"Мошенники времени" - читать интересную книгу автора (Асприн Роберт, Эванс Линда)

Глава 16

Первое, что появилось, когда Скитер пришел в себя, – это боль в голове. Следующее – что, собственно, и привело его в чувство – это осознание своей наготы. Если не считать тряпки на бедрах, он был гол, как монгольское небо летом. Он заморгал и пошевелился. Только тут он обнаружил цепи. Скитер негромко застонал от боли в голове, потом поморгал еще, фокусируя взгляд на своих запястьях. Железные наручники и короткая цепь связывали их. Железное кольцо на шее коснулось его кадыка, когда он сглотнул, борясь с тошнотой и страхом. Дальнейший осмотр показал, что ноги его тоже закованы в цепи, привязанные к тому же к железному кольцу в каменной стене.

Он находился один в маленькой полутемной камере. Три каменные стены; вместо четвертой – железная решетка, служившая, возможно, и дверью. Из-за нее слышались далекие голоса: крики, стоны, перепуганный визг, мольбы о пощаде. С некоторым усилием он смог сесть. Ни с чем не сравнимый рык хищных кошек – больших кошек! – заставил его вздрогнуть. На знаменитых охотничьих вылазках Есугэя ему приходилось видеть снежных барсов и даже тигров. Ему оч-чень не хотелось оказаться один на один с любым представителем кошачьего рода, хотя бы отдаленно достигающим такого размера. Очень уж у них острые когти и клыки, очень уж долгая смерть от них…

Несмотря на мешавшее ему кольцо на шее, Скитер скрючился и выблевал на холодный каменный пол все содержимое желудка.

Чьи-то шаги приближались к его камере, цокая по полу подкованными подошвами. Скитер поднял взгляд, все еще борясь с тошнотой и головокружением, и постепенно смог сфокусировать его на двоих мужчинах, смотревших на него из-за решетки. Одного из них он никогда еще не видел. Второй был Люпус Мортиферус. Страх и тошнота стиснули его желудок ледяной хваткой.

– Привет, держатель ставок, – ухмыльнулся Люпус. – Удобно устроился?

Скитер не дал себе труда отвечать.

– Это, – показал Люпус на своего спутника, крепыша, руки которого в обхвате не уступали бедрам Скитера, – твой ланиста.

"Мой тренер?"

– Видишь ли, вообще-то воры подлежат немедленной смерти, но мы дадим тебе шанс. – Глаза Люпуса блеснули, словно это было ужасно смешно. – Если ты выживешь, останешься собственностью Императора и будешь сражаться во славу его. – По крайней мере так Скитер понял его слова. Он до сих пор был не слишком силен в латыни. – Ты и я, – рассмеялся Люпус, – мы еще встретимся с тобой, вор.

"Вот этого я и боюсь", – безмолвно простонал Скитер.

Люпус ушел, и зловещий смех его гулял еще некоторое время эхом по каменному коридору.

Второй человек холодно улыбнулся и отпер дверь.

Скитер хотел броситься на него, вырваться на свободу и бежать…

Но он оставался связан. Ланиста, разомкнув цепь, приковывавшую его к стене, подхватил его, как малого ребенка, одной рукой. Скитер подавил болезненный стон и позволил тащить себя по лабиринту коридоров. Они миновали последнюю окованную железом дверь, и его разом ослепил яркий солнечный свет и оглушили странный лязг – словно медяки пригоршнями швыряли о железо – и крики раненых людей. Он инстинктивно дернулся и тут же получил оглушительную оплеуху.

Почти бесчувственного Скитера поставили на ноги и толкнули вперед, в самую гущу тренировки на песчаной учебной арене, окруженной высокими железными оградами и вооруженными солдатами. Гладиаторы в доспехах, но с деревянными мечами упражнялись в том, что напоминало медленный балет, выполняя боевые приемы. Их тренеры-ланисты нараспев выкликали нужную последовательность движений. Другие занимались гимнастикой – прыгали через невысокие барьеры, боролись, репетировали кувырки и резкие повороты, рубили мечами набитые соломой чучела или толстые деревянные столбы. Третьи метали дротики в…

Скитер дернулся, когда воздух прорезал смертный вопль.

Раб, привязанный к деревянному столбу в дальнем конце учебной арены, обвис на веревках с торчащим из живота дротиком. Стоявший рядом солдат одобрительно буркнул что-то, подошел к нему, выдернул дротик и точным ударом кинжала перерезал тому горло. Скитеру и раньше приходилось видеть подобную жестокость, но это было давным-давно, еще в стойбище Есугэя. Похоже, за прошедшие с тех пор годы он свыкся с современной цивилизацией больше, чем думал.

Ланиста Скитера протащил его мимо и поставил в группу, занимавшуюся гимнастикой. Его расковали и силой, подгоняя острием копья, заставили двигаться. Истекая пОтом, с головой, продолжавшей идти кругом, он послушно делал все, что от него требовали. После разминки ему сунули в руки деревянный меч с тупым концом и щит, и он оказался лицом к лицу со своим тренером. Он еле стоял на ногах.

– Закройсь! – рявкнул тот и замахнулся на него коротким деревянным мечом.

Из-за боли и шока Скитер реагировал медленно. Деревянный меч ударил его в живот, заставив согнуться от острой боли. Ланиста подождал, пока он отдышится немного, потом рывком выпрямил его и снова крикнул: "Закройсь!"

На этот раз Скитеру удалось двинуть рукой, приняв удар на деревянный щит. Сила удара швырнула его на колени.

– Руби!

Следующие две недели превратились для Скитера в сплошной кошмар. Тренер вколачивал в него боевые приемы до тех пор, пока он не смог по меньшей мере следовать инструкциям. Его обучили разным способам борьбы, разному оружию, которое использовалось гладиаторами. Его ланиста по большей части ворчал, тогда как Люпус Мортиферус как бог разгуливал по арене и издевался над ним, лениво натравливая на него соперников.

Изнывая от безысходности, весь в синяках, Скитер спал в цепях, слишком изможденный, чтобы двигаться после того, как ему позволялось рухнуть на жесткую лежанку. Он ел жидкую кашу, жадно набрасываясь на нее. Странное дело, каша слегка отдавала на вкус пивом – может, это ячмень начал бродить? Время от времени его навещал Люпус Мортиферус, ухмылявшийся и издевавшийся через решетку. Скитер спокойно встречал его взгляд, хотя все внутри его содрогалось от такого страха, какого он не знал за всю свою жизнь, сильнее даже того, что охватил его, когда он провалился через нестабильные Врата в жизнь Есугэя Доблестного.

Каждый вечер, перед тем как провалиться в тяжелый сон, Скитер припоминал все, чему научил его Есугэй, каждый трюк или нечестный прием, которому он обучился в степях Монголии. Потом до него дошло, что он, возможно, вспоминает совсем не то, что нужно. И он принялся думать о времени, проведенном на грязных улицах растленного Нью-Йорка, где любой мальчишка и даже взрослый мужчина в любой момент мог оказаться в смертельной западне, прежде чем поймет, что что-то не так. Говорили, что некоторые кварталы Нью-Йорка не менее опасны, чем бои гладиаторов в Древнем Риме. Похоже, вскоре ему предстояло выяснить, так ли это.

На текущий момент Скитер предпочел бы бетонные ущелья Нью-Йорка – да что там, даже наполовину смытые цунами руины Нового Орлеана – вот этому Он молился только, чтобы ему хватило времени придумать какой-нибудь план побега, прежде чем Люпус Мортиферус убьет его на арене. Учитывая бдительность часовых, у него было не так уж много шансов.

– Заткнитесь!

Когда хотел, Брайан Хендриксон умел изобразить командный тон, чтобы его услышали – и повиновались. Шум в библиотеке разом стих. Он свирепо глянул на Голди Морран, дышавшую так тяжело, что ноздри ее неприятно трепетали. Йанира Кассондра, прижимавшая к себе своих славных маленьких дочурок, тоже испепеляла Голди взглядом, в котором читалась ненависть, возможно, даже смертная. Со всем этим надо было разобраться, и быстро.

– Голди, – произнес он, говоря по возможности мягче, тем более с учетом ее недавнего пребывания в лазарете и того, что послужил этому причиной. – Условия пари известны мне не хуже, чем тебе. Подсчет наличности по окончании месяца. Однако эти показания насчет исчезновения Скитера усложняют ситуацию. Значительно усложняют.

Он посмотрел на Йаниру.

– Ты готова поклясться всем, что свято тебе, – мягко спросил ее по-древнегречески, – что Скитер Джексон пытался спасти Маркуса, когда прорвался через Римские Врата?

– Клянусь, – прошептала она, не сводя убийственного взгляда с Голди.

– Ты можешь доказать это как-нибудь?

– Доктор Мунди! Я говорила с ним по телефону! Он договорился со Скитером насчет денег, чтобы заплатить этому человеку, Фарли. Он подтвердит, что я говорю правду! И мои "послушники" тоже были со мной. Кто-нибудь наверняка заснял это на пленку!

– Очень хорошо. – Он обвел взглядом собравшуюся толпу, значительную часть которой составляли бездельники, не оставлявшие Йаниру в покое, куда бы она ни пошла. – Снял ли кто-нибудь из вас на видео момент, когда Скитер прорывался через Римские Врата?

Какой-то невзрачный человечек, державшийся позади, робко прокашлялся, с опаской глядя на Йаниру, но все же решился:

– Я… я снял…

Брайан кивнул.

– Перемотайте, пока я позвоню, ладно?

Бездельник принялся возиться со своей камерой, а Брайан набрал телефонный номер, стараясь не обращать внимания на толпу, которая все прибывала, по мере того как слух о споре насчет правил пари распространялся по Ла-ла-ландии. Налли Мунди снял трубку почти сразу же. Голос его был раздраженным донельзя.

– Я занят работой, так что если вы перезвоните через…

– Доктор Мунди, это Брайан Хендриксон вас беспокоит.

– О… Да, Брайан. Что там у тебя?

– Йанира Кассондра сказала мне, что вы предлагали Скитеру Джексону деньги помочь Маркусу, бармену, вернуть долг.

Долгое молчание на том конце провода заставило Брайана вздохнуть. Все ясно, Скитер надул старика и смылся в Нижнее Время…

– Да, предлагал. Но он так и не забрал их. Странно, знаете ли. Я слышал о какой-то заварушке у Врат. Я уверен, Йанира говорит правду. Если бы Скитеру хватило времени, он снял бы эти деньги, и что-то говорит мне, что молодой Маркус остался бы тогда с нами. Я не доверяю этому проклятому Джексону, чтоб ему пусто было, но он не снял денег. Если бы мне удалось хоть раз посидеть с этим парнем нормально, мы смогли бы разгадать столько тайн вокруг имени Темучина, что…

– Да, я знаю, – поспешно перебил его Брайан. – Вы мне очень помогли, доктор. Я понимаю, вы очень заняты, так что не смею отвлекать вас больше от работы.

Историк буркнул что-то, и линия разъединилась. Брайан положил трубку.

– Ладно. Что там у вас с записью?

Маленький человечек протолкался через толпу и протянул ему камеру, потом опустился на колени и поцеловал подол платья Йаниры.

– Да принесет моя убогая камера тебе спокойствие и победу, о госпожа!

Брайан внимательно просмотрел все с начала до конца, от того момента, когда Люпус Мортиферус вломился в дверь к Скитеру, и до отчаянного прыжка Скитера на платформу, его хриплого вопля, чтобы Маркус подождал его, мужчины, силой толкающего Маркуса во Врата, и, наконец, Скитера, исчезающего во Вратах следом за ними. Он задумчиво выключил камеру, пытаясь понять, что вдруг подвигло Скитера на такой самоотверженный поступок. Потом встряхнулся, протянул камеру Йанире, которая вернула ее законному владельцу – тот так и не поднимался с колен. Человечек взвизгнул и припал губами к ее руке, потом взял камеру и отполз на коленях на добрый ярд, прежде чем подняться на ноги с лицом, пылающим так, словно он коснулся руки богини.

Странные они все-таки, эти почитатели Йаниры.

Брайан откашлялся.

– Похоже, Йанира говорит правду. Налли Мунди и эта видеозапись подтверждают это. Я в этом уверен.

Подняв взгляд, он не особенно удивился, обнаружив толпу примерно из сотни местных жителей, сгрудившихся перед его столом. Еще больше их заглядывало в дверь.

– Ладно. Как я уже сказал, этот неожиданный альтруистический жест со стороны Скитера меняет все. Боюсь, Голди, я не могу объявить тебя победительницей только потому, что Скитер по меньшей мере на две недели исчез в Нижнем Времени. Верно, сроком пари указан месяц, но никто не говорил, что этот месяц должен исчисляться непрерывно. Я объявляю пари временно приостановленным до возвращения Скитера. Если он вернется.

Йанира побледнела и смахнула слезы, прижав девочек еще крепче к груди. Внезапный страх матери передался девочкам, и они начали всхлипывать.

– Ясное дело, если он вернется, – фыркнула Голди. – Этот маньяк, который преследовал его, должно быть, уже его выпотрошил. И так ему и надо!

Из груди Йаниры вырвался негромкий стон.

Брайан поймал взгляд Голди.

– До того времени тебе запрещается красть, мошенничать и любым другим способом копить незаконно нажитые средства для зачета пари. Я не собираюсь мешать твоему законному бизнесу – тем более с учетом твоих потерь, но, чтобы все было по справедливости, я поставлю заслуживающих доверия наблюдателей следить за тобой до возвращения Скитера.

Голди испустила звук, напоминающий крик обиженного попугая, и побагровела.

– Наблюдателя! Ты приставляешь ко мне наблюдателя? Будь ты проклят, Брайан…

– Ох, заткнись, Голди, – устало сказал он. – Ты сама согласилась на это идиотское пари, да еще меня втянула в судьи. Теперь подчиняйся моим решениям или сдавайся в пользу Скитера.

Она несколько раз открыла и закрыла рот, так и не издав ни звука, потом сжала побелевшие губы.

– Очень хорошо!

– Значит, решено. Теперь, Голди, еще одно: надежный источник сообщил мне, что ты продавала шубки из шкур леммингов у Врат Викингов.

– А если и так? – подбородок ее угрожающе задрался вверх.

– Выдавая их за светлую норку, если не ошибаюсь?

– Ну, допустим. – Глаза ее оставались темными и настороженными, как у стервятника.

– Да. Ну что ж, это может считаться мошенничеством. Все, что ты заработала на этом и не внесла еще в зачет пари, ты должна передать мне на хранение в течение следующих пятнадцати минут. Да, и не забудь шубы. Можешь торговать ими в свое удовольствие по окончании пари.

– Чтоб тебя, – прошипела Голди. – И на какие шиши мне тогда, спрашивается, жить?

– Ты сама в это ввязалась, Голди. Сама и выбирайся. Пока все, ребята. А теперь будьте так добры, убирайтесь все к чертовой матери из библиотеки и не мешайте мне работать!

В толпе послышались смешки, потом люди потянулись к дверям. Брайан увидел, как переходят из рук в руки деньги – наверняка исход этого разговора тоже послужил поводом для множества пари. Он вздохнул. Ну и бардак. Брайан помахал Кайнану Рису Гойеру.

– Кайнан, – мягко произнес он на его родном валлийском. – Я знаю, что честность твоя не подлежит сомнению, и знаю также, – он позволил себе улыбнуться, – что Голди Морран не смогла бы подкупить тебя, как бы ни старалась. Не согласишься ли ты приглядеть за ней пару недель, чтобы она не смогла мошенничать до следующего открытия Римских Врат?

Обветренные щеки Кайнана растянулись в довольной улыбке.

– Для меня это было бы большой честью, если только мой сеньор даст свое разрешение.

Откуда-то из середины расходящейся толпы послышался знаменитый смех Кита Карсона.

– Не только мое разрешение, Кайнан, но я и возмещу тебе убытки за пропущенную работу.

Голди только глазами хлопала.

Йанира хмуро улыбнулась.

– Спасибо, кирие Хендриксон. У нас, людей Нижнего Времени, мало друзей. Приятно знать, что есть еще честные люди, готовые защитить наши интересы. – Она одарила Кайнана Риса Гойера благодарной улыбкой и исчезла в толпе.

Кайнан улыбнулся Голди, и глаза его загорелись свирепой радостью.

Она произнесла что-то решительно не подобающее даме и вылетела из библиотеки. Кайнан не спеша последовал за ней, подмигнув при этом Брайану. Брайан подавил удовлетворенную улыбку. Если уж за дело взялся Кайнан, следующие две недели Голди будет паинькой – у нее просто не будет другого выбора. И если только Брайан правильно представляет себе обычаи подпольного сообщества выходцев из Нижнего Времени, следующие дни за этой гарпией с пурпурными волосами будет следить не только пара глаз Кайнана.

Он позволил себе негромко, ехидно хихикнуть, потом выгнал оставшихся зрителей и вернулся к работе.

Пообщавшись с Хендриксоном, Йанира отправилась на самый верх.

Булл Морган считал себя справедливым человеком. Жестким – одному Богу было известно, сколько жесткости требовала от него эта работа, – но справедливым. Поэтому когда к нему в кабинет вошла Йанира Кассондра с двумя своими дочерьми, он понял, что ему грозит серьезная неприятность. Она могла хотеть от него только одного. Он не ошибся.

– Мистер Морган, – произнесла Йанира на своем почти безупречном английском: едва уловимый акцент не был ни греческим, ни турецким, но гораздо более древним. – Я прошу вашей помощи. Пожалуйста. Отца моих дочерей силой увели отсюда. Человек, который увел его, нарушил уже закон раньше, когда привел его сюда, и сейчас нарушил снова, забрав его отсюда. Прошу вас, неужели вы ничего не можете сделать, чтобы помочь мне найти отца моих детей?

И на ее прекрасных длинных ресницах затрепетали слезы.

Булл Морган беззвучно выругался и приказал себе сохранять твердость.

– Йанира, мне ничего так не хотелось бы, как найти Маркуса. Пожалуйста, поверь мне. Но я не могу. – Теперь слезы катились уже потоком, хотя рот сердито сжался в тонкую линию. – Дай мне объяснить. Во-первых, Маркус ушел в Нижнее Время добровольно. Во-вторых, вы с Маркусом оба из Нижнего Времени. Верхнее правительство до сих пор не может решить, что делать с такими, как вы, так что я сам не знаю, что имею право делать, а чего не имею. И потом, у нас никаких улик против этого ублюдка Фарли. Мне просто не за что прищучить его.

– Значит, вы ничего не сделаете, чтобы помочь Маркусу?

– Я не могу, – тихо сказал он. – У меня в службе безопасности и так мало людей. И у нас нет прав спускаться в Нижнее Время для того, чтобы спасать людей, которые сами родом из этого времени.

– Но разве не вы сами говорили нам, что мы не можем вернуться туда, даже если хотели бы, – в наше время, в те места, откуда мы родом! Как вы можете допустить, чтобы Маркус навеки остался в Риме, если ваш закон говорит, что он не может этого?

Булл застонал про себя.

– Да, такова официальная политика. Я делаю все, что могу в рамках этого закона. Я разрешил вашим людям работать носильщиками, проходя сквозь Врата, – при условии, что они вернутся. Но, Йанира, у меня просто нет возможности добиваться этого силой. – Уже произнося эти слова, он понимал, что они неминуемо вызовут серьезные волнения в подпольном сообществе выходцев из Нижнего Времени, о существовании которого он, конечно же, знал. – Если бы я мог, – сказал он как можно мягче, – я бы в следующее же открытие Врат послал за ним дивизию морской пехоты. Но реальность такова, что я не могу послать даже одного проклятого парня из службы безопасности. С нашим бюджетом я не могу позволить терять человеко-часы одного патрульного на целых две недели – и ведь нет никакой гарантии того, что он или она вообще найдет Маркуса.

Слез заметно прибавилось, хотя голова оставалась гордо поднятой, а в глазах загорелся угрожающий блеск.

– Значит, вы предлагаете мне просто сидеть и ждать, не надеть ли мне вдовье платье, чтобы оплакивать смерть отца моих детей?

Булл с досадой покачал головой.

– Все, что я могу сделать, – это поговорить с кем-нибудь из гидов и разведчиков. Они хорошо относятся к Маркусу. Если мне удастся уговорить кого-нибудь из них отправиться в Рим, я быстро выправлю ему все необходимые для этого документы. Это максимум, что я могу сделать – и я не могу обещать, что остальные выполнят мою просьбу.

К удивлению Булла, Йанира медленно кивнула.

– Никто не волен ручаться за поведение другого. Каждый может ручаться только за себя, да и то – разве не лжем мы самим себе гораздо чаще, чем другим?

– Из тебя, Йанира, вышел бы потрясающий психотерапевт. Тебе бы поговорить с Рэчел Айзенштайн, она могла бы поучить тебя.

Смех Йаниры был горьким, как хинин.

– Я жрица Артемиды, воспитанная в большом храме Эфеса, где моя тетка по матери была Верховной жрицей. Мне не надо больше учиться.

И, не прибавив ни слова, Йанира Кассондра взяла за руки своих славных девчушек – вид у обеих был изрядно напуганный – и вышла из его кабинета, не оставив у него ни капли сил, так необходимых для его проклятой бумажной работы.

Миновало много, очень много времени, прежде чем Булл Морган смог снять трубку раскалившегося телефона или переложить хоть один лист бумаги из пачки "сделать" в пачку "сделано".

Если бы он мог, он сам бы отправился в Нижнее Время. Но он не сказал ей ничего, кроме голой, жестокой правды. Даже будучи управляющим Вокзала Времени, он не мог сделать ничего, чтобы помочь ей, кроме как позвонить нескольким гидам и разведчикам, находившимся в данный момент на Вокзале, и попросить их оказать ему услугу, если, конечно, они не заломят бешеную цену.

Булл громко вздохнул, вытащил несколько листов из пачки "сделать", возвышавшейся от пола до самого стола. Даже не взглянув на них, он чертыхнулся и потянулся к телефону. Если уж он собирается делать эти звонки, это лучше сейчас, пока Йанира не предприняла чего-нибудь отчаянного.

И все время, пока в трубке раздавались длинные гудки, древние, бездонные глаза Йаниры Кассондры продолжали преследовать его, словно навязчивый аромат духов, от которого никак не отделаться.

– Да? – откликнулся кислый голос.

– Это Булл Морган беспокоит, – сказал Булл со вздохом и вытащил из груды бумаг еще несколько листов. – Могу я попросить об одной услуге…

Малькольм легонько толкнул свою невесту локтем.

– Марго, видишь ту молодую женщину? У выхода с пандуса?

Вместе с половиной жителей Вокзала Шангри-ла они ожидали открытия Римских Врат. После исчезновения в Нижнем Времени Скитера и Маркуса Малькольм отложил на время отъезд через Врата Дикого Запада на случай, если потребуется их помощь.

– Ага! – Марго приподнялась на цыпочки, заглядывая поверх голов. – Не та ли это женщина, с которой ты знакомил меня в "Радости"? Заклинательница?

– Да. Йанира Кассондра. Она тоже ждет.

Ему не требовалось объяснять Марго, чего – точнее, кого – она ждет. Весть о том, что Маркус исчез в Нижнем Времени вместе с мошенником столь ловким, что надул даже Голди Морран, до сих пор служила одной из главных тем разговоров – особенно после того, как Скитер Джексон прорвался через Врата следом за молодым барменом.

– Мне кажется, – пробормотал Малькольм, – нам стоит подойти поближе. На всякий случай.

Марго подняла взгляд, открыла рот, но промолчала и просто кивнула. За последние несколько месяцев она очень повзрослела. Она крепче сжала его руку в молчаливом признании того, что она понимает, как легко могла потерять его навсегда.

Вокруг Йаниры стояли еще несколько парней из Нижнего Времени, но они удивленно подвинулись, когда Малькольм, не отпуская руки Марго, подошел к ней.

– Привет, Йанира, – тихо сказал он.

Она подняла на него полные отчаяния глаза.

– Здравствуй, Малькольм. И Марго. Спасибо, что пришли ждать вместе со мной.

Он попробовал ободряюще улыбнуться ей.

– Зачем еще существуют друзья, если не для этого?

Заглушая разговоры, раздался сигнал, и диктор на трех языках объявил на весь Общий зал об открытии Врат. Очередь ожидающих отправления нетерпеливо вздрогнула, носильщики подхватили багаж, отцы приструнили расшалившихся сыновей, за билет для которых им пришлось изрядно раскошелиться, тогда как матери взяли дочерей за руки, в последний раз наставляя их, как им положено вести себя в Нижнем Времени. Женщины в элегантных платьях, внешность и багаж которых не позволили бы любому, из какой эпохи он ни был родом, усомниться в их богатстве, допили вино и бросили скомканные бумажные стаканчики в мусорные контейнеры зоны ожидания.

"Вот так всегда, – подумал Малькольм. – Богатеи, которые были уже здесь не раз, семьи, которые едва наскребли денег на самый знаменитый отпуск в жизни, миллионеры, которым надо только показать себя, половые гиганты в ожидании, когда дорвутся до борделей… Всегда одно и то же, и все же каждый раз по-другому".

Потом кости черепа привычно заныли от инфразвука, возвещающего открытие Врат. Римские Врата отворились, выпустив на пандус обычную толпу бледных туристов на нетвердых ногах, изможденных гидов, оживленно болтающих женщин, гордых купленными на римских рынках безделушками, и сильно перебравших юнцов с таким видом, будто их вот-вот стошнит.

Но Маркуса среди них не было. И Скитера тоже. Йанира лихорадочно всматривалась в лица спускающихся по пандусу, но их там точно не было.

– Этот! – злобно бросила она. – Это он!

– Ты уверена? – негромко спросил Малькольм.

Человек, на которого указывала Йанира, ничем не напоминал того, что отправился в Нижнее Время под именем Чака Фарли. С короткой бородкой, причем и она, и волосы цветом отличались от шевелюры Фарли, даже цвет глаз другой. Наверняка контактные линзы. Интересно, подумал Малькольм, сколько у него пар и сколько тюбиков краски для волос, не говоря уже о самоклеющихся бородах?

– Клянусь Артемидой! Это тот человек, который забрал Маркуса с собой в Рим. Теперь я понимаю, почему лицо его всегда оставалось скрытым от меня: он меняет его каждые несколько недель!

Малькольма это вполне убедило. Кто-то из стоявших рядом с Йанирой выходцев из Нижнего пробормотал что-то насчет долгой, мучительной смерти в недрах Вокзала.

– Нет, – громко сказал Малькольм, отметая все кровожадные планы. – Позвольте мне самому разобраться с ним. Я имею представление о том, как думают подобные твари.

– Да, предоставьте это нам, – мрачно сказала Марго, следя за тем, как тот, кто был некогда Чаком Фарли, вынимает карту из счетчика и сходит с пандуса. Интересно, сколько у этой змеи карточек и на сколько имен? – Мы как следует позаботимся о нем. – Глаза ее вспыхнули, как у бродячей ирландской кошки, что всегда вызывало опасную реакцию в организме Малькольма.

Малькольм сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Вам всем надо рассредоточиться и по возможности скрытно следить за ним. Когда мы узнаем, где он остановился, мы установим за ним постоянное наблюдение – днем и ночью. Йанира, ты можешь опознать его лучше, чем мы все, даже в гриме. Как долго ты сможешь наблюдать за ним без сна?

Она встретилась с ним взглядом.

– Столько, сколько потребуется.

Он даже не пытался представить себе все, чему ее научили в те древние времена. Но в том, что она смогла бы бодрствовать несколько дней напролет, он не сомневался. Восточные факиры могли делать много удивительного. А если следующий пункт назначения Фарли будет лежать где-то за Вратами Философов? Для гида Малькольм неплохо знал древние Афины, но Йанира провела большую часть своей молодости в легендарном городе Эфесе на другом, некогда прекрасном берегу Эгейского моря, давно уже превращенном в безжизненную пустыню непрекращающимися балканскими войнами. Он даже не знал, сохранились ли от него хотя бы руины.

Эфес…

Малькольм давно уже собирался устроить себе отпуск, дабы удовлетворить свою страсть исследователя. Взять билет в Афины, договориться в Нижнем Времени о месте на каком-нибудь паруснике, а там… Эфес, во всем своем древнем блеске. Увидеть город Артемиды, чей величественный храм окончательно стерли с лица земли христианские фанатики, а порфировые колонны увезли, чтобы использовать при строительстве Айя-Софии.

Он тряхнул головой, отгоняя мечты, и увидел удивленную морщинку на лбу Йаниры.

– Ты покажешь его нам, и мы сумеем отомстить ему, не сомневайся, Йанира. Я не люблю людей, продающих моих друзей в рабство.

Она кивнула, повернулась и пошла следом за Чаком Фарли.

Малькольм посмотрел на Марго и увидел в ее глазах восхищение. Совершенно неожиданно он почувствовал себя богатырем одиннадцати футов ростом, готовым сразиться с драконом, святым Георгием и его конем, вместе взятыми.

– Пошли, – сказал он чуть хрипловато. Марго, не меньше Малькольма тронутая тем, что она увидела, только кивнула.

Как выяснилось, выследить Фарли оказалось проще, чем можно было ожидать. Он снял скромный номер в "Страннике во времени" и спустился в гостиничный ресторан позавтракать. Этот новый вариант Фарли был гораздо тише предыдущего. Вернувшись в номер, он больше не выходил из него, заказав себе билеты по телефону (Марго даже пришлось строить глазки и улыбаться клеркам "Путешествий во времени", но она все же узнала его новые имя и место назначения) и обедая у себя в номере. Одному Богу известно, что он делал там в одиночестве до тех пор, пока не объявили об открытии Врат Дикого Запада.

Малькольм с Марго перекомпостировали свои билеты и поспешно облачились в давно приготовленные костюмы Дикого Запада. Хотя мест в экскурсионной группе уже не было, Булл Морган нажал на нужные рычаги, и "Путешествия во времени" быстренько организовали два дополнительных места. Еще через несколько часов они шагнули через Врата Дикого Запада вместе с группой укутавшихся от пыли палеонтологов – как доверительно объяснил один из них Марго, они отложили отправление, дабы поупражняться еще немного в стрельбе, зато теперь их разнообразный арсенал покоился в соответствующих эпохе кобурах и чехлах – и Чаком Фарли, все еще со светлыми волосами и бородой.

Оказавшись по ту сторону Врат, главное было не обнаружить своей слежки за ним. Денвер 1885 года раскинулся во всем своем блеске нувориша на фоне увенчанных снежными шапками Скалистых гор. Лучшие улицы были замощены; большинство оставались грязными. Чак взял напрокат в конюшнях лошадей – одну верховую, вторую вьючную, – погрузил свой багаж и выехал из города, даже не оглянувшись.

"Ублюдок самоуверенный", – мрачно думал Малькольм, расплачиваясь за лошадей для себя и Марго. Изящно поправив верховую юбку, она подобрала поводья, кивнула ему и послала своего жеребца резвой рысью по улице, держась в седле так, словно родилась наездницей. Малькольм последовал за ней; сердце его переполнилось гордостью при виде ее – и яростью, когда он увидел далеко вдали Чака Фарли и его вьючную клячу.

– Не так быстро, дорогая, – окликнул он Марго. – Мы не должны позволить этому мерзавцу заметить нас.

Она кивнула:

– Да, конечно Извини. – Она одарила его сияющей улыбкой. – Я так разошлась, что совсем забылась.

Ему хотелось прижать ее к себе и слиться с ней в поцелуе…

Но сначала им предстояла работа.

Какая именно – это зависело теперь от того, что будет делать мистер Фарли в следующие несколько дней.