"Рулетка судьбы" - читать интересную книгу автора (Карасик Аркадий)

Глава 2

По комнате медленно прогуливается седоголовый человек с аккуратно подстриженными усиками. Бледносалатового цвета пиджак сидит на нем, будто на манекене. Ни складок, ни малейшего намека на выпирающий животик. Фигура по спортивному подтянута, спина — ровная, голова гордо вздернута. Единственный недостаток — походка какая-то запинающаяся, словно седоголовый боится споткнуться и ощупывает каждую пядь пола.

Именно по этой необычной походке Собков узнал посетителя.

Монах?

Командира «эскадрона смерти», созданного и опекаемого верхушкой криминальной России, Пуля видел только один раз, когда тот вербовал его. Двухминутный разговор, обмен короткими, похожими на пристрельные выстрелы, фразами и Монах исчез. Больше Александр его не видел. Заказы получал через шестерок.

И вот — появился.

Что он принес? Очередной заказ либо приказание исчезнуть? Возможно, из жизни? Впрочем, не стоит гадать и зря теребить отдохнувшие нервы. Сейчас все прояснится.

В конце концов, он не простой киллер — российский терминатор. С ним нельзя шутить — это обернется против шутника. «Исчезать», тем более, из жизни, Собков не намерен. Если речь пойдет о заказе, согласится не сразу, полумает, поторгуется.

Собков несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Помогло. Нервное напряжение спало, восстановилось нормальное дыхание. Он вошел в гостиную, внешне спокойный, с благожелательной улыбочкой на губах. Как же — богатый владелец престижного особняка и дорогого «кадиллака»! Нувориш!

Седоголовый раскинул руки и двинулся навстречу. Но лицо осталось по прежнему замкнутым, безулыбчивым. Будто руки и физиономия находились на экваторе и Северном полюсе. Жарком и замороженном.

— Боже мой, столько прошло времени, а ты нисколько не изменился! — воскликнул он. Обнимать не стал — остановился в двух шагах. — А я, как видишь, постарел, морщины появились, — провел он пальцем по лбу, «стирая» предательские симптомы старости. — Память начала подводить.

— Зря грешишь…

— Константин Тимофеевич, — визитер поторопился сообщить свое имя и отчество. Которое менял чаще, чем женщины нижнее белье. — Можно — Костя… Знатно ты устроился, Федя, просто завидно. Богатющая вилла в самом престижном районе Франции, собственный пляж, модный «кадиллак». Сейф, небось, забит франками…

— Если я и не нищий, то на пути к бедности, — осторожно поплакался «Ковригин». Намекнул на желательность выгодного заказа. — Здорово поистратился. Одна вилла — несколько лимонов. А дохода, сами понимаете, нету.

— Будет доход, обязательно будет, — с уверенностью знающего свое дело экстрасенса заверил гость. — Базар об этом — чуть позже. По поводу встречи не мешает вздрогнуть.

Он извлек из внутреннего кармана плоскую бутылку. Киллер усмехнулся, отрицательно покачал головой. Не позорь меня, командир: ты — гость, я — хозяин. Значит, мне угощать. Монах все понял и не стал спорить — поспешно возвратил бутылку в карман. Эскадронный славился непомерной скупостью, по этому поводу ходило множество анекдотов.

Собков спрятал понимающую улыбку. Сейчас он покажет скряге настоящее российское гостеприимства!

— Анна!

Служанка впорхнула в комнату. Темная юбчонка подчеркивает упругие бедра, в глубоком декольте блузочки резвятся две серебристые рыбешки выпущенных на свободу грудей. Аккуратные ножки не распяливаются — аккуратно прижимаются друг к другу. Будто охраняют главное сокровище. На пухлых губах гуляет обещающая улыбочка.

— Слушаю, мсье?

— Организуй в столовой приличный стол и постарайся, чтобы нас не беспокоили.

После исчезновения сооблазнительной телки, Константин Тимофеевич в очередной раз развел руками.

— Надо же, какую красотку прибомбил, сластена! Да еще — русскую.

— Француженка. Настоящее имя — Жанна. Анной нарек я. Ностальгия сработала. В доме сразу появился русский запашок.

В ожидании приглашения к столу оба молчали. Сидели на терассе в плетенных креслах возле журнального столика и изучающе поглядывали друг на друга. Ведь после прошлой встречи прошло около десяти лет, мало ли что за это время могло измениться? Вдруг командир «эскадрона смерти» переметнулся к сыскарям?. Или российский терминатор завязал узелок и в качестве доказательства своей преданности отечественной уголовке отдаст на "с"едение" бывшего своего босса?

В криминальном мире и не такое бывает.

Поэтому не поощряются интеллигентное доверие — слишком опасно открываться первому. Лучше подождать, когда это сделает собеседник. То, что встреча происходит не в России, а во Франции, особого значения не имеет — для преступного бизнеса границы между государствами настолько прозрачны — просвечиваются.

Жанна вместе с кухаркой потрудилась на славу. Стол накрыт по всем правилам французского гостеприимства. Крохотные тарелочки, на каждой из них умещается не больше двух столовых ложек салатов либо винегретов. На продолговатых блюдах — рыба во всех видах: жаренная, варенная, тушенная, маринованная, под разными соусами и приправами. На вазах топорщатся виноградные кисти, желтеют и розовеют фрукты.

И все же не хватает российского изобилия. Сейчас бы — разделанную селедочку, отварную картоху с подсолнечным маслом, упругие огурчики, сальцо с горчичкой, поджаренную свининку, грибки, горячие щи, гречневую рассыпчатую кашку, непременные пироги с разнообразной начинкой. А посредине стола водрузить, вместо дрянного французского пойла, пару-тройку запотевших бутылок водки. Даже мутный деревенский самогон пойдет…

— Ничего не поделаешь — Франция, — Монах будто подслушал мысли

хозяина. — Приходится мириться. Вот встретимся в тех же Мытищах — гульнем

во весь разворот.

Весь эскадрон знает: в Мытищах живет очередная любовница командира. Конечно, не первая и, судя по его тяге к подолам, не последняя. Пуля с трудом удержался от очередной улыбки. Поднял тост за процветание совместного бизнеса.

Морщась, отхлебнули из фужеров терпкое молодое вина. Заели персиками.

— Наверно, ты сам догадался, что я отыскал твою виллу не ради того, чтобы хлебать эту дрянь. Вот захватил с собой нашу родимую…

Преодолел все же скупец барьер жадности, насмешливо подумал Александр. Небось, до самой смерти будет хвастать своей непомерной щедростью. А щедрость-то с фокусом. Знает, старый пройдоха, что Пуля не потребляет крепких напитков.

Кажется, сегодня придется нарушить запрет. Всего на пару глотков. Слишком уж таинственный видок у эскадроного.

— Раньше офицеры провозглашали традиционный тост — за дам-с! Но мы с тобой не офицеры-генералы, поэтому давай еще раз выпьем за наш бизнес.

— Давай, — согласился Александр, слегка прикоснувшись краем своей

рюмки к хрусталю Монаха. — За взаимовыгодный! — многозначительно добавил

он.

Выпили. Гость — запрокинув голову, залпом, хозяин с трудом осилил два глотка. Закашлялся, вытер выступившие слезы.

— Насколько я понимаю, ты приехал по делу?

— Правильно понимаешь, дружан. Именно — по делу. Нет желания выполнить парочку заказов? Так сказать, на закуску, — показал он на крошечные тарелочки. — Конечно, не такую… лилипутскую.

Не зря гость преуменьшает важность заказа. Скорей всего, собирается предложить что-нибудь из ряда вон выходящее. Соответственно, поднимет цену. Не особенно высоко, чтобы и киллера заинтересовать и свой карман не слишком потревожить.

Монах усмехнулся. Одними губами — глаза продолжали оставаться серьезными, даже мрачными.

— Думаешь как бы не продешевить? Не штормуй, кореш, не гони волну, на этот раз торговаться не стану. Побазарим, обсудим… Главное: ты поедешь в Россию или останешься на своей вилле? Если поедешь — продолжим базар. Откажешься — с тобой встретится мой посланец.

Тяжеловатый намек на расплату за отказ. Обещанный «посланец» — киллер. Из особой группы эскадрона. Так сказать, внутренняя безопасность, состоящая из узколобых дегенератов, убийц и палачей.

Собков задумался. Не о пустой угрозе — он свято верил в свою судьбу. Задан вопрос, на который он сам долгие месяцы искал ответ. И — не находил. Нет слов, жизнь в на берегу теплого моря в собственном особняке — настоящий кайф. Но там, в голодной России прошли его детство и юность, там — могилы родителей и Светланы, где-то в древнем Владимире на Подгорной улице живет его сын, переехавший с бывшей женой из замшелого Кургана.

Киллер ощутил приступ сентиментальной ностальгии. Над которой сам неоднократно подшучивал. Твердил: у любого человека Родина там, где ему хорошо живется. Оказывается, ошибался.

Но дело даже не в сентиментальности — Собкова одолела примитивная скука. Постоянная опасность — нечто вроде адреналина. Усиливает сердцебиение, будоражит сознание, не дает ему по стариковски дремать. А что может быть радостней, чем удачный выстрел? И шелест баксов, полученных после покушения.

— Почему молчишь, Пуля? — недовольно проворчал командир «эскадрона смерти», отставляя в сторону рюмку и сильными пальцами разламывая на две половины краснобокое яблоко. — Сам же говорил: поистратился, а теперь… Да или нет?

— Не знаю, — честно признался Александр, глядя в окно. На дремлющий

в море теплоход. — Понимаешь — я меченный, не успею пересечь границу -

повяжут. Слишком много на мне кровушки и смертей.

Седоголовый прожевал яблочную дольку, аккуратно промокнул губы накрахмаленной салфеткой. Поднялся и, разминаясь, заковылял по гостиной. Говорил на ходу, не глядя на собеседника. Будто уговаривал сам себя.

— Я замаран не меньше тебя. Если не больше. Десять лет на ушах — не шутка. А вот гуляю по матушке России, хаваю что повкусней, чифирю вволю… Пасут? Да, пасут, но пока банкую я и надеюсь долго еще стану банковать. А ты раскис. Не фрайер же — в законе, а базаришь как детсадовкий малец…

Пуля не знал сколько невинной крови пролил Монах, скольких авторитетов либо ментов он замочил. Скорей всего, красуется. На самом деле сидит где-нибудь в захоронке и отправляет на «дело» завербованных киллеров.

— … а то, что ты — меченный, тоже не штормуй. Сведу с одним лекарем, обработает твою фотку так, что ни один сыскарь не узнает.

— Было уже, «обработали». С помощью Голого. Два с половиной месяца парился в изоляторе, случай помог — бежал…

Память услужливо нарисовала картинки из далекого прошлого.

Монах занялся салатами. Соорудил из десятка тарелочек огромную порцию. Не предлагая хозяину, влил в себя еще пару рюмок водки…

Приемная специалиста по косметической хирургии в Тюмени. После очередного побега Пуля беседует с Голым. Дружелюбно держит его под руку. Почему бы не проявить дружелюбия к человеку, который свел беглеца с умелым лекарем, пообещал заплатить за операцию?

Неожиданно врываются сыскари и омоновцы. Голый торопливо протягивает руки под ментовские браслеты. Александр пытается сопротивляться — сбежавших зеков менты не жалуют. На него наваливаются. Сильный удар по голове. Очнулся с браслетами на руках.

В камере для допросов следователь показывает наивному подследственному протокол допроса Голого. Черным по белому записано: «несчастного» пожилого человека привел к хирургу… бежавший из лагеря зек по кликухе Пуля. Сам решил изменить внешность и уговорил сделать это Валерия Спасского.

— Конечно, уголовной ответственности за попытку изменить внешность законом не предусмотрено, но твоих прегрешений и без того хватает. Голый выдал тебя со всеми потрохами. Догадываешься, зачем? Читай.

Следователь продемонстрировал подписку о невыезде, взятую от отпущенного на свободу Голого. Плата за предательство.

Тогда дело до суда не дошло — будущему российскому терминатору удалось бежать. Из зала суда. Естественно, с помощью ьтогдашних заказчиков. Слишком удобен был для них талантливый снайпер.

После длительного пребывания на окраинах Российского государства он вынырнул в Москве. Выполнил несколько выгодных заказов, прибарахлился.

И… снова очутился за решеткой. После кровопролития на Петровском рынке.

Новый побег. Тогда Пуля и разобрался с тюменским предателем. Выстрелом через окно…

— Слышал, — бесцеремонно вторгся в воспоминания собеседника Монах. — За предательство ты расплатился. Не о том базар… Или мне ты тоже не веришь?

Монах не терпит чужих мнений, признает только свое. Выстрелит сейчас прямо из кармана и — адью, мсье Ковригин, до встречи на местном кладбище.

Нет, не выстрелит — побоится. Вдруг за дверью — настороженные телохранители. Эскадронный страшится любых осложнений, тем более, если они угрожают его драгоценной жизни.

— О чем задумался, кореш? — перешел на миролюбивый тон Монах. Вытащил плоский золотой портсигар и затейливую зажигалку. — Все же, веришь мне или нет?

— Тебе верю. Много слышал… хорошего… Так что может твой хваленный француз-лекарь? — Пуля неуклюже перевел разговор на менее болезненную для самолюбия гостя тему. — Согласится ли заняться мной?

— Согласится, еще как согласится! Вышел я на него по наводке здешних авторитетов… Спрашиваешь, что умеет? Многое. Говорят, из мужика бабу умудряется делать. Дорого берет, падла, но к нему на прием — целая очередь… Ты пройдешь с черного входа.

Пришлось согласиться. На первую «стадию» — изменить внешность. Дальше как получится. Будет время поразмышлять и принять верное решение…

— Доктор, а операции болезненная?

Присутствующий при осмотре пациента Монах усмехнулся. Будто выругался. Попробуй оставаться спокойным при виде здоровенного мужика, с испугом взирающего на оборудование хирургического кабинета. И это после того, как профессор получил аванс — пачку стодолларовых купюр!

Лекарь не удивился. Разные бвывают пациенты: и самоуверенные, и гордые, и пугливые. Доктор-коротышка умел с ними ладить: в меру подбадривал, в меру пугал. С этим мужиком нет нужды изощряться, можно говорить правду. Ибо его испуг — временное явление, сам справится.

— Сама операция — под местным наркозом. Неприятен процесс заживления. Придется некоторое время полежать забинтованным. На улицу — Боже сохрани, отказаться от спиртного, жирной пищи, курения…

Не переставая говорить, хирург щупал нос пациента, ушные раковины, скулы. Тонкие, подвижные пальцы теребили, сжимали, тискали. Одновременно он намекал на опасность своей пррфессии, когда все время находится под надзором полиции. Явная просьба накинуть пару сотен.

Наконец, откинулся на спинку кресла, бросил в рот какую-то таблетку.

— Ну, и как вы решили, мсье?

— Согласен он, согласен, не сомневайтесь! — заторопился Монах. — Просто мсье Ковригин перенес множество серьезных операций. Они наложили на его душевный мир своеобразные отпечатки… Правду я говорю, Федя?

Собков послушно заулыбался. На самом деле его ни разу не оперировали. Отсюда — страх перед возможной болью.

— Ну, если нет другого выхода… Согласен… Режьте, сшивайте…

Лионский врачеватель оказался настоящим мастером. Официально занимался увеличением либо уменьшением женской груди, подтягиванием кожи лица, ликвидацией жировых складок. Подпольно — изменением внешности преступников, сбежавших из мест заключения. По его словам, приходится делиться с полицией, с рэкетирами, с коллегами.

Через два месяца освобожденный от опротививших бинтов Собков посмотрел на себя в зеркало и… не узнал. На носу появилась «кавказская» горбинка, ушные раковины уменьшились, прилипли к черепу, изменился прищур глаз. Даже лоб стал больше.

— Как нравится моя работа? — с гордостью спросил карлик. — Думаю,

вас не узнает ни жена, ни любовница… Так я говорю, Жюлька? — крутнувшись

на высоких каблуках, обратился он к медсестре.

— В постели узнают, — смешливо вздернула носик мамзелька. — Надо бы и в штанах тоже кое-что изменить. Только не уменьшать, избави Бог! — бесстыдно ощупала она замаслившимися глазками ширинку симпатичного пациента. — Не отказалась бы провести подобную операцию. Без наркоза.

Дружно посмеялись. Монах — басовито, грубо, киллер — сдержанно, хирург

— визгливо. Получилось не совсем музыкально. Будто в кабинете выступает несыгравшийся оркестр.

Окончательный расчеты за проведенную операцию и залечивание в клинике производил Монах. С зубовным скрежетом и нескрываемой матерщиной. Отсчитывал купюры, будто отрывал от своей громоздкой фигуры куски плоти.

— Придется вам, мсье, пару неделек пожить в гостинице, — посоветовал врач, спрятав в ящик стола гонорар. — К новой внешности нужно еще привыкнуть… Надеюсь, вам тоже малоинтересно мозолить глаза полиции?

— Вы правы, доктор, так мы и поступим, — согласился эскадронный.

Пришлось Александру полмесяца проскучать в двухкомнатном номере престижного отеля. Конечно, не в том, где он остановился, приехав со взморья. Новое жилище ничем не хуже. Босс расщедрился, значит, выполнение заказов принесет ему немалые дивиденты, которые с лихвой компенсируют понесенные затраты.

Монах иногда навещал подопечного, осведомлялся о здоровьи и настроении, сообщал свежие новости. В основном — российские.

— Скоро — в Москву, — мечтательно говорил он. — Признаюсь — завидую. Походишь по Красной площади, помолишься в восстановленных храмах… Красота! — Собков молча кивал — действительно, красота. — Как в отеле обслуживают? Если есть претензии — говори.

— Имеется не претензия — просьба, — нерешительно промолвил киллер, разглядывая шикарную спальню с широченным ложем, на котором могут легко

разместиться пять любовных пар — Сделаешь — за мной, сам знаешь, не

пропадет.

Монах развалился на атласном покрывале, забросил руки за голову. Сейчас седоголовый меньше всего походил на солидного предпринимателя, тем более, интеллигента — на кровати лежал примитивный уголовник.

— Смогу — сделаю, — прикрыв глаза, лениво пообещал он.

— Привези мою служанку. Анну…

Командир «эскадрона» подскочил с резвостью шестнадцатилетнего пацана. В глазах — неприкрытая злость.

— Сперма в голову бросилась, да? Бабские фуфеля все заслонили? Хочешь фрайернуться? Усохни, падла! Никто тебя сейчас видеть не должен! Хавай, чифири, колись, глотай колеса — ради Бога. О служанке забудь… Ежели хочешь, приведу проститутку. Завяжу шлюхе глаза и притащу — трахай хоть спереди, хоть сзади!

Настаивать Александр не решился. Перед выездом в Россию не стоит портить и без того напряженные отношения. Но от проститутки наотрез отказался. Ему нужна не женщина вообще — привычное тело любовницы, освоенное и изученное.

— Нет, так нет, — спокойно согласился он. — Переживу… Есть еще одна закорючка. Маленькая, но острая, может до крови проколоть.

— Говори, — еще не остыв от недавнего раздражения, приказал Монах.

— Уехал я из России по ксиве господина Ковригина, на эту же фамилию купил виллу. Вдруг российские сыскари задействуют Интерпол?

Эскадронный поспотыкался по комнате, окончательно успокоился.

— Пусть ищут до посинения. Господин Ковригин поехал в Арабские Эмираты по торговым делам, там окачурился. Похоронен в песках. А перед от"ездом из Франции продал свою виллу мсье Респерону, Жану Респерону… Усек?

— А вдруг этот самый Жан не выдержит и расколется?

— Захочет жить — не расколется!… Читай договор купли-продажи, господин… Респерон, бывший Ковригин. Можешь не благодарить, не люблю болтовни. Ликвидируешь пиковых, пришьешь… еще одного «клиента», вернешься на виллу — тогда отпразднуем…

— Спасибо, — только и промолвил продавец, он же — покупатель. — В

долгу не останусь.

Все же зря он обратился к эскадронному с дурацкой просьбой. Можно было обойтись своими силами. После ухода успокоенного Монаха Пуля подсел к телефону, набрал номер виллы. Как он и предполагал, трубку сняла Жанна.

— Вас слушают…

— Ни слова, Аннушка, о моем звонке. Слушай внимательно. Послезавтра вечером приедешь в Париж, найдешь мой отель, двести двадцать пятый люкс. Фамилию не спрашивай. Ковригин Федор Иванович благополучно… скончался.

Умненькая девочка, его служанка. В трубке слышны только — «да», «обязательно», «как получится», «не знаю». Если кухарка либо экономка подслушивают — ничего криминального. Жанна беседует с молодым и поэтому нетерпеливым любовником, колеблется — отдаться ему или повременить, довести дело до венчания? Вот и отвечает односложно, соглашаясь и отказываясь одновременно.

Александр положил трубку и нетерпеливо заходил по комнатам. На подобии оголодавшего зверя. Он мысленно видел сооблазнительную любовницу, торопливо собирающую вещи, представил себе лифчики, трусишки, прозрачный халатик…

— Простите, мсье, — отшатнулась Жанна, увидев в дверях незнакомого человека с горбатым носом и узкими, как у японца, глазами. — Я ошиблась номером…

— Нет, Аннушка, не ошиблась!

Незнакомец схватил девушку за руку, втянул в прихожую и захлопнул дверь. Насмешливо подбоченился.

— Я буду кричать, мсье, — дрожащим голосом предупредила она.

— Пожалуйста, можешь кричать. Разрешаю.

Собков обхватил девичью талию, прижал грудь, впился в приоткрытый в испуге маленький ротик. Служанка обмякла. Судя по повадкам — хозяин, по внешности — незнакомец. Поколебавшись помогла любовнику разобраться в молниях и застежках, разрешила перенести себя на диван.

Длительный поцелуй в грудь окончательно подтвердил: рядом — мсье Ковригин. Успокоившись, она отстранилась, недоумевающе провела пальчиком по горбатому носу и узким глазам.

— Феденька?

— Узнала, милая? Отлично Сейчас и остальные «приметы» нарисую. — Так напомню — захлебнешься…

Горячая француженка ответила мелодичным смехом. Кажется, ее пугают? И чем — любовью? Посмотрим кто окажется вверху, а кто внизу. Постанывая, она принимала ласки хозяина. Отвечала не менее горячими.

Окончательное «знакомство» произошло после того, как любовник внедрился в нее. Так сделать может только Феденька. Другие мужики лезут напролом, не заботятся о чувствах оседланной женщины. Мсье Ковригин входит в женское тело осторожно, даже — нежно.

Жанна обхватила обеими руками обнаженную поясницу любовника, забросила на его спину ноги и унеслась в расцвеченную ярким фейерверком голубизну…

Очнувшись, более внимательно оглядела любовника. Горбоносый лежит на спине, широко раскинув мускулистые руки. Широкоплечий, с узкими бедрами и выпуклой грудью. Федор, точно — Феденька!

— Не убедилась? Проверяешь? — насмешливо спросил Пуля. — Все еще не удостоверилась?… Придется, повторить. Согласна?

Девушка поняла: обычная шутливая игра. Партнер еще не успел восстановить израсходованные силы. Шутка — еще одно доказательство. Она изобразила испуг, отшатнулась. Он поймал ее за шарик груди, притянул к себе. Оба расхохотались.

— Да, ты не ошиблась — я это, понимаешь, я! Все остальное тебя не должно волновать.

— Но, Феденька, к чему этот маскарад? Был такой симпатичный носик, такие умненькие глазки, такие красивые ушки… И все остальное…

Никакие доводы на служанку не действовали. Она хотела получить ответ на главный вопрос: зачем? Остальное — неинтересно. Преображенный киллер поднялся на локте.

— Все! Базар закончен, — прикрикнул он. — Об одном прошу: забудь о разговоре по телефону, посещении отеля. Если, конечно, не хочешь навсегда лишиться меня… Сиди на вилле и ожидай…

Жанна, ничего не понимая, согласилась. Да, она будет ожидать… Нет, никому — ни слова… Мужская рука, ласкающая ее грудь, будто стирала в голове вопросы, на которые хозяин так и не ответил.

— … экономке и кухарке скажешь: хозячин уехал по коммерческим делам в Арабские Эмираты. Так же ответишь другим любопытным… Само собой, ни слова о новой моей «фотографии»… Кстати, уехавший мсье Ковригин продал свою виллу. Теперь ее хозяин — Жан Респеран, богатый парижский делец. А твой любовник погиб в Эмиратах, его похоронили в песках… Поняла?

Жанна безвольно кивнула.

— … когда и где нам встретиться — дам знать. Сама не ищи… Поняла?

Очередной безвольный кивок. Да, поняла, да, сделаю…

И все же, откинувшись в автобусе на спинку кресла, Жанна сама себе задавала вопросы и сама себе отвечала на них. В основном — отрицательно…

Пришло время последней беседы. Собков сидел в кресле, по ученически положив руки на колени. Монах расхаживал по комнате.

— Итак, вот твоя новая ксива, — небрежно бросил он на стол паспорт. — Поронин Сергей Сергеевич. Собков и Ковригин померли. Сейчас ты — сибирский бизнесмен, который хорошо отдохнул во Франции и соскучился по Родине. Делец средней руки. Отдыхая, провел деловые встречи с французкими коллегами. Холостяк, вернее — вдовец. Сейчас намерен поселиться в Москве. В паспорте обозначена сибирская прописка. Арендуй берложку в Ближнем Подмосковье и действуй… По первой «главе» вопросы имеются?

— Один. Где настоящий Поронин?

Монах обескураженно вздохнул. Вот и попробуй втемяшить в тупую голову полезные сведения! Эх, если бы не феноменальная способность киллера метко стрелять и перевоплощаться! В эскадроне достаточно количество более умных боевиков, способных понимать с полуслова, выполнять с полужеста. Но они — далеко не снайперы.

— Нет настоящего Поронина, понятно? Погиб в аварии, утонул в море, пустили под молотки конкуренты… Тебя это волнует?

Александр потупился. Монах прав.

— Теперь — вторая «глава». Само задание. За тобой остался должок, — так же небрежно эскадронный бросил перед киллером две фотографии — Ганса и Бестана.

— Я аванса за них не получал! Потом — эти пиковые тогда удрали из Москвы, не догонять же их?

— Замочишь пиковых — получишь. Вместе с премиальными. Знаешь меня — не поскуплюсь… Ганс возвратился в Россию, ждет тебя не дождется. Бестан тоже должен появиться… Продолжим, — кажется, Монах колеблется, не решается упоминать о втором заказе. Новорожденный Поронин насторожился. — Еще одно задание посложней. Оно, как бы это выразиться, и экономическое и политическое…

Собков нечто подобное ожидал и заготовил достойный ответ. Откажется! Начиная с первых шагов своей киллерской жизни, он старался не связываться с политикой. Наложил вето. Табу. Другие боевики эскадрона выполняли любые заказы, не вдаваясь в причины. По принципу — деньги не пахнут. Российский терминатор задумывался.

— Политикой не занимаюсь, — решительно бросил он и поднялся. Верхняя губа поднялась, показались острые зубы хищника. — Пиковых ликвидирую, не сомневайся, а для политиков возьми другого…

Он ожидал вспышку гнева, угрожающее размахивание выдернутым из кармана пистолетом. Знал бешенный характер эскадронного. На этот раз тот воспринял отказ спокойно. Уселся на диван, поддернул брюки, отследил, чтобы складка приходилась точно посредине колена. Огорченно вздохнул.

— И все же придется — тебе, другие слабы в коленках. Успокойся, фрайер только маскируется под политика, на самом деле занимается бизнесом. Не простым — криминальным. Заложники, отмывание денег, рэкет. Короче, настоящее ассорти. Конечно, действует не сам — через подставных шестерок. Раньше держал наш общаг. Проворовался. За это и приговорен.

— Как же пробрался в Думу? — Собков не удержался от наивного и, вместе с тем, опасного вопроса. Копаться во внутренностях «заказанных» в эскадроне запрещалось. — Ведь выбрали…

— Ты еще мамку и няньку депутата вспомни! Поплачь над его слюшявым детством… Не гони волну, киллер, захлебнешься!… Запомни: Пушкарев Семен Григорьевич… Впрочем, не будем торопиться. Сначала — Ганс и Бестан… Связь со мной — через Бульбу. Он теперь торгует не на Киевском рынке — на Люберецком. Найдешь. У него получишь стволы и капусту. Он же сведет с наводчиками. Парольные фразы старые. Помнишь?

Киллер молча кивнул. Знаю, заучил.

— Аванс получишь перед вылетом. Комендировочное, под"емные и — прочее. Не хватит — тот же Бульба подкинет. Успехов тебе, Пуля. Возвращения на виллу к куколке.

Прводив Монаха, Собков долго расхаживал по номеру, напряженно думал.

Спрашивается, чем так насолили обычные кавказские предприниматели могущественному «Эскадрону смерти»? Или его хозяевам? Зачем понадобилось организовывать знаменитому киллеру дорогостоящее возвращение в Россию? Надо же, даже измененение личности запланировали, французского лекаря-косметололга разыскали…

Скорей всего, устранение двух пиковых — обычная разминка перед главным

— ликвидацией бизнесмена-политика. Генеральная репетиция. Правда, не исключено, что бизнес Ганса и Бестана где-то пересекся с депутатским.

Александр привык докапываться до самых истоков заказаных покушений. Не потому, что его так уж интересовала нравственная сторона ликвидации — о ней он не задумывался. Просто не привык работать с завязанными глазами.

Он не знал, что Ганс вместе с Бестаном и Голым давно подкармливали уголовку тайной информацией. После ликвидации Голого, эстафета перешла к Бестану. Уголовка держала Ганса в качестве запасного игрока. Бегство кавказцев от карающего карабина российского терминатора ошеломило сыскарей. Возвращение Ганса — приятная неожиданность. Появились свежие идеи, перстепктивные замыслы.

Заволновался и криминальный мир. Назревала реальная опасность провала намеченных акций. В том числе, проникновение в недра власти. На первых порах — в депутатский корпус. Хотя бы на место «умершего» Пушкарева.

Поэтому Монах получил жесткое приказание: пиковые предатели должны исчезнуть. Вдогонку за Спасским-Голым. Вслед за ними послать депутата. Иначе командира «Эскадрона смерти» ожидают крупные неприятности. Какие именно — Монах отлично знал. Поэтому и решил ликвидацию поручить знаменитому киллеру…