"Сад Рамы" - читать интересную книгу автора (Кларк Артур, Ли Джентри)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ В УЗЛЕ

1

Николь танцевала вальс с Генри. Они были молоды и влюблены. Огромный бальный зал наполняла дивная музыка, ритмично двигались пары. Николь в своем длинном белом платье выглядела просто ослепительно. Генри глядел ей прямо в глаза и прижимал к груди, но при этом она ощущала себя совершенно свободной.

Отец стоял среди людей, толпившихся возле стен. Он прислонился к высокой колонне, футов на двадцать вздымавшейся над его головой к сводчатому потолку. Он улыбался и махал ей, а Николь танцевала в объятиях своего принца.

Казалось, вальс никогда не закончится. И когда прозвучала последняя нота, Генри, не выпуская ее рук, сказал, что хочет спросить о чем-то очень важном. И в этот момент отец прикоснулся к спине Николь. «Пойдем, — шепнул он, — пора, уже очень поздно».

Николь присела в реверансе перед принцем. Генри с неохотой выпустил ее руки. «Завтра, — сказал он. — Мы поговорим завтра». И послал ей воздушный поцелуй.

Солнце уже садилось, когда Николь вышла наружу. «Седан» отца поджидал ее. Мгновение спустя она оказалась на шоссе возле Луары уже в блузке и джинсах. Теперь она была много моложе, кажется, ей было четырнадцать, и отец гнал машину быстрее обычного. «Лучше не опаздывать, — проговорил он.

— Представление начинается в восемь часов».

Перед ними высился Шато-д'Юссэ, этот замок со своими башенками и шпилями вдохновил создателя Спящей Красавицы. Он находился в нескольких километрах от Бовуа — вниз по течению реки — и всегда был одним из любимых мест ее отца.

Каждый год в этот день здесь давали представление, инсценируя историю Спящей Красавицы. Пьер и Николь их не пропускали. И каждый раз Николь отчаянно надеялась, что уж на этот раз Аврора избежит укола коварного веретена, которое вот-вот погрузит ее в забвение. И плакала, когда Прекрасный Принц своим поцелуем пробуждал героиню от глубокого сна, подобного смерти.

Спектакль окончился, публика разошлась. Николь поднималась по круглым ступеням, что вели к башне, где предположительно погрузилась в забвение истинная Спящая Красавица. Девушка легко бежала по ступеням, опередив отца.

Комната Авроры оказалась как раз за длинным окном. Задержав дыхание, Николь разглядывала пышное убранство — кровать под балдахином, богатые резные шкафы. Вся спальня была белой. Само великолепие. Николь взглянула на спящую девушку и охнула. Там посреди кровати лежала она сама… Николь, облаченная в белое платье!

Сердце Николь отчаянно колотилось — она услышала, как отворилась дверь и чьи-то шаги направились к ней. Николь, не открывала глаз, пока его пахнущее мятой дыхание не коснулось ее лица. Наконец-то! — взволнованно подумала она. И он нежно поцеловал ее в губы. Николь казалось, будто ее несет самое мягкое из облаков. Всюду звучала музыка. Открыв глаза, она увидела улыбающееся лицо Генри — в каких-то сантиметрах от собственного. И она протянула руки навстречу ему, и он ответил страстным поцелуем, каким мужчина должен одаривать женщину.

И губы Николь ответили, ничего не скрывая; поцелуй говорил — вся она принадлежит ему. Но он отодвинулся. Ее собственный принц нахмурился. Он показал на ее лицо, медленно попятился и покинул комнату.

Она уже заплакала, когда сон ее нарушил далекий звук. Открылась дверь, впуская в комнату свет. Николь заморгала и сощурилась. Сложные, весьма тонкие пластиковые пружинки, только что охватывавшие ее тело, поспешно вытягивались в тросы по каждую сторону матраса, на котором она спала.

Николь пробуждалась очень медленно. Яркий сон не отпускал ее. Но горечь не оставила ее вместе со сном. Она попыталась справиться с отчаянием, напомнив себе, что это сновидение ничем не соответствовало реальности.

— Ты намереваешься целый день лежать здесь? — ее собственная дочь Кэти, спавшая по левую сторону от Николь, уже поднялась и склонилась над ней.

Николь улыбнулась.

— Нет, — ответила она. — Но скажу честно, голова у меня просто кругом идет. Я видела такой сон… Сколько же мы проспали на этот раз?

— Пять недель без одного дня, — раздался голос Симоны с другой стороны. Старшая дочь сидела, деловито расчесывая слежавшиеся за долгий срок волосы.

Николь глянула на часы (Симона была права) и села, зевая.

— Ну и как вы себе чувствуете, — спросила она у девочек.

— Полна энергии, — ухмыльнулась одиннадцатилетняя Кэти. — Я хочу бегать, прыгать, бороться с Патриком… Надеюсь, это последний долгий сон.

— Так говорил Орел, — ответила Николь. — Они надеются, что теперь у них хватит данных. — Она улыбнулась. — Орел говорил, что нас, женщин, понять трудно — в связи с бурными гормональными изменениями в течение одного месяца.

Встав, Николь потянулась и поцеловала Кэти, а потом обняла Симону. Несмотря на неполные четырнадцать лет, Симона ростом была почти с Николь. Заметная девушка — со смуглым лицом и мягким нежным взглядом. Она всегда казалась спокойной и невозмутимой, тем более рядом с мятущейся и нетерпеливой Кэти.

— А почему Элли не с нами? — с легким недоумением поинтересовалась Кэти. — Она тоже девочка, но пока совсем ничего не делает.

Николь обняла Кэти за плечи, и втроем они направились к двери и к свету.

— Ей только четыре года, Кэти, и, как сказал Орел, она еще слишком мала и не может дать им нужной информации.

В небольшой освещенной прихожей рядом с комнатой, в которой они проспали пять недель, все трое облачились в обтягивающие фигуру костюмы, надели прозрачные шлемы, а также шлепанцы, удерживавшие на полу их ноги. Николь внимательно проверила одежду девочек, однако можно было не тревожиться — дверь не открылась бы, окажись кто-нибудь из них неготовой к изменению среды.

Если бы Николь и ее дочери не успели уже один-два раза побывать во внешнем зале, они непременно постояли бы у входа несколько минут, внимательно разглядывая его. Перед ними простиралось просторное помещение длиной не менее сотни метров, шириной в пятьдесят метров. Усеянный световыми полосами, потолок над ними отстоял от пола метров на пять. С точки зрения землян, помещение представляло собой нечто среднее между операционной в крупной клинике и заводом, изготовляющим полупроводниковые приборы. Зал делился на прямоугольные секции, отведенные под различные операции, но ни стенок, ни каких-либо перегородок не было. Помещение бурлило активностью — роботы анализировали полученные результаты или готовились к новым измерениям. Зал окружали отдельные помещения, подобные тому, где Кэти, Симона и Николь проспали пять недель, подвергаясь неведомым экспериментам.

Кэти подошла к самому крайнему отделению слева. Эта небольшая комнатка располагалась в углу — на двух осях, перпендикулярных полу и стенам. На экране возле металлической двери неразборчивой клинописью ползли загадочные знаки.

— А мы не здесь были в последний раз? — спросила Кэти, указав на замкнутую комнату. — Это не здесь мы спали на той странной белой пене и полностью ощущали действие давления?

Этот вопрос прозвучал в шлемах матери и старшей сестры. Николь с Симоной кивнули и, присоединившись к Кэти, стали втроем разглядывать непонятные письмена.

— Ваш отец полагает, что они пытаются добиться, чтобы мы проспали весь период ускорения, который продлится не один месяц, — проговорила Николь. — Орел этого не подтверждает и не отрицает.

Хотя все три женщины уже подверглись в этой лаборатории четырем различным исследованиям, живых или разумных существ они в ней еще не видели, за исключением примерно дюжины механических инопланетян. Люди называли эти существа «кубико-роботами», поскольку во всем, кроме цилиндрических ног, позволявших им кататься по полу, эти роботы казались собранными из какого-то игрушечного строительного материала.

— Почему же мы так и не увидели Других? — спросила Кэти. — Здесь то есть. Заметили на одну-две секунды в Трубе — вот и все. Мы-то знаем, что они здесь, и испытания проходим не мы одни.

— Здесь все продумано очень тщательно, — ответила ее мать. — И если мы не видели чужаков, значит, нам и не положено их видеть, разве что ненароком.

— Но почему? Орел мог бы… — настаивала Кэти.

— Простите, — прервала Симона сестру, — похоже, к нам катит Большой Блок.

Самый крупный из кубико-роботов обычно находился в центре комнаты и из квадратного пространства контролировал все проводившиеся эксперименты. И в настоящий момент он как раз приближался к троим землянам по одной из дорожек, решеткой скрещивавшихся в зале.

Кэти отошла к отделению, находившемуся от них метрах в двадцати. Судя по экрану на внешней стенке, эксперимент внутри шел полным ходом. И вдруг она стукнула в стенку кулаком в перчатке.

— Кэти! — закричала Николь.

— Прекрати, — почти немедленно проговорил Большой Блок. Он был в пятидесяти метрах от них и приближался с поспешностью. — Этого делать нельзя, — произнес он на великолепном английском.

— Ну и что теперь со мной будет? — вызывающим тоном Кэти обратилась к Большому Блоку (пяти квадратным метрам поверхности), который, игнорируя Николь и Симону, направился прямо к младшей девочке. Николь бросилась защитить дочь.

— Теперь вы должны уйти отсюда. — Большой Блок возвышался над Кэти и Николь, стоя в паре метров над ними. — Ваше испытание закончено. Выход в той стороне, там, где вспыхивают огни.

Николь строго потянула Кэти за собой, и девочка не без сопротивления отправилась к выходу следом за матерью.

— А что они сделают, — упрямилась Кэти, — если мы останемся здесь до окончания этого эксперимента? Как по-твоему? Может быть, здесь сейчас сидит один из наших октопауков. Почему нам все-таки не позволяют встретиться с кем-нибудь еще?

— Орел ведь уже несколько раз объяснял, — в голосе Николь чувствовалось раздражение, — что на «этой стадии эксперимента» нам разрешат только «мимолетные» встречи с Другими, а не контакты. Твой отец время от времени спрашивал о причинах, и Орел всегда отвечал, что мы обо всем узнаем… так что постарайся избежать ненужной прыти, юная леди.

— Как в тюрьме, — возмущалась Кэти. — У нас здесь нет истинной свободы. И все по-настоящему важные вопросы каждый раз остаются без ответа.

Они вышли в длинный коридор, соединявший транспортный центр с лабораторией. Возле края бегущей дорожки их поджидала небольшая машина. Земляне сели, верх опустился и внутри зажглись огни.

— Поясняю, не дожидаясь вопроса, — снимая шлем, обратилась к Кэти Николь. — Эту часть пути нам видеть не позволяют, поскольку все, что можно увидеть снаружи, находится за пределами нашего понимания. Твой отец и дядя Майкл уже спрашивали об этом, когда проснулись после первого испытания.

— Значит, ты согласна с папой? — допытывалась Симона, после того как они в молчании проехали несколько минут. — И нас действительно с помощью долгого сна подготавливают к космическому путешествию?

— Похоже на то, — ответила Николь, — но полностью не уверена.

— И куда же они пошлют нас? — спросила Кэти.

— Представления не имею. На все вопросы относительно нашего будущего Орел отвечает весьма уклончиво.

Машина ехала со скоростью не более двадцати километров в час. Через пятнадцать минут она остановилась. «Крыша» отъехала сразу, как только все трое надели шлемы. Женщины опустились в главный транспортный центр инженерного модуля. Это было округлое помещение высотой метров в двадцать. Помимо дюжины самодвижущихся дорожек, уходивших внутрь модуля, в состав центра входили две большие многоуровневые структуры с отводными трубами. По ним из модуля в модуль перемещались оборудование, роботы и живые существа. Жилой, инженерный и административный модули — три огромных сферических комплекса — образовывали главные компоненты Узла.

Оказавшись внутри отсека, Николь и ее дочери из приемников внутри шлемов услышали голос: «Ваша труба на втором уровне. Пользуйтесь правым эскалатором. Отправление через Четыре минуты».

Разглядывая транспортный центр, Кэти покачивала головой. Видны были разное оборудование, машины, готовые отвезти путешественников к месту назначения, фонари, эскалаторы, станционные платформы. Но ничто не шевелилось. Не было ни роботов, ни живых существ.

— А что случится, — спросила она у сестры и матери, — если мы откажемся ехать туда? — Кэти остановилась посреди станции. — Все ваши планы рухнут? — выкрикнула она, обращаясь к высокому потолку.

— Пойдем, Кэти, — нетерпеливо проговорила Николь. — Мне казалось, что ты покончила с этим в лаборатории.

Кэти тронулась с места.

— Но я так хочу увидеть что-нибудь новое, — пожаловалась она. — Я ведь знаю, что здесь не всегда пусто. Почему нас держат в изоляции? Или мы какие-нибудь нечистые?

— Ваш аппарат отправляется через две минуты, — раздался бесплотный голос. — Второй уровень справа.

— Разве неудивительно, что все роботы и управляющие способны общаться со всеми гостями на их собственном языке? — заметила Симона возле эскалатора.

— По-моему, это чистое уродство, — ответила Кэти. — А мне вот просто хочется, чтобы те, кто управляет этим местом, совершили бы хоть какую-то ошибку. Слишком уж все гладко. Ну хотя бы пусть заговорят с нами по-птичьи, а с птицами по-человечески.

Оказавшись на втором уровне, они прошли по платформе метров сорок, пока не достигли прозрачного, похожего на пулю аппарата размером с огромный автомобиль. Как всегда, он находился слева от платформы. Всего на ней было четыре пути — по два с каждой стороны. Все прочие были пусты.

Николь обернулась назад и поглядела в сторону транспортного центра: в ста двадцати градусах по дуге располагалась другая трубопроводная станция. Она связывала центр с административным модулем. Симона поглядела на мать.

— Ты уже там бывала? — спросила она.

— Нет, — ответила Николь. — Но клянусь — там весьма интересно. Твой отец говорил, что вблизи все показалось ему очень странным.

«Ричард не смог удержаться», — вспоминала Николь ту ночь, когда ее муж год назад отправился на «экскурсию» в административный модуль. Николь поежилась. Следом за Ричардом она вышла тогда в переднюю, попыталась отговорить, пока тот надевал скафандр. Он придумал, как обмануть дверь, но на следующее утро установили новую, более надежную систему, и Ричард не смог уже выбраться и оглядеться.

Николь в ту ночь почти не спала. Под утро световое табло известило ее, что в передней кто-то (или что-то) находится. Поглядев на экран, она увидела на нем странного птицечеловека, державшего на руках ее мужа в бессознательном состоянии. Такой была их первая встреча с Орлом…

Ускорение, придавившее их спины к сидениям, вернуло Николь к реальности. Они мчались из инженерного модуля и менее чем через минуту вылетели в длинный, очень узкий цилиндр, что связывал его с жилым отсеком.

По обе стороны осевой линии пролегало по паре путей. На густо-синем небе светился административный модуль. Кэти вынула свой маленький бинокль и сказала:

— Хочу приготовиться. Они всегда пролетают мимо так быстро.

Через несколько минут она объявила: «Едут», и все трое припали к правому борту аппарата. Вдали на противоположной стороне появился еще один аппарат. Буквально в мгновение он оказался рядом, и в течение секунды они могли проводить взглядом тех, кто направлялся в инженерный модуль.

— Ух ты! — воскликнула Кэти, когда встречный аппарат оказался сзади.

— Там были существа двух различных видов, — проговорила Симона.

— Восемь или десять всего, так?

— Одни были золотые, другие розовые… Сферы какие-то.

— И с длинными упругими щупальцами. Мама, по-твоему, какого они размера?

— Пять-шесть метров в поперечнике, — ответила Николь. — Много крупнее нас вместе взятых.

— Ух ты! — вновь повторила Кэти. — Вот это да! — в глазах ее виделось возбуждение. Девочке нравились ощущения, возникающие в теле при выделении адреналина.

«И я тоже так и не перестала удивляться, — подумала Николь. — Ни на миг за все эти тринадцать месяцев. Но разве нас везли в такую даль от Земли лишь для того, чтобы испытать, показать все это? И подразнить существованием разумной жизни в других мирах? Или же здесь кроется какой-то еще более глубокий смысл?»

На мгновение разговор в аппарате утих. Сидевшая между дочерьми Николь обняла их за плечи.

— Мои дорогие, знаете ли вы, как я вас люблю? — проговорила она.

— Знаем, мама, — ответила Симона. — И мы тебя тоже любим.