"Хозяйка Источника" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)Taken: , 1ГЛАВА 9Первое, что я увидел, проснувшись, было склонённое надо мной прекрасное лицо моей Снежной Королевы. Её большие голубые глаза смотрели на меня нежно, с лаской и заботой, а на коралловых губах играла приветливая улыбка. – Надеюсь, ты хорошо выспался, Артур? Несколько секунд я тупо глядел на неё, спросонья моргая глазами, затем перевернулся на бок, сладко потянулся и зевнул. В ходе этих нехитрых акробатических упражнений моя голова оказалась на коленях у Бранвены. Поначалу я хотел отодвинуться, но потом передумал и остался в прежнем положении. Я вовсе не был застенчивым юнцом, а перспектива понежиться на коленях у такой очаровательной женщины в данный момент представлялась мне весьма заманчивой – этакое пикантное, но в целом вполне невинное удовольствие. Как всегда, всласть выспавшись, я пребывал в благодушно-игривом расположении духа – до тех пор пока суровая действительность не наводила решительный порядок в моём затуманенном после купания в сладких грёзах мозгу. – Что ты здесь делаешь, Бранвена? – спросил я, прижавшись щекой к её бедру. Сквозь тонкую ткань её белого платья я чувствовал тепло её тела, которое не так давно сводило меня с ума… Впрочем, то было не совсем это тело, однако принадлежало оно той же самой женщине, что сейчас сидела подле меня. – Я берегла твой сон, милый, – просто ответила Бранвена. – Чтобы никто не потревожил его. – А кто мог потревожить его в Безвременье? – Ты сам. Ведь так и случилось с тобой в прошлый раз. – Так это я сам… – А кто же ещё. С Безвременьем шутки плохи, мой дорогой. Слава Источнику, тебе снилась Дейрдра, а не черти рогатые. – Думаешь, что тогда я попал бы в ад? Интересно было бы посмотреть, что он из себя представляет. Бранвена усмехнулась. – Ну, в ад бы ты вряд ли попал, но тебя вполне могло зашвырнуть куда-то к чёрту на кулички. В какое-нибудь жуткое местечко, каких во вселенной вдоволь. – Бренда частенько спала в Безвременье, – заметил я. – И ничего с ней, насколько я знаю, не происходило. – Не в пример тебе, Бренда очень уравновешенная девушка. Даже во сне она контролирует себя. Твоя сестра умница и настоящая душечка. – Она тебе нравится? – Я в восторге от неё. Да и Брендон ничего, хороший парень. Правда порой меня забавляет его чересчур пылкое увлечение Даной. – Похоже, он нашёл девушку своей мечты, – сказал я. – И к твоему несчастью, – подхватила Бранвена, – этой девушкой оказалась именно Дана. Какая ирония судьбы! Твой брат – твой соперник. Суровая действительность наконец навела шмон в моих мозгах. Я почувствовал себя неловко и убрал голову с колен Бранвены. – Не сыпь мне соль на рану, – попросил я. – Разве я виноват, что так получилось? Я не хотел влюбляться в Дану. Бранвена кивнула. – И в этом твоё отличие от меня. Я сознательно шла на это… хотя не думала, что мне будет так больно. Впрочем, если бы мне довелось начать всё сначала, я бы повторила свой путь. Любить тебя – большое счастье, пусть оно и горькое. Я виновато опустил глаза. – Мне жаль, что так получилось, Бранвена. Но я не в силах помочь тебе. – Увы, – печально вздохнула она. – Я упустила свой шанс. Мне следовало бы раньше явиться тебе в своём новом облике, тогда бы ты не устоял передо мной. А ты не повторяй моей ошибки, Артур. Воспользуйся тем, что Дану влечёт к тебе; не мешкай, иначе опоздаешь. А так у тебя хоть останутся воспоминания о нескольких ночах любви. – Ты предлагаешь мне соблазнить невесту моего брата?! – поражённо воскликнул я. – Да, – невозмутимо подтвердила Бранвена. – Именно это я тебе предлагаю. Действуй, пока Дана не стала женой Брендона. Уж если выбирать из двух зол, то меньшее. Я угрюмо покачал головой. – Нет, ты не ангел-хранитель, Бранвена. Ты мой змей-искуситель. – Я желаю тебе только добра. – Не сомневаюсь. Но у тебя очень странные представления о моём благе. Изменить Дейрдре, обмануть доверие брата, и ещё… – Тут я осёкся. – И ещё ты боишься осуждения дочери. Даже больше, чем ревности Дейрдры и гнева Брендона. А зря. Пенелопа умная девочка и, думаю, поймёт тебя. Я оторопело уставился на Бранвену. – Что ты сказала? – То, что слышал. Пенелопа не сестра тебе, а дочь. Шила в мешке не утаишь. – Чёрт побери! Как ты узнала? Бранвена тихо рассмеялась. – Это знаю не только я, но и Дана с Дейрдрой. А Пенелопа, в свою очередь, догадывается, что нам известна ваша тайна, однако делает вид, будто ничего не произошло и продолжает изображать из себя твою сестру. – Но как же это всплыло? – недоуменно произнёс я. – Вы сами выдали себя своим поведением. Первой вас раскусила Дейрдра, то есть, как я понимаю, сначала она приревновала. Ведь вы относитесь друг к другу не как брат и сестра, а как робкие влюблённые, вот Дейрдра и решила, что Пенни твоя кузина и любовница. – Ага! – сказал я. – Теперь понятно, что за муха её укусила. – Да уж, – кивнула Бранвена. – Бедняжка Дейрдра провела несколько бессонных ночей. Потом она поделилась своими подозрениями с Даной, и они вместе раскрутили Пенелопу. – В каком смысле «раскрутили»? – Время от времени, как бы между прочим, задавали ей каверзные вопросы, чтобы заставить её проговориться, и вскоре пришли к выводу, что она твоя дочь. – Это было так просто? – В общем, да. Особенно, если учесть, что порой Пенелопа произносит твоё имя с лёгким придыханием, вроде как «Оартур». Куда труднее было выяснить, какие у тебя отношения с её матерью. Тут уж и я подключилась к их расследованию. Втроём мы установили, что матери Пенелопы давно нет в живых; а лично для себя я сделала ещё одно открытие, но решила не делиться им ни с Дейрдрой, ни с Даной. – Какое открытие? – обречёно спросил я, чувствуя себя как нашкодивший ребёнок, которому вот-вот надерут уши. – Мать Пенелопы, – спокойно ответила Бранвена, – была твоей близкой родственницей, предосудительно близкой – родной сестрой, тётей или племянницей. Я бы поставила на тётю, скорее всего, со стороны твоей матери. Я тяжело вздохнул и пробормотал: – Надо же, Пуаро в юбке… Нет, миссис Марпл – в клетчатой шотландской юбке. – О чём ты говоришь? – Да так, ни о чём. Кое-что из фольклора миров, где саксы крепко намяли бока наши родичам бриттам. – Так я угадала? Мать Пенелопы была твоей тётей? – Да, ты права, – сказал я, понимая, что возражать бессмысленно. – Она была младшей сестрой моей матери. – А как её звали? – Диана. – Диана, – задумчиво повторила Бранвена. – Красивое имя. Между прочим, ты знаешь, что покойный дядя Бриан называл Дейрдру Дианой-охотницей? – Правда? – удивлённо спросил я. – Забавное совпадение, не так ли? А может, и не совпадение. Может, ты вовсе не случайно полюбил Дейрдру. Она чем-то напоминает тебе твою Диану? Я растерянно пожал плечами. – Трудно сказать. Они очень разные и в то же время похожие. Обе весёлые, непосредственные, жизнерадостные… То есть, Диана БЫЛА жизнерадостной. Она очень любила жизнь. – Она была той самой Дианой-охотницей, о которой говорится в античных мифах? – Нет. Прообразом той Дианы было несколько женщин из нашего рода, живших много столетий назад. Моя же Диана была семьдесят третьей из принцесс Сумерек, носивших это имя. – Аж семьдесят третьей? Но ведь так немудрено и запутаться. – Немудрено, – согласился я. – Поэтому в Сумерках установлено жёсткое правило: ни один из новорожденных принцев или принцесс не может быть назван именем здравствующего родственника. Так, к примеру, за всю историю Дома был и есть только один Янус – мой дед. Все остальные семейные имена повторялись не раз и не дважды… За исключением Йове. – Кого? – Ну, Зевса или Юпитера, сына Крона. – Того, который поедал своих сыновей? Я коротко хохотнул. Недавно точно такой же вопрос задал мне Морган. – На самом деле Крон никого не ел, тем более своих детей. Просто у него были проблемы с сыновьями – он страшно ревновал их к своей жене Гее. А что касается Йове, то он был у Крона на особом счету, поскольку Янус прочил его в понтифики Олимпа. Кстати сказать, Йове был единственным в истории Сумерек бессменным понтификом. Он правил Олимпом почти тысячу лет; то была эпоха Громовержца. – Он действительно метал молнии с вершины горы? – В некотором роде. Йове был единственным, кто умел вызывать настоящие сумеречные грозы. – Подумаешь! – фыркнула Бранвена. – Я могу наслать такую грозу… – И сможешь управлять ею? Сможешь предотвратить все нежелательные последствия своего вмешательства в естественные атмосферные процессы? – Ну… Боюсь, что нет. – Вот то-то же. Важно не только сделать то, что ты хочешь сделать; гораздо важнее сделать ТОЛЬКО ТО, что ты хочешь сделать. В этом вся суть Искусства. Йове в совершенстве владел искусством управления погодой. Ему единственному было позволено вызывать грозы в официальных владениях семьи. Дни, когда он это делал, назывались Днями Гнева. – Звучит устрашающе, – заметила Бранвена. – Отнюдь. Это лишь символ искупления грехов и самоочищения. Гнев, направленный прежде всего внутрь себя, против собственных слабостей и пороков. Гроза в Сумерках нечто большее, чем просто естественный феномен. К ней относятся с восторгом и благоговением, многие считают её откровением свыше. – Значит, Йове был посланцем небес? – Не знаю. Я ни в чём не уверен. Но говорят, что он стал богом. – Как Иисус? – Вроде того. Но это произошло задолго до Иисуса, и Йове никто не распинал на кресте. Просто в один прекрасный день он исчез и с тех пор не давал о себе знать. Скептики утверждают, что ему до чёртиков надоела власть, и он отправился странствовать по свету. Иные же искренне верят, что Йове обрёл божественность. – В каком смысле? Я хмыкнул. – Хороший вопрос. Сумеречные издревле привержены идее Мирового Равновесия – концепции, согласно которой существует некая нейтральная сила, сдерживающая как Порядок, так и Хаос. По существу, это уже религия, но долгое время она была обезличена, лишена характерного для остальных религий антропоморфизма. Со времён Йове ситуация в корне изменилась. После исчезновения его стали почитать как носителя этой идеи, этакого эрзац-бога. – Странно всё это, – сказала Бранвена. – Чем могущественнее человек, тем больше его одолевают разного рода сомнения, тем усерднее он ищет бога, как бы в надежде найти у него защиту от собственного могущества. – Ты считаешь Источник богом? – Нет. Хотя соблазн очень велик. – Она усмехнулась. – Источник воистину кладезь соблазнов. То, что он сотворил со мной… Ах, Кевин, я так несчастна! Ну, что тебе стоит приласкать меня? Я досадливо поморщился. – Бранвена, не заводись! По-моему, мы уже всё обсудили. – Э нет, дорогой, погоди. Если ты такой бессердечный в отношении меня, то и я могу ответить тебе той же монетой. К примеру, сболтнуть невзначай одному из наших придворных сплетников, что Пенни твоя дочь и одновременно двоюродная сестра. Ах, какое пикантное родство! Внутри у меня похолодело. За себя я не опасался – ведь я король, что хочу, то и делаю, – но моя дочь, Пенелопа! Снова косые взгляды, снова холодок и отстранённость, скрытое осуждение в глазах окружающих – а как же, дитя греха. И всё моё могущество, моя власть, мой авторитет окажутся бессильными перед предрассудками. А позже кому-нибудь да придёт в голову, что раз в этой семейке нашлась парочка кровосмесителей, то могут быть и другие, например, Брендон с Брендой – вон ведь какие они милашки, а Бренда, к тому же, избегает мужчин… – Нет! – воскликнул я. – Ты не сделаешь этого! В улыбке, которой Бранвена одарила меня, сквозила мука и горечь. – А вот и сделаю. Будь в этом уверен. – Ты поступишь подло! – Ну и что? Пусть я потеряю дружбу Пенелопы, зато отомщу тебе. А для отвергнутой женщины нет большего утешения, чем месть. Я облокотился на колени и закрыл лицо руками. – Ты шантажируешь меня. Бранвена нервно хихикнула. – Наконец-то ты догадался. Браво! Мне отчаянно хотелось заплакать от ярости и бессилия. И от злости на самого себя. Я ни на минуту, ни на секунду не должен был забывать, что за невинной внешностью Бранвены прячется коварная и расчётливая ведьма, пекущаяся единственно лишь о собственном благе. Я не должен был доверять ей. Я должен был предостеречь Пенелопу от дружбы с ней; я просто обязан был воспрепятствовать их сближению. Бранвена использовала мою дочь, втёрлась к ней в доверие и выведала её тайны. Как это подло, низко, отвратительно!.. В тот момент я ненавидел Бранвену всей душой и готов был убить её. – Сколько? – спросил я. – Что «сколько»? – А то ты не понимаешь! – с циничной ухмылкой произнёс я. – Сколько я должен тебе за молчание? Сколько раз в месяц мне придётся трахать тебя, чтобы ты держала свой мерзкий язык за зубами? По мере того как я говорил – медленно, внушительно, с расстановкой, – лицо Бранвены всё больше краснело. Затем она несколько долгих секунд смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых застыл ужас вперемешку с недоверием и изумлением, а её плотно сжатые губы нервно подёргивались, предвещая истерику. – Ты!.. Ты!.. – Бранвена протянула ко мне руки, и я подумал было, что сейчас она накинется на меня и расцарапает мне лицо, как вдруг она вся сникла, бросилась ничком на траву и горько зарыдала. Я молча сидел рядом, не предпринимая никаких попыток утешить её, но и дальше унижать не собирался. По правде говоря, мне было стыдно за то, что я сказал. Это было явное превышение необходимой меры самообороны. В пылу гнева я совершенно позабыл, что Бранвена, в сущности, ещё ребёнок, к тому же, если верить её словам (а я не видел причины не верить ей в этом), она ещё не знала ни одного мужчины. Бранвена плакала долго и упоённо. Потом она неподвижно лежала, спрятав лицо в траве, и лишь плечи её изредка вздрагивали. Глядя на неё, я начинал испытывать угрызения совести. Чёртова моя сентиментальность! Наконец Бранвена поднялась и села, расправив на коленях своё уже порядком помятое платье. Без всяких слов я вынул из кармана чистый носовой платок и вытер от слёз её заплаканное личико. Она перехватила мою руку и прижалась к ней губами. В ответ мне не оставалось ничего другого, как обнять её и чисто по-братски поцеловать её в лоб. – Извини, милая, – сказал я. – Я не должен был так говорить. – Это ты извини, я сама напросилась, – ответила Бранвена, крепче прижимаясь ко мне. – Ты такой неуступчивый, а я… я совсем потеряла голову. Мне так обидно… – Она всхлипнула. – Ведь я желанна, я очень желанна. И сейчас я возбуждаю тебя… Не отрицай, я это чувствую. – Я и не думаю отрицать, Бранвена. Как и всякого нормального мужчину, меня возбуждает близость хорошенькой женщины. У нас с этим гораздо проще, чем у вас, женщин. Это рефлекс в голом… в чистом виде. – В чистом виде, в голом виде, – томно произнесла она. – Так не подавляй свой рефлекс. Давай забудем обо всём и займёмся любовью. Тебя от этого не убудет, а я хоть ненадолго стану счастливой. Я хочу отдать тебе свою невинность – только тебе, тебе одному, и никому, кроме тебя. – Бранве… – Помолчи, выслушай меня. Ведь я не требую от тебя никаких обязательств, вообще ничего – кроме того, чтобы ты дал волю своим рефлексам в их чистом… в голом виде. Впрочем, если тебе угодно, ты можешь даже не раздеваться. – Это вовсе не смешно, Бранвена. – А я не шучу, Артур. Я прошу тебя о любви, я умоляю. О маленькой капельке любви – без последствий, без обязательств. Ведь есть же такое понятие, как свободная любовь. Я с некоторой долей сожаления вздохнул. – Ко мне оно неприменимо, моя дорогая. Свободная любовь годится только для свободных сердец; моё же сердце таким не назовёшь. – Потому что оно занято? – Да. – Всё? Полностью? Целиком? Неужели в нём нет местечка для меня? Ведь мне много не надо – только чуточку, самую малость твоей любви и нежности. – Бранвена, Бранвена, – сокрушённо произнёс я. – Что с тобой? Где подевалась твоя гордость? Раньше, когда ты пыталась увести меня у Дейрдры, я тебя понимал. Но теперь… – А ты загляни в своё сердце, тогда всё поймёшь. Представь, что Дана равнодушна к тебе, что она уже не бросает на тебя украдкой влюблённые взгляды. И если у тебя есть воображение, то ты увидишь, где подевалась моя гордость. Она там же, где и твоя; она утонула в Источнике. Это наша плата за могущество. Я отстранил от себя Бранвену и внимательно посмотрел ей в глаза. – Ты снова об Источнике. Я же говорил тебе, что моё наваждение прошло. – Это ко мне. А к Дане? Вместо ответа я запустил руку в карман штанов и достал измятую пачку сигарет. – Источник не станет возражать, если я закурю? – Нисколько, – ответила Бранвена. – Кстати, неплохая мысль. Угости меня сигареткой. – Ты куришь? – удивился я. – Ага, с недавних пор. Это твоя Бренда меня пристрастила. Некоторое время мы молча курили, задумчиво глядя друг на друга. Первым отозвался я: – Бранвена… э-э… Я по поводу Даны. – Да? – Видишь ли… Но это строго между нами. – Даю тебе слово, Артур. Я никому не скажу. Я глубоко вдохнул, задержал дыхание, затем шумно выдохнул. Это немного успокоило меня, и я повторил эту процедуру ещё несколько раз. – Так вот, Бранвена. Я сильно подозреваю, что мои чувства к Дане никак не связаны с Источником. Боюсь, это не наваждение, это любовь. – То есть, ты думаешь, что совершаешь ошибку, женясь на Дейрдре? Я склонил голову, прячась от её проницательного взгляда. – В общем, да. Но уже поздно что-либо менять. Вот если бы я мог начать всё сначала, то… – Ты выбрал бы Дану, – поняла меня Бранвена. – Отбил бы её у Колина. Верно? – Верно… И мне больно, Бранвена. Я чувствую, что могу вырвать Дейрдру из своего сердца, но Дану… – Вырвать Дану ты не сможешь, – подтвердила Бранвена. – Никогда. Ни за что. Она стала твоей неотъемлемой частичкой. Источник запечатлел в тебе её эмоциональный образ, и если ты попытаешься стереть его, то необратимо повредишь свою личность. – Опять Источник! – воскликнул я. – А что же ты думал. С одной стороны ты прав – твои чувства к Дане нельзя сравнить с наваждением, которое ты испытывал ко мне. Но с другой стороны ты ошибаешься, считая, что Источник здесь ни при чём. Он причастен к твоей нежной страсти самым непосредственным образом. – Из-за того контакта? – Ну да. Неужели ты до сих пор так ничего и не понял? – Кажется, я начинаю понимать, – ошеломлённо пробормотал я. – Вот то-то же, – кивнула Бранвена. – Контакт между Входящим и Отворяющим очень силён, но он статичен, поэтому вроде бы неощутим, ведь мы воспринимаем всё в динамике, а неизменность порождает иллюзию отсутствия. При этом контакте Входящий и Отворяющий становятся настолько близки, что при других обстоятельствах они бы прониклись друг к другу глубочайшим отвращением, но из-за его статичности этого не происходит. По существу своему человек прекрасен, гнусны бывают лишь его поступки, мысли, чувства, желания, страсти, но если отвлечься от них – а особенность контакта позволяет это – и заглянуть глубже, в самую душу… Я весь содрогнулся, вспомнив о Бекки. Тогда я заглянул ей в самую душу, но был ослеплён и оглушён; я видел только плохое, неприятное мне, отталкивающее, а всё чистое и прекрасное осталось незамеченным. И мне не на кого пенять, даже на себя: такова наша жизнь, таков я, таковы все мы, люди… – Последствия контакта, – между тем продолжала Бранвена, – для Входящего и Отворяющего разные. Временное наваждение Отворяющего – лишь остаточный эффект от испытанной им близости с Входящим. Ты на собственном опыте убедился, что возникающее при этом влечение весьма сильно, но недолговечно. Другое дело Входящий. Окунувшись в Источник, он запечатлевает в себе сущность Отворяющего. Навсегда, до самой смерти. Так я запечатлела тебя, и теперь ты – часть меня самой; вот почему я люблю тебя и буду любить всегда. Ну, а ты запечатлел в себе Дану и любишь её, потому что она стала как бы частичкой тебя самого. Я в отчаянии схватился за голову. – Но зачем Источнику эти сексуальные игры? – Это не сексуальные игры, – возразила Бранвена. – То есть игры – но не Источника, а наши. Ведь мы люди, существа с разумом, душой и телом, и каждая из трёх этих компонент тесно связана с двумя другими. Например, ты, Артур, нормальный здоровый мужчина, твои гормоны самым естественным образом реагируют на твои душевные порывы, и ты хочешь Дану как женщину. Точно так же и со мной. Это не наваждение и не сексуальные игры, как ты выразился; это просто любовь – не больше и не меньше. – Искусственная любовь, – мрачно уточнил я. – И что же ты нашёл в ней искусственного? – едко осведомилась Бранвена. Это был чисто риторический вопрос, пресекающий неуклюжие попытки обвинить Источник во всех моих бедах. Любовь есть любовь, и не суть важно, как она возникает. Если, к примеру, двое молодых людей, вступив в брак по принуждению, затем влюбляются друг в друга, то разве можно назвать их чувства искусственными? – Ну ничего! – решительно произнёс я. – Завтра… вернее, сегодня всё изменится. – Ты о коронации? – Да. Я войду в Безвременье, связанный с Дейрдрой, и окунусь в Источник так глубоко, запечатлею её в себе так сильно, что даже думать забуду о Дане. Бранвена испытующе поглядела на меня. – И ты хочешь этого? Я потупился. – Нет, не хочу. Но сделаю. – Этим ты только усугубишь своё положение. Запечатление не бывает более сильным или более слабым, оно либо есть, либо его нет. Ты свяжешь себя навеки с двумя женщинами и всю свою жизнь будешь страдать, метаться между ними, не зная, кому отдать предпочтение. Я такой глупости не совершу, я буду любить только тебя. Не исключено, что у меня будут другие мужчины… Конечно, они будут – ведь я женщина, причём красивая женщина, а ты пренебрегаешь мной, – но первым моим мужчиной обязательно станешь ты. Пусть не сейчас и не завтра, но когда-нибудь это произойдёт. Я добьюсь своего. Ты веришь мне, Артур? Я неопределённо кивнул. Теперь я понимал Бранвену; я уже начинал сочувствовать ей, потому как и сам оказался в сходном положении. Я предвидел тот день, когда из сострадания (или, если хотите, из солидарности) подарю ей… нет, не любовь, но свою ласку и нежность. Тяжело вздохнув, я снова закурил. Бранвена пододвинулась ко мне и положила голову на моё плечо. Её шелковистые белокурые волосы приятно защекотали мне шею и подбородок. – Дай затянуться, – попросила она. Вот так мы сидели рядышком и курили одну сигарету по очереди. Бранвене это доставляло удовольствие, и она даже томно прикрывала глаза, когда её губы прикасались к влажному от моих губ фильтру. А я тем временем обмозговывал одну великолепную идею, пришедшую мне в голову (не побоюсь громких слов) в порыве гениального озарения. Итак, данное: любовный многоугольник. Я люблю Дейрдру и Дану. Дейрдра любит меня, а Дана… У Даны ещё не прошло наваждение, к тому же я нравлюсь ей. В Дану влюблены Брендон и Морган. Дане нравится Брендон, и она явно отдаёт ему предпочтение перед Морганом. Морган, который уже подал архиепископу прошение о разводе, судя по всему, остался у разбитого корыта и в последнее время увивается вокруг Бренды. Бренда относится к нему благосклонно и по-дружески вежливо, но решительно отвергает его ухаживания. Бедная сестричка до сих пор не может оправиться от своего первого брака и смотрит на всех знакомых мужчин как на друзей или братьев. Кроме того, есть ещё и Бранвена, которая любит меня, а также Колин, которого Дейрдра никогда не любила, а Дана, по её словам, уже разлюбила, и который любит то ли Дейрдру, то ли Дану, а может быть, их обеих сразу… М-да, запутанная получилась картина. Но ничего – уберём Бренду, Бранвену, Моргана и Колина. Остаётся четверо – я, мой брат, Дейрдра и Дана. Два парня и две девушки – совсем неплохо. Совет бы нам да любовь, не будь этой злополучной лишней связки: «я люблю Дану». И судя по всему, не смогу её разлюбить, хоть как бы не старался. А вот Дейрдру, возможно, и разлюблю – ценой своего разбитого сердца… Но к чёрту! Моё несчастное разбитое сердце вылечит Дана, которую я приведу к Источнику… то есть, отошлю к Источнику, будучи её Отворяющим. А Брендона я обведу вокруг пальца (ради его же блага, разумеется), подстроив всё так, чтобы его Отворяющим была Дейрдра. И, наконец, Дейрдра (моя родная! Моя любимая!), Когда у неё пробудится Дар, войдёт во Врата с Отворяющим Брендоном. Таков был мой гениальный план: мы с Брендоном должны поменяться невестами. Для его осуществления нужно было, во-первых, отложить моё бракосочетание с Дейрдрой как минимум на неделю (под предлогом продления празднеств по случаю моего восшествия на престол), во-вторых, обмануть Брендона, в-третьих, соблазнить Дану, и, в-четвёртых, сделать так, чтобы Дейрдра быстренько повзрослела этак лет на пять. Всё это осуществимо, а последнее даже приятно – провести спокойные пять лет в каком-нибудь тихом местечке, где время мчится, как ураган; самозабвенно, упоённо любить Дейрдру и предвкушать долгую и счастливую жизнь с Даной в любви и согласии… Не очень порядочно, спору нет. Но порядочнее ли будет с моей стороны в один прекрасный день соблазнить жену родного брата или, что ещё хуже, постоянно приставать к ней, моля о любви, сочувствии, понимании, как это делает сейчас Бранвена? Замена невесты в самый канун свадьбы явление, конечно, не слишком распространённое и вызовет много нелицеприятных толков. Но, чёрт побери, я сделаю из двух несчастных пар две счастливые семьи, быть может, самые счастливые на всём белом свете. Чихать я хотел на всякие сплетни и праздную болтовню! Заметно воспрянув духом, я сказал Бранвене: – А знаешь, милочка, в чём твоя беда? – В чём же? – поинтересовалась она, не убирая головы с моего плеча. – В жадности. Ты могла бы запросто увести меня у Дейрдры, если бы поделилась со мной Силой. Тебе не составило бы большого труда тайком позаимствовать у Колина его камни и пропустить меня к Источнику, будучи моим Отворяющим. Бранвена, наконец, подняла голову. – А-а, вот ты о чём! Ну, коль скоро на то пошло, у меня не было нужды «заимствовать» у Колина камни. Как Хозяйка Источника я могу изготавливать Ключи сама. Кстати сказать, у меня уже есть один модифицированный комплект, состоящий всего из трёх камней – талисмана для Входящего, талисмана для Отворяющего и опорного Ключа, наподобие алмаза, Знака Власти. Я изготовила их ещё летом, специально для тебя. Но мне так и не пришлось воспользоваться ими. – Опоздала? – Нет, хуже. Ты даже не представляешь, как я была огорчена, когда узнала, что Источник откажется принять тебя, если твоим Отворяющим буду я. Я почувствовал, что мой гениальный план начинает рушиться, как карточный домик. – Но почему?! – Понятия не имею, почему это так, но знаю твёрдо, что посвящённый адепт Источника не может быть Отворяющим. – Ты в этом уверена? Бранвена грустно усмехнулась. – Небось, у тебя промелькнула шальная мыслишка стать Отворяющим Даны, а Дейрдру уступить Брендону. Моё лицо обдало жаром. – С чего ты взяла… – Я вижу тебя насквозь, милый. Вернее, я просто понимаю тебя. Но, к твоему огорчению, должна тебе сказать, что ничего у тебя не получится. Источник не примет Дану, если её Отворяющим будешь ты. – Почему, чёрт возьми?! – Говорю же тебе: не знаю. Бренда полагает, что Источник попросту отказывается воспринимать своего адепта как представителя материального мира. – Так Бренда знает об этом? – Конечно, знает. Похоже, ей известно о повадках Источника гораздо больше, чем мне. – И что она думает по этому поводу? – Она сама в растерянности. Её очень беспокоит будущее отношений Брендона с Даной в свете этой асимметрии. Ведь если Дана, как того хочет Брендон, будет его Отворяющим, то ей, в свою очередь, понадобится другой Отворяющий. Ну, и наоборот. Одним словом, как и тебя с Дейрдрой, твоего брата и Дану ожидает далеко не безоблачная супружеская жизнь. Единственный положительный момент во всей этой чехарде, так это то, что контакт Бренды с Брендоном во время её купания в Источнике не привёл к нежелательным последствиям. Очевидно, они так близки друг с дружкой, что физическая близость представляется им чем-то вроде близости с самим собой. – Так оно и есть, – подтвердил я. Затем с некоторой долей зависти добавил: – Повезло же Бренде! Бранвена с сомнением покачала головой. – Позволь не согласиться с этим. Лично я ни о чём не жалею, разве чт о… – Она умолкла и устремила на меня томный взгляд своих подёрнутых поволокой ясно-голубых глаз. – Артур, ты можешь исполнить одну мою маленькую просьбу? Я насторожился. – Смотря какую. – Поцелуй меня. Просто так поцелуй. Но по-настоящему. – Просто так не получится, – заметил я. – Настоящий поцелуй подразумевает логическое продолжение… э-э, в дальнейшем сближении. – Вот и поцелуй меня, подразумевая логическое продолжение… в отдалённом будущем. Попробуй – ну, что тебе стоит? Я попробовал, и у меня получилось. Губы Бранвены были сладки и по-детски невинны. Ах, моя нежная Снежная Королева… Taken: , 1 |
|
|