"Девушка из Бурже" - читать интересную книгу автора (Беркхоф Астер)

15

Второй адвокат, Арно, господин с розовой блестящей лысиной и маленькими пронзительными глазками, спрятавшимися за очками в золотой оправе, опроверг заявление врача, утверждавшего, что Мария-Тереза Сенье была не в состоянии сама открыть кран. Магистр Арно заявил, что доктор не является специалистом в этой области, а всего лишь обыкновенный врач-терапевт, хороший домашний врач, но не более того. Адвокат потребовал обратиться за консультацией в другому специалисту, Андре Лурсену, университетскому профессору, возглавлявшему известную клинику, и подробно расспросил его о возможных проявлениях паралича. Доктор разъяснял суду все симптомы болезни около получаса, и поначалу было трудно понять, к чему он клонит, но потом Маркус все понял. Профессор начал с того, что иной раз больной может совершить поступок, который совершенно не укладывается в общепринятые нормы, – опровергая все прогнозы медиков. В качестве примера он привел случай, когда женщина, перенесшая детский паралич и в течение нескольких месяцев лежавшая неподвижно, закованная в стальной корсет, вследствие чего сердце у нее так ослабло, что не осталось никаких надежд на улучшение, – была приговорена врачами, и лечение прекратили. Но вдруг она окрепла, сердце стало снова нормально работать, у больной появился аппетит, и через две недели она быстро пошла на поправку, врачи сняли с нее корсет, и больше она его не надевала.

– Сейчас она благополучно живет со своим мужем и детьми, – заключил профессор.

Затем доктор описал другой случай: матрос свалился в трюм корабля, но упал на мягкие тюки с товарами. Очевидно, удар был самортизирован, так что не оказалось никаких внешних повреждений, но матрос получил перелом позвоночника. По крайней мере, все врачи так решили, и рентген подтвердил этот диагноз. Считалось, что если этот матрос останется жить, он на всю жизнь приговорен к неподвижности и вряд ли будет когда-нибудь прямо сидеть. Но матрос не только выжил, но и через некоторое время смог сидеть, затем, ко всеобщему удивлению, встал и начал передвигаться – сначала на костылях, а потом с двумя тросточками. Нерв, казавшийся безнадежно атрофировавшимся, необъяснимым образом восстановился, и человек стал не только ходить, но и работать, он освоил плотницкое ремесло и даже смог содержать семью.

Третий случай был совсем иного рода. У человека медленно разрушалось сердце, сокращение сердечной мышцы становилось все слабее и слабее. Операция ничего не дала, и медики пришли к выводу, что это особый вид паралича, неизвестного медицине. Поддерживать жизнь больного удавалось лишь с помощью массажа и уколов, но все, в том числе и сам больной, были убеждены, что долго на таких искусственных методах он не продержится. Однако он выкарабкался. Два года этот человек боролся с недугом и к удивлению медиков – встал на ноги.

– Этот случай произошел двенадцать лет назад, – сказал профессор. – У человека этого больше никогда не болело сердце, и он, как прежде, работает в доменном цехе.

Профессор привел еще четыре случая, после чего слово вновь взял адвокат:

– Итак, профессор описал нам семь случаев полного или частичного паралича. Во всех этих случаях был поставлен диагноз, который не позволял надеяться, что больной когда-либо сможет двигаться. И однако – это произошло. Я хотел бы знать, профессор Лурсен, насколько уверенно, основываясь на самочувствии и диагнозе больного, вы можете делать свой прогноз? Скажем, на неделю вперед, на месяц или на год?

– Ну, разумеется, существуют определенные, хорошо известные нам симптомы, на основании которых мы обычно ставим диагноз, но встречаются в нашей практике явления, которые представляют загадку для медицины, хотя мы не теряем надежды ее разгадать. – Профессор улыбнулся. – При определенном, давно известном нам диагнозе вдруг проявляется неожиданный фактор, который опровергает первоначальный диагноз, и болезнь начинает протекать совершенно иначе, чем мы предполагали. Мы исходим из той суммы знаний, которыми располагает медицина, но, к сожалению, человеческая жизнь иной раз не вмещается в рамки нашей науки, и тут мы не должны себя ограничивать. Человеческий организм открыт для проникновения всевозможных мало известных элементов.

– Профессор, как часто вы делаете долгосрочные прогнозы?

– Я отучил себя их делать, – улыбнулся профессор.

Этот ответ вызвал оживление в публике. Адвокат поблагодарил профессора, снова сказал несколько добрых слов о «хорошем домашнем докторе из Бурже», который «несомненно, несколько преувеличил свои возможности», и больше ни единым словом не упомянул о Марии-Терезе Сенье. Маркус понял, что рядом с этим опытным, очень квалифицированным, а кроме того очень симпатичным профессором скромный доктор из Бурже явно проигрывает, и следовательно, становится очень сомнительным его заявление о том, что Мария-Тереза не могла самостоятельно пройти расстояние от кровати до газовой плиты. Таким образом, теории, согласно которой самоубийство в данном случае было исключено, был нанесен сокрушительный удар.

Затем адвокаты взялись за господина, проживавшего на одном этаже с Марией-Терезой. Этот свидетель по имени Фернан Шоле оказался государственным служащим, старым нервным человеком. У него то и дело подергивался левый уголок рта, а когда его вызвали для показаний, он так разволновался, что этот тик еще больше усилился.

Адвокаты не стали снова расспрашивать его о Марии-Терезе Сенье, а буквально засыпали мелкими вопросами. И тут же поймали на нескольких противоречиях. Эти незначительные детали, казалось, не имели к делу никакого отношения, но они явно поколебали надежность показаний старого господина.

Адвокаты спросили, какой посетитель в то утро пришел в его контору первым. Господин Фернан Шоле не смог этого вспомнить. Потом ему был задан вопрос: сколько посетителей побывало в тот день в конторе.

Господин Шоле на минуту задумался, а потом нерешительно сказал:

– Человек десять…

– Двадцать один! – уточнил адвокат Либурне. – Вот список, господин председатель. Один из служащих муниципалитета очень добросовестно переписал всех посетителей, он указал также фамилии сотрудников, которые вели прием, и точное время приема. Если хотите, можете убедиться.

Потом адвокаты спросили у господина Шоле, что сделал Поль Рено, когда его ввели в зал суда.

– Вы ведь все видели, господин Шоле, вы сидели в зале и также, как и все присутствующие, смотрели на дверь, из которой должен был появиться обвиняемый.

– Ну, он… прошел на свое место и…

– И что же?

– Пожал вам обоим руку. Адвокат улыбнулся.

– Вы тоже, господин председатель, видели, как он подал нам руки?

– Нет, – ответил председатель суда. – Обычно так бывает, но на сей раз обвиняемый, по-моему, этого не сделал. Да, да, это бросилось мне в глаза.

– Правильно, – кивнул адвокат. – Обвиняемые обычно обмениваются рукопожатием с адвокатами в знак доверия. Именно поэтому господин Шоле, вы сказали, что господин Рено так поступил, но вы этого не видели, просто не могли видеть, потому что ничего подобного не было. Я специально провел такой эксперимент. – И не дожидаясь ответа или хоть какой-нибудь реакции, адвокат задал следующий вопрос:

– Вы заметили, господин Шоле, что председатель суда несколько раз призывал публику к спокойствию?

– Д-да, – неуверенно промямлил Фернан Шоле. Адвокат стоял рядом с председателем суда, почти заслонив его.

– Какой величины был судейский молоток, который использовал председатель? Вы можете не определять его размер с точностью до сантиметра, просто покажите руками.

Общественный обвинитель попытался было заявить протест, но председатель отклонил его.

– Приблизительно вот такой, мне кажется, – сказал Фернан Шоле.

На лице адвоката появилась удовлетворенная улыбка.

– Откуда вы это знаете?

– Я же видел молоток!

– Когда?

– Ну когда председатель суда призывал публику к спокойствию.

Зал загудел. Адвокат с сияющим лицом повернулся к публике.

– Я думаю, дамы и господа, вы все уже поняли. Этот человек – чудо нашего века, он может показать размер молотка, которого он никогда не видел! Должен вам заметить, господин Шоле, председатель за все время заседания ни разу не пользовался молотком! Я верно говорю, господин председатель?

– Точно не могу сказать, но у меня такое чувство, что я действительно не брал его в руки.

– И при этом заметьте, господин Шоле, молоток лежит в таком месте, откуда его невозможно увидеть из зала.

– Не… нет, – смущенно пробормотал Фернан Шоле.

– Вы не видите его даже сейчас, когда стоите, а ведь вы все время сидели! В течение последних недель мы с вами часто беседовали, господин Шоле. Нам необходимо было убедиться в одном маленьком недостатке господина Шоле: у него несколько преувеличенное воображение. У него повышенное внимание к окружающим его людям и предметам, отчего и возникают маленькие неточности. Господин Шоле вовсе не лживый или бесчестный человек, он действует совершенно бессознательно и к тому же с благими намерениями. Вы утверждаете, господин Шоле, что обвиняемый пожал руку нам обоим только потому, что вы и впрямь думали, будто он это сделал. Вы пытаетесь определить размер молотка, потому что вы знаете, что молоток этот существует, и вам кажется, что вы видели его. Не так ли?

– Верно, господин адвокат, я не знаю точно, но… Не давая ему докончить фразу, адвокат перешел к следующему вопросу:

– На площадке, рядом с вашей квартирой, когда-то жила девушка, о которой вам было известно, что она не замужем, но имеет связь с мужчиной. Так?

– Да, верно.

– По вашему мнению, Мария-Тереза Сенье была любовницей господина Рено?

– Да.

– Вы не припоминаете никаких необычных нюансов их отношений?

– Когда я обнаружил, что девушка ждет ребенка, у меня сложилось впечатление, что господин Рено не стал так часто, как раньше, посещать ее.

– Почему вы говорите «не так часто, как раньше»? Откуда вам известно, что они раньше часто виделись?

– Ну нет, я не знал… я…

– Понятно. Вам так казалось. Видите, господин Шоле? Опять то же самое! Вы полагали, что они часто виделись, и поэтому говорите: «Не так часто, как раньше». На самом же деле вам об этом ничего доподлинно не известно. Вы, например, вообразили, что она ждет ребенка от господина Рено. Так?

– Пожалуй.

– Да, вы так думали, хотя ребенок мог быть и от кого-нибудь другого. Возможно даже, господин Рено познакомился с девушкой после того, как она рассталась с отцом ребенка. Ведь такое вполне возможно?

– Ну да, конечно, возможно…

– Но вы-то думали, что это не так. Вы сконструировали всю ситуацию в своем воображении и уверены, что господин Рено был любовником Марии-Терезы Сенье, и ребенок от него.

– Да… И не я один, многие так думали. Вы понимаете?

– Мы-то понимаем все это очень хорошо, господин Шоле. Все влюбленные ведут себя одинаково: прощаются, нежно смотрят друг на друга, улыбаются, посылают воздушные поцелуи…

– Но это-то я своими глазами видел! – разозлился Фернан Шоле.

– Возможно. Но ведь вы точно так же видели, как господин Рено пожал нам руки, видели и определили размер несуществующего молотка, потому что вы всегда все видите в своем воображении!

Публика хохотала так, что председателю и в самом деле пришлось прибегнуть к молотку.

Затем настала очередь женщины, которая ухаживала за ребенком, но тут Маркус потерял терпение и покинул зал. Он уже много раз слышал рассказ этой женщины о том, как она вошла в квартиру и нашла девушку мертвой.

Маркус знал, что адвокаты используют показания этой свидетельницы в качестве своего главного аргумента. Это не убийство и не самоубийство, а несчастный случай. Женщина, которая по своей доброй воле взялась опекать больную, взяла на себя заботу о ребенке: кормила его, вставала к нему ночью, а днем ухаживала за его парализованной матерью. Она изнемогала от усталости и могла даже не заметить, что уходя не закрыла газовый кран.

Маркус ни минуты не сомневался, что адвокаты попытаются выстроить именно такую версию. Образ женщины, которая недосыпала несколько ночей, едва не падала от усталости и в силу этих обстоятельств с трудом отдавала себе отчет в том, что она делает, безусловно, покажется судьям очень убедительным. Таким образом, все сводится к простой случайности, в которой, собственно, никто не виноват, во всяком случае, здесь трудно обнаружить какие-то предумышленные действия.