"Шедоудейл" - читать интересную книгу автора (Авлинсон Ричард)

Пробуждение

В Зентил Кипе, целый день не переставая шел проливной ливень, почти полностью затопив кривые улочки, но Траннус Киалтон не замечал этого. Ничто не могло потревожить его сон. Ставни на окнах стонали от постоянной борьбы с непогодой бушующей на улице. Эту комнату он делил вместе с прекрасной, но одинокой Анжеликой Катаран, женой самого богатого поставщика специй в городе. Лишь прохладный ветерок, который внезапно словно обрел форму и слился с темнотой грозил пробудить его. Он проплыл через комнату к спящему человеку и проскользнул между его слегка приоткрытых губ.

Прогремел гром, и Траннус увидел сон о каком-то темном месте, где лишь крики умирающих доставляли удовольствие местному правителю — темной фигуре, восседающей на троне из черепов, украшенном драгоценными камнями. Огненные языки пламени лизали глазницы одних черепов, и затем исчезали в открытых ртах других, которые казалось, кричали даже сейчас, еще долго после того, как их мучения должны были окончиться.

Фигура на троне из черепов была слишком большой для человека, однако обладала всеми человеческими чертами. Ее одеяния были черны и их лишь изредка нарушало вкрапление красных прожилок, чтобы нарушить однообразие. На правой руке у существа была одета, украшенная драгоценными камнями, стальная перчатка. Она была покрыта запекшейся кровью, которую нельзя было смыть.

Комната, где стоял трон, была окутана голубоватой дымкой. Хотя и не было видно никаких стен, пола и потолка, ощущалось давление, которое душило тех кому довелось оказаться в этой адской комнате, прежде чем истекал последний миг их жизни и они успевали увидеть истинное лицо создания на троне.

Однако сейчас это ужасное создание казалось довольно своим одиночеством, его взгляд был устремлен в золотой потир наполненный слезами его врагов. Повелитель этого ужасного места, бог Бэйн, внезапно мечтательно перевел взгляд наверх и поднял свой кубок для тоста.

Траннус проснулся от резкого толчка, тяжело хватая воздух ртом. Казалось, что он был так поглощен сном, что забыл о необходимости дышать. Безумие, подумал он, однако его руки и ноги онемели, и он поднялся с постели чтобы, вернуть чувствительность своим членам. Внезапно он почувствовал сильное желание одеться, и почти сразу же ощутил холодное прикосновение к своей коже. Анжелика дотянулась до него и улыбнулась.

«Траннус», — позвала она, недовольная тем, что на шелковых простынях осталось лишь тепло его тела. Она присела и откинула волосы с глаз. «Ты одеваешься», — сказала она, словно одновременно пытаясь убедить себя в этом и понять причину по которой он так поступает.

«Я должен идти», — просто сказал он, хотя и не знал куда и зачем. Все что он чувствовал — лишь то, что ему нужно вырваться из оков этого тесного строения.

«Возвращайся поскорей», — сказала она, занимая более удобную позу на пуховом матрасе. Мечтательное выражение ее лица говорило о том, что она уверена, что он захочет вернуться. Траннус посмотрел на нее и внезапно понял, что больше никогда не увидит ее. Он вышел и закрыл за собой дверь.

Проливной дождь бушевавший снаружи мгновенно промочил его до нитки, а вспышки молнии высветили кривые переулки города. Казалось, что на улице он был один, но он знал, что это было не так. Улицы Зентил Кипа никогда не пустовали; они лишь создавали иллюзию этого, иллюзию, сквозь которую мог видеть лишь взгляд опытного головореза или вора. В Зентил Кипе даже тени оживали и дышали, и монстры издавали высокие, еле различимые человеческим ухом, звуки из своих темных укрытий. Странно, но он был один и спокойно миновал эти опасные лабиринты, словно для него специально расчистил путь некий неведомый предвестник, который не осмеливался явиться перед ним.

Пока Траннус шел, то не переставал думать о сне. Он представил улицы омытые кровью его врагов, и падающий дождь ласкал его словно слезы их вдов. Ударила молния и разрушила часть стены неподалеку от него, осыпав его осколками. И все же жрец продолжал свой путь, не обращая внимания ни на что, кроме манящего зова, дающего силы его уставшим ногам, цель его уставшему разуму, и страсть его нечувствительному сердцу. Траннус мог лишь догадываться — почему он, низший жрец храма Бэйна, узрел это видение, благословленное такой страстью.

Впереди лежал Храм Бэйна, и Траннус остановился на мгновение, вызвав в памяти его облик. Силуэт Темного Храма возвышался в ночном небе, его внушительные башни выступали вверх словно черные зазубренные клинки, готовые поразить ничего не подозревающего врага. Даже когда вспыхивала молния и мир вокруг озарялся ярким светом, гранитный фасад храма все равно оставался непроницаемо черным. Многочисленные слухи говорили о том, что храм был построен в Ахероне, темном мире Бэйна, и затем уже, камень за камнем, перенесен в Зентил Кип, а основанием и скрепляющим раствором, которые затем воссоединили храм, послужили реки из крови и мук.

Траннус был удивлен отсутствием стражи по периметру храма. Затем он услышал пьяный смех стражника и его товарища, и они шагнули ему навстречу из теней. Этот звук наполнил его яростью, которая словно эхом отдалась в раскате грома.

Траннус посмотрел вверх, и сквозь пелену дождя он разглядел тяжелые облака бегущие по ночному небу по совершенно невероятным траекториям навстречу друг другу. Внезапно небо взорвалось и извергло вспышку черной молнии. Небеса запылали огнем, который затмил все звезды на небе. Огромные огненные тела стали сыпаться с неба, и когда один из таких шаров полетел в его сторону, то Траннус понял, что он должен упасть прямо на храм.

У него не было времени, чтобы поднять тревогу прежде, чем сфера обрушится на Темный Храм. Траннус словно врос в землю, наблюдая как гранитные шпили окрашиваются в оранжевый цвет и медленно плавятся. Куски руин шипя отлетали в его сторону, но не причиняли ему вреда. Затем жрец наблюдал как стены обрушились внутрь и Темный Храм озарился красным — очевидно это кровь и муки его прошлых жертв высвободились наружу и проступили сквозь кирпичи, железо и стекло, в мгновение ока ставшие пеплом.

Через секунду, на том месте, где стоял храм, не осталось ничего кроме горящих руин. Траннус двинулся вперед, в сторону останков храма, думая о том, что быть может он все еще спит и видит сон. Дымящийся, оплавленный шлак под его ногами не обжигал его, и сильный огонь немедленно угасал как только он приближался к нему, позволяя ему пройти к центру катастрофы. Как только он проходил, огни вновь оживали и возобновляли свой неистовый танец.

По частично оставшимся стенам Траннус понял, что он был близок к тронной комнате своего повелителя, и немедленно остановился увидев перед собой предмет своих поисков. Черный трон Бэйна остался нетронут. Мягкий, белый туман окружил Траннуса, и призрачные тени нежно обвили запястья жреца, который без усилий продвигался вперед и вскоре оказался прямо перед самим троном. Это было сооружение, на котором уютно расположиться мог только гигант, но рядом с ним стояла его уменьшенная копия, на которой мог уместиться человек.

Украшенная драгоценными камнями перчатка из сна Траннуса покоилась на маленьком троне.

Траннус улыбнулся, и впервые за его жизнь, его сердце познало восторг, его дух освободился. Это была его судьба. Он будет управлять империей тьмы. Его мечты о власти осуществились.

Почтительно он поднял перчатку и почувствовал как сквозь него пробежала волна энергии. Один из драгоценных камней внезапно превратился в красный глаз, который стал наблюдать за движениями жреца, хотя Траннус очевидно даже не подозревал, что кто-то вторгается в его частную церемонию.

Когда Траннус осторожно одел перчатку, то с нее побежали струйки серебра и золота, и когда злой огонь проник в его кровь, то его руку пронзила острая боль. Тьма поглотила бешено колотящееся сердце жреца, а его кровь превратилась в лед, который достиг его мозга, смывая последние остатки разума человека. С губ Траннуса сорвались слова «бог мой»и душа покинула его бренное тело.

Черный Повелитель посмотрел сквозь жалкие человеческие глаза и почувствовал внезапную слабость. Он прислонился к темному трону ища опоры и его разум, ныне ограниченный до человеческого, закружился от попытки осознать те перемены, которым подвергся он, обретя человеческую форму. Больше не сможет он смотреть сквозь пелену смертности, и влиять на чужие смерти в один миг. Больше не сможет он преодолевать ложь и избегать неудач, или погружаться глубоко в людскую душу и узнавать правду, которую можно обрести лишь в ее глубинах. И не сможет он больше одновременно присутствовать во всех местах сразу, влияя на события где-либо и наблюдая в тоже время за другими.

«Ао, что ты наделал?»— закричал Бэйн, и почувствовал как мягкий камень трона крошится под его могущественными пальцами. Он попытался обрести контроль над своей яростью. Скоро должны прийти остальные, сотни других верующих, которых он посетил в их снах, и Бэйн должен быть готов.

Бог Раздора сел на маленький черный трон, пытаясь не обращать внимания на его большую копию, на которой он восседал раньше. Мои последователи будут смотреть на меня и видеть лишь человеческую форму, — думал он, — одного из их рода, который потерял разум, утверждая что стал их богом. Они предадут это тело смерти, как только перестанут пытать его, пытаясь узнать информацию о том, кто в действительности уничтожил этот храм.

Черный Повелитель знал, что он должен был проявить себя больше, чем простым человеком, чтобы повлиять на своих последователей. Он вызвал в памяти образы, которыми он снабдил себя во сне и стал воплощать их в жизнь. Из контакта со своими последователями, Бэйн знал, что сокровищница располагалась где-то под храмом. Он вызвал образ нефритового венца и произнес заклинание, которое должно было переместить предмет к нему в руку. Спустя мгновение, облачившись в венец, он начал читать заклинание, которое изменяло очертания, идеально выводя каждое движение руки, как того и требовала магия.

Он начал с глаз, заставив глазницы внутри человеческого черепа гореть. Кожу вокруг глаз аватара он сделал черной и обугленной. Из самого черепа, сквозь почерневшую кожу, выступили острые шипы, окончательно придав лицу наиболее ужасное выражение, какое только можно было сделать, оставаясь человеком.

Руки Бэйна превратились в когти с изодранной плотью, сквозь которую торчали кости. Было невыносимо больно носить перчатку, но Бэйн знал, что если он хочет впечатлить своих последователей, то у него нет иного выбора. И он уже слышал медленные шаги его жрецов, солдат и магов, прокладывавших свой путь сквозь руины к его полуразрушенной тронной комнате.

Бэйн чувствовал что с заклинанием было что-то не то. Он был уверен, что идеально произнес его, однако сила шедшая сквозь него, совершая изменения, возрастала и не утихала, несмотря на все его мысленные приказания. Воздух вокруг него словно застыл, и вскоре должен был выдавить из него остатки жизни. Он познал мгновения истинной человеческой паники и пытался скорее завершить заклинание. Вместо этого, Бэйн почувствовал как его новое воплощение облачается в черную кожу и затвердевает от нечестивой красной крови.

Черный Повелитель разбил венец в попытке отменить заклинание, которое полностью вышло из-под его контроля. Вместо того, чтобы обрести свою человеческую форму, Бэйн обнаружил, что эффект от заклинания не исчез и он обрел уродливый образ, который он создал.

Однако у Бэйна не было времени обдумывать странное поведение заклинания. Появился первый из толпы, вооруженный и готовый уничтожить осквернителя Темного Храма. Темный Повелитель даже не дал своему последователю шанса заговорить прежде, чем встал и заговорил сам.

«Склонитесь перед своим богом», — просто произнес Бэйн, и вознес священную перчатку над головой своего аватара. Жрец немедленно узнал артефакт и сделал так, как ему и было сказано. По мере того, как еще больше последователей стекалось к этому месту, все они следовали примеру своего товарища.

Бэйн смотрел на перепуганные лица своих последователей и еле сдерживал смех, который рос в нем словно снежный ком, катящийся вниз по склону горы.

Миднайт закрыла глаза и почувствовала как ее ласкает утреннее солнце, словно мягкие теплые пальцы гладили ее лицо. Это был один из тех моментов, когда воспоминания о приятной стороне жизни переполняли чародейку и она забывала о тех испытаниях, через которые ей недавно пришлось пройти. Уже почти двадцать пять зим Миднайт бродила по Королевствам, и верила, что на свете мало уже что могло удивить ее. Однако она знала, что ей все же есть чему поучиться, тем более что ее нынешнее положение, было по крайней мере необычно для нее.

Она очнулась в странной кровати и никак не могла понять как очутилась в этом месте. За окном она увидела небольшую поляну, за которой начиналась полоса леса. Где бы она ни находилась — она так и не добралась до конечной точки своего путешествия — города Арабеля в Кормире.

Ее одежды, оружие, и книги были аккуратно сложены на искусно сделанном комоде, стоявшем в дальнем углу комнаты, словно тот кто сложил их, хотел, чтобы Миднайт сразу увидела их. Даже кинжалы были в пределах ее досягаемости. Сама же Миднайт обнаружила, что была одета в прекрасную ночную сорочку сделанную из отличного шелка цвета первых зимних заморозков, белого с бледно-голубыми прожилками.

Девушка тотчас осмотрела свои книги и с облегчением обнаружила, что они остались нетронуты. Затем она подошла к окну и распахнула его, впуская свежий воздух. Это действие потребовало от нее некоторых усилий, словно окно не открывали в течение многих лет. Однако сама комната была безукоризненно чистой и очевидно ее убирали совсем недавно.

Отвернувшись от окна, Миднайт заметила зеркало в золотой оправе, и отражение которое она увидела в нем было просто изумительно.

Длинные волосы Миднайт были вымыты и расчесаны с тщательной заботой. На своих щеках она заметила ненастоящий, но очень правдивый румянец юной девушки. Ее губы были необычно красными и кто-то нанес легкий налет нежно-зеленых теней над ее глазами. Смягчился даже вид ее хорошо сложенного тела. По сравнению с суровым, потрепанным искателем приключений, который сражался с таинственной бурей на своем пути к Арабелю прошлой ночью, женщина, чье отражение смотрело на нее из зеркала, была почти богиней, которая легко могла ввести в заблуждение своих последователей своим неземным очарованием.

Миднайт потянулась к своему горлу и под сорочкой почувствовала холодную сталь кулона.

Она сняла сорочку и подошла к зеркалу, чтобы получше рассмотреть кулон. Это была бело-голубая звезда с линиями энергии, которые шли через поверхность подобно крошечным полоскам молнии. Она повернула кулон, чтобы осмотреть его заднюю сторону и почувствовала легкое натяжение кожи на ее шее.

Цепь кулона вросла в ее кожу.

Произнесение простого заклинания выявляющего магию на звезду потребовало от нее полного сосредоточения, но результат оказался просто ошеломительным. Из кулона изверглась неистовая вспышка света, который залил всю комнату. Обычная драгоценность содержала силу, настолько могущественную, что у Миднайт подкосились колени и комната закружилась перед ее глазами.

Повернувшись к кровати, Миднайт упала на набитый перьями матрас, прежде чем ее поглотила слабость. Схватив руками простыню и крепко зажмурив глаза, она лежала так до тех пор пока головокружение не отступило. Затем она перевернулась на спину и вновь обвела комнату взглядом. Ее мысли вернулись к событиям прошлого месяца.

Менее трех недель назад в Иммерсии Миднайт вступила в Отряд Рыси под командованием Кноррела Тальбота. Тальбот узнал о смерти дракона на побережье Вивернуотер. Однако доблестным героям, которые убили старого дракона не было известно, что именно этот же дракон в частности атаковал караван дипломатической миссии, который пересекал пустыню Анаурох.

По рассказу единственного оставшегося в живых очевидца, дракон проглотил посла, а вместе с ним и бесчисленные сокровища, которые этот человек должен был преподнести правителям Кормира в качестве подарка. Тальбот хотел найти останки дракона, и извлечь из них магически опечатанные сумки, которые тот проглотил. Конечно это была грязная работа, но и не менее прибыльная.

Поиски увенчались успехом и задача по снятию магического оберега с сумок пала на Миднайт. У нее ушел почти целый день, чтобы аккуратно миновать многослойные обереги, которые маги наложили на предметы. Когда она наконец обезвредила магические ловушки, то весь отряд был опечален известием, что содержимое сумок оказалось не более чем то, что Тальбот назвал «никчемным хламом».

Миднайт оставалась с отрядом пока Тальбот платил ей жалование из золота, которое он накопил во время предыдущих путешествий. Но это продолжалось до того вечера, пока Миднайт не узнала о секретном плане Тальбота.

Она едва сдала свой пост охранника Голарту, толстому, молчаливому человеку, и погрузилась в глубокую дрему, как ее внимание привлек разговор на повышенных тонах. Голоса тотчас же смолкли, и Миднайт сделала вид, что спит, приготовившись защищать себя. Спустя некоторое время, разговор возобновился, и на этот раз Миднайт узнала голос Тальбота. Чтобы подслушать беседу, она произнесла заклинание абсолютного слуха, и таким образом узнала, что их миссия не потерпела неудачи.

На тех свитках, что они обнаружили в сумках, были написаны настоящие имена множества членов организации Красные Маги Тэя. Эти данные были собраны шпионами, находящимися на службе у Короля Азуна в качестве страховки от возрастающей угрозы распространения восточной империи. С помощью информации содержащейся в свитках Красные Маги могли быть уничтожены.

Миднайт стала последним членом, которого наняли в отряд, и по небезосновательным причинам. Истинными магами в отряде считались братья-близнецы, Парис и Бартоломей Гвин. Они отказались связываться с зачарованными сумками, испугавшись превосходящей магии из дальней империи, которая охраняла их. Для этого задания они вынудили Тальбота нанять еще одного мага, с намерением убить нового члена отряда, когда работа будет окончена.

Однако Тальбот хотел рассказать Миднайт правду и дать ей возможность присоединиться к ним, пока они будут искать врагов Красных Магов и выставят пергаменты на аукцион, продав их тому, кто сделает лучшее предложение. Пока мужчины спорили, Миднайт воспользовалась своей магией, чтобы украсть бесценные свитки и сбежала.

Из лагеря Миднайт отправилась на север по Тропе Калантера. Уже в пути ее насторожило странное поведение ее лошади. Путешествия по ночам никогда не пугали скакуна прежде — его огненно-рыжая грива развевалась ветром даже в самые темные предрассветные часы. Однако этой ночью на последнем отрезке пути до Арабеля по, выглядевшей заброшенной, дороге, лошадь отказывалась ускорять свой медленный, размеренный шаг.

«Мы должны добраться до города этой ночью», — тихонько прошептала Миднайт, испробовав до этого уже все способы — крики, удары, уговоры, чтобы заставить свою лошадь двигаться вперед быстрее. Дорога впереди была пустынна, а по краям не росло никаких деревьев за которыми могла таиться опасность.

Миднайт ощущала прикосновение пергаментов сквозь одежду. Несомненно Тальбот и его люди шли по ее следам. Несмотря на то, что она не читала списков, она полностью осознавала ту силу, которую содержали в себе свитки; силу, которая могла повлиять на судьбы целых империй.

Внезапно конь Миднайт взвился на дыбы, но Миднайт не смогла разглядеть, что явилось причиной волнения животного. Потом она увидела звезды. Многие из них затухали, вновь появляясь целыми созвездиями. В тот момент, появились братья Гвин. Затем из темноты вынырнули Тальбот и остальные члены его отряда.

Миднайт сражалась храбро, но численный перевес был на стороне противника. Лишь то, что пергаменты находились у нее останавливало остальных от ее немедленного убийства. В конце концов, когда ее сбили с лошади, Миднайт вознесла молитву Мистре в поисках ее помощи.

«Я спасу тебя, дочь моя», — произнес голос, который услышала лишь одна Миднайт, — «Но только, если ты сохранишь мою священную веру».

«Да, Мистра!»— закричала Миднайт. «Все о чем ты попросишь!»

Внезапно из темноты на невероятной скорости вылетел огромный, бело-голубой огненный шар. Он ударил в Миднайт и ее врагов, погрузив их в ослепляющий ад. Миднайт чувствовала словно ее душу рвали на части; и в этот момент она была уверена, что ее ждет неминуемая смерть. Затем ее поглотила темнота.

Когда Миднайт очнулась, то дорога впереди была выжжена, а весь Отряд Рыси лежал мертвым у ее ног. Свитки были уничтожены. Ее лошадь исчезла. А на смуглой шее Миднайт висел странный, прекрасный бело-голубой кулон.

Вера Мистры.

Потрясенная Миднайт продолжила свой путь пешком. Она почти не замечала неистового шторма, который бушевал вокруг нее. Хотя сейчас и была ночь, но дорога перед ней была залитым мягким светом, словно солнце стояло в зените. Так она шла в сторону Арабеля до тех пор пока не свалилась от усталости и изнеможения. C того момента как она упала на дороге и до того времени, когда она очнулась в этой странной комнате, Миднайт не помнила ничего. Бессознательно теребя кулон, Миднайт решила, что очевидно звезда была напоминанием о благосклонности, которой ее удостоила Мистра. Но почему кулон прирос к ее шее?

Миднайт потрясла головой.

«Я думаю, что я жду здесь ответа на этот вопрос», — грустно произнесла девушка. Ответы должны быть, в свое время. Она была уверена в этом. Волновали ли они ее в действительности — это был другой вопрос.

Миднайт желала как можно скорее осмотреть свое новое окружение, поэтому она быстро закончила одеваться и начала собирать свои вещи. Когда она склонилась над своей сумкой, засовывая в нее свою книгу с заклинаниями, то легкое дуновение воздуха предупредило ее, что она была не одна в этой комнате. Спустя мгновение она ощутила прикосновение чьей-то руки к своей спине.

«Миледи», — произнес мягкий голос, и Миднайт обернулась на зов. Перед ней стояла маленькая девочка, одетая в бело-розовое платье, выглядевшая словно прекрасный цветок, который цвел всю свою жизнь и никогда не увядал. Ее лицо обрамляли волосы, спускавшиеся до плеч, а нежные черты принадлежали обычному испуганному ребенку.

«Миледи», — вновь начала девочка. «Вы в порядке?»

«Я в порядке. Совсем как шторм, разразившийся прошлой ночью», — сказала Миднайт, пытаясь в шутливой форме успокоить страхи девочки.

«Шторм?»— сказала девочка, переходя на шепот.

«Да», — ответила Миднайт. «Ты конечно знаешь о шторме, который обрушился на эти места прошлой ночью?» Тон Миднайт был строг. Она не хотела усиливать детские страхи, но и не хотела, чтобы над ней смеялись, изображая неведение.

Девочка вздохнула. «Прошлой ночью не было шторма».

Миднайт строго посмотрела на девочку, пытаясь по глазам определить врет она или нет. Маг посмотрела назад на окно и наклонила голову, ее длинные черные волосы упали вперед, закрывая ее лицо. «Что это за место?»— наконец произнесла Миднайт.

«Это наш дом. Я живу здесь со своим отцом, миледи, и вы наш гость».

Миднайт вздохнула. По-крайней мере ей хотя-бы не угрожала никакая опасность. «Я Миднайт из Дипингдейла. Я проснулась и обнаружила, что одета как благородная дама, хотя я простой путешественник, и я не помню как я попала в ваш дом», — сказала Миднайт. «Как тебя зовут?»

«Аннали!»— раздался голос из-за спины Миднайт. Девочка вздрогнула и съежившись, повернулась к дверному проему, где стоял высокий, крепкий мужчина с редкими клочками бурых волос на голове и неровно подстриженной бородой. Он был облачен в мягкий коричневый сюртук и опоясан ремнем из толстой кожи. Его воротник и манжеты украшали полоски золотой тесьмы.

Аннали пробежала мимо Миднайт и пулей выскочила из комнаты, наполнив при этом воздух запахом каких-то экзотических духов.

«Возможно вы будете так любезны и скажете мне, что это за место и как я оказалась здесь. Все что я помню — это сильный шторм, разразившийся вчерашней ночью», — сказала Миднайт.

У человека округлились глаза, а руками он попытался закрыть свой рот — он явно не мог скрыть своего удивления.

«Ох, как странно», — сказал он, присаживаясь на край кровати. «Как тебя зовут, прекрасная путешественница?»

Внезапно Миднайт ощутила, что ей хочется разбираться во всех тонкостях этикета, чтобы принять комплимент с должным изяществом. Но так как она не знала его, она лишь отвела взгляд, устремив его в пол и произнесла свое имя и место рождения, — «Я Миднайт из Дипингдейла».

«Позвольте теперь узнать ваше имя», — сказала Миднайт. Внезапно он вновь ощутила как возвращается нахлынувшую ранее слабость, и была вынуждена присесть на кровать.

«Я Брехнан Мюллер. Я вдовец, как ты уже могла догадаться. Моя дочь и я живем в этом домике в лесу, к западу от Тропы Калантера». Брехнан с грустью в глазах обвел комнату взглядом. «Моя жена заболела. Здесь, в нашей гостинной комнате, она и умерла. Ты первый человек, который спал на этой постели за последние десять лет».

«Как я очутилась здесь?»

«Сначала я бы хотел узнать, как ты себя чувствуешь?»— спросил Брехнан.

«Больной. Уставшей. Почти…оцепеневшей».

Брехнан кивнул. «Ты сказала, что прошлой ночью был шторм?»

«Да».

«Ужасный шторм поглотил Королевства», — сказал Брехнан. «Метеоры падали с небес и разрушали храмы по всем Королевствам. Ты знаешь об этом?»

Миднайт потрясла головой. «Я знаю о шторме, но не о конце света».

Миднайт почувствовала как напряглась кожа на ее лице. Она еще раз посмотрела на окно. Внезапно образы перед ней стали ясными и четкими. «Но земля сухая. Я не вижу следов шторма».

«Шторм был две недели назад, Миднайт. Любимый жеребец Аннали испугался грозы и вырвался из загона. Я гнался за лошадью через лес, и догнал ее уже у дороги, там я тебя и обнаружил. Твоя кожа сияла так ярко, что едва не ослепила меня. Твои руки вцепились в кулон на твоей шее. Даже когда я доставил тебя сюда, то лишь с большим трудом удалось освободить этот предмет из твоих рук, но снять его я так и не смог».

«Сначала я боялся, что кровать, на которой мы сейчас сидим, станет твоим смертным ложем, но постепенно, день за днем, к тебе вернулись силы. Сейчас ты выглядишь гораздо лучше».

«Почему ты помог мне?»— рассеяно спросила Миднайт. Слабость прошла, однако голова все еще немного кружилась.

«Я жрец Тайморы, Богини Удачи. Я видел чудеса. Чудеса, одно из которых несомненно произошло и с тобой, прекрасная леди».

Миднайт повернулась к жрецу, едва приготовившись к его следующим словам и к страсти, с которой были они произнесены.

«Боги ходят по Королевствам, дорогая Миднайт! Саму Таймору можно увидеть в прекрасном Арабеле с полудня до вечера. Конечно же за эту привелегию придется внести некоторые пожертвования церкви. Однако разве созерцание бога не стоит нескольких золотых монет? К тому же должен же как-то быть вновь отстроен ее храм».

«Ну, конечно», — сказала Миднайт. «Боги…золото…две исчезнувшие недели…» Она заметила, что комната вновь начала кружиться вокруг нее.

Внезапно из-за окна раздался шум. Миднайт выглянула наружу и увидела как Аннали ведет через поляну под уздцы свою лошадь. Лошадь обернулась и Миднайт едва сдержала удивленный вскрик. У этого создания было две головы!

«Конечно же, с тех пор как боги спустились в Королевства произошел ряд изменений», — сказал Брехнан. Внезапно его тон стал укоризненным. «Надеюсь ты еще не пыталась использовать магию?»

«А что?»

«С появлением богов в Королевствах, магия стала…неконтролируемой. Тебе лучше не использовать заклинания, по-крайней мере до тех пор пока от этого не будет зависеть твоя жизнь».

Миднайт услышала как Аннали называет каждую голову лошади своим именем и едва не рассмеялась. Комната закружилась еще быстрее и она поняла почему — это был результат заклинания. Она попыталась встать, но не удержалась и упала на кровать. Испугавшись, Брехнан выкрикнул ее имя и попытался схватить Миднайт за руку.

«Подожди. Ты еще слишком слаба, чтобы вставать. К тому же дороги нынче небезопасны».

Но Миднайт уже твердо стояла на ногах и направлялась к двери. «Мне очень жаль. Я должна добраться до Арабеля», — сказала она, выходя из комнаты. «Возможно там кто-нибудь сможет рассказать мне, что происходило с Фаеруном за эти последние несколько дней!»

Брехнан посмотрел вслед Миднайт, качая головой. «Нет, миледи, я думаю что никто — даже сам великий мудрец Эльминстер — не сможет объяснить тебе, что произошло с Королевствами за эти дни».