"Гэбрил Сухарь" - читать интересную книгу автора (Данилов Дмитрий)

Глава 7

Птицы такого полёта как лорд Риторн ко мне ещё никогда не залетали, в смысле, не приходили. Нет, бывали аристократы из старинных семей, чья родословная уходит в глубину веков и насчитывает десятки поколений; появлялись и так называемые «новые дворяне» — те, кто получил титул, отличившись на прошлой войне, или просто купил, когда королю в голову пришла светлая мысль пополнить опустошённую казну за счёт продажи дворянских титулов богатым разночинцам. Но вот политиков ещё не было.

Я вспомнил, всё, что знал о лорде Риторне из рассказов герцога Монтойского и доверительных бесед с Гвенни — официальная биография кандидата в мэры, которая публиковалась в газетах и рекламных брошюрах, о многом умалчивала. Происходил лорд из знатного и богатого рода, чей источник благосостояния крылся в огромных сельскохозяйственных угодьях, на которых паслись стада тучных коров. Стремительно росший город нуждался в продовольствии, и маслодельни и сыроварни, принадлежавшие лорду, снабжали столицу молоком, сметаной, сыром и маслом, а колбасные цеха ежедневно выбрасывали на прилавки рынков и маленьких магазинчиков тонны говядины, телятины и колбас всевозможных сортов.

Горожанином лорд стал сравнительно недавно — лет восемь назад, когда решил оставить огромное поместье в провинции и переселиться в столицу. Никогда не слышал, чтобы он каким-то образом проявил себя на поле боя, зато, перебравшись в город, Риторн прослыл меценатом и покровителем искусств. Он был участником и основателем огромного количества разных комитетов и обществ, занимавшихся благотворительностью, но со слов Гвенни я знал, что истинной целью этих организаций было уклонение от налогов. Такова жизнь — богатеи умудряются, пользуясь разного рода дырами и прорехами в законах, безнаказанно скрывать десятки тысяч золотых рилли, зато обычный человек вроде меня, утаив медный пятак, рискует схлопотать большой штраф или длительный тюремный срок. Впрочем, жаловаться на несправедливость, творящуюся в этом мире бесполезно, любые попытки изменить ситуацию к лучшему, как правило, делают жизнь ещё невыносимей. Остаётся принимать всё, каким оно есть, и играть по установившимся правилам.

В политику лорд ударился сравнительно недавно. Многие считают, что у него имеются неплохие шансы сместить с поста нынешнего мэра — маркиза Виттора, который может, и пользовался поддержкой у королевского дома, зато успел нажить кучу недругов в основном в бедняцких кварталах. Маркиз опирался на высшую аристократию и средний класс — зажиточных ремесленников и торговцев. Лорд разыгрывал другую карту — в настоящее время он строил из себя друга народа, якшался с лидерами бедняков и пытался переманить на свою сторону цеховых подмастерий. Кто-нибудь, не зная Риторна, мог бы подумать, что лорд играет с огнём, но на самом деле он просто умело лавировал в пику маркизу.

Эти мысли быстро пронеслись в голове, пока я прикидывал, чего можно ожидать от неожиданного визита кандидата в мэры столицы. Надо отдать должное лорду: будучи прирождённым аристократом и обладая всем набором присущих этому сословий манер, он не был снобом и держался довольно просто.

Его возраст перевалил уже за пятьдесят, рост примерно метр семьдесят — семьдесят два, довольно плотного телосложения, волосы, чуть посеребренные сединой и… потрясающая харизма! Стоит увидеть лорда только один раз, и больше никогда не забудешь. Он видимо знал о своём обаянии и пользовался им на полную катушку.

— Позвольте представиться. Меня зовут Риторн, лорд Риторн.

— Здравствуйте, лорд. Я вас узнал практически сразу, как увидел. Ваше лицо красуется на каждом втором фонарном столбе.

— Что поделаешь — издержки политической деятельности, — грустно вздохнул лорд.

— Я уже представлялся, а это моя сотрудница — Лиринна, — продолжил я.

Эльфийка слегка наклонила голову, и лорд одарил девушку благосклонной улыбкой.

— Для начала возьмите мою листовку, — предложил Риторн, усаживаясь в стул для гостей. Двое телохранителей замерли за его спиной, как каменные истуканы.

Я не стал отказываться и, повертев в руках бумагу, на которой подробно расписывались блага, какими осыплет наш город лорд в случае победы на выборах, засунул её в самый дальний угол письменного стола, куда мне ещё никогда не приходилось забираться.

— Надеюсь встретить в вашем лице потенциального избирателя, — излишне самоуверенно начал лорд. Я решил его осадить.

— На прошлых выборах я голосовал за мистера Никто — поставил галочку в графе «против всех». С тех пор мои политические взгляды не изменились.

— Что же, достаточно честно, — кисло произнёс лорд. — Честность — это качество, которое довольно редко встречается в политике.

— Интересно, кто в этом виноват: политики или их избиратели?

— Если вам будет угодно, то и те и другие. Мы, политики, просто говорим те вещи, которые от нас хотят услышать.

— В таком случае я бы хотел услышать, что вы пришли передать мне чек на сто золотых рилли, причём совершенно безвозмездно, — откликнулся я. — Буду прыгать до потолка от радости.

Риторн рассмеялся хриплым неестественным смехом. На лицах телохранителей не дрогнул ни один мускул.

— Вы не лишены остроумия, Гэбрил, — признался лорд. — Если бы я раздавал по сто золотых рилли каждому избирателю, то совсем скоро остался бы без последних штанов. Но, кое в чём вы правы. Вам стоит только захотеть, и чек на кругленькую сумму перекочует из моей чековой книжки в ящик вашего письменного стола, куда вы столь легкомысленно отправили мою листовку.

— Деньги лишними не бывают, поэтому желание получить чек у меня имеется. Смущает одно: что ради этого придётся сделать? — напрягся я.

— Совсем немного. Я могу доверять очаровательной даме? — лорд перевёл взгляд на Лиринну.

— Вполне, потому что Лиринна работает на меня. Она будет в курсе всех моих дел.

Удовлетворённый ответом, лорд Риторн продолжил:

— Не стану скрывать, что я жажду победить на этих выборах и отобрать у маркиза Виттора кресло мэра. К сожалению, шансы на победу хоть и велики, но всё же не дают стопроцентной гарантии в успехе. Ждать ещё пять лет я не могу, обстоятельства сложились таким образом, что победа нужна мне именно сейчас, на этих выборах. За спиной маркиза стоит королевский дом с огромными финансовыми ресурсами. Разумеется, я далеко не бедный человек, но с деньгами всего королевства тягаться сложно.

Я согласно кивнул, понимая, о чём говорит лорд. На вторых выборах Виттор прошёл со скрипом, однако кое-кто из королевского дома подмазал нужные механизмы — в результате мы имеем то, что имеем. Почему бы этой истории ни повториться и на сей раз? Риторн тем временем продолжил:

— Чтобы свалить Виттора, мне нужен компромат, причём настоящий, не сфабрикованный, поэтому я решил обратиться к услугам частного сыщика, который сможет в короткие сроки собрать всю интересующую информацию, касательно маркиза и его приспешников.

— Узнайте, на какие деньги маркиз выстроил себе дом в столице, и считайте, что дело в шляпе.

— Э, нет, — протянул лорд. — Взятками сейчас никого не удивишь, это так банально, что вызывает у людей приступ зевоты. Вот если бы маркиза можно было поймать на чём-нибудь скандальном: скажем, он бы оказался замешан в убийстве или в другом способе устранении неугодного человека. В этом случае, третьего срока ему не видать, как своих ушей.

— Однако! Вы уверены, что такое под силу одному человеку? — удивился я, представив вероятный объём работы. Лиринну в такую передрягу я бы предпочёл не впутывать, жалко девчонку.

— Почему одному? Есть люди, которые помогли бы вам найти улики. Можете мне поверить: маркиз Виттор далеко не святой, пусть он даже приходится королю дальним родственником. У маркиза за душой столько всего, что, узнав о его тёмных делишках, вы бы содрогнулись от омерзения.

— Это вряд ли. Я, знаете ли, не кисейная барышня, и в обморок по любому поводу не падаю.

— Прекрасно, мне как раз нужен человек такого склада. Я дам зацепки, вы копнёте поглубже и поделитесь всем, что обнаружите, с вашим другом Гвенни (видите, мне хорошо известны ваши взаимоотношения). Думаю, что он не устоит от соблазна напечатать сенсационный материал (а это будет настоящая сенсация, положитесь на меня) в своей газете. Главное, чтобы никто не связывал вас со мной, и у людей создалось впечатление, что вы действовали на свой страх и риск.

— А потом?

— А потом я выиграю выборы, и, можете мне поверить, — тех, кто оказался полезен, я не забываю.

— А почему именно я? В любой газете можно найти как минимум с десяток объявлений от крупных и не очень детективных агентств, которые могут проделать для вас ту же самую работу.

— Не всё так просто! — лорд сделал презрительную гримасу. — В доброй половине детективных агентств работают шантажисты, которые не упустили бы шанс урвать кусок от моего пирога. В другой половине — либо бездари, способные завалить любое пустяковое расследование, либо те, кто за деньги продаст и мать родную. Они не подходят. Мои люди самым тщательным образом навели справки и проверили вашу репутацию. Я знаю, что вы считаетесь человеком честным и упёртым. Интересы клиента для вас прежде всего, и вы умеете держать язык за зубами. Вы подходите идеально.

— Большое спасибо за столь лестные отзывы, — сказал я, — но если бы ваши помощники потрудились узнать обо мне чуточку больше, то тогда они смогли бы рассказать, что я стараюсь держаться в стороне от закулисных политических игр, и, завидев любого политика, срочно перехожу на другую сторону улицы. Всё, что вы пока поведали, звучит очень заманчиво, но я знаю, чем могу кончить, если приму ваше предложение. Не успеет зайти солнце того дня, как вы станете мэром, с меня по вашему приказу спустят шкуру и изрежут на мелкие ленточки. Боюсь, что я не имею возможности принять это предложение, поэтому предлагаю вам забыть, что вы ко мне приходили, а я в свою очередь забуду все ваши слова.

Лорд встал, его глаза на какое-то мгновение налились кровью. Отказ вызвал у него приступ хорошо контролируемой ярости.

— Жаль, очень жаль, — сквозь зубы процедил он. — Я думал, что вы благоразумный человек. Вы даже не представляете, какими неприятностями в будущем может обернуться ваш отказ. Если я не ошибаюсь, то лицензия частного сыщика выдаётся городской мэрией. Полюбуйтесь на неё. Когда я стану мэром, то позабочусь, чтобы вы забыли, как она выглядит.

— Мне тоже было приятно познакомиться, — сказал я. — Пожалуйста, когда будете уходить, не хлопайте дверью — у меня очень чувствительные уши.

— Мистер Гэбрил, вы честный, упрямый и остроумный дурак — это очень опасный набор. Ваша жизнь будет интересной, но не слишком долгой.

— Спасибо за дурака, — поблагодарил я. — Народная мудрость гласит, что дуракам везёт. Надеюсь, — это так.

Лорд развернулся и вышел, охрана последовала за ним как на верёвочке. Разумеется, Риторн не внял просьбе, я даже удивился, что дверь не слетела с петель, после того, как один из телохранителей, услужливо закрывая дверь за хозяином, захлопнул её с таким треском, что стена заходила ходуном.

— Жуткий тип, — призналась Лиринна, — и противный. Меня чуть было не стошнило от его присутствия.

— Он просто человек, — пояснил я. — Человек, который рвётся к власти любой ценой и готов идти по штабелям трупов. С каждым годом таких людей становится всё больше. Порой я жалею, что король слишком деликатен с мерзавцами подобного рода и позволяет им творить всё, что заблагорассудится. Рано или поздно они доберутся до него, свалят с трона, сожрут и косточек не оставят. Впрочем, плевать, у короля своя голова на плечах, пусть использует её по назначению! — отмахнулся я и предложил:

— Давай забудем о лорде, как о страшном сне!

Лиринна согласилась. Часы показывали уже пять часов вечера, когда она спохватилась:

— Босс, у меня есть платье, туфли и драгоценности, а в чём пойдёшь ты? Вряд ли тебя пустят в ночной клуб в таком виде.

Я улыбнулся:

— Один момент, — и вышел из кабинета.

Сосед — адвокат Марсен, как обычно работал допоздна. У него даже была шутка по этому поводу: — «Стоит только собраться домой, как обязательно приходит клиент, которому от меня что-то нужно, причём срочно. Поэтому я сижу в офисе до тех пор, пока вероятность появления такого клиента не становится равной нулю».

Я постучал в дверь, никто не ответил. Я воспринял это как приглашение и вошёл, а, войдя замер, потому что понял причину внезапной глухоты Марсена. Всё объяснялось просто: адвокат не отозвался на стук потому, что был слишком увлечён молодой особой противоположного пола, сидевшей у него на коленках. Они предавались старому как мир занятию — самозабвенно целовались и обнимали друг друга. Я ещё немного полюбовался на целующихся голубков, дал им дополнительных тридцать секунд удовольствия и только потом кашлянул. Это подействовало безотказно.

Марсен и девица отпрянули друг от друга, девушка спрыгнула с колен приятеля и стала расправлять невидимые складки на короткой юбке, подтягивать прозрачные чулки телесного цвета и приводить в порядок пышную причёску, а когда, наконец, подняла голову и столкнулась с моим взглядом, то остолбенела. Признаюсь, что и я оказался в растерянности — адвокат целовался с Тиной, официанткой из бара Лу. На какой-то миг я даже почувствовал укол ревности — неужели Тина, красотка, которая так долго строила мне глазки и с удовольствием флиртовала, смогла променять меня на лысеющего ловеласа?

— Привет, Гэбрил, — немного сконфуженно протянул Марсен. — Рад, что ты зашёл, я как раз хотел познакомить тебя с новой секретаршей. Помнишь я говорил вам с Лиринной, что ищу секретаршу?

Услышав имя Лиринны, Тина немного нахмурилась. Видимо, сменив объект охмурения, официантка всё равно испытывала по отношению ко мне какие-то противоречивые чувства. Марсен, к счастью, не заметил внезапной перемены настроения у подруги, и, не дождавшись ответа, беззаботно продолжил:

— Я дал объявление в газету, и на него откликнулась Тина, её так зовут. Прекрасное имя, не правда ли?

Имя как имя, но я вынужденно согласился:

— Угу!

— Я устроил небольшую проверку и понял, что она настоящий клад, а не девушка! Представляешь, Тина схватывает всё на лету, у неё красивый почерк…

У неё много чего красивого — но эта информация сугубо для внутреннего пользования, Марсену предстоит пройти всё самому, этап за этапом.

— Она так замечательно стенографирует…

«И целуется», — мысленно добавил я, но вслух произнёс:

— Очень приятно, Тина. Я, кажется, где-то уже видел вас, возможно на прежнем месте работы.

Девушка поняла, что я не хочу «светить» перед Марсеном нашим знакомством, и сразу подхватила игру.

— Да-да, припоминаю, вы часто бывали в баре «Сухая ветка». Я там работала официанткой, поэтому вас запомнила. Вы ведь Гэбрил по прозвищу Сухарь? — она с таким нажимом произнесла моё прозвище, что мне сразу стало ясно: Сухарь он и в Аф…, простите везде, — сухарь.

— Он самый, — представился я. — Тина, простите меня, но я хочу ненадолго лишить вас общества начальника. Марсен, можно тебя на минуточку? — я поманил приятеля пальцем, и мы вышли в коридор.

— Слушай, Гэбрил, — заикаясь от волнения, начал Марсен, — как тебе? Чума, а не девчонка! Я с такой ещё никогда не имел дела. Ещё немного и, честное адвокатское, я на ней женюсь.

— Очень рад за тебя, я с удовольствием буду свидетелем на свадьбе, — заверил я и обратился к главному, зачем пришёл: — Не одолжишь мне на вечер смокинг?

У нас была примерно одинаковая комплекция, разве что Марсен был чуточку полнее меня, но его смокинг сидел на мне как литой — проверено не раз.

— Бери, конечно, — разрешил Марсен. — Только проследи, чтобы на нём впредь не оставалось никаких пятен. Я едва сумел его отчистить после того, как ты умудрился заляпать рукава вином.

На самом деле это было не вино, а кровь, причём не моя, а одного слишком приставучего мелкого уголовника. Я не стал рассказывать приятелю о тех испытаниях, которые выпали тогда на долю дорогого (очень дорогого!) смокинга, иначе Марсен больше никогда бы его не одолжил.

— Не беспокойся, друг, я пушинки с него сдувать буду, — пообещал я, и удовлетворённый моими словами Марсен, принёс смокинг и пару парадных лакированных туфель.

— Не забудь вернуть его завтра, — попросил адвокат. — Мы с Тиной пойдём в оперу, и я хочу произвести на неё впечатление.

— Дружище, ты не отразим в любом наряде, — в моём голосе было столько мёду, что пчёлы удавились бы от зависти.

Марсен отправился на следующий тур общения с новой секретаршей, а я пошёл облачаться в смокинг.

Чтобы соответствовать образу богатого кутилы, пришлось соскоблить наросшую щетину на щеках. Как обычно не обошлось без жертв — порезался в нескольких местах, и сердобольная Лиринна помогала заклеивать ранки газетной бумагой, чуточку смоченной одеколоном.

Ещё через час мы были в полном парадном облачении. Я весь из себя элегантный (плохо, что жена не может увидеть, она сейчас бы кусала локти от досады) — в смокинге; накрахмаленной манишке с галстуком-бабочкой, туго завязанным на шее; сверкающий чёрными, натёртыми до блеска туфлями; с плащом, небрежно перекинутым через левую руку. Лиринна — сама мисс Очарованье, в бархатном платье с волнующими разрезами, облегающем прекрасную фигуру; с драгоценностями в ушах и на шее; и в туфельках-шпильках на красивых длинных ногах. Мы оглядели друг друга и улыбнулись. И не важно, что мой наряд позаимствован из гардероба приятеля, чей офис находится за стенкой, а драгоценности Лиринны на самом деле принадлежат старику ювелиру. Главное, что здесь и сейчас мы словно окунулись в волшебный мир сказки, в котором каждый из нас особа королевской крови. Принц и прекрасная принцесса! Герой и героиня! Красавица и чудовище, ой, то есть «красавица и красавец».

— Пойдём? — предложил я, и Лиринна тут же откликнулась с радостным предвкушением:

— Пойдём.

Мы торжественно продефилировали по коридору. Жаль, что сейчас он пустовал, даже Марсен куда-то умчался по своим делам. Лишь привратник, тот самый малый, на которого я точил зуб с того момента, как он «забыл» предупредить о том, что Карлик Джо и его громилы пасутся возле моего офиса, разинул рот от удивления, и я его простил, хотя совсем недавно собирался, по меньшей мере, расквасить физиономию. Чувствуя вину, привратник сбегал и вызвал нам кэб.

Мы уселись в него и помчались в сторону ночного клуба «Серпентарий». Я приобнял Лиринну за талию, она покосилась на меня, но ничего не сказала, лишь чуточку отодвинулась. Потом кэб подпрыгнул на булыжнике, выбитом из развороченной мостовой, кабину качнуло вправо, и Лиринна оказалась почти впритык ко мне. Дальше я её уже не отпускал до конца пути.

По дороге в голову как всегда стали приходить разные мысли. Одна из них меня удивила. Теперь, после того, как мэрия расторгла предыдущий неудачный брак, я превратился в холостяка, не связанного никакими узами. Вот она, свобода! Никто тебя не встречает на пороге с недовольным ворчанием, не заставляет совершать идиотские поступки и давать обещания, которые ты просто не в состоянии выполнить. Живи и радуйся! Но почему хочется совершенно иного? Почему, вдыхая лесной запах, пропитавший волосы Лиринны, я снова думаю о семье? О самой настоящей семье, где каждая мелочь проникнута любовью, заботой и добротой. О детях, жаль, что я до сей поры, не узнал радости отцовства. О доме. Да, в который раз мысли возвращаются к дому и я, кажется, буду совсем не против, если в один день Лиринна станет его хозяйкой. Но согласится ли она? Кто знает, какие чувства эльфийка испытывает ко мне? Сам я боюсь об этом спрашивать и предпочитаю молчать. Так у меня есть хоть какая-то надежда.

Кэб остановился в двух шагах от парадного входа, украшенного разноцветными гирляндами и шарами. Несколько масляных фонарей, освещавших площадку для парковки кэбов и карет, создавали иллюзию карнавальной ночи.

— Приехали, сэр, — прохрипел кэбмен.

— Спасибо, — ответил я. — Сколько с нас?

Кэбмен назвал цену (вот мерзавец, пользуется тем, что клиент не хочет уронить себя в глазах дамы), я вышел из кабины, огляделся по сторонам, вдохнул беспечный воздух светской жизни и вытащил из кармана мелочь:

— Сдачи не надо! — затем помог Лиринне спуститься на землю.

Кэб сразу укатил в темноту, а мы с Лиринной подошли к входу, где стоял швейцар. Выглядел он внушительно — этакая глыба, способная растереть в порошок любого, кто осмелится проскользнуть, минуя контроль.

— Добрый вечер, — поприветствовал он. — Могу я увидеть вашу членскую карточку?

Я показал карточку, которую дал Гвенни. Швейцар поднёс её поближе к близоруким глазам, убедился, что она не поддельная и отдал со словами:

— Всё в порядке. А дама?

— Она со мной, — ответил я.

Швейцар вздохнул и посмотрел с неодобрением. Насколько я знаю толк в заведениях подобного рода, обеспечение дамским эскортом одна из их специализаций, и гостя, пришедшего со своей спутницей, тут не особенно жалуют — клуб теряет дополнительные барыши. Наконец, не найдя предлога для того, чтобы придраться и отказать в праве доступа в святая-святых «Серпентария», швейцар разрешил с неподдельной грустью:

— Проходите, пожалуйста. Приятного вам времяпрепровождения.

— Спасибо, — кивнул я и вошёл во чрево ночного клуба.

Думаю, при свете дня «Серпентарий» производил бы не столь яркое впечатление, но, в освещении обильного числа люстр со свечами и канделябров, заведение выглядело просто шикарным. Повсюду настелены ковровые дорожки, стены задрапированы тяжёлыми и роскошными шторами преимущественно зелёного цвета. Очень много ниш, в них стояли мраморные статуи, и били небольшие фонтанчики. От обилия позолоты на ручках дверей и поручнях лестниц слепило глаза. Повсюду сновали предупредительные и улыбающиеся слуги в ливреях, готовые выполнить любую блажь и прихоть гостя. Лопающиеся от сознания собственной важности господа ходили, окружённые стайками молоденьких смазливых девиц. Большинство девушек по возрасту годилось своим кавалерам во внучки, но это никого не смущало. Девицы томно прижимались к плечам мужчин и время от времени смеялись над плоскими остротами и бородатыми анекдотами кавалеров. Периодически раздавались раскаты громкого мужского хохота и притворное хихиканье барышень.

Лиринне здесь сразу не понравилось, я понял это по застывшему выражению скуки на её лице. Она была эльфом — дитём леса и природы, где всё настоящее, органичное, лишённое притворства и лжи. А в этом мирке мыльных пузырей, затхлой атмосферы и искусственных эмоций Лиринна чувствовала себя потерянной. Мне после ухода жены хорошо знакомо это чувство, но я был человеком, а, как известно мы, люди, можем освоиться везде. Бросьте нас в воду, и, спустя время, следующее поколение отрастит жабры. Наверное, поэтому эльфов, гномов и илонов становится всё меньше, а нас, людей, наоборот, всё больше. Когда-нибудь в этом мире останемся только одни мы, хорошо, что я не доживу до этого часа.

— Не переживай, девочка, — ободряюще произнёс я. — Мы тут ненадолго. Поговорим с Никавери, вытряхнем из неё всё, что нам нужно, и вернёмся назад.

Тут меня толкнул плечом очень высокий человек в довольно необычном для этого места наряде — на нём была обычная куртка из плотной ткани с капюшоном, серые штаны и ботинки на толстой подошве. Длинные русые волосы опускались чуть ниже плеч. Черты лица тонкие, глаза злые и колючие. Интересно, как он здесь оказался? Неужели швейцар пропустил? А может быть это какой-то богач известный своими причудами? Тогда на него никто точно не обратит ни малейшего внимания.

— Простите, — извинился высокий, и поспешил вперёд, туда, где перед небольшой сценой стояли небольшие уютные диванчики. Мы последовали его примеру.

Публики было немного, основной контингент появлялся заполночь, и большинство мест пустовало. Я ощутил голод, эльфийка тоже давно ничего не ела. Что ж, раз мы здесь, то почему бы ни отведать местной кухни? Понятно, что еда и выпивка стоят немало, но раз пошла такая пьянка — чего скупиться?! Мы сели поближе к сцене, дождались пока официантка в наряде — змеиной чешуе, принесла меню, сделали заказ (прожаренный бифштекс для меня и салат для Лиринны, а так же спиртное) и стали смотреть представление, разворачивавшееся на сцене. Оказалось, что вкусы у власть предержащих были вполне заурядные.

Конферансье объявил выход Акуры — «самого сильного человека на свете». Маленький оркестр, спрятавшийся в оркестровой яме, грянул туш, и на сцену вышел человек раза в два крупнее швейцара, стоявшего возле входа. Силач был раздет до пояса, и публика с восхищением наблюдала за шарами мускул, перекатывавшимися по телу. Атлет немного поиграл мышцами груди. Мне стало завидно: будь я, таким, как он, и многие проблемы решились бы сами собой.

Сперва Акура побаловался здоровыми гирями, с каждым заходом число, поднимаемых гирь, росло. Потом силач согнул на шее железный лом, толщиной с кулак, разорвал стальную цепь, а когда по-настоящему разогрелся, стал вколачивать голыми руками гвозди в дубовые дощечки.

Конферансье выступил вперёд и объявил:

— Почтеннейшая публика, а сейчас смертельный номер! Слабонервных просим удалиться.

Застучала барабанная дробь. Акура встал на четвереньки, перед ним положили доску, раза в два толще тех, что были раньше. Силач взял в руки гвоздь, слегка воткнул в доску так, чтобы он не падал, поднял маленькие поросячьи глазки и окинул притихшую публику выжидающим взором.

— Давай Акура, будь молодцом! — громко крикнул кто-то из передних рядов.

Атлет довольно улыбнулся, потом лицо его побагровело и вздулось, пот потёк с него градом, накапливаясь в маленькой лужице. Акура напрягся и вдруг резко ахнул лбом по головке гвоздя — меня аж передёрнуло, показалось, что в наступившей тишине раздался треск проломленного черепа. Затем силач приподнялся и с гордостью продемонстрировал вколоченный по самую шляпку гвоздь. Публика взорвалась аплодисментами.

— Чем только вы, люди, не зарабатываете на жизнь, — грустно произнесла Лиринна.

— Как-то раз со мной тоже пытались проделать нечто подобное, — признался я. — Хотели открыть моим лбом стальную дверь. Разумеется, я возражал, но моё мнение почему-то никого не интересовало.

— Может, тебе тоже пора идти на сцену? — хихикнула Лиринна и передразнила конферансье. — А сейчас на манеже гроза всех гвоздей — Гэбрил Чугунный Лоб!

Мы засмеялись, Лиринна постепенно приходила в себя и уже была не столь скованной, как несколько минут назад.

— Дамы и господа! — конферансье вновь появился на залитой светом прожекторов сцене. — А сейчас, любимица публики, непревзойдённая экзотическая танцовщица Никавери исполнит неподражаемый и чарующий танец на тему знойного Востока.

Я замер, услышав знакомое имя. Мужскую часть публики как подменили, многие, очевидно, знали, что им предстоит увидеть. Они на миг забыли о спутницах и устремили взгляды на сцену. Заиграла нежная расслабляющая музыка в восточном стиле. Покачивая бёдрами, вышла закутанная с головы до ног в разноцветное покрывало девушка. Внезапно музыка изменила свой ритм; тревожно забили, загрохотали барабаны, будоража кровь, заставляя пульсировать в висках. Ещё миг, и покрывало улетело в сторону к какому-то господину, вальяжно раскинувшемуся за богато обставленным столиком. Он принял свалившийся на голову подарок с довольной улыбкой и послал танцовщице воздушный поцелуй. Ухажёр или…?

Тем временем движенья девушки стали плавными, она словно плыла по воздуху, оторвавшись от земли, и, не касаясь пола, маленькими стопами ног, на которых в такт музыки позвякивали золотые браслеты в виде ящериц. Темп убыстрялся, но Никавери буквально растворилась в музыке.

Я посмотрел на Лиринну. Она заметила взгляд и усмехнулась. Для нас танец не имел никакого значения. Здесь были только мы — я и Лиринна. Что творилось вокруг — не имело ни малейшего значения.

Внезапно прожектора потухли, а когда загорелись вновь, сцена оказалась пустой — Никавери исчезла.

Зал разразился аплодисментами.

В этот момент подошла официантка с подносом, на котором стояли бокал с вином для меня и коктейль с тонкой соломинкой для Лиринны.

— Скажите, — обратился я к официантке, — как я могу увидеться с Никавери?

Официантка взглянула сперва на меня, потом на Лиринну, которая со скучающим видом, посасывала свой коктейль из трубочки.

— Нужно пройти в гримёрку для артистов, вход за сценой. Поговорите с её импресарио, его зовут Глок. Он всё устроит, естественно не бесплатно.

— Спасибо, — поблагодарил я, рассчитался по счёту и дал чаевые. Судя по кислому выражению девушки, она привыкла получать «на чай» гораздо больше, но у меня как-то рука не повернулась отдать вот так за красивые глазки сумму, равную среднему заработку за неделю.

Бифштекс по вкусу напоминал подошву от башмака, возможно, его уже кто-то пытался жевать до меня, но не смог осилить и сдался. Я не стал ломать зубы и отодвинул тарелку в сторону, может тому, кто будет есть это следующим, повезёт больше. Лиринна тоже не выглядела счастливой, подцепив вилкой совершенно неаппетитного вида корешок. Кухня не была сильным местом «Серпентария» — люди приходили сюда, чтобы продемонстрировать причастность к элите. Им было всё равно, чем набивать желудок — в конце концов, у большинства посетителей имелись личные повара, знавшие, как угодить хозяевам. Здесь правило бал честолюбие, возведённое до абсурда.

— Я больше не могу, — признался я. — Кусок в горло не лезет. Пойдём искать Никавери.

— Наконец-то, — обрадовалась эльфийка. — Я думала, что придётся сидеть тут до седых волос, пока ты не прикончишь этот бифштекс.

Я встал, и помог Лиринне подняться с уютного диванчика. Сбоку послышалось шевеление, словно кто-то собирался впопыхах. Мимо почти пробежал тот самый высокий, странно одетый тип, кажется, он сидел по соседству.

Я отставал от него всего на два или три шага и уже стал нагонять, как вдруг чья-то рука схватила меня за локоть. Пришлось притормозить. Я обернулся и увидел, что за ближайшим столиком сидят несколько офицеров в парадных мундирах королевской гвардии, а во главе компании находится племянник покойного барона фон Бомм. Именно он задержал меня.

— Постойте, Гэбрил, — сказал племянник. Лицо его было багровым от выпитого вина. — Вас ведь, кажется, именно так зовут?

Я подтвердил его слова кивком и продолжил движение, но Герхард не дал мне уйти.

— Не спешите, — заплетающимся языком попросил он. — Я отмечаю отвальную — ухожу из армии и возвращаюсь к скучной штатской жизни. Присоединяйтесь, выпейте за моё здоровье. Господа, наполните бокалы моему новому знакомому и его прелестной спутнице.

Я пытался отказаться, но пьяные офицеры усадили нас с Лиринной за свой стол, и мне пришлось опустошить бокал, чтобы от них отвязаться. Только после этого, мы смогли подняться из-за стола кутившего Герхарда фон Бомма.

За сценой действительно находилась маленькая дверь для персонала. Она была не заперта, и мы, переступив порог, оказались в холодном и мрачном коридоре. Первая, увиденная табличка гласила, что напротив находится кабинет маэстро Глока.

Импресарио соответствовал описанию, которое дал старик ювелир. Длинный, смуглый, неприятный тип с зализанными волосами и манерами сутенёра, скользкий, как угорь и вонючий, как хорёк. Он что-то писал в амбарной книге, время от времени, щёлкая костяшками деревянных счёт.

— Господин Глок? — оторвал я его от столь увлекательного занятия.

— Он самый. Чем могу быть полезен? — прищурился тип.

— Меня зовут Гэбрил, — представился я. — Это моя супруга Лиринна. Мы давние поклонники таланта вашей протеже — очаровательной и несравненной Никавери. Хотим с ней встретиться и поговорить.

— Боюсь, что сегодня это невозможно, — сказал Глок. — Она очень устала после выступления и плохо себя чувствует.

— Да, но нам просто необходимо встретиться с ней именно сегодня, — с нажимом произнесла Лиринна.

— Ничем не могу помочь! — досадливо протянул Глок. — Возможно, завтра или послезавтра она будет чувствовать себя лучше. А сейчас — извините…

Он демонстративно пожал плечами.

— Хорошо, — сказал я. — Простите великодушно за вторжение.

— Ничего страшного, — буркнул Глок и вновь погрузился в расчёты.

Мы вышли и остановились в коридоре.

— Что будем делать, босс? — спросила эльфийка.

— Не хотят по-хорошему, сделаем по-плохому, — ответил я. — Найдем гримёрную Никавери и вломимся без приглашения. Боюсь, на следующее посещение этого заведения денег уже не хватит.

Задаток баронессы и гонорар ювелира давно растаяли, сейчас я тратил последние наличные. Просить у вдовы денег на несколько посещений подряд дорогого ночного клуба было бы весьма опрометчиво. Не факт, что баронесса смогла бы понять меня правильно.

Гримёрную мы разыскали довольно быстро. Встреченная в коридоре артистка в костюме зайчика указала нужную дверь, которая ничем не выделялась от остальных, на ней не было даже таблички. Только я взялся за ручку двери, как позади раздался чей-то недовольный рык. Я обернулся и увидел за спиной парочку, состоявшую из Глока и силача Акуры. Атлет уже успел накинуть на могучие плечи халат и теперь возвышался над импресарио подобно неприступной скале.

— Уважаемые, — начал Глок, — я же предупреждал вас, что Никавери слишком занята. Пожалуйста, отойдите от двери и пройдите в зал. Нашему заведению не нужны неприятности.

— Извините, но нам очень надо, — ответил я и продолжил прерванное занятие.

— Вот вы как! — обиженно воскликнул Глок и, обращаясь к атлету, приказал, — Акура, голубчик, поучи этого зарвавшегося господина хорошим манерам.

Атлет надвинулся, насупив мохнатые брови, а его хозяин стал радостно потирать руки, предвкушая бесплатное развлечение. Глупцы! Они не подозревают о моём суперсекретном оружии, рояле в кустах, очаровашке в вечернем платье. Если вы ещё не догадались, я говорю о Лиринне, мастере эльфийских единоборств.

— Лиринна, деточка, — немного томно произнёс я, — разберись с этим невесть, что возомнившим о себе дядей. Дай знать, когда всё будет закончено.

— Гэбрил, ты что? — зашипела Лиринна, вцепившись в рукав смокинга. — Мне с этой гориллой в жизни не справиться.

Я на миг остолбенел:

— А как же клест? Использование силы врага против него? Акура силён как бык, тем хуже для него. Иди и сделай его как маленького!

— Не пойду, — решительно заявила Лиринна и прошептала, широко открыв глаза: — Мамочка, я его боюсь! Гэбрил, сделай что-нибудь!

Так, план трещал по швам, на помощь струсившей эльфийки можно не рассчитывать. Выполняя её просьбу, я сделал, тоесть попытался сделать. Хук правой, затем левой, пинок в живот, серия в голову и в корпус. Для атлета мои удары были всё равно, что слону дробина — Акура лишь плотоядно ухмыльнулся, кажется таких, как я, он ест на завтрак. Придётся отступать.

— Извини, детка, — честно сказал я Лиринне. — Я сделал всё, что мог. Сейчас нас будут убивать. Бежииим!

Но убежать мы не успели. Из-за двери, ведущей в гримёрку Никавери, раздался страшный крик и сразу затих. Кричала женщина, и у нас не было сомнений в том, что крик принадлежал танцовщице. Не сговариваясь, мы бросились на дверь. Она оказалась заперта, но я врезал по ней ногой и тут же запрыгал от резкой боли. Дверь, несмотря на потрепанный внешний вид, оказалась крепкой. Нам повезло, что силач не успел ещё отбить себе последние мозги. Он быстро пришёл в себя, оттолкнул меня в сторону и с хрустом вынес дверь вместе с косяком, однако не смог устоять на ногах, пробежал по инерции несколько шагов и упал, явив на всеобщее обозрение свой накачанный зад.

Никавери лежала на полу бездыханной, из перерезанного горла струйкой сочилась кровь, пропитывая ковровую дорожку, настеленную в помещении. Напротив чёрной дырой зияло раскрытое навзничь окно, ветер теребил занавески и ворошил стопку бумаг, раскиданную на полу. Мелькнула чья-то тень и тут же исчезла, растворившись в темноте оконного провала.

Белый, как мел, Глок остановился у входа, ему было дурно.

— Кто здесь был? — закричал я, схватив его за грудки. — Кого ты впустил к Никавери?

— Я… я не знаю, — пролепетал в ужасе Глок. — Приходил какой-то высокий мужчина, искал Никавери. Дал денег, и я показал ему, где гримёрка.

В голове словно щёлкнуло. Неужели это тот самый высокий, который толкнул меня, когда мы входили в клуб? Потом он опередил нас на дороге, ведущей к коридору.

Я бросился к окну. С момента убийства прошло совсем мало времени — убийца не мог уйти далеко. Гримёрная располагалась на высоте второго этажа, высокий выпрыгнул из окна и убежал. Я посмотрел вниз. Прыжок означает верный перелом ног — высота метра три с половиной, не меньше, а летать я не умею. Внимание привлёк козырёк над запасным входом. Он находился чуточку сбоку и при небольшом усилии я смогу сначала попасть на него, а уже потом спуститься на землю.

— Лиринна, оставайся здесь, — коротко приказал я и залез на подоконник.

Высоко! Тем более с учётом моего роста. Я присел на карачки, спустил вниз ноги, а потом повис, зацепившись за край карниза руками, раскачался и, улучив нужный момент, отцепился. Прыжок закончился благополучным приземлением на краю козырька. Ещё мгновение — и я уже бежал по узенькой улице, похожей на каменный мешок. По бокам возвышались кирпичные кладки домов, они уходили далеко ввысь и были лишены окон. Где-то впереди мчался убийца, кажется, я уже слышал его дыхание, и постепенно расстояние между нами сокращалось. Впереди появилась взмокшая спина бегущего. Да, я прав, это был тот самый, высокий. Он пытался уйти от погони.

«Врёшь, не уйдёшь», — подумал я про себя, и стал увеличивать скорость, выжимая из себя последние соки.

Мы пробежали уже приличное расстояние, как неожиданно высокий остановился. В его руках появился какой-то предмет, я не сразу сообразил, что это складной лук. Убийце потребовалось две секунды на то, чтобы его собрать и вложить стрелу. Я разглядел кривую усмешку на губах высокого, потом он спустил тетиву, и стрела запела, засвистела в воздухе.

Кое-чему меня в армии учили, и я ещё не успел забыть всех уроков. Мозг рассчитал траекторию полёта стрелы. Время замедлило бег. Шаг в сторону, и стрела с жалобным звуком уткнулась в кирпичную стену, раскрошив часть кладки. Меня слегка задело мелкими осколками каменной крошки, но это так, пустяки. В руках у высокого уже появилась вторая стрела, ещё раз он вряд ли промахнётся — слишком мала дистанция. Тогда я затанцевал. Есть особый танец, ему учили во время службы в полку Дикий Псов, который не позволит врагу хорошо прицелиться и выстрелить. Он и сложен и прост одновременно. Основное — не делать повторяющихся движений, чтобы противник не сумел распознать ритм вашего танца и смысл движений. Шаг влево, шаг вправо, безумный поворот, подскок.

Я летал от одной стены к другой, уходил, уворачивался как мог, петлял, словно заяц, делал чудовищные прыжки, как косуля, за которой несётся голодный лев. Выигрывал доли секунды и миллиметры расстояния, а главное — жил!

Высокий не мог навести жало стрелы, я ускользал от его взгляда, не давал прицелиться. Возможно, ещё немного, и высокому бы не поздоровилось, скрутить его я бы сумел: по сравнению со мной убийца выглядел чересчур щуплым и хрупким. Но враг не был человеком, он оказался эльфом. Случайный порыв ветра всколыхнул прическу, и я увидел заострённые кончики ушей, точно такие же, как у Лиринны или Лигреля. Наверное, поэтому я опешил и на какой-то миг запутался в рисунке танца, растерялся и потерял контроль над движениями. Эльф мгновенно воспользовался оплошностью.

Правое плечо заныло от нестерпимой боли, я вскрикнул и упал на колени. Эльф торжественно усмехнулся. Жало ещё одной стрелы было нацелено мне в грудь. Один выстрел и со мной будет покончено. Жаль, тридцать два года не самое подходящее время, чтобы умирать.

И тут раздался оглушительный выстрел. Стреляли из пистолета, вероятно, из такого, о каком я мечтал, на какой копил деньги в той заначке, что спустил на платье для Лиринны.

Выстрел стал для меня спасением. Эльф развернулся и бросился бежать. Стрелок, кем бы он ни был, промазал, но зато спас меня, спугнув убийцу. Это было последней мыслью перед тем, как наступившая темнота приняла меня в свои объятия. Я словно провалился в бездонный колодец и затаился на самом его дне.