"Ремонт фарфора" - читать интересную книгу автора (Фротсак Анита)

Глава 14 «Белая ночь и синяя „вольвУшка“»

Перед самым увольнением Юрик таки успел подружиться кое с кем из японоговорящих.

С Ёжкой, конечно же, больше не с кем было. Ёжкины племянники хотели Питер посмотреть, и старуха резко вспомнила, что Юрик гид по основной профессии…

Встречать самолёт из Токио поехали в Шереметьево-2 на Ёжкиной машинке. Классная машинка, с электронным управлением. Как на 1994-й год — чудо техники. Затем все вчетвером уселись в «Красную стрелу» и помчались белые ночи смотреть.

По приезде в Питер поселились не где-нибудь, а в «Англетэре», с видом на Исакий.

Племянников было двое: толстенький мальчик-барчук десяти лет и девочка-припевочка лет двадцати. Ей на вид и двенадцати не дать было: ножки кривенькие, колёсиком, зубки ещё кривее.

Толстенькому барчуку жилось явно лучше кривоногенькой сестрички. Бабка Ёжка носилась с ним — не то слово! Попросил матрёшечку купить — взяла сразу три.

Футболочку на своё пузико присмотрел, так тоже три ему было куплено.

На девочку бабка почти не тратилась. А у той, бедняжечки, денег совсем не было, безработная она была, даже 2 штучки в месяц на карман не клала. Да-а-а, нет в Японии матриархата! Мальчишкам кайф, а девчонкам-кривоноженькам вилы и лопата.

Юрику стало жаль японо-племянницу. Как истинный джентльмен, с детства повидавший много заграницы, он взял всю ответственность за бедняжечку на себя: сувениров ей накупил, мороженого. Если бы не Изольда и не мечты о Ляле, он бы даже больше ответственности проявил. Может, даже и международный брак бы получился, кто его знает…

Кривоноженька к концу поездки расцвела, чисто в женском смысле, заулыбалась и даже адресок свой Юрику оставила. На всякий случай.

В той поездке ещё много кой чего смешного было.

Из питерского Консульства прямо в номер к Бабке Ёжке, прямо в «Англетэр», позвонило высокое начальство. Типа «Хамагучи-Уэхара», тот же свирепый кингсайз.

Бабка, естественно, выгнулась-прогнулась. А что делать простой медсестре, хотя бы даже и японской? До высочайшего звонка она планировала посетить с племянниками «Литературное кафе», откуда Пушкин стреляться ездил. А в итоге пришлось раскошелиться на дорогущий ресторан «Пётр Первый». Высшее начальство желало угоститься именно там. От этого начальства зависела дальнейшая бабкина судьба: ехать на четыре года в филиппинскую страну или с вязанием дома сидеть.

Высокое начальство подвалило на тёмно-синей «вольвУшке» с алыми дипномерами.

Выглядело начальство традиционно: сатиновое платьишко с выгоревшей спиной, стоптанные лодочки на небритых ножках, головушка две недели не мыта, в ушках жемчужинки, колготочек ноль. Бросив самый первый взгляд на квази-Хамагучи, Юрик с радостью отметил: кингсайз не нарушен!

Когда начальство парковало синюю «вольвушку» у входа в «Англетэр», там никого не наблюдалось. Маячил унылый швейцар — вот и всех людей. Другие люди нарисовались позже. В частности, откуда-то взялся пузатый нацмен, то ли грузин, то ли азербайджанец, словом, лицо кавказской национальности.

Кавказец, натурально, сразу же заприметил синюю «вольвушку». Он бы её заприметил и без алых номеров, а уж с ними-то — и подавно. В общем, глаз от неё оторвать он уже не мог и с нетерпением ждал выхода хозяина. Ему страсть как хотелось посмотреть на гордого водилу такой смертельной тачки. Не забывайте, какой год был на дворе. Тогда синяя «вольвушка» была мечтой любого совкового миллионера.

Когда весёлая компания — бабка, Юрик, племянники и «квази Хамагучи» — высыпала из «Англетэра», нацмен ещё ничего дурного не заподозрил. Он лишь бросил в их сторонузгляд, полный гадливости. Вернее, взглядов было два: сначала на небритые ножки японо-начальства, а потом и на старческие ножки-колбаски Аояги. Бабка решила на отдыхе выпендриться, шортики «турбо» напялила.

Смешная до ужаса мини-группа двинулась по направлению к «вольвушке». Нацмен, конечно же, напрягся, но в душе понадеялся, что мелкота проплывёт мимо…

Когда квази-Хамагучи своим ключиком отперла дверцу и, плюхнувшись за руль, бросила на плечико безопасный ремешочек, надо было видеть лицо этого гомодрила.

Юрику стало его жаль. Чисто по-человечески.