"Английский язык с Конан Дойлем. Этюд в багровых тонах" - читать интересную книгу автора (A A A, I I I, C C C, Сарапов Михаил, Франк Илья...)
Chapter III. John Ferrier Talks With The Prophet
(Джон Феррьер говорит с Пророком)
THREE weeks had passed since Jefferson Hope and his comrades had departed from Salt Lake City (прошло три недели с тех пор, как Джефферсон Хоуп с товарищами уехал из Солт-Лейк-Сити). John Ferrier's heart was sore within him when he thought of the young man's return (у Джона Феррьера ныло сердце, когда он думал о возвращении молодого человека; sore — страдающий, испытывающий душевную боль), and of the impending loss of his adopted child (и о предстоящей разлуке с приемным ребенком; loss — утрата; to impend — нависать; угрожать /об опасности, беде и т. п./; надвигаться, приближаться). Yet her bright and happy face reconciled him to the arrangement more than any argument could have done (но ее светившееся, счастливое лицо примиряло его с этим больше, чем любые аргументы; arrangement — договоренность, соглашение). He had always determined, deep down in his resolute heart (он давно принял решение, в самой глубине своего упрямого сердца; resolute — непоколебимый, решительный, твердый), that nothing would ever induce him to allow his daughter to wed a Mormon (что ничто никогда не вынудит его позволить своей дочери выйти замуж за мормона; to wed — жениться; выходить замуж; вступать в брак). Such a marriage he regarded as no marriage at all, but as a shame and a disgrace (такой брак он и за брак не считал, но относился к нему как к стыду и позору). Whatever he might think of the Mormon doctrines (что бы он ни думал о доктринах учения мормонов), upon that one point he was inflexible (насчет этого пункта он был непоколебим; flexible — гибкий; гнущийся; мягкий, эластичный). He had to seal his mouth on the subject, however (однако ему приходилось скрывать свои мысли: «запечатать свой рот» по этому поводу), for to express an unorthodox opinion was a dangerous matter in those days in the Land of the Saints (так как высказывать мнение, расходящееся с общепринятым: «неортодоксальное мнение», было опасным делом в те дни в Стране святых).
Three weeks had passed since Jefferson Hope and his comrades had departed from Salt Lake City. John Ferrier's heart was sore within him when he thought of the young man's return, and of the impending loss of his adopted child. Yet her bright and happy face reconciled him to the arrangement more than any argument could have done. He had always determined, deep down in his resolute heart, that nothing would ever induce him to allow his daughter to wed a Mormon. Such a marriage he regarded as no marriage at all, but as a shame and a disgrace. Whatever he might think of the Mormon doctrines, upon that one point he was inflexible. He had to seal his mouth on the subject, however, for to express an unorthodox opinion was a dangerous matter in those days in the Land of the Saints.
Yes, a dangerous matter (да, опасным делом)— so dangerous that even the most saintly (настолько опасным, что даже самые благочестивые) dared only whisper their religious opinions with bated breath (осмеливались высказывать свое мнение на религиозные темы только шепотом и затаив дыхание; to whisper — говорить шепотом, шептать; to bate — погружать /кожу/ в раствор для смягчения; убавлять, ослаблять), lest something which fell from their lips might be misconstrued (чтобы что-нибудь, слетевшее с их уст, не было неправильно истолковано; lest — чтобы не; to fall — падать; to misconstrue — неправильно истолковывать), and bring down a swift retribution upon them (и не принесло бы на их голову скорую кару). The victims of persecution had now turned persecutors on their own account (жертвы преследований теперь сами стали преследователями; account — счет; выгода, польза; on one's own account — в своих собственных интересах), and persecutors of the most terrible description (и преследователями самого ужасного сорта; terrible — ужасный; description — описание; вид, род, сорт). Not the Inquisition of Seville (ни севильская инквизиция), nor the German Vehmgericht (ни немецкая Лига святого суда), nor the Secret Societies of Italy (ни итальянские тайные общества), were ever able to put a more formidable machinery in motion (не смогли запустить такой грозный /карательный/ механизм; formidable — грозный; жуткий, пугающий; put in motion — пустить в ход) than that which cast a cloud over the State of Utah (чем тот, что темной тенью накрыл штат Юта; to cast — бросать; cloud — нечто омрачающее).
Its invisibility (его невидимость), and the mystery which was attached to it (и тайна, окутывавшая его; to attach — быть связанным с), made this organization doubly terrible (делали эту организацию вдвойне ужасной). It appeared to be omniscient and omnipotent (казалось, что она всеведуща и всемогуща), and yet was neither seen nor heard (оставаясь при этом невидимой и неслышимой: «и все же не была ни видима, ни слышима»). The man who held out against the Church vanished away (тот, кто противостоял церкви, исчезал; to hold out — продолжать сопротивляться, быть непоколебимым), and none knew whither he had gone or what had befallen him (и никто не знал, куда он пропал и что с ним случилось; to befall — приключаться, происходить, случаться). His wife and his children awaited him at home (его жена и дети ждали его дома), but no father ever returned to tell them how he had fared at the hands of his secret judges (но еще ни один отец не вернулся, чтобы рассказать им, что он испытал от рук тайных судей; to fare — жить, поживать). A rash word or a hasty act was followed by annihilation (за неосторожным словом или необдуманным поступком следовало уничтожение; hasty — необдуманный, опрометчивый; act — дело, поступок; to follow — следовать; annihilation — уничтожение; истребление), and yet none knew what the nature might be of this terrible power (и, тем не менее, никто не знал сущность этой ужасной силы) which was suspended over them (нависшей над ними). No wonder that men went about in fear and trembling (неудивительно, что люди пребывали в страхе и трепете), and that even in the heart of the wilderness they dared not whisper the doubts which oppressed them (и что даже в самом сердце пустыни они не осмеливались даже шепотом озвучить одолевавшие их сомнения; to oppress — подавлять, угнетать; удручать).
Yes, a dangerous matter — so dangerous that even the most saintly dared only whisper their religious opinions with bated breath, lest something which fell from their lips might be misconstrued, and bring down a swift retribution upon them. The victims of persecution had now turned persecutors on their own account, and persecutors of the most terrible description. Not the Inquisition of Seville, nor the German Vehm-gericht, nor the Secret Societies of Italy, were ever able to put a more formidable machinery in motion than that which cast a cloud over the State of Utah.
Its invisibility, and the mystery which was attached to it, made this organization doubly terrible. It appeared to be omniscient and omnipotent, and yet was neither seen nor heard. The man who held out against the Church vanished away, and none knew whither he had gone or what had befallen him. His wife and his children awaited him at home, but no father ever returned to tell them how he had fared at the hands of his secret judges. A rash word or a hasty act was followed by annihilation, and yet none knew what the nature might be of this terrible power which was suspended over them. No wonder that men went about in fear and trembling, and that even in the heart of the wilderness they dared not whisper the doubts which oppressed them.
At first this vague and terrible power was exercised only upon the recalcitrants (сначала эта неуловимая страшная сила применялась только по отношению к непокорным; vague — неопределенный, неясный; неуловимый; recalcitrant — непокорный человек, бунтарь, мятежник) who, having embraced the Mormon faith, wished afterwards to pervert or to abandon it (которые, перейдя в веру мормонов, потом пытались исказить ее или отступиться от нее; to embrace — обнимать; принимать; избирать, выбирать; to wish — желать, хотеть). Soon, however, it took a wider range (однако вскоре сфера ее применения расширилась: «вскоре, однако, она приняла более широкий диапазон»; wide — широкий; range — прицел; размах, амплитуда; диапазон). The supply of adult women was running short (взрослых женщин не хватало; supply — ресурсы, запас; to run short — истощаться, подходить к концу), and polygamy without a female population on which to draw was a barren doctrine indeed (а полигамия без женщин, среди которых можно выбрать новую жену: «а полигамия без женского населения, из которого можно отбирать», была воистину голой доктриной). Strange rumours began to be bandied about (поползли странные слухи: «странные слухи начали распространяться»; to bandy about — передавать из уст в уста; распространять)— rumours of murdered immigrants and rifled camps in regions where Indians had never been seen (слухи об убитых иммигрантах и разграбленных лагерях в тех местах, где индейцев никогда не видели; to rifle — обыскивать с целью грабежа). Fresh women appeared in the harems of the Elders (новые женщины появились в гаремах старейшин)— women who pined and wept (женщины, которые горевали и плакали; to weep — плакать, рыдать), and bore upon their faces the traces of an unextinguishable horror (и на чьих лицах застыла печать ужаса; to bear — нести на себе, иметь; trace — след, отпечаток; unextinguishable — негасимый; to extinguish — гасить, тушить). Belated wanderers upon the mountains spoke of gangs of armed men (запоздавшие путники в горах говорили о группах вооруженных людей), masked (в масках), stealthy (передвигавшихся украдкой), and noiseless (и бесшумно), who flitted by them in the darkness (что скользили мимо них в темноте; to flit — проноситься быстро, мелькать). These tales and rumours took substance and shape (эти рассказы и слухи обретали содержание и форму), and were corroborated and re-corroborated (и подтверждались снова и снова), until they resolved themselves into a definite name (пока эта темная сила не обрела конкретное имя; to resolve — превращаться; сводиться к). To this day, in the lonely ranches of the West (и по сей день на удаленных ранчо на Западе), the name of the Danite Band (слова «член колена Данова»; name — название, наименование; Danite — библ., член колена Данова; потомки Дана, пятого сына Иакова), or the Avenging Angels (или «ангелы-мстители»), is a sinister and an ill-omened one (вызывают суеверный страх; sinister — зловещий; предвещающий несчастье; ill-omened — предвещающий беду, зловещий).
At first this vague and terrible power was exercised only upon the recalcitrants who, having embraced the Mormon faith, wished afterwards to pervert or to abandon it. Soon, however, it took a wider range. The supply of adult women was running short, and polygamy without a female population on which to draw was a barren doctrine indeed. Strange rumours began to be bandied about — rumours of murdered immigrants and rifled camps in regions where Indians had never been seen. Fresh women appeared in the harems of the Elders — women who pined and wept, and bore upon their faces the traces of an unextinguishable horror. Belated wanderers upon the mountains spoke of gangs of armed men, masked, stealthy, and noiseless, who flitted by them in the darkness. These tales and rumours took substance and shape, and were corroborated and re-corroborated, until they resolved themselves into a definite name. To this day, in the lonely ranches of the West, the name of the Danite Band, or the Avenging Angels, is a sinister and an ill-omened one.
Fuller knowledge of the organization which produced such terrible results (то, что больше стало известно об этой ужасной организации: «более полное знание об этой организации, которая приносила такие ужасные результаты») served to increase rather than to lessen the horror which it inspired in the minds of men (привело к тому, что бояться ее стали больше, а не меньше: «послужило, чтобы увеличить, скорее чем уменьшить, ужас, который она вселяла в умы людей»; to inspire — вдохновлять; внушать, вселять). None knew who belonged to this ruthless society (никто не знал, кто являлся членом этого безжалостного общества; to belong — принадлежать; быть членом). The names of the participators in the deeds of blood and violence (имена участников кровавых злодеяний: «деяний крови и насилия») done under the name of religion were kept profoundly secret (совершенных от имени веры, держались в глубоком секрете). The very friend to whom you communicated your misgivings as to the Prophet and his mission (тот самый друг, с которым вы поделились своими сомнениями относительно Пророка и его миссии; to communicate — говорить, сообщать; misgiving — опасение; предчувствие дурного), might be one of those who would come forth at night with fire and sword to exact a terrible reparation (мог оказаться одним из тех, кто явится среди ночи с огнем и мечом за ужасным воздаянием; to exact — взыскивать; reparation — возмещение; искупление). Hence every man feared his neighbour (поэтому каждый боялся своего соседа), and none spoke of the things which were nearest his heart (и никто не говорил о том, что было ему всего дороже: «ближе всего к его сердцу»).
One fine morning, John Ferrier was about to set out to his wheatfields (одним прекрасным утром Джон Феррьер собирался было отправиться на поля пшеницы), when he heard the click of the latch, and, looking through the window (когда он услышал стук щеколды и, выглянув в окно), saw a stout, sandy-haired, middle-aged man coming up the pathway (увидел полного рыжеватого мужчину средних лет, идущего по тропинке к дому). His heart leapt to his mouth (у него душа ушла в пятки: «его сердце прыгнуло к нему в рот»; to leap — прыгать, скакать), for this was none other than the great Brigham Young himself (так как это был не кто иной, как сам великий Бригем Янг). Full of trepidation — for he knew that such a visit boded him little good (весь дрожа: «полный трепета», так как он знал, что такой визит сулил ему мало хорошего)— Ferrier ran to the door to greet the Mormon chief (Феррьер подбежал к двери, чтобы встретить вождя мормонов). The latter, however, received his salutations coldly (тот, однако, принял его приветствия холодно), and followed him with a stern face into the sitting-room (и с каменным лицом последовал за ним в гостиную; stern — строгий, суровый).
mind [maɪnd], society [sǝˈsaɪǝtɪ], sword [sɔ:d]
Fuller knowledge of the organization which produced such terrible results served to increase rather than to lessen the horror which it inspired in the minds of men. None knew who belonged to this ruthless society. The names of the participators in the deeds of blood and violence done under the name of religion were kept profoundly secret. The very friend to whom you communicated your misgivings as to the Prophet and his mission, might be one of those who would come forth at night with fire and sword to exact a terrible reparation. Hence every man feared his neighbour, and none spoke of the things which were nearest his heart.
One fine morning, John Ferrier was about to set out to his wheatfields, when he heard the click of the latch, and, looking through the window, saw a stout, sandy-haired, middle-aged man coming up the pathway. His heart leapt to his mouth, for this was none other than the great Brigham Young himself. Full of trepidation — for he knew that such a visit boded him little good — Ferrier ran to the door to greet the Mormon chief. The latter, however, received his salutations coldly, and followed him with a stern face into the sitting-room.
"Brother Ferrier," he said, taking a seat (брат Феррьер, — сказал он, усаживаясь), and eyeing the farmer keenly from under his light-coloured eyelashes (и окидывая фермера взглядом проницательных глаз из-под светлых ресниц; to eye — смотреть, пристально разглядывать), "the true believers have been good friends to you (приверженцы истинной веры были тебе хорошими друзьями). We picked you up when you were starving in the desert (мы подобрали тебя, когда ты умирал с голоду в пустыне), we shared our food with you (мы разделили с тобой свою пищу), led you safe to the Chosen Valley (в безопасности привели тебя в Долину избранных), gave you a goodly share of land (выделили тебе добрую долю земли), and allowed you to wax rich under our protection (и позволили тебе стать богатым под нашим покровительством; to wax — становиться, приходить в некоторое состояние). Is not this so (разве это не так)?"
"It is so (это так)," answered John Ferrier.
"In return for all this we asked but one condition (в качестве компенсации: «в возмещение» за все это мы выдвинули: «запросили» единственное условие): that was, that you should embrace the true faith, and conform in every way to its usages (а именно, что ты должен принять истинную веру и во всем следовать ее предписаниям; usage — обыкновение, обычай, традиция). This you promised to do (это ты обещал сделать), and this, if common report says truly, you have neglected (и этого, если правда то, что говорят о тебе: «если общая молва говорит правдиво», ты не сделал; to neglect — упускать, не делать нужного; не выполнять своего долга)."
wax [wæks], embrace [ɪmˈbreɪs], usage [ˈju:sɪʤ]
"Brother Ferrier," he said, taking a seat, and eyeing the farmer keenly from under his light-coloured eyelashes, "the true believers have been good friends to you. We picked you up when you were starving in the desert, we shared our food with you, led you safe to the Chosen Valley, gave you a goodly share of land, and allowed you to wax rich under our protection. Is not this so?"
"It is so," answered John Ferrier.
"In return for all this we asked but one condition: that was, that you should embrace the true faith, and conform in every way to its usages. This you promised to do, and this, if common report says truly, you have neglected."
"And how have I neglected it (да как же я этого не сделал)?" asked Ferrier, throwing out his hands in expostulation (спросил Феррьер, протестующее всплеснув руками; to throw out — выбрасывать; expostulation — увещевание, попытка разубедить, усовестить). "Have I not given to the common fund (разве я не вносил в общий фонд)? Have I not attended at the Temple (разве я не хожу в храм)? Have I not (разве я)——?"
"Where are your wives?" asked Young, looking round him (где твои жены? — спросил Янг, оглядываясь). "Call them in, that I may greet them (позови их, чтобы я мог их поприветствовать)."
"It is true that I have not married (это правда, что я не женился)," Ferrier answered. "But women were few, and there were many who had better claims than I (но женщин было мало, а у многих было больше прав на них, чем у меня; claim — требование; притязание). I was not a lonely man (я не был одинок): I had my daughter to attend to my wants (моя дочь ухаживает за мной; to attend — заботиться; want — потребность)."
"It is of that daughter that I would speak to you," said the leader of the Mormons (вот об этой дочери я хотел поговорить с тобой, — сказал предводитель мормонов). "She has grown to be the flower of Utah (она превратилась в цветок Юты), and has found favour in the eyes of many who are high in the land (она пришлась по сердцу многим уважаемым людям: «кто имеет высокое положение в этой стране»; favour — расположение; благосклонность; to find favour in somebody's eyes — снискать чье-либо расположение, заслужить благосклонность, любовь кого-либо, понравиться; high — высокий по званию, положению, состоянию)."
John Ferrier groaned internally (Джон Феррьер внутренне застонал).
"And how have I neglected it?" asked Ferrier, throwing out his hands in expostulation. "Have I not given to the common fund? Have I not attended at the Temple? Have I not ——?"
"Where are your wives?" asked Young, looking round him. "Call them in, that I may greet them."
"It is true that I have not married," Ferrier answered. "But women were few, and there were many who had better claims than I. I was not a lonely man: I had my daughter to attend to my wants."
"It is of that daughter that I would speak to you," said the leader of the Mormons. "She has grown to be the flower of Utah, and has found favour in the eyes of many who are high in the land."
John Ferrier groaned internally.
"There are stories of her which I would fain disbelieve (о ней рассказывают такое, чему: «есть истории о ней, которым» я охотно не поверю; fain — радостно; охотно)— stories that she is sealed to some Gentile (что она обручена с каким-то иноверцем; to seal — скреплять печатью, ставить печать; в церкви мормонов — скрепить навеки; Gentile — язычник). This must be the gossip of idle tongues (должно быть, это пустые сплетни: «сплетни праздных языков»). What is the thirteenth rule in the code of the sainted Joseph Smith (что сказано: «какова» тринадцатая заповедь в коде святого Джозефа Смита)? ‘Let every maiden of the true faith marry one of the elect (пусть каждая девушка истинной веры выйдет замуж за одного из избранных); for if she wed a Gentile, she commits a grievous sin (ибо если она выйдет замуж за иноверца, она совершит тяжкий грех).’ This being so, it is impossible that you, who profess the holy creed (и раз это так, не может быть, чтобы ты, кто исповедует святую веру), should suffer your daughter to violate it (позволил своей дочери отступиться от нее; to violate — нарушать, попирать, преступать)."
John Ferrier made no answer, but he played nervously with his riding-whip (Джон Феррьер не ответил, но нервно теребил в руках свой хлыст; to play — вертеть, крутить в руках).
"Upon this one point your whole faith shall be tested (этот пункт и будет испытанием всей твоей веры: «на этом одном пункте вся твоя вера будет испытана»)— so it has been decided in the Sacred Council of Four (так было решено на священном Совете четырех). The girl is young, and we would not have her wed grey hairs (девушка молода, и нам бы не хотелось, чтобы она вышла замуж за старца; grey — седой; hair — волос; grey hairs — седины), neither would we deprive her of all choice (и мы не хотим лишать ее всяческого выбора). We Elders have many heifers, but our children must also be provided (у нас, старейшин, много телок[17], но о наших детях тоже нужно позаботиться; to provide — обеспечивать). Stangerson has a son (у Стенджерсона есть сын), and Drebber has a son (и у Дреббера есть сын), and either of them would gladly welcome your daughter to their house (и любой из них с радостью примет твою дочь в своем доме; to welcome — приветствовать; радушно принимать). Let her choose between them (пусть она выберет одного из них: «межу ними»). They are young and rich, and of the true faith (они молоды, богаты и придерживаются истинной веры). What say you to that (что ты скажешь на это)?"
"There are stories of her which I would fain disbelieve — stories that she is sealed to some Gentile. This must be the gossip of idle tongues. What is the thirteenth rule in the code of the sainted Joseph Smith? `Let every maiden of the true faith marry one of the elect; for if she wed a Gentile, she commits a grievous sin.' This being so, it is impossible that you, who profess the holy creed, should suffer your daughter to violate it."
John Ferrier made no answer, but he played nervously with his riding-whip.
"Upon this one point your whole faith shall be tested — so it has been decided in the Sacred Council of Four. The girl is young, and we would not have her wed grey hairs, neither would we deprive her of all choice. We Elders have many heifers, but our children must also be provided. Stangerson has a son, and Drebber has a son, and either of them would gladly welcome your daughter to their house. Let her choose between them. They are young and rich, and of the true faith. What say you to that?"
Ferrier remained silent for some little time with his brows knitted (Феррьер помолчал: «оставался молчалив» какое-то время, насупив брови; to knit one's brows — нахмурить брови, насупиться).
"You will give us time," he said at last (дайте нам время, — наконец сказал он). "My daughter is very young — she is scarce of an age to marry (моя дочь очень молода — едва ли ее можно считать достигшей брачного возраста: «она едва ли возраста, чтобы вступать в брак»)."
"She shall have a month to choose," said Young, rising from his seat (у нее есть месяц на то, чтобы выбрать, — сказал Янг, поднимаясь со своего места). "At the end of that time she shall give her answer (к концу этого срока она даст нам свой ответ)."
He was passing through the door, when he turned (он был в дверях: «проходил через дверь», когда он обернулся), with flushed face and flashing eyes (его лицо покраснело, глаза сверкали). "It were better for you, John Ferrier," he thundered (и было бы лучше для тебя, Джон Феррьер, — прогремел он), "that you and she were now lying blanched skeletons upon the Sierra Blanco (чтобы ты и она лежали теперь побелевшими скелетами на Сьерра-Бланко), than that you should put your weak wills against the orders of the Holy Four (чем если вы попытаетесь противопоставить свою жалкую волю приказам Священных четырех; weak — слабый)!"
With a threatening gesture of his hand (угрожающе взмахнув рукой: «с угрожающим жестом руки»), he turned from the door (он вышел: «он повернулся от двери»), and Ferrier heard his heavy step scrunching along the shingly path (и Феррьер услышал, как заскрипел гравий на дорожке под его тяжелой поступью; to scrunch = to crunch — скрипеть, хрустеть; shingly — покрытый галькой).
Ferrier remained silent for some little time with his brows knitted.
"You will give us time," he said at last. "My daughter is very young — she is scarce of an age to marry."
"She shall have a month to choose," said Young, rising from his seat. "At the end of that time she shall give her answer."
He was passing through the door, when he turned, with flushed face and flashing eyes. "It were better for you, John Ferrier," he thundered, "that you and she were now lying blanched skeletons upon the Sierra Blanco, than that you should put your weak wills against the orders of the Holy Four!"
With a threatening gesture of his hand, he turned from the door, and Ferrier heard his heavy step scrunching along the shingly path.
He was still sitting with his elbows upon his knees (он все еще сидел, локти на коленях), considering how he should broach the matter to his daughter (думая, как сказать об этом дочери; to broach — начать, открыть /бочонок с вином/; объявлять; начать обсуждение; matter — вопрос, предмет обсуждения) when a soft hand was laid upon his (когда на его руку легла мягкая ладошка: «когда мягкая рука была положена на его /руку/»), and looking up, he saw her standing beside him (и, подняв голову: «посмотрев вверх», он увидел, что она стоит рядом с ним). One glance at her pale, frightened face showed him that she had heard what had passed (одного взгляда на ее бледное, испуганное лицо было достаточно, чтобы понять: «один взгляд на … показал ему», что она слышала, что произошло).
"I could not help it," she said, in answer to his look (я не могла не услышать: «я не могла предотвратить это», — сказала она в ответ на его взгляд; to help — избегать, удерживаться; предотвращать). "His voice rang through the house (его голос гремел на весь дом; to ring — звенеть; звучать). Oh, father, father, what shall we do (ох, отец, отец, что нам делать)?"
"Don't you scare yourself (не пугайся)," he answered, drawing her to him (ответил он, притягивая ее к себе), and passing his broad, rough hand caressingly over her chestnut hair (и ласкающее проведя своей широкой, мозолистой рукой по ее каштановым волосам; rough — грубый). "We'll fix it up somehow or another (мы что-нибудь придумаем: «мы уладим это так или иначе»; to fix up — починить; организовать; уладить). You don't find your fancy kind o' lessening for this chap, do you (ты ведь не чувствуешь: «ты не находишь», что твоя привязанность к этому парню ослабевает, нет)?"
A sob and a squeeze of his hand was her only answer (она всхлипнула и стиснула ему руку вместо ответа: «всхлипывание и сжатие его руки были ее единственным ответом»).
He was still sitting with his elbows upon his knees, considering how he should broach the matter to his daughter when a soft hand was laid upon his, and looking up, he saw her standing beside him. One glance at her pale, frightened face showed him that she had heard what had passed.
"I could not help it," she said, in answer to his look. "His voice rang through the house. Oh, father, father, what shall we do?"
"Don't you scare yourself," he answered, drawing her to him, and passing his broad, rough hand caressingly over her chestnut hair. "We'll fix it up somehow or another. You don't find your fancy kind o' lessening for this chap, do you?"
A sob and a squeeze of his hand was her only answer.
"No; of course not (нет, конечно нет). I shouldn't care to hear you say you did (мне бы не хотелось, чтобы ты сказала «да»; to care — иметь желание). He's a likely lad, and he's a Christian (он внушает расположение к себе, и он христианин; likely — привлекательный, обаятельный; lad — юноша; парень), which is more than these folk here, in spite o' all their praying and preaching (не то, что люди здесь: «что больше, чем эти люди здесь», несмотря на их молитвы и проповеди). There's a party starting for Nevada to-morrow (завтра в Неваду отправляются старатели; party — отряд, группа; to start — отправляться, пускаться в путь), and I'll manage to send him a message (и я как-нибудь пошлю ему записку: «и я ухитрюсь послать ему записку») letting him know the hole we are in (чтобы он узнал, в каком переплете мы оказались; to let know — дать понять; hole — дыра; затруднительное положение). If I know anything o' that young man, he'll be back here with a speed that would whip electro-telegraphs (и насколько я знаю этого парня, он окажется здесь с такой скоростью, что и телеграф позавидует; to whip — побить; превзойти)."
Lucy laughed through her tears at her father's description (Люси рассмеялась сквозь слезы сравнению ее отца; description — описание).
"When he comes, he will advise us for the best (когда он появится, он посоветует нам, как лучше поступить). But it is for you that I am frightened, dear (но я боюсь за тебя, дорогой). One hears — one hears such dreadful stories about those who oppose the Prophet (ходят слухи… рассказывают всякие страсти о том, что приключается с теми: «можно услышать такие ужасные истории о тех», кто идет наперекор Пророку; to oppose — быть против; оказывать сопротивление; противодействовать): something terrible always happens to them (с ними всегда случается что-нибудь ужасное)."
Christian [ˈkrɪstɪǝn], [ˈkrɪsʧǝn], folk [fǝuk], message [ˈmesɪʤ]
"No; of course not. I shouldn't care to hear you say you did. He's a likely lad, and he's a Christian, which is more than these folk here, in spite o' all their praying and preaching. There's a party starting for Nevada to-morrow, and I'll manage to send him a message letting him know the hole we are in. If I know anything o' that young man, he'll be back here with a speed that would whip electro-telegraphs."
Lucy laughed through her tears at her father's description.
"When he comes, he will advise us for the best. But it is for you that I am frightened, dear. One hears — one hears such dreadful stories about those who oppose the Prophet: something terrible always happens to them."
"But we haven't opposed him yet (но мы еще не пошли ему наперекор)," her father answered. "It will be time to look out for squalls when we do (когда это случится, тогда и настанет время быть начеку; squall — шквал; беспорядки, волнения; to look out for squalls — быть начеку). We have a clear month before us (у нас есть целый месяц времени); at the end of that, I guess we had best shin out of Utah (к концу этого периода, я думаю, нам лучше исчезнуть из Юты; to shin — быстро передвигаться, бегать)."
"Leave Utah (уехать из Юты)!"
"That's about the size of it (похоже на то: «таков, примерно, размер этого»)."
"But the farm (а как же ферма)?"
"We will raise as much as we can in money, and let the rest go (переведем в деньги, что сможем, и бросим остальное; to raise — поднимать; собирать /например, деньги/; to let go — отпускать; оставлять; бросать). To tell the truth, Lucy, it isn't the first time I have thought of doing it (по правде говоря, Люси, я не в первый раз об этом подумал). I don't care about knuckling under to any man, as these folk do to their darned prophet (мне не нравится гнуть колени перед кем бы то ни было, как эти люди прогибаются перед своим чертовым пророком; to knuckle — упереться костяшками пальцев в землю; подчиняться, признавать свое поражение; knuckle — сустав пальца; darned — эвфемизм от damned — проклятый; to darn — штопать). I'm a free-born American, and it's all new to me (я свободнорожденный американец, и все это ново для меня). Guess I'm too old to learn (наверное, я слишком стар, чтобы переделывать себя: «учиться»). If he comes browsing about this farm (если он сунет нос на эту ферму; to browse — пастись; просматривать; небрежно рассматривать), he might chance to run up against a charge of buckshot travelling in the opposite direction (он может встретить заряд дроби, путешествующий в противоположном направлении; to chance — рискнуть; случайно наткнуться; to run up — столкнуться, встретиться с /чем-либо/)."
squall [skwɔ:l], raise [reɪz], knuckle [nʌkl]
"But we haven't opposed him yet," her father answered. "It will be time to look out for squalls when we do. We have a clear month before us; at the end of that, I guess we had best shin out of Utah."
"Leave Utah!"
"That's about the size of it."
"But the farm?"
"We will raise as much as we can in money, and let the rest go. To tell the truth, Lucy, it isn't the first time I have thought of doing it. I don't care about knuckling under to any man, as these folk do to their darned prophet. I'm a free-born American, and it's all new to me. Guess I'm too old to learn. If he comes browsing about this farm, he might chance to run up against a charge of buckshot travelling in the opposite direction."
"But they won't let us leave," his daughter objected (но они не позволят нам уехать, — возразила дочь).
"Wait till Jefferson comes, and we'll soon manage that (подожди, пока вернется Джефферсон, и мы вскоре все устроим). In the meantime, don't you fret yourself, my dearie (а пока не беспокойся, моя дорогая), and don't get your eyes swelled up (и смотри, чтобы у тебя не опухли глаза от слез; to swell — набухать, опухать), else he'll be walking into me when he sees you (а то он сразу набросится на меня, когда увидит тебя). There's nothing to be afeared about (бояться нечего), and there's no danger at all (и нет никакой опасности)."
John Ferrier uttered these consoling remarks in a very confident tone (Джон Феррьер очень уверенно произнес эти слова утешения: «произнес эти утешающие высказывания очень уверенным тоном»), but she could not help observing (но она не могла не заметить) that he paid unusual care to the fastening of the doors that night (что он необычно тщательно запирал двери: «оказал необычное внимание запиранию дверей» этим вечером; to pay — оказывать, обращать; care — внимание; тщательность), and that he carefully cleaned and loaded the rusty old shotgun which hung upon the wall of his bedroom (и что он тщательно вычистил и зарядил старый ржавый дробовик, который висел на стене его спальни).
"But they won't let us leave," his daughter objected.
"Wait till Jefferson comes, and we'll soon manage that. In the meantime, don't you fret yourself, my dearie, and don't get your eyes swelled up, else he'll be walking into me when he sees you. There's nothing to be afeared about, and there's no danger at all."
John Ferrier uttered these consoling remarks in a very confident tone, but she could not help observing that he paid unusual care to the fastening of the doors that night, and that he carefully cleaned and loaded the rusty old shotgun which hung upon the wall of his bedroom.