"Афанасий" - читать интересную книгу автора (Азольский Анатолий)

5

Часа не прошло, а все заводские электрики обостренным чутьем поняли: на заводе — их новый начальник, главк прислал женщину, Юлию Анисимовну Овешникову. Никто не мог припомнить, чтоб на их веку электрики ходили под началом женщины в ранге главного энергетика, хотя встречались даже главные инженеры в юбках; обычным явлением стали главбухи женского пола, начальницы планово-производственных отделов, химические лаборатории тоже отдавались дамам, как и диспетчерские, где, однако, дамы сами собой превращались в девок неопределенного возраста, умевших к случаю и не к случаю пулять матом не хуже слесарей с перепоя. Все начальницы в окружении иного пола обостряли в себе все бабское, становились крикливыми, глупыми, взбалмошными.

Вовсе не такой казалась женщина, которую представили всему отделу главного энергетика на пересменке; в заводском клубе собралось человек сто — дежурные электрики, компрессорщицы, операторы котельной, электрослесари, вентиляторщики, почти все в одежде для улицы, и тем необычнее выглядела та, которая теперь станет их начальницей, — в спецовке, волосы упрятаны косынкой, как положено по технике безопасности, росту среднего, глаза черные, юбка, а не брюки, но юбка заводская, такие выдавались уборщицам административного корпуса. Внешность какая-то неопределенная, все в женщине было приятное, но будто у другого человека одолжила она стремительные брови, упрямый подбородок, тонкие сжатые губы…

Вместе с фамилией прозвучал и отрезок трудовой биографии: Бауманское училище, оборонный завод в Киеве, еще два-три предприятия, но уже в Москве, и последнее — тоже в столице, номерное. Замужем, есть дочь.

Прошу любить и жаловать — на этом и кончилось знакомство, пристегнутый к мероприятию парторг произнес нечто вроде пожелания жить дружно, с чем все дружно согласились, выставив, правда, условие: всем дежурным, по заводской территории бегающим в зной и стужу, надо бы все-таки выдать телогрейки. Что было, разумеется, обещано и что оказалось невыполнимым; Овешникова призналась в этом Карасину, недоуменно двигая бровями: все ее хлопоты наталкивались на железобетонное упрямство трех министерств; Афанасий ввел ее в темный угол российской истории, поведал о секретном циркуляре В. И. Ленина и, возможно, об Особой папке ЦК, где хранится за семью печатями письмо Сталина, которого в ночь с 25 на 26 октября (по старому стилю) дежурные электромонтеры застукали в подвале Смольного за одним непотребным занятием.

Каким — спрашивать не стала, чтоб не быть осведомленной о страшных тайнах Кремля. Произнесла сквозь зубы: «Зимний я вам вернуть не могу!..» Интерес проявила только к покрою костюма Афанасия, спросила, где сшит.

В тот же день пришла на подстанцию: та же юбка и курточка из крепкой хлопчатобумажной диагонали, из-под косынки выбивались густые черные волосы. И поскольку главный энергетик вознамерилась осмотреть распределительный щит на выходе понижающего трансформатора, то есть пройти под гудящими шинами и кабелями, то Карасин нелюбезно посоветовал женщине убрать волосы поглубже под косынку. Та промолчала, однако, пройдя по дорожкам вдоль ячеек и постояв у генераторов, достала из кармана берет, нахлобучила его на голову, косынку так и не сбросив. Заглянула в кладовку, а затем решительно ткнула пальцем под ноги: «Туда, в подвал!» — говорил жест.

Отбросился люк, Карасин щелкнул выключателем, Овешникова первой начала спуск по лестнице и, сойдя вниз, повернулась к Карасину, тот поймал на себе взгляд черных очей, на него устремленный — упорный, пугливо просящий о снисхождении к слабости; но и поддразнивал взгляд этот, намекал, зазывал… Или — что-то в подвале пугает женщину? Или кого-то опасается?

Карасин едва не сплюнул, догадавшись об истинном смысле этого взгляда: баба есть баба, клиентки матери посвятили его во все секреты женских провокаций. Он погремел ключами, ища тот, который от закромов Проскурина. Все-таки каким-то путем разузнала Овешникова о богатствах, хотела убедиться в сохранности их и ничем не показала разочарования: в складе остались лишь жалкие остатки былого электротехнического роскошества, того списанного будто бы за ненадобностью хлама, который обогатил Карасина и Белкина и который позволил десяткам тружеников жить при тепле и свете.

Вечером Белкин узнал о ревизии и удовлетворенно потер руки. Начали сбываться его прогнозы, вежливая, милейшая и скромнейшая Овешникова начинала превращаться в омерзительного предшественника.