"Грани нижнего мира" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

Taken: , 1

Глава 6. ИННА. ПЛАНЫ МЕНЯЮТСЯ

Владислав вернулся, когда я, позабыв обо всех своих огорчениях и полностью отключившись от окружающего мира, увлеченно продиралась сквозь дремучие дебри функционального анализа к физическому смыслу вторичного квантования. С головой погруженная в это занятие, я не расслышала звука отворяемой двери и вернулась к действительности, лишь когда муж тихо подошел сзади и нежно поцеловал меня в шею.

Я слегка вздрогнула от неожиданности, но ни капельки не испугалась Владиславу еще ни разу не удавалось напугать меня, хотя порой он пытался это сделать – просто так, из чистого озорства. Очевидно, на подсознательном уровне я всегда чувствовала его приближение, поэтому так спокойно реагировала, когда он внезапно возникал рядом.

Отложив книгу, я повернулась во вращающемся кресле к мужу и сказала:

– Ну наконец-то. Явился не запылился. А я уж думала, что мы встретимся лишь на приеме послов.

Владислав пододвинул стул и сел напротив меня, положив себе на колени папку, которую принес с собой. В правом верхнем углу я заметила гриф Имперского государственного архива.

– Извини, Инна, это зависело не от меня. Когда я узнал о существе дела, то сразу предложил позвать тебя, но дядюшка сказал, что сначала хочет обсудить эту новость со мной. Я не думал, что разговор затянется, и рассчитывал вернуться еще до того, как ты закончишь прихорашиваться…

– Не надо оправдываться, дорогой, – мягко перебила я. – Ведь это действительно зависело не от тебя. Да и, в конце концов, ничего страшного не случилось. Только и всего, что мне пришлось немного поскучать. Так какую же новость вы обсуждали целых три часа?

Муж немного растерянно улыбнулся:

– Кажется, нашлась моя родня.

Этим известием он, признаться, застал меня врасплох. Я никогда всерьез не верила, что поиски в Имперском архиве, которые по поручению регента вели три десятка опытных архивариусов, принесут хоть какой-нибудь результат. Мы располагали слишком скудными данными о прошлом Владислава – всего лишь имя и приблизительная дата рождения, а архив был не просто велик, он был ужасающе огромен, он был самым кошмарным монстром из всех государственных учреждений Империи. Ежедневно он пополнялся десятками, а порой сотнями тысяч сообщений, писем, отчетов, докладов и прочих документов, поступавших в Вечный Город со всех концов света, и буквально тонул в этом бумажном море. Многочисленный штат архивных служащих тщательно анализировал и классифицировал полученную информацию, ссылки на события, представлявшие мало-мальски значительный интерес, размещались по многочисленным тематическим каталогам, а исходные материалы, надлежащим образом пронумерованные, направлялись в хранилище, где сортировались по Граням, откуда они поступили. Но, несмотря на все старания возрастающей из года в год армии архивариусов, в их ведомстве царила полная неразбериха, и поиски любых сведении более чем десятилетней давности превращались в долгое и захватывающее приключение. Поэтому, считала я, даже если где-то в хранилище лежат вожделенные документы, проливающие свет на тайну происхождения Владислава, у нас нет никаких зацепок, которые позволили бы разыскать их среди тысяч тон скопившейся там макулатуры.

Но оказалось, что я ошиблась в своих пессимистических ожиданиях. Зацепка все же нашлась. Или просто повезло. Или же случилось чудо…

– Поздравляю, Владик, – искренне сказала я. – Но ты говоришь «кажется». Это вводное слово или признак неуверенности?

– Просто вводное слово. В этом деле, – он похлопал ладонью по папке, – есть одно обстоятельство, которое лично у меня не оставляет никаких сомнений, что поиски закончены. – Владислав вздохнул. – Знаешь, для меня это огромное облегчение. Весь год, с тех пор как я узнал, что меня усыновили, я чувствовал себя немного ущербным. Не в том смысле, что я не доволен своими приемными родителями, вовсе нет, ты же прекрасно знаешь, как я люблю папу и маму, и для меня нет на свете ближе и дороже людей – за исключением тебя, разумеется. Но меня угнетала неизвестность, мне очень хотелось узнать, кто я и откуда какого роду-племени, чья кровь течет в моих жилах… Ну, ты понимаешь?

– Да, Владик, понимаю. Ведь я тоже пережила нечто подобное – правда, длилось это недолго, всею несколько часов. И я могу представить, как ты натерпелся за этот год. – Я подалась вперед и взяла его за руки. – Ну рассказывай. Откуда ты, где твоя родина?

– На Грани Истра. Это отсталый провинциальный мир, расположенный почти на самой границе Запретной Зоны, вдали от Главной Магистрали. Короче, сущая Тмутаракань. По сравнению с ней даже твой Агрис кажется очагом цивилизации.

Запретной Зоной называлась область в окрестностях Основы, где было строжайше воспрещено прокладывать трактовые пути и создавать человеческие поселения. Запрет был установлен еще в незапамятные времена с целью создания вокруг Земли некоего подобия санитарного кордона от нечисти, и на протяжении многих тысяч лет за его неукоснительным соблюдением следили Великие, а в течение двух последних тысячелетий эта функция, наряду с многими другими, постепенно перешла в ведение Инквизиции – организации, которая, по широко распространенному мнению, как раз и была создана для того, чтобы заменить уходящих Великих.

Существование Запретной Зоны заметно облегчало задачу защиты Основы в Ничейные Годы, ибо в отсутствие действующих трактовых путей любые сколько-нибудь значительные возмущения в локальной структуре Граней распространялись по всей Зоне, как волны от упавшего камешка на ровной глади воды, что позволяло инквизиторам вовремя обнаруживать и пресекать попытки агентов Нижнего мира подвести к Земле инфернальные тракты. Правда, случались и проколы, взять хотя бы нашумевший Чернобыльский Прорыв, который удалось остановить лишь в самый последний момент – еще час-другой промедления, и волны Хаоса накрыли бы всю Восточную Европу. Но в целом, по моему мнению, Инквизиция справлялась со своей задачей неплохо.

Размеры Запретной Зоны были внушительные – ее диаметр соответствовал двум неделям пути по Трактовой Равнине, проделанного самыми опытными магами. Но и за официально установленными пределами Зоны еще не скоро можно встретить густонаселенные районы – вблизи Основы активность нечисти гораздо выше, чем в других местах, а люди в массе своей предпочитают жить там, где спокойнее. К примеру, если в радиусе недели пути от Вечного Города (опять же речь идет о путешествии по Трактовой Равнине), в так называемом Золотом Круге Империи, проживает триллион человек (жуть какая – вы только вдумайтесь в эту цифру!), то на обширнейшем пространстве, охватывающем все те Грани, что отдалены от внешних пределов Запретной Зоны на такое же или меньшее расстояние, численность населения не превышает двадцати миллиардов, причем большинство из них обитают на Гранях, которые расположены вдоль Главной Магистрали – единственного в мире прямого тракта, ведущего из Вечного Города почти до самой Земли. Так что этот регион (за вычетом, пожалуй, окрестностей Магистрали) можно смело считать абсолютно диким и пустынным, и Владислав имел все основании называть Истру сущей Тмутараканью.

– Истра, – задумчиво повторила я. – Знакомое название.

Владислав покачал головой:

– Не думаю, что ты слышала что-нибудь об этой Грани. А название знакомо тебе потому, что на Основе есть целый ряд похожих топонимов, самый известный из которых – полуостров Истрия. Корень «истр» общеславянский, он восходит еще к древнему племени истров, которые считали себя детьми Стрибога и жили на берегу реки Истр – ныне Дунай. Что же касается названия Грани Истра и ее жителей – истрийцев, то оно возникло от их легендарного вождя по имени Метрик, который полторы тысячи лет назад привел свой народ на эту Грань – как гласят предания, с Основы. По данным переписи семилетней давности Истру населяет примерно сорок миллионов человек, страна состоит из нескольких десятков княжеств, которые временами дружат, временами воюют, а чаще всего находятся в промежуточном между войной и миром состоянии. Общественный строй – патриархально-феодальный, чисто аграрная экономика – земледелие и скотоводство, основные торговые партнеры – несколько соседних, таких же отсталых провинциальных Граней. Язык – истрийский, по здешней классификации принадлежит к группе архославянских языков. Официальная религия – несторианское христианство; среди верующих есть также христиане других конфессий, иудеи и мусульмане, к которым господствующая церковь относится вполне терпимо. Это все, что сказано о Грани Истра в «Реестре населенных миров».

– А в архивных материалах? – спросила я и выразительно посмотрела на принесенную мужем папку.

Владислав открыл ее, с сомнением посмотрел внутрь, а потом решительно захлопнул.

– Здесь сведений побольше, но они в основном общего характера. О людях, которые предположительно мои родственники, и о ребенке, который предположительно я, упоминается лишь местами и не слишком подробно. Так как сейчас нас поджимает. время, я своими словами расскажу самое существенное, а позже, на досуге, ты ознакомишься с остальными материалами. Договорились?

Время нас действительно поджимало – до торжественного приема в честь группы провинциальных монархов, прибывших в Вечный Город на встречу нового тысячелетия, оставалось меньше часа, а Владиславу еще следовало принарядиться перед церемонией, – поэтому я согласилась с его предложением, и он начал рассказывать:

– Одно из истрийских княжеств, не самое крупное, но и не мелкое, называется Верховина. Название говорит само за себя – это горный край, и его жители занимаются главным образом овцеводством. Двадцать семь лет назад правителем Верховины был князь Властимир, у которого было два сына и две дочери. Младшей из них, Марьяне, к тому времени исполнилось четырнадцать лет, и в столь юном возрасте она вышла замуж за своего двоюродного брата Огнеслава, который был лишь на год с небольшим старше ее. Скорее всего, этот брак был вынужденный – на Истре не принято так рано жениться, да и супружеские отношения между двоюродными родственниками там не приветствуются. Я полагаю, что нежная дружба молодых людей зашла слишком далеко, и князь, когда узнал об этом, был вынужден срочно их поженить, чтобы избежать скандала. А может, все было иначе – разразился скандал, и, чтобы замять его, пришлось сыграть свадьбу. Как бы то ни было, в конце весны 1974 года Марьяна и Огнеслав поженились, а через несколько месяцев в ночь с двадцатого на двадцать первое декабря у них родился сын, которого назвали Володиславом, в честь весьма почитаемого на Истре святого. – Муж лукаво взглянул на меня. – Так что, если все подтвердится, мне придется привыкать к новому дню рождения. А вот имя, пожалуй, менять не стану. В конце концов, Владислав и Володислав – одно и то же, только на разных языках.

– Совершенно верно, – согласилась я. – А что было дальше?

Владислав нахмурился:

– Дальше история из романтической становится грустной. Спустя два месяца после рождения Володислава на Грани Истра произошел мощный региональный Прорыв с эпицентром вблизи замка князя Верховинского. В результате массированной атаки нечисти замок был разрушен, почти все его обитатели, включая князя, княгиню, их старшую дочь и обоих сыновей, погибли. Уцелело лишь несколько человек из прислуги, которые в самом начале штурма успели покинуть замок. Повезло также Марьяне с мужем – в тот день они гостили у замужней сестры Огнеслава.

– А ребенок?

– Он остался дома. После Прорыва из-под развалин замка, наряду с прочими телами, было извлечено обезображенное тельце грудного младенца. Поскольку другие проживавшие в замке дети были постарше, никаких проблем с его идентификацией не возникло. Все без колебаний признали в нем внука князя Властимира, и никому даже в голову не пришло, что это могло быть тело какого-нибудь другого младенца. В отчете инквизитора, который расследовал это событие, гибель Володислава рассматривается как бесспорный факт.

– Там был инквизитор?

– Не во время Прорыва, а гораздо позже. Дело в том, что князь Властимир был магом – слабеньким, впрочем, магом, но достаточно тренированным, чтобы обнаружить у внука латентные магические способности и оценить их потенциальную мощь. После некоторых раздумий он решил сообщить Инквизиции, что в его семье, судя по всему, родился высший маг.

От Истры до ближайшего командорства на Грани Тебриз четыре с лишним месяца пути по трактам, так что его письмо дошло до адресата лишь в начале мая. Инквизитор, посланный проверить сигнал, прибыл на место через неделю – он как раз патрулировал Запретную Зону и оказался ближе всех к Истре. Там ему оставалось лишь констатировать гибель Володислава, собрать свидетельства о происшедшем и убраться восвояси. А между тем спустя всего лишь три дня после истринского Прорыва Мэтр встретился на Основе с одной бездетной супружеской парой и предложил им на усыновление двухмесячного ребенка по имени Владислав.

Рассказ мужа произвел на меня сильное впечатление. Но, если честно, я еще не была убеждена. По приблизительным оценкам, в настоящее время численность всего человечества составляет двадцать пять триллионов, а при столь огромном количестве людей возможны и не такие совпадения.

Уловив мои сомнения, Владислав слегка улыбнулся:

– Это еще не все, Инна. Самое интересное содержится в конце отчета, в его последней строке.

– И что же там?

– Подпись инквизитора, расследовавшего события на Истре. Это был.. – Он выдержал эффектную паузу, а потом докончил:

– Ривал де Каэрден.

Я изумленно воззрилась на мужа:

– В самом деле?

– Представь себе, да! Как тебе нравится такое совпаденьице?

Я тихо вздохнула:

– У меня просто нет слов, Владик. Это поразительно, невероятно…

– Думаю, теперь ты согласишься со мной, что ни о каком случайном совпадении не может быть и речи.

– Пожалуй, да, – сказала я – Слишком много совпадений для простой случайности. Так что твое происхождение можно считать… Но нет, постой! Здесь что-то не так. Ведь с конца семьдесят третьего года Ривал де Каэрден находился при герцоге Бокерском. Как он мог весной семьдесят пятого оказаться вблизи Истры, за тридевять Граней от Агриса?

– Как раз той весной мог, – ответил Владислав. – Ведь с осени семьдесят четвертого по лето семьдесят шестого герцог жил на Демосе. Разве ты не знаешь?

– Да нет, знаю. В одном из писем он вкратце упоминал о том, что два года учился в лемосской школе для знатных юношей – это вроде земного Итона. Но я считала само собой разумеющимся, что и тогда Ривал никуда не отлучался.

– А он все-таки отлучался. В январе семьдесят пятого года Ривал де Каэрден по приказу Мэтра был временно прикомандирован к Тебризскому командорству – одному из тех, в чьи обязанности входит контроль Запретной Зоны. Поскольку Грань Тебриз находится по другую сторону Кристалла от Демоса и Агриса, он воспользовался «колодцем», чтобы сократить путь, и уже в начале февраля прибыл к месту назначения. Там Ривал прослужил четыре месяца, а буквально через несколько дней после поездки на Истру он получил приказ о возвращении на Лемос. Кстати, именно благодаря этому эпизоду из его карьеры была найдена моя родная Грань.

– Как это?

– Очень просто. Если ты думаешь, что сначала были обнаружены эти документы, – он посмотрел на папку, – а потом всплыла причастность к событиям на Истре Ривала де Каэрдена, то глубоко заблуждаешься. Все было с точностью наоборот. Вообще-то, идея о том, что Риват мог быть связан не только с твоим похищением, но и с моим, с самого начала витала в воздухе, но никто из тех, кто занимался поисками моей родины, не обращал на нее внимания, так как все были уверены, что с ноября семьдесят третьего года де Каэрден постоянно был при герцоге и вплоть до своей смерти не покидал пределов Лемосского архипелага.

– И кто же первый рассмотрел ее?

– Твой отец, в смысле, герцог. Он рассмотрел ее сразу, как только узнал, что я тоже приемный сын. – Владислав осуждающе покачал головой. – Знаешь, Инна, у него действительно есть веские причины бояться встречи с тобой. Не рассказывая ничего обо мне, ты фактически говоришь ему, а вот эта часть моей жизни тебя не касается, папочка, это не твое дело. Добро бы шла речь о чем-нибудь незначительном, но ведь я, надеюсь, занимаю важное место в твоей жизни. Ну разве можно так? Разве ты не понимаешь, что причиняешь ему боль своей скрытностью, сухостью, неискренностью?

Я смущенно опустила глаза. Мне стало очень стыдно – и не только за свою черствость к герцогу. Я вдруг сообразила, что если бы еще в первых своих письмах рассказала ему о проблемах Владислава, то Истра была бы найдена гораздо раньше – может, даже весной.

– А от кого он узнал о твоем усыновлении? – спросила я, не поднимая взгляда.

– От Маркеджанни Торричелли. Насколько я понимаю, брат Сандры рассказал об этом как о чем-то общеизвестном, даже не подозревая, что тем самым делает решающий шаг в поисках моей родни. Ну а герцог, переварив новость, вежливо поинтересовался, не кажется ли странным отсутствие в тот самый период Ривала. У Маркеджанни хватило ума тотчас сообщить об этом отцу. Командор Торричелли смутно припомнил, что де Каэрден действительно был куда-то откомандирован, и после сверки со старыми записями вчера вечером доложил обо всем дядюшке Ференцу. А остальное было делом техники. Получив зацепку, архивариусы за ночь раскопали нужные сведения и преподнесли их нам на тарелочке с голубой каемочкой. И кстати, один любопытный факт: в тот день, когда на Истре произошел Прорыв, Ривал де Каэрден был на патрулировании в Запретной Зоне. Очевидно, он и спас от нечисти малыша… то есть меня. Дядюшка считает, что так оно и было, поскольку Мэтр, подобно другим Великим, предпочитал действовать руками людей. А потом Ривал устроил так, чтобы его направили на Истру проверить сообщение от князя Властимира; таким образом, он имел возможность провести расследование в нужном для себя русле и при необходимости скрыть кое-какие нежелательные факты.

Я уже раскрыла рот, чтобы кое-что сказать, но в последний момент передумала, решив не расстраивать Владислава. Когда его восторги немного поутихнут, он сам сообразит, что Мэтр не просто предполагал возможность Прорыва – он наверняка знал, что Прорыв произойдет, а может, даже в точности знал день и час, когда это случится. Но он не сделал ничего, чтобы предотвратить гибель ни в чем не повинных людей, он пожертвовал ими ради достижения своей цели – убедить всех в смерти ребенка, относительно которого у него были далеко идущие планы. Вне всяких сомнений, Ривал де Каэрден получил от Мэтра строжайший приказ не вмешиваться в происходящее, а лишь воспользоваться моментом и подменить маленького Володислава на другого младенца – не исключено, что живого…

Бедный Ривал, каково ему было жить с таким тяжким грузом на совести! Ведь он не был холодным и бесчувственным Великим, он был обыкновенным человеком, способным мучиться и страдать. И когда много лет спустя за моими братьями, Сигурдом и Гийомом, явился Женес, а Мэтр отказался помочь им, Ривал, наверное, сразу понял, что они отданы на заклание точно так же, как прежде был отдан князь Верховинский со всей родней…

– А что было потом? – спросила я. – Что тебе известно о дальнейшей судьбе твоих… ну, Марьяны и Огнеслава?

– После смерти Властимира и обоих его сыновей Огнеслав, как ближайший родственник по мужской линии, стал новым князем Верховины, а Марьяна соответственно княгиней. У них родилось два сына и три дочери; известны имена только двух старших – Светозар и Мирослава. Лет восемь назад Огчеслав погиб в одном из междоусобных конфликтов с соседями, и княжеский титул унаследовал пятнадцатилетний Светозар – сейчас ему должно быть двадцать три года. В девяносто шестом он женился, а год спустя выдал старшую из сестер, Мирославу, за своего шурина, наследного княжича Брамского, чей род издавна контролирует единственный трактовый путь на Истре. Марьяна так и не вышла вторично замуж – во всяком случае, до весны этого года. Более поздними сведениями в Тебризском командорстве не располагают. Дядюшка уже распорядился снять с патрулирования ближайшего к Истре инквизитора и отправить его, так сказать, на разведку. Он будет на месте через несколько дней, тогда мы и узнаем самые свежие новости. – Владислав ненадолго задумался. – И знаешь, Инна, в этом деле есть еще один любопытный момент.

– Какой?

– Ты помнишь святейшего Илария, патриарха Вселенской Несгорианской Церкви, который в июле находился с визитом в Империи?

Я неопределенно качнула головой. Среди множества высокопоставленных священнослужителей самых разных религий, с которыми нам приходилось встречаться, я смутно припоминала какого-то патриарха Илария, но ни его внешнего вида, ни содержания беседы с ним, ни даже обстоятельств нашей встречи вспомнить не могла.

Верно истолковав мое движение, Владислав не стал дожидаться от меня ответа и продолжил:

– А вот я помню его хорошо. За время его пребывания в Вечном Городе я встречался с ним раз пять или шесть на приемах в Палатинуме. Главным образом мы разговаривали о религии и философии, причем мне понравилось, что он уважительно относился к моим убеждениям и не пытался навязать мне своих воззрений. А в остальном, на мой взгляд, патриарх Иларий ничем не отличался от многих других церковных иерархов, с которыми мне доводилось общаться в последние месяцы, и после того, как он уехал к себе на Бетику, я быстро о нем позабыл. Тогда я не заметил одной странности в его поведении не в пример прочим своим коллегам, которые больше интересовались тобой, чем мной, поскольку ты не только избранница Мэтра, но и единственная женщина среди высших магов, патриарх Иларий сосредоточил все свое внимание на мне. Поэтому ты не запомнила его – вы с ним встречались один-единственный раз, в сугубо официальной обстановке, и обменялись лишь парой вежливых слов. В дальнейшем встреч с тобой он не искал, а целиком сконцентрировался на моей персоне и в разговорах с другими людьми в основном расспрашивал обо мне.

– Может быть, – предположила я, не совсем понимая, к чему клонит муж, – он каким-то образом узнал о сделке моего деда Олафа с Женесом? Ну и решил, что я дьявольское отродье, от которого следует держаться подальше.

Почувствовав горечь в моих словах, Владислав сочувственно посмотрел на меня. Он знал, как мне больно осознавать, что еще до своего рождения я была предназначена Нижнему миру и, сложись обстоятельства иначе, сейчас мое имя произносили бы с ужасом и омерзением, подобно именам Вельзевула, Люцифера, Локи, Кали и других высших магов древности, вставших на путь служения Тьме.

Во избежание всяческих недоразумений Инквизиция строжайше засекретила ту часть моей семейной истории, где речь шла о баловстве чернокнижием моего прапрапрадеда, чьи неосторожные опыты связали наш род с Нижним миром и впоследствии позволили Женесу не только закабалить моего деда Олафа, но и получить власть над душами его внуков. Официальная версия гласила лишь о том, что еще тысячу лет назад Женес де Фарамон поклялся отомстить потомкам Бодуэна де Бреси и с наступлением текущих Ничейных Годов начал осуществлять свои планы вендетты, первой жертвой которой пал герцог Олаф. Мэтр, по этой же официальной версии, чувствуя свою ответственность перед родом Бодуэна, чьей помощью он некогда воспользовался, приставил к юному герцогу Гарену телохранителя – Ривала де Каэрдена, дабы тот защищал его от происков Женеса. Но спустя несколько лет, когда у герцога родилась девочка с уникальным магическим даром, Мэтр решил не рисковать, оставляя ее на Агрисе, и повелел Ривалу подменить ее мертворожденным младенцем. Дальнейшие события показали, что это был очень мудрый шаг со стороны Великого, так как де Каэрден, даже несмотря на полученное благословение, не смог уберечь от Женеса сыновей герцога. И только позже, когда я повзрослела и набралась опыта, Мэтр позволил мне вернуться на родину, где я вместе с мужем, таким же могущественным магом, как я сама, уничтожила заклятого врага моей семьи, освободила души братьев из адского плена, а заодно спасла весь Агрис от гибели.

Такая урезанная и местами сглаженная история устраивала всех, она даже представлялась более правдоподобной и порождала значительно меньше вопросов, нежели то, что случилось на самом деле. Порой а сама отчаянно хотела поверить в нее и забыть о своем былом предназначении, как о кошмарном сне, раз и навсегда избавиться от страха перед мыслью, что оно (то есть предназначение) может оказаться не таким уж былым, а все еще действующим и в один далеко не прекрасный день заявит о себе в полную силу…

Владислав придвинулся ко мне ближе и нежно сжал мои руки в своих. От его прикосновения я почувствовала себя гораздо увереннее, приступ панического страха перед будущим прошел. Я понятия не имела, что готовит мне грядущее, но я твердо знала: что бы ни ожидало меня впереди, мне нечего бояться, пока со мной Владислав – вместе с ним, с его любовью, я одолею любое предназначение!

Помолчав немного, муж вновь заговорил:

– Ты не оригинальна в своем предположении. Точно так же подумал и дядюшка Ференц, который, в отличие от меня, обратил внимание на эту странность в поведении святейшего Илария. Еще летом он приказал собрать все сведения о патриархе и отправил на Грань Бетику, где находится патриархия Несторианской Церкви, парочку шпионов. Никаких результатов это расследование не принесло, и лишь сегодня в свете полученных сведений об Истре стало ясно, почему патриарх проявил ко мне особенный интерес.

Владислав подождал, пока я спрошу «почему». И я спросила.

– Почему?

– Дело в том, что двадцать шесть лет назад, когда родился Володислав… гм, думаю, можно смело сказать – когда родился я, нынешний патриарх Иларий жил на Истре и был тамошним митрополитом.

Я не удержалась от изумленного восклицания:

– Ну и ну! – А потом, уже сдержаннее, добавила:

– Так что ж это получается, Владик? Он еще летом знал, кто ты и откуда?

– Выходит, что знал. Наверное, я очень похож на кого-то из своей родни – может, на отца, или на мать, или на дела, – и это, вкупе с моим возрастом и именем, произвело на патриарха сильное впечатление. Помнится, при нашем первом разговоре он ненавязчиво расспрашивал о моем прошлом, а я, не видя в этом никакой тайны, рассказал ему об удивительных обстоятельствах своего усыновления. Думаю, тогда-то он окончательно убедился, что я и есть тот самый княжич Володислав, которого на Истре считают погибшим.

– А почему он тебе ничего не сказал?

Владислав пожал плечами:

– Объяснения могут быть самые разные. Возможно, он просто не захотел вмешиваться в то, что считал не своим делом. Или решил, что раз Мэтр скрыл мое происхождение даже от регента, значит, так было нужно. А может, он умолчал о своем открытии из чистой зловредности – ведь Несторианская Церковь принадлежит к числу тех религиозных конфессий, которые не очень-то жалуют Инквизицию и в своих отношениях с ней соблюдают определенную дистанцию. Основная масса христиан-несториан проживает за пределами Империи и Золотого Круга, где к инквизиторам относятся двояко: с одной стороны, их уважают за борьбу с нечистью, а с другой – недолюбливают за стремление навязать всему миру свои порядки. А впрочем, черт с ним, с патриархом. Жаль, конечно, что он не сообщил мне о своих догадках, тогда бы я на полгода меньше мучился – но тут уж ничего поделаешь. Самое главное, что я наконец-то нашел родственников, и среди них – представь себе, Инночка! – есть сестры. Аж три сестры!

Я ответила ему понимающей улыбкой. Будучи единственным ребенком в семье, Владислав с детских лет страстно хотел иметь сестру. Впрочем, от брата он бы тоже не отказался, но по поводу сестры у него был настоящий пунктик. Другим его пунктиком, касавшимся женщин, была мечта жениться на голубоглазой блондинке, и тут ему повезло – он встретил меня. А вот с поиском сестры – пусть уже не родной, так хоть названой – его преследовали неудачи. Последняя претендентка, Сандра, была всем хороша, но она отколола такой номер, после которого Владислав мог назвать ее кем угодно, только не сестрой. С тех пор он перестал примеривать каждую мою подругу на роль своей сестры – и вовсе не потому, что история с Сандрой отбила у него всяческую охоту к дальнейшим поискам, а по той простой причине, что узнал о своем усыновлении и у него вновь появился шанс обзавестись настоящей, родной сестрой. Я подозреваю, что именно это, а не желание раскопать свои корни, узнать, какого он роду-племени, было определяющим в его неистовом стремлении выяснить свое происхождение.

– Ну и что теперь? – спросила я, – Какие у тебя планы?

Владислав задумчиво посмотрел на часы:

– Пока никаких, Инна. Это касается нас обоих, потому мы должны вместе решить, что делать. Но откладывать поездку на Агрис мы не станем – тебе просто необходимо повидать отца и наладить с ним отношения.

– А как же ты?

– Я потерплю. Ждал целый год, подожду еще немного. А после Агриса мы сразу отправимся на Истру. Тут нам на руку то обстоятельство, что обе Грани расположены чуть ли не в противоположных концах Мирового Кристалла. Симметричная Атрису Грань – или, по общепринятой терминологии, Контр-Агрис, – находится в нескольких днях пути от Истры. Если воспользоваться «колодцем», вся дорога с твоей родины на мою займет месяц. Перспектива, конечно, не из приятных, но и ничего страшного в этом нет. В конце концов, мы с тобой неплохо переносим путешествие в «колодце».

– Ты не учел то время, что мы проведем на Агрисе, – заметила я. – Чтобы наладить отношения с герцогом, потребуются недели. А для тебя каждый день задержки будет сушей каторгой – я же знаю, какой ты нетерпеливый.

Владиславу ничего не оставалось, как признать мою правоту:

– Дядюшка тоже не в восторге от моей идеи. На сей счет у него есть свои планы, но мне они не нравятся. Думаю, тебе они тоже не понравятся.

– И что же он предлагает?

– Чтобы ты поехала на Агрис, как и было запланировано, в середине января, а я сразу по окончании новогодних праздников отправился на Истру. Таким образом, пока ты будешь гостить у отца и налаживать с ним отношения, я успею разобраться со своими семейными делами, а затем присоединюсь к тебе на Агрисе. Тогда и нашу поездку по Граням не придется откладывать – дядюшка очень хочет, чтобы она состоялась в намеченные сроки.

Владислав был прав – мне это действительно не понравилось. А если совсем начистоту, то меня даже испугала перспектива такой длительной разлуки. За все время нашей совместной жизни (без малого два года) мы еще ни разу не расставались более чем на три дня, и я просто не представляла, как мы сможем прожить друг без друга три месяца. Этот срок казался мне целой вечностью.

– Нет, Владик, так не пойдет. Лучше я поеду с тобой на Истру, а потом мы вместе отправимся на Агрис.

– Дядюшка предлагал и такой вариант. Но в этом случае ты сможешь встретиться с отцом самое раннее в середине апреля. А скорее всего, только в мае.

– Ничего, потерплю. Так будет даже лучше – ведь на Агрисе времена года немного сдвинуты относительно стандартного календаря, и в марте – апреле в Лионе еще свирепствуют морозы. А я зиму не люблю и охотно перенесу свою поездку на начало весны.

Владислав хмыкнул:

– Если на то пошло, май будет еще хуже. Грязь, дожди, распутица… К тому же твои родичи рассчитывают ехать на Агрис вместе с тобой. Они будут очень огорчены, особенно Гуннар с Матильдой.

Я пожала плечами: мол, что тут поделаешь, – но сказать ничего не успела, так как в этот момент раздался вежливый стук в дверь.

– Это по наши души. – сообщил Владислав и вновь посмотрел на часы, которые показывали без четверти двенадцать. Повысив голос, он произнес:

– Да, входите.

Едва дверь приоткрылась, в кабинет первым делом прошмыгнул Леопольд, и лишь затем на пороге возник празднично одетый Шако, который исполнял при Владиславе обязанности главного оруженосца. Этой должности добивались многие юноши из самых знатных семей Империи, но муж настоят на том, чтобы ее занял Шако, и в начале лета парень был доставлен с Ланс-Оэли в Вечный Город. Также мы хотели забрать к себе Суальду, но она категорически отказалась покидать Кэр-Магни, заявив нашим посланцам, что Мэтр назначил ее управлять поместьем и только он может освободить ее от этой должности.

Вслед за Шако вошла Грета с красной бархатной подушечкой в руках, на которой лежал тонкий золотой обруч, украшенный множеством драгоценных камней. Этот венец был, конечно, не королевский, а всею лишь княжеский: он полагался мне не только как графине Ланс-Оэли и принцессе Империи, но и по праву рождения – как княжне Бокерской и правнучке короля Лиона.

– Ваши высочества, – сказал Шако с легким поклоном. – Позвольте напомнить вам…

– Короче, – перебил его бесцеремонный кот, – хватит вам тут балагурить. Владислав, живо ступай переодеваться, а тебе, Инна, нужно поправить прическу и надеть на свою очаровательную головку корону. – Он проворно взобрался на мой письменный стол. – За этим я лично прослежу.

Муж натянуто улыбнулся и встал со стула.

«Ну, ладно, дорогая, – мысленно сказал он. – Я пошел. А наш разговор продолжим позже».

«Хорошо», – ответила я и, уже когда он выходил из кабинета, послала ему вдогонку поцелуй – мысленный, разумеется.

Taken: , 1