"Путь к Золотистой" - читать интересную книгу автора (Колчанов Артем)

Глава третья: След в чужом небе

Спал я в этот раз долго, настолько долго, что, проснувшись, с большим трудом различал то, что увидел во сне и то, что было перед тем, как я уснул. Однако сон, как и ожидалось, сделал своё дело, я почувствовал себя свежим и отдохнувшим. Я, как привык с детства, сделал небольшую зарядку, тщательно умылся, убрал за собой кровать. Но когда собрался одеваться, своей одежды не нашёл. От этого обстоятельства я даже выругался вслух. Но тут же заметил, что над дверцей системы внутрикорабельного снабжения (такие были здесь в каждой каюте) горит зелёный сигнал, означающий, что внутри что-то есть. Едва я дотронулся до неё, как она легко открылась. Внутри была одежда, нет, конечно же не мои рубашка и брюки, а стального цвета полётная повседневка экипажа "Иглы". Развернув её, я, как впрочем и ожидал, убедился, что сделана она точно по моему росту и размеру. Только чуть помедлив, я оделся и уже окончательно убедился, что кто-то заботится обо мне, и шёпотом сказал ему:

– Спасибо.

Покинув каюту, я направился в столовую, потому что желудок был пуст и настойчиво напоминал о себе. В столовой горел свет, а за дверцами кухонного автомата меня дожидался завтрак: горячий, аппетитный, только что приготовленный. Позавтракал я быстро, но особо не торопясь, а закончив, направился в рубку. На полу валялся брошенный мною вчера скафандр. Я осмотрел его, "полюбовавшись" на дырки с перебитыми нитями триолита. Да, нешуточный удар меня прошил вчера, если уж осколок сумел порвать такие нити. Получается, что я ещё дёшево отделался. Скафандр я отнес на место, может быть ещё и починю, если сильно припрёт. Проколотая вчера рука сейчас почти что не болела, хотя кожа вокруг прокола припухла и покраснела. Повесив скафандр на стойку, я вернулся в рубку, где, устроившись в кресле, внимательно посмотрел на экраны.

Звёздное небо на обзорных экранах выглядело совсем не так, как я видел вчера, кувыркаясь в космосе. Не было даже следов того искажения, которое делает со светом звёзд релятивистская скорость корабля. Оно выглядело таким, каким было бы, если бы "Игла" неподвижно висела на этом месте, а не неслась с субсветовой скоростью. Это кибермозг обрабатывал картину, полученную с наружных камер, и подгонял её к привычному для человека стандарту. Цель полёта - жёлтая звезда, горевшая в центре главного экрана, стала чуть-чуть ярче с тех пор, как я смотрел на неё в последний раз. Сколько же нам ещё лететь? - подумал я и вдавил голубую клавишу на подлокотнике:

– Здравствуй, - сказал я нерешительно. Нерешительно - потому что, если быть честным, не был уверен, что получу тот ответ, который хочу услышать. Но охватившее меня сомнение тут же рассеялось, потому что из динамиков послышался такой человеческий вздох облегчения, а слегка глуховатый мальчишеский голос сказал:

– Здравствуй, Вик, спасибо, что не забыл обо мне.

– Я-то не забыл. Но вот почему-то всё, что было со мной вчера, сейчас кажется сном.

– Я знаю это, нет, не знаю, а догадываюсь. Это такое свойство человеческого сознания - бегство от необычного и неприятного в иллюзию, как только оно, это самое "необычное и неприятное", заканчивается.

– Я только что вообще засомневался, что ты существуешь, и что ты такой, как есть. А сейчас просто рад, - сказал я то, что думал, и, внимательно посмотрев в чёрный зрачок видеокамеры, нерешительно улыбнулся.

После этого один из доселе тёмных вспомогательных экранов включился, и на нём развернулось яркое и красочное изображение. Высокое и бездонное по-летнему голубое небо, по которому бегут белые барашки кучевых облаков. А под ним волнующееся от ветра зелёное и живое море леса. Это не походило на съемку, совсем не походило, так мог бы увидеть мир человек, а не холодная и бездушная видеокамера.

– Это Земля? - спросил я, потому что ничего лучшего не мог придумать.

– Дурак ты, это мои чувства… А вообще-то это и в самом деле Земля, - ответил голос, а экран погас.

– Почему выключил? - спросил я слегка обиженно.

– Я хоть и машина, но всё же не демонстрационный аппарат. Если хочешь посмотреть на Землю, подключись к информатеке, выбери запись, их там полно, и смотри, сколько влезет.

– Извини, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть.

– Уже забыто… Да и негоже человеку извиняться перед машиной.

– Что хочу, то и делаю… Ну-ну, не обижайся.

– А разве я обижаюсь?

– А что же ты тогда делаешь, если не обижаешься? - спросил я с лёгкой подковыркой.

– Да ну тебя. Я же вполне серьёзно.

– Я тоже. А ты, по-моему, неплохой парень. И ещё, как тебя зовут, а то от ЦНЛ, если честно сказать, меня немного коробит, даже не немного.

– Меня тоже коробит. ЦНЛ-003 - это не имя, а регистрационно-учётный номер, что-то вроде вашего номера на браслете.

– Ну а имя-то у тебя есть? Или опять скажешь, что машине не положено иметь имени?

Из динамиков донесся тяжёлый и такой человеческий вздох:

– Вообще-то так, не положено, только номер, да ещё должность, всё прочее не более чем прозвища. Но я не буду против, если ты будешь называть меня Рэем.

– Хорошо, Рэй, так и буду тебя называть. Долго ли нам ещё лететь?

– Я не стал сбрасывать скорости, пока пространство перед нами относительно чисто. Лететь нам осталось двадцать два дня по собственному времени. Это недолго, пройдёт чуть больше трёх недель, и мы войдём в систему Золотистой.

– Откуда Рикст взял это название?

– Это он придумал, неплохо звучит, красиво. И, самое главное, похоже.

– В прошлый раз ты называл её по номеру в каталоге. Сухо и скупо, а сейчас называешь красочно и немного романтично, по-человечески.

– Просто тогда тебе отвечал ЦНЛ, а не Рэй.

– А разве Рэй не ЦНЛ?

– Сам же говорил, что тебя это слово коробит, а сейчас снова обзываешься.

– Ну, ладно, ладно, больше не буду. Мир?

– Мир, - ответил Рэй спокойно.

– Рэй, а почему у тебя мальчишеский голос?

– А что, разве это тебе не нравится? Тогда можно сменить голос, для меня это нетрудно.

– Нравится, нравится, - поспешно сказал я, - но всё-таки почему?

– А потому, что я младше тебя. Мне всего лишь тринадцать лет. Только тринадцать лет прошло с тех пор, как я появился на свет и осознал своё я, то, что я существую и живу.

– Рэй, вчера ты обещал мне, что расскажешь о себе.

– Что, прямо сейчас?

– А почему бы и не сейчас?

– Вот что, Вик, вид рубки не располагает меня к такому рассказу.

– Может быть тогда лучше в каюте?

– Пожалуй, что и в самом деле лучше. Погоди, Вик, я расскажу тебе всё, но только при одном условии.

– Каком условии?

– Сначала ты сам мне всё расскажешь о себе.

– Мне показалось, что ты и так обо мне всё знаешь.

– Это тебе только показалось. Всё, что я о тебе знаю, это: во-первых, сухие официальные данные из информатория Дивера, во-вторых, то, что я подсмотрел и подслушал уже в то время, когда ты был здесь, на "Игле".

– А ты что, всё видишь и слышишь, ну то, что здесь, на звездолёте происходит?

– Только в тех помещениях, где установлены микрофоны и видеокамеры внутрикорабельной связи. Исключением является капитанская каюта.

– А когда я нажал голубую клавишу, то и без исключений?

– Ну не мог же я тебя без присмотра оставить… Не бойся, Вик, личная жизнь любого человека останется тайной, таково мое правило. Из моей памяти без моего желания практически ничего невозможно извлечь.

– А я, Рэй, и не боюсь, - сказал я, поднимаясь с кресла, - мне вроде бы нечего скрывать. Я иду в каюту.

– А я уже там, - ответил кибермозг и заразительно засмеялся чистым и звонким, таким настоящим мальчишеским смехом.

В каюте я сел прямо на заправленную кровать и привалился спиной к прохладному пластику стены-переборки:

– Рэй, ты меня слышишь?

– И слышу и вижу, связь ты ещё вчера включил и не отключал.

– А почему тогда я тебя не вижу? Ты что, везде что ли?

– Можно и так сказать. Себя я, конечно, могу показать, но не буду, не то ты хочешь сейчас увидеть.

Настаивать я не стал. Он сказал правду, я и в самом деле не хотел увидеть мигающую индикаторами и набитую кристаллосхемами коробку. Я хотел увидеть живое человеческое лицо. Уж как-то проще человеку считать своего собеседника таким же человеком, как он сам. И если он только голосом человек, то изображения и не нужно. Пусть это будет словно бы разговор по испорченному видеофону.

– Ну что, мне начинать рассказывать?

– Если готов, то начинай.

– А ты готов слушать?

Ответом была только лёгкая усмешка, которая впрочем, сказала мне всё. Я закрыл глаза, вспоминая свою жизнь, и начал. Рассказывал долго, даже очень долго, и настолько подробно, насколько вообще мог. Сначала рассказал о своём детстве на зелёном и живом Дивере. Наверно до этого момента у меня никогда не было возможности всё рассказать, да и не было подходящего слушателя. Рассказав о детстве, я уже собрался начать рассказ о диверианском скачке, нашей всепланетной трагедии, но Рэй меня прервал:

– Вик, рассказ может немного подождать. А тебе пора обедать. Ты же человек, а человек должен нормально и вовремя питаться.

Я согласился и отправился в столовую, где Рэй, как оказалось, приготовил для меня полновесный обед. Причём в таком количестве, что я не справился. Но Рэй тут же пошутил, что это не беда и что утилизатор справится с остатками обеда ничуть не хуже меня. Тогда я отправил тарелки в приемник утилизатора и снова пошел в каюту. Рэй не покидал меня всё это время. Его голос перекидывался из одного динамика в другой, которые оживали в стенах всех коридоров и переходов, по которым я шёл.

И снова, до самого вечера, я рассказывал. Рэй почти не перебивал меня. Он внимательно слушал, или, по крайней мере, мне так казалось. Тогда я так мало знал о структуре личности этого существа, которое называл Рэем. Ведь в это же самое время он непрерывно исполнял функции корабельного кибермозга: следил за окружающей обстановкой, контролировал работу всех без исключения систем корабля и, кроме того, он мог делать одновременно с этим ещё много чего другого, и это не было бы заметно. Вечером я рассказал о последних днях нашей жизни на Дивере. О нашей с Серёжкой вылазке к солнцам. О встрече с капитаном Рикстом. Когда же рассказ был закончен, Рэй снова, так по-человечески, многозначительно вздохнул и сказал:

– А ты, Вик, неплохо рассказываешь, не у каждого так получится. Из тебя наверно смог бы и писатель получиться.

– Если честно, то я с детства мечтаю стать не писателем, а звездолётчиком Дальней Разведки.

– Ты сейчас и так, можно сказать, что в дальней разведке. Ну а звездолётчика я из тебя постараюсь сделать, да нет, не постараюсь, а обязательно сделаю, причём в кратчайшее время. Ты получишь хотя бы тот минимум знаний, которые нужны звездолётчику и хотя бы тот минимум навыков, без которых звездолётчику не обойтись. Ты знаешь про звёздные училища?

– Конечно, знаю, в них готовят звездолётчиков. Я и сам собирался поступать в Звёздное.

– В звёздных училищах учатся несколько лет. У нас же с тобой только три недели. Так что даже относительно лёгкой жизни не жди. Завтра приступим. А сейчас ложись и спи. Я же подумаю, как это проделать лучше всего.

– Рэй, ты не выполняешь собственного обещания. Ты же обещал, что после того, как я расскажу о себе, рассказать и про себя.

– Это я обязательно сделаю, от своих слов не отказываюсь, но только после того, как ты выспишься и отдохнешь. Мой рассказ будет ничуть не короче твоего.

– Но я же сейчас совершенно не хочу спать, и ничуть не устал.

– Это тебе только кажется. Усталости в тебе много и лучше её не накапливать.

– Хорошо, - немного подумав, согласился я и начал раздеваться, - буду спать.

– Как твоя рука?

– Лучше чем утром.

– Болит?

– Немного, не сильней, чем обычная царапина.

– Ну, всё, Вик, отдыхай, а я до завтрашнего утра удаляюсь. Связь не отключай, если буду нужен, позовешь, или я тебя сам позову, как получится.

– До завтра, Рэй.

– Спокойной ночи, Вик.

Эту ночь я провел спокойно. Уснул сразу же, как только лёг в постель. Снились ли мне в эту ночь сны или не снились, я не запомнил. Но если и снились, то наверно хорошие, потому что после пробуждения настроение у меня оказалось неплохим, после плохих снов такого просто-напросто не бывает. Новый день я начал точно так же, как и вчерашний. Зарядка, умывание, одевание, завтрак, а потом снова направился в рубку.

– Рэй, здравствуй, - сказал я, садясь в кресло и глядя на слегка изменившееся по сравнению со вчерашним днём, изображение Золотистой на фоне звёздного неба.

– Доброе утро, Вик. Как отдохнул?

– Замечательно.

– Ну, вот и хорошо.

– А как у тебя ночь прошла?

– Удовлетворительно, если можно так сказать, космос вблизи от таких звёзд редко бывает пустым. Ночью пришлось обогнуть ещё одно пылевое облако, отклониться от курса и снизить нашу скорость.

– Значит, мы задержимся?

– Точно не могу сказать, не знаю. Утром я снова набрал скорость, почти до прежнего значения. Но боюсь, что по мере приближения к Золотистой концентрация пыли будет только возрастать и, наверняка нестандартно. Тогда нам снова придётся тормозить.

– Понятно. Рэй, я вот что ещё хочу у тебя спросить. Можем ли мы включить пространственный двигатель и проскочить остаток пути через Пустоту? Наверно всего лишь нескольких минут на форсаже было бы достаточно?

– Не знаю, Вик, наверно можем. Но только включать сейчас пространственный двигатель не просто опасно, а чрезвычайно опасно. В любой момент он может окончательно скиснуть, и тогда - полная неизвестность, после такой аварии ещё никто и никогда не возвращался.

– Понятно.

– Пространственный двигатель может отказать. А можешь и ты не выдержать.

– Рэй, а всё-таки, почему ты не можешь управлять идущим в Пустоте кораблем?

– Почему не могу? Я могу, но только плохо, как и все машины. В пустотном пилотировании то, что для людей всего лишь пустяк, для меня становится почти что неразрешимой задачей. У людей, есть, как бы это лучше сказать, своего рода чувство Пустоты, а во мне его нет… Ты действительно хочешь пролететь остаток пути в Пустоте?

– Нет, не хочу, я просто спросил. Но если не останется никакого выхода, тогда наверно придётся рискнуть.

– В отличие от Пустоты, в обычном пространстве выход есть всегда. Всё упирается только во время.

В ответ я промолчал. С одной стороны, мне хотелось бы быстрее добраться до цели, чтобы покончить с неопределённостью неизвестного. С другой же, чем дольше я пробуду на звездолёте, тем больше смогу узнать, большему успею научиться. Рэй наверняка угадал эти мои мысли и сказал:

– Нам с тобой потребуется много времени. Но время - это всего лишь время, и у нас оно есть. Если нам не хватит времени перелёта, мы сможем задержаться в космосе, в системе Золотистой или даже на орбите вокруг планеты.

– Рэй, а ты уверен, что планета есть?

– Разумеется. Я зондировал систему Золотистой большим телескопом. Планет у неё хватает, но вот что это за планеты, я пока ещё не знаю, достоверной информации мало. Но вот капитан Рикст был уверен, что у Золотистой есть живая планета. Он вообще очень странный человек, капитан Рикст, ну да это ты и сам уже наверняка понял. Но мне очень нравится такое его качество: в отличие от многих других людей, он меня никогда серьёзно не обманывал. Он сказал, что планета есть, значит, она должна быть, потому что я верю Риксту. Но вот только я не могу быть в этом уверен до конца, потому что я всегда был и остаюсь машиной. Мы, конечно, можем провести дополнительный зондаж, наш главный телескоп с этого расстояния уже должен хорошо разглядеть планету. Но для того, чтобы включить телескоп, мы должны погасить почти всю нашу скорость. Хочешь ли ты этого?

– Нет, - ответил я, - когда прибудем на место, тогда и убедимся окончательно. У нас ведь всё равно нет другой цели.

– Понятно.

– Рэй, ты обещал, что сегодня расскажешь о себе.

– Если обещал, то обязательно расскажу. Можешь остаться в рубке.

– Не, лучше я в каюту пойду. Там лучше, спокойнее и уютнее что ли.

– Можно и в каюте, экран там вполне подходящий.

– А зачем экран-то? - спросил я в полном недоумении.

– В отличие от тебя, я не обладаю природным даром рассказчика, но я ничего не забываю и могу показать некоторые эпизоды моей жизни на экране. Вообще-то мог бы показать и то, чего никогда не было, но обещаю рассказывать только правду. А если вдруг чего прихвастну или совру, то самую малость, - сказал он и засмеялся.

– А разве машины могут врать? - спросил я с усмешкой.

– Насчет других не скажу, точно не знаю. Ну а я этому делу давно обучен. Иногда это очень даже полезно.

– Ну ладно, иду в каюту.

– Я уже жду тебя там.

Когда я вошёл в каюту, большой экран над столом уже светился. Только сейчас до меня дошло, что это был не обычный стереоголографический экран, а суперстерео, такой же, как и в главной рубке. На такой экран можно даже в сильный бинокль смотреть и не отличить изображение от реальности. Сейчас на экране был какой-то из городов Земли, не знаю, какой конкретно, такие я только на экране и видел. Но сейчас создавалась полнейшая иллюзия, что это не экран, а окно, за которым и есть этот самый город.

– Усаживайся удобнее, - сказал из динамика Рэй, - рассказ будет долгим.

Я сел в кресло, повернул его к столу.

– Можно начинать? - спросил Рэй.

– Начинай, я тебя не буду перебивать.

– Перебивай сколько угодно, спрашивай, а то мало что поймешь полностью. А я хочу, чтобы ты всё же понял меня. Это наверно очень важно для нас, Вик.

Я кивнул в ответ. На несколько секунд Рэй замолчал. Потом изображение на экране ожило. Словно бы кто-то с видеокамерой неторопливо шёл по пустому утреннему городу, поворачивал с улицы на улицу, пока не остановился пред большим массивным зданием, с множеством окон, застекленных зеркальным стеклом, посмотрел на небольшую светящуюся вывеску, и она тут же выплыла во весь экран: "Вторая Экспериментальная Лаборатория Центра Кибернетики и Искусственного Интеллекта". Рэй вздохнул и начал:

– Вот в этой лаборатории я и появился на свет, если конечно так можно сказать. Пятнадцать лет назад этой лабораторией было получено задание Совета Безопасности Содружества: разработать полностью автоматизированную систему управления для внепространственных звёздных кораблей. Эта задача была не нова, но никто ещё не мог полностью разрешить её. Но в этот раз за неё взялись основательно и всерьёз. Вся вторая лаборатория занималась этим и только этим. А это пятнадцать тысяч специалистов, десятки мощнейших киб-интеллектов, целые заводы, способные произвести любую электронику, какую только вообще возможно не то что придумать, а даже вообразить.

Дальше Рэй рассказал, насколько трудной была задача, и как её пытались решать.

– Был создан сравнительно компактный, но в то же время по мощности ничем не уступающий крупнейшим из стационарных, кибермозг. По всем предварительным расчетам и выкладкам он должен был справиться не то что с каким-то автоматическим транспортом, а даже с идущим на форсаже суперзвездолётом Дальней Разведки. Но всё хорошо было только на расчетах. На испытаниях же мозг отлично выполнял свои функции только до выхода в Пустоту. В Пустоте же он действовал ничуть не лучше, чем самый заурядный и допотопный автопилот, несоизмеримо, на много порядков, уступающий ему во всех возможностях… Вычислитель огромного быстродействия, суперголографическая память, в которой без малейших проблем можно разместить всю информацию со всех кристаллов Центрального Информатория Содружества. Интеллект, с огромной скоростью работающий параллельно по нескольким уровням сознания, способный одновременно переваривать массу информации и принимать решение в любой, даже немыслимой, ситуации. Столько труда, столько усилий и всё насмарку.

Рэй сказал это и замолчал. Но экран снова ожил, на нём появился рвущийся сквозь пространство звездолёт с точно такой же, как и на "Игле", эмблемой Службы Безопасности. Он был в какой то мере похож на "Иглу". Но всё же "Игла", по сравнению с ним, была словно принцесса, по сравнению с золушкой.

– Это "Импульс", звездолёт, на котором испытывался этот кибермозг. Корабль также принадлежал секретной лаборатории ЦИВПа, которой и тогда уже руководил Артур Рикст. Не знаю почему, но именно ему был нужен этот самый киберпилот, и он добился в Совете Безопасности разрешения на проведение эксперимента, из области "не вполне разрешённых". В результате этого эксперимента я и появился на свет.

На экране появилось большое и очень светлое помещение, в центре которого, под прозрачным бронеколпаком, висел искрящийся гроздьями кристаллосхем трёхметровый шар большого кибермозга.

– Это ты? - спросил я.

– Нет, это ещё не я, а мой предшественник, хотя я выгляжу практически точно также, на первый взгляд не отличить. Но сейчас я хочу сказать тебе не об этом.

В помещении вдоль стен тянулись разнокалиберные пульты, панели управления и терминалы, за ними сосредоточенно работали два десятка человек в голубых комбинезонах. Но тут отодвинулась в сторону тяжёлая бронированная заслонка двери. В зал вошёл невысокий пожилой человек. Изображение на экране приблизилось и стало хорошо видно его лицо, смуглое, пересечённое морщинами, с коротким ёжиком седых волос.

– Это доктор кибернетики и одновременно генерал Службы Безопасности Джон Райт. Может быть слышал про такого? Хотя вряд ли, операция на Ньюре, которой он руководил, и чуть было не погиб, до сих пор не рассекречена, хотя прошло столько лет. Так вот, он предложил новый вариант решения задачи - использовать принцип полного моделирования. Коротко этот вариант можно сформулировать примерно так: Если пилот-человек может прекрасно вести корабль в Пустоте, нужно: достаточно полно и достоверно смоделировать в одной из параллелей компьютерного интеллекта интеллект человеческий. Это и есть "не вполне разрешённый эксперимент", на проведение которого было получено разрешение Совета Безопасности.

Изображение на экране погасло, и несколько секунд на экране был какой-то бешено меняющийся хаос из разноцветных светящихся пятен. Потом на нём опять появилось изображение того же самого помещения. Сейчас в нём был почти что полумрак, и только один человек. Он стоял, опёршись обеими руками в толстый стеролит бронеколпака, и смотрел на висящий за ним шар кибернетического мозга. Выражение лица этого человека постоянно менялось, быстро и не вполне уловимо. На нём сменяли друг друга: то весёлая улыбка, то хитрый прищур глаз, то лицо становилось серьёзным, то мрачным, то печальным, то вообще каменело неподвижной маской статуи. На вид ему было всего лет восемнадцать, вряд ли больше, но я сразу же понял, что он старше и, намного старше.

– Это доктор медицины и доктор кибернетики, действительный член Академии Наук Содружества Александр Владимирович Закат, или же просто Лек. Мой главный породитель, - последнее слово Рэй сказал с печальной усмешкой, - а там, за прозрачной стенкой, уже не мой предшественник, а я… Я был создан по более проработанной и усовершенствованной схеме, чем оба моих предшественника. У меня сдвоенный вычислитель, два полностью независимых контура, отличающихся по структуре - обычный логический и алогично-моделирующий, значительно изменена структура памяти, чем ещё в полтора раза увеличен её объем и поднята эффективность. Сам же я немного меньше и легче своих предшественников, но по всем техническим характеристикам намного превосхожу.

– Здесь ты наверно привираешь?

– За весь рассказ я не приврал ни единого слова. Клянусь обоими своими вычислителями и памятью в придачу. Не веришь?

– Верю, верю, - поспешно сказал я и забрался на кресло с ногами, - продолжай.

– Лек, ну то есть, конечно, доктор кибернетики и доктор медицины Александр Закат непосредственно руководил моим созданием. Он вообще-то очень хороший человек, хотя и странный. Именно он придумал то, как практически решить задачу полного моделирования, как сделать, чтобы машина думала, как человек, решала, как человек, чтобы у неё был по-настоящему человеческий интеллект, а не машинный.

– Но ведь во всех учебниках кибернетики говорится о том, что скопировать человека в машине принципиально невозможно.

– Ну и что тут такого, учебники как всегда правы, на то они и учебники, но вот только они не всегда точны, не всё так просто в нашем мире. Скопировать какого-то конкретного человека действительно пока ещё невозможно, но смоделировать человека вообще, некую абстрактную единицу, возможно вполне. Да и то только младенца-новорождённого. Дальнейшего же развития можно добиться правильным обучением. Этот способ так же уже давно был описан в научных трудах, но не давал практических результатов. Машина всё равно оставалась машиной, потому что осознавала себя именно машиной, а не человеком. Но Лек-то и придумал, как обмануть только что смонтированную машину, ну то есть меня, хотя меня как личности тогда ещё не существовало.

Рэй замолчал, а на экране появилось изображение робота. Не такого, какие есть или какие были когда-то, а такого, какого люди представляли себе очень давно, этакую стилизованную карикатуру, грубую и примитивную, квадратного железного человека.

– И они сделали тебя мозгом робота? - тут же догадался я.

– Почти что так. Я был связан с роботом каналом широкой двусторонней связи. Но обо всём этом я узнал намного позже. А так я появился на свет, как ребёнок и увидел мир глазами этого мальчишки. Сделано всё это было просто здорово, комар носу не подточит. И поначалу я ни о чём не догадывался, считал себя самым обыкновенным человеком. Хотя, если честно сказать, в то время я об этом вообще не задумывался. Зачем о чём-то думать, если и так жизнь прекрасна и в ней нет особых забот. Первый год моей жизни, как я узнал потом, был прокручен в ускоренном времени. А память о первых годах жизни сильно ослаблена. И даже сейчас я хорошо помню только какие-то жалкие урывки.

– Но ведь и мы, люди, почти никогда не помним своего раннего детства.

– Я это знаю, Вик. Первое, что я помню связно и подробно, было тогда, когда мне было три года. Сейчас я покажу тебе специально подобранные отрывки моих воспоминаний. Посмотри сам, может быть тогда я стану для тебя понятнее

Рэй замолчал. Экран над столом снова покрылся цветовым хаосом. Я собрался спросить у Рэя, что это такое, но тут на экране появилось изображение, и я отложил вопрос на потом. На экране словно бы сквозь рассеивающийся туман проступила небольшая комната со стеклянными стенами. Внезапно, за какую-то долю секунды, "туман" рассеялся окончательно, и я увидел комнату так, словно бы это я был там. Увидел, что на улице начинается вечер, а за стеклянными стенами моросит мелкий и затяжной осенний дождь, такой, каких никогда не было на Дивере, и про которые я знал только по фильмам.

– Рэй, - раздался из динамиков незнакомый мне голос, изображение быстро сменилось другим, но тут же погасло, а Рэй извиняющимся тоном сказал:

– Не могу я, не получается. На экране эффект совсем не тот, что в действительности.

– Тогда рассказывай так. Не все же могут свою память на экране прокручивать, но и без того понятно бывает.

– У меня так не получится. Точнее получится не то, что я хочу… Вик, ты обедать будешь?

– Вообще-то не откажусь.

– Тогда иди в столовку и лопай, но только помедленнее, а я в это время подумаю. Обед я тебе уже делаю. Не торопись, мне нужно кое-что тщательнейше рассчитать, а незагруженной мощности вычислителей не так уж и много. Хорошо?

– Хорошо.

– Когда я закончу, сам тебя позову.

Пообедал я быстро, как всегда, но потом торопиться не стал. Не торопясь, отправил в утилизатор пустую посуду, ещё немного посидел в столовой, потом перебрался в кают-компанию. Там, на одном из столиков, лежала толстая книга. Я подошёл и прочитал надпись на обложке: "Звёздный Устав", сел в то самое кресло, в котором любил отдыхать капитан. Открыл Устав и начал читать с самого начала. "Звёздный Устав" был сводом правил и законов, которым обязаны следовать все космолётчики Земного Космофлота. Кое-какие, наиболее важные, из этих законов и правил я знал, но скорее так, понаслышке. Поэтому и взялся за чтение. Но много прочитать в этот раз не успел. В какой-то момент я ясно ощутил, что здесь, кроме меня, присутствует кто-то ещё. У меня даже пробежали по спине мурашки, когда я поднимал глаза от книги. В кают-компании естественно никого не было, но присутствие всё же ощущалось, причем отчетливо и очень ясно.

– Рэй, - позвал я, - это ты здесь?

– Ага, - ответил голос из динамика, - не хотел тебе мешать. Но как ты узнал, что сейчас я сконцентрировал своё внимание на тебе?

– Почувствовал.

– Это, по-моему, вообще невозможно почувствовать, потому что противоречит законам природы. Ну, да ладно. Стартключ у тебя при себе?

– Ага, я же обещал капитану.

– Тогда вставай и иди. Я укажу тебе дорогу.

– Куда мне идти?

– Это помещение официального названия не имеет. Рикст же называл его "универсальным тренажёром".

– А зачем мне туда?

– Потом объясню. Ну что, идём?

– Идём, - ответил я, поднимаясь с кресла.

Рэй довел меня до рубки.

– Рэй, это что, шутка такая, показывать мне дорогу к рубке?

– Тебе сейчас не в рубку, в рубку - направо, а тебе нужно прямо.

– Но здесь же стена, тупик.

– Достань стартключ, - ответил Рэй, а на стене открылась узкая, по размеру ключа, щель, - вставляй.

Как только ключ с лёгким щелчком втянулся в щель, часть стены медленно повернулась. За ней была закрытая дверь.

– Ну и что дальше?

– Возьми ключ обратно и вставь в щель на этой двери.

– Вставил.

– Сейчас поднеси свой браслет к щели и набери на нём девять девяток. - Как только я это сделал, раздался щелчок, и на стене открылась панелька шифратора. - Набери три раза код Солнца, восемь единиц, четыре восьмёрки и два раза год старта Пятой Звёздной.

– Думаешь, я знаю этот самый код Солнца?

– Тогда слушай и запоминай, - Рэй назвал длинный ряд цифр и символов, довольно бессмысленный на первый взгляд.

– Ты что, думаешь, что у меня память как у тебя, электронная и голографическая, - огрызнулся я.

– Хорошо, диктую шифр посимвольно, но всё же постарайся его запомнить. - Когда весь длиннющий шифр был набран, дверь бесшумно поднялась вверх, открывая вход. - Ну что встал, иди.

Дверь за моей спиной сразу же опустилась. И только тогда зажглись неяркие панели освещения. Я оказался в крошечном тамбуре. Прямо передо мной шла вверх узкая винтовая лестница с высокими ступеньками, покрытыми чёрным ребристым пластиком.

– Поднимайся наверх, - сказал Рэй, но уже через мой браслет. Наверху была крохотная квадратная площадка с четырьмя дверьми, - дверь направо, - сказал Рэй и, немного помедлив, неуверенно спросил, - хочешь увидеть меня, какой я сейчас есть на самом деле?

– Хочу, - я кивнул головою.

– Тогда дверь прямо.

За дверью горел тусклый свет. Там, в коконе силового поля, без всякой видимой опоры висел трехметровый шар, этакая гроздь кристаллосхем, ощетинившаяся во все стороны радужными очередями лазерных лучей. Я сделал шаг вперед, но на следующем наткнулся на мягкое, но непреодолимое сопротивление.

– Дальше нельзя, тут защитное поле.

Несколько минут я смотрел на этот шар, но не мог отождествить его для себя с уже знакомым по голосу Рэем. Наверно я просто не хотел этого. Потом я повернулся, вышел и закрыл за собою дверь.

– Выглядишь ты неплохо, - сделал я комплимент.

– Но неприятно для многих людей.

– Почему неприятно, выглядишь ты очень даже эффектно.

– Потому что мне самому неприятен этот облик.

– Все мы не сами выбираем себе облик.

– Может быть и так, но со мной сыграли довольно жестокую шутку. Про всё это я и хочу сейчас рассказать.

За правой дверью оказался небольшой тамбур. По обе стороны от дверей в высоких прозрачных шкафах висели два скафандра, причём совершенно непривычного дизайна.

– Они не потребуются, - сказал Рэй, - по крайней мере, сегодня они нам не нужны. Иди дальше.

Дальше была очень странная комната. Все стены, пол и потолок в ней были сложены крошечными, не больше песчинки, металлическими шариками. В комнате было светло, мягкий рассеянный свет равномерно лился со всех сторон. В ней было совершенно пусто, только голые ровные пол, стены, потолок.

– Погоди, Вик, сначала возьми шлем.

Шлемы, с виду очень похожие на пилотские лежали в тамбуре, в тех же шкафах, что и скафандры, в каждом по четыре штуки.

– Который? - спросил я, открывая шкаф.

– Лучше синий. Ага, этот, а сейчас заходи. Усаживайся удобнее.

Пол в комнате вздыбился, поднялся волной и образовал что-то вроде откинутого назад кресла.

– Как ты это сделал?

– Элементарно. Эти шарики - элементы трансформируемой модели. С помощью силовых полей я управляю каждым из них по отдельности.

– А твой вычислитель не перегреется от такой нагрузки?

– Разве это нагрузка, это не нагрузка, а вообще пустяк. Садись, не бойся, не рассыплется. Только сначала надень шлем.

Я надел шлем, который мягко и плотно облёг голову со всех сторон, и сел в это самое "кресло", которое на проверку оказалось мягким и удобным. Голос Рэя донёсся до меня, словно бы из какой-то глубины:

– Закрой глаза и полностью расслабься. Сейчас "кресло" окружит тебя со всех сторон, но не бойся, ты сможешь уйти, как только пожелаешь этого.

И в самом деле, эти самые шарики мягко обволокли меня со всех сторон. Но голос Рэя зазвучал отчетливее:

– Сейчас ты увидишь и почувствуешь мир так, как чувствовал в своё время я. Это будет что-то вроде фильма, но только более полно по ощущениям. И ещё, тут будет серьёзное несовпадение времени. Но не бойся этого. Всё, что ты увидишь, отнимет у тебя времени максимум до вечера. За это время ты сможешь увидеть годы моей жизни. Человеческий мозг без проблем справляется с таким потоком информации, это я только что рассчитал. Я буду постоянно контролировать твое состояние и в случае чего прерву сеанс. Ты готов?

– Готов, - ответил я сразу же и насколько мог спокойно. Хотя, в самом деле, я немного побаивался. Потому что то, что предлагал мне Рэй, было мне совершенно неизвестно. Вообще-то бояться следовало бы сильнее, но я находился в таком состоянии, что из-за необычности всего происходящего почти что терял чувство реальности. Рэй же это моё состояние наверняка прекрасно понимал.

– Не бойся, Вик, ты просто словно бы проживёшь часть моей жизни. Максимально расслабься, постарайся ни о чем не думать. И до конца сеанса ни о чём меня не спрашивай. Договорились?

– Хорошо, можешь начинать.

В этот момент на меня навалилась полная темнота, что-то очень похожее на сон без снов. Но тут же наступило и пробуждение. Перед глазами появилась яркая, красочная картинка. Я видел мир чужими глазами, словно бы я сам был этим человеком или нечеловеком, никакой разницы я не ощущал. И вообще, я ничего не думал, ничего не понимал, всё заполнили чужие мысли, чужие чувства, я начал полностью жить чужой жизнью и ничего не помнил о своей.

Я был землянином, мальчишкой по имени Рэй. Не очень то хорошо, но всё же помнил родителей, погибших, когда я был ещё совсем маленьким. Жил я со своим братом Леком в маленьком посёлке, не так давно построенном среди лесов средней полосы евроазиатского материка. В посёлке жили только двадцать семей. Но у меня всё же был друг - Антон, мой одногодок. Тёмноглазый, смуглый, но неподходяще для такого облика светловолосый, он был почти что полным негативом ко мне. Ведь у меня при голубых глазах, угольно-чёрные волосы и, сколько бы я ни загорал, за всё лето становился только чуть загорелым. С Антоном мы были друзьями - не разлей водой. Всегда всё делали вместе: и учились, и играли, и отдыхали, когда появлялись для этого возможность и желание. Вот и сегодня мы с Антоном договорились прямо с утра пойти на речку - купаться и загорать, сколько влезет, без ограничений, сейчас же лето. Утром же меня разбудил Лек:

– Ну, давай, засоня, просыпайся.

– У-у-у, - ответил я, натягивая одеяло на голову и собираясь досмотреть сон, который брат прервал на самом интересном месте, всегда у него так получается.

– Поднимайся, поднимайся, - не отступался он, - всё равно ведь подниму тебя.

Одеяло улетело в сторону, и я понял, что спать мне сегодня уже не придётся. Но, зная, что будет дальше, я специально сделал вид, что сплю. Такая уж у нас заведена игра. Я тут же оказался поставленным на ноги и заставленным делать утреннюю зарядку. И всё это под насмешки, которые Лек долго и щедро отсыпал в мой адрес. Леку тридцать один год, он старше меня ровно на двадцать лет, хотя и выглядит всего на семнадцать - восемнадцать, больше не дашь. Так почти все про него говорят, а он только смеётся и говорит, что регулярно употребляет эликсир молодости (но я никакого эликсира не видел и не нашёл, хоть и искал специально).

Мы закончили зарядку продолжительной пробежкой по утреннему лесу, а, вернувшись домой, умылись и позавтракали. После завтрака Лек сделался очень серьёзным, как всегда. Надел свой рабочий костюм - костюм, в котором он ходит на работу. Но вместо обычного: "До вечера", сказал:

– Рэй, сегодня я задержусь. Накопились кой-какие неотложные дела. Буду дома не раньше завтрашнего утра, а, скорее всего, даже не утром, а вечером. Надеюсь, что ты будешь вести себя благоразумно и ничего особо страшного не натворишь.

Такое для меня тоже не было в новинку. Лек исчезал на день-два каждый месяц, а то и чаще. А если я за время его отсутствия чего-нибудь и вытворял, то Лек особо и не ругал меня за эти проделки. Сейчас я пообещал ему, что буду вести себя примерно, хотя и знал, что так не будет, причем точно знал. Как только Лек ушёл, я развалился в кресле и принялся разрабатывать планы на то, чем буду заниматься в его отсутствие. За этим меня и застал Антон, пришедший пять минут спустя.

– Ну, что, опять мечтаешь? Я тебя там жду, понимаешь ли, жду, а тебя всё нет и нет.

– Лек сегодня снова куда-то смылся, и до завтра его не будет.

– Вот это да! - Антон тут же присел, звонко хлопнув себя ладонями по голым коленкам, - мои сегодня тоже укатили к каким-то старым друзьям, и тоже до завтра. Это же свобода, Рэй, полная свобода!

– Ага, - заулыбался я, - чем займёмся?

Антон уселся рядом, и мы принялись обсуждать различные "проекты" о том, чем могли бы заняться. Половину этих "проектов" мы отмели за полной нереальностью, другая половина была "реальной", но на их реализацию у нас просто не хватило бы времени. И остановились мы на простом варианте - небольшом походе вниз по нашей речке, но так, чтобы обязательно с ночёвкой, палаткой и костром.

Палатку взял я, она была небольшая, но очень лёгкая и удобная, не чета туристическому ширпотребу. Её Леку подарил знакомый звездолётчик. Это была палатка из аварийного комплекта, какие имеются на звездолётах, в сложенном виде она легко умещается в пригоршнях взрослого человека. Её и ещё кое-что из съестных припасов я засунул в свой рюкзачок. Но не успел я закрыть его, как вернулся Антон, он всегда был расторопнее меня. Он к тому же успел переодеться в тяжёлые ботинки и пятнистые маскировочные штаны, а прилагающаяся к штанам куртка болталась под клапаном рюкзака. Ну и в довершение ко всему этому, с пояса у него свешивался широкий толстый нож-тесак в потёртых пластиковых ножнах, которые доставали Антону до колена.

– Ты ещё не собрался? - удивленно спросил он, он всегда так "удивляется". - Давай, одевайся быстрее, время-то идёт.

– А я и так уже готов.

– Ты что, это ведь поход, а не прогулка, - сказал он, указывая на мою по-летнему лёгкую одежду, открытые руки и ноги. - Обдерёшься ведь.

– Ну и что, - сказал я с лёгкой ноткой пренебрежения, - на мне всё быстро заживает. А вот ты испаришься.

Тут он заявил, что лучше уж немного попариться, чем страдать от царапин, да и объяснять потом родителям, где их получил, он этого не хочет и не допустит того, чтобы и я исцарапался. Пришлось мне облачаться в костюм наподобие того, что на нём, потому что я хорошо знал, что спорить в таких случаях с Антоном - занятие абсолютно бесполезное, его не переубедишь.

Из посёлка мы вышли так, чтобы никто нас не заметил. Скрывались за кустами, двигались короткими перебежками, пока, наконец, не скрылся из виду последний домик посёлка. С этого момента и начался наш поход. Поначалу мы шли легко, но через час уже успели немного устать и объявили привал. Сбросили одежду, искупались в речке, её прохладная вода давала ни с чем не сравнимое наслаждение. Потом выбрались на берег и растянулись на мягкой и зелёной траве лужайки.

– Рэй, может быть до развалин дойдём? - предложил Антон.

– Каких развалин? - удивился я.

– Забыл что ли? Тех самых. Здесь ведь когда-то город был. Я же тебе говорил.

– Я у Лека про них спрашивал, он сказал, что никаких развалин здесь нет, что город в своё время был снесён начисто.

– А мне про развалины дядя рассказывал. Он, мальчишкой ещё, бывал в этих местах. Он говорил, что это недалеко, всего километров двадцать. Километров пять мы уже прошли, так что только пятнадцать и осталось.

– Твой дядя и не такое может придумать.

Дядя Антона был писателем. Не из тех, что известны всем, а тех, что известны лишь узкому кругу людей. Он часто навещал наш посёлок, а когда приезжал, то всегда возился с нами. Не счесть всех его выдумок, которыми он нас развлекал, такой уж он был выдумщик. Когда-то в юности он был или археологом или палеонтологом, но бросил это дело, может быть, и не сам бросил, а выгнали его, это обстоятельство было покрыто густым туманом. И он стал писать.

– Не, это он не придумал, точно тебе говорю, он ведь не только мне о развалинах рассказывал.

– Можно и дойти, проверим, выдумка это или не выдумка, - согласился я, - Только когда туда дотопаем?

– А что, боишься, что вернуться не успеем? Всё равно ведь ночевать в палатке собирались. Ты же говорил, что тебе от брата нахлобучки не будет, ну а я привычный. А может быть и вообще не узнают.

– А мне кажется, что про меня Лек вообще всё знает. Всё-всё, даже то, что я никому и никогда не рассказывал… даже то, что я во сне вижу.

– Ты это зря, Рэй, брат у тебя что надо, мне бы такого брата.

– Да я не о том. Мне с ним почти всегда хорошо, но иногда бывают такие моменты…

– Да брось ты.

– Я правду говорю, Антон, иногда бывают такие моменты, когда я чувствую себя перед ним так, словно бы я - младенец, а он столетний старик, - сказал я и оборвал разговор.

Перевернувшись на спину, я несколько минут молчал, глядя в высокое и голубое летнее небо, по которому неторопливо плыли редкие кучевые облака. Мне было хорошо от того, что сейчас лето, от того, что небо такое голубое, а трава подо мною живая и мягкая. И ещё потому, что рядом со мной самый лучший мой друг, с которым мы отправились в настоящий поход. Антон двинул меня локтём в бок и вернул к реальности:

– Опять о чем-то мечтаешь?

– Не-а, просто на небо гляжу.

– Дальше пойдём или ещё разочек искупнёмся?

– Пойдём. Искупаться-то ещё успеем. Хотя бы на следующем привале. Далеко ведь ещё до этих твоих развалин, ещё не один привал придётся делать.

И мы снова пошли вдоль берега. Я не надел ботинки. Это Антон не может понять, как прекрасно пройтись вот так, босиком, по такой зелёной и мягкой траве. Это одно большое удовольствие. Но вскоре траву сменили камни, и удовольствие закончилось. Мелкая каменная крошка, осыпающаяся с изъеденных временем и погодой скал, не успевала окатываться рекой в гальку. Она больно впивалась в непривычные к хождению босиком ноги, и мне пришлось надеть ботинки, под ехидные усмешки Антона.

Минут через двадцать и чуть больше километра от нашего последнего привала обрыв вплотную подступил к реке, где сразу же начиналась глубина. Нам пришлось карабкаться по обрыву наверх. Антон лез впереди, а я следом. Из-под его ног на меня то и дело сыпалась сухая глина, из которой, помимо камня, был сложен этот обрыв. Когда мы уже были наверху и оттуда посмотрели вниз, поняли, насколько обрыв высокий, и каково было бы нам сорваться, даже с полпути. Но боязнью высоты мы с Антоном не страдали, поэтому обратили это предположение в шутку. Мы немного посидели на краешке обрыва, болтая ногами и посмеиваясь друг над другом, а потом продолжили поход.

Стоило нам удалиться от посёлка, как лес вокруг стал по настоящему диким и неухоженным. Наверно такими были леса на Земле в те времена, когда человек ещё не создал техноцивилизацию. По таким лесам когда-то бродили наши далёкие предки, но я видел такой лес наверно первый раз в жизни. Небольшие походы с Леком были не в счёт, он водил меня не в такой лес, тот лес был облагороженный человеком, во многом, как мне стало сейчас понятно, похожим на парк. Мы с Антоном перебирались через поваленные деревья, которые оказывались у нас на пути, продирались сквозь густой колючий кустарник, преграждающий нам дорогу. И я мысленно поблагодарил Антона за то, что он настоял на том, чтобы я надел эти штаны и куртку, вслух этого говорить было нельзя, потому что за этим последовали бы его насмешки о моей неразумности. Вслух же я спросил:

– Антош, а как мы узнаем, дошли мы до развалин или не дошли? Не проскочим?

– Не, я ориентир знаю. Дядя точно объяснял, как их найти.

До следующего привала мы шли дольше, и прошли больше. Лес постепенно поредел, а солнце, поднявшееся уже высоко, достало нас в таком лесу своими лучами. Не было ни малейшего ветерка, и от окруживших нас жары и духоты мы быстро устали. Привал решили сделать у речки, непременно с купанием, чтобы остудиться. Но спускаться вниз по обрыву не решились, пришлось идти дальше и искать более удобный спуск. Хорошо ещё, что спуск нашелся быстро. Этим спуском для нас послужило русло небольшого ручейка, который прорезал в большом обрыве свой обрыв. Но уклон у этого обрыва был поменьше, чем у речного, и мы с Антоном без труда спустились к реке.

– Вот силища, так силища, - сказал Антон, слегка присвистнув, - такой маленький ручеек, а разрезал такой обрывище.

– Это сейчас он маленький, - сказал я, - а весной, когда снега сходят, тогда наверно ничуть не меньше реки становится.

Мы бросили рюкзаки на камни, разделись и одновременно бултыхнулись в речку. Порезвились в чистой и прохладной воде, остыли от жары, смыли пот и только после этого выбрались на берег. Растянувшись на камнях, обсохли. Особо задерживаться на привале не стали, нужно было идти дальше, если уж мы собираемся куда-то придти. Но и вновь облачаться в глухую одежду уже не было ни малейшего желания. Засунув костюмы в рюкзаки, мы надели только ботинки и продолжили поход, снова по каменистому берегу.

Отдыхать нам пришлось чаще, чем думали вначале, не привыкшие ходить подолгу и помногу, мы уже серьёзно устали. Привалы начали затягиваться до получаса, а когда обедали, то вообще больше часа проотдыхали. Но всё же до Антошкиного ориентира дошли ещё днём, а не вечером. Будь я один, то наверно и не заметил бы его, а если и заметил, то не обратил внимания. Но Антон увидел и сразу же определил:

– Стоп, Рэй, пришли!

– Ничего не вижу, - улыбнулся я, - показывай давай.

– Вон, смотри, - он показал пальцем на серую скалу, которая с первого взгляда ничем не отличалась от своих соседок, такая же старая и источенная временем.

– Скала, как скала, вроде бы ничего особенного, - сказал я, пожав плечами.

Антон бросил рюкзак на серый речной песок, который был сейчас под ногами, сменив порядком надоевшие камни, и пошёл к скале. Я бросил свой и пошёл следом за ним. Антон ничего не стал мне объяснять, когда я подошел ближе, то всё увидел сам. Эта скала не была творением природы, она была делом рук человеческих. А, говоря уж совсем точно, это была не совсем скала. Из её серого растрескавшегося тела выступали почти полностью изоржавевшие прутья стальной арматуры. Был в своё время на Земле такой материал - железобетон.

– Здесь была плотина городского пруда, а вот тут, где мы сейчас стоим, был пруд, - объяснил мне Антон.

– Странно всё это, - сказал я, - когда-то тут был город, жили люди. Здесь был пруд, в нём наверно купались такие же как мы мальчишки. А сейчас, ещё и полтысячи лет не прошло, а уже почти никаких следов не осталось.

– А ещё полтысячи лет пройдёт и от нас с тобою никаких следов не останется, это же всё время… Мне дядя рассказывал, давно уже…

– А где он сейчас, твой дядька? Почему к вам не приехал, он ведь каждое лето приезжал.

– Он сейчас на Гамме. Вернётся только зимой, - Антон всем своим видом показывал, что не хочет продолжать разговор на тему, связанную с дядей-писателем, да и я не особо хотел.

По пологому уступу мы поднялись на берег. Но никаких развалин тут не оказалось. Только через полчаса тщательных и упорных поисков мы наткнулись на торчащий из земли изогнутый и покрытый коркой ржавчины стальной прут. Но больше ничего не нашли, хоть и надеялись найти что-нибудь интересное, особенно Антон.

– Хоть что-то да осталось, - с усмешкой сказал я, а Антон с хмурым и недовольным видом сообщил:

– Тут ещё много чего должно остаться. Дядя говорил, что станции городской подземки остались целыми и невредимыми, их никто кроме времени не разрушал. Сначала их для чего-то использовали, а потом просто бросили и забыли. Вход в одну из них находится где-то недалеко, на том берегу.

– А что ты об этом сразу не сказал, давай, переплывём.

Мы тщательно уложили свои вещи в непромокаемые рюкзаки и, держась за них, переплыли через реку. Течением нас снесло, но немного, не такая уж широкая и быстрая наша речка. Этот берег, в отличие от нашего, был пологий и почти что до самой воды заросший густой травой.

Сперва мы с Антоном поставили палатку и оборудовали стоянку, а только потом отправились искать вход на станцию. Но не так-то просто что-нибудь найти, если не знаешь, как это "что-то" выглядит и где его искать точно. Несколько часов мы лазили по зарослям кустов, успели исцарапаться и ободраться, но так ничего и не нашли. Вернулись к палатке усталыми и голодными. Кое-как нарубили Антошкиным тесаком дров для костра. Когда же костёр разгорелся, нам стало уютно и хорошо, даже голод и усталость на время отступили, таким вот почти что магическим влиянием на человека обладает живой огонь костра.

Чуть-чуть посидев у костра, мы решили, что уже самое время ужинатьть-чуть посидев у костра. Антон достал из рюкзака металлический обруч, натянул на него мешок из негорючей плёнки. Вместе мы прижали его упругим кольцом, приделали металлическую ручку, в результате у нас получился походный котелок. Я набрал воды из речки, а Антон в это время сделал подставку над огнём. Повесив воду кипятиться, сами мы снова уселись у костра, и молча ждали, пока вода не закипит. Только подбрасывали дров в огонь. Когда вода закипела, принялись вдвоём готовить ужин из прихваченных дома, и мной, и более запасливым Антоном, консервов и концентратов. Получилось у нас, в результате наших поварских усилий, какое-то ужасное варево, сразу не поймешь, суп это или каша, но, несмотря на свой ужасный вид, пахло оно весьма аппетитно, но больше наверно не из-за собственной гастрономической ценности, а из-за того, что мы серьёзно проголодались за этот долгий день. Солнце всё сильнее клонилось к горизонту, и вечер полностью вступал в свои права. Мы сняли котелок с огня, повесили на специально для этого приготовленное место, такой уж недостаток у походного котелка, его можно только весить, а ставить нельзя. Тут же, дуя и обжигаясь, принялись ужинать.

Откуда и как на берегу появился человек, мы не заметили. Он шёл со стороны леса. Его то скрывали кусты, то он появлялся снова. Но было ясно, что направляется он не мимо нас, а к нам. Когда же он подошёл ближе, стало понятно, что это не взрослый, а парень лет тринадцати-четырнадцати, рослый, светловолосый, немного нескладный. На нём была толстая и плотная серая куртка, такого же цвета штаны, а на ногах высокие ботинки с толстой подошвой. За плечами большущий рюкзак на блестящей металлом раме, таких я никогда не видел. На лбу у парня блестели капельки пота, а лицо разрумянилось, наверно этот его рюкзак был нелёгким.

– Можно рядом с вами остановиться? - спросил он, виновато улыбнувшись. Слова он выговаривал немного странно и слегка замедленно.

– Пожалуйста, - ответили мы с Антоном в два голоса, и тут же засмеялись над этим.

Гость опустил на землю свой рюкзачище и сел на него. Но сидеть на рюкзаке ему наверняка оказалось не очень-то удобно, он поморщился и опустился рядом с ним на траву:

– Ребята, вы случайно не в Быструю Речку идёте? - спросил он, вытирая рукавом пот со лба.

– Ага, туда, но только завтра утром.

– Мне нужно там с одним человеком встретиться. Только я здесь никогда не бывал и дорогу не очень-то знаю.

– А тут не заблудишься - на тот берег потом вдоль реки, мимо не пройдёшь. Но можешь и с нами, утром, всё равно до темноты тебе туда не дойти, - сказал я.

– Ребята, вы не обижайтесь, что я к вам навязываюсь. Просто в вашем… ваших краях я и в самом деле первый раз.

Мы с Антоном сразу же заявили, что новым людям мы всегда только рады и ничуть не против того, что он к нам присоединится.

– Вода-то в речке сейчас наверно холодная? - спросил он, неторопливо расстегивая куртку.

– Неа, нормальная. Мы недавно купались. Прохладная конечно, но купаться можно.

– Это хорошо, я тоже искупаюсь, а то весь взмок в этой робе.

Сказав это, он стремительно разделся и уже через полминуты плавал на середине реки.

– Какой-то он странный, - прокомментировал Антон, рассматривая его куртку, - лето, жара, а он как будто вообще из зимы сюда вынырнул.

– А что тут удивительного, может быть и в самом деле из зимы, не везде ведь сейчас лето. От полярных архипелагов до нас на рейсовом дисколёте чуть больше часа лететь.

Пока мы это обсуждали, гость успел накупаться и выбраться на берег. Куртку он бросил на землю и сел на неё, подтянув колени к груди.

– Ты издалека? - спросил его Антон.

– Вообще-то да.

– Из зимы?

– Ты куртку имеешь в виду? - улыбнулся он, - нет, я её взял, чтобы на земле спать можно было… она много для чего сгодится.

– Ты на дисколёте прилетел?

– Не, я пешком иду… из города.

Я хотел было спросить у него, из какого города он идёт, потому что никаких городов поблизости не было, но не стал. Если захочет, то сам скажет, а не захочет, так зачем допытываться у человека. Антон же спросил:

– Ты ужинать будешь?

– Не отказался бы.

– Так и не отказывайся, вон ещё сколько осталось, сварили, а оказалось, что вдвоём нам не осилить. А освободим котелок, чаю сварим.

Наш гость не отказался и присоединился к нам, и все мы за десять минут освободили котелок начисто. На реке я промыл пленку котелка, и она снова стала чистой и прозрачной. Антон же в это время добавил в костёр дров. Попав на горящие угли, они быстро разгорелись, и над костром снова поднялось пламя. Мы с Антоном повесили котелок и сели рядом, чтобы снова посмотреть на огонь.

Солнце опустилось уже к самому горизонту, став из яркого и лучистого багровым и каким-то неземным, и теперь оно уже совсем не грело. Наш гость зябко ёжился, после купания он оставался в одних только плавках. Сейчас же, вдобавок к вечерней прохладе, появился ветерок, лёгкий, но довольно прохладный, днём бы такой, в солнцепёк, а не сейчас, когда и без него не жарко. Мне и самому стало холодно, и я, на четвереньках забравшись в палатку, вытащил из рюкзака свой маскировочный костюм, сейчас он оказалась для меня снова кстати. Антон поглядел на меня и тоже полез за одеждой. Гость же ограничился тем, что натянул на себя полосатую майку и устроился поближе к костру. Теперь он сидел напротив нас, через костёр, огонь отражался в его глазах и делал волосы золотистыми. Так вот сидели и молчали мы до тех пор, пока не закипела вода в котелке. Когда же она забулькала и запузырилась, мы снова оживились и вдвоем с Антоном принялись заваривать чай.

Когда чай был готов, солнце уже полностью провалилось под горизонт. Наступили неторопливые и долгие летние сумерки, хотя сейчас, в августе, они были уже не такими долгими, как в июне. Пили чай мы снова в тишине. Не знаю почему, но получалось так, что всем нам нечего было сказать. Мы с Антоном не решались говорить при госте о своих делах, а он наверно не хотел нам мешать. Когда кто-то из нас встречался с ним взглядом, он немного виновато улыбался. По мере того, как сгущались сумерки, и наступала ночь, становилось ещё холоднее. Всё-таки осень уже не за горами, а подкрадывается к нам с севера, здесь у нас ведь средняя полоса, а не незнающий зимы юг. Немного повозившись, гость вытащил из кармана своей куртки старинные часы, механические, с движущимися стрелками на двенадцатичасовом циферблате, такие мы видели только в музее. Деловито завел пружину и спросил:

– Ребята, не подскажете точное время?

– Двадцать два, сорок шесть, - тут же ответил Антон, глянув на свои часы, приколотые к куртке, словно значок.

– Откуда у тебя такой экспонат? - спросил я, кивнув на часы.

– Подарок, - ответил он, - посмотри, если хочешь.

Я сел рядом с ним и взял часы в руки.

– Идут, - сказал я, увидев, что стрелка движется.

– Им наверно полтысячи лет, - сказал присевший рядом на корточки Антон.

– Около того.

– А зачем ты их с собой носишь, такой экспонат лучше дома оставлять, или вообще в музей отдать.

– Это талисман, - объяснил он, как мне показалось немного нерешительно, - тот, кто мне их подарил, сказал, что пока они идут, у меня всё будет хорошо.

Я вернул ему часы, и он спрятал их в карман куртки. Куртку же накинул себе на плечи.

– Давайте ещё чаю попьем, - предложил Антон, - а то вон, сколько наварили, не пропадать же добру.

– Может быть, подогреем, - предложил я неуверенно, хоть и предпочитал чай не горячим, да и Антон не любил пить кипяток. Поэтому я смотрел не на него, а на гостя.

– Мне тёплый больше горячего нравится, - ответил он.

– Нам тоже, - улыбнулся Антон.

За чаем гость, совсем уж неожиданно для нас, сказал:

– Спасибо вам, ребята, за всё. Я ваш должник, но только не знаю, чем я с вами буду расплачиваться.

Мы с Антоном недоумённо переглянулись, мы вроде бы не сделали для него ничего такого, за что нужно было бы расплачиваться. И Антон сказал:

– Если уж ты обязательно хочешь расплатиться, то расскажи что-нибудь интересное, чего мы никогда не слышали.

– Хорошо, - улыбнулся он, - только вот что рассказать. - На несколько минут он задумался, - может быть, что-нибудь про старые времена?

– Не, исторического не хочется, лучше что-нибудь современное, - сказал Антон. А я, неожиданно для себя, да и для гостя тоже, предложил:

– Можно страшную историю… Про роботов.

Антон искоса посмотрел на меня, но возражать не стал. В глазах же у гостя зажглась веселая искорка:

– Хорошо. У меня как раз есть такая история, и она, наверно, вполне страшная. Это что-то вроде современной сказки.

Антон наверняка хотел сейчас сказать, что нам уже по одиннадцать лет, и что мы не настолько маленькие, чтобы слушать сказки. Может быть он хотел сказать что-то другое. Но я его остановил, даже не дал начать. А гость начал рассказывать свою сказку:

– Это было в этом веке и на этой Земле. В мире, где каждый человек о чём-то мечтает, но, как всегда и везде, не каждый может осуществить свою мечту. Но в этом мире уже возможна любая иллюзия.

"По крайней мере, начало у неё вполне серьёзное", - подумал я, не переставая слушать.

– В этом мире жили два давних друга. Их дружба началась давно, ещё в детстве. Оба они рано лишились родителей, а росли и воспитывались в одном из городков. В детстве они мечтали о многом, наверно больше чем другие мальчишки, хотели всегда быть вместе и всё делать вместе, но потом, когда детство закончилось, каждый пошёл по жизни своим путём, и эти пути у них оказались разными. Один из них стал известным и даже знаменитым звездолётчиком, как хотел и мечтал в детстве. Он прошел по множеству звёздных путей, видел своими глазами не одну тысячу солнц, много раз бывал у самого края гибели, но из всех передряг выходил победителем. Он достиг почти что вершины власти в космофлоте, стал астрокапитаном и командующим Дальней Разведкой, но не стал от всего этого счастливым. Ведь мечтал-то он об очень далеких, красивых и чудесных звёздах, о величайших открытиях, но не нашел у звёзд того, о чем мечтал. Другой стал известным учёным, доктором медицины и доктором кибернетики, академиком. И ещё он был путешественником, но об этом мало кто знал, потому что он никогда не исчезал надолго, хотя и уходил очень далеко. Но счастливым он тоже не стал, потому что больше всего на свете хотел иметь Дом, Семью, детей. Сначала всё это он откладывал на потом, находил более важные дела, а потом понял, что стал уже слишком стар.

Они не виделись много лет, но всё же встретились, уже тогда, когда оба стали старыми. Встретились почти что случайно, но ужасно обрадовались друг другу. Они проговорили ночь напролёт и словно бы снова окунулись в мир своего детства, вспомнили свои мечты. Они не говорили друг другу ничего плохого, и плохое отодвинулось. Но того, что уже потеряно, невозможно вернуть, время уже ушло, а вернуть его не дано никому. И тогда они поклялись друг другу хоть сейчас побыть вместе и заняться одним, общим делом. И это общее дело нашлось. Они решили создать робота-пилота, который сможет увести большой корабль в галактические дали, туда, где никто не бывал, где столько загадок, где ждут ещё неизвестные никому братья по разуму. Первый из друзей оставил свою должность командующего Дальней Разведкой, а второй оставил должность директора одного из крупнейших научных центров. И они с воодушевлением принялись за новую работу. Начали её не сначала, над таким роботом давно уже работали учёные, но у них ничего стоящего не получалось. Эти учёные создали интеллектуальную, быстро соображающую, но всё же машину, которая могла водить звёздный корабль не лучше начинающего звёздпилота-человека. Друзья долго думали, как решить эту задачу, и придумали. Они решили сделать так, чтобы этот робот был человеком, настолько человеком, насколько это вообще возможно для робота. Чтобы он был другом, у которого можно что-то попросить, а не машиной, которой можно управлять. Они сделали такого робота, маленького мальчика, почти как настоящего.

– А почему мальчика, а не взрослого? - спросил Антон.

– Потому что считали, что стать человеком можно только вырастая от младенца до взрослого. И этот мальчик жил как все и совершенно ни о чём не догадывался. Внешне он ничем не отличался от любого другого мальчишки, не лучше других, но и не хуже. Как все ел и пил, хотя это и не было ему нужно. Спал, потому что так было запланировано и запрограммировано. Рос, об этом заботились техники, каждую неделю заменявшие ему тело. Он жил у учёного, которого считал своим… отцом. И вообще, он получился самым обыкновенным мальчишкой, человеком. Учёный так сильно привязался к нему, что всё чаще и чаще забывал, что он не мальчишка, а робот. И в такие моменты он чувствовал себя счастливым, потому что наконец-то обрёл иллюзию того, что хотел. Но по ночам, когда снова видел всё собственными глазами, мучился от мыслей о его судьбе. Что ожидает этого мальчишку, этого маленького человека в шкуре робота. Как поступить, как рассказать ему правду, сразу или постепенно. И что будет, если мальчишка узнает это сам, случайно узнает. Не сойдет ли с ума от такого ужаса.

– А разве робот может сойти с ума? - спросил я.

– В том то и дело, что он получился не обычным роботом, а роботом с душой человека, роботом, который считает себя человеком. Это ведь очень страшно - оказаться не тем, кем себя считаешь. Вот всё был человек, человек, и бац - машина, которой кто-то может управлять и которую могут просто-напросто выключить и разобрать. Машина, у которой нет права на жизнь и естественно нет права самой решать свою судьбу и быть человеком.

В этот момент я отчётливо представил себя на месте этого мальчишки-робота, и меня буквально скрутило от ужаса. Мне представилось, что именно я такой вот робот, как он, и что может быть, это произойдёт на самом деле. Внутри у меня что-то неприятно сжалось и похолодело. Действительно, эта история была страшной. Я посмотрел на Антона, тот, глядя в землю, поёживался. Гость же молчал, и я нерешительно спросил у него:

– Ну и что было с ним дальше?

– Не знаю. У этой истории ещё нет конца… Или, может быть, я его ещё не знаю.

Несколько минут мы сидели и молчали. Было уже совсем темно. На небо высыпали все звёзды, даже самые слабые. Я, запрокинув голову, смотрел на вечную картину звёздного неба. И снова начал мечтать, что когда я вырасту, то стану звездолётчиком и поведу между звёздами большие корабли, туда, где ещё никто и никогда не бывал. Я увижу чужие миры, свет чужих солнц будет согревать меня так же, как согревает родное Солнце. Я пройдусь по камням чужих планет, и, может быть, наконец-то найду далеких братьев по разуму… Я посмотрел на гостя, он сидел, всё так же притянув колени к груди, и ворошил сырой веткой угольки в костре. Потом я посмотрел на Антона, он посмотрел на меня, мы встретились взглядами и улыбнулись друг другу. Антон молча показал мне пальцем на небо, я кивнул ему в ответ, потому что понял его. Ведь мы уже давно поклялись друг другу стать звездолётчиками и всегда быть вместе. Нам было хорошо сейчас, а история, рассказанная гостем, уже начала забываться.

– Спать пора, - дурашливо сказал Антон, - а то ведь точно завтра всё утро проспим.

– Ага, - ответил я со вздохом и посмотрел на гостя.

– И в самом деле, пора, - сказал он и собрался облачаться в свою амуницию. При этом он едва заметно морщился.

– Сырая ведь, - сказал ему я.

– А ты, откуда знаешь?

– По тебе вижу. Оставь её, иди к нам в палатку, места вон сколько, на всех хватит.

– Я уж лучше так, привычнее как-то, - неуверенно сказал он.

– Пожалуйста, не ломайся, - сказал ему Антон, - мы люди простые и из одной только вежливости ничего не предлагаем. Забирайся сюда, тогда и нам спокойнее будет.

Гость улыбнулся и, не говоря больше ни слова, оставил свою тёплую одежду и забрался в палатку. Мы с Антоном последовали за ним. Я наглухо запечатал вход и поставил регулятор температуры на двадцать градусов. Потом немного подумал и сдвинул регулятор концентрации кислорода, эта палатка позволяла сделать и такое. Антон в это время включил свет - неяркий светильник, встроенный в потолок палатки. Вместе с ним мы накачали воздух в двойное дно, и оно стало толстым и упругим, как надувной матрас.

– Палаточка то непростая, - сказал гость, делая глубокий вдох, - уж очень легко дышится.

– Конечно непростая, - ответил я, - она из аварийного комплекта космонавта, это подарок одного знакомого звездолётчика.

– Понятно, - сказал он и лёг, повернувшись лицом к стене.

Мы с Антоном сбросили свои грубые и неудобные костюмы и, погасив свет, повалились на пол. Сон одолел нас без промедления. Я услышал, что Антон начал посапывать, и сам уснул следом за ним. Ночью мне ничего не приснилось, а если и приснилось, то, проснувшись, я тут же всё забыл. Солнце стояло уже высоко, просвечивая через полупрозрачную стену палатки. Оказалось, что проснулся я первым. Антон всё ещё мирно и сонно посапывал мне в плечо. Гость тоже спал, а на лице у него была едва заметная улыбка, наверно ему снилось что-то хорошее.

Я, постаравшись никого не разбудить, выбрался из палатки. Снаружи было прохладно, но солнце уже прилично пригревало. Зайдя по колено в воду, я умылся и вытерся подолом майки. Ни Антон, ни гость просыпаться и вставать похоже ещё и не собирались. И я решил чуть-чуть прогуляться и развеяться, хоть и в одиночку. Влез в мокрые от росы ботинки, которые по рассеянности не догадался вечером занести в палатку. Ботинки от росы были скользкими и неприятными, и я про себя отругал себя за эту рассеянность. Медленно пройдясь по берегу, я направился туда, откуда вчера пришел гость. Кусты, через заросли которых мне пришлось продирался, щедро полили меня росой, и уже через пять минут я промок, словно после ливня.

Дальше от берега кусты закончились, и начался густой и сумрачный лес, здесь роса сверху не сыпалась, но было ещё холоднее, потому что солнце сюда не проникало. Пройдя по лесу ещё сотню метров, я уже собрался возвращаться назад к палатке, но наткнулся на гладкий, без сомнений обработанный человеческими руками камень, даже не просто камень, а кусок плиты из красного гранита. Он лежал возле покрытого сплошным зелёным ковром мха невысокого, но длинного и прямого уступчика, словно бы свалился с него. Я понял, что этот уступчик тоже сделан людьми снесённого города. Ухватившись обеими руками, я оторвал целый пласт мха, под ним открылся такой же гладкий камень. Тогда я подумал, что может быть где-то совсем рядом и находится тот самый вход в старинную и не разрушенную станцию городской подземки, про которую говорил Антонов дядя. А когда я подумал это, мне захотелось найти его… но ничего найти я уже не успел.

– Рэй, что ты здесь делаешь? - услышал я знакомый голос. Это был Лек, его я узнал не оборачиваясь. А пока медленно поворачивался в его сторону, думал, что же мне ответить. Но в голову так и не пришло ничего разумного, вместо ответа я улыбнулся и сморозил очевидную глупость:

– Грибы собираю, - посмотрев на Лека, я понял, что он здесь ни в коей мере не рассчитывал встретиться со мной, поэтому я тут же перешёл в наступление и спросил:

– Ну, а что тут делаешь ты?

Лек ничуть не растерялся, улыбнулся и ответил с точно таким же выражением, что и я, теми же самыми словами:

– Грибы собираю.

Тут меня словно бы подтолкнули:

– Ну и много там грибов?

– Где там?

– На станции подземки.

– Нет здесь никакой станции.

– А откуда тогда ты выскочил?

– Ты ведь не видел откуда. И, по-моему, мы уже договорились, что мы тут грибы собираем, - сказал он и рассмеялся.

И мне тут же расхотелось задавать ему ещё вопросы. Из Лека вообще невозможно ничего вытянуть, если он сам этого не захочет.

– Будешь ругать? - спросил я у него.

– За что?

– За то, что я из дому смылся?

– Ерунда. С тобой, как я вижу, ничего страшного не случилось, - Лек взял меня за плечо и прижал к своему боку, - а Антон где?

– Спит ещё, мы вчера поздно спать легли.

– А тебе не спится? Вчера, мне помнится, я тебя еле поднял.

– Вчера сон интересный был, а сегодня совсем ничего не приснилось.

– Неудивительно, что не приснилось, весь день на ногах.

– А ты откуда знаешь, что весь?

– Догадаться не трудно, вижу, насколько ты исцарапался и ободрался.

Мы медленно шли к берегу. Когда пробирались через кусты, я снова намок от росы, которой на кустах ничуть не убавилось. Но Лек, в отличие от меня, умудрился остаться сухим, чистым и не исцарапавшимся, словно бы шёл не по лесу, а по аллее в парке. Когда мы вышли к реке, я всё же спросил у него:

– Лек, куда ты ходил, если конечно не секрет?

– Пока ещё секрет, но придёт время, и я всё тебе расскажу, - Лек оставался полностью серьёзен.

– А когда оно придёт, это самое время?

– Боюсь, что уже очень скоро.

Я хотел было спросить, чего он так боится, посмотрел на Лека. Он же в этот момент насторожился. Я понял, что он увидел лежащие возле палатки вещи гостя.

– Чьё это? - тихо спросил он у меня.

– Это нашего гостя. Он идёт из какого-то города к нам в посёлок. Странноватый парень. Мы его уговорили идти сегодня вместе с нами и переночевать у нас в палатке.

Лек нагнулся над вещами и, не прикасаясь к ним, внимательно разглядел, потом усмехнулся и спросил:

– Ну а как зовут гостя?

– Не знаю, как-то не пришлось спросить.

– Ну, вы и даёте друзья-приятели, приглашаете к себе человека, даже не поинтересовавшись, как его зовут.

– А разве это так важно, - усмехнувшись, ответил я тоном Лека, - кажется, ты так говорил?

– Я говорил, что, зная самого человека, не обязательно знать его имя.

– Тут у нас то же самое. Мы с Антоном людей чувствуем.

– А что ему нужно в нашем посёлке, он сказал?

– Он говорил, что ему нужно с кем-то встретиться и поговорить. Странный, столько пешком топать, когда можно на дисколёте. Они же везде летают, три часа, и ты в любой точке Земли.

– Не везде они летают, Рэй, не везде и не всегда, а там, откуда он пришел, дисколёты не летают вовсе.

– Как это не летают, они же по всей Земле летают?

– Отстань, Рэй, это тебе тоже пока ещё рано знать.

– А я, вроде, к тебе и совсем не пристаю, - сказал я, немного обидевшись, и сел прямо на землю возле палатки. Лек же только чуть помедлил и сел рядом. Я спросил, - а откуда ты всё это знаешь?

– Ну, Рэй, я ведь постарше тебя буду, и опыта накопил побольше. А во-вторых, этот парень, ну ваш гость, хочет встретиться не с кем-то, а со мной.

– С тобой?

– Со мной, сам увидишь. Можем даже поспорить.

Долго ждать не пришлось, даже поспорить мы не успели. В палатке послышалась возня, с шелестом открылся клапан входа, и оттуда показался гость. Он увидел Лека, глаза его на секунду округлились, а потом на лице появилась широкая улыбка. Он окончательно выскочил из палатки, кинулся к Леку, радостно облапил его. Лек же сказал:

– Ну, здравствуй, Андрей. Только что ты тут делаешь?

– Ну, вот так сразу, холодно и сухо. Не так просто было найти тебя.

Лек взлохматил ему и без того не гладкую шевелюру и усадил рядом с собой:

– Ну и чем же я обязан твоему внеплановому визиту?

Гость недоверчиво посмотрел на меня, но всё же ответил:

– Сашка прислал, по личному делу. Он говорит, что чувствует, что у тебя здесь не всё в порядке. Сам же придти не может, после того случая ему сюда дорога заказана. А пользоваться официальными каналами не хочет. Он просит, чтобы ты пришёл к нам.

– Знаешь, Андрей, мне с ним встречаться нежелательно.

– Не пойму, ты что, недолюбливаешь его что ли?

– Наоборот, - на лице у Лека появилась какая-то необычная для него и слегка печальная улыбка, - он один из самых близких для меня людей, по самой своей природе. Просто не мы придумываем законы природы.

– Но ты всё-таки придешь?

– Приду.

– Ну, вот и хорошо.

– Как знать, как знать. Кстати, надолго ты собрался в наши края?

– Как получится. Вообще-то прикрытие у меня полное, пока не прогонишь, не уйду. Совсем не просто мне сюда пришлось прорываться.

– Гости сколько захочешь, мы ведь только вдвоём живем. Кстати, я узнал, что вы ещё и не познакомились, - сказал Лек и подтолкнул меня в бок. Гость протянул мне ладонь и представился, словно взрослый:

– Гостин Андрей.

Я пожал ему руку и тоже представился:

– Рэй.

– Рэй Закат, - добавил Лек, - между прочим, мой братишка.

После этих слов, Андрей смутился и принялся что-то шептать Леку на ухо. Лицо у Лека вытянулось, он поднялся и сказал, обращаясь ко мне:

– Извини, Рэй, но нам нужно поговорить наедине.

Нужно, так нужно, я и не возражал. Лек и Андрей пошли вдоль берега, а я забрался в палатку, чтобы разбудить Антона. Просыпаться же он не желал совершенно, а на все мои попытки отвечал только раздражённым мычанием. Но наконец-то он открыл глаза и, глянув на меня, сказал:

– Чего спать не даешь?

– Хватит, выспался уже. Солнце-то вон уже как высоко.

– Сон интересный снился, а ты досмотреть не дал.

– Я тут наяву себя как во сне чувствую.

Я подробно рассказал Антону про всё, что было со мной в это утро. Под конец же спросил:

– Ну и что будем делать?

– Сначала я умоюсь, а потом будем завтракать.

Но позавтракать мы не успели. Вернулись Лек с Андреем, и настроение у обоих было неплохое. Подойдя к нам, Лек сказал:

– Вот что, путешественнички, давайте, собирайтесь. Попутешествовали, отдохнули, но пора и домой.

– Мы завтракать собирались, а то когда ещё до посёлка дойдём, только к обеду. Дорога-то неблизкая.

– Неблизкой дороги не будет. Здесь, неподалёку, я оставил свой личный дисколёт.

– Не знал, что у тебя есть личный дисколёт, - сказал я, искренне удивившись, не так-то просто было бы Леку иметь личный дисколёт, чтобы я про него ничего не знал. Но может быть, дисколёт у Лека совсем недавно, и он собирался сделать мне сюрприз. Я так и не стал ничего расспрашивать у Лека, а он сказал:

– Ты пока ещё много чего не знаешь.

Дисколёт и в самом деле был почти рядом, так что уже через десять минут мы оказались в посёлке. Антон тут же убежал к себе домой, оправдываться перед родителями. Мы же вдвоём с Андреем пошли к нам. Вдвоём, потому что Лек, высадив нас, сказал:

– Извиняйте, но до вечера я должен отлучиться, дела и ещё раз дела. Рэй, закажи для гостя нормальную одежду, ну и покажи ему всё, что он захочет. Договорились?

– Не беспокойся, Ком, всё будет в порядке, - ответил вместо меня Андрей.

Лек махнул нам рукой, захлопнул дверцу и, врубив компрессор, послал дисколёт вверх.

– Андрей, ты как-то странно назвал брата, я не слышал, чтобы его кто-нибудь так называл.

– Комом-то что ли. Это не я, а он сам придумал. Это вообще-то сокращение.

– От кого сокращение?

– От кого надо, - ответил он немного грубовато, но тут же извинился, - извини, Рэй, но я обещал ему, что ничего про него тебе рассказывать не буду.

– Да ладно, что уж, я и не обижаюсь ничуть. Ну, вот мы и пришли. Здесь мы и живём, вдвоём с Леком. - Я указал Андрею на наш домик.

– Солидные хоромы, - сказал он в ответ.

– Это ты считаешь солидным, - засмеялся я, - это совсем даже не солидно, а так, пониже среднего будет, но нам хватает.

– У нас такой дом посчитали бы вообще роскошным.

– Андрей, а всё-таки, откуда ты? Или и про это ты тоже обещал ничего не рассказывать?

– Не обещал, но только всё равно тайна. Ты умеешь хранить тайны? - улыбнулся гость.

– Наверно да.

– Я из города, - сказал он, продолжая улыбаться, но явно чего-то недоговаривая.

– Тоже мне нашел тайну. Ты это ещё вчера говорил.

Мы вошли в дом. Андрей немного насторожённо осмотрел прихожую, снял с плеч рюкзак и привалил к стене.

– Разувайся, здесь тепло, - сказал я, почти что выпрыгивая из ботинок. - А свой рюкзачище поставь вон в тот шкаф, он пустой. Туда же и свою робу можешь засунуть.

Свои грязные рубашку и майку я затолкал в приемный люк утилизатора, остался же в одних только плавках. Утилизатор, приняв моё "пожертвование", чуть слышно, но всё же довольно заурчал.

– Это что, автоматическая прачечная? - спросил гость.

– Не, что ты, это не прачечная, а самый что ни на есть настоящий утилизатор. Зачем что-то стирать, когда новое сделать и проще и дешевле. Ты что, утилизатора что ли никогда не видел?

– Такого я никогда не видел, - ответил он на полном серьёзе.

– Странный ты какой-то, да и вообще. Из какого же такого города ты сюда пришёл?

– Какого, какого, он здесь вообще один, там, где он когда-то был, мы были полчаса назад.

– А вы что, в лесу живете? Или под землёй? - пошутил я, немного неудачно.

– Не в лесу и не под землёй, а в городе. Это у вас он снесен до основания, а у нас ещё не пришло для этого время.

– Ты что, хочешь мне сказать, что ты человек из прошлого.

– Не совсем так, - улыбался гость, - просто я из другого мира и другого времени. Оно - не совсем ваше прошлое, а ваше время - не совсем наше будущее.

– По-моему, ты меня сейчас просто-напросто разыгрываешь, - сказал я, будучи не в силах поверить ему.

– Считай, как хочешь, - устало сказал Андрей, - но только я ещё не сказал тебе ни одного слова неправды.

– Ну, ладно, хватит, - прервал я этот разговор. - Ты как мыться предпочитаешь, в ванной или под душем?

– Я вроде бы и замараться-то особо и не успел.

– Просто у нас здесь такие правила, так что выбирай, ванна или душ.

– А совместить их нельзя?

– Пожалуйста. Вон там, налево ванная, а направо душ. Если что станет непонятно, позовешь.

– Хорошо.

Гость прошел в ванную, там вскорости зашумела вода. Я же направился в душ. Я и представить себе не мог, как это можно вернуться с такой прогулки и не хотеть мыться. Уж я-то чувствовал себя просто чрезвычайно грязным. Сначала я врубил горячую воду, настолько горячую, насколько вообще мог терпеть, потом ледяную, потом снова горячую и уж только потом нормальную, под которой и стал отмываться. В душ вошел Андрей, но, увидев меня, тут же извинился и отступил обратно за дверь.

– Заходи, не стесняйся, я уже закончил, - крикнул я ему. Вытащив из шкафчика пару полотенец, одно я накинул себе на плечи, другое повесил на крючок возле двери и сказал вновь вошедшему Андрею:

– Вот тебе полотенце. Когда вымоешься, иди ко мне, я буду в соседней комнате.

В комнате, которую мы называли гардеробной, было большое окно выдачи доставочной сети посёлка, которая, впрочем, ни в чём не уступала и городской. Подключившись к этой сети, я, не пользуясь каталогом, набрал шифры заказа. Над окном загорелся жёлтый сигнал, означающий, что заказ принят и выполняется. Когда же я вытерся и обмотал полотенце вокруг талии, над окном горел уже не жёлтый, а зелёный сигнал, означавший, что заказ выполнен. Не успел я ещё его получить, как в гардеробную вошёл Андрей, который уже вытереться и оделся в свои майку и плавки.

– Зачем грязное-то надел, - сказал я, открывая окно выдачи, - на, переодевайся, - я кинул ему запакованный в прозрачную плёнку свёрток, - как раз по твоему размеру. Ну, что стоишь, стесняешься что ли? - усмехнулся я. - Ладно, я отвернусь.

Я отвернулся, сбросил с себя полотенце и принялся натягивать только что полученные плавки и майку. Остальное же из полученной одежды надевать пока не стал, потому что и гостю тоже нужно заказать одежду, а тут без каталога не обойтись.

– Ну, что, переоделся? - спросил я, поворачиваясь, - с каталогом обращаться умеешь?

– Каким каталогом? - спросил он в ответ.

– Обыкновенным каталогом, системы доставки.

– Пока ещё не приходилось, но попробую, - улыбнулся Андрей.

– Да не прикидывайся ты, - сказал я немного раздражённо, потому что считал, что не знать о настолько обыденный вещах мог только младенец или взаправдешный пришелец. Но на младенца Андрей явно не тянул, а на пришельца не походил.

– Честное слово, - сказал он таким тоном, что я ему поверил.

– Ну, ладно, тогда я сам тебе одежду подберу, но только, чур, не обижайся потом.

– Я ведь всё равно вот так сразу во всех ваших обычаях не разберусь. Выбери, пожалуйста, что-нибудь самое обыкновенное, среднее.

– Как скажешь. Но всё же иди сюда, - я включил большой экран и начал быстро пролистывать на нём каталог, отыскивая то, что нужно, а когда нашел, спросил, - вот это тебе подойдет?

– А ты как считаешь?

– Думаю, что вполне.

– Значит, подойдет.

– Заказываю, только наверно придётся подождать минут десять-пятнадцать - заказ, нестандартный для нашего посёлка, у нас тут нет ребят твоего возраста. Мы за это время ещё и позавтракать успеем, ты хочешь?

– Немножко.

– А я и не немножко, а вполне. Пойдём.

Мы вышли на веранду, нажатием кнопки я отправил стёкла в подоконники, и веранда стала открытой.

– Тебе не холодно? - спросил я у Андрея.

– Да ты что, лето ведь.

– Тогда подожди меня здесь, я сейчас что-нибудь сочиню на завтрак. Если хочешь, можешь в глобалку влезть, вон экран.

Я быстренько приготовил завтрак из имевшихся дома продуктов (мы с Леком принципиально не пользовались услугами автоматического приготовления пищи) и вернулся на веранду. Гость стоял, облокотившись о подоконник, потирал одной ногой другую, и смотрел наружу, словно там, в нашем посёлке, было что-то очень для него интересное.

– А что глобалку не смотришь? - спросил я, - Там сейчас "Новости Звездоплавания" должны обновиться. Или ты этим вообще не интересуешься?

– Рэй, я ещё не знаю, как со всей этой техникой обращаться.

– Завтракать будем, - сказал я, ставя поднос с тарелками на стол. - А включается глобалка очень просто, вот так, - я подошел к экрану и дотронулся до него рукой, экран тут же засветился. Я пробежался пальцами по приглашающим картинкам, пока не добрался до "Новостей Звездоплавания", но вместо собственно новостей там сейчас шло что-то ретроспективное и занудное. Переключаться на запись мне не захотелось (всегда успею), и я выключил экран. - Ничего интересного уже нет.

Позавтракали мы быстро. Я - потому что серьёзно проголодался. Гость же, наверно следуя за мной. Я отправился убирать посуду, ему же сказал:

– Иди, одевайся. Заказ-то наверно уже выполнен.

– Я тебя подожду.

– Хорошо, я быстро.

Заказ и в самом деле уже был выполнен, о чём нас известил зелёный сигнал. Вытащив из окна довольно внушительный по размеру свёрток, я разорвал упаковку, развернул и осмотрел содержимое:

– Вроде бы всё в порядке, - сказал Андрей.

– Сначала надевай, тогда посмотрим, всё ли в порядке.

В свёртке был полный комплект одежды. Андрей надел её всю, включая куртку и ботинки.

– Быстро это у вас получается. Во что захотел, в то и оделся.

– Как везде. Разве что на слабоосвоенных планетах ещё не так, - прокомментировал я.

– И у нас не так, - немного печально сказал гость.

– Наверно ты и вправду из другого времени, - сказал я, находя это самым лучшим из всех объяснений.

– Зачем мне тебя обманывать. Для посторонних же мне нужно что-нибудь придумать, так называемую "легенду".

– Ну, и что же ты будешь придумывать?

– Что-нибудь… Рэй, я в таком виде не сильно выделяюсь среди вас?

– Сам же просил выбрать что-нибудь среднее, а сейчас ещё и спрашиваешь.

– Бывает и так, что одет как все, а всё равно чем-то да выделяешься. Хотя, конечно, бывает и наоборот.

– Вот ты и есть наоборот. С чего это ты думаешь, что должен чем-то отличаться. У меня что, глаз нету что ли, или я ничего не понимаю.

Произнося всё это, сам я быстро одевался в то, во что привык одеваться при такой погоде. Безрукавка из металлизированной нити, которая отражает почти весь солнечный свет, а даже маленький ветерок пропускает через себя свободно. Короткие шорты и мягкие кеды с высоким верхом, прямо на босую ногу.

– Рэй, ты что, предлагаешь куда-нибудь сходить? - снова улыбнулся Андрей

– А ты хочешь?

– Конечно хочу.

– Тогда пойдём. Через пятнадцать минут над нами будет рейсовый дисколёт.

По пути я забежал к Антону. Но дома его не оказалось, а его родители сообщили мне, что до конца лета отправили его на Луну, к бабушке. За все его (а говоря по правде наши с ним) проделки и похождения. Я особо от этого и не расстроился. Ну, во-первых, потому что немного отдохнуть друг от друга нам с Антоном было уже практически необходимо, а такой вариант намного лучше простой ссоры, которая без сомнений состоялась бы в ближайшие дни. Ну и, во-вторых, Луна - это вовсе не край света. Вон она, даже днём отлично видно. Это ведь не Марс и не Венера и уж, тем более, не поселение у других звёзд. Если захотеть, то можно встречаться каждый день. До Луны на рейсовом лайнере всего-то два-три часа полёта. А лайнеры "Земля - Луна" ходят с любого космодрома даже чаще, чем раз в минуту. Хоть я один, без Лека, на Луну не летал, но по рассказам того же Антона, сделать это было проще простого.

– Андрей, может сгоняем до Луны? - неуверенно предложил я.

– Я ещё и на Земле-то, как следует, не побывал.

– Ну ладно, - согласился я, - это можно будет и потом сделать. Только Леку не рассказывай, а то он строго-настрого запретил мне одному, без него, улетать с Земли. Но ничего, на этой неделе всё равно слетаем. Я ведь не один буду, а с тобой.

Андрей оказался неплохим парнем, даже лучше, чем показался мне с первого взгляда. Особенно после того, как я почти что поверил в его совсем уж неправдоподобную историю. Общаясь с ним, я ничуть не ощущал того, что он старше. За несколько дней, проведённых вместе, мы успели неплохо сдружиться. Но, как только я начинал говорить об этом, на лице у Андрея появлялась грустная улыбка, словно бы он в чём-то извинялся передо мной. И даже засыпал я с мыслями о том, что завтра мы снова будем вместе, и что завтра обязательно будет, и что будет оно лучше, чем сегодня. Первая неделя подходила к концу. За неделю мы с ним облазили почти всю Землю, насколько это вообще возможно за неделю. До этого я ещё никогда не мог себе столько позволить. Мы побывали во всех, по моему мнению, интересных местах без исключений. А один раз даже устроили поход с ночёвкой в лесу. Но всё же мои планы оказались исчерпанными, и в очередной день, как только Лек ушел на работу, я сказал Андрею:

– На Земле мы с тобой уже почти что везде побывали и сегодня полетим на Луну.

Андрей, словно бы от холода, передёрнул голыми плечами, он был без рубашки, в одних только шортах, с застывшим лицом повернулся ко мне и, с трудом выдавив из себя улыбку, тихо сказал:

– Может быть, не стоит.

– Тебе что, побывать на Луне - не интересно, что ли?

Оцепенение в одно мгновение сошло с Андрея, и он, слегка покраснев, ответил:

– Почему, очень даже интересно. Но только я кое-что представил и испугался.

– Да тут, по-моему, вообще нечего бояться, за последние полвека не было ни одной аварии лунного лайнера.

– Я не об этом, Рэй. - Андрей оставался мрачным. - Я испугался того, что наступит Полночь, мне нужно будет срочно возвращаться, а я буду не на Земле. Я наверно даже не смогу сопротивляться. Сюда-то я добрался своим ходом, по ориентиру, обратно же могу просто скатиться. Я боюсь, что меня позовут, а я буду не на Земле, не смогу удержаться, скачусь обратно и окажусь один, без скафандра, в открытом космосе, тогда мне уже никто не сможет помочь.

В этот момент передёрнуло уже меня, потому что я отчётливо себе представил, что будто бы я оказался в космосе без скафандра. А представлять что-то по рассказам других людей я умел неплохо. Лек говорил, что это мое счастье, но Антон заявлял, что это не счастье, а беда. Кому же из них мне верить, я не знал, иногда мне казалось, что прав Лек, иногда - Антон.

– Андрей, а что, если тебя позовут, ты вообще не сможешь задержаться?

– Смогу, конечно, если постараюсь. От вас к нам начать движение для меня немного сложнее, чем от нас к вам, таков уж закон природы. Но ведь просто так меня не позовут. Позовут, только если случится что-то серьёзное. Всеобщая тревога, "Полночь" с большой буквы, как мы говорим. Боюсь, что я рванусь, ни о чём не задумываясь…

– Но ты же говорил, что пришёл к нам через время. Что тебе помешает вернуться в тот же момент, когда ты уходил.

– Время-то не гладкое, где хочешь, не остановишься. - Андрей вымученно улыбнулся. - Это совсем не то время… У нас там прошло столько же времени, сколько и тут. Да если бы и смог, это было бы уже не мое время, не мой мир, может быть, в том мире я и вообще не существовал никогда, а может быть и есть, но совершенно другой. Я ведь не из вашего прошлого, а просто из другого времени, это другой мир. В своё прошлое или будущее попасть невозможно. Прошлого уже нет, потому что оно уже прошло. Будущего ещё нет, оно ещё только будет. Есть только своё время, один микроскопический хроноквант, всё остальное - другое время. С этим у нас спорят, но пока ещё не могут доказать обратного.

– Тогда уж лучше объяснить эти миры параллельными пространствами, - сказал я, выслушав его.

– Нет, Рэй, не получится, параллельные пространства - это совершенно другое. Во всём вашем многомерном пространстве нас сейчас просто-напросто нет.

– Как это нет. Вот ты здесь и сейчас, - я почти ничего не понимал из этих путаных объяснений Андрея.

– Это потому что я пришёл к вам. Времена-то могут и переплетаться. Не то, что один человек, бывает, что даже целые корабли и планеты не в своём времени оказываются.

– Я о таком не слышал.

– У вас этого ещё не знают. Да и мы только легенды слышали. Рассказать одну из них?

– Давай.

– Есть в этой галактике одна планета, очень далеко отсюда, с другой стороны от галактического ядра. На неё много тысяч лет назад забросило переселенческий корабль-супердиск с Земли другого мира и времени. И на этой планете сейчас живут земляне, но считают себя местными и забыли всё то, что было связано с кораблём, который и сейчас лежит на поверхности их луны. Сначала эти люди полностью одичали, до каменного века, а теперь снова развиваются и уже достигли средневековья.

Андрей замолчал, а я спросил:

– И это всё?

– Мы туда попасть не можем.

– А откуда знаете?

– Ком рассказывал.

– Лек что ли?

– Он.

– А он откуда знает?

– Не знаю, но всё-таки это правда. У нас один парень проверил. Он шастает по мирам и временам намного лучше меня. И он нашёл доказательства. Одно, когда спускался к моменту старта этого самого супердиска, всё совпало до мелочей. Второе, когда поднимался в те времена, когда земляне уже смогли туда добраться. Но он узнал, что там может случиться что-то ужасное, что-то связанное с Изначально Предопределённым Кругом Времени.

– Ты говоришь об этом парне в прошедшем времени. С ним что-то случилось.

– Он ушёл туда, на эту планету, несмотря на запрет.

– Погоди, ты же сам сказал, что туда попасть невозможно.

– Очень трудно, но возможно.

– Переместиться в пространстве?

– Так далеко мы ещё не умеем. Он пошёл… собирался идти по-другому. Спуститься в то время, когда супердиск готовится к старту, пробраться на него, на нём перелететь на ту планету, а потом снова подняться до своего времени. Если это у него получилось, то вернуться обратно он уже не сможет. Разве что через самые верхние времена, когда эта планета снова найдётся. Но пока он не вернулся, и никаких известий от него не было…

– Андрей, ты меня тут совершенно заговорил. Я же предложил тебе на Луну слетать. Согласен ты или нет?

– Согласен, но только при одном условии, я должен предупредить своих.

– Ты что, собираешься смотаться туда и обратно?

– Нет, я просто выйду с ними на связь.

– А как ты это сделаешь?

– Лучше было бы через вариатор, но я что-то не хочу искать его. Использую свой расширитель, я его с собой притащил.

– И где он?

– В рюкзаке, естественно. Ты наверно подумал, что я там какую-нибудь тяжёлую ерунду волок.

– Ничего я не думал.

Андрей втащил в комнату свой рюкзак, который не доставал с тех пор, как спрятал его в шкафу. Аккуратно расстегнул застёжку и вытащил продолговатый и тяжёлый металлический ящик со скруглёнными рёбрами и углами, на первый взгляд этот ящик казался вообще монолитным. Жестом фокусника достал откуда-то (я так и не понял откуда) крошечный ключик и вставил его в неприметную щель на ящике. После лёгкого щелчка сдвинул и снял верхнюю крышку. Под ней оказалась очень странного выглядевшая панель шифратора, такой я ещё нигде и никогда не видел. Андрей немного повозился над ней, набирая какой-то ужасно длинный и совершенно непонятный код. Когда же код был набран, коробка распалась на узкие металлические лепестки, обнажив очень странный аппарат. Этот аппарат больше всего был похож на стоящий на подставке, угольно-чёрный кактус с такого же цвета бутоном на верхушке. На подставке, в небольшом прозрачном футлярчике, лежали чёрный стержень длиной в палец и крошечные разноцветные бусинки. Андрей взял две бусинки и, немного подумав, насадил их на два разных шипа этого самого "кактуса". Послышалось лёгкое электрическое потрескивание. "Бутон" медленно распустился, из него буквально брызнул яркий свет, который тут же померк, и над "кактусом", в искрящемся радужном ореоле сформировалось превосходное стереоголографическое изображение.

Это был мальчишка одного с Андреем возраста. Длинные, почти до плеч, светло-русые волосы, широко расставленные насмешливые голубые глаза. Он был удивительно похож на кого-то, хорошо мне знакомого. Я силился вспомнить, на кого же именно, но вспомнить мне так и не удалось. Он же обвёл комнату взглядом, словно бы не его изображение, а он сам был сейчас здесь. Андрею он только кивнул в знак приветствия, на мне же задержал свой взгляд и непринужденно улыбнулся.

– Немного там у вас изменилось… - сказал он и тут же представился. - Я Александр Вёртов, но можно просто Сашка. А ты, как я полагаю, тот самый Рэй.

– Рэй Закат, - в свою очередь представился я, - но только почему тот самый?

– Ты сам только что ответил на свой вопрос. Рад был бы познакомиться лично, но после определённых событий, моё появление у вас крайне нежелательно.

– Извини, но не мог ли я тебя где-нибудь видеть? - я сейчас ничуть не смущался, словно бы за эти последние дни меня кто-то подменил.

– Как не мог, - ответил он с такой знакомой улыбкой, - конечно, мог, и даже видел. Я был в ваших краях немногим больше года назад. Ты наверно помнишь мальчишку, который посреди ночи ворвался к вам в дом и ругался с твоим братом на неизвестном тебе языке.

– Так это был ты? - спросил я, искренне удивившись.

– Но с тобой мы тогда так и не познакомились, не хватило времени.

– Лек меня тогда спать отправил, а сам потом исчез на целую неделю, даже никого не предупредил, его ещё тогда все безрезультатно искали.

– Тогда он был у нас.

– Сейчас-то я и сам уже догадываюсь.

– Кстати, где он сейчас?

– Как всегда на работе. По крайней мере, должен быть там.

– Жаль, я был бы не прочь с ним немного поговорить.

– Он обещал в скором времени придти к нам, - сказал Андрей.

– Хорошо. Ты сам знаешь, что я не люблю говорить о важном при помощи связи. Но вот, сколько ты, Андрюша, ещё собираешься там пробыть?

– Несколько дней, не больше. А что, там что-то с моим дублем случилось?

– Нет, пока вроде бы нет. Но мне, если честно сказать, уже надоело тут сидеть. А на кого, как не на тебя я смогу оставить нашу "гвардию", они ведь все как дети, даже те, кто старше нас? А то ведь точно что-нибудь опять натворят. Снова притащат какого-нибудь птерозавра и выпустят у учёных перед носом, а может и вообще чего-нибудь хуже придумают. Несерьёзные они люди, и мальчишки и взрослые, а всё равно мальчишки, все до одного.

Андрей негромко засмеялся, очевидно, что-то вспомнив или представив себе:

– Ладно, Саш, хватит уже обижаться, это была последняя их шутка, и они этого даже не хотели.

– Шутка-то шуткой, а у меня на руках до сих пор следы от зубов этой твари остались, их даже Срез не может сгладить, а может быть не хочет. Ну да ладно, пустые разговоры в сторону. Зачем ты меня вызвал, друг мой Гостин?

– Вот тут он, - Андрей кивнул в мою сторону, - приглашает меня ненадолго смотаться на Луну. И я хочу тебя спросить, можно ли мне это?

– А почему бы и нельзя. Летай, сколько тебе вздумается, хоть на Луну, хоть на Плутон. Только не вздумай возвращаться, пока не опустишься на старушку-Землю. Не всё тебе только по твоим любимым нижним векам шастать, пора браться и за верхние. Я сам в свой самый первый визит в верхнее иномирье побывал на Луне.

– Да знаю я про твои похождения. Я просто хотел узнать, не грозит ли нам в ближайшее время Полночь?

– До неё как никогда далеко, по крайней мере, мне так кажется. Дальше, чем было ещё год назад. Но только почему ты это у меня спрашиваешь, а не у Кома. Они ведь там лучше меня знают. Что ни говори, а центр-то у них, а не у нас, хотя мы тоже теперь называемся центром.

– И ещё, Рэй не хочет, чтобы Ком узнал об этом нашем визите на Луну.

– Вот оно что. Ясненько и понятненько. Слушай, Рэй, а тебе вообще можно улетать с Земли или нельзя?

– Почему нельзя, мы с Леком не один раз на Луне бывали. И вообще, почему ты считаешь, что кому-то нельзя покидать Землю?

– Кому-то можно, а вот можно ли тебе, не знаю.

– Погоди, ты что-то недоговариваешь.

– Только то, что тебе пока знать нельзя.

– Прямо, как Лек.

– А ты наверно уже заметил, что я и он даже внешне очень похожи?

Огромное, просто невозможное, сходство и в самом деле бросилось мне в глаза, Лек и был тем самым хорошо знакомым мне человеком, на которого и был похож этот парень. Я настолько сильно удивился, что даже перестал задавать вопросы, которых у меня сейчас было с избытком.

– Ну и что ты, Саш, всё-таки посоветуешь нам? - спросил Андрей.

– Прежде всего - спросить разрешения у Кома, он и скажет, что вам делать дальше. А сейчас отключай связь, а то у меня уже глаза устали.

Андрей аккуратно снял с шипов бусинки. Из "цветка" опять ударил свет, но он очень быстро снова свернулся в "бутон", и свет погас. Андрей сразу же принялся собирать металлический футляр своего аппарата.

– Андрей, они все от меня что-то скрывают, что-то важное. Боюсь, что даже чрезвычайно важное. Может быть, ты знаешь что?

– К своему несчастью знаю.

– Расскажи, или ты тоже, как они, будешь молчать и отнекиваться.

– Буду молчать, как и они. Пойми, я просто-напросто не имею права это тебе рассказывать. Да и, честно сказать, не хочу.

– Это что-то очень страшное?

– Как сказать, с одной стороны - очень, с другой… не знаю, Рэй, не обижайся только.

– А когда я это узнаю?

– Когда придёт время, брат тебе всё расскажет.

– А сам я не смогу как-нибудь узнать?

– Тогда всё будет намного хуже.

– Как у того мальчишки-робота, про которого ты нам с Антоном рассказывал?

Андрей заметно вздрогнул и отвернулся, на мой вопрос он не ответил. Тут бы мне нужно было что-то заподозрить, но я всего лишь покончил с этим разговором, даже обижаться не стал:

– Андрей, ну как, летим на Луну или не летим?

– Полетим, но сначала поговори с братом.

– Ты думаешь, я знаю, где и как его искать?

– Поищем.

Но искать Лека нам не пришлось. Едва только Андрей сказал об этом, как распахнулась входная дверь, и на пороге появился Лек. Одет он был совсем уж непривычно для меня, в какую-то незнакомую форму без знаков различия. Правда, на обоих рукавах было по эмблемке, кое-что проясняющих: одна обозначала Центр Изучения Внепространственных Переходов, а другая Службу Безопасности Солнечной Системы.

– Ну и куда же собрались, путешественнички? Не на Луну ли случайно? - сказал он слегка раздражённо, но в целом можно сказать вполне дружелюбно.

– А ты откуда об этом знаешь? - ответил я вопросом на вопрос.

Лек не торопясь прошел в комнату и неторопливо, с какой-то ленью расположился в большом кресле:

– А вам ещё непонятно? Андрюха воспользовался для связи с тридцатой вари-расширителем. А эта штучка, хоть и сделана по высочайшей технологии верхних веков, но по сравнению с даже плохоньким вариатором весьма и весьма примитивна. Например, у неё практически полностью отсутствует стабилизация канала связи и подавление паразитного излучения. Ребята на вариаторе просто обалдели от такого опыта, они ведь даже не знали, что ты здесь. А тут такая мощная и практически полностью незащищённая межмировая трансляция и, к тому же совсем рядом. Они всё слышали, весь ваш разговор, но, извини, не слышать этого было просто-напросто невозможно. Услышав же, они сразу же сообщили обо всём этом мне.

– И ты без малейшего промедления примчался сюда? - тут же спросил я.

– А что мне ещё оставалось делать, если ты, Рэй, собрался нарушить мой запрет.

– А почему мне нельзя на Луну, когда всем можно. В моем возрасте наверно каждый мальчишка уже побывал на Луне самостоятельно.

– Просто тебе нужно было спросить разрешения у меня, разве это настолько трудно?

– А мы и так собирались тебя искать, скажи, Андрей.

– Только собрались, как ты появляешься.

– Значит, вы всё-таки хотите побывать на Луне?

– Конечно, зачем тогда было бы это затевать, - сказал Андрей, глядя Леку в глаза.

Лек откинулся в кресле, закрыл глаза и, промолчав так примерно с минуту, сказал:

– Вот что, друзья-товарищи. Давайте это дело перенесём на завтра. Завтра у меня на работе будет свободный день. Вот и отправимся все вместе. Ну, как, согласны?

Я поначалу надулся в ответ, ведь я хотел отправиться в эту поездку только вдвоём с Андреем. Но Андрей тут же ответил за нас обоих:

– Мы согласны, - и подтолкнул меня в бок, мол, не дуйся понапрасну. А я пересилил себя и улыбнулся ему в ответ.

– Ну, тогда, в общем, так и решим, - сказал Лек и поднялся с кресла, - а сейчас, извините, конечно, но мне пора возвращаться на работу, а то я и так слишком долго задержался тут.

Сказав это, Лек улыбнулся и довольно быстро исчез. Снаружи донесся свист компрессора его дисколёта, и почти сразу же затих в вышине.

– Рэй, по-моему, ты чем-то очень недоволен? - спросил Андрей, поглядев на меня.

– Просто мне хотелось побывать на Луне без Лека, а с ним пропадает большая часть интереса.

– К чему такая крайность? - Андрей сел прямо на пол, сложив ноги под себя. Я, только чуть помедлив, последовал его примеру.

– Видишь ли, Андрей, Лек опекает меня всегда и во всём. И, поверь, мне ни разу в жизни не удавалось серьёзно удалиться от дома, чтобы при этом не встретить Лека. Если конечно я удалялся без его разрешения. И так всегда, не один раз, а множество.

– Рэй, какую же ерунду ты несешь.

– Хорошо, если бы это всё оказалось ерундой.

– Ерунда. Завтра мы всё равно будем на Луне.

Андрей ухватил меня за руки и со смехом повалил на пол. Он, конечно же, был намного сильнее меня, но мне на этот раз удалось вывернуться из его рук и смыться на кухню. А оттуда, через открытое окно, выскользнуть на улицу. На улице было тепло, и я в одних только шортах и майке залез на крышу и вскарабкался на самую макушку нашего домика. Андрей тут же появился на крыльце. Сначала он в поисках меня осмотрел окрестности и только потом оглянулся и посмотрел на крышу дома, где я и скрывался.

– А свалиться оттуда ты не боишься? - спросил он с лёгкой усмешкой.

– Неа, не боюсь, - ответил я, поболтав ногами в воздухе, - у меня неплохое чувство равновесия, а боязнью высоты я не страдаю.

– А мне к тебе туда можно?

– Пожалуйста, места очень даже много, - я развел руками по сторонам, - но только если ты свалишься, сам отвечать будешь, я отвечать за тебя перед врачами не собираюсь.

– Уж как-нибудь не свалюсь, - сказал Андрей и через несколько секунд оказался рядом со мной. Всё это получилось у него быстро и ловко, словно он всю жизнь только тем и занимался, что лазил по крышам.

– Позагораем, - предложил ему я.

– Давай, место для загорания неплохое.

Он стянул с себя майку и растянулся на теплом пластике крыши. Сейчас Андрей стал уже хорошо загоревшим, почти что смуглым, а волосы, выгорев на солнце, почти полностью обесцветились и стали светлее кожи. Да и я за эти дни неплохо загорел, совсем уж необычно для себя. Хоть в этом мне до Андрея было далеко, но Антон сейчас наверно не сразу бы меня и узнал. И только я вспомнил об Антоне, как увидел его внизу, идущего по дорожке к крыльцу. Вверх он не смотрел и нас естественно не заметил.

– Антоша! - крикнул я ему, - мы здесь!

Он поднял голову и заулыбался:

– Сейчас, я тоже к вам заберусь, - он сел на дорожку, разулся, и уже босиком залез на крышу, - здравствуй, - сказал он Андрею и сел рядом со мной, даже привалился боком.

– Как это тебе удалось выбраться с Луны? - спросил его я.

– Мне сегодня разрешили, странно как-то. Я чуть ли не каждый день просился, и было бесполезно, а сегодня бабушка сама мне предложила.

– А мы сегодня хотели к тебе на Луну сгонять, вот только Лек об этом узнал и не разрешил.

– Ну и хорошо, что не разрешил, а то бы мы наверняка разминулись и не встретились.

– Мы завтра на Луну полетим, вместе с Леком.

– Вот и здорово, и я тоже, вместе с вами. Бабушка меня на сутки отпустила, а там сейчас вечер.

– Ну и как там, на Луне?

– Нормально, как всегда. Ну да что рассказывать. Завтра сами там будете, и сами всё увидите. По-моему, там даже лучше, чем здесь - всё то же самое, только сила тяжести меньше.

Антон снял рубашку и, оставшись в шортах, расположился загорать. Я скинул с себя майку и устроился рядом с ним.

– Рэй, да ты никак загорелым сделался, - изумился Антон, увидев меня без майки, - ну, покажись получше, дай тебя разглядеть.

– Да ну тебя.

– Непривычно выглядишь, а то обычно всё лето ходил бледный, словно из подземелья.

– Да ладно, Антон, неинтересно об этом.

– Ну, как хочешь. Только тогда давай рассказывай, чем тут без меня занимались.

Я быстро и довольно последовательно рассказал Антону, где мы побывали и чем занимались с Андреем, начиная с того самого дня, когда мы ходили в поход по реке, и заканчивая сегодняшним. Андрей, повернувшись на бок и положив голову на руку, с улыбкой слушал меня. За весь разговор я ни разу не обмолвился о том, о чём Андрей просил меня никому не распространяться. Когда же я закончил, Антон спросил о том, что показалось мне совсем не по теме.

– Рэй, я всё хочу тебя спросить. Тогда ты видел станцию подземки или нет?

– Какую станцию?

– Ну, когда ты встретился с Леком. Ты мне рассказывал, а я не понял.

– Нет, я её не видел, но наверно был где-то рядом.

– Но ведь она всё-таки есть?

Я промолчал, хотя Антон и ждал ответа. Тогда вместо меня ответил Андрей:

– Конечно, есть, я там был.

Антон посмотрел на него удивленными глазами, но ни о чём больше расспрашивать не стал. Он по тону, с каким это сказал Андрей, понял, что дальше расспрашивать не стоит, больше комментариев не будет.

Этот день прошёл для нас быстро, даже очень быстро. Мы ходили к речке, купались, загорали и, вообще, всё, что делали, делали в своё удовольствие. Андрей обучил нас совсем нам незнакомой игре с мячом, в которую мы и проиграли до самого вечера. Домой же вернулись только под ночь. Антон сбегал предупредить родителей и остался ночевать у нас. С Антоном мы устроились на одной кровати, не впервой уже такое. Андрей же, как всегда на раскладной койке, тут же, рядом, в моей комнате. Почти что до середины ночи мы рассказывали друг другу разные истории. И даже Лек, который вернулся домой поздно, хоть и поворчал немного для приличия или для виду, но запрещать нам ничего не стал. Он ушёл в свою комнату и ещё долго не ложился. На следующий день мы поднялись поздно. Точнее говоря, нас поднял Лек, который с утра куда-то уходил, но быстро вернулся.

– А ну, подъём, - громко скомандовал он.

И я тотчас же поверил, что он и в самом деле может быть командиром. Едва мы успели проснуться и подняться, как он выгнал нас на зарядку, которую провел для нас сам лично. Потом мы быстро умылись, заправили кровати и позавтракали. После этого Лек посмотрел на часы и сказал нам:

– Собирайтесь побыстрее.

– Почему побыстрее? - тут же спросил я.

– Вы ведь собирались на Луну. Или уже успели передумать?

– Не передумали. Но куда торопиться? На Луну корабли ходят часто и регулярно.

– Если поторопитесь, тогда узнаете. Только оденьтесь приличнее, - сказав нам это, Лек вышел из дома.

– Ничего не могу понять, - сказал я Андрею.

– Я будто бы что-то больше тебя понимаю.

Тем не менее собрались мы быстро и оделись в соответствии с рекомендациями Лека. Мы с Антоном заказали себе одинаковые тёмно-синие костюмы из куртки и брюк, чем-то напоминающие форму космолётчиков. Андрей же оделся точно так же, как и в первый свой день здесь.

Лек уже ждал нас возле своего дисколёта, который после того, как я узнал о нём, больше не скрывал, но вот так, рядом с домом я его ещё не видел. И только сейчас я заметил, что на борту дисколёта нанесена небольшая эмблемка Службы Безопасности и причем не земной, и даже не Солнечной Системы, а Содружества.

– Забирайтесь в кабину, - сказал Лек сразу же, как только мы появились на крыльце.

Антон, а следом за ним и Андрей забрались в кабину, а я, немного задержавшись, похлопал рукой по эмблеме:

– Так вот в какой службе ты работаешь.

– Я в ней не работаю, а только сотрудничаю с ней… А вообще-то все мы, земляне, под нею ходим. Давай залазь, не задерживай.

Как только мы заняли места в кабине, Лек запустил компрессор. Дисколёт, сильно накренившись, но при этом умудрившись не задеть даже ни одного листика росших вокруг деревьев, взмыл вверх и переключился на основные движки. Подняв машину на космическую высоту, Лек направил её не в сторону ближайшего космодрома, как я ожидал, а на восток.

– Куда мы летим? - опередив меня, спросил у него Антон.

– На космодром, естественно, - весело ответил Лек.

– Но ведь в этой стороне нет космодромов, - сказал я, - или ты собираешься крутнуться вокруг Земли?

– Нет, не собираюсь, я предпочитаю прямые пути, а прямо по пути космодром будет. Правда на нём немногие бывали, и немногие о нём знают.

– Восточный космодром? - тут же искренне удивился Антон.

– А ты откуда о нём знаешь?

– Отец с одним знакомым говорил, а я совершенно случайно услышал, - смутился Антон, - а что, разве это большая тайна?

– Пожалуй, что нет, но и не открытая для всех информация. Это космодром Центра Изучения Внепространственных Переходов, в котором, Рэй, я и работаю в данный момент.

– Но ведь я же всегда думал, что ты врач.

– Да, я врач, но не только врач, иметь одну специальность в нашем мире - мало. Да и вообще, больше я всегда был не врачом, а кибернетиком и спецом по микротехнологии.

– А, по-моему, ты меня сейчас просто-напросто обманываешь.

– Это не так.

– А чем докажешь?

– Ну, если ты так хочешь.

Покопавшись у себя во внутреннем кармане, он извлёк замурованную в стеролит официальную карточку и протянул её мне. "Доктор медицины, доктор кибернетики, действительный член Академии Наук Содружества Земли: Александр Закат", - молча прочитал я надпись под объемной фотографией, изображавшей Лека.

– Я посмотрю? - попросил сидящий рядом со мной Андрей.

– Пожалуйста, но только ты её уже видел, - ответил Лек, даже не повернувшись.

Андрей быстро взглянул на карточку и вернул Леку. После этого он сделался мрачным, но я тогда не обратил на это ни малейшего внимания, да и Лек тоже не обратил, потому что мы на него не смотрели. Дальше мы вообще не разговаривали, а, прильнув к окнам, смотрели на Землю. Сначала мы летели над сушей, почти что полматерика перемахнули, потом перед нами открылся океан, а впереди показались небольшие скалистые острова, на одном из которых, как оказалось, и располагался Восточный Космодром Земли. Дисколёт сделал над островом несколько кругов, постепенно теряя высоту. Всё совсем немаленькое поле космодрома оказалось практически пустым. На нём стоял только один корабль непривычных очертаний, скорее всего звездолёт да ещё несколько разнокалиберных и, скорее всего, несерийных ракетных катеров.

Дисколёт завис в воздухе и затем мягко опустился возле одного из них. Этот катер тоже был необычным. Конус высотою в тридцать и диаметром основания в двадцать метров. Зеркально-серая триолитовая обшивка, ни одного выступающего наружу элемента, разве что три выдвинутые вниз мощные опоры и вертикальная лестница трапа, ведущая к открытому в основании люку. Этот катер имел странный и какой-то неземной облик. Как только дисколёт опустился на поле, из катера выбрался человек в точно такой же форме, в какой был вчера Лек, он встретил нас у самого дисколёта. В первый момент он показался мне молодым, по крайней мере не старше Лека. Он помог нам выбраться из кабины. И необычным жестом, без слов, поприветствовал Лека. Лек ответил ему:

– Всё в порядке.

Лек захлопнул дверь кабины, через стекло сделал отмашку рукой и, едва мы успели отбежать, поднял дисколёт в воздух на трёх, ударивших из-под днища, тонких плазменных струях. Он, очевидно, спешил настолько, что даже не стал пользоваться для взлёта сжатым воздухом.

– Куда он, - запоздало спросил я вслух.

– У него дела, - ответил мне на ухо Андрей, - да ведь и ты сам хотел побывать на Луне без брата.

В этот момент космолётчик повернулся к нам и сказал, слегка улыбнувшись:

– Ты, как я полагаю, Рэй, ты Антон, а ты Андрей.

– Правильно. А кто вы?

– Зовите меня просто Артуром. Твоего брата, Рэй, я знаю с детства, а сейчас мы с ним работаем на одну контору. Мне сегодня нужно на Луну по делу и я согласился взять вас с собой. А сейчас уже пора подниматься на борт.

Мы были возле трапа. Антон первым вскарабкался по нему. Я последовал за ним, но возле люка задержался. А, оглянувшись, увидел, что Андрей сделал рукой точно такой же жест, каким Артур приветствовал Лека. Увидев это, Артур удивился и тут же тихо спросил у Андрея:

– Дубль второй?

– Да, Дубль-два, Земля-30. А вы из Дубля-первого.

– Нет, я в этой организации не состою, хотя в последнее время и близок к ней.

– Вы Артур Рикст?

– Да.

– Тогда мне всё понятно.

– Что понятно?

– Довольно много чего понятно.

Андрей поднял голову и, увидев, что я всё ещё не поднялся на катер, оборвал только что начатый разговор. Я поспешно скрылся в люке, но Андрей тут же последовал за мной, и этот их разговор так и остался без продолжения. Рубка была довольно большой для катера, но всё равно тесной. Перед тремя экранами и изогнутой в виде подковы консоли управления стояли пять массивных кресел с высокими спинками и широкими подлокотниками. На консоли разноцветной рябью мигали сигнальные огоньки, а на экранах была чёткая панорама космодрома, словно бы это не экраны, а открытые настежь окна, даже солнечный свет, лившийся с экрана, выглядел абсолютно естественно. Артур поднялся в рубку последним, но сразу же сел в центральное кресло, указав нам на остальные:

– Садитесь и застегните ремни. Отправляемся немедленно, все вопросы по пути. Поторопитесь. - Его руки уже бегали по консоли, а экран отзывался на это рябью цифр и символов, которые я даже не успевал уловить. Едва мы успели защелкнуть застежки ремней, Артур сказал, - приготовьтесь, взлетаю.

Катер при взлёте только чуть-чуть вздрогнул. Я ожидал, что сейчас услышу свист плазмы и увижу бьющие в плиты космодрома струи перегретого до звёздных температур выхлопа. Но ничего этого не было. До моих ушей донесся лишь тонкий, похожий на комариный писк, звук, а воздух над плитами космодрома и вовсе остался неподвижен. Но, тем не менее, катер качнулся, приподнялся над полем, совсем ненадолго завис и тут же, набирая скорость, понёсся к небу. При этом он медленно накренился, и на экране появилось Солнце. Я уже приготовился зажмуриться, но изображение оказалось совсем не ярким, как на самом деле, а скорее напоминало горящий уголь, это был всё же экран, а не окно…

Перед моими глазами всё смешалось, промелькнула стайка серебристых искр, всё покрыли росчерки разноцветных молний. Потом медленно развернулась тьма без мыслей. Только спустя несколько секунд я очнулся. Я очнулся и снова ощутил себя Виктором Стрельцовым, сидящим в на глазах меняющем форму кресле универсального тренажёра. Но всё, только что пережитое, буквально стояло у меня перед глазами. Спроси меня сейчас про то, кто я, я наверно не сразу бы смог на это ответить. В себя я приходил наверно ещё минут десять. Мысли постепенно перестали путаться у меня в голове, только что пережитое понемногу тускнело и отодвигалось на второй план. Всплывало то, что было именно со мной, где я, и что привело меня сюда. Но, только немного очухавшись и осмелев, я позвал:

– Рэй, ты здесь?

– А где же мне ещё быть?

– Рэй, что с тобой было дальше, почему ты прервал показ.

– Пока у меня нет возможности продолжить.

– Я выдохся?

– Нет, как это ни странно, но не ты, а я. С тобой же практически всё нормально. Просто мне нужно кое-что обдумать и просчитать, чем я сейчас и занимаюсь.

– Сколько сейчас времени?

– Уже вечер. И вот что, Вик, иди, ужинай, а потом ложись и спи, после такого тебе просто необходимо отдохнуть. И ещё, пока не зови меня, утром я сам тебя разбужу. До свидания, и до завтра.