"Реальная угроза" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)Глава шестая ВАВИЛОНВавилон был самой странной планетой из всех полутора сотен миров, освоенных и населенных людьми. Здешние власти совершенно не интересовало, кто ты, откуда прибыл и с какой целью. Им было все равно, что ты привозишь с собой и что вывозишь, что продаешь и что покупаешь, откуда у тебя деньги и каким родом деятельности собираешься заняться на планете – если только это не связано с незаконным присвоением чужой собственности, материальной либо интеллектуальной, насилием над личностью или нанесением вреда окружающей среде. На Вавилоне не было таможенных пошлин, акцизов и подоходных налогов. Местное экономическое законодательство было настолько либеральным, что порой создавалось впечатление его полного отсутствия. Здесь царил капитализм в своем чистом, первозданном виде; здесь был дикий разгул свободного предпринимательства и частной инициативы. Благодаря всему вышеперечисленному, Вавилон являлся центром межпланетной торговли, через него проходили такие мощные финансовые потоки, которые даже не снились другим мирам, за исключением разве что Земли с ее тридцатимиллиардным населением. Незначительного в процентном отношении сбора с банковских операций – едва ли не единственной, помимо земельного налога, доходной статьи вавилонского бюджета – вполне хватало, чтобы планета жила и процветала. И даже купалась в роскоши. По прибытии в локальное пространство Вавилона борт нашего корабля посетила лишь группа военных инспекторов, которых интересовало исключительно вооружение «Ориона». Оценив нашу боеспособность, они установили страховую надбавку к плате за пребывание на орбите планеты и удалились, не предприняв ни малейших попыток выяснить статус корабля и экипажа – принадлежим ли мы к вооруженным силам какого-либо государства или являемся «вольными стрелками», то бишь наемниками. Только один из инспекторов, самый молодой из них, полюбопытствовал: – А зачем вам три пары излучателей? Разве это увеличивает скорость? – Нет, – ответил я. – Зато позволяет глубже нырнуть в инсайд. – И что это дает? – Собственно, ничего… Кроме острых ощущений. На этом расспросы закончились. А диспетчеру орбитальной станции, где нам предоставили место в доке, оказалось достаточно названия корабля и имя капитана. И то и другое я указал как есть – «Орион» и Александр Шнайдер, хотя мог придумать что угодно. Однако нам было не до конспирации: даже если предположить наилучшее – что в пути экипаж беглого корвета «Нью-Огден» разоблачил своего капитана и повернул корабль обратно, – то все равно это лишь на неделю-другую откладывало разглашение тайны Ютланда. Земное правительство слишком бюрократично, чтобы хранить чужие секреты (свои-то они хранят), так что в ходе переговоров с официальной ютландской делегацией, которая вот-вот должна прибыть на Землю, информация о местонахождении нашей планеты непременно просочится. Это только вопрос времени. Впрочем, сам я считал отведенное нам время, исходя из худшего варианта: предатель капитан Вильямс вступает в контакт с фармацевтическим консорциумом, по быстрому продает ему сведения о Ютланде, а консорциум, в свою очередь, немедленно ставит в известность генерала Чанга. Хотя «немедленно» – условное понятие, ведь от Земли до Тянь-Го шесть дней пути на самом быстром корабле. Потом генералу Чангу понадобится как минимум две недели на организационные мероприятия – за несколько часов можно подготовить к длительному перелету группу легких кораблей, но отправить на боевое задание целый флот не так-то проста, особенно если речь идет о его переброске на две тысячи сто световых лет – именно такое расстояние разделяло Тянь-Го и Ютланд. А дальше – без малого семь месяцев пути. Как известно, никакой флот не может двигаться быстрее самых медленных своих кораблей – линкоров, десантных транспортов и авианосцев. Разумеется, можно послать вперед авангард из легких быстроходных судов – но наша оборона справится с ними без труда. Итого получается семь с половиной месяцев, от которых сразу следует отнять два – минимальный срок, за который можно долететь от Вавилона до Ютланда на скоростных корветах. Минус еще месяц – новоприобретенные корабли должны пройти капитальное техобслуживание, для них нужно укомплектовать экипажи, а завербованным наемникам потребуется время, чтобы освоиться в новом окружении. Таким образом, в нашем распоряжении оставалось четыре с половиной месяца. Меньше полугода, чтобы укрепить обороноспособность Ютланда. Совсем немного… Когда «Орион» пришвартовался в доке, я включил систему внутреннего оповещения и поблагодарил экипаж за успешный полет, а также напомнил, что по условиям нашего задания увольнительные для членов команды не предусмотрены. Впрочем, это было не совсем так: запрет на увольнительные имел силу лишь до тех пор, пока местонахождение Ютланда еще оставалось в тайне, но я благоразумно умолчал об этом, чтобы раньше времени не будоражить экипаж. Передав командование старпому Куперу и уже в который раз повторив ему свои инструкции, я покинул борт корабля в сопровождении пяти телохранителей из числа космических пехотинцев. Еще перед отлетом, обсуждая с отцом план действий, мы решили, что первую высадку на Вавилон следует произвести в минимальном составе, небольшой мобильной группой, способной действовать быстро и слаженно. На данном этапе я не нуждался ни в финансистах, ни в специалистах по кораблям и вооружению, ни в представителях кадрового управления ВКС. Сейчас моя задача состояла в том, чтобы обеспечить их надежной штаб-квартирой на планете, создать им все условия для эффективной работы. Я испытывал некоторое беспокойство, оставляя Элис и Лину на корабле. Никаких объективных причин для этого не было, просто мне не хотелось расставаться с ними даже на несколько часов. Но пока что они находились в большей безопасности на «Орионе», который в случае попытки нападения мог совершить экстренное погружение прямо из дока. Собственно, такое распоряжение я и оставил… На пропускном пункте станции таможенники отсутствовали – таковых вообще не было на Вавилоне, зато нам предстояло пройти иммиграционный контроль. Первое, о чем спросил занимавшийся нами чиновник, были паспорта, на что я ответил: – Мы предпочли бы воспользоваться вашими гостевыми удостоверениями. Чиновник удовлетворенно кивнул – вопрос был исчерпан – и протянул нам бланки въездных анкет. Они содержали минимум пунктов, и лишь один из них, об управлении транспортными средствами, был снабжен примечанием, предупреждавшим, что дача ложных сведений влечет за собой административную и уголовную ответственность. Как и было договорено еще перед высадкой, мы заполнили все поля в анкетах, кроме гражданства, где поставили прочерк. Чиновника это нисколько не озаботило, он попросил нас по очереди встать у стены, чтобы сделать моментальные фотографии, взял наши отпечатки пальцев и оперативно оформил нам удостоверения личности. После чего спросил: – Водительские права вам тоже выписывать? – Да, – ответил я. – Всем шестерым. И по всем указанным видам транспорта. Чиновник взялся за дело, а молодая девушка-пехотинец, рядовая Снелл, которой (как, впрочем, и всем остальным) происходящее было в диковинку, тихо поинтересовалась у меня, на каком основании нам выдают права. – Как это на каком? – пожал я плечами. – На основании наших анкетных данных. – Но ведь мы могли солгать. – А вы солгали? – Никак нет, сэр! – Тогда в чем проблема? Вот если бы солгали, а вас затем уличили, например, в неумении справиться с флайером, то вам влепили бы крупный штраф. Или даже тюремное заключение – от трех до шести месяцев. Снелл присвистнула: – Круто!.. Ой, простите, сэр. Чиновник вручил нам стопку водительских прав и осведомился: – Разрешение на ношение оружия? – Безусловно, – кивнул я. Спустя минуту мы получили и эти документы. Я расплатился за услуги местной наличностью, которую мы в достаточном количестве привезли с собой, а сверху добавил приличную сумму в качестве дополнительного вознаграждения – вавилонскими законами это не возбранялось. Довольный чиновник жестом предложил мне отойти в сторону. Я согласился и на ходу дал знать космопехам, что все в порядке. – Капитан Шнайдер, – произнес чиновник. – Думаю, вам следует это знать. По вашим отпечаткам компьютер выдал сообщение, что вы находитесь в межпланетном розыске под именем Александр Вильчинский. – Ага… – Что ж, этого следовало ожидать. – И по какому обвинению? – Обвинений нет. Просто вы числитесь пропавшим без вести на исследовательском фрегате «Марианна», принадлежащем Эриданской Астроэкспедиции. Гм-м. Надеюсь, ваш корабль – это не тот пропавший фрегат? Вавилонские власти соглашались на выдачу беглого преступника только в двух случаях – если он прибыл на похищенном корабле или привез с собой заложников. – Уверяю вас, – ответил я, – фрегат никак нельзя переделать в корвет. Это невозможно в принципе. – Ну, тогда нет проблем, – сказал чиновник. Я вручил ему еще одну банкноту в тысячу вавилонских лир. – Все равно спасибо за информацию. – Не за что, сэр. Добро пожаловать на Вавилон. Пройдя иммиграционный контроль, мы стали полноправными гостями планеты. В транспортном бюро я арендовал челнок, на котором мы совершили перелет с орбитальной станции в аэропорт города Буссарда, а там взяли напрокат бронированный автомобиль и направились в деловой центр, где среди сотни небоскребов из стеклопластика и бетона находилось шестидесятиэтажное здание главного офиса банка «Аркадия» – одного из крупнейших банковских учреждений Вавилона. В вестибюле банка космические пехотинцы сдали свое оружие, и нас пропустили в просторный операционный зал, в котором, несмотря на разгар рабочего дня, было спокойно и немноголюдно. Здесь обслуживали только крупных клиентов; мелкие и средние вкладчики обычно пользовались электронным доступом к своим счетам через планетарную межбанковскую сеть. У окошка одной из касс приличный с виду господин средних лет выкладывал из туго набитого кейса пачки таукитянских купюр по тысяче эскудо. Не исключено, что этот мужчина был честный миллионер, но с той же вероятностью он мог оказаться бежавшим с Тау IV грабителем или нечистым на руку государственным служащим. Также он мог быть торговцем наркотиками, контрактным убийцей, похитителем детей, шантажистом – в общем, кем угодно. Вавилонцев не интересовало, как он раздобыл свои деньги, если это случилось за пределами планеты; главное, что они у него были. Здесь он мог свободно тратить их и жить припеваючи, не опасаясь уголовного преследования, – но только до тех пор, пока не совершит преступление уже на самом Вавилоне… На мне и моих людях были мундиры – я решил не прибегать к наивной маскировке, переодеваясь в гражданское. Во-первых, на лицах пехотинцев было буквально написано, что они никакие не телохранители, а вышколенные солдаты. Во-вторых же, человек в военной форме смотрится гораздо солиднее и внушительнее – что при моей молодости было совсем не лишним. Когда я неторопливо двинулся через зал, направляясь к дежурному администратору, тот сразу обратил на меня внимание – не в последнюю очередь благодаря моему мундиру флотского капитана, – и к тому моменту, когда я подошел, успел освободиться, перепоручив клиента, с которым как раз разговаривал, своему помощнику. – Чем могу служить, капитан? – вежливо спросил он. Первым делом я прочел его имя на стойке: «С. Азеракис». – В вашем банке, господин Азеракис, у меня имеются кое-какие активы. С доступом по генетическому коду. Вежливость администратора еще больше возросла. – Весьма предусмотрительно с вашей стороны, сэр. Желаете произвести анализ ДНК? – За этим я и пришел. Администратор встал и вышел из-за своей стойки. – Прошу вас, капитан следуйте за мной. Мы поднялись на второй этаж, где находилась генетическая лаборатория. Своим пехотинцам я велел оставаться в зале, заверив их, что в банке мы как в крепости и мне ничего не угрожает. Азеракису мои слова очень понравились. Впрочем, это было чистой правдой. Генетическая лаборатория была небольшая, но оснащенная самым современным оборудованием. Ее единственный сотрудник взял у меня пробу крови, в течение пяти минут провел анализы и записал полученную формулу ДНК на лазерный мини-диск. Когда он собирался вручить его Азеракису, я сказал: – Погодите, господа, это еще не все. – Я достал из кармана другой диск. – Счета открыл мой отец, с правом неограниченного доступа для своих детей. Здесь записан его генетический код. Лаборант ввел в компьютер предоставленные мной данные и вскоре получил заключение, что я являюсь биологическим сыном человека, чью формулу ДНК предоставил. Оба генетических кода вместе с результатом их сравнительного анализа были переписаны на отдельный диск, лаборант поместил его в прозрачный герметичный футляр, опломбировал и передал Азеракису. Когда мы покинули лабораторию, администратор сказал: – Ну, теперь все формальности улажены. Займемся вашими счетами. Я вежливо, но вместе с тем настойчиво произнес: – Прошу прощения, господин Азеракис, но в дальнейшем я предпочел бы иметь дело с вашим начальником. – С главным менеджером операционного отдела? Я покачал головой: – Выше. – С директором? Я снова покачал головой. Глаза администратора округлились: – Вы хотите сказать… – Да, – подтвердил я. – Мне нужен председатель правления. Азеракис глубоко задумался. Я поставил его перед сложной дилеммой: с одной стороны, клиент всегда прав; а с другой – правота клиента все-таки имеет свои границы, которые определяются его положением в обществе или размерами его состояния. Азеракис не знал меня, но догадывался, что я не простой клиент, и опасался совершить ошибку в ту или другую сторону… После минутного молчания администратор спросил: – Капитан, вы уверены, что ваше дело заинтересует председателя? – Я это гарантирую. Наконец он решился, достал телефон и заговорил по-гречески. Я не знал этого языка, но по тону Азеракиса понял, что сначала он общался с секретарем, а потом, когда его голос сделался крайне почтительным, чуть ли не заискивающим, – с председателем правления. Разговор длился недолго. Азеракис вернул телефон в карман и сказал: – Господин Константинидис согласен принять вас, капитан. – И с легким вздохом добавил: – Надеюсь, я принял правильное решение. Господин Костас Константинидис был одиннадцатым представителем древней банковской династии, бессменно возглавлявшей банк «Аркадия» с самого момента его основания. Первоначально этот банк был создан для нужд греческой общины Вавилона, но со временем масштабы его деятельности вышли за узко этнические рамки, и вот уже сотню лет он прочно удерживался в пятерке крупнейших вавилонских банков. Однако некоторые его традиции оставались неизменными: хотя семья Константинидисов уже давно не располагала контрольным или по крайней мере блокирующим пакетом акций, пост председателя правления банка по-прежнему переходил от отца к сыну (либо от деда к внуку), и еще никто не пытался посягнуть на фамильную преемственность, а при найме новых служащих, как и раньше, предпочтение отдавалось грекам. В скоростном лифте мы с Азеракисом вознеслись на двадцать шестой этаж небоскреба, миновали роскошную приемную и прошли в еще более роскошный кабинет с длинным Т-образным столом, во главе которого величественно восседал мужчина лет шестидесяти с виду, лицо которого было мне знакомо по снимкам из предоставленного отцом досье. Константинидис поздоровался со мной и предложил садиться. Утопая ногами в пушистом ковре – впечатление было такое, словно я бреду в густой траве, – я подошел к указанному креслу и присел. Между тем администратор вручил своему боссу диск с генетическими кодами и, вежливо поклонившись нам обоим, удалился. Когда дверь за ним затворилась, председатель заговорил: – Господин Азеракис сообщил мне о вашем желании, чтобы я лично занялся вашими делами, капитан. Последнее слово он произнес со слабой, едва ощутимой вопросительной интонацией, деликатно предоставляя мне выбор – либо сделать вид, что я ничего не заметил и остаться просто капитаном, либо ответить на невысказанный вопрос. Я выбрал последнее: – Капитан Шнайдер. Александр Шнайдер. – Очень распространенная фамилия. В переводе с немецкого означает «портной» – так в древности называли людей, которые вручную шили одежду. – Это вроде нынешних кутюрье, – заметил я для поддержания разговора. – Вроде, да не совсем. В наше время одежда от кутюрье – роскошь для идиотов. Никто в здравом уме не станет платить за костюм десятки тысяч лир, если почти такой же можно купить всего за сотню-полторы в обычном магазине готового платья или в автоматическом ателье. Ну, разве что бесящиеся от жира богачи, которым некуда девать свои деньги… – Константинидис, как бы невзначай, смахнул невидимую пылинку со своего пиджака, явно ручного пошива, затем взял футляр с диском, проверил целостность пломбы, прежде чем вскрыть его, и вставил диск в считывающее устройство. – Но раньше, еще в далекую доиндустриальную эпоху, всю одежду шили исключительно руками. Поэтому на свете так много Шнайдеров, Тейлоров, Кравцов… Гм. Однако у вас эриданский акцент, что придает вашей фамилии, скажем так, особое звучание. Я, знаете ли, еще с молодости интересуюсь международной политикой. Говоря это, Константинидис одновременно производил манипуляции с компьютерной консолью. Наконец он получил результаты. – Так, так… Любопытно. Даже очень… Ах да! – спохватился он. – Вы же ничего не видите. Прошу прощения. В сей же миг передо мной включился экран, и я увидел цифры – номера счетов, даты открытия, начальные вложения, последующие операции, баланс на текущий момент. Страница сменялась страницей, за счетами в главном банке, последовали его филиалы, затем корреспондентские счета в других банках – как на Вавилоне, так и за его пределами. И наконец, общий итог. – Поразительно, – прокомментировал Константинидис, внешне сохраняя невозмутимость. – Я всю жизнь занимаюсь этим бизнесом, но меня не перестает удивлять наша банковская система, которая охраняет тайну вкладов не только от посторонних, но даже от высшего руководства самих банков. Оказывается, вы наш самый крупный клиент. – Вообще-то это деньги моего отца, – сделал я уточнение. – А я лишь его представитель. – Тем не менее, согласно условиям вкладов, вы имеете полное право распоряжаться ими по своему усмотрению. Признаться, господин Шнайдер, поначалу я грешным делом подумал – хотя это меня не касается, – что вы сын – С этим повременим, – сказал я. – А пока сделайте запрос в планетарный депозитарий. Председатель правления кивнул: – Да, я так и думал. Ответ из депозитария не заставил себя долго ждать. Когда он пришел, Константинидис внимательно изучил полученные сертификаты на владение акциями, затем медленно покачал головой. – Я давно подозревал, что кто-то пытается прибрать «Аркадию» к рукам, осторожно скупая наши акции. Однако не допускал, что дело дошло уже до контрольного пакета… – Он поднял взгляд и вопросительно посмотрел на меня: – Итак, господин Шнайдер, какие будут ваши распоряжения? То есть, конечно, распоряжения вашего отца. – Прежде всего, – заверил я, – мы не собираемся вмешиваться в политику банка – ни в кадровую, ни в финансово-кредитную. Нет смысла менять то, что и так работает эффективно. Нам нужно лишь ваше содействие в проведении ряда вполне легальных операций. Но об этом потом. А сейчас продолжим уже начатое. С какими банками у вас имеются соглашения о доверительном представлении клиентов? – Ну, разумеется, со всеми из Большой Вавилонской Двадцатки. И с целым рядом менее крупных банков. – Хорошо. Займемся пока Двадцаткой. – И счета, и депозитарий? – Да. Вскоре экран снова заполонили цифры. Счета, счета, счета, за сим последовал итоговый баланс – сумма, ошеломившая даже меня, хоть я и ожидал ее увидеть, а на десерт – сертификаты акций. Константинидис уже перестал изображать невозмутимость, откинулся на спинку кресла и вытер платком вспотевший лоб. – Шесть банков… Шесть из Большой Двадцатки! Никогда бы не подумал, что такое возможно. Не сильно ошибусь, если скажу, что вы с вашим отцом – богатейшие люди в человеческой вселенной. «Интересно, – размышлял я. – За кого он нас принимает? За пиратов? Работорговцев? Или главарей Вегианского наркокартеля?..» Молчание нарушил зуммер интеркома. Константинидис взял трубку, выслушал сообщение секретаря и (видимо, из вежливости ко мне) ответил по-английски: – Да, я этого ждал. Передайте господину Сато, что я как раз беседую с клиентом, который его так интересует. Когда освобожусь, немедленно ему перезвоню. Кстати, он не единственный, кто попытается связаться со мной в ближайшие минуты… Совершенно верно, того же ранга… Говорите им то же, что и господину Сато… Да, и еще. От моего имени попросите их пока ничего не предпринимать. Это не конец света. Похоже, мы имеем дело с рассудительными людьми, которые не меньше нас заинтересованы в стабильности финансового рынка… Да, да. Вот так дословно. Константинидис положил трубку и заметил: – Вы растревожили пчелиный улей. Это был генеральный директор банковской группы «Мицуи-Вавилон». – Да, я понял. Полагаю, что представителям всех заинтересованных сторон было бы неплохо собраться вместе и обсудить ситуацию. – Дельная идея. Это пожелание или распоряжение? – Пожелание, конечно. Константинидис впервые усмехнулся. – Ну да, пожелание клиента и хозяина в одном лице. Это трудно проигнорировать. На когда назначить встречу? Вы лично проведете совещание? – Что касается времени, то договоритесь на вечер. Не раньше девяти. Если они не согласятся, то завтра на утро. – Согласятся, будьте уверены. Иначе ночью никто из них глаз не сомкнет. Но позвольте спросить, почему так поздно? – Потому что на совещании я буду лишь наблюдателем, – объяснил я. – Если честно, то я плохо разбираюсь в финансовых вопросах. Наши интересы будет представлять… э-э… наш главный бухгалтер. Хотя обычно мы называем его министром финансов. Мой собеседник вполне серьезно кивнул; – С таким состоянием, как у вас, нужен именно министр финансов. Он прибудет только вечером? – Да. Сейчас он с помощниками и… ну, еще некоторыми людьми, которые понадобятся нам при заключении сделок, находится на моем корабле. Я уже прикидывал в уме, как завести разговор о штаб-квартире, но Константинидис меня опередил: – Думаю, вам понадобится офис. – Не помешает. На Вавилоне у нас, правда, есть недвижимость, но сейчас мы нуждаемся в прямом и непосредственном доступе к нашим финансовым ресурсам. – А про себя я добавил: «И в надежной защите от любых неприятностей». Судя по выражению лица Константинидиса, он подумал о том же. – Это не проблема, господин Шнайдер. Наш банк владеет всем зданием, но мы занимаем лишь первые двадцать шесть этажей, а остальное сдаем разным фирмам. Как и везде, у нас есть свободная площадь – арендная плата высока, но снижать ее для нас убыточно. Я отдам необходимые распоряжения, и к вечеру для вас подготовят два пустующих этажа – двадцать седьмой и двадцать восьмой. Этого достаточно? – Даже более чем. Хватит и для офиса, и для временных квартир сотрудников. – Кстати, о квартирах, – заметил председатель правления. – Пентхаус здания состоит из четырех фешенебельных квартир с отдельными лифтами, одна из которых принадлежит мне. Но ни я, ни моя семья там не живет – мы предпочитаем наш загородный дом. Разве что мой младший сын иногда устраивает молодежные вечеринки – но он как-нибудь перебьется, если вы окажете мне честь, поселившись в этой квартире. Подумав об Элис и Лине, я согласно кивнул: – С удовольствием, господин Константинидис. Только с одним условием: я буду оплачивать ее аренду за все время моего проживания. Он слегка ухмыльнулся: – А деньги достанутся банку, чей контрольный пакет принадлежит вашей семье. Совещание министра финансов и глав заинтересованных банков продолжалось без малого три часа, и к его концу у меня распухла голова от специфических терминов, которыми финансисты обильно пересыпали свою речь. Я улавливал, да и то с трудом, лишь общий ход обсуждения, а конкретные детали ускользали от моего понимания. Впрочем, разбираться во всех тонкостях дела от меня, слава богу, не требовалось. Главное было сказано в самом начале разговора – сообщен тот минимум правды, который был необходим для установления взаимного доверия и обеспечения эффективного сотрудничества с представленными на совещании банками. Открывая собрание, министр поставил своих собеседников в известность, что на самом деле все счета и пакеты акций принадлежат некой неназванной планете, до сих пор избегавшей прямого контакта с остальным человечеством, и находятся в распоряжении моего отца постольку, поскольку он является ее верховным правителем – императором, а я, как его сын, выступаю в качестве его полномочного представителя на Вавилоне; цель же нашей нынешней миссии состоит в том, чтобы упорядочить активы планеты в связи с ее выходом на Международную арену и использовать их часть для укрепления обороноспособности наших вооруженных сил. Вступительное заявление министра финансов вызвало у присутствующих нескрываемое облегчение. Хотя в делах они всегда придерживались принципа «деньги не пахнут», им все же отрадно было сознавать, что их банками завладела не какая-нибудь межпланетная криминальная группировка, а вполне легальное, пусть и недемократическое, планетарное правительство. А на меня банкиры стали поглядывать с еще большим уважением. Во-первых, министр не удосужился объяснить им, что, несмотря на титул моего отца, у нас не монархия, а всего лишь диктатура, поэтому они решили, что я принц и, возможно, наследник престола. Во-вторых, хотя их банки и прежде имели дело с монархами и диктаторами, но до нас еще никто не располагал активами, в несколько раз превосходящими внутренний валовой продукт некоторых далеко не последних планет человеческого сообщества. Совещание завершилось полным согласием по всем принципиальным вопросам, так что уже с завтрашнего дня у нас были полностью развязаны руки для активных действий. Когда приглашенные главы банков разошлись и в кабинете с Константинидисом остались только я и министр финансов, председатель правления произнес: – Возможно, я проявляю излишнее любопытство, господа. Но строить догадки себе не запретишь – они возникают помимо собственной воли. И, думаю, не только у меня. Вполне вероятно, что подобные мысли посетили и других моих коллег. Поэтому я полагаю, что с моей стороны будет честно поделиться с вами некоторыми своими соображениями. Мы ничего не сказали, а молча смотрели на него, ожидая продолжения. – На Вавилоне коммерческая тайна возведена в ранг культа, – вел дальше Константинидис. – А годичный денежный оборот у нас так велик, что по сравнению с ним все ваши активы – лишь капля в море. Но, – тут он поднял палец, – очень большая капля. Если бы ваше правительство заработало эти средства традиционной торговлей, это не прошло бы незамеченным. Другое дело – наркотики или секретные нанотехнологии. Но мне с трудом в это верится. Есть более правдоподобный с моей точки зрения вариант – эндокринин. Сведущим людям давно известно, что лаборатория «ЮЛ. Кэмикл» ничего не производит, а лишь сбывает готовую продукцию, однако каналы ее поступления до сих пор остаются тайной за семью печатями. Если сделать два допущения – первое: себестоимость эндокринина совсем невысока и составляет лишь незначительный процент от оптовой цены; второе: объемы его продаж на порядок больше, чем это принято считать, – тогда и набегают все ваши триллионы… Гм. Но это так, в качестве рабочей гипотезы. Мы не ответили. Впрочем, Константинидис и не ждал ответа. Когда мы поднялись на двадцать седьмой этаж, министр спросил: – Об этом вы напишете в своем отчете или мне написать? Для обмена информацией с Ютландом мы прибыли в паре с еще одним корветом, который сейчас скрывался на окраине системы. Предполагалось, что через неделю, если только мы не пошлем по направленному лучу кодовый сигнал отмены, он подойдет к Вавилону, высадит пассажиров – капитанов, старших помощников и главных инженеров для закупленных нами кораблей (остальных членов команды планировалось вербовать на месте), получит наши отчеты и полным ходом отправится домой. А предварительно на смену ему прибудет другой корвет, который, кроме прочего, доставит сведения о положении дел на Ютланде и, возможно, новые распоряжения, – и так далее с недельным интервалом. – Лучше напишем оба, – ответил я. – Каждый со своей точки зрения. – Да, – согласился министр финансов. – Так будет лучше. Он отправился в свой кабинет, чтобы ознакомить помощников с результатами переговоров, а я решил пройтись по нашей штаб-квартире и осмотреться. Даром что уже перевалило за полночь (вавилонские сутки были на тридцать с лишним минут короче стандартных), на обоих этажах, двадцать седьмом и двадцать восьмом, кипела бурная деятельность. Полторы сотни человек, недавно снятых с «Ориона», активно обустраивали свои рабочие места и жилые комнаты. В штаб-квартире уже не было никого из посторонних, а всю подсобную работу выполняли космопехи – теперь это входило в круг их обязанностей, наряду с охранными функциями. Вернее сказать, теперь это стало едва ли не главной их обязанностью, поскольку здание банка и без того надежно охранялось – именно потому отец хотел, чтобы мы устроили здесь штаб-квартиру и не отвлекали лишние силы на обеспечение безопасности. Кстати, о безопасности. Завершая обход двадцать седьмого этажа, я встретил лейтенанта Уинтерса, который как раз прощупывал детекторами стены, пол, потолок и все сантехническое оборудование в туалетной комнате. Увидев меня, он козырнул и произнес: – Сэр, докладываю: проверено, мин нет. – Ну, на мины мы и не рассчитывали… – начал было я, но осекся. – Вы имели в виду «жучки»? – Да, капитан. Просто такой жаргон. «Мины» звучит солиднее. – Ага, понятно. – Это последнее помещение, – продолжал Уинтерс. – Везде чисто. В том числе и в вашей квартире. – Он ухмыльнулся. – Ну и апартаменты, доложу, вы отхватили! Полный отпад. Я покраснел. Соглашаясь на предложение Константинидиса, я не ожидал, что квартира окажется такой огромной и такой роскошной. Из-за своей высоты здание банка показалось мне не таким большим по площади, каким было на самом деле, и я решил, что четверть пентхауса – не слишком много. И уж тем более я не ожидал, что квартира, в которой никто постоянно не жил, будет так шикарно обставлена. К тому же я рассчитывал разделить ее с обоими министрами и нашим главным «кадровиком» коммодором Максимовым, но все трое категорически заявили, что будут дневать и ночевать в офисе. Вот так и получилось; что квартиру занял только я с Элис и Линой… На двадцать восьмом этаже сотрудники отдела по закупке кораблей и вооружения уже установили свои компьютеры, подключились к сети и изучали имеющиеся на рынке предложения. Сам министр ВПК отсутствовал – узнав об окончании совещания с банкирами, он отправился к министру финансов, и по пути мы разминулись. В одной из комнат за терминалом сидела рыжеволосая Кортни Прайс – помимо диплома пилота, у нее была также степень бакалавра по кораблестроению, и я решил, что сейчас она принесет больше пользы здесь, чем маясь от безделья на корабле. Министр не возражал, хотя у него хватало и своих специалистов. Я подошел к Прайс и опустился на соседний стул. – Привет, Кортни. Что-то уже раскопала? – Вроде бы да, кэп. В свободной продаже есть три сотни новых военных кораблей от четвертого до второго класса. Еще пара десятков – первого и линейного[8]. Кое-что можно перекупить, выплатив заказчикам отступную, – но тут нужно еще прозондировать почву. На днях ожидается крупная партия корветов, фрегатов, легких эсминцев и крейсеров, – она подчеркнула ухоженным ногтем строку на дисплее, – но пока не ясно, кто их заказал. – Мы, – ответил я. – В правительстве опасались, что мы не успеем их перехватить и они пойдут обычным кружным путем. Но, к счастью, мы успели. Это хорошо. Что там еще? – Разных шаттлов и катеров тьма-тьмущая. Среди них особо выделяются – но далеко не в лучшую сторону – зарконские катера-истребители, сто двенадцать единиц. На рынке уже восьмой месяц, первоначально за них заломили неслыханную цену, потом ее снизили до разумных пределов, но за все это время было продано только три корабля. У них не слишком хороши технические характеристики, а вдобавок обнаружился серьезный дефект в вооружении. Я фыркнул: – Еще бы! Заркон – планета с отсталой технологией. Конечно, не такой отсталой, как у Ютланда, но мы по крайней мере не тщимся строить межзвездные корабли, а только ремонтируем и модернизируем их. Не думаю, что министра заинтересуют эти инвалидные птички. Даже самые лучшие катера не приспособлены для беспрерывного перелета на тысячу восемьсот светолет. А этим в пути понадобится как минимум десяток профилактических остановок – слишком много мороки. Что дальше? – Собственно, это все, что я успела найти при беглом осмотре рынка. Ну, если не считать бывших в эксплуатации кораблей, таких хоть пруд пруди. Но каждый из них нужно тщательно проверять – насколько я знаю, продавцы обычно занижают процент износа. – Прайс немного помолчала. – Правда, есть еще один корабль, но это… гм, это всего лишь мечта идиота. – А именно? – Ударный авианосец. Новый. С потрясающими техническими характеристиками. Ужасно навороченный. Построен лишь полгода назад на Брешианской верфи по заказу Космофлота Республики Фудзи. По условиям контракта доставлен в систему Вавилона и здесь застрял, так как фудзианское правительство оказалось не в состоянии выполнить все финансовые обязательства. Брешианцы собираются выставить его на аукцион. Я покачал головой: – Это нам не годится. Как и десантные транспорты, авианосцы – чисто наступательные корабли. Для обороны они бесполезны – куда удобнее, дешевле и безопаснее держать авиацию на наземных аэродромах. А нападать на другие планеты в наши планы пока не входит. – Я понимаю, кэп, все понимаю. Просто… – Она лукаво улыбнулась. – Разве нельзя помечтать? У нас довольно большой флот, но нет ни одного авианосца. Как-то даже несолидно. О десантных транспортах я не сожалею, это просто уродливые посудины для переброски армейских дивизий. Зато авианосцы – прекрасны и величественны. Я много раз просматривала видеозаписи, как с борта авианосца стартуют в атмосферу самолеты. Потрясающее зрелище. «Помешанная на войне девчонка, – поставил я окончательный диагноз, основываясь на четырехмесячном опыте совместной службы. – Настоящая фанатка…» – Не дай нам Бог наблюдать это зрелище с орбиты Ютланда, – остудил я ее пыл. Прайс тихо вздохнула: – Что верно, то верно. – Она решительно отключила терминал и, прикрыв рот ладонью, зевнула. – Пожалуй, пора мне на боковую. И тебе, кэп, советую – ты на ногах уже двадцать часов. А завтра будет новый день и много работы. – Да, ты права, – согласился я. – Кстати, Кортни. Если хочешь, можешь поселиться в нашей квартире наверху. Места там навалом, а здесь малость тесновато. Прайс вопросительно посмотрела на меня: – Это как понимать? Ты хочешь превратить свое трио в квартет? Я не сразу сообразил, о чем она говорит. А когда до меня дошло, я растерялся: – Нет, что ты! Я даже… даже не думал об этом. Просто предложил… чисто по-дружески. Она смутилась. – Извини, кэп, я не хотела. Как-то само сорвалось с языка. Как представила, что могут подумать наши… ну, и ляпнула. – Неужели они бы так и подумали? – удивился я. Прайс пожала плечами. – Ставлю сто против одного. Поэтому лучше я буду ночевать здесь. В тесноте, да не в обиде. Лифт доставил меня прямиком в переднюю квартиры на верхнем этаже. Когда я вышел из кабины, двое космических пехотинцев, стоявших на посту у входа, отдали мне честь. Я поздоровался с ними и проследовал в просторную, пышно обставленную гостиную, стилизованную под великосветский салон из какого-нибудь исторического фильма о прошлом тысячелетии. Больше всего поражали мое воображение две огромные люстры под потолком с доброй тысячей сверкающих алмазных подвесок. Хорошо хоть, что остальные комнаты выглядели вполне современно – правда, в роскоши мало чем уступали гостиной. С этой чертовой квартирой я попал в крайне неловкую ситуацию, особенно после того, как ее отказались разделить со мной трое других руководителей нашей миссии. Однако идти на попятную было уже поздно – это не соответствовало бы тому образу, который я вынужден играть. Инструктируя меня перед заданием, отец особо подчеркнул, что я должен изображать из себя настоящего императорского сынка, который лишь на словах заявляет о всенародной собственности на деньги и акции, а на самом деле считает их семейным достоянием. В этом случае банкиры, узнав о предстоящей агрессии против Ютланда, не станут особо паниковать, будучи уверенными, что при любом исходе войны счета и, в особенности, пакеты акций не поменяют своих владельцев. Собственно, так оно и было – но я старался не думать о возможном поражении и о его последствиях… – Эй, девочки! – громко позвал я, остановившись посреди гостиной. – Где вы? – Я здесь, – ответила Элис из соседней комнаты, дверь в которую была слегка приоткрыта. – В библиотеке. – А я в ванной, – сквозь плеск воды донесся из автоматически включившегося интеркома нежный голосок Лины. – В той самой большой, что рядом с огромной спальней. – Тогда мойся, не спеши, – сказал я. – А пока я поболтаю с Элис. Я прошел в библиотеку. Элис сидела на диване и, манипулируя дистанционным пультом, просматривала на большом, встроенном в стену экране сводку международных новостей. Вавилон принадлежал к числу ведущих планет человеческого сообщества, между которыми регулярно курсировали скоростные почтовые катера-авизо, снабженные объемными банками памяти. Помимо частной, правительственной, коммерческой и общественной корреспонденции, они также доставляли материалы всех более или менее значительных информационных агентств. Почтовые катера с Земли прибывали в систему Вавилона с интервалом в шесть часов, но из-за разделявшего планеты расстояния информация устаревала почти на сутки. – Ну и занудное совещание получилось! – сказал я, устроившись на диване рядом с Элис и обняв ее за плечи. – Эти финансисты такие дотошные типы… Но теперь уже все в порядке. А у тебя как? Что слышно в мире? Как и у всех остальных, кто высадился на Вавилон, у Элис были свои обязанности, которые как раз и заключались в том, чтобы следить за событиями на других планетах. – О наших дипломатах пока ни слова, – сообщила она. – Вряд ли они ухитрились проскользнуть незамеченными; скорее, их корабли до сих пор не прибыли. – Не «до сих пор», а «сутки назад», – уточнил я. – А о «Нью-Огдене» нет ничего? – Ничего… Хотя как сказать. В материалах Си-эн-эн вскользь упоминается об одном событии: в четырех астрономических единицах от Земли, перпендикулярно плоскости эклиптики, детекторы сторожевого фрегата «Корнуолл» зафиксировали кратковременное всплытие неопознанного корабля. На запрос представиться он не ответил и вскоре совершил погружение. Это все. – Гм-м, – промычал я. – Возможно, речь как раз о нашем беглеце. Когда это случилось? – Тридцать девять часов назад. С учетом запаздывания информации. – Ну, по срокам вполне подходит… – А еще, – продолжала Элис, – есть интересные вести с нашей родной Октавии. Эриданское правительство взбудоражено одновременным исчезновением вместе с семьями четырех высокопоставленных адмиралов – начальника Астроэкспедиции, командующего Вторым флотом, заместителя начальника Кадрового Управления ВКС и руководителя Центра Стратегических Инициатив при Генеральном Штабе. Никаких официальных заявлений по поводу случившегося пока нет. Я удовлетворенно кивнул: – Хоть одна хорошая новость. К счастью, они получили предупреждение от отца раньше, чем сообщники Гарсии решились на крайние меры. – Ты уверен, что они скрылись, а не были похищены? – Четверо сразу? Это невероятно. Даже одного адмирала похитить совсем не просто, а четырех одновременно, причем вместе с семьями… Нет, исключено. Да, кстати. Ты присматривала за Линой? Она не вздумала послать весточку родным? – Не вздумала, не вздумала, – вместо Элис ответила сама Лина, входя в библиотеку. На ней был халат ее любимого розового цвета, щеки раскраснелись от купания, белокурые волосы слегка потемнели от влаги – она никогда не пользовалась сушилкой. – Ну, сколько можно об этом говорить, Саша? Я, конечно, не такая умная, как Элис, но и не полная дурочка. Да, я скучаю по папе, маме и братикам. Они, наверно, думают, что я погибла, и очень горюют. Меня это мучит – но я подожду. Сколько нужно, столько и буду ждать. Лина подступила ко мне с Элис и взяла нас за руки. – Ну ладно, пошли уже. Я хочу спать. И не только спать. – Вы ступайте, – сказала Элис ей и мне. – А я еще поработаю. По расписанию вот-вот должен прибыть очередной почтовый курьер. Я не стал спорить с ней, понимая, что это бесполезно, и вместе с Линой вышел из библиотеки. Но в спальню мы направились не сразу. В гостиной Лина выпустила мою руку и плавно закружила по комнате. Ее стройные ноги в мягких тапочках словно парили над полом, изящная фигурка отражалась в многочисленных зеркалах, и я мог одновременно наблюдать за ее движениями в различных ракурсах – зрелище было восхитительное. – Ах, Саша, здесь так здорово! – произнесла она, остановившись. – Я всегда хотела хоть немножко пожить в таких царских хоромах, почувствовать себя принцессой из сказки. – Ты и так принцесса, – ответил я. – И не сказочная, а самая что ни на есть настоящая. Ты моя принцесса. Лина подошла ко мне и обвила руками мою шею. – А большего мне и не надо. Ничего и никого, кроме тебя с Элис. Я нежно поцеловал ее мягкие губы, думая о том, как все-таки странно сложилась моя личная жизнь. Я любил сразу двух девушек; любил по-разному, но одинаково сильно – хотя, возможно, ценил Элис больше, чем Лину. А может, и нет. С некоторых пор я уже не мыслил нас с Элис только вдвоем, без Лины. Она вносила в наши эмоционально сложные и интеллектуально насыщенные отношения необходимую для нормальной семейной жизни долю простоты и безмятежности. С Линой нельзя было поссориться по-настоящему, она являла собой типичный образчик бесконфликтной личности, ни в чем не перечила нам с Элис, во всем соглашалась с нами – даже тогда, когда мы придерживались диаметрально противоположных мнений, – и каким-то непостижимым образом ухитрялась примирять нас. А еще я с трудом представлял Элис, поглощенную заботой о детях; для нее было бы трагедией отказаться от космоса – пусть и ради такого естественного для каждой женщины материнства. Зато Лина отлично вписывалась в этот образ. Я знал, что она будет прекрасной матерью, нежной и заботливой, для всех наших детей – как своих собственных, так и рожденных Элис. Все-таки в полигамии есть свои неоспоримые преимущества… Миновав коридор, мы прошли в большую спальню с такой широкой кроватью, на которой спокойно мог бы разместиться целый взвод космических пехотинцев – ну, если не взвод, то отделение наверняка. Моя капитанская каюта на «Орионе» состояла из двух комнат; во второй, предназначенной для отдыха, я убрал стандартную полутораместную койку, заменив ее матрасом два на два метра, на котором мы втроем чувствовали себя вполне комфортно; но по сравнению с этой шикарной кроватью тот матрас казался жалкими нарами. Спальня была угловой, поэтому две ее смежные стены представляли собой здоровенные, от самого пола до потолка, окна. Сбросив на ходу халат, Лина голышом приблизилась к одной из стеклянных стен и засмотрелась на сияющий огнями ночной город. В эту позднюю пору Буссард продолжал вести активную жизнь – внизу по улицам плыли потоки автомобилей, а в воздухе, словно реактивные светлячки, носились флайеры. Некоторые пролетали совсем рядом, всего в каком-то десятке метров от нас. – Наверное, во мне есть что-то от эксгибиционистки, – произнесла Лина. – Я понимаю, что снаружи меня не видно, но все равно, когда вот так стою, чувствую какое-то… какое-то дразнящее наслаждение. – Раз так, то можешь насладиться по полной программе, – заметил я и включил двустороннюю прозрачность окон. Лина тотчас испуганно ойкнула и отпрянула в глубь комнаты, стыдливо прикрыв ладошкой гладко выбритый лобок. Я насмешливо улыбнулся и отменил свою команду. Стекла снова стали прозрачными лишь изнутри. – Вот и весь твой эксгибиционизм, детка. Если бы тебе и впрямь нравилось рисоваться обнаженной перед толпой, ты бы стала моделью, а не стюардессой. И уж тем более не тратила бы свое время, учась на медсестру. – Я пошла в стюардессы, потому что люблю космос, – возразила она, надевая коротенькую прозрачную ночнушку. – И на медсестру выучилась для того же – ведь карьера стюардессы недолговечна. Жаль, что я оказалась слишком глупой, чтобы меня приняли в летный колледж. – Ну, ты совсем не глупая… – Но и недостаточно умная, – пожала плечами Лина. – Поэтому ты меня любишь. Две такие умницы, как Элис, были бы для тебя чересчур. – Она хмыкнула. – Так что Кортни зря старается. – Кортни Прайс? – недоуменно переспросил я. – А она тут при чем? – Да при том, что в течение всего полета подбивала к нам клинья. Ко мне и Элис, имеется в виду. Но не потому, что втюрилась в нас, а чтобы подобраться к тебе. Она действует так, как это принято в подобных ситуациях на Ютланде – через жен или невест. Я был ошарашен этим известием. – Слушай, детка, ты не шутишь? Это серьезно? – Вполне. Можешь спросить у Элис. Кстати, именно она предложила не говорить тебе ничего до конца полета – мол, это повлияет на твои профессиональные отношения с Кортни. Хотя ты и сам мог заметить. По-моему, на всем корабле только для тебя оставалось тайной, что Кортни не прочь присоединиться к нашей троице. – Ага… – пробормотал я. – Так вот почему она ставила сто против одного. – О чем ты? Я рассказал, как отреагировала Прайс на мое совершенно невинное и чисто дружеское предложение поселиться с нами в квартире. Выслушав меня, Лина серьезно кивнула: – Все верно. Я бы на ее месте сразу согласилась, приняв желаемое за действительное. Но Кортни не я, она – умница, поэтому сперва забросила удочку насчет трио и квартета, чтобы выяснить твои мотивы. А когда поняла, что ты предлагаешь совсем не то, чего она хочет, то отказалась, чтобы не ставить тебя и себя в неловкое положение. Я энергично тряхнул головой, словно пытаясь прогнать наваждение. – Нет, черт возьми! Только этого мне не хватало… Лина внимательно посмотрела мне в глаза: – Значит, ты не в восторге от перспективы троеженства? – Это еще слабо сказано. Я вовсе не бабник и вообще-то сторонник моногамии. Просто с тобой и Элис так получилось… странно получилось. Я воспринимаю вас как две неотъемлемые части одного целого. Лина улыбнулась: – Да, Элис говорила об этом. Она даже в шутку предположила, что в твоем восприятии мы с ней – лишь разные фазовые состояния одной и той же виртуальной девушки. Как протон и нейтрон в вашей вакуумной физике. – Любопытное сравнение. – Тут я с грустью вздохнул. – Н-да, паршивая ситуация. Самое скверное, что теперь мне придется перевести Прайс на другой корабль. Очень жаль – она хороший летчик, мы с ней отлично сработались. – А почему ее нужно переводить? – не поняла Лина. – В ютландском флоте нет запрета на близкие отношения между сослуживцами. – Смотря какие эти отношения. Если такие, как у нас с тобой и Элис, то тут все в порядке. Но в случае с Кортни дело может обернуться межличностным конфликтом, и тогда… – Я умолк, не договорив. – Ладно, разберусь завтра, на свежую голову. А пока хватит об этом, я слишком устал. Я переключил освещение из яркого в режим ночника и опустил на окна шторы, отчего в спальне, несмотря на ее размеры, стало довольно уютно. – Так гораздо лучше, – согласилась Лина, забравшись на кровать и юркнув под одеяло. – По крайней мере не видно всех этих флайеров. Знаешь, Саша, ты можешь назвать меня глупенькой трусихой, но я боюсь высотных домов. Боюсь, что у пролетающего мимо флайера откажет контроль безопасности и он врежется в здание – причем именно тогда, когда я буду там находиться. – Здесь ты можешь спать спокойно, – сказал я, расстегивая мундир. – Здание банка сверху донизу покрыто силовым полем для защиты от всякого рода диверсий и попыток незаконного проникновения. Так что флайеры нам не страшны. Даже если какая-нибудь взбесившаяся машина вознамерится на полной скорости протаранить наше окно, мы отделаемся всего лишь легким испугом. Этот банк – настоящая крепость. Потому мы выбрали его. Тут в спальню вошла Элис. – Курьер задерживается, – сказала она. – Надоело ждать. – Ну и правильно, – ответил я. – Займешься новостями с утра. Никуда они не денутся. А сейчас раздевайся – и в постельку. – Хорошо. – Элис с вожделением взглянула на Лину, провела языком по верхней губе, затем одарила меня озорной улыбкой: – Чур, кто первый, тот и с Линой! – Это нечестно! – заявил я, имея на то веские основания: ведь я был при полном парадном облачении, разве что с расстегнутым мундиром, и никак не мог победить в гонке на скоростное раздевание. – Сам виноват, – пожала плечами Элис. – У тебя была масса времени, чтобы раздеться. Она быстренько сняла с себя юбку, блузку и трусики, запрыгнула на кровать и оказалась в объятиях Лины. К тому времени, когда я присоединился к девочкам, они от стадии быстрых и жадных поцелуев уже перешли к нежным и затяжным. – Не мешай, – велела мне Элис, закатывая кверху ночнушку Лины, чтобы заняться ее грудью. – Смотри и тащись. Я этого ожидал и спорить не стал, удовольствовавшись ролью наблюдателя. Мне нравилось смотреть, как мои девушки милуются, это здорово заводило меня. Мы редко занимались любовью все вместе – сказывалось предубеждение Элис, да и отчасти мое (а вот Лина не имела на сей счет никаких комплексов), – но по случаю прибытия на Вавилон я был совсем не против маленькой оргии. Спустя несколько минут Элис подняла голову и смешливо посмотрела на меня. – Ладно, Сашок, – сжалилась она. – Давай к нам. – А сама сползла вниз и полностью скрылась под одеялом. Я придвинулся к Лине, покрыл поцелуями ее пышущее жаром лицо, затем принялся целовать груди, одновременно поглаживая рукой упругий животик. – Знаю я вас, – невнятно пробормотала Лина, млея от наших ласк. – Сейчас вы доведете меня до отключки, а сами займетесь необузданным сексом… Ох, Элис, солнышко, ты куда? Не останавливайся, продолжай… Но было уже поздно. Элис проворно вынырнула из-под одеяла и на четвереньках добралась до края кровати, где на тумбочке лежал дистанционный пульт. Только тогда я сообразил, что пульт тихо жужжит. – Я настроила его на сигнал, когда прибудет почтовый курьер, – пояснила она. – Подождите немного, сейчас я быстро просмотрю заголовки. – Боже!.. – простонала Лина, прижавшись ко мне. – Она сумасшедшая. Правда, Саша? Я не мог не согласиться с ней. А между тем Элис с помощью пульта включила настенный экран перед кроватью и вызвала заголовки важнейших международных новостей. В самом начале списка там значилось: ЮТЛАНД – ПОТЕРЯННАЯ КОЛОНИЯ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ОСВОЕННОГО КОСМОСА. 157-я НАСЕЛЕННАЯ ЛЮДЬМИ ПЛАНЕТА В 540 ПАРСЕКАХ ОТ ЗЕМЛИ. – Черт побери! – хором выругались мы с Элис. Сообщение агентства «Евроновости» гласило: « Как только что стало известно из конфиденциальных, но надежных источников, при изучении записей бортового компьютера «Нью-Огдена» специалисты ВКС установили, что корабль прибыл из системы звезды Аруна (каталожный номер SL 20458914), расположенной на расстоянии 543,12 парсека от Солнца, что приблизительно составляет 1800 световых лет. С большой долей вероятности можно утверждать, что именно там находится и Ютланд – самая удаленная от Земли колония. В ближайших выпусках «Евроновости» постараются снабдить своих абонентов более подробной информацией об этой загадочной планете». – Проклятые журналисты! – в сердцах произнесла Элис. – Везде у них свои осведомители. Вильямсу так и не удалось довести до конца свое предательство, но это ровным счетом ничего не изменило. Благодаря стараниям прессы фармацевтические компании бесплатно получили, сведения, за которые готовы были выложить астрономическую сумму. Одно утешает: Вильямс остался с носом. – Слабое утешение, – вздохнул я. – Да и лейтенант Гриффит тоже хорош. Его обязанностью, как офицера безопасности, было немедленно уничтожить все данные бортового компьютера. Он либо сообщник Вильямса, либо полный идиот. А впрочем, это уже не имеет значения. Тайна раскрыта, отсчет времени начался… Линочка, теперь ты можешь связаться с родными. Я снимаю свой запрет. Лина не ответила. Пока мы с Элис чертыхались, читая сообщение «Евроновостей», и проклинали слишком ушлых журналистов, девушка уснула с легким выражением досады на лице. Глобальные проблемы ее не волновали, зато она обиделась на нас, что мы перестали ее ласкать ради каких-то там сенсационных новостей. |
||
|