"Поверь и полюби" - читать интересную книгу автора (Уэстон Софи)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Спускаясь на следующее утро из своей комнаты, Кенди все еще обдумывала это загадочное замечание. Но то, что она увидела в кухне, так поразило ее, что Джастин Ричмонд вылетел у нее из головы.

Все было заставлено уже вымытыми после вчерашнего приема тарелками и бокалами. Мария стояла перед кофеваркой. Она так смотрела на булькавший в ней кофе, будто вся ее жизнь зависела от него. А посреди кухни сидела Джудит и невидящими глазами глядела в пространство.

Она подняла взгляд, и Кенди показалось, будто мать смотрит сквозь нее.

Джудит сказала:

– Отец ушел. – Она говорила как будто из последних сил. – Как же он разозлился…

Кенди тихо сказала Марии:

– Не беспокойся. Я послежу за кофе.

Мария, облегченно вздохнув, ушла.

– Что случилось?

Мгновение Джудит разглядывала свои руки.

– Он узнал, что я играла в рулетку, – сказала она наконец.

Кенди изумленно посмотрела на нее.

– В рулетку?! Что… Когда?!

– Сначала меня взяла с собой Молли Стэплтон. Это дневной клуб, – продолжала она с гордостью.

Кенди мрачно произнесла:

– Миссис Стэплтон богата, как Крез, и ей совершенно некуда девать время.

– А мне? – с пафосом вопросила Джудит. Кенди потрясенно смотрела на нее.

Тут мать спохватилась.

– Ой, дорогая, прости меня. Я что-то не то сказала. Просто в последние дни тебя так часто не было дома, и отец все время отсутствует, и жизнь кажется пустой. Все надоело! А играть в рулетку – это так увлекает.

Кенди была в шоке. Вот, значит, какие чувства обуревали ее мать. В Кенди заговорила совесть.

– И что, теперь старик узнал? – мягко спросила она.

– Не называй его так, – машинально произнесла Джудит. – Ты же знаешь, он этого терпеть не может.

Кенди вдруг разозлилась.

– А с какой это стати он недоволен?! Он-то всю жизнь играет в азартные игры – со всеми этими компаниями, которые он покупает и продает, и даже не знает, чем они все занимаются.

– Он за них платит, – жалобным голосом сказала мать. – А я не плачу. Под Рождество у меня кончились деньги. Я знала, что выписываю необеспеченный чек, но не могла удержаться.

– Боже мой, – сказала Кенди, осознав, что это был за удар для отца. – Ах, какой скандал!

Джудит хрипло засмеялась.

– Еще бы. Сегодня утром он получил письмо от управляющего банком. Он сказал, мол, я только и умею, что тратить деньги, и он больше не вернется. Но он еще не знает самого худшего.

Кенди закрыла глаза.

– Как, это еще не все? – спросила она деланно спокойным голосом.

– Да. Чеки отослали обратно в клуб. Мне сразу же позвонили, а я сказала, что это недоразумение. Не знаю, поверили они мне или нет. Но в офисе кто-то подумал, как здорово это будет звучать: «Жена газетного магната подделывает чеки», и…

– Не может быть, – сказала Кенди, в ужасе поднимаясь.

– …отправил это в газету Ричмонда, – заключила Джудит. И начала хохотать.

Кенди успокоила впавшую в истерику мать, а потом позвала врача. Когда он пришел, стало ясно, что ему уже обо всем известно.

– Я полагаю, что вашего отца нет дома, – произнес он, выписывая рецепт на антикварном столе восемнадцатого века.

Кенди не видела смысла притворяться.

– Мама считает, что он ушел насовсем.

– Похоже, ваша мать раскаивается, что подвела его. И вас тоже. Говорила что-то вроде того, что всегда была обузой. Что вы ее ненавидели…

Кенди молча покачала головой.

– Лучше, чтобы с вашим отцом кто-нибудь побеседовал. Желательно, – добавил доктор, захлопнув чемодан, – кто-нибудь, кто его не боится.

– Я поговорю, – согласилась она.

Кенди позвонила отцу. Разговор был краток.

– Мать тебе рассказала? – сразу же спросил сэр Лесли.

– Да.

– Дура. Все, с меня хватит. Она транжирит деньги миллионами. На этот раз пусть сама расхлебывает.

– Большое тебе спасибо за поддержку.

– Не говори со мной таким тоном, – рявкнул отец. – С этой идиоткой вечно что-то случается. Но если бы ты больше времени проводила с ней, ничего бы не случилось. Ты бы не надорвалась, правда ведь? Работы нормальной у тебя нет, бизнесом заниматься ты не хочешь. Могла бы по меньшей мере проследить, чтобы мать не натворила дел. Так нет, ты неизвестно где шатаешься – домой приходишь, чтобы поспать да поесть. Если она попала в плохую компанию и стала подделывать чеки, то кто здесь виноват? Так что не надо толковать мне о поддержке.

Кенди была ошарашена, но тут же нашлась:

– Всегда сваливаешь вину на других, старик?

– Может, она специально это сделала, – отпарировал он.

– Не говори глупостей. Нет, конечно. Зачем ей это?

– Хочет привлечь внимание к своей персоне, – сварливо произнес сэр Лесли. – Но Бог ты мой – ведь теперь это будет в газете Ричмонда! И именно сейчас!

У Кенди сорвалось:

– А если я с ним поговорю?

На другом конце провода воцарилась тишина, в которой ощущались грозовые разряды.

– Это просто смешно. Он обязательно напечатает. Как раз этого он и ждал. Ему только и нужно, что сорвать сделку. Это же будто с неба для него свалилось – протолкнуть историю о том, что моя жена – мошенница.

– Так заплати за нее сам.

– Слишком поздно. И пора уже ей пожинать плоды своего сумасбродства.

– А если я уговорю его не печатать, ты заплатишь?

На этот раз тишина звучала по-другому. А потом сэр Лесли медленно проговорил:

– Если ты уговоришь Джастина Ричмонда не воспользоваться такой возможностью, я оплачу любой счет, черт бы их подрал.

– Договорились, – сказала Кенди.

И положила трубку прежде, чем кто-нибудь из них мог передумать.

Фирма Ричмонда располагалась в высоком сводчатом стеклянном здании, больше походившем на гигантскую оранжерею, чем на штаб-квартиру межнациональной компании, – так подумала Кенди. Она подняла голову и осмотрела его, выходя из такси. Хоть она и заранее настроилась не слишком восхищаться, она не могла не вспомнить отцовский офис, который располагался в старом кирпичном здании, отделанном сталью, и выглядел просто кондовым – такой контраст с этим великолепием. Было яснее ясного, что по сравнению с «Прессой Нилсона» у семьи Ричмонд гораздо больше вкуса, больше стиля и намного больше денег, чтобы тратить их на действительно вечные ценности. Неудивительно, что отец так хочет этого слияния.

Она вошла в холл – там играли струи фонтанов, а в кадке росла березка. Под березкой в легком дуновении кондиционера покачивались колокольчики и нарциссы.

– Как в лесу, – сказала Кенди безупречной секретарше в приемной. – Я бы хотела видеть Джастина Ричмонда.

Любезное выражение лица секретарши не изменилось.

– Вам назначено?

– Нет. Моя фамилия Нилсон. Кандида Нилсон. Прорисованные как на картинке брови лишь слегка приподнялись. Кенди начала нервничать. Но, к ее изумлению, через несколько минут ее проводили в служебный лифт.

Личная секретарша Джастина Ричмонда была седовласой и импозантной, а также необыкновенно любезной женщиной.

– Мистер Ричмонд разговаривает по телефону, – благодушно поведала Элисон Джеймс. – Но он знает, что вы здесь. – В ее голосе можно было услышать лишь малейший намек на иронию. – Очень мило с вашей стороны, что вы преподнесли ему сюрприз.

Кенди закусила губу.

– Э-э… Ну да, – с недоумением произнесла она.

– Вот он уже и освободился. Сюда, пожалуйста.

Кенди почувствовала себя преступником, которого ведут на допрос. Еще не дойдя до двери в большой, просторный кабинет, она начала сыпать извинениями:

– Я не хотела отрывать… То есть я знаю, что надо было сначала позвонить, но я не подумала. Я всего на минутку…

Джастин встал. В безукоризненном темном костюме он казался очень высоким и стройным. Его темные волосы были в легком беспорядке, будто он проводил по ним рукой, пока работал.

Он ответил не сразу – сначала окинул ее долгим и спокойным, почти оскорбительным оценивающим взглядом. Кенди стиснула зубы и вспомнила, что пришла сюда просить об услуге. Но на самом деле она едва сдерживала себя, чтобы не закричать или не швырнуть в него чем-нибудь.

– Здравствуй, – сказал он наконец тем хрипловатым, ироничным голосом, который она вчера вспоминала перед сном.

Его безупречная секретарша очень тихо закрыла дверь снаружи.

Джастин не спеша вышел из-за стола и помог ей снять жакет. Его пальцы так спокойно коснулись ее шеи, будто ему было все равно, до кого дотрагиваться. Кенди страшно разозлилась на себя за то, что вздрогнула от этого прикосновения.

– Очень приятно, – негромко сказал он ей. – В последнее время я получаю так мало сюрпризов.

Кенди сглотнула. Джастин Ричмонд был еще выше ростом, чем она его запомнила. Ей пришлось смотреть на него закинув голову. Сегодня он был в темно-сером, отлично сшитом костюме. В нем он выглядел еще внушительнее, чем прошлым вечером. И тут ей стало невыносимо стыдно за свое поведение накануне.

Он улыбнулся ей – эта улыбка напомнила Кенди свет от лампы для искусственного загара. Джастин взял ее за руку. На мгновение ей показалось, что он сейчас поцелует ее, и Кенди всем существом рванулась убежать. Но он только слегка сжал ее пальцы своими, разглядывая ее с явным недоумением.

– Я весь внимание, – сказал он, едва заметно пожав плечами. – Ты меня заинтриговала.

Кенди тряхнула головой, чтобы отбросить распущенные волосы, и отступила на шаг – чем дальше от него, тем спокойнее. Он с пониманием наблюдал за ней и наконец жестом пригласил ее сесть на большую софу из черной кожи. Кенди с неохотой опустилась на нее.

Кенди чувствовала, как ее лицо начинает пылать. Что с ней происходит? Взгляд этих усталых пресыщенных глаз вызывал неприятную мысль, будто Джастин уже прекрасно обо всем знает. Она никак не могла придумать, с чего начать.

– Молодец, что зашла ко мне, – произнес наконец Джастин Ричмонд. – Что тебя привело?

Ну, слава Богу! Хоть нарушилось неловкое молчание.

Кенди опустила глаза и грустно сказала:

– Это не так легко объяснить. Я… я поняла только по дороге сюда. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня… Но не знаю, что предложить взамен.

Джастин вскинул брови.

– Ты очень откровенна. Так ты пришла, чтобы заключить со мной сделку. – (Он видит меня насквозь, подумала Кенди.) – Интересно. Элисон говорила, что и твой отец звонил сегодня утром. Здесь есть какая-то связь? Кенди вздохнула:

– Есть.

– Ах, так, – сказал он.

Кенди пыталась и никак не могла найти нужные слова. Снова наступило неловкое молчание.

– Это касается моей мамы, – выпалила она наконец.

Джастин слегка подался вперед, ошеломленный, но потом снова сел прямо.

– Один из твоих… – Кенди подыскивала нужное слово: «скандальный листок» не подойдет, «грязная газетенка» тоже, – одно твое издание получило интересную информацию про маму. Мой… мой отец… – она не могла продолжать.

Глаза Джастина сузились. Он смотрел на Кенди, но, как ей показалось, не видел. Его ум просеивал информацию, пока не добрался до правды.

– Представляю, – в конце концов ответил Джастин. – Так ты хочешь, чтобы я надавил на издателя?

Кенди покраснела.

– Можно сказать и так.

Джастин встал и отошел. Он смотрел из окна вниз – во двор, который находился двадцатью этажами ниже. Когда он снова заговорил, голос его звучал жестко.

– Дело плохо, – с убеждением произнес он. – В отличие от твоего отца я верю в свободу печати.

Кенди тоже в нее верила – теоретически. Сомнения терзали ее. Джастин заметил это.

– Почему бы тебе не рассказать обо всем? – осторожно предложил он.

И, к собственному удивлению, она рассказала. И об изменах отца, и о долгах матери. Даже о собственных долгих и частых отлучках. Когда она закончила, он не сказал ни слова.

– Скандал, да еще такого масштаба, ее доконает. Особенно сейчас. Она уверена, что старик бросит ее.

Он посмотрел на нее острым взглядом.

– А ты так не думаешь? Кенди покачала головой.

– Он уже долгие годы собирается – во всяком случае, он это утверждает.

Она пыталась говорить спокойно, но ее голос сорвался. Карие глаза сузились. На мгновение ей показалось, что он видит слезы и драки словно воочию. И видит Кенди, которая служит послом у обеих сторон и отчаянно пытается их помирить. Это походило на пленку, которую он по своему желанию мог пустить вперед или назад.

Она встряхнулась. Не может он быть так проницателен – она ведь только что познакомилась с ним.

– Я не знаю – да и он, наверное, тоже. Мне это все надоело. – Она с изумлением заметила, каким холодным и равнодушным был ее голос.

Джастин тоже заметил. Он склонил голову набок, а в его глазах зажегся интерес.

– Ты слишком цинична для своего возраста.

– Молодо, да не зелено, – ответила Кенди, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Да уж куда зеленее, – мягко возразил он. Она с возмущением подняла на него глаза.

– Неправда! Мне уже двадцать два года. Я ведь говорила тебе.

Его глаза заблестели, а Кенди вдруг засомневалась, стоило ли ей упоминать о прошлом вечере. Быть может, он предпочитал не вспоминать об этом, может, он сожалел о том, что произошло накануне.

– Я хотела сказать… Но он прервал ее.

– Никто тебе столько не даст, – спокойно сказал он.

В его голосе не было ни раскаяния, ни каких-то других эмоций. Неужели вчерашний вечер так мало для него значил? В сложном круговороте его жизни он вряд ли был чем-то запоминающимся. Кенди постаралась быть очень, очень спокойной.

– Я уже не ребенок. Я знаю, что к чему, – сказала она. – С такими родителями, как у меня, трудно этого не знать.

– Возможно, что-то ты и знаешь, – согласился он. Он сидел, откинувшись на стуле, и наблюдал за ней, вертя в руках авторучку. – Ты слыхала, что все продается и покупается. Ты ведь пришла ко мне, чтобы заключить сделку, не так ли?

– Э-э… Да.

Кенди в смущении запустила руки в волосы. Она чувствовала, что покраснела, и он это, конечно, тоже заметил.

– Что ты хочешь предложить? – тихо спросил он. – Ты убедишь отца, чтобы он отказался от слияния? Отдашь мне свои акции в «Прессе Нилсона», чтобы я смог оформить слияние на моих условиях?

Отец будет вне себя от ярости. У Кенди опять перехватило горло.

– Ты это имела в виду?

– Нет. – Она глубоко вздохнула. – Денег у тебя больше чем достаточно, так что все это не принесет тебе большой пользы.

– Больше чем достаточно, – с иронией согласился он.

– Я думаю, моя вечная благодарность тебе тоже не пригодится? – Она постаралась произнести это с легкостью, хотя ей было совсем не легко.

Его глаза задумчиво остановились на ней.

– Все зависит от того, как ты ее выразишь. Дальше последовало долгое, гнетущее молчание.

Кенди казалось, будто ее медленно растягивают, пока она не разорвется. Она хрипло сказала:

– Не верю, что ты это говоришь.

Он откинулся на спинку стула и рассмеялся.

– Так поверь.

Внезапно рассердившись, она вскочила на ноги.

– Это же безумие! Это средневековье! Ради Бога, ты же не какой-нибудь киношный набоб, возлежащий на ложе.

Казалось, ее слова забавляли Джастина все больше.

– Я имел в виду брак, – мягко пояснил он. Кенди почувствовала, как у нее непроизвольно открылся рот.

– Что ты об этом думаешь? – спросил он с блеском в глазах, который доказывал, что все это – чистое издевательство.

У Кенди опять пересохло в горле, но она произнесла со всей невозмутимостью, на которую была способна в эти минуты:

– Это просто смешно. Джастин усмехнулся:

– Не очень-то вежливо.

Она пропустила это мимо ушей.

– Тебе ведь не хочется жениться, – сказала она.

Он улыбнулся еще шире.

– Откуда тебе знать? – И прежде чем она смогла ответить: – Да ведь и тебе тоже.

Она воскликнула:

– Не время для плоских шуток. Ты уже старый… то есть ты достаточно стар, чтобы давно быть женатым, если бы тебе этого хотелось.

– Во всяком случае, в отцы тебе я не гожусь, – бесстрастно констатировал он, заранее зная, что она собиралась сказать. – И я уже был женат. Мы с Марианной развелись несколько лет назад. Я думал, эксперимент не стоит того, чтобы его повторять. Думал так до сих пор.

Он умолчал о том, что может иметь столько женщин, сколько ему нужно, не предлагая им жениться на них. Это и так было понятно.

Кенди спросила:

– А что изменилось теперь?

Джастин очень долго не отвечал, и она уже начала думать, что он так и промолчит. Но он все-таки ответил и уже не смеялся:

– Потому что это слияние становится все более щекотливым делом. Я хочу, чтобы твой отец вместе со своими прихвостнями перестал допекать меня. Если мы заключим соглашение, закрепленное браком между двумя династиями, то можно будет предотвратить полное слияние. И я смогу заниматься своими делами, а мои акционеры не будут ежеминутно дергать меня.

– И ради этого ты пожертвуешь своей свободой? Разве этого достаточно?

Возникла небольшая пауза.

– А ты видишь дальше, чем кажется, – сказал Джастин. В его голосе было заметно недовольство. – Конечно, недостаточно.

У Кенди бешено забилось сердце. Ей показалось, что она задыхается. Но она пересилила себя и ровным голосом спросила:

– И что?

Джастин колебался. Веки были наполовину опущены над глубоко посаженными глазами, будто у судьи – или у императора, который со скукой решает, казнить подданного или оставить в живых, подумала Кенди. Ей стало не по себе. Воображение унесло ее слишком далеко.

Джастин сказал, глядя ей прямо в лицо:

– Наш вчерашний разговор произвел на меня впечатление. Ты серьезно воспринимаешь брак. Мне это нравится.

– Но мы совсем не знаем друг друга! – Это прозвучало почти как стон.

Он кивнул.

– Конечно, это рискованно.

Некоторое время оба молчали.

А потом, к ее изумлению, он произнес:

– И это мне нравится. Я всегда любил рисковать.

Сердце Кенди билось с такой силой, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Она процедила сквозь зубы:

– Ты хочешь сказать – по-настоящему? Секс, дети и все такое?

Он улыбнулся улыбкой тигра, и его зубы блеснули. Он смеялся над ней.

– Что-то вроде того – хотя в Катехизисе об этом написано более сдержанно, – согласился он. – Весело будет, правда?

– Весело?!

– Конечно. Я так думаю. А ты – нет?

Должно быть, он предполагал, что одним взглядом заставит ее упасть перед ним на колени, подумала Кенди. Но она только дрожала от страха, и это показалось ему несправедливым. Его смеющиеся карие глаза спустились вниз по ее бледно-желтой блузке, а потом снова поднялись – туда, где так громко стучало сердце.

Кенди инстинктивно поправила накрахмаленный воротничок. Этот маленький жест полностью выдал ее, но она спохватилась слишком поздно. Если бы не ее жест, Джастин, возможно, не заметил бы ее волнения. Хотя вряд ли от него ускользнуло что-то существенное из их разговора.

Она упавшим голосом произнесла:

– Я… не знаю.

– Ну да, – согласился он. – Я понимаю, что ты не знаешь. Может, лучше не будем спешить? Пусть все идет своим чередом.

Кенди была совсем выбита из колеи.

– Я не собиралась выходить замуж… Я всегда… – Она не могла больше ничего сказать.

Джастин кивнул.

– Вполне понятно, особенно если принять во внимание, что перед глазами у тебя пример родителей. Но ты еще слишком молода, чтобы относиться к этому так уж отрицательно. – Он одарил ее почти нежной улыбкой. – Знаешь, ты просто боишься, но это поправимо.

– Ты говоришь так, будто на самом деле хочешь жениться на мне, – медленно произнесла Кенди.

Джастина невозможно было разгадать.

– Я и хочу. Разве я только что не сделал тебе предложение?

– Да, но…

Его власть над ней была почти осязаемой – как будто он набросил на нее лассо. Она почти физически ощущала, как ее тянет к нему – эти веселые, теплые глаза смотрели с непоколебимой решимостью.

Кенди ничего не понимала и не хотела понимать. Она лишь чувствовала неясную угрозу и боялась, что вот-вот потеряет над собой контроль.

Единственное, что можно было сделать в этом отчаянном положении, – сказать правду. Тем более ей все равно никто не верит.

– Ты угадал, – сказала она. А что ей еще оставалось? – Не знаю почему, но сама мысль о браке приводит меня в ужас. Должно быть, я вовсе не такая взрослая, как думала.

Джастин промолчал. У Кенди захватило дыхание. Она встретилась с ним взглядом и поняла, что ее тактика не возымела успеха. Джастин Ричмонд на самом деле ей поверил. Ей больше нечем было защищаться.

– Черт, – сказала она, чувствуя себя довольно-таки глупо.

Она ожидала, что он будет возражать, убеждать ее, может быть, даже насмехаться над ней. Но он молчал. В полном смущении она думала, ответит он или нет.

Но наконец он глубоко вздохнул и произнес:

– Поговорим об этом позже.

– Позже?! Но…

Он мило улыбнулся ей.

– Мне все-таки надо разобраться, что там придумали мои редакторы – насчет твоей матери. Но ведь я не диктую им, что публиковать, – просто иногда задаю пару вопросов. Например, сколько исков о моральном ущербе за клевету мы должны будем оплатить.

Кенди широко раскрыла глаза. Джастин засмеялся, наклонился вперед и легко коснулся губами ее туб.

Это почти ничего не значило – разве что небрежную ласку, – но выдавало в нем натуру собственника. Она и раньше чувствовала это в нем. А для него это, казалось, было вполне естественно. Неужели каждая женщина, к которой он прикасался, чувствовала себя его собственностью?

– Посмотрю, что можно сделать. Потом позвоню тебе, – непринужденно произнес он. – А ты все-таки подумай, хорошо?