"Грани нижнего мира" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

Taken: , 1

Глава 3. ИННА. НАСЛЕДНИКИ МЭТРА

Пока Владислав брился в ванной, я сидела в спальне перед зеркалом и расчесывала волосы. Было без пяти одиннадцать – но не утра, как вы могли бы подумать, а вечера. Несколько минут назад три барышни из штата моих фрейлин, которые помогали мне раздеваться и расстилали постель, выполнили свою последнюю на сегодня обязанность – пожелали нам с мужем доброй ночи и удалились, оставив нас до утра вдвоем.

Сейчас на мне была только полупрозрачная ночная рубашка, которая совсем не скрывала соблазнительных линии моего тела, а всего лишь обволакивала их загадочной туманной дымкой. Завершающей частью своего вечернего туалета, расчесыванием, я предпочитала заниматься сама – мне нравилось сидеть почти нагой перед зеркалом и смотреть на свое отражение, нравилось медленно водить щеткой по своим вьющимся белокурым волосам и со сладостным волнением думать о том, как приятно я проведу следующий час до полуночи.

Ну а Владислав еще со времени нашей женитьбы взял себе в привычку бриться перед сном. Со свойственной ему чуткостью он сразу уловил, что я, в отличие от многих других женщин, не люблю мужскую щетину, и стал сбривать ее дважды в день, причем вечером делал это с гораздо большим усердием, чем по утрам. Время с одиннадцати до полуночи, когда мы обычно ложились в постель, но еще не спали, было нашим волшебным часом любви, и всякий раз мы готовились провести его с таким же трепетным предвкушением, как и в первые дни нашей совместной жизни.

Это, конечно, не значило, что каждый день мы предавались ласкам строго по расписанию – только в это время и ровно час, минута в минуту. Все зависело от нашего настроения и физического состояния: иногда мы ложились раньше, иногда – позже; бывало, что засыпали еще до полуночи, а бывало – в час ночи; порой мы просто лежали, обнявшись, и болтали о всяком и разном, пока один из нас не заснет; а порой (и довольно часто), не успев налюбиться вдоволь с вечера, переносили вторую серию на утро – благо с тех пор, как волею Мэтра нас забросило на Грани, мне больше не нужно схватываться в полседьмого, чтобы второпях принять душ, сообразить что-нибудь на завтрак себе и Владиславу, а затем бежать через весь город на занятия в университет. Здесь нас никто не будит спозаранку, мы можем спать, сколько заблагорассудится, затем подолгу нежимся в постели. Завтрак нам подают в любое время по первому же нашему зову, а занятия проводятся тогда, когда это удобно для нас.

Впрочем, что касается учебы, то мы стараемся не нарушать согласованное с преподавателями расписание. Они люди занятые, и с нашей стороны было бы свинством нарушать их планы на день. Обычно с одиннадцати утра до двух дня у нас практические занятия по магии; после обеда, с четырех до шести, под руководством одного из магистров Инквизиции мы изучаем теорию (сюда входят не только магические науки в чистом виде, но также их приложение в различных областях естествознания); а позже, вечером, наступает черед истории, философии, имперского и международного права, прочих гуманитарных дисциплин. И вот так – пять дней в неделю, уже почти восемь месяцев, с тех самых пор как в начале мая мы прибыли в Вечный Город и поселились в королевском дворце, который назывался Палатинум.

Правда, назавтра никаких занятий не намечалось. Всю последнюю неделю христиане разных конфессии, в обшей сложности составлявшие половину населения Империи, а также иудеи-мессиане и представители некоторых мусульманских сект отмечали рождественские праздники, которые здесь, в отличие от Основы, начинаются в вечер Сочельника, 21 декабря. Торжества были тем более пышными, что проходили в канун нового тысячелетия, которое, как известно, должно начаться в полночь на 1 января 2001 года. Теперь этот очевидный факт признавали даже те, кто, поддавшись очарованию круглой даты, праздновал наступление двадцать первого века еще год назад.

Разумеется, в такой обстановке нам было трудно сосредоточиться на учебе, к тому же наш статус – пока что неопределенный, но, без сомнения, очень высокий, – обязывал нас к участию во всех мало-мальски значительных официальных и полуофициальных мероприятиях, посвященных нынешним празднествам. А кроме того, послезавтра, в последний день уходящего гола, Владиславу исполняется двадцать шесть лет – и это следовало отметить. Так что мы решили устроить себе двухнедельные каникулы и с головой окунулись в бурлящую светскую жизнь самого большого города в мире.

Тщательно расчесав волосы, я положила щетку на туалетный столик и уже поднялась с кресла, собираясь пройти к кровати, как вдруг раздался тихий стук в дверь. Я недовольно поморщилась, мысленно предупредила Владислава, чтобы он оставался в ванной, набросила на плечи халат и немного раздраженным голосом произнесла:

– Да, можно.

В спальню проскользнула Кристина – невысокая девушка моих лет, темная шатенка с большими карими глазами, щупленькой фигуркой, неразвитыми, как у девочки-подростка, формами и симпатичным, хоть и немного простоватым, лицом. Она принадлежала к штату моих фрейлин и, подобно всем остальным придворным барышням, была отпрыском инквизиторской семьи – то бишь аристократкой.

Внутри Священной Империи инквизиторы занимали положение сродни высшей знати в сословных обществах, фактически они представляли собой правящий класс, в руках которого были сосредоточены все главные рычаги государственной власти. За минувшее тысячелетие Инквизиция, при пассивном содействии Мэтра и других Великих, превратилась из чисто военного ордена в мощную политическую организацию. Еще в конце восемнадцатого века она объединила в своих рядах большинство сильных магов Империи, а тех немногих, кто отказался примкнуть к ней, объявила пособниками темных сил и подвергла преследованиям. Как и любая тоталитарная структура, Инквизиция не терпела конкурентов ни в управлении государством, ни в деле защиты имперских Граней от происков Нижнего мира. Владислав, который, в отличие от меня, неплохо помнил времена социализма, сравнивал здешние порядки с советской однопартийной системой, правда, не в пример канувшей в Лету Стране Советов, Священная Империя процветала под властью инквизиторов и ее граждане на жизнь не жаловались.

Не будучи в принципе замкнутой кастой, Инквизиция тем не менее обладала всеми характерными чертами отдельного сословия – и на то имелись веские причины генетического характера. В отличие oт способностей высших магов, которые проявлялись спонтанно, без какой-либо известной закономерности, обычный магический дар был строго наследственным признаком, притом рецессивным – он в полной мере передавался детям только в том случае, когда присутствовал у обоих родителей. Поэтому инквизиторы предпочитали находить себе пару в своей среде и почти никогда не вступали в браки с немагами. Их сыновья, за редким исключением, тоже становились инквизиторами, сохраняя преемственность поколений, а вот из дочерей лишь незначительная часть наравне с парнями поступала в специальные училища-ордена, большинство же девушек просто выходили замуж за инквизиторов и в чисто патриархальных традициях довольствовались скромной ролью хранительниц домашнего очага.

Мои фрейлины как раз и принадлежали к этому большинству. Свое пребывание во дворце они рассматривали как благоприятную возможность найти себе блестящую партию и о чем-то большем не помышляли. На первых порах меня несказанно возмущало такое положение вещей, я убеждала девушек быть более активными, не отдавать все на откуп мужчинам, но мои страстные призывы не нашли должного отклика в их сердцах. Со временем я начала понимать глубинную мудрость этой, на первый взгляд пассивной, позиции: в обществе, где неравенство полов присутствует не только по факту, но и закреплено юридически, лишь самые сильные и решительные женщины способны постоять за себя, а остальным гораздо легче завоевать место под солнцем, не пытаясь напрямую управлять миром, а управляя мужчинами, которые правят миром. Лично я не разделяла такой жизненной философии, однако признавала за ней право на существование.

В этом смысле Кристина несколько выделялась из обшей массы придворных барышень. Она обладала определенными амбициями и не очень-то хотела идти по стопам большинства женщин из касты инквизиторов, но была слишком ленива и безынициативна, чтобы пойти наперекор патриархальным традициям общества и планам своих родителей. Для этого ей явно недоставало силы воли и твердости характера; она лишь мечтала о самостоятельности, но не предпринимала никаких реальных шагов для ее достижения.

Должна признать, что я никогда не любила Кристину, хотя по складу ума и взглядам на жизнь она была гораздо ближе мне, чем другие фрейлины. На свою беду, девушка с самого начала близко сошлась с Сандрой, что сделало ее в моих глазах чуть ли не предательницей, переметнувшейся в неприятельский стан. Лишь спустя некоторое время Кристина поняла, как неудачно выбрала себе подругу, но от Сандры все же не отступилась – и это еще пуще разозлило меня. Я, конечно, понимала всю несправедливость своего отношения к ней, но ничего поделать с собой не могла. И даже спустя четыре месяца после исчезновения Сандры я нисколько не подобрела. Вот такая я злюка.

Теперь, надеюсь, вы понимаете, что Кристина вряд ли была той фрейлиной, кого я хотела бы видеть у себя в спальне после одиннадцати часов. Я собиралась в резкой форме высказать ей свое неудовольствие по поводу этого вторжения, а затем, не выслушивая никаких объяснений, выставить ее за дверь, однако в последний момент сдержалась – крайне взволнованный вид Кристины свидетельствовал о том, что причины ее позднего визита вполне могут быть уважительными.

Девушка рассыпалась было в извинениях за свое бесцеремонное вторжение, но я сразу перебила ее:

– Покороче, Кристина. Что-то случилось?

– Да, госпожа. Мне нужно съездить домой, а без вашего разрешения Анна не соглашается отпустить меня со службы.

Анна была моей старшей фрейлиной, в чьем подчинении находились остальные девушки.

– Ты вполне могла подождать до утра, – ради проформы заметила я.

– Я хотела бы поехать немедленно, – объяснила Кристина – Это очень срочно.

– Какие-то неприятности в семье?

– Да, – коротко ответила девушка.

Было видно, что она не хочет делиться со мной своими проблемами. А у меня, собственно говоря, не было особой охоты их выслушивать. Так что я не стала принуждать ее к объяснениям, а спросила лишь:

– И надолго ты уезжаешь?

– Не знаю, госпожа. Все зависит от обстоятельств. Но на одну только дорогу туда и обратно мне понадобится больше месяца. Именно поэтому Анна не решилась отпустить меня без вашего согласия.

Вспомнив, что отец Кристины служит в одном из провинциальных командорств за пределами Золотого Круга Империи, я понимающе кивнула. Путь ей действительно предстоял неблизкий. И, если начистоту, мне это было на руку. Через полмесяца должна была начаться наша с Владиславом большая поездка по Граням, и я уже подумывала о том, чтобы под каким-то благовидным предлогом не взять с собой Кристину, открыто не демонстрируя своей немилости к ней – я не могла позволить себе так унизить девушку, которая, в сущности, не сделала мне ничего плохого. Ну а ее отъезд к родным решает все проблемы: в любом случае она просто физически не успеет вернуться к началу нашего вояжа. Быть может, за время ее длительного отсутствия я основательно позабуду о ней, а потом, когда она вернется на службу, уже перестану воспринимать ее как подругу Сандры Хотя вряд ли, но попробовать стоит…

– Ну что ж, – сказала я. – С моей стороны было бы бессердечно задерживать тебя. Семья – это святое. Анна пришла с тобой?

– Нет, она у себя.

Я закусила губу. Вызывать к себе Анну мне не хотелось: пока она соберется, пока придет, пока мы переговорим – все это займет еще минут десять – пятнадцать. А связываться с ней мысленно я не хотела тем более. Телепатия вообще-то неприятная штука.

До поры до времени мы с мужем этого не знали, так как общались только друг с другом, а затем с Сандрой, общение с которой доставляло нам обоим удовольствие (Сиддх разговаривал с нами исключительно вслух). Но позже мы убедились, что удовольствие от обмена мыслями – явление крайне редкое. Мысленный разговор с подавляющим большинством людей оставлял на душе неприятный осадок, поэтому неудивительно, что все маги, даже самые опытные, при любой возможности предпочитали пользоваться обычной речью, делая исключение лишь для узкого круга людей, общение с которыми не вызывало у них негативных эмоций Анна же не принадлежала к числу тех, чьи мысли мне было приятно слушать.

– Ладно, – сказала я Кристине. – Ступай к ней и доложи, что я отпускаю тебя. Если она не поверит, пусть придет ко мне и проверит. Но предупреди, что в таком случае я буду очень недовольна.

Кристина поблагодарила меня, вежливо выслушала мои пожелания счастливого пути (высказанные, кстати, от всей души) и быстренько откланялась, не желая и дальше испытывать мое терпение. Как только дверь за ней затворилась, из ванной вышел Владислав.

– Держу пари, – с улыбкой произнес он, – что Анна поверит ей на слово и проверять не осмелится. Ты здорово выдрессировала своих фрейлин.

– А иначе с ними нельзя, – пожала я плечами. – Если с ними либеральничать, они тебе на голову сядут. Вот ты со своими придворными разобрался по-другому – просто оставил их без работы. А мне своих девчонок приходится держать в ежовых рукавицах.

С этими словами я подошла к кровати, сняла халат и небрежно бросила его на спинку ближайшего кресла. Владислав мигом забыл о всяких там фрейлинах и устремил на меня восхищенный взгляд, который без труда проникал сквозь тонкую ткань ночнушки и обжигал мое тело своей страстностью.

Я протянула к нему руки. Он приблизился и сжал мои ладони в своих. Какое-то время мы стояли, держась за руки, улыбались безмятежно, как дети, и ласково смотрели друг другу в глаза.

За прошедший год Владислав удивительно похорошел. Впрочем, он и раньше был необыкновенно милым и привлекательным парнем, но в последнее время стал настоящим красавцем. Возможно, на него так подействовал проснувшийся с полной силой магический дар, а может, все дело в той уверенности в себе, которую он обрел после истории с Сандрой. Не знаю. И не уверена, что хочу знать. Разумеется, я рада, что мой муж наконец-то избавился от комплексов и перестал воображать о себе всякие глупости, но вместе с тем мне досадно сознавать, что его раскрепощение – отнюдь не моя заслуга.

Стоило мне подумать о Сандре, и моя улыбка тут же увяла. Владислав сразу сообразил, в чем дело, привлек меня к себе и крепко обнял.

– Ах, Инна, – прошептал он. – Прошлое всегда будет стоять между нами, и мы должны научиться с ним жить. Его нельзя вычеркнуть из памяти, потому что оно воплотилось в настоящем. Где-то на свете есть мой ребенок, ему уже месяц от роду, и я не могу не думать о нем. Я не могу не думать о Сандре, потому что она мать моего ребенка, потому что сейчас она с ним. Я не могу не хотеть их возвращения, не могу не мечтать о том дне, когда они вернутся – и Сандра, и малыш, оба… Пойми меня правильно, дорогая.

– Я понимаю тебя, Владик, – сказала я – И давай не будем об этом. Лучше поцелуй меня.

Он поцеловал меня, затем уложил в постель и лег рядом.

– Сегодня ты использовала свои чары?

– Да.

Владислав сокрушенно вздохнул и еще крепче обнял меня. Он всегда спрашивал об этом, когда у меня были (или он думал, что были) благоприятные для беременности дни. Всякий раз он надеялся услышать отрицательный ответ, но я неизменно говорила «да».

Еще в бытность нашу на Основе, чтобы не «залететь», я употребляла противозачаточные таблетки, в первое время на Гранях тоже – Мэтр обеспечил меня их запасом в Кэр-Магни. Позже, немного обучившись магии, я перешла на специальные чары – совершенно безвредные, не дающие никаких побочных эффектов и стопроцентно надежные. Прежде Владислав соглашался со мной, что нам еще рано иметь детей – я училась в университете, он метался в поисках приличной работы, так что о сыне или дочке мы могли только мечтать. Потом мы попали на Ланс-Оэли, наше будущее из просто неясного превратилось в совсем неведомое, и в таких обстоятельствах заводить ребенка казалось нам верхом безответственности. Но после того, как обнаружилась беременность Сандры, Владиславом овладела навязчивая идея стать дважды отцом – и вот тогда-то он завел обыкновение, ложась со мной в постель, спрашивать о противозачаточных чарах.

Нельзя сказать, что я не испытывала соблазна в противовес Сандре подарить Владиславу своего малыша. Соблазн был, и очень большой. А после исчезновения Сандры он лишь усилился – теперь мне так хотелось утешить мужа, отвлечь его от горьких дум о потерянном ребенке… Но вместе с тем я прекрасно понимала, что история, в которую втянул нас Мэтр, только начинается, и наше будущее по-прежнему остается весьма туманным.

Вопреки расхожему мнению, что регент был осведомлен о планах Мэтра и действовал с ним заодно, суровая правда состояла в том, что мы свалились ему как снег на голову и он до сих пор не знал, что с нами делать. Он, правда, не сомневался, что мы и есть те самые наследники, о которых говорилось в завещании, однако не решался официально объявить об этом до истечения обусловленного Мэтром трехлетнего срока. Таким образом, мы оказались при дворе в весьма двусмысленном положении – не гости, но и не хозяева, – что доставляло массу неудобств как нам сачим, так и всем окружающим. Думаю, регент с радостью вернул бы нас в Кэр-Магни, но при данных обстоятельствах это не представлялось возможным – слишком многим людям уже было известно о нашем существовании, а главное, о нас знали в Нижнем мире. И знали, по-видимому, гораздо больше, чем кто-либо на Гранях.

…От первой нашей встречи с Ференцем Кароем, которая состоялась в земной штаб-квартире Инквизиции, мы ожидали многого. Нам представлялось, что это будет вроде вечера вопросов и ответов: мы наконец получим исчерпывающие объяснения всему случившемуся с нами, узнаем, что же в действительности замышлял Мэтр и какое будущее он нам уготовил, а кроме того, выясним тайну происхождения Владислава. Но, увы, надежды эти не оправдались, и после нашей беседы загадок осталось не меньше, чем было до нее

Наши поиски контакта с Инквизицией могли завершиться еще на Ланс-Оэли, где мы сделали промежуточную остановку по пути на Основу и с огорчением обнаружили, что на каких-то несколько дней разминулись с находившимся там отрядом инквизиторов. Как выяснилось позже, регент, получив подробный отчет о драматических событиях на Агрисе, пришел к вполне резонному выводу, что, если нам удастся вовремя раскусить Сиддха и Сандру и выйти сухими из воды, мы наверняка постараемся вернуться в Кэр-Магни. Посланные по его приказу люди провели на Контр-Основе целых полтора месяца, и лишь недавно, когда последняя надежда на наше возвращение была потеряна, их отозвали к месту постоянной службы.

Впрочем, нельзя сказать, что нас это сильно расстроило. Так или иначе, но мы все равно собирались отправиться на Землю, и отсутствие либо присутствие на Ланс-Оэли инквизиторов по большому счету ничего для нас не меняло. Посему мы немного передохнули в Кэр-Магни, а затем снова воспользовались «колодцем» и через две недели благополучно добрались до Основы, где неожиданно легко, всего за несколько дней, разыскали инквизиторов. Их начальник, Ференц Карой, находился в Вечном Городе, куда мы могли попасть самое раннее лишь через полтора месяца, но никаких затруднений в связи с этим не возникло – магическая техника инквизиторов даже в земных условиях позволяла устранить большинство неудобств удаленного общения и добиться полного эффекта присутствия собеседника. Объемное изображение регента, сотканное с помощью тысяч тончайших лучей света прямо в воздухе, было настолько убедительным, что не будь мы предупреждены заранее, то наверняка решили бы, что он явился к нам во плоти. Только тогда мы поняли, что выражение «поговорить в живую», обычно используемое магами для обозначения качественной визуальной связи, как нельзя более метко характеризует ее главное достоинство.

– Боюсь, молодые люди, мне придется вас огорчить, – откровенно заявил регент, выслушав наш рассказ. – Как я вижу, вы не сомневаетесь в моей причастности к этой истории и ждете от меня объяснений К сожалению, я могу поделиться с вами лишь своими догадками и предположениями, не более того. Хотите – верьте мне, хотите – нет, но я ничего не знал о планах Мэтра, и для меня ваше появление на Гранях со всеми последующими событиями оказалось таким же сюрпризом, как и для вас.

– Вы ничего не знали? – недоверчиво произнесла я, порядком ошарашенная его словами. – Но это невозможно! Как же тогда вы объясните нашу встречу в университете полтора года назад? А присутствие Мэтра на одном из ваших семинаров… Ведь я не ошибаюсь, это был он?

Регент утвердительно кивнул:

– Да, Инна. Это действительно был Мэтр, и он приходил из-за вас. Но выводы, которые вы сделали из этого факта, ошибочны. До того дня, как вы впервые пришли на семинар, я понятия не имел о вашем существовании и уж тем более не знал, что с самого рождения вы находитесь под надзором. Я даже не сразу обнаружил ваши латентные способности – это на Гранях магическая аура видна за версту, а в земных условиях непробужденный дар, даже такой сильный, как у вас, заметить трудно. Для этого нужно специально всмотреться. Лишь на шестом или седьмом занятии, точно не помню, я всмотрелся в вас – и представьте мое изумление, когда я понял, что вы обладаете способностями высшего мага! Разумеется, я немедленно доложил о своей поразительной находке Мэтру. Ну а он и виду не подал, что знает вас.

– Значит, моя встреча с вами была подстроена?

Ференц Карой устало пожал плечами. За полтора года, прошедшие с тех пор, как я видела его на семинарах в университете, он, казалось, постарел на добрый десяток лет и как-то осунулся. То ли на него так подействовали последние события, то ли ноша верховной власти в Империи оказалась чересчур тяжела, а может, он попросту начал сдавать, как рано или поздно сдает любой человек под натиском неизбежной старости. По словам Сандры, регенту уже перевалило за сто семьдесят – даже для таких долгожителей, какими являются высшие маги, это был весьма почтенный возраст…

– Когда дело касается Мэтра, нельзя ничего утверждать наверняка, но все же мне думается, что он тут ни при чем. Скорее всего, это было просто совпадение, притом не такое уж невероятное. По давно заведенному распорядку, в Ничейные Годы на Основе постоянно несет вахту легион инквизиторов, охраняя ее от нашествия нечисти с близлежащих Граней. Пост начальника вахты поочередно занимают высшие командоры Инквизиции, а в позапрошлом году была моя очередь. Вообще-то, дежурство на Основе хоть и очень ответственное, но довольно скучное дело, поэтому в свободное время я решил заняться преподавательской деятельностью – есть у меня такая слабость, люблю обучать молодежь. А ваш университет я выбрал по той простой причине, что он был у меня под рукой: как вы уже знаете, с 1986 года, то есть со времени Чернобыльского Прорыва, земная штаб-квартира Инквизиции находится под Киевом. Так что ничего подозрительного в обстоятельствах нашей встречи я не вижу. Гм… Разве только то, что вы, студентка-второкурсница, заинтересовались темой моего семинара.

– Не думаю, что это можно назвать подозрительным обстоятельством, – отозвался Владислав. – Инна еще в школе выбрала своей будущей специальностью математическую физику, а на первом курсе активно изучала функциональный анализ и теорию групп.

– Очень полезные дисциплины, – одобрительно произнес регент. – Хотя магия не подчиняется физическим законам, методы математической физики широко используются при анализе сложных магических явлений, не поддающихся качественному рассмотрению. Я вполне допускаю, что Мэтр, заметив у вас склонность к математике, ненавязчиво направил ваш интерес в ту ее область, которая представляет наибольшую практическую ценность для магов. Но это еще не значит, что он умышленно создал такую ситуацию, когда вы захотели послушать мои лекции и тем самым позволили мне обнаружить ваш скрытый дар. Да и последующие действия Мэтра свидетельствуют о том, что наша встреча не входила в его планы. Когда я сообщил ему о своей находке, он явился на следующее занятие якобы с тем, чтобы посмотреть на вас. А после сказал мне, что вас следует оставить в покое лет на пять-шесть, дескать, ваш дар еще неустойчив и пока его трогать нельзя.

У меня екнуло сердце. Из бесед с Сандрой я знала, что за редким исключением все девочки, рождавшиеся с сильным магическим даром, подобным моему, теряли его еще в младенчестве. Я была первым таким исключением из общего правила за последнюю тысячу лет, и мне совсем не хотелось лишаться своего могущества. Несмотря на то что порой оно причиняло мне массу хлопот, я уже привыкла к нему и не могла без него обходиться.

– Но ведь… Ведь это не правда?

– Конечно, не правда, – успокоил меня Ференц Карой. – Раз ваши способности пробуждены и действуют, значит, у вас здоровый, полноценный дар, и его потеря вам не грозит. Как свидетельствует опыт, нивелирование дара происходит на начальном этапе его формирования – либо еще в утробе матери, либо в первые три месяца жизни; в более позднее время ни одного подобного случая не зафиксировано – ни с мальчиками, ни с девочками. Но, как вы сами понимаете, для девочек мы располагаем лишь отрицательной статистикой; поэтому нет ничего странного в том, что я поверил Мэтру, у меня не было никаких оснований подозревать его во лжи. Поразительно другое – с того дня я утратил к вам всяческий интерес и ничуть не удивился, когда вы перестали посещать семинар. Я словно забыл о вашем существовании. Конечно, время от времени я вспоминал о вас, но как-то вскользь, мимоходом, и у меня не возникало ни малейшего желания вас разыскать.

– А я избегала встреч с вами, – сказала я. – В тот день я с неожиданной ясностью поняла, что еще не готова к восприятию материала такого уровня сложности, и это болезненно ударило по моему самолюбию. Я решила больше не приходить на ваши лекции, чтобы не выглядеть круглой дурой.

– Полагаю, эти мысли внушил вам Мэтр. Он был горазд на такие штучки.

– С вами он тоже что-то сделал?

– Вне всяких сомнений. И хотя я не смог обнаружить следов внушения, оно наверняка было, иначе нельзя объяснить мои дальнейшие действия, вернее, мою бездеятельность. Ведь вы, Инна, первая за полторы тысячи лет женщина – высший маг, и то, что я с такой легкостью выбросил вас из головы, перестал интересоваться вами, больше никому не рассказал о своем, без преувеличения, эпохальном открытии, – все это не просто странно, это дико, чудовищно. Лишь в ноябре прошлого года я спохватился и начал вас искать, но к тому времени вы с Владиславом уже покинули Основу. Кстати, тогда я впервые услышал о вас, молодой человек, – добавил регент, обращаясь к моему мужу. – Прежде я не знал о вашем существовании и поначалу даже не был уверен, маг вы или нет. Только после того, как мне стала известна история вашего усыновления, я понял, что вы не просто случайная жертва обстоятельств, а такая же фигура в игре Мэтра, как и Инна.

– Скорее, пешка, – мрачно заметил Владислав. Ференц Карой покачал головой и произнес с легким упреком:

– Очень плохо, если вы вправду так думаете, юноша. Ложная скромность всегда вредна, а в вашем положении она просто непозволительна. Недооценивая себя, вы тем самым недооцениваете свое влияние на происходящие вокруг события, и это может привести к катастрофическим последствиям. В настоящее время лишь двадцать три человека, включая меня, обладают столь же сильным магическим даром, как ваш. Таким образом, вы от рождения принадлежите к числу двадцати пяти самых могущественных, самых значительных людей в мире. – Регент немного помолчал, устремив на нас свой проницательный взгляд. – Кроме того, Мэтр, последний из Великих, принимал деятельное участие в вашей судьбе, и, как бы вы ни относились к его опеке, сам факт столь пристального внимания к вам со стороны Внешнего мира значит много. Потом были ваши приключения на Агрисе, когда Нечистый бросил против вас огромные силы, но так и не смог справиться с вами. Вы двое, еще такие юные и совсем неопытные, нанесли Нижнему миру самое сокрушительное за последнюю тысячу лет поражение. Ну а ваше видение в «колодце» и вовсе случай беспрецедентный. Все это делает вас в глазах простых людей чуть ли не избранниками Небес, а в глазах магов… да и в глазах магов, пожалуй, тоже.

– А вы не думаете, что то видение было… просто видением? – робко спросил Владислав. – Ну, чем-то вроде коллективной галлюцинации?

– В определенном смысле это и была галлюцинация, – согласился регент. – Но она отражала некую объективную реальность высшего порядка, которую ваше сознание интерпретировало в привычных для вас образах. В отличие от других людей, переживавших подобные видения, вы располагаете убедительным доказательством того, что не пали жертвой своего воспаленного воображения.

Мы сразу поняли, о каком доказательстве идет речь. Под конец видения Ривал де Каэрден вручил нам точное подобие меча Мэтра, висевшего на стене в оружейной Кэр-Магни, и объяснил, что это – его внутренняя сущность, в то время как на Ланс-Оэли находится лишь физическая оболочка. Когда же Владислав с опаской заметил, что в свое время эта физическая оболочка здорово «ужалила» его, мои братья, Сигурд и Гийом, заверили нас, что впредь этого не повторится, поскольку теперь мы владеем внутренней сущностью меча. Прибыв в Кэр-Магни, мы убедились, что меч верховного короля действительно признает нас своими хозяевами и больше не «жалится». Мы взяли его с собой на Землю, даже не подозревая, какой фурор это произведет среди здешних инквизиторов.

Владислав протянул руку и прикоснулся к ножнам меча, лежащего на невысоком столике между нашими креслами. Я чувствовала, что на языке у него вертится вопрос, который он не решается задать, боясь выказать свое невежество. Это понял и регент.

– Напрасно смущаетесь, юноша, – произнес он. – Меч Мэтра – загадка для всех, не только для вас. Меня он тоже ставит в тупик. Я чувствую, что в нем заключена огромная мощь, но откуда она берется и как действует – понимаю слабо. А если начистоту, то совсем не понимаю. Несколько раз я с разрешения Мэтра пытался исследовать этот меч, но особыми успехами похвастаться не могу. Только и научился, что нейтрализовать его болевое воздействие, да и то не полностью – когда прикасаюсь к нему, он немного «пощипывает», а все мои попытки извлечь его из ножен заканчивались весьма плачевно. Насколько мне известно, вы единственные из людей, которых меч Мэтра признал, если можно так выразиться, своими.

– И что это значит? – поинтересовалась я.

– Формально ничего. При всей своей загадочности этот меч не обладает никаким официальным статусом, хоть его и называют мечом верховного короля. У него даже нет собственного имени, никому не известна его история, никто ни разу не видел его в действии. Тем не менее в Империи он издавна считается своего рода символом королевской власти; это единственное оружие, которое когда-либо носил при себе Мэтр. А теперь меч принадлежит вам – и могу вас заверить, что никто не посмеет оспаривать ваши права на него. Никому другому еще не удавалось свободно держать его в руках, не говоря уже о том, чтобы достать из ножен.

Мы с мужем быстро переглянулись. Почти то же самое говорила нам о мече и Сандра. Правда, она причисляла его, наряду с короной и скипетром, к официальным регалиям Империи, тогда как Ференц Карой отрицал это. Хотя, в сущности, разница невелика. Официально иди нет, но этот меч символизировал верховную власть, а мы, похоже, были единственными, кого он «слушается».

– А что, если он уже потерял свою силу? – со слабой надеждой предположил Владислав. – По крайней мере частично. Здесь ваши люди проверяли его, обычных магов он по-прежнему «жалит», но, может быть, с вами и другими высшими магами он поведет себя иначе?

– Сомневаюсь. Даже через наш контакт я чувствую, что его мощь ничуть не ослабла. Мало того, со времени ухода Мэтра он стал еще более неприступным. Прежде любой достаточно сильный маг мог заключить его в изолирующий кокон и унести с собой, но Винченцо Торричелли, которому я поручил забрать меч из Кэр-Магни, не смог даже подступиться к нему. – Регент хмыкнул. – Только не подумайте, что я хотел лишить вас законного наследства. Посылая Винченцо на Ланс-Оэли, я не знал о существовании второго завещания, а когда узнал, то не отнесся к нему серьезно, расценив это как прощальную шутку Мэтра. При всей своей рациональности он мнил себя большим остряком, и такая выходка была полностью в его духе. Я, конечно, не собирался оспаривать королевскую волю, но вместе с тем считал, что действие завещания не распространяется на меч. Лишь в конце октября, когда по Империи начали расползаться слухи… Полагаю, вам уже известно о них?

Мы утвердительно кивнули. О существовании этих слухов упоминала еще Сандра, но поскольку она жила вдали от имперских земель, а вдобавок была поглощена своими собственными бедами, то имела об этом лишь самое смутное представление. Зато первый же инквизитор, повстречавшийся нам на Земле, молодой человек лет двадцати пяти, охотно поведал, что, согласно слухам, Мэтр на самом деле не вознесся в Вышний мир, а умер подлинной смертью, оставив людям свою частицу Вселенского Духа – последнюю в мире земном. Но он не передал ее другому человеку, так как знал, что все имевшие место повторные воплощения оказывались недолговечными и прежде большой пользы не приносили. Вместо этого Мэтр избрал своим преемником меч, который, будучи неодушевленным предметом, мог содержать в себе Дух сколь угодно долго.

О дальнейшей судьбе меча говорили разное. По одной из версий, самой распространенной, Мэтр уже нашел ему нового хозяина, по другой – этого хозяина должен выбрать сам меч. И претенденты на наследство не замедлили явиться – разного рода авантюристы, религиозные фанатики и просто сумасшедшие, которые утверждали, что якобы последний из Великих являлся им во сне, и требовали подвергнуть их испытанию. Даже многие инквизиторы, искренне считая это бредом сивой кобылы, все же были не прочь попытать счастья. Посему неудивительно, что из двух десятков человек, присутствовавших в штаб-квартире, не менее половины, включая их начальника, под тем или иным предлогом прикасались к нашему мечу, а убедившись, что он «кусается», бросали на нас взгляды, полные зависти и… благоговения.

– Разумеется, – продолжал Ференц Карой, – вся эта болтовня о передаче частицы Духа мечу не заслуживает внимания – Дух не может вселиться в неодушевленный предмет. Но та внезапность, с которой возникли слухи, и быстрота, с которой они распространились, не могли не насторожить меня. Это походило на тщательно продуманную и хорошо организованную кампанию. В свете новых обстоятельств завещание Мэтра относительно Ланс-Оэли уже не казалось мне шуткой: ведь меч по-прежнему находился там и, судя по неудачной попытке Винченцо Торричелли забрать его, упорно не хотел покидать Кэр-Магни, словно настаивая на своей принадлежности к прочему наследству. Это вынудило меня тщательно проанализировать все поступки Мэтра накануне его ухода, и в результате я вспомнил о вас, Инна. Тогда я еще никак не связывал вас с остальными событиями, но постепенно эта связь стала все четче вырисовываться, а после известий с Агриса я окончательно убедился, что вы с Владиславом и есть долгожданные наследники.

Регент перевел дыхание и доверительнымтоном сообщил:

– Последние три месяца были самыми тяжелыми в моей жизни. Напрасно я оправдывался и объяснял, что ничего не знал о действиях Мэтра и не был посвящен в его планы. Ни члены ордена, ни простые граждане Империи не поверили мне и решили, что я наломал дров, а теперь хочу умыть руки, пытаюсь снять с себя ответственность за допущенные ошибки. На меня посыпались обвинения в том, что я не уследил за вами, позволил вам бежать с Ланс-Оэли и попасть в смертельную переделку. Те же, кто подозревает меня в чрезмерных властных амбициях, пошли еще дальше и высказали предположение, что это была не просто халатность с моей стороны, а злонамеренное действие с целью убрать вас со своего пути к престолу. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы вы действительно погибли. Уж явно ничем хорошим. К счастью, вы вернулись целые и невредимые. Надеюсь, что теперь страсти улягутся, и меня по крайней мере перестанут обвинять в «злонамеренных действиях».

«Вот так-то, Инночка, – мысленно произнес Владислав. – Сандра была права».

Я с трудом подавила горький вздох. Слова регента о престоле похоронили наши последние надежды на то, что Сандра ошиблась в своих догадках насчет целей Мэтра. Но особенно мне не понравилось, что Ференц Карой упомянул об этом как бы между прочим, словно речь шла о чем-то давно решенном и не подлежащем дальнейшему обсуждению

– Вы считаете, что Мэтр затеял все это, чтобы возвести нас на престол? – спросила я.

– Сам я так не считаю, – ответил регент. – Зато так считают другие. И, надо признать, имеют для этого веские основания. Со времени образования Священной Империи ею правил Мэтр – Великий. Но он ушел, на свете не осталось других Великих, и людям представляется совершенно естественным, что теперь во главе самого могущественного государства Граней должен встать высший маг. А еще лучше, чтобы правителей было двое – муж и жена, король и королева. Уже по этой причине вы, Инна, как единственная женщина среди высших магов, и Владислав, как ваш муж, являетесь главными претендентами на трон.

– Но ведь народ нас совсем не знает, – попыталась возразить я. – Для него мы чужаки.

– Не больше, чем другие высшие маги, за исключением меня. Из всей нашей компании один только я «свой» для граждан Империи, а остальные такие же чужаки, как и вы. Они живут в далеких краях и правят своими собственными королевствами, которые, хоть и не враждуют с Империей, все же соперничают с нею за сферы влияния. В этом смысле они еще большие чужаки, чем вы, поскольку вы просто чужаки, тогда как они – чужаки-соперники. Что же касается меня, то я слишком стар для короны, а государству нужны молодые и энергичные правители, способные обеспечить стабильность верховной власти и, что немаловажно, ее преемственность. Вы оба высшие маги, а потому есть неплохой шанс, что хотя бы один из ваших детей в полной мере унаследует вашу силу.

– Однако, – заметил Владислав, – сами вы не думаете, что Мэтр хотел сделать нас королем и королевой.

Регент удивленно взглянул на нас, но в следующую секунду в его глазах отразилось понимание.

– Я этого не говорил, юноша. Вы неверно истолковали мои слова… Впрочем, и я выразился далеко не лучшим образом. Я лишь имел в виду, что не считаю это главной целью Мэтра. Безусловно, я согласен с тем, что он, помимо всего прочего, хотел посадить вас на свой трон. Но это не все, далеко не все.

– А что же еще?

Ференц Карой беспомощно развел руками:

– Вот тут-то мы переходим из области догадок в зону сплошных загадок. Я чувствую, что Мэтр затеял крупную игру, ставкой в которой является что-то гораздо более значительное, чем даже корона Империи. Слишком много он темнил, слишком уж сильно рисковал – а он никогда не был склонен к неоправданному риску. И к неоправданным жертвам, кстати, тоже. А судя по тому, что говорил вам Велиал, бойня на Агрисе была спланирована Мэтром наперед. Теперь и мне ясно, что в течение многих лет он готовил эту Грань для вашей схватки с Нечистым. Но зачем? Для чего? И почему Нижний мир принял его вызов, бросил против вас колоссальные силы, пожертвовал столь ценным агентом на Гранях?.. Только ли для того, чтобы не допустить вас на престол? Не верю! – Регент резко вскочил с кресла и быстро прошелся от стены к стене (разумеется, прошелся у себя в кабинете, но нам казалось, что он расхаживает прямо перед нами). – Что же ты задумал, старик? – с неожиданным пылом произнес он, глядя в потолок, вернее, не в потолок, а сквозь него куда-то вверх. – Что ты учудил на этот раз? Ты всегда был великим кукловодом, при своей земной жизни ты манипулировал людьми, как марионетками… Неужели ты собираешься дергать за ниточки и с небес?

Мы с Владиславом в растерянности смотрели на него. Регент понурившись сел в свое кресло. Лишь спустя минуту он заговорил:

– Прошу прощения за мою вспышку, молодые люди. Я совершенно выбит из колеи. Меня всегда бесила та бесцеремонность, с которой Мэтр вмешивался в судьбы отдельных людей и целых народов, оправдывая свои действия заботой о благе всего человечества. Однако на сей раз он, похоже, превзошел самого себя. Решил, так сказать, напоследок громко хлопнуть дверью. Я понятия не имею, что он замыслил, и не берусь гадать, чем все закончится, но одно знаю наверняка – ни за какие сокровища мира я бы не согласился поменяться с вами местами. Вы оказались между молотом и наковальней, и помоги вам Бог… если Он вообще есть на свете. Вы многое пережили за последние полгода, но на этом ваши испытания вряд ли закончатся. Боюсь, это были только цветочки…

«А какие будут ягодки, тот еще вопрос», – думала я, лежа в уютных объятиях мужа. И время для ребенка сейчас явно неподходящее. Во всяком случае, нам следует подождать еще год, до истечения срока завещания Мэтра. Тогда наше положение станет более определенным, и…

Хотя, с другой стороны, это ничего не изменит. И через год найдутся не менее веские причины, чтобы отложить мысли о детях до лучших времен. Так можно откладывать из года в год, из десятилетия в десятилетие, и даже обещанной нам долгой жизни может не хватить, чтобы дождаться тех самых лучших времен. Если бы все люди заводили детей только тогда, когда они полностью уверены в своем будущем, человеческий род давно прекратил бы свое существование.

Под влиянием этих мыслей я привела в действие заклинание, нейтрализующее противозачаточные чары. Владислав, конечно, почувствовал это и сразу понял, что я сделала. Он не стал ни о чем спрашивать, он вообще не стал ничего говорить, а просто начал действовать.

Taken: , 1