"Альдана Четыре новых человека" - читать интересную книгу автора (Кархалёва Надежда Владимировна)

Глава 5 Новые жизни, новые начала

Кажется, день перевалил за полдень. Или с момента, когда умчалась Алина, прошло всего десять минут. Или — часа три. Дашка не отдавала себе отчёт в этом, она даже удивилась тому, что вдруг вспомнила о времени. Раскачивалась на качелях, слушая их неназойливое поскрипывание и звуки чужой жизни: смех, крики, разговоры, визг, кто-то кого-то звал, шелестел в листьях ветерок, с шорохом колёс и цоканьем копыт проезжали повозки, где-то звякали тарелки, лилась вода. Всё это успокаивало, вводя в забытье, и хотелось подумать, что, стоит только распахнуть ресницы, те неудобства, от которых ныло сознание, исчезнут. Обычно такой безмолвный контакт с окружающей жизнью выручал Дашку, сейчас же он только издевался над ней тем, что, когда Дашка случайно его оборвала, войти в него снова никак не удавалось. Остаться наедине со своей тоской — что может быть хуже? Ты в её руках как исписанный бумажный листок — она сомнёт, скомкает тебя и выбросит. Будет неслышно преследовать тебя, подкрадётся сзади, тронет за плечо и с укоризной скажет: «Ты — ничтожество. Им была, им и останешься».

На задний двор вышли Шаки и Шанди. Девочка еле волочила ноги, она держалась за дракона, обхватив его за шею, и по-прежнему её пальцы сжимали лапку тряпичного котёнка. Шаки метнула испуганный взгляд в сторону Дашки и уткнулась носом в перепончатое драконье ухо.

— Я мешаю тебе? — безразлично пробубнила Даша. — Могу уйти.

Она приподнялась с сиденья, но девочка опять повернула к ней лицо и замотала головой. Дракон подвёл хозяйку к дереву, под которым гости слушали Джейка, Шаки опустилась на корточки и осторожно, избегая резких движений, вытянула ноги. Шанди разлёгся, положив голову ей на колени. Вдруг Дашка поняла, что развалилась на качелях, заняв всё сиденье: она полулежала, свесив одну ногу вниз. Опомнившись, молодая женщина выпрямилась и подвинулась, а девчушка, чьи глаза стали как у загнанного зверька, только крепче прижала к груди свою игрушку и вся съёжилась в комок.

— Боишься… — с обидой на себя сказала гостья и отвернулась. — Знала бы ты, как мне хочется обратно в свой мир. Он серый и скучный, и деревья там бывают разноцветными только осенью. А я всё равно туда хочу. Почему? Да потому что я нашла способ себя обманывать. Богатое воображение — тяжкий крест, Шаки. Ты полагаешь, что резвишься в облаках, пока случайно не перепрыгнешь на грозовую тучу здравого смысла.

— Да, — прошелестела девочка. — Мне все: и мама, и Теона, и Джейк, и Дерик, — обещают, что я скоро выздоровею… Я им верю, а потом… — Шаки сглотнула, чтобы прогнать подступающие слёзы, — начинается новый приступ. Моя болезнь неизлечима, я привыкла, — по щекам девочки побежали солёные ручейки, — что почти не могу ходить… Почти не покидаю дома и двора, и у меня нет друзей… Как только мне снова становится легче — я думаю, что когда-нибудь поправлюсь. Так продолжается уже шесть лет…

Шаки подняла на Дашку переполненные несчастьем глаза, и гостья увидела, что они — совсем как у Теоны, вот только всю жизнь их них вымыло слезами. Эти сёстры вообще были похожи друг на друга так, как будто были близняшками, но Шаки почему-то перестала расти. Между остальными членами семьи не было такого сходства.

Дашка силилась понять — пожалеть ли ей девочку или оставить в покое, поёжилась от невесть откуда взявшейся прохлады, пошла в дом, в комнату, отведённую им с Алиной, и сделала, наконец, то, к чему так фанатично стремилась последние сутки: заснула. Отключилась, незаметно для себя сливая в подушку все свои мысли, ранее прицепившиеся к мозгу, как репейник. Когда её растолкала Волкова, Дашка уже ощущала себя вполне пригодной для очередной дозы идиотских, волнующих, забавных и просто незаурядных событий.

— Соня! Подъём!

— Что стряслось? — Дашка села, протёрла глаза и влезла в кардиган, которым укрывалась, как одеялом.

— Что-что, Анна всех ужинать зовёт! — Алина встала в дверном проёме, упёршись руками в косяк и пальцами выбивая по нему сердитую дробь. — Ты вообще планируешь напоминать о том, что ты живая и шевелишься? Учти: ответишь «Нет», буду таскать тебя с собой, даже если начнёшь упираться.

Почему-то Дашке вдруг захотелось порадовать друзей, да и просто поесть; или же у неё не было настроения спорить, тем не менее, она спустилась за Алиной на кухню. Там за столом уже теснились Джейк, Дима и Шаки, и два стула (один из которых, по-видимому, притащили из другой комнаты) были незанятыми. Дерик и Саша примостились за кухонным. Анна опять готовила зелье, дракон Шанди грыз кость.

Как только подруги протиснулись в помещение, Джейк, развлекавший всех историями, презабавными и по содержанию, и из-за того, что парень говорил с набитым ртом, ухитряясь при этом жестикулировать, прервал своё повествование и крикнул:

— О! Наконец-то! Присаживайтесь; Алекс, Дерик, вам ближе, подайте девушкам ужин.

Алина с Дашкой не без труда впихнулись за стол. Перед ними моментально появились глубокие тарелки, доверху наполненные чем-то вязким подозрительно-зелёного цвета. Дашка поддела ложкой кусок неаппетитной массы и отправила в рот. На вкус оказалось вовсе не так плохо, как на вид. Гостья принялась сосредоточенно опустошать тарелку, поглядывая на друзей. Джейк беспрестанно просил брата что-нибудь передать им: приправу, хлеб, специи. Дерик, сердито ворча: «В следующий раз за кухонным столом сам сидеть будешь», — покорно рылся в недрах шкафчиков и ящиков и швырял Джейку требуемое (судя по выражению лица, втайне надеясь, что один из запросов попадёт младшему братцу не в руки, а прямиком в голову). Однако парень ловил все, что с таким злорадством в него кидалось, и заботливо предлагал всем попробовать. Возня вроде бы прекратилась, народ ужинал молча, потом тишину посчитали неуместной и Джейк, не переставая деловито орудовать ложкой, спросил:

— Кстати, никто из вас не расскажет нам про жизнь в Большом Мире? Я уверен, парой слов тут не обойдёшься, а свободного времени у нас будет не так уж и много, поэтому начинать просвещать нас можно уже сейчас.

— Не вопрос! Начнём! — бодро ответила Алина. — А с чего?

Дашка, вяло ковыряя ложкой остатки ужина, ни с того ни с сего заговорила:

— Ну, воевали там ещё больше, чем в Альдане. Одних фашистов вспомнить…

Дима со всей силы пнул её под столом, но Джейк успел поинтересоваться:

— А кто такие фашисты?

Староста уставился на Алину: давай, исправляй положение! Волкова небрежно отмахнулась:

— Люди, которые хотели подчинить себе мир. Ничего не вышло, их армию разгромили, и всё встало на свои места.

— Но была самая кровопролитная война за всю нашу историю, — вздохнула Дашка. — Миллионы людей погибли на поле боя, миллионы — в плену. Фашисты полагали, что большинство людей не должны жить. Просто потому, что они так решили. И планировали одни народы истребить, другие — сделать своими рабами. В концлагерях…

Про опыты над людьми Дашка сказать не успела, потому что медленно стекленеющий взгляд Шаки не оставил равнодушным даже Фёдорова, и парень провозгласил:

— В общем, воюют люди всегда и везде, и тут уж ничего не изменишь. А вас, наверно, интересовало, как мы мирное время проводим?

Посыпались отрывистые «Да-да». Анна, опомнившаяся, что в доме гости, убрала тарелки и грохнула на стол поднос с заварочным чайником, блюдечками с джемом, чашками и вазочкой с печеньем. Алина стала выбирать самые большие, участливо перекладывая их на блюдечко Дашки.

Ответственность за восстановление непринуждённой беседы взял на себя Саша (которого Винсенты для удобства переименовали в Алекса):

— Скорее всего, вы хотите знать что-нибудь про нас, ведь так?

Дерик, уже плюнувший на то, что среди собравшихся здесь он старший, смахнул с кухонного стола часть того, что там было навалено, уселся и сказал:

— Да, хотим. Для начала — кто вы?

— Всего лишь студенты, — начал Верников, — в университете учимся.

— Где-где? — переспросил Дерик.

— Университет. Высшее учебное заведение. Туда поступают после того, как заканчивают школу, — спокойно пояснил Саша, староста захихикал.

— У нас куда проще — читать, писать и считать научился — и делай что вздумается. Нет, если в тебе магический дар, то иди в ученики к какому-нибудь волшебнику и развивай свои способности настолько, насколько считаешь нужным. Или военному искусству обучаться можно, если тянет. Магических академий и университетов полно. А так — свобода выбора, — Дерик усмехнулся, — вот только выбирать не из чего, ну да я вам это уже рассказывал. А к чему готовят в ваших университетах, если не обучают там магии?

— Журналисты мы! — ответил Саша. — Будем писать статьи в прессу.

— Они хоть знают, что такое пресса? — Дима вынужден был прикрывать ладонью рот, чтобы не рассмеяться в голос.

— Молодой человек! — обратился к старосте Винсент. — Во-первых, отлично знаем, во-вторых, мы находимся с вами в одном помещении, и вы могли бы спросить у нас лично! Кстати, в вашей прессе тоже пишут или ужасы, или неправду?

Дима оправился:

— Обвиняете нас, что мы законченные вруны и пессимисты?!

— Нет, — Винсент преспокойно достал откуда-то яблоко, обтёр его рукавом и захрустел, в манере Джейка не прекратив разговаривать. — И дельные статьи попадаются, только они не бросаются в глаза. А хотя, Дмитрий, с вашей привычкой обличать несуществующие пороки вы добьётесь нужного эффекта.

— Тогда ладно, — староста принялся за своё печенье. — У кого ещё к нам вопросы?

— У меня, — робко отозвалась Шаки. — Если вы забрали меня с собой в Большой Мир, меня бы там вылечили?

— Вряд ли, — всё-таки вклинилась Дашка. — Все последние достижения нашей науки слабее магии. Наверное, это к лучшему, потому что надо иметь и силу, и мозги одновременно, но те, у кого в избытке силы, полагают, что пользоваться умом — ниже их достоинства, а это неизбежно приводит к катастрофе. Человек умеет разрушать, но не создавать, поэтому чем быстрее прогресс, тем скорее наш мир вымрет.

— Что-то мне подсказывает: на сегодня вопросов достаточно, — Дерик швырнул огрызок в мусорную корзину и спрыгнул со стола. — Я вот устал и иду спать, а остальным советую далеко не разбредаться, мало ли что, когда темнеет, на наших улицах может произойти всякое. Утром вас желают видеть у себя старейшина и госпожа Вивьен, наша священница.

— А ей-то мы зачем? — недоумённо фыркнул Дима.

— Завтра узнаете всё сами. Я пока что сомневаюсь в том, вы все до конца понимаете своё положение, поэтому простите, ничего лишнего говорить не буду, — Дерик развернулся и вышел.

Потом и остальные разошлись. Дашка тихо, пока не опомнились одногруппники, проскользнула в спальню, на балкон. Отсюда был виден задний двор, где Шаки вглядывалась в отражения в воде фонтанчика, с поверхности которой после наступления темноты поднимались и улетали в небо мерцающие звёздочки, разноцветные, как над королевским замком; кусочек леса, холм, склоны которого занимал парк с беседками и другие дома, во дворах некоторых тоже были такие фонтанчики, где зарождались и отправлялись в странствие над крышами деревни и кронами деревьев точки пульсирующего света.

Несколько звёздочек поднялось к балкону. Дашка протянула ладонь, и они мягко опустились ей в руку, оказавшись на ощупь, бесплотными, но, тёплыми, согревающими. Только сжала кулак — свет рассыпался в сверкающую пыль, которую унесло ветром, но перед лицом, обгоняя друг друга, как пузырьки воздуха в воде, сотни новых маленьких звёзд стремились ввысь, к настоящим, огромным небесным телам.

Через парк туда-сюда сновал народ: кто-то возвращался домой, заворачивал в свой двор, шумные компании парней и девушек шли им навстречу, пересекали холм и пропадали из виду, оставляя за собой взрывы хохота. Позже, когда все попали, наконец, в ту часть деревни, куда намеревались, парк наводнили предающиеся разврату парочки; практически каждая, наспех закончив плотские утехи, разбегалась в разные стороны, прощаясь уже на ходу.

Неожиданно на вершине холма появился силуэт девушки. Парочки будто бы знали, кто это, и боялись её, так что парк в момент опустел. Незнакомка была в сильнейшем опьянении, шаталась так, что было неясно, как она вообще держится на ногах. Девушка кое-как спускалась, вдруг её качнуло сильнее, она схватилась за дерево, стекла вниз, и её вырвало. Пьянчужке стоило неимоверных усилий продолжить путь.

Дашка уже догадалась, кто эта девушка. Джессика завернула за угол, и пару минут спустя в коридоре на первом этаже прогремел звук падения, на втором — распахивались двери. Дашка вернулась в комнату. Растрёпанная Алина (Сотникова, пока была на балконе, не слышала, как она пришла) сидела на расстеленной кровати, обалдело смотрела то на дверь, то на подругу и скрипучим ото сна голосом пробурчала:

— Нам что, уже пора? Могла бы меня разбудить.

— Да лежи ты, ещё ночь, — Дашка высунулась в коридор. На лестничной площадке топтались Дима и Саша, в одних брюках, очевидно, натянутых для приличия, потому что парни тоже только что выползли из постелей, и наблюдали за тем, как на первом этаже Теона пытается справиться с сестрой: помогла ей встать, выволокла обратно на улицу. Ни Анна, ни братья не проявили никакого участия, из спальни молодых людей долетело недовольное ворчание Дерика: «Опять…».

Девушки вернулись, с длинных медно-рыжих волос Джессики капала вода, её лицо, шея и воротник рубашки были мокрыми. Скорее всего, Теона окунула сестру в фонтанчик. Как это ни парадоксально, пьяной Джессика была красива, ничем не уступая по красоте Теоне. Исчезло из глаз отвращение, пропала ненависть, готовая в любую секунду сорваться с её губ, осталась только чистота, поразительно беззащитная. Саша сообразил, что следует помочь, но только он сбежал на три ступеньки вниз, Теона вытянула вперед руку: не надо, я справлюсь. Девушка втащила сестру на верхний этаж. Все увидели, что у Теоны были красные глаза, значит, она, хоть и переоделась в ночную рубашку, спать не ложилась, ждала Джесс. Сестра помогла пьянчужке доковылять до спальни, но уложить не успела — Джессика оттолкнула Теону, та ударилась головой о косяк, её жёлтые локоны стали розоветь от крови. Агрессивная девица перевела мутнеющий взгляд на парней.

— Не смейте… к ней… приближаться… — Джессика захлёбывалась яростью, — даже смотреть на неё… — зловеще медленно она подбиралась к старосте, подошла, прижав его к стенке, её чёлка касалась лица Димы. — Иначе…

Она с силой, которая неизвестно как могла уместиться в такой изящной девушке, и с точностью, невообразимой для пьяной, ударила старосту в висок — Фёдоров растянулся на полу.

— Запомните: никто из вас ей не пара! — Джессика круто развернулась (это стоило ей потери равновесия, но она устояла) и выбежала на балкон, еле-еле успев свеситься через перила — её опять тошнило.

Теона приложила ладонь к своей ране, и из-под пальцев девушки пробилось беловатое свечение: исчезала рана и кровь на волосах. Потом она обратилась к Диме:

— Ты как?

— Мутить начало! — пожаловался староста. — Не сотрясение ли мозга?

— Позволь, — девушка обхватила его голову, и снова ладони Теоны светились. — Так лучше? — она убрала руки.

— Намного! — Дима осторожно ощупывал виски. — Совсем не болит!

— Остальные хорошо себя чувствуют? — Теона повернулась к Саше Дашке и Алине, выскочившей на шум. — Если помощь никому больше не требуется, вы лучше расходитесь по комнатам. Вам надо хорошо отдохнуть перед завтрашним днём.

— Сама-то как? — озадаченно спросил Саша. — Ты уверена, что…

— Уверена, — Теона зашла в спальню сестры и, закрывая за собой дверь, твёрдо закончила: — Всё. Спокойной ночи. Кому что понадобится — спрашивайте меня.

Дверь захлопнулась. Все немного постояли в коридоре, ожидая, что эта была не последняя на эту ночь пьяная выходка Джессики, но в спальне было тихо, доносилось только бормотание Теоны. Всё ещё с плохими предчувствиями, но гости разбрелись.

Ровно в полседьмого Дерик на втором этаже во все лёгкие заорал:

— Алекс! Дарья! Элли! Дмитрий! Подъём! Через час всем быть готовыми!

Дашке хватило мгновения, чтобы понять, где она находится, Алине — пяти минут, чтобы сообразить: Элли — это не ещё один член семьи Винсентов, так здесь будут называть её, Алину Волкову, и именно ей надо сейчас выбираться из-под одеяла. Дашка вспомнила за секунду, в какие суровые земли их, первокурсников, занесло — Алина воображала, скольким молодым людям здесь она может разбить сердца. Дашка заставляла себя смириться с тем, что у неё отняли возможность жить собственной жизнью, отныне её решения, действия и судьба переходят в руки, кого-то другого, того, чьё руководство инородным телом застрянет в Дашкином сознании, долго и больно отмирающем из-за своей ненужности. Здесь оно сгодится только для развлечения — в свободные минуты отыскивать собственную точку зрения на вещи, которые множество раз уже переосмыслены и продуманы до мелочей, и тем не менее своё мнение, пусть и ненужное, — это кирпичик, из которых строится твой внутренний мир, твоя территория. Лишь благодаря твоему искреннему слову тебя никто не сможет выселить с неё. Алина радовалась, что успеет прожить вторую жизнь — жизнь Элли Винсент.

В мансарде над комнатой подруг всё было проще. Саша рвался вперёд. Это не сказка. И вряд ли это жестокая случайность. По крайней мере, для всех жителей волшебной страны. Здесь это было предусмотрено. Значит, это испытание.

Дима же не переживал. Всё разрешится. Местный народ, судя по разговорам, на их стороне. Пусть не все доверяют им, но все ненавидят короля Мартина, который видит в четвёрке студентов врагов. А с врагами своего неприятеля надо считаться.

Но никто своего отношения к произошедшему не показывал, друзья просто демонстрировали друг другу впечатления от первого дня в мире Альданы, от семейства Винсентов, строили догадки насчёт того, что им скажет старейшина и зачем им надо к священнице. За завтраком спорили об этом слишком долго, так что поесть толком и не успели: пора было выходить. Братья наотрез отказывались даже делать намёки на то, что сегодня предстоит студентам, а больше узнать было не у кого — Теона уже убежала, Джессику опасались лишний раз беспокоить, Анна, по всей видимости, не интересовалась этими делами, Шаки вряд ли в них посвящали.

Когда четвёрка собралась, наконец, во дворе, где уже стояли Джейк и Дерик. Старший брат сказал:

— Значит, так. Сопровождать вас нам, к сожалению, некогда, поэтому дорогу вам будет показывать Роки, — тут из густой высокой травы вынырнул летунчик. — Собственно, это всё. Идите, да побыстрее. Если что, все вопросы к нему, — парень схватил зверёныша за уши и протянул Саше (летунчик против такого обращения не возражал). — Говорить он не умеет, но найдёт способ вам ответить. Джейк, и нам пора, — он схватил за рукав брата, порывавшегося что-то добавить к его монологу, и потянул его со двора на улицу.

Когда компания потеряла их из виду, все уставились на Сашу, так и сжимавшего уши их провожатого. Зверёк бодро и оптимистично взирал на друзей. Верников разжал пальцы — летунчик остался висеть в воздухе, как колибри, наверное, ожидая приказа.

— Э… Что, двигаемся? — неуверенно пробормотала Алина.

Роки, виляя хвостиком, перепорхнул через забор и отлетел направо. Компания неуверенно подошла к зверьку, он не спеша направился в сторону парка, на который вечером смотрела Дашка. Все последовали за летунчиком. Через парк никому из студентов ходить не приходилось: дорога до дома старейшины пролегала прямо, как проспект, разве что из-за холмов то ползла вверх, то устремлялась вниз, да и лес, где уже побывали Саша и Дима, находился как раз за ним. Значит, сперва — к священнице Вивьен.

Миновали парк, на улицах стали попадаться общественные здания: магазинчики, таверны и тому подобное, но они по-прежнему стояли на значительном расстоянии друг от друга, так что повсюду радостно зеленела изумрудная трава, тут и там возникали рощицы. Роки остановился возле круглого белого здания с высоким, пронзительно-синим шпилем, двумя рядами окон, узких и длинных, витражных, сине-голубых. В верхнем ряду окна были мельче, но расположены близко-близко, образуя сплошную линию. Двери не было, вход — в виде арки. Зверёк прошмыгнул туда, минуту спустя из храма вышла Вивьен, которую друзья уже видели вчера.

— Добрый день. Прошу всех в Храм Ветров.

Вопрос: «Зачем?» был готов вырваться у каждого, но какая разница, если вот-вот всё станет понятно? Компания приняла приглашение молча.

Внутри Храм был великолепен. В центре залы стояла статуя девушки, протягивающей руки вперёд, в её ладонях то загоралось пламя, то появлялась горсть земли, из которой росло крошечное деревце, то клубился пар, а иногда с пальцев статуи лилась вода. Вдоль стены, выложенной драгоценными камнями всех оттенков зелёного, — пять каменных изваяний: парень в мантии, накинутой поверх доспехов, державший меч и посох; два приятеля здороваются за руку, и каждый в свободной руке, отведённой за спину, держит кинжал; девушка, оплакивающая убитого воина; человек в лохмотьях, уверенно глядящий вдаль, и мудрец с книгой. На полу была выложена из цветных плиток карта Альданы: друзья сразу увидели на ней королевский замок. Потолок являлся картой звёздного неба.

— Итак, вам предстоит Обряд Поиска. По одному подходите к Статуе Стихий, — она указала на статую девушки в центре. — Пожалуй, начнём с вас, Алекс, — взгляд Вивьен остановился на Саше.

Парень вздрогнул. Священница ни разу не видела их, но знает, кто есть кто. Похоже, она наблюдала за ними через то зеркало на столе в башне старейшины. Да и сам старейшина, наверное, следил. Это для нашего же блага, прошептал про себя Саша. Мысль, хоть и была вполне здравой, являлась чисто формальной: он всё ещё ощущал, как неистово колотится сердце.

— Чего ты ждёшь? — в омуте своих миндалевидных карих глаз священница готова была утопить.

Верников сделал несколько шагов к статуе.

— Вам придётся постараться, — Вивьен взглядом просто толкала парня в центр, Саша не мог и дальше бороться с этим давлением, оно становилось едва ли не физическим, Верников сдался и подошёл к изваянию. Священница объясняла: — Обычно этот обряд заключается в том, чтобы узнать, достойны ли вы продолжать выбранный Путь. Ваш Путь — побыть здесь и возвратиться в свою страну. Несомненно, свернуть с него вы уже не можете, но Ветры расскажут вам, что поджидает вас на нём. И это необязательно будут предупреждения о внутренних и внешних опасностях, — она взмахом руки попросила остальную компанию отступить к арке-выходу, сама встала между друзьями и Сашей. — А теперь начнём Обряд. Алекс, повернитесь лицом к Статуе и представьте себя на Королевской Площади. Только себя, вокруг не должно быть ни души.

Юноша вообразил и удивился, насколько легко это ему удалось. Может, в этом храме атмосфера особенная, а может… Может быть, дело в нём самом, в Саше. Как только в голове появилась отчётливая картина, зверские порывы ветра распахнули все окна, будто парень притягивал к себе эти свирепые, неукротимые потоки воздуха. Впрочем, они были тёплыми, даже горячими, и никаких неудобств Саша не чувствовал. И прекратилось всё так же внезапно, как и началось. Стихии в ладонях статуи перестали меняться, девушка держала горсть земли с деревцем.

— Отлично, — священница улыбнулась. — Даже если бы у вас была возможность свернуть с вашего Пути и прямо сейчас уйти в свой родной мир, Ветры разрешили бы вам не использовать её, и, кто знает, может, и запретили бы это делать! Запомните свою стихию — земля.

— А зачем? — пролепетала Алина.

— Будет великолепно, если знание своей стихии вам никогда не понадобится. Мы бываем вынуждены взывать к их силам, если… Надеюсь, вам не случится обращаться к ним. Теперь вы, Элли.

Место краснеющего Верникова заняла Алина, и после Обряда, когда земля в ладонях статуи превратилась в пар. Вивьен радостно сообщила ей:

— О, вы неразлучны с Удачей! И стихия Воздуха — самая добрая, вместе с Землёй. Но учитесь пользоваться этим разумно!

Обряд прошёл Дима, стихией старосты оказалась Вода. Вивьен сказала парню, что его Путь будет довольно трудным. Фёдоров, переменился в лице, но промолчал, помня о том, что в храмах ругаться нельзя.

Настала очередь Дашки. Ещё во время Обряда, после первых порывов ветра, священница выглядела ошарашенной, а когда вновь стало тихо и в пальцах статуи заплясал огонь, то и вовсе побледнела:

— Дорогая моя… Да у вас способности к чёрной магии! Стоит ли вам развивать их — выбор ваш, но вы будете притягивать к себе тёмные силы!

Из-за того, что я не хотела сюда. Этот мир — чужой мне. Дашка даже не удивилась.

По дороге к старейшине Фёдоров безостановочно ныл. «Интересно, зачем он это делает? — думала Дашка. — Если кто и захочет его пожалеть, то вряд ли сможет перебить его для этого». Она размышляла о неразумном поведении старосты, о том, что Алина и Саша закидывают её сочувственными взглядами, и от них её тоже тянет в слёзы, о том, если вдруг Винсенты не захотят держать её под своей крышей, но если выгонят, то Алина и Саша уйдут вместе с ней… А Дима вряд ли захочет оставаться там один, но и новый дом искать — тоже проблема… А если решат Диму не бросать, и с Дашкой уйдёт кто-то один? Хоть бы не Саша, вдруг он всё ещё неравнодушен к ней, и тогда её замучает совесть, потому что она заставляет его страдать…

Алину и Сашу совесть уже мучила.

Вот так компания добралась до башни Фредерика. Роки даже не пришлось лететь к верхнему этажу и брать ключи — старейшина уже открывал им дверь.

— Да, друзья мои, мне не терпелось вас увидеть! — воскликнул он, — поднимайтесь в кабинет, там есть сообщение специально для вас.

— Для нас? От кого? — оторопела Алина.

— Вам гораздо приятней будет прочитать самим! — Фредерик подмигнул ей и пошёл наверх. Студенты, воодушевлённые его настроем, рванули за ним.

В кабинете все уставились в волшебное зеркало, вделанное в столешницу, и смотрели, как поверх их отражений проступают чёрные буквы:

Не спешите кидаться в поиски. Время само подскажет, когда будет пора, и тогда вам откроется всё, что хотите знать.