"Веление сердец" - читать интересную книгу автора (Торн Лаура)

Глава 3

На ярмарочной площади Ноттингема царило оживление. Торговцы за прилавками громко расхваливали свой товар.

– Свежая рыба, люди, купите свежую рыбу!

– Здесь самые крупные яйца во всем Ноттингеме.

– Молодой человек, купите бант для вашей невесты, я уступлю вам за сходную цену.

– Свиные ножки всего за четыре фунта и к ним еще свиные хвостики в придачу.

Служанки громко торговались с лавочниками, молодые подмастерья толкались у прилавка оружейника, рассматривая его товар. Мошенники, предсказатели, цирюльники, танцовщицы – каждый на свой манер развлекал народ на ярмарочной площади.

Небо сияло голубизной, теплый воздух соблазнял молодых девушек одеваться в более легкие платья и украшать себя цветными бантиками.

– А теперь пойдем, не стесняйся, давай немного повеселимся.

Дэвид Журдан, брат Катрин, нетерпеливо потянул за рукав стоявшего рядом с ним Кассиана Ардена.

Кассиан выглядел совершенно отрешенным. Его выражение лица совсем не подходило к веселой толкотне вокруг него.

– У меня, честно говоря, нет времени для веселья, – нерешительно сказал он. – Лучше мне вернуться на поля и работать, сэр Болдуин строгий хозяин, который не оставляет своим работникам ни одной свободной минуты.

– Завтра праздник, Кассиан, завтра Вознесение. Никто сегодня не работает уже после обеда, даже люди сэра Болдуина. Грехом было сегодня взять серп в руки, пойдем повеселимся.

Дэвид продолжал тянуть его за рукав, и Кассиан позволил ему отвести себя к ступенькам, на которых уже сидели несколько молодых людей, расхваливающих красоту каждой женщины, проходившей мимо.

– О, красотка из красоток, придвинь ко мне свое ушко, чтобы я мог нашептать тебе любезности, – пристал Дэвид к хорошенькой дерзкой служанке, пробегавшей мимо с полной корзинкой.

– Берегись, чтобы я не забросала твои уши гнилыми яйцами, – резко ответила девушка. Молодые люди рассмеялись и хлопнули себя по ляжкам.

Но мимо пробегала уже следующая девушка, к которой уже пытались пристать молодые люди, однако женскому населению Ноттингема не надо было лезть за словом в карман. И площадь буквально сотрясалась от смеха и всеобщего веселья.

– Пойдем, Кассиан, – взволнованно крикнул Дэвид и вытащил у пробегавшей мимо цветочницы одну фиалку из букета. – Теперь твоя очередь, ты должен спеть песню о красоте женщин. Мы хотим к ним подольститься. Давай начинай.

Кассиан прислонился к стене, вымученная улыбка появилась на его губах, но он отмахнулся.

– Я плохой стихоплет, – выдавил он. – А льстить я вовсе не умею.

Он думал о Катрин. Он видел ее в каждой проходившей мимо девушке. Она подарила ему себя прошлой ночью. Теперь она принадлежала ему навсегда. Гордость переполняла его. Большая гордость, потому что он точно знал, что значило для девушки ее сословия подарить себя мужчине до брачной ночи.

«Она любит меня без всякой меры, – думал он, задыхаясь от счастья. – А я… я люблю ее больше, чем мою жизнь. Кассиан и Катрин. Катрин и Кассиан».

– Песню, спой песню, или тебя совсем не привлекает красота женщин, – приставал Дэвид.

– Есть только одна, чья красота меня трогает, – ответил Кассиан, но Дэвид не сдавался.

– Забудь Катрин, забудь ее хоть на один день, посмотри вокруг и порадуйся на красные щеки служанок, пышные груди кормилец и крепкие руки прачек. Они красивые эти женщины, только посмотри, Кассиан, жизнь прекрасна.

Кассиан вздохнул. Однако он взял из рук своего друга фиалку и бросился к бойкой юной крестьянке, которая тащила в руках громко орущего петуха, и сказал, протягивая ей цветок:

– Дорогая, я насмерть влюбился в вашего петуха, дайте мне его в жены за этот голубой цветок, прислушайтесь, королева петухов, к моей просьбе, иначе я умру.

Молодые люди расхохотались и от веселья подбросили в воздух свои шляпы.

– Кассиан, разбивающий сердца петухам, – орали они.

Бойкая крестьяночка вырвала цветок из руки Кассиана, вынула яйцо из кармана и сказала, хихикая:

– Петух уже обещан другому господину, но я дарю вам его дочку, держите.

– Громадное спасибо, принцесса петухов, госпожа над всеми яйцами, – Кассиан поклонился, но когда он выпрямился, его взгляд упал на карету, быстро проезжавшую мимо. Шутливые слова замерли у него на языке, глаза широко раскрылись.

– Катрин! – крикнул он. – Катрин, подожди!

Но кучер хлестнул лошадей, и хотя Кассиан бежал вслед за каретой так быстро, как только мог, экипаж вскоре исчез, оставив после себя тучу пыли. Кассиан остановился, задыхаясь.

Он все еще с ужасом смотрел вслед карете, когда к нему подбежал Дэвид.

– Это была Катрин. Куда она поехала?

Дэвид посмотрел на друга.

– Извини, что я тебе не сказал. Мне строго-настрого приказали молчать. Катрин уже сегодня будет в монастыре.

– В монастыре. Почему? Почему она мне об этом не сказала?

– Она сама не знала. Это решили только сегодня утром.

– Как? Что случилось, Дэвид? Скажи мне, я должен знать, что произошло.

Голос Кассиана был таким настойчивым, а взгляд испуганным, что сердце Дэвида наполнилось состраданием к другу. Он знал о любви Кассиана и Катрин, о любви, перед которой он испытывал уважение, потому что она казалась ему больше и глубже, чем у других людей. Кроме того, Кассиан был его лучшим другом, хотя отец, лорд Артур, не одобрял этой дружбы. Но Дэвиду было все равно, что Кассиан католик, а его семья принадлежит к Англиканской церкви. Так или иначе, есть только один Бог, и как в него верить, совершенно безразлично, главное – быть достойным человеком, твердо соблюдающим десять заповедей, таково было мнение Дэвида, и поэтому он ответил честно:

– Сэр Болдуин Гумберт попросил руки Катрин.

– Что? Как? Что ты сказал? – голос Кассиана с каждым словом становился все громче.

– Это произошло вчера на празднике в соседнем графстве.

– А что ответил на это лорд Артур?

Дэвид смущенно уставился в землю и поковырял кончиком сапога в трещине между камнями мостовой.

– Что он мог сделать?

Кассиан схватил Дэвида за плечи и встряхнул его.

– Дэвид, ради Бога, говори. Что произошло? Что решил лорд Артур? И куда отослали Катрин? В какой монастырь?

Дэвид высвободился из сильных рук Кассиана, затем ответил:

– Мой отец согласился, Катрин пообещали сэру Болдуину Гумберту.

– О Господи! Только не говори, что это правда.

– Правда, если бы все было по воле сэра Болдуина, то они бы уже сегодня стояли перед алтарем, но Катрин заартачилась, она даже заявила, что была с тобой, что ты стал ее мужем.

– Нет!

– Говорю тебе, что сказала.

Кассиан смотрел в направлении, в котором исчезла карета, и не знал плакать ему или смеяться. Плакать, потому что женщина, которую он так любил, не была больше рядом с ним, или смеяться, потому что она так решительно отказалась выйти замуж за другого.

– Отец вне себя от гнева на тебя, он назвал тебя бесчестным. Бесчестным и подлым, как будто ты переспал с его кошельком.

Кассиан кивнул.

– Я не могу его в этом винить, рассказывай дальше, повтори мне каждое слово, я должен все знать, Дэвид.

– После признания Катрин и ее упорного отказа выйти замуж за сэра Болдуина моей матери пришла в голову одна идея, отослать Катрин на один год в монастырь. – Дэвид улыбнулся и чуть смущенно развел руками. – Ты знаешь, моя мать немного сентиментальна, она думает, что за один год многое может произойти. Я так понимаю, что она просто оттягивает срок замужества Катрин. Мать заявила, что Катрин должна окончить свое образование, чтобы стать достойной женой сэра Болдуина.

– Но почему сэр Артур принял предложение сэра Болдуина?

Кассиан непонимающе покачал головой.

– Объясни мне, любой знает, какой сэр Гумберт мерзавец, а твой отец – человек чести, и честь его рода для него превыше всего.

Дэвид пожал плечами и смущенно посмотрел в сторону.

– Во время войны мы укрывали в охотничьем доме несколько преследуемых роялистов. Это была молодая семья – муж, его жена на последнем сроке беременности и двое маленьких детей. Она болела, у нее была лихорадка, не мог же отец их прогнать как бешеных собак. Мы принадлежим к Англиканской церкви и живем по правилам Святого Писания: люби своего ближнего, как самого себя. Что же нам было, нарушать евангельские заповеди?

– Нет, конечно, нет. Роялисты, католики, протестанты – все мы христиане, люди, англичане.

– А вот у сэра Болдуина другое мнение. Он вынюхал, что мой отец прятал эту семью в охотничьем домике, посылал к ним врача и повитуху. Теперь он его шантажирует: или он получит Катрин в жены, или он доложит парламенту в Ноттингеме, к которому он и сам принадлежит, что сделал мой отец. Ты знаешь, что это значит.

– Кто знает это лучше меня? Твоему отцу подобный акт милосердия к ближнему будет стоить половину его состояния.

– Теперь ты тоже знаешь, почему лорд Артур дал согласие на это предложение. Конечно, ему самому плохо от мысли, что придется отдать любимую дочку этому негодяю. Мы должны радоваться, что нашей матери пришла в голову эта удачная идея – немного потянуть время, отправив Катрин на один год в монастырь, но это еще не все…

Дэвид еще не договорил фразу до конца, как Кассиан его перебил, сказав:

– Я должен с ней поговорить. Я должен хоть один раз поговорить с Катрин. Ты понимаешь, Дэвид. Она должна знать, что я сделаю все, чтобы избавить ее от брака с сэром Болдуином и от жизни в монастыре.

Дэвид покачал головой.

– Я не могу помочь тебе, Кассиан, не повредив моей семье, пожалуйста, не дави на меня больше.

– Дэвид, ты должен мне помочь, ты не можешь допустить, чтобы я и Катрин расстались возможно навсегда, даже не простившись друг с другом. Ты не можешь быть таким бессердечным, пожалуйста, Дэвид.

Молодой лорд Журдан тяжело вздохнул. Сердце разрывалось от противоречивых чувств. Разве не он только что сбежал из замка, чтобы не видеть слез Катрин и не слышать ее плача по Кассиану? Разве не он всегда уважал их любовь? Ему не хотелось принимать вину на себя. Он не хотел быть виноватым ни перед этой любовью, ни перед своим лучшим другом, ни перед своей дорогой маленькой сестренкой, но он должен думать также о Джонатане. Если бы его не было, жизнь была бы намного беднее, но, вероятно, и легче тоже. Дэвид запретил себе подобную мысль, потому что он чрезвычайно любил своего маленького брата.

– Катрин и сопровождающие ее люди по приказанию отца переночуют сегодня на постоялом дворе «У Белого Оленя». Возьми лошадь, Кассиан, и поезжай в направлении Лейчестера, через двадцать миль будет этот постоялый двор. Но будь осторожен: Катрин сопровождают двое вооруженных слуг. У них строгий приказ следить за тем, чтобы никто и ничто не помешало ей уже завтра прибыть в монастырь святой Екатерины, где ее и передадут сестрам.

– Спасибо, Дэвид.

Кассиан хлопнул друга по плечу, но затем его лицо снова помрачнело.

– Что еще?

– У меня нет денег, чтобы нанять лошадь, а у самого ни одной больше не осталось…

– Возьми моего жеребца, ты его знаешь. Он стоит в наемной конюшне, вниз по этой улице.

– Спасибо тебе, Дэвид. Спасибо тебе не только за твоего жеребца, но также за твою дружбу.

– Ладно, ладно.

Дэвид отмахнулся.

– При случае ты меня отблагодаришь.

Он покопался в карманах и вытащил маленький кожаный кошелек.

– На, возьми, – сказал он. – Здесь немного, только около двадцати фунтов, но тебе этого хватит на первый случай.

Кассиан немного стеснялся брать деньги, но, подумав о своих пустых карманах, он, помедлив, взял кошелек и сунул его в карман.

– Спасибо, Дэвид, один Бог знает, как я тебе благодарен. Будь уверен, что однажды я отплачу тебе за твою дружбу и с процентами.

Друг рассмеялся.

– Храни меня от этого небо. Поторопись, карета уехала.

Меньше чем через полчаса Кассиан на черном жеребце Дэвида миновал рыночную площадь и выехал через городские ворота на дорогу к Лейчестеру. И сразу же помчался изо всех сил. Он пришпоривал и пришпоривал коня. Кассиан не обращал внимания на то, что конь начал задыхаться. Только тогда, когда он увидел пену на его морде, он сделал короткую передышку и повел коня к ручью. Он напоил его, выпил сам несколько пригоршней воды, чтобы утолить жажду, потом поехал дальше. Кассиан не останавливался, чтобы поесть или отдохнуть. Он отдохнет только тогда, когда будет знать, что увидел Катрин и поговорил с ней.

Он ехал по английским дорогам, слепой ко всем красотам, высматривая только карету любимой. Солнце медленно садилось, освещая зеленые луга последним золотым лучом. Вдруг из-за поворота дороги наконец показалась карета.

Кассиан охотнее всего завопил бы от радости, но он придержал коня, стряхнул пыль с куртки и поскакал легкой рысью. Проезжая мимо кареты, он бросил взгляд в окно и увидел Катрин. Ее вид пронзил ему сердце. Она сидела, откинувшись на подушку и закрыв глаза. Ее лицо было заплаканным, нос красным, веки распухшими. Более всего он хотел бы остановить карету, чтобы обнять и утешить любимую, но он овладел собой. Если он хотел поговорить с Катрин, то необходимо быть хладнокровным и рассудительным.

Кассиан знал, кто сопровождает Катрин. Он узнал по униформам с городскими гербами двух стражников из Лейчестера. Они, вероятно, были слугами советника, может быть, даже стражниками. Кассиан отметил и ножи с мушкетами, которые лежали рядом с ними, и их униформу с цепями, да и сами они выглядели очень суровыми. Плечи у них были широкими, и их большие руки, казалось, привыкли вязать преступников.

«Лорд Артур обо всем позаботился и не хотел никаких глупых случайностей», – с уважением подумал Кассиан.

– Эй, всадник, – крикнул один из стражников из открытого окошка кареты. – Что ты уставился? Поезжай дальше. Тебе здесь не на кого засматриваться.

– Я только хотел спросить у вас – не знаете ли вы постоялого двора поблизости, моя лошадь устала, надо бы где-нибудь остановиться на ночлег, – вежливо сказал Кассиан.

В то время как один из них строго осматривал его с ног до головы, второй все объяснил.

– В миле отсюда есть постоялый двор «У Белого Оленя», мы сами там переночуем, там не лучшее место, но довольно чисто.

Кассиан поблагодарил и отъехал от кареты. Он почувствовал облегчение от того, что Катрин настолько устала, что не проснулась во время их короткого разговора. Он боялся, что она так сильно обрадуется, что выдаст его. Оставаться неузнанным было для него крайне важно, потому что в голове у него созрел план.

Нет, он совсем не был доволен тем, что ему придется ждать Катрин целый год. Это слишком долго, она нужна ему каждый день, каждый час, даже каждую минуту. Не видеть ее целый год, нет, он этого не перенесет, да и кто знает, что может случиться за этот год. Вряд ли его ситуация изменится в лучшую сторону. Вряд ли он сможет стать достойным по богатству женихом, и вместо него сэр Болдуин Гумберт женится на Катрин, нет, такого Кассиан не мог допустить ни при каких обстоятельствах.

Он сделает все, лишь бы его любимая избежала такой судьбы. Как только он подумал о том, что сэр Болдуин положит свои гадкие руки на груди Катрин, подобные персикам, что его вечно мокрый рот прижмется к ее нежным теплым губам, и когда он представил строгую безрадостную жизнь его любимой в ханжеском пуританском доме, ему стало совсем не по себе. Она будет должна всю свою жизнь ходить в черных платьях, лишенная всех радостей жизни. Нет, так не будет, ведь Катрин любит все прекрасное, она жизнерадостная и темпераментная молодая женщина, и рядом с сэром Болдуином она просто зачахнет, как цветок без воды.

Нет, Катрин не должна ни плакать в монастыре, ни становиться женой сэра Болдуина. Катрин будет его женой, пусть не перед людьми, зато перед Богом. Она будет жить с ним и родит ему детей. Он позаботится о том, чтобы она ни в чем не испытывала недостатка. Сейчас нет, но скоро, очень скоро, в этом он был уверен, он сможет предложить Катрин все, что ей нужно для жизни.