"Ураган" - читать интересную книгу автора (Хайасен Карл)

Глава 22

Августин стремглав перебежал через улицу. Подбежав к двери, он вытащил пистолет. Никто не ответил ему, когда Августин окликнул Бонни по имени. Соблюдая осторожность, он прошел в дом. Внутри никого не было. Августин ощутил спертый воздух, запах плесени и пота, и только в одной из спален спокойно пахло духами и спермой. В распахнутом стенном шкафу гостиной он не заметил ничего необычного, а грамота, висевшая здесь же на стене, подсказала Августину, что дом принадлежит торговцу Антонио Торресу. Дом изрядно пострадал от урагана. На заднем дворе Августин обнаружил двух небольших такс, привязанных к пожарному гидранту. Увидев Августина, таксы отчаянно залаяли.

Августин опустился в шезлонг и попытался представить себе, что могло произойти за те двадцать минут, пока он отсутствовал. Наверняка что-то заставило губернатора приблизиться к дому. Бонни он, безусловно, приказал ждать его на другой стороне улицы, но она, возможно, последовала за ним. Августину осталось только предположить, что они сейчас вместе с тем негодяем едут в джипе в неизвестном направлении.

Он еще раз осмотрел дом в поисках каких-либо улик, которые могли помочь ему в розыске. Среди бардака спальни с приторными запахами Августин обнаружил промокший альбом с фотографиями: торговца, его супруги и многочисленной упитанной родни. Но Бренда Рурк не говорила, что напавший на нее человек был толстяком с испанской внешностью, и кроме того, на фотографиях у Антонио Торреса отсутствовали какие-либо дефекты лица. Решив, что это не тот человек, Августин прошел на кухню.

Осмотрев настенный шкафчик над раковиной, он обнаружил спрятанную в соуснице женскую кожаную сумочку. Внутри сумочки находился бумажник, в котором лежали выданные в штате Флорида водительские права на имя Эдит Деборы Марш, белой женщины. Дата рождения: 5 июля 1963 г., адрес: Уэст-Палм-Бич. Фотография на правах была необычайно впечатляющей — хорошенькая молодая леди с затуманенным, хищным взором. Видимо, фотограф в бюро по выдаче водительских прав постарался показать все свое искусство. Еще в сумочке лежали два аккуратно сложенных розовых бланка страховых соглашений, выданных компанией «Мидвест Кэжьюелти», одно на сумму 60 тысяч долларов, другое — 141 тысячу долларов. Страховка выплачивалась за ущерб, нанесенный ураганом дому 15600 по Калуса-драйв, и на бланках стояли подписи Антонио и Нерии Торрес. Примечательно, что на бумагах страховой компании стояла сегодняшняя дата. Августина заинтересовало, почему эти документы оказались в распоряжении мисс Эдит Марш, и он безо всякого угрызения совести положил их к себе в карман.

Дело принимало интересный оборот, но Августин сомневался, что его находки помогут отыскать Бонни и губернатора. Ключом к разгадке тайны являлся подонок со сломанной челюстью. Ведь у него находится табельный револьвер Бренды Рурк. Именно он сидел за рулем джипа «чероки». Но в доме не было никаких следов, которые могли бы привести к нему.

А с каждой минутой негодяй все дальше и дальше. Августина охватила паника, он представил себе, что может произойти. Губернатор наверняка не позволит вот так запросто увезти себя, поскольку сопротивление в крови у этого человека. А револьвер, направленный ему в голову, только распалит губернатора. Но если он попытается взбунтоваться, то Бонни Лам может погибнуть.

Августин испугался. Первым его намерением было вскочить в фургон и исколесить весь город в отчаянной попытке отыскать джип. Фора во времени у негодяя была не очень большая, но огромное преимущество заключалось в том, что он знал, куда едет.

И тут Августин подумал о патрульном Джиме Тайле. Одно сообщение по полицейскому радио, и вся полиция Южной Флориды будет разыскивать джип «чероки».

Он снял трубку телефона на кухне и тут вспомнил о трюке с повторным набором номера, который проделывал когда-то со своей подружкой.

Это было в те времена, когда у него в доме жила полоумная хирург-интерн, та самая, которая напала на него с ножом в душе. Когда Августин обнаруживал, что она исчезла, то нажимал кнопку повторного набора номера, чтобы узнать, звонила ли она по всему городу в поисках наркотиков или узнавала, где можно заложить украденные из его дома вещи. Вскоре он уже мог узнавать по голосам всех ее поставщиков наркотиков и скупщиков краденого, прежде чем те вешали трубку. Таким образом, этот трюк с повторным набором номера был ценным средством, чтобы предугадать настроение подружки и проследить путь пропавших вещей.

Поэтому Августин и решил сейчас воспользоваться этим трюком с целью выяснить, куда последний раз звонили из дома 15600 по Калуса-драйв, перед тем как исчезли Сцинк и Бонни. После третьего гудка ему ответил приветливый мужской голос:

— «Парадиз Палмс». Чем могу помочь вам?

Августин замялся. Он знал только единственный «Парадиз Палмс» — приморский мотель в Исламораде. Решил действовать наудачу:

— Мой брат недавно звонил вам. Из Майами.

— О, да. Друг мистера Хорна.

— Простите?

— Нашего хозяина, мистера Хорна. Вашего брата зовут Лестер?

— Совершенно верно. — Августин блуждал, словно в потемках.

— Сегодня у нас был единственный заказ на номера из Майами. Он хочет отменить его?

— Нет, что вы. Я просто должен убедиться, что с номерами все в порядке. Понимаете, мы хотим неожиданно нагрянуть к нему туда… у него завтра день рождения. Собираемся вывезти его в море на рыбалку.

Женщина из мотеля сообщила, что у берега много дельфинов, и посоветовала позвонить на причал «Бад энд Мериз», чтобы договориться насчет яхты напрокат.

— Или, может быть, вы хотите, чтобы я сама позвонила на причал?

— Нет, спасибо, все в порядке.

— А мистер Хорн знает?

— Что знает? — переспросил Августин.

— Что у Лестера завтра день рождения. Он будет очень сожалеть, что пропустит его, ведь он уехал по делам в Тампу.

— Ох, какая жалость. Я еще хотел спросить… в каком часу приедет мой брат? Мы должны знать, что все готово, устроим ему сюрприз.

— Понимаю. Он сказал, чтобы его ждали к вечеру.

— Отлично.

— И не беспокойтесь, я ему не скажу ни слова, чтобы не испортить сюрприз.

— Мадам, даже не знаю, как вас благодарить.

После целого дня бессмысленного пьянства и утомительных жалоб на свою несчастную судьбу Макс Лам вылетел из Гвадалахары в Майами. Там он намеревался бросить курить, образумить свою свихнувшуюся супругу и вообще начать новую жизнь. Ему был просто необходим новый медовый месяц… но на этот раз где-нибудь подальше от Флориды.

«Гавайи, — подумал Макс. — А может быть, даже Австралия».

Голова у Макса трещала, похмелье после текилы вызвало в дремотном сне живые, ужасные сцены. Один раз он проснулся от того, что до боли расцарапал руками шею, пытаясь сорвать с нее несуществующий ошейник. И в этом кошмарном сне пульт находился не у его похитителя, а у Бонни, которая с дьявольской жестокостью нажимала на кнопки. Спустя час он увидел сон, и снова в нем фигурировала его жена. На этот раз они занимались любовью на крыле гидроплана, мчавшегося через болота Эверглейдс под голубыми, прозрачными небесами. Бонни находилась сверху, глаза ее были полуоткрыты, меч-трава хлестала ее по щекам. А на голом плече жены сидела обезьяна — та самая грязная обезьяна, которую Макс снимал видеокамерой после урагана! Макс не мог увидеть во сне лицо пилота гидроплана, но был уверен, что это тот молодой человек, который жонглировал черепами. Когда Бонни двигала бедрами, отвратительная обезьяна крепче цеплялась за ее плечо, словно маленький наездник. И вдруг обезьяна встала на задние лапы, продемонстрировав маленький розовый член в состоянии эрекции. И тут Макс закричал и проснулся. Больше он не спал и к моменту приземления самолета несколько успокоился.

А потом в аэропорту Майами газетный заголовок вновь вызвал в его воображении «текиловые фантомы»:

«Останки в Фокс-Холлоу опознаны, они принадлежат известному гангстеру.

Предположительно его растерзал и сожрал сбежавший лев».

Макс купил газету и с ужасом прочитал статью. Гангстера по имени Айра Джексон сожрал дикий лев, сбежавший во время урагана с фермы, на которой находились дикие звери. Ужасающие подробности подхлестнули Макса поторопиться с осуществлением своих планов.

К дому Августина он подъехал с придуманной речью, готовый в случае необходимости пригрозить законом. Света в доме не было, никто не ответил на звонок в дверь. Отсутствие ожидаемого сопротивления придало Максу смелости, и он отправился на задний двор.

Раздвижные стеклянные двери веранды оказались не заперты. Внутри дома стоял спертый воздух, было душно. Макс включил кондиционер и все лампы, которые только смог найти. Он не хотел скрывать свое присутствие, его не привлекала перспектива пробираться, словно обычный грабитель, по коридорам в темноте на ощупь.

Расхрабрившись от собственной смелости, Макс осмотрел дом в поисках следов своей жены. В стенном гардеробе висела одежда, в которой Бонни была в тот день, когда его похитили. А так как все их вещи были украдены из взятого напрокат автомобиля, то Макс резонно предположил, что Бонни сейчас носит чью-нибудь чужую одежду… или ее родственники могли прислать ей телеграфом денег… а может, Августин купил ей новые дорогие наряды. Разве не так поступают соблазнители чужих жен?

Макс заставил себя войти в комнату для гостей. Он намеренно не смотрел на стену с черепами, но его все же слегка трясло под их вездесущими взглядами. Он с удовлетворением отметил, что постельным бельем застелена только левая половина кровати, та, на которой любила спать Бонни. Вмятина на единственной подушке при тщательном обследовании напомнила ему форму головы молодой женщины. И никаких следов присутствия мужчины.

Дубовый гардероб оказался набитым различной женской одеждой, от бюстгальтеров до голубых джинсов, и что любопытно — разных размеров. Макс решил, что это вещи бывших подружек Августина. Одна из них была довольно высокой, судя по длине черных спортивных лосин. Нашел он и несколько вещей небольшого размера, которые вполне подошли бы его жене, но новых нарядов не было. Это еще больше улучшило настроение Макса, по крайней мере Августин ей ничего не покупал.

Макс заставил себя осмотреть еще одно место — спальню Августина.

Кровать Августина выглядела так, словно среди простыней взорвали гранату. «Он или большой выдумщик в области секса, или его по ночам мучают кошмары», — подумал Макс. При таком бардаке на постели было невозможно определить, спал ли на ней один человек или двое.

Неизвестность терзала самолюбие Макса. У него возникла идея — отвратительная, но эффективная. Опустившись на кровать Августина, он уткнулся носом в простыни, стараясь уловить запах духов Бонни. Естественно, Макс не мог вспомнить, как они называются, но в память четко врезался их фруктовый аромат.

Он принялся усиленно втягивать носом воздух, передвигаясь от изголовья кровати к матрасу. И ощутил резкий запах: мужской одеколон «Пако Раббанн». Макс узнал этот аромат, поскольку сам пользовался таким одеколоном (несмотря на жуткую аллергию) каждый понедельник, посещая совещания на шестом этаже в рекламном агентстве «Родэйл».

Запах «Пако» и пятна от отбеливателя, оставшиеся после прачечной, — вот все, что обнаружил Макс на простынях Августина.

Осталось проверить еще одно место: мусорное ведро в ванной. С угрюмым видом Макс порылся в мусоре. Слава Богу, использованных презервативов там не оказалось.

Позже, растянувшись на софе Августина, Макс пришел к выводу, что верность Бонни или возможное отсутствие таковой — это не главный вопрос, который занимает его сейчас. А главное — это состояние ее рассудка, ведь удалось же этим сумасшедшим каким-то образом запудрить ей мозги. Тут не обошлось без всякой чертовщины вроде жонглирования черепами.

Но как могла такая образованная девушка позволить этим двум идиотам сбить себя с толку!

Макс решил предпринять смелый шаг. Он составил речь, а затем в течение часа репетировал ее, прежде чем снять трубку телефона. Набрав номер их квартиры в Нью-Йорке, Макс оставил на автоответчике сообщения для своей блуждающей где-то жены. Ультиматум.

Потом он перезвонил в Нью-Йорк, чтобы прослушать, как звучит его угроза на автоответчике. В его голосе было столько твердости, что Макс с трудом узнал его.

«Отлично, — подумал он. — Это как раз то, что должна услышать Бонни».

«Если только она позвонит».

Жена Авилы с ехидством в голосе объявила своему мужу, что его драгоценные священные козлы находятся в загоне Управления по контролю за животными. Одного из них поймали, когда он гулял по ответвлению шоссе Дон-Шула, а другой оказался на мойке машин, где тыкался рогами в решетку радиатора «ягуара-седан». Жена сообщила, что об этом передали в новостях 7-го канала.

— Ну и что? Чего ты от меня хочешь? — рявкнул Авила.

— Ох, давай забудем о них! Всего три сотни долларов, подумаешь дело какое!

— А ты хочешь, чтобы я украл их? Хорошо, сегодня ночью поеду туда, сломаю забор и утащу этих чертовых козлов. Тебе легче от этого будет? А уж если я поеду туда, то прихвачу для тебя еще несколько котят и щенков. А может, и жирную морскую свинку для твоей мамочки, да?

— Я тебя ненавижу! Ненавижу!

Авила покачал головой.

— Вот и договорились.

— Тебя и Чанго, твоего поганого колдуна!

— Ори громче, — буркнул Авила, — может, сможешь воскресить кого-нибудь из своих покойных родственников в Гаване.

Зазвонил телефон. Авила снял трубку и повернулся спиной к жене, которая швырнула на пол банку черных бобов и пулей вылетела из кухни, выкрикивая ругательства.

Звонила Джасмин.

— Что там у тебя за шум? — поинтересовалась она.

— Свадьба.

— Ладно, дорогой, я тут сижу с Бриджит, и догадайся, куда мы поедем сегодня вечером.

— Трахаться поедете?

— Фу, похоже, у тебя мрачное настроение.

— Извини, тяжелый был денек.

— Мы поедем к Кис.

— Вот как?

— И встретимся там с твоим другом, — сообщила Джасмин.

— Серьезно? Где?

— В каком-то мотеле на берегу океана. Ты не поверишь, но он заплатит нам обоим за то, что мы будем развлекать какого-то старикашку.

— Кого? — Авила не мог представить себе, что за новенькое дельце проворачивает Кусака.

— Да какого-то старикашку, я не знаю. Надо будет развлекать его пару дней и сделать несколько похабных фотографий. А за это твой дружок обещает каждой из нас по пять сотен.

— Господи, ну и гнусное занятие.

— У нас дела идут плохо, дорогой. Ураган превратил всех наших постоянных клиентов в скромных и богобоязненных семьянинов.

Авила услышал, как при этих словах Бриджит захихикала. Джасмин продолжила:

— Так что пять сотен — это очень неплохо, особенно сейчас.

— Ты можешь заработать в два раза больше, если скажешь мне, как называется мотель.

— А как ты думаешь, для чего я звоню? Ты доволен?

— Отличная работа.

— Но послушай, дорогой, нам надо знать…

— Передай трубку Бриджит.

— Нет, нам надо знать, что ты задумал. У нас, как обычно, опять неприятности с полицией…

— Не волнуйся, — оборвал ее Авила.

— …и нам не нужны новые проблемы.

— Я же сказал, не волнуйся.

— Ты не собираешься убивать этого парня?

— Какого парня… Кусаку? Нет, черт побери, он просто должен мне деньги, вот и все. Во сколько вы с ним встречаетесь?

— Около восьми.

Авила взглянул на часы.

— Девочки, вы не успеете в Ки-Уэст к восьми, если только не поедете на гоночной машине.

— А нам и не надо в Ки-Уэст, дорогой. Мы едем в Исламораду.

До Исламорады было на семьдесят миль меньше, и все же Авила не был уверен, что сможет попасть туда вовремя. Ведь первым делом надо будет совершить жертвоприношение, нечего и думать о том, чтобы отправиться на такое важное дело без жертвоприношения.

— Джасмин, а как называется этот мотель?

— Не скажу, пока не пообещаешь мне и Бриджит, что у нас не будет неприятностей.

— Господи, да я же уже сказал тебе.

— Ладно, слушай. Ты подождешь, пока мы не получим деньги от твоего дружка Кусаки. А потом поклянешься никого не убивать в нашем присутствии, договорились?

— Клянусь будущей могилой моей жены.

— И еще, ты должен пообещать, что заплатишь, как говорил… по пять сотен каждой.

— Обещаю.

— И плюс обед с крабами. Это идея Бриджит.

— Нет проблем, — согласился Авила. Не имело смысла объяснять проституткам, что для крабов сейчас не сезон, это только бы затянуло переговоры. — Название мотеля, — потребовал он.

— «Парадиз Палмс». Я там никогда раньше не была, Бриджит тоже, но Кусака говорил, что там очень хорошо.

— Уверен, что по сравнению с тюрьмой это просто отель «Риц». Какой номер?

Джасмин спросила у Бриджит, но та не знала.

— Ладно, не имеет значения, — успокоил Авила. — Я вас найду.

— Только помни, что ты обещал!

— Да, я постараюсь.

— Хорошо, дорогой, нам пора собираться.

Авила намеревался уже положить трубку, как вспомнил что-то.

— Эй, Джасмин, подожди!

— Да?

— Ты сказала ей обо мне?

— Бриджит? Я ничего ей не говорила. — Джасмин явно не понимала, в чем дело. — А о чем?

— Ни о чем.

— Ох… ты имеешь в виду…

— Помолчи!

— Дорогой, я никогда не скажу. Это останется между нами. Клянусь Богом.

— Прошлой ночью ты сказала, что я был хорош.

Авила изо всех сил старался не визжать во время любовного акта! А те несколько звуков, которые он все же издал, никак нельзя было считать визгом.

— Прошлой ночью ты был просто великолепен, — похвалила его Джасмин. — Просто фантастика. Гораздо лучше, чем в предыдущий раз.

— Ты тоже была на высоте, — удовлетворенно заметил Авила.

Позже, направляясь в Свитуотер за цыплятами, он не переставал думать о приятном комплименте проститутки. Поскольку искренность была чуждым понятием в жизни самого Авилы, то он не мог по-настоящему оценить, сказала ли Джасмин правду или просто польстила ему. Ему было просто приятно, и еще его радовал тот факт, что она перестала называть себя Морганна — какое дурацкое имя, чтобы вспоминать его в пылу страсти!

По мнению доктора Чарльза Гейблера, употребление марихуаны в сочетании с метакалоном не доводило до добра. Особенно явно это проявилось в ночь на 1 сентября в придорожном мотеле на шоссе № 10 вблизи Бонифая, штат Флорида. Охваченный желанием, профессор соскользнул с двуспальной кровати, на которой спал вместе с Нерией Торрес, и юркнул на другую двуспальную кровать, где бодрствовала молодая студентка Селест. Но как только доктор Гейблер страстно прильнул к одной из аппетитных грудей Селест, от тепла ее тела и гармоничного слияния физических и метафизических ощущений эрекцию как рукой сняло. Хуже не придумаешь.

Нерия Торрес начала переоценку своих отношений с профессором уже с того самого момента, когда они остановились на шоссе при выезде из Джексона, штат Миссисипи, поскольку профессору понадобилось облегчить мочевой пузырь. Сидя за рулем и наблюдая, как доктор Гейблер специально старается описать азалии, Нерия подумала: «Он больше меня не привлекает».

Когда профессор ковылял назад к фургону, свет фар эффектно осветил рубиновые кристаллы, свисавшие со шнура, обмотанного вокруг его шеи.

— Ух ты, вот это да! — воскликнула молодая Селест, охваченная мистическим благоговением и находившаяся под впечатлением красот графства Гумбольдт.

Именно в этот момент Нерия Торрес подумала о своем будущем и решила, что профессору в нем отводится очень незначительная роль, особенно в деле получения страховки за ущерб, причиненный ураганом. Она представила себе, что доктор Гейблер может своими сладкими речами выманить у нее часть денег — возможно, он назовет это дружеским займом, — а потом под покровом ночи сбежит со своей протеже, которая вполне созрела для роли любовницы. Ведь именно так профессор поступил со своей бывшей любовницей, продавщицей макраме, когда в его жизни появилась Нерия Торрес.

И если даже профессор не строил глупых планов относительно денег по страховке, то все равно у Нерии имелась вполне резонная причина избавиться от него: его появление в Майами непременно спровоцирует спор с бывшим мужем по поводу страховки. Учитывая неприглядные обстоятельства ее побега из дома, Нерия сомневалась, что Тони захочет простить ее и все забыть. И то, что она не могла несколько дней после шторма связаться со своим мужем, было вполне понятно — этот мстительный ублюдок наверняка собрался прикарманить ее половину страховки. А если дело дойдет до суда, то демонстративное присутствие доктора Гейблера — и Нерия хорошо это понимала — вовсе не пойдет ей на пользу.

Вот такие мысли витали в голове Нерии, когда она погружалась в сон в мотеле в Бонифае. И если бы ее сон был чуть покрепче или если бы кондиционер времен Эйзенхауэра гудел на несколько децибелов громче, то, возможно, ее и не разбудили бы приглушенное чмоканье и нежное воркование, доносившиеся с соседней кровати. Но Нерия проснулась.

В первые мгновения Нерия не шевельнула ни единым мускулом, а только приподняла ресницы. Лежала и прислушивалась к любовной возне, пытаясь собраться с мыслями. С одной стороны, Нерия была вполне довольна тем, что появилась весомая причина дать пинка профессору. Но с другой стороны, ее обуревала ярость — каким безжалостным и тупым оказался этот маленький подлый засранец. На протяжении многих лет Тони Торрес, несомненно, постоянно изменял ей, но, во всяком случае, никогда не делал этого, если она спала в той же комнате!

В конце концов похотливое хихиканье молодой Селест подхлестнуло Нерию Торрес. Она соскочила с кровати, включила все лампы, схватила бархатную сумку, в которой находились целебные кристаллы доктора Гейблера, и принялась со всего маху молотить ею по кровати. Сумка была тяжелая, камни острые, они гремели, соприкасаясь с дряблым телом профессора. Завопив по-бабьи, профессор юркнул в ванную и закрыл за собой дверь. А голая студентка, заливаясь слезами, валялась на кровати. Щетина доктора Гейблера оставила предательский след на ее теле, розоватые царапины тянулись от шеи к дрожащему животу. Со злорадным удовлетворением Нерия заметила небольшие шрамы под каждой из превосходных грудей Селест. Матерь Божья, да они у нее силиконовые!

Селест всхлипывала, непрерывно повторяя:

— Прости, Нерия, прошу тебя, не убивай меня! Прошу тебя, не…

Нерия швырнула сумку с кристаллами на пол.

— Знаешь, Селест, чего я тебе желаю? Чтобы ты всю жизнь промучилась с этим ослом, который заперся в сортире. Где ключи от фургона?

Спустя час, остановившись на стоянке для грузовиков в Гейнсвилле, Нерия снова попыталась дозвониться до мистера Варги, своего бывшего соседа в Майами. На этот раз телефон у него работал, и Варга ответил после третьего гудка. Но он решительно заявил, что ничего не знает о муже Нерии и молодой блондинке, загружавшей наемный фургон для перевозки мебели.

— Честно говоря, я последний раз видел Тони через два или три дня после урагана.

— А в доме до сих пор находятся незнакомые люди? — поинтересовалась Нерия.

— Постоянно, все время кто-то приходит и уходит. Но никаких блондинок.

— А кто эти люди, Леон?

— Не знаю. Слышал, что вроде друзья и кузены Тони. У них две собаки, которые лают полночи. Наверное, Тони попросил их присмотреть за домом.

Развивая свое предположение, Варга пояснил, что муж Нерии, вероятно, залег на дно, поскольку тут развернулась шумиха по поводу трейлеров.

— Во время урагана все эти чертовы трейлеры разлетелись на куски. Газеты и телевидение устроили большой скандал. Похоже, собираются проводить расследование, говорят, что этим будет заниматься ФБР.

— Ох, не может быть.

— Такие ходят слухи. Но твой Тони не дурак. Думаю, он просто спрятался, пока все не успокоится и эти люди не образумятся. Я имею в виду, это не его вина, что трейлеры развалились. Значит, на это была воля Божья. Он испытывает нас, как испытывал Ноя.

— Но Ной не был застрахован, — заметила Нерия.

Мистер Варга был прав в одном: пока пахнет жареным, Тони дома не покажется. У него была такая манера — снять номер в хорошем отеле и переждать там неприятности. А пока попросил каких-то бездельников-родственников или приятелей-торговцев посторожить с собаками дом на Калуса-драйв. Но Тони прячется где-то поблизости, он ни за что не уедет из города, пока не выцарапает деньги у «Мидвест Кэжьюелти».

Настроение у Нерии улучшилось. История о молодой блондинке и Бруклине оказалась явным вымыслом, состряпанным ее мужем. Разговор с мистером Варгой укрепил ее намерение вернуться в Майами.

— Ты действительно едешь домой? — полюбопытствовал Варга. — Решила предпринять еще одну попытку наладить жизнь с Тони?

— Произошло много странного, — ответила Нерия Торрес. Она заставила мистера Варгу поклясться на Библии, что он никому не скажет ни слова об их разговоре. Ведь все планы могут рухнуть, если Тони узнает о ее приезде.