"Рама Явленный" - читать интересную книгу автора (Кларк Артур, Ли Джентри)

2

Элеонора Уэйкфилд-Тернер появилась в большой аудитории Сентрал-Сити в 7:30 утра. Хотя казнь была назначена на 8:00, на передних сидениях уже расположилось человек тридцать; некоторые переговаривались, но в основном все сидели молча. По сцене вокруг электрического стула бродила бригада телевизионщиков. Казнь должны были показывать в прямом эфире, однако полицейские, собравшиеся в аудитории, тем не менее ожидали полного зала — правительство хотело, чтобы жители Нового Эдема своими глазами увидели смерть бывшего губернатора.

Вечером Элли слегка повздорила со своим мужем.

— Избавь себя от этой муки, Элли, — говорил Роберт, узнав, что она намеревается присутствовать на казни. — Да, ты увидишь свою мать в последний раз; но эта радость не стоит жутких переживаний, когда она умрет прямо на твоих глазах.

Но Элли знала нечто такое, о чем Роберту не было известно.

Усаживаясь, Элли попыталась совладать с наполнявшими ее сильными чувствами. «На моем лице ничто не должно проявиться, — сказала она себе. — И тело не может позволить даже крохотного намека. Никто не должен заподозрить, что я знаю о побеге матери».

К ней разом обернулись несколько человек. Элли ощутила, как сразу затрепетало сердце, и только потом поняла, что ее узнали. Подобное любопытство вполне естественно.

С маленькими роботами отца, Жанной д'Арк и Алиенорой Аквитанской, Элли впервые встретилась шесть месяцев назад, когда находилась за пределами отведенного землянам обиталища — в карантинном поселке Авалон, где она помогала своему мужу-врачу заботиться о пациентах, обреченных на смерть от ретровируса RV-41. Был поздний вечер, и Элли только что приятно побеседовала со своей бывшей учительницей и нынешней подругой Эпониной. Элли оставила ее комнату и шла по пыльной дороге, ожидая Роберта, который вот-вот должен был выйти ей навстречу. И вдруг она услышала, как два странных голоска дружно окликают ее по имени. Элли огляделась и с трудом обнаружил две крохотные фигурки на крыше ближайшего дома.

Перейдя на другую сторону, чтобы лучше видеть и слышать роботов, ошеломленная Элли узнала от Жанны и Алиеноры, что ее отец жив. Мгновение спустя, оправившись от потрясения, Элли начала задавать вопросы. Она быстро убедилась, что Жанна и Алиенора говорят правду; однако, не успев узнать, почему отец послал к ней роботов, Элли услышала приближавшиеся шаги мужа. Фигурки на крыше поспешили сообщить ей, что скоро вернутся. Роботы просили, чтобы Элли никому не сообщала о них, даже Роберту, по крайней мере в ближайшее время.

Узнав, что ее отец жив, Элли пришла в восторг. Ей было трудно, почти невозможно, держать эту новость в тайне; впрочем, она прекрасно знала о политическом значении такой информации. Когда примерно две недели спустя крошечные роботы вновь встретили ее в Авалоне, Элли засыпала их целым потоком вопросов. Однако введенная в роботов программа требовала, чтобы Жанна и Алиенора обсудили с ней другой вопрос — речь шла о попытке освобождения Николь из тюрьмы. Роботы сообщили Элли время следующей встречи, а также что Ричард понимает, насколько опасно подобное предприятие.

— Мы никогда бы не рискнули на это, — сказала робот Жанна, — но в том, что твою мать осудят на казнь, нельзя сомневаться. И если не подготовить побег заранее, в последний момент спасти ее не удастся.

— Чем я могу помочь? — поинтересовалась Элли.

Жанна и Алиенора вручили ей лист бумаги с перечнем разных предметов, включая воду, еду и одежду. Элли с трепетом узнала почерк своего отца.

— Ты оставишь эти вещи в указанном здесь месте, — робот Алиенора вручила Элли карту, — не позднее, чем через десять дней. — В этот момент вдалеке на дороге показался кто-то из колонистов, и оба робота исчезли.

В карту была вложена небольшая записка от отца, которая гласила:

«Дорогая моя Элли, прошу прощения за краткость. Я жив и здоров, но глубоко озабочен судьбой твоей матери. Прошу тебя собрать все эти вещи и отнести в то место, которое помечено точкой на карте Центральной равнины. Если ты сама не сможешь этого сделать, то, пожалуйста, ограничься одним помощником. И удостоверься, чтобы избранный тобой человек был столь же верен и предан Николь, как мы с тобой. Я люблю тебя.»

Элли быстро поняла, что ей потребуется помощь. Но кого же избрать в помощники? Муж ее, Роберт, не годился по двум причинам. Во-первых, он уже доказал, что пациенты и госпиталь Нового Эдема значат для него больше, чем любые политические симпатии. Во-вторых, всякий, решившийся помогать Николь, будет казнен в случае поимки. И если Элли вовлечет Роберта в это дело, их дочь Николь может остаться без обоих родителей.

А как насчет Наи Ватанабэ? В ее преданности можно было не сомневаться, но на плечах одинокой Наи лежала ответственность за двоих четырехлетних сыновей-близнецов. Не следовало даже просить ее идти на подобный риск. Оставалась единственная кандидатура — Эпонина. Хворая подруга быстро рассеяла все тревоги, которые испытывала Элли.

— Конечно, я помогу тебе, — сразу же ответила Эпонина. — Мне терять нечего. Как утверждает твой муж, ретровирус RV-41 в любом случае угробит меня через год-другой.

Эпонина и Элли тщательно подобрали все необходимое, целую неделю понемногу собирая вещи. Все собранное они аккуратно завернули в маленькую простыню и припрятали в углу вечно захламленной комнаты Эпонины. В назначенный день Элли отправилась из Нового Эдема в Авалон, якобы за тем, чтобы провести тщательное — в течение двенадцати часов — обследование состояния организма Эпонины по биометрическим данным. Впрочем, объяснить Роберту, почему она решила провести ночь у Эпонины, оказалось куда труднее, чем уговорить одинокого охранника и биота Гарсиа, вдвоем стороживших выход из поселения, выпустить ее из Нового Эдема.

После полуночи Элли с Эпониной взяли свой тяжелый груз и украдкой выбрались на улицы Авалона. Они были весьма осторожны и избегали биотов-патрулей, с помощью которых полиция Накамуры приглядывала по ночам за расположенным снаружи стены поселком. Женщины выбрались на окраину, потом на просторы Центральной равнины. Пройдя несколько километров, они оставили мешок в назначенном месте. На обратном пути как раз перед домом Эпонины, едва в поселок хлынул искусственный свет, они столкнулись с Тиассо, поинтересовавшейся, что это они делают снаружи в столь неподходящее время.

— Эта женщина больна RV-41, — торопливо проговорила Элли, ощутив панику, охватившую ее подругу. — Она лечится у моего мужа… У нее начались сильные боли, она не могла заснуть, и мы решили попробовать — не поможет ли ранняя прогулка… Прости нас за нарушение.

Тиассо пропустила их. Элли и Эпонина настолько перепугались, что промолчали целых десять минут.

Больше Элли не видела крохотных роботов, ей не было известно, на какое время назначен побег. Но время казни матери приближалось, и когда места в аудитории начали заполняться, Элли ощутила, как отчаянно заколотилось ее сердце. «Что, если они потерпели неудачу? — подумала она. — Что, если мать и в самом деле умрет через двадцать минут?»

Элли поглядела на сцену. Возле одинокого кресла стоял двухметровый шкаф с электронной аппаратурой, отливавший серым металлом. Кроме него на сцене располагались часы, на которых значилось текущее время: 07:42. Элли поглядела на кресло. К его спинке был прикреплен колпак, который опустится на голову жертвы. Элли поежилась и попыталась сдержать тошноту. «Какое варварство. Как могут существа, считающие себя разумными, устраивать столь мерзкое зрелище?»

Она едва сумела прогнать из головы сцены будущей казни, когда к ее плечу прикоснулись. Элли обернулась. Рослый хмурый полицейский наклонялся к ней из прохода.

— Вы Элеонора Уэйкфилд-Тернер? — спросил он.

Элли была настолько испугана, что едва сумела отреагировать.

— Прошу вас пройти со мной, — проговорил он. — Мне нужно задать вам пару вопросов.

На дрожащих ногах Элли протиснулась мимо троих людей, сидевших в ее ряду, и вышла в проход. «Значит, что-то не сложилось, — подумала она. — Побег сорвался. Они обнаружили мешок и поняли, что я была соучастницей».

Полицейский отвел ее в небольшой конференц-зал на противоположной стороне аудитории.

— Миссис Тернер, я — капитан Франц Бауэр, — сказал он. — Я обязан позаботиться о теле вашей матери после казни. Конечно, мы договорились о кремации. Однако, — тут капитан Бауэр умолк, тщательно подбирая слова, — учитывая былые заслуги вашей матери перед колонией, я подумал, что вы (или, быть может, другие члены вашей семьи) сами захотите позаботиться о ее последнем покое.

— Да, конечно, капитан Бауэр, — с облегчением ответила Элли. — Безусловно. Я очень благодарна вам, — быстро добавила она.

— Это все, — проговорил полицейский. — Вы можете вернуться в зал.

Элли встала и обнаружила, что ее ноги дрожат. Она оперлась ладонями о стул перед капитаном Бауэром.

— Сэр! — быстро произнесла она.

— Да? — отозвался он.

— А нельзя ли мне увидеть мать с глазу на глаз хотя бы на мгновение перед?…

Полицейский внимательно посмотрел на Элли.

— Едва ли, — усомнился он. — Но я попрошу за вас.

— Весьма благодарна…

Элли прервал телефонный звонок. Она постаралась задержаться и увидела потрясение на лице капитана Бауэра.

— А ты абсолютно уверен? — эти слова она услыхала выходя из комнаты.

Толпа начала беспокоиться. Большие часы на сцене показывали 08:36.

— Ну же, ну же, — бормотал мужчина, сидевший позади Элли, — скорей бы покончили с этим.

«Итак, мать бежала, все понятно, — радостно проговорила про себя Элли. Она старалась казаться спокойной. — Так вот почему все здесь в таком смятении».

Без пяти минут девять капитан Бауэр проинформировал собравшихся, что мероприятие отложено на несколько минут, однако в последующие полчаса никаких дополнительных объявлений не поступило. По рядам уже ходил дикий слушок, утверждавший, что инопланетяне выкрали Николь прямо из камеры.

Некоторые уже собирались уходить, когда на сцене появился губернатор Макмиллан. Он был озабочен и расстроен, но обратился к толпе с официальной открытой улыбкой:

— Дамы и господа. Казнь Николь де Жарден-Уэйкфилд отложена. Правительство обнаружило некоторые ошибки в бумагах по ее делу. Безусловно, ничего существенного, тем не менее сперва следует все исправить, чтобы избежать возможных недоразумений. Казнь будет произведена в ближайшее время. Всех граждан Нового Эдема известят о подробностях.

Элли оставалась на своем, месте, пока аудитория почти опустела. Она ожидала, что полиция задержит ее при выходе, однако никто не подумал остановить ее. Но оказавшись снаружи, она едва сдерживала восторг. «Мама, мама, — думала Элли и слезы наполняли ее глаза. — Я так рада за тебя».

Элли заметила обращенные к себе взгляды. «Ах, неужели я выдаю себя? — С вежливой улыбкой она огляделась. — Ну а теперь, Элли, грядет величайшее испытание. Никто и ни при каких обстоятельствах не должен заметить, что тебя это не удивляет».

Как обычно, во время еженедельных обходов Роберт, Элли и кроха Николь остановились у Наи Ватанабэ и ее близнецов в Авалоне, где еще оставались в живых семьдесят семь больных RV-41. Дело было перед обедом. Галилей и Кеплер играли на пыльной улочке перед утлым домиком. Когда появились Тернеры, мальчики оживленно спорили.

— И она тоже! — с пылом говорил четырехлетний Галилей.

— Нет, — возражал Кеплер куда более спокойным тоном.

Элли склонилась к близнецам.

— Мальчики, мальчики, — проговорила она негромко. — О чем такой шум?

— Ой, привет, миссис Тернер, — ответил Кеплер со смущенной улыбкой. — Ничего особенного, просто мы с Галилеем…

— А я говорю, что губернатор Уэйкфилд уже умерла, — энергично прервал его Галилей. — Так сказал один из мальчиков в Центре, а он знает: его папа

— полицейский.

На миг Элли удивилась. А потом поняла, что близнецы не связывают ее с Николь.

— А ты помнишь, что губернатор Уэйкфилд — моя мать и бабушка маленькой Николь? — спросила Элли. — Вы с Кеплером несколько раз встречались с ней — до того как ее отправили в тюрьму.

Галилей наморщил лоб и покачал головой.

— Я помню ее… кажется, — торжественно произнес Кеплер. — Она умерла, миссис Тернер? — подумав, добавил пытливый молодой человек.

— Я пока не знаю, но надеюсь, что нет, — ответила Элли. Она едва не проговорилась. Так легко сказать все этим детям… но хватит одной ошибки. Что, если где-то неподалеку ее подслушивает биот.

Элли обняла Кеплера и вспомнила свою случайную короткую встречу с Максом Паккеттом в электронном супермаркете три дня назад. Посреди разговора Макс вдруг заметил:

— Да, кстати, Жанна и Алиенора чувствуют себя хорошо, они просили передать тебе привет.

Элли взволновалась и что-то спросила. Но Макс полностью игнорировал вопрос. А через несколько секунд, когда Элли собиралась продолжить беседу, возле них вдруг оказалась Гарсиа, заведовавшая супермаркетом.

— Привет, Элли. Привет, Роберт, — проговорила Наи, показавшись в дверях своего дома. Она протянула вперед руки и забрала Николь у отца. — Ну и как ты поживаешь, моя маленькая красавица. Я не видела тебя с прошлой недели — со дня рождения.

Взрослые вошли в дом. Убедившись, что поблизости нет никаких биотов-шпионов, Наи подошла к Роберту и Элли.

— Прошлой ночью меня снова допрашивала полиция, — шепнула она своим друзьям. — Похоже, что в слухах есть доля правды.

— В каких слухах? — поинтересовалась Элли. — Их так много.

— У одной женщины с нашей фабрики брат служит в специальной полиции Накамуры. Однажды вечером под хмельком он сказал ей, что, когда в утро казни полиция пришла за Николь, в камере никого не оказалось. Ее выпустила Гарсиа. Говорят, это была та самая, которую уничтожил взрыв возле завода боеприпасов.

Элли улыбнулась, но ее глаза ничем не ответили на внимательный и вопросительный взгляд подруги. «Ей нельзя говорить ничего — и даже в большей степени, чем всем остальным».

— Полиция несколько раз допрашивала и меня, — деловым тоном сказала Элли. — Говорили, что хотят уладить некоторые «неясности», возникшие в деле матери. Следователи были даже у Кэти. Она вдруг забежала ко мне на прошлой неделе и сообщила, что казнь матери отложили. Дело темное.

— Брат моей подруги, — произнесла Наи после недолгого молчания, — утверждает, что Накамура опасается заговора.

— Смешно, — фыркнул Роберт. — В колонии нет никакой активной оппозиции правительству.

Наи подобралась к Элли поближе.

— Тогда что же, по-твоему, произошло на самом деле? — прошептала она. — Ты считаешь, что твоя мать действительно бежала? Или же Накамура изменил свои намерения и казнил Николь тайно, чтобы не делать из нее мученицу?

Элли поглядела сперва на мужа, потом на подругу.

«Скажи им, скажи», — настаивал внутренний голос. Но она воспротивилась.

— Не имею ни малейшего представления, Наи, — ответила Элли. — Я, конечно, обдумала все возможности, которые ты упомянула, и еще кое-какие варианты. Но мы ничего не знаем… И хотя я, безусловно, не принадлежу к числу религиозных людей, но молюсь каждый день о том, чтобы с матерью все закончилось хорошо.