"Мост птиц" - читать интересную книгу автора (Хьюарт Барри)13. Искусство приготовления дикобразаЛи Као направился к таможне и час спустя уже нашел то, что хотел. Всё уходившее и приходившее по морю в порт Циня облагалось огромным налогом, и чудовищно толстый купец как раз выплачивая сумму за вывоз, которая вполне могла сравниться с выкупом за императора. Небольшая армия телохранителей — редкое зрелище в Цине — бдела вокруг четырех прямоугольных деревянных ящиков, а, так как до отплытия оставалось еще несколько часов, купец вперевалку направился слегка перекусить. — Бык, проследи за этим парнем, возвращайся и скажи мне, что он ел, — попросил мастер. — Что ел? — Что ел. По возвращении я был несколько потрясен. — Мастер Ли, вы не поверите, но купец начал с четырех больших тарелок супа с красным перцем и клецками. Потом сожрал три чашки тушеных мидий, цзинь маринованной мальвы, полтора цзиня вареных на пару улиток, три порции мягкопанцирных крабов, две тарелки конфет, десять медовых пирожных и арбуз. Владелец заведения поинтересовался, не хочет ли уважаемый гость отведать пять или шесть шэней[11] персиков в густом сиропе, но торговец объяснил, что он на диете и вынужден остановиться на трех шэнях зеленого чая с ароматом сосновых шишек. — А где он сейчас? — Принимает парную ванну и массаж, а два официанта из ресторана стоят наготове с желудочным зондом. — Шикарно, — улыбнулся мастер Ли. — Пошли, Бык. Нам надо найти самого беспринципного алхимика в этом городе и сделать кувшин Эликсира Восьмидесяти Зловещих Сущностей, а потом срочно купить гроб. Когда купец, тяжело переваливаясь, вернулся из массажной залы, глазам его предстало воистину жалостливое зрелище. Я лежал на гробу, рыдая навзрыд, а Ли Као завывал и рвал на себе волосы. — Горе! — возопил я. — Невеста моего возлюбленного правнука мертва! — вторил мне мастер Ли. — Говори же со мной, любовь моя! — закричал я, стуча по крышке. — Десять миллионов проклятий тому повару, который убедил меня подать дикобраза на свадебном пиру правнука! — пронзительно заорал мастер Ли. Купец тут же подскочил к нему. — Дикобраза? Вы сказали дикобраза? — Дикобраза, — захныкал мастер Ли. — Но, почтенный господин, разве вы не знали, что это блюдо может быть смертельным, если приготовить его неправильно? Ли Као оскорблённо выпрямился и резко спросил: — Вы принимаете меня за дурака? Я лично наблюдал за ходом приготовления, каждый шаг делался в полном согласии с инструкциями Ли Цзэнина. — Не может того быть! — аж задохнулся купец — Как, ведь сам великий Ли Цзэнин написал «Книгу о приготовлении дикобраза»! — А иначе, почему я следовал бы его инструкциям, ты, идиот? — закричал мастер Ли. Глаза толстяка заблестели, слюна потекла ручьями. — Это был молодой, свежий дикобраз? — прошептал он. — Однолеток, пойман за день до приготовления, — вновь захлюпал носом мастер Ли. Могучий спазм сотряс огромный живот торговца. — Из Юшаня? — еле слышно вымолвил он. — Прямо из реки, — уже начал реветь мудрец. Для торговца это уже было слишком. Он заковылял к охранникам, открыл большой мешок, вынул маринованного сазана, шумно проглотил его и неверной походкой пришел обратно. — Тесто! — задыхаясь, произнес толстяк. — Тесто делали за год до этого? — Точно за один год, — отчеканил мастер Ли. — Использовались только самые чистые желтые бобы. — Вы уверены, что убрали все черные и коричневые? Минимальная ошибка, малейшее несовершенство могли стать фатальными. — Все черные, коричневые, а также бобы с пурпурными точками убирались вручную, — надменно процедил мудрец. — Оставшиеся были просеяны пятнадцать раз и тщательно осматривались. Я был полностью осведомлен об опасности! — Достопочтенный господин, я не обвиняю вас, — с раскаянием ответил купец. — Но мне едва ли надо говорить, что какая-то ошибка все же была допущена, ведь несчастная невеста вашего правнука… ах… Возможно, вы использовали рисовую муку? — Не будьте ослом, молодой человек, — разозлился мастер Ли. — Рисовая мука убила бы каждого гостя на пиру! Использовалась только чистейшая слегка подсоленная мука из пшеницы хуа. Она шесть часов и ни минутой меньше простояла на солнце. — Под покрывалом, чтобы не попала пыль! Пыль может быть смертельной! — Под покрывалом, чтобы не попала пыль. Потом муку и бобы замешали в тесто, положили его в сосуд, который, в свою очередь, накрыли глиняной миской и запечатали известью. Уж тем более мне не нужно упоминать, что использовалась только чистая речная вода, так как малейший след колодезной может быть смертельным. — Я не понимаю, — прошептал торговец. — Все было сделано правильно, но… Подождите! В каком месяце это происходило? — Ты буйный кретин? Приготовить тесто для дикобраза в любой месяц, кроме июня, значит совершить верное самоубийство! — вскрикнул мастер Ли. Купец сильно побледнел. На него снизошла мысль, что, если ошибки не найдется, он никогда не сможет с полным сознанием безопасности наслаждаться одним из самых вкусных блюд на свете. — Поразительно, — прошептал он. — Все сделано в соответствии с указаниями великого Ли Цзэнина, но блюдо все равно оказалось ядовитым. Мы должны найти ошибку! Многопочтенный господин, умоляю, опишите в точности, как ваш повар готовил дикобраза. Тут до меня дошло, что я слишком заинтересовался тонкостями приготовления экзотических кушаний и не слишком примерно оплакиваю свою покойную невесту. — Горе! — возрыдал я. — О горе! Горе! Горе мне! Ли Као погладил меня по плечу. — Только подумать, такая трагедия случилась с единственным из моих правнуков, который и умом не обижен и морально не окончательно пал, — слезы навернулись на глаза старца. — Но вы правы, ошибку нужно отыскать. Мой повар начал с удаления глаз, желудка, внутренних органов и зародышей, если таковые имелись. Пока он резал мясо на куски, мой бедный правнук счищал с них сгустки крови своими собственными благородными руками. Потом повар сварил мясо в чистейшей речной воде… — Не удалив кожу? — Не удалив кожу. Затем он вынул мясо из горшка и положил его на разделочную доску… — Деревянную разделочную доску? — Милосердный Будда, я прекрасно осведомлен, что металлическая или керамическая доска может привести к фатальному исходу! — огрызнулся мастер Ли. — Мой повар выдернул каждую щетинку и иголку маленькими щипчиками, порезал мясо на маленькие кусочки — уверяю, они были квадратной формы — и обжарил их в свином жире. Тогда и только тогда он смешал их с бобовым тестом и прожарил все в кипящем масле. С бесконечной заботой удалил пыль из горшка, а когда решил, что мясо готово, окунул бумажный свиток в соус и поднес его к пламени свечи. Только когда тот легко загорелся, повар, вынул дикобраза из горшка и подал его гостям. Ни малейшей ошибки. Ни единого изъяна. Чревоугоднический мир торговца рушился у него на глазах, он закрыл лицо руками, чем-то напомнив мне Яркую Звезду, когда та решила, что Танец Мечей обесчещен. Страсть толстяка была не столь благородной, но такой же искренней. Ли Као воспользовался возможностью поставить меня на ноги, я принялся рыдать ему в плечо, мудрец гладил меня по спине. — Сколько людей умерло? — прошептал купец. — Только моя невеста! — завыл я. — О горе! Горе! Горе! — Только она из двухсот гостей, — обливаясь слезами, пояснил Ли Као. — Я сам выбирал дикобразов! Сам готовил бобовое тесто! Сам следил за приготовлением мяса! Мой возлюбленный правнук своими благородными руками счищал с ломтей сгустки крови! Именно он выбрал самый лучший кусок и подал его любимой! Я сам… — Постойте! — заорал торговец и схватил меня за плечи. — Мой бедный, несчастный мальчик, — он сменил крик на шепот, — какую иглу ты использовал, когда чистил мясо? Я был действительно тронут. Ли Као проделал всю работу, завлекая кита в сети, и теперь позволил мне загарпунить животное. — Какую… Какого… Я не помню! — Ты должен вспомнить! — заревел купец. — Ты использовал серебряную иглу, да или нет? — Да, — задумчиво ответил я. — Теперь припоминаю. Игла из чистейшего серебра, правда, она упала на пол, и, когда дело дошло до последнего куска мяса, мне, естественно, пришлось взять другую. — Серебряную? — спросил он, едва дыша. Я позволил себе выдержать драматическую паузу, сморщив лоб в тяжких раздумьях, и, наконец, ответил: — Золотую. Настоятель всегда предупреждал меня не судить людей по обличью, и купец был классическим примером этой мудрости. Его свиноподобный внешний вид говорил о потакании своим желаниям во всем, но, тем не менее, он не обрадовался, когда его прожорливый мир был спасен. Слезы заструились по щекам толстяка, а живот затрясло от рыданий. — О, мой мальчик, мой бедный, несчастный мальчик, малейший контакт золота и мяса дикобраза смертелен, — прорыдал он. — Проклятие злого духа толкнуло тебя взять золотую иглу для последнего куска, а потом любящими руками ты положил его на тарелку… — Женщины, которую любил! — пронзительно вскрикнул я. — Моя собственная глупость убила мою невесту! Я упал на гроб в обмороке, что позволило мне открыть сосуд с Эликсиром Восьмидесяти Зловещих Сущностей, спрятанный с другой стороны. — Только подумать, мой возлюбленный правнук ответственен за столь омерзительную смерть! — задохнулся мастер Ли. — Я часто слышал об отравлении дикобразом, но, признаюсь, никогда его не видел. Оно действительно так ужасно? — кротким голосом спросил торговец. Охранники и таможенные чиновники подошли поближе, насторожив уши и нервно поглядывая на гроб. — Она начала покрываться красными пятнами, заалел каждый клочок её кожи, — прошептал мастер Ли. — Потом девушка позеленела. Эликсир Восьмидесяти Зловещих Сущностей подействовал как надо, от гроба потянуло невыносимой вонью. Начальник Таможни принялся издавать какие-то трудно произносимые давящиеся звуки. — Потом отвратительно яркий зеленый цвет стал черным, — продолжал нагнетать атмосферу Ли Као. — Черным? — переспросил торговец, отгоняя испарения от лица. — Ну, если быть совсем точным, то зеленовато-пурпурно-желтовато-черным, переливающимся по краям, — задумчиво ответил старец. — Затем пошел запах. — Запах? — закашлялся Начальник Таможни, задыхаясь от ядовитого облака. — Не могу описать этот отвратительный запах! — снова зарыдал мастер Ли. — Гости начали спасаться бегством, а мой возлюбленный правнук потянулся к невесте, желая коснуться ее… О, как мне описать весь ужас того момента? Его пальцы вошли в её тело, гладкая упругая кожа девушки превратилась в мягкое желе, из которого сочилась зеленая и желтая гниль. И запах, этот запах, отвратительная ядовитая вонь, от которой собаки извивались в судорогах, а птицы замертво падали с деревьев… По какой-то причине вокруг нас вдруг никого не оказалось. Спустя несколько минут мы, шатаясь, вышли из помещения таможни и присоединились к остальным, опорожнявшим содержимое желудков прямо через ограждение пирса. Позвольте мне сообщить вам, что Эликсир Восьмидесяти Зловещих Сущностей вызывает страшную рвоту. Купец, охранники и таможенные чиновники, посовещавшись, единогласно решили выбросить нас вместе с гробом в море, пока гниль не перебила всех, но Ли Као воззвал к патриотизму собравшихся, указав, что если моя невеста упокоится на дне морском, то это уничтожит всю китайскую рыбную промышленность на три тысячи лет вперед, по меньшей мере. С ним согласились, нам дали тележку для гроба, пару лопат и перепуганного монаха, который повел нас на кладбище прокаженных, непрестанно ударяя в гонги оглашая окрестности дурным криком: «Нечистый!», «Нечистый!» Священнослужитель, доведя нас до места, тут же набрал весьма приличную скорость, а мы смотрели, как паруса купеческого корабля исчезают в тумане вместе с четырьмя деревянными ящиками, одним из которых был наш гроб, правда, без похоронных украшений. Когда мы сняли траурные кисти с коробки торговца, я открыл крышку. Внутри оказалась маленькая сумка, лежащая на холщовом покрывале. Я вытряхнул её содержимое на руку и с недоумением уставился на него. — Булавки? Мастер Ли, зачем купцу нанимать армию стражников, чтобы охранять какие-то дешевые железные булавки? — Великий Будда, этот парень не может работать в одиночку. Он, наверное, представитель объединения самых богатых компаний Китая! — аж подавился Ли Као. Я понятия не имел, о чем он говорит. Старец отбросил в сторону холщовое покрывало, выбрал из кучи странный предмет — позже мы выяснили, что их там оказалось 270 штук, — и принялся прикладывать к нему булавки. Железо чуть ли не прыгнуло к его поверхности, а следующая булавка прилипла к концу предыдущей. — Десять булавок, — взмолился мастер. — Если он сможет удержать десять! Семь… восемь… девять… десять… одиннадцать… двенадцать… тринадцать… четырнадцать… пятнадцать… шестнадцать… семнадцать… Восемнадцатая булавка упала на землю, а Ли Као повернулся ко мне с изумлением на лице: — Десятый Бык, варварские купцы и мореходы продадут душу за китайский магнитный компас, который достаточно чист, чтобы удержать десять булавок, а у нас с тобой сотни удерживающих семнадцать! Мальчик мой, мне иногда везло с добычей, но по сравнению с сегодняшним уловом мои прежние достижения — просто детский лепет, — серьезно заявил он. — Ты и я только что стали самыми богатыми людьми в Китае. |
||
|