"…Со многими неизвестными" - читать интересную книгу автора (Адамов Аркадий Григорьевич)

Глава 1 ТРИ ПАСПОРТА ИЗ БОРСКА

Плотная толпа постепенно втягивалась на эскалатор и длинной пестрой лентой медленно ползла вверх. А навстречу спускался поток лиц, самых разных: молодых, розовых от мороза, улыбающихся, и немолодых, задумчивых, невыспавшихся, со следами забот и волнений. Сергей любил вглядываться в эти проплывавшие мимо лица, стараясь схватить в них что-то главное, что-то отличное от других, и порой усмехался над своими неожиданными маленькими открытиями.

Через минуту он машинально переступил с уходившей из-под ног плитки на мраморный пол вестибюля и, увлекаемый потоком людей, поднялся по широким ступеням к окутанному паром выходу из метро.

Очутившись наконец на площади, он глубоко вдохнул свежий, морозный воздух и по привычке взглянул на часы, седой круг которых висел в центре площади на высокой мачте. «Так, – отметил он про себя, – несмотря на мороз, метель и Витькину географию, движемся нормально, по графику».

Зима в этом году удалась на славу, вот уже месяца два как мороз не отступал, навалило уйму снегу. Вчера, в воскресенье, они с Витькой ходили на лыжах по Измайлову часа четыре. И ведь не устал, чертенок, с гор носится как оглашенный. Сергей, взобравшись на вершину, еще только прикидывал, как и где спуститься, еще собирался с духом, а Витька маленьким синим шариком уже несся вниз. И Сергей, устыдившись, сломя голову летел за ним. А Витька последние метры катился кубарем, вопя от восторга.

В воскресенье они всегда обедали у стариков. Туда же после утреннего спектакля приезжала Лена.

А сегодня с утра Витька что-то покашливал, и Сергей с Леной обменивались тревожными взглядами. «Вот ваши лыжи, – сердито говорила Лена. – Больше не пущу одних». Но Сергей знал, что больше всего она каждую зиму боялась гриппа и лыжи были ни при чем.

Из дома Сергей с Витькой всегда выходили вместе. По дороге начиналась «география». Дед подарил Витьке недавно атлас. Целыми днями он изучал карты и поражал родителей своими открытиями. Так было и в это утро, по дороге в школу.

– Пап, – начал Витька, – а сколько в Америке Вашингтонов, знаешь? – и тут же выпалил: – Три!

– То есть как три? – удивился Сергей.

– А так. Столица, и еще в штате Техас, и еще в Оклахоме.

– Да ну?

– Ага. И еще, знаешь, там Москва и Петербург есть.

– М-да, – растерянно соглашался Сергей, про себя удивляясь этим открытиям.

– Пап, – не унимался Витька, – а почему во Франции Орлеан есть, а в Америке Новый Орлеан? И еще знаешь…

– Ты на морозе-то много не болтай, – оборвал его Сергей. – И так вон кашляешь.

Проводив сына до школы, Сергей пошел дальше, к метро. Выходил он обычно на площади Маяковского и дальше шел пешком по улице Горького, через площадь Пушкина, вниз, до Центрального телеграфа, и тут поворачивал в министерство. Весь путь был рассчитан по минутам, и ровно в девять он входил в гулкий подъезд. Показав удостоверение часовому, Сергей, переговариваясь с сослуживцами, поднимался на лифте на четвертый этаж.

Все было так и в это утро.

Войдя к себе в кабинет, Сергей снял пальто, спрятал В шкаф. Растер окоченевшие руки. Затем уселся за стол и с наслаждением закурил. Первая сигарета была всегда самая вкусная.

Но тут внезапно зазвонил один из телефонов. «Так, начинается», – отметил про себя Сергей и снял трубку.

– Слушаю вас, Петр Иванович.

– Прошу зайти ко мне, Сергей Павлович.

Через пять минут он уже входил в приемную начальника управления.

– Один? – кивнув на дверь, спросил он у секретаря

– Светлова вызвал, – ответил тот и многозначительно добавил: – Понедельник – день тяжелый, Сергей Павлович

Сергей понимающе кивнул в ответ.

В просторном кабинете начальника управления негромко переговаривались два человека, разделенные большим письменным столом. Когда вошел Сергей, оба одновременно подняли головы.

– Присаживайтесь, – неторопливо сказал начальник управления, жестом указывая на второй стул около стола.

Он был всегда сдержан, подчеркнуто спокоен и редко скупо улыбался. Короткие белокурые волосы, расчесанные на аккуратный пробор, скрывали густую седину, но на худом румяном лице резко выделялись морщинки вокруг глаз и в уголках рта.

Светлов же был молод, порывист, на тугих, пухлых щеках играл здоровый румянец, в большой руке его черная авторучка казалась обгорелой спичкой.

Перед Светловым на маленьком столике, придвинутом к письменному столу, высилась гора толстых папок, бумаги еле вмещались в них.

– Привет, Сергей Павлович, – произнес он. – С хорошей погодкой тебя. Небось на лыжах вчера гонял?

– Гонял, – добродушно усмехнулся Сергей.

– А мы с Верой в Турист ездили. Вот где горы!

– Ну, ну, поехали, – усмехнулся начальник управления. – Давайте-ка к делу. Доложите всю ситуацию сна чала. И не торопитесь. Обсуждать будем.

Светлов так же легко и свободно, как о лыжах, сказал:

– Начинать надо, Петр Иванович, с мошенничества.

– Ну вот и начинайте.

– Слушаюсь. Мошенничества крупные, вокруг автомашин. Четыре случая.

– Три, – поправил Сергей.

– Уже четыре, – живо откликнулся Светлов. – Поступила еще ориентировка.

Сергей покачал головой.

– Опасная группа действует.

– Именно, – подхватил Светлов. – И одно интересное обстоятельство открывается. Для пущей убедительности преступники оставляют на руках у своих жертв паспорта.

– Знаем, – кивнул Сергей.

Светлов лукаво усмехнулся:

– Не знаешь другого. Но сначала заметим, что все паспорта краденые, даже фотографии не переклеивали. На легковерных людей рассчитано.

– Тоже, знаем…

– Ты погоди. Так вот, из четырех оставленных паспортов три выданы и прописаны в городе Борске. Это ты тоже знаешь?

– Интересно…

– А ты думал. Ниточка! Причем только первая пока. Теперь можно насчет снотворного, Петр Иванович? – обернулся Светлов к начальнику управления.

– Погоди. У вас, Сергей Павлович, есть чего добавить? Борек в вашей зоне.

– Пока нет.

– Ладно. Давайте дальше, – кивнул Светлову начальник управления.

– Так вот, – оживленно продолжал Светлов, – теперь последнее дело. В поезде дальнего следования преступники познакомились с жертвой – человек собирался сделать в Москве крупную покупку, – подсыпали в вино снотворное, затем похитили деньги, аккредитивы и документы. Человек этот умер. – Светлов многозначительно поднял палец. – И тут имеется одна деталь.

Сергей слушал с возрастающим интересом. О случаях мошенничества с автомашинами, когда преступники завлекали свои жертвы в какое-либо учреждение под предлогом продажи там машины, выдавая себя за сотрудников этого учреждения, он знал. Но, оказывается, ниточка тянется в Борек! И вот теперь со снотворным…

– …Одна деталь, – продолжал Светлов. – Случай этот произошел на трассе Москва – Борек. Улавливаешь? – он посмотрел на Сергея.

– Ну, это больше суток пути, – покачал головой Сергей. – Поезд и через другие города проходит.

Но возражал Сергей больше от неожиданности, внутренне он уже начинал ощущать какую-то логическую связь в рассуждениях Светлова.

– Но почему ты уверен, что действует одна группа? – спросил Сергей. – Методов-то вроде два.

Светлов хитро улыбнулся:

– Почему? А вот почему. Я уже говорил, что в четырех случаях мошенничества три оставленных паспорта выданы в Борске. Так? А вот четвертый… Четвертый украден у человека, усыпленного в поезде! Вторым методом, так сказать. С помощью… как его?.. – Он поспешно открыл одну из папок и стал рыться в подшитых страницах. Затем назвал снотворное.

Сергей даже присвистнул от удивления.

Начальник управления не спеша закурил, придвинул пачку сигарет через стол к своим подчиненным и откинулся на спинку кресла.

– Все притягивается к Борску, – неторопливо произнес он. – Вам, как говорится, и карты в руки, Сергей Павлович. Займитесь только этим. Все остальные дела – своему заместителю. Сейчас садитесь со Светловым, наметьте первый план оперативных мероприятий. После обеда полетите в Борек. Надо спешить. Каждую минуту можно ждать новое преступление. Группа очень опасная. Причем обратите внимание. Начали они с мошенничества. Теперь вот – снотворное. Дальше может быть еще опаснее. Поэтому надо спешить, – твердо повторил он.

– Все понятно, Петр Иванович.

– Ну, ну. Сами-то небось довольны?

– Бумаги заели, Петр Иванович. А тут – живое дело.

– Знаю. Втайне-то все по МУРу тоскуете, – усмехнулся начальник управления, но в голосе его прозвучали теплые нотки.

– Кажется, не один я. – Сергей тоже улыбнулся.

– Не один… Ну ладно. Давайте-ка за дело. Кого с собой возьмете, решили?

– Никого. У меня в Борске есть надежный человек.

– Кто такой?

– Лобанов Александр Матвеевич. Недавно назначен там начальником угрозыска.

– В МУРе вместе работали?

– Так точно. Восемь лет.

– Договорились. – Начальник управления хлопнул ладонью по столу, давая понять, что разговор окончен. – Через два часа жду план. Все. Можете быть свободны.

Сергей и Светлов одновременно поднялись со своих .мест и, поровну разделив гору папок, вышли из кабинета.

Огромный двусветный зал ожидания аэропорта жил, как всегда, шумной, напряженной, суетливой жизнью, сложенной из сотен отдельных человеческих жизней, на короткий миг вдруг пересекшихся в этом зале, из сотен судеб, намерений и желаний, характеров и темпераментов, горестей и радостей, волею случая собранных сейчас в одном месте и увлекаемых в одном направлении, в едином намерении – лететь, куда-то, зачем-то, но непременно лететь, быстрее, немедленно лететь. Возбужденные или внешне спокойные, огорченные или радостные, люди толпились у бесчисленных киосков, справочных бюро, у буфетных стоек, около огромной, во всю стену, светящейся доски с указанием рейсов или сидели в глубоких креслах, бесконечными рядами тянувшихся через весь зал, просматривали газеты, журналы, пробегали глазами телеграммы, репортажи, короткие заметки, заголовки статей, ибо особый, лихорадочный темп жизни аэропорта, волнение и ожидание не позволяли сосредоточиться ни на чем больше. Кто-то покрикивал на возбужденных, расшалившихся детей, матери пытались устроить их на коленях, уговаривали заснуть.

Многоголосый гул то и дело перекрывал Могучий и далекий грохот прогреваемых самолетных моторов, внося и зал новую волну неясной тревоги и возбуждения.

Сергей сидел в одном из кресел, спрятав лицо в поднятый воротник пальто и словно отгородившись этим от окружающей суеты. В ногах у него стоял большой, коричневый, модный портфель с медной пряжкой посередине. Со стороны могло показаться, что Сергей дремлет. На самом деле торопливые, обрывистые мысли, тесня друг друга, проносились в голове. То всплывал вдруг Витька, суетливо помогавший ему складывать вещи В портфель. Больше всего при этом его интересовало, на каком самолете полетит отец: на «Ту» или на «Иле». Реактивный «Ту» был ему явно больше по сердцу. Потом Сергей писал записку Лене, а Витька нетерпеливо дергал его за рукав: «…Он говорит, Миссисипи с притоком Миссури на триста километров длиннее. Но это же нечестно, с притоком, правда?» В дверях он в последний раз крепко обнял Сергея за шею, повис на нем и, пони-нив голос, озабоченно, но и с любопытством спросил: «Пап, а пистолет не забыл?» Он очень гордился отцом и его работой, и Сергею это было приятно.

Но сейчас Сергей гнал от себя мысли о сыне и старался сосредоточиться на делах. Однако вместо этого начинал вдруг думать о Саше Лобанове. Как он там, интересно, на новом месте? Сашка, он горячий, и все шуточки у него. Его понять надо, чтобы оценить. И у Сергея перед глазами возникал невысокий, коренастый, чуть не квадратный Саша Лобанов, то есть теперь уже Александр Матвеевич Лобанов, его светлый чуб, по-прежнему лукавые глаза и курносый, усыпанный веснушками нос, который он все время смешно морщит. Эх, Сашка, Сашка… Сколько же лет они дружат? Встретились в МУРе. Саша пришел туда года за полтора до Сергея. Выходит, дружбе их лет двенадцать, не меньше. На первом крупном деле подружились, на «пестрых». Хорошо его помнит Сергей. Как он «братцем» приехал к Кате Гараниной, то есть тогда еще не Гараниной… И собаку погубили тогда, Флейту. Отличная собака была… И старого бандита Григорьева брали… Давно все было. После этого сколько прошло дел, сколько людей, самых разных людей: и плохих, и хороших – всяких. И всегда рядом был Саша, и еще Костя Гаранин. Ну, этот и сейчас в МУРе командует. «Нет, все-таки по рюмочке мы с Сашей выпьем в честь встречи», – улыбнулся про себя Сергей. И стал прикидывать время, когда прилетит в Борек. В общем, не поздно прилетит. Саша, конечно, встретит, он ему уже дал телеграмму.

– А, черт бы их побрал!.. – услышал Сергей вдруг чей-то возглас рядом и поднял голову.

Перекрывая многоголосый шум, над залом неслись из репродуктора равнодушные гортанные слова:

– Самолет рейсом… – диктор назвал рейс, которым должен был лететь Сергей, – вылет откладывается на два часа по техническим причинам. Повторяю…

– Ну, подумайте, – обернулся к Сергею сидевший рядом с ним человек. – Вот так планируешь, дела намечаешь, рассчитываешь, а они – на тебе, технические причины. Мы бы так газету выпускали. Дорогие читатели, выход газеты откладывается по техническим причинам. Во хай подняли бы! А у нас технических причин побольше, чем у них.

– Это все-таки лучше, чем из-за погоды, – заметил Сергей. – Тут вообще конца не было бы.

– Так через два часа у них и погода испортится! Вот увидите.

Сергей улыбнулся и поглядел на соседа. Это был молодой худощавый парень в пушистой ушанке и модном драповом пальто. У ног его стоял точно такой же портфель, как у Сергея, только черный.

– Вы тоже в Борек летите? – спросил Сергей.

– Именно.

– Значит, попутчики. Что ж, давайте знакомиться. Коршунов Сергей Павлович. В командировку лечу.

– А меня зовут Георгий Урманский, – ответил парень. – В газете работаю, «Красное знамя».

– Пресса. С вами дружить надо, – засмеялся Сергей.

– Именно. А вы где работаете?

– В Министерстве внутренних дел.

– О-о! Милиция? – Урманский оживился еще больше. – Так мы с вами давно дружим. Через мой отдел все материалы идут насчет дружинников и милиции. Прославляем вовсю.

– Так-таки прославляете?

– Обязательно. Ну, дружинников иной раз критикнем. А милицию нет. Установочка такая имеется.

Урманский весело подмигнул. Сергей усмехнулся.

– Ну, а если без установочки?

– Вы меня не ловите, Сергей Павлович, – засмеялся Урманский. – Мы тоже патриоты. Небось инспектировать едете?

– Всяко случается, – уклончиво ответил Сергей. – А установочка у вас хоть и приятная, но, на мой взгляд, опасная.

– Почему же?

– Я так полагаю, что, если какое-нибудь звено государственное из-под критики выводят, оно сильно ржаветь начинает.

– Установочка не нами дается. Там взвешивают, что и как, – возразил Урманский, делая ударение на слове «там».

– Бывает, что и верную установку неверно толкуют.

– Что-то мы с вами, Сергей Павлович, ролями меняемся, – засмеялся Урманский.. – Не мы вас, а вы нас критикуете. Знаете что? Есть предложение. Может, по техническим причинам в ресторан заглянем? Два часа аэрофлот нам подарил, так сказать.

– Что ж. Предложение принято.

– Только знаете, – Урманский нагнулся к Сергею и понизил голос, – есть еще предложение. Вон, видите, девушка сидит. Она тоже летит в Борек. Я уже понял. Давайте и ее пригласим?

Сергей посмотрел в ту сторону, куда указал Урманский. В кресле действительно сидела молоденькая девушка в черной шубке, из-под высокой пушистой шапки выбивались светлые локоны. Миловидное лицо ее выглядело чуть испуганно, в больших глазах словно застыла тревога.

– Ничего девушка, а? – тоном знатока спросил Урманский. – Наверное, первый раз летит. Видите, как волнуется?

– Славная, – согласился Сергей. – Только неудобно как-то приглашать.

– Что вы! Это мне одному неудобно. А с вами… Да мы же с самыми лучшими, даже, я бы сказал, гуманными намерениями, – горячо возразил Урманский. – Так разрешите? Сергей пожал плечами:

– Ну валяйте.

Подхватив портфель, Урманский направился к девушке.

– Извините, пожалуйста, – донесся до Сергея его веселый голос. – Мы с товарищем решили, что вы тоже летите в Борек.

Девушка вздрогнула и подняла на него испуганные глаза.

– Да. А что?..

– Просто решили вас пригласить посидеть в ресторане. Видите, как аэрофлот нас подводит? Давайте, правда. Вместе время пройдет незаметнее.

– Нет, нет. Спасибо…

– Да вы не бойтесь. Просто посидим, поболтаем, – настаивал Урманский и шутливо добавил: – Даже пить ничего не будем. Мы – публика солидная, я в газете работаю, а мой товарищ в… министерстве.

Сергей усмехнулся про себя: «Решил, видно, ее окончательно не запугивать моим министерством».

Между тем Урманский продолжал горячо уговаривать девушку, и та наконец с какой-то покорностью поднялась и подошла вместе с ним к Сергею.

– Знакомьтесь, – весело сказал Урманский. – Это Сергей Павлович, меня вообще зовут Георгием, дальше не надо. А вас как зовут?

– Меня? – переспросила девушка. – Меня зовут… Марина.

– Ну и прекрасно. Пойдемте же…

Все трое пересекли огромный, гудящий зал и по широкой лестнице поднялись на второй этаж.

В ресторане было тише и спокойнее, чем внизу. Около окна, выходящего на взлетное поле, нашелся свободный столик. Урманский поспешно сложил одну на другую тарелки с остатками чьей-то трапезы, переставил их на соседний, служебный столик, туда же отправил бокалы и рюмки, стряхнул крошки со скатерти и широким, приглашающим жестом указал на столик:

– Прошу. Полный порядок.

Сергей пропустил вперед Марину.

– А мы тут услышим, когда объявят посадку? – с беспокойством спросила девушка.

– Обязательно. Тут же репродуктор стоит, – успокоил ее Урманский. – Одну минуточку, я сейчас меню раздобуду. – И он обвел глазами окружающие столики.

Постепенно завязался разговор. Собственно, говорил главным образом Урманский, рассказывал бесконечные смешные редакционные истории, в которых, однако, он неизменно выглядел самым привлекательным образом. Марина слушала его рассеянно, и видно было, что какие-то собственные мысли занимали ее. Когда мужчины закурили, она вдруг с какой-то решимостью тоже попросила сигарету и. неумело, порывисто прикурила. «Нервничает», – подумал Сергей.

– А вы тоже в командировку летите? – спросил он.

– Нет. Я лечу… к дяде.

– И надолго? – осведомился Урманский.

– Н-не знаю. Как получится…

– Оставайтесь подольше. Я вам покажу город. Вы бывали в Борске?

– Нет…

– Ну вот. А у нас замечательный театр, старинные соборы, парк…

– Да, да… – рассеянно кивнула головой Марина.

«Ей определенно не до соборов», – подумал Сергей.

– О чем писать собираетесь? – спросил он Урманского. – В Москву за материалом прилетали?

– Нет, что вы, – засмеялся тот. – У нас своего материала хватает. Это я на день рождения к приятелю. Отправился на два дня.

– Дорогое удовольствие, – заметил Сергей.

– Ничего. А с Валькой мы вместе журналистский факультет кончили. Ох, и растет парень! Хватка, нюх у него, знаете, феноменальные. Перспективно растет. С ним поговоришь, так сам как будто на голову вырос. Горизонт, знаете, раздвигается. Люблю таких. А сейчас мне это особенно требуется.

– Почему же именно сейчас? – поинтересовался Сергей.

– Дело такое. Выдвигать меня собираются, – пояснил Урманский.

«Интересные мне ребятки попались, – подумал Сергей. – Что он, что она…»

Марина не участвовала в разговоре. Сосредоточенно глядя куда-то в пространство, она маленькими глотками отпивала из чашечки кофе. По напряженно сдвинутым тонким бровям можно было догадаться, что она опять думает о чем-то своем.

На ней был изящный голубенький костюм с ярко-синим газовым шарфиком, очень шедший к ее белокурым пышным волосам, к нежному румянцу на щеках. И Сергей, невольно любуясь, поглядывал на девушку.

– Марина, – тихо произнес Сергей.

Девушка в первую секунду рассеянно посмотрела на него, потом поспешно спросила:

– Вы что-то сказали?

– Мне показалось вам скучно с нами, – улыбнулся Сергей.

– Что вы! Нет, нет!..

– Со мной еще никто никогда не скучал, – весело объявил Урманский. – Я вам сейчас расскажу подлинный случай с одним нашим инженером. Просто готовый юмористический рассказ. Он на Асуане работал. И когда оттуда уезжал, подарили ему на память маленького крокодила. Ну совсем маленького, в такой цинковой ванночке. Сунешь ему палец, он его сосет беззубым ртом, кувыркается в воде. Словом, прелесть. И вот, представьте себе…

Внезапно ожил где-то под потолком репродуктор. Мрачные предсказания Урманского не оправдались: торжественный голос диктора объявил посадку на самолет.

– Ну вот! Опять не вовремя, – возмутился тот. – Как они это умудряются, я не понимаю. Мариночка, я вам эту историю доскажу в небе.

– А у нас у всех разные места, – улыбнулась девушка.

– Это мы еще посмотрим!

К самолету по заснеженному взлетному полю шли плотной группой. Урманский старался прикрыть Марину от свирепого ледяного ветра, дувшего им навстречу.

В длинном салоне самолета было тесно и суетно. Большинство пассажиров еще разыскивали свои места, некоторые уже снимали пальто, другие забрасывали в сетку над головой сумки, портфели, свертки, третьи усаживались поудобнее в глубоких креслах, готовясь к дальней дороге.

Сергей первым отыскал свое место и стал следить за Мариной и Урманским: их места были дальше. Высокий Урманский в своей пушистой рыжей ушанке возвышался над всеми, держа в вытянутой руке два билета, свой и Марины. Вот он остановился где-то далеко впереди. Марина скользнула между креслами к своему месту, а Урманский склонился к сидевшей рядом женщине. Через минуту та, улыбаясь, встала, и они с Урманским поменялись билетами.

«Устроился все-таки», – добродушно подумал Сергей, пробираясь к своему месту у окна.

Пассажиры постепенно рассаживались, и вскоре над высокими зачехленными спинками кресел стали видны только их головы.

Появилась тоненькая, изящная стюардесса в кокетливо сдвинутой на ухо форменной пилотке и звонко объявила о предстоящем маршруте, о головокружительной высоте и бешеной скорости предстоящего полета, ужасающе низкой температуре воздуха за бортом самолета, затем с уважением назвала фамилию командира экипажа, оказавшегося, к тайной радости пассажиров, Героем Советского Союза.

И вот со сдержанной мощью заревели моторы. Через некоторое время самолет вздрогнул. За окном, в неожиданно сгустившейся кромешной тьме, замелькали аэродромные огни. Полет начался…

Сергей прикрыл глаза. Мысли вернулись к дому. Наверное, Витька уже сделал уроки, и теперь Лена не может оторвать его от атласа; у нее сегодня нет спектакля, вечером она дома и сама уложит Витьку спать. И ужинать будут на кухне вдвоем. А может быть, приедет бабушка. Она собиралась приехать. Потом будет возвращаться одна. Обычно Сергей провожает ее вечером до метро, скользко и темновато в их переулке…

Сергей невольно улыбнулся про себя. С детства почему-то запомнились ему где-то вычитанные слова Толстого: человек, отправляясь в дорогу, первую половину пути думает о том, что оставил, а вторую – о том, что его ждет. Сергея, например, ждет Саша Лобанов, посматривает небось на часы, готовится ехать на аэродром. Узнал, конечно, что самолет опаздывает…

И еще Сергея ждет работа, ждет запутанное, сложное дело. Да, опасная группа, на ее совести уже убийство. И Сергею предстоит найти путь к ней, пройти этот путь и ликвидировать группу. Надо спешить, спешить, пока не появилась новая жертва, пока не совершено еще одно преступление.

Сергей невольно вздохнул. Что поделаешь, такая уж у него работа. И в общем-то он умеет ее делать. Но каждый раз, приступая к расследованию какого-нибудь сложного преступления, он неизменно ощущает впереди пугающую, непроницаемую темноту. Вот как сейчас за окном самолета. На стекле отражаются только огни салона. О«и не дают видеть даже темноту. Так и в его работе. Надо забыть сейчас обо всем, что не относится к делу, чтобы ничто не накладывалось, не загораживало темноты, чтобы к ней привыкли глаза, и тогда они начнут кое-что разбирать впереди.

Итак, что он уже имеет по этому запутанному делу? План, который они составили перед отъездом со Светловым, в общем-то верный, хотя и весьма приблизительный. Надо искать, это ясно. Искать самому и помочь искать другим, в наиболее вероятных местах, среди наиболее вероятных людей, как подсказывает опыт. А пока все зыбко, все темно и неясно. И надо не распускать нервы, не терять голову и не кидаться во все стороны. Это сейчас самое важное и самое трудное. Нервы, нервы… У преступников, между прочим, они тоже есть. Война нервов.

Сергей приоткрыл глаза. Вокруг люди читали, переговаривались между собой, некоторые дремали, удобно откинув назад высокую спинку кресла! Самолет слегка подбрасывало. Внезапно мощный рев двигателей ослабел.

– Господи, что это с ним? – обеспокоенно спросила сидевшая недалеко женщина.

– Ничего особенного, – ответил мужской, голос. – Еще рано пугаться. Я скажу когда.

Сергей усмехнулся, потом не спеша закурил и посмотрел на часы. Ого! Пролетели уже половину пути. Он вдруг вспомнил своих случайных знакомых. Ну, Георгий, наверное, не дает Марине скучать и пугаться. Небось рассказывает еще про какого-нибудь крокодила…

Рядом уютно похрапывал старик в расстегнутом пальто с черным каракулевым воротником и в черной, тоже каракулевой, шапке, съехавшей на густые седые брови. Мясистое усатое лицо его во сне было сердито. На коленях лежала развернутая газета, ее примяла тяжелая, со вздутыми венами ладонь. «Мастеровой старик, – подумал Сергей. – И на пенсию еще не ушел, трудится. Зачем, интересно, летит?»

Взгляд его скользнул по газете: заголовок на весь лист. «Год революции 50-й. Вахта Урала». И превосходная фотография: строй гигантских доменных печей. Подпись… Сергей нагнулся слегка, прочел: «Гордость страны – доменный цех Магнитки». Да, внушительная картина. Вахта Урала…

Ну, а его вахта, Сергея? Да, уж никогда, конечно, не напишут, например: «Вахта МУРа». И какой дать снимок под этим? И все-таки Сергей летит в командировку, летит за тридевять земель, чтобы найти преступников, чтобы не дать совершить новое преступление. Но ведь вокруг них сейчас тоже люди. Что же они молчат? Не замечают? Боятся? Или считают, что это их не касается и у них без того довольно хлопот?

Что ж, Сергей найдет и всех этих людей, он их убедит, заставит помочь ему. Сколько таких встретил он за годы своей работы! Большинство помогало, большинство, но не все… А тот, кто хоть однажды по-настоящему помог ему или такому, как он, хоть однажды рискнул и ощутил накал борьбы, теперь поможет каждому.

В этот момент он услышал над собой звонкий и немного торжественный голос молоденькой стюардессы:

– Граждане пассажиры, прошу пристегнуть ремни. Подлетаем к Борску. Самолет идет на посадку!

Сергей прильнул к окну.

Далеко внизу, где-то в черной бездне под ним, весело роились огоньки: самолет делал вираж над городом. Но через минуту огни появились вновь, уже ближе. Теперь по ним можно было угадать отдельные улицы, бульвары, площади. Огоньки словно сцепились невидимыми нитями в длинные замысловатые ожерелья.

Звук моторов стал глуше и реже. Самолет, казалось, отяжелел и неуверенно скользил куда-то вниз, вздрагивая и покачиваясь от усталости. Огни внизу пропали. Город остался где-то в стороне

Старик рядом проснулся, завозился в кресле, поправил шапку, привычным движением руки расправил усы и почему-то сердито спросил у Сергея:

– Приехали, выходит?

– Приехали, отец, приехали. Живыми и здоровыми.

– Ну и слава богу. Темень-то какая.

Самолет мягко коснулся земли и покатился, подскакивая на неровностях. За окном замелькали красные посадочные огни. Пассажиры прильнули к окнам, возбужденно переговариваясь между собой. Самые нетерпеливые, приподнявшись, уже снимали с сеток вещи, деловито застегивались, неуклюже пробирались между креслами.

Лишь стоя уже в узком и тесном проходе и медленно продвигаясь к выходу, Сергей вспомнил о своих случайных знакомых и стал искать их глазами. Он сразу заметил высокую фигуру Урманского. Тот не то приветственно, не то прощаясь махнул ему рукой. Марины не было видно. Сергей махнул в ответ. Кто знает, придется ли еще встретиться?

Разве мог Сергей предположить, при каких неожиданных и сложных обстоятельствах произойдет их новая встреча?

…По высокому, слегка раскачивающемуся трапу пассажиры медленно спускались на заснеженную землю, ежась от пронизывающего ветра.

Внизу стояла группа людей.

Как только Сергей спустился, к нему подскочил человек в ушанке, с поднятым воротником.

– Сергей!

Человек неуклюже полез обниматься, ткнувшись мокрым от инея лицом в щеку Сергея. Потом торопливо схватил его портфель.

Это был Саша Лобанов. Широкое, красное от мороза лицо его радостно сияло.

– Пошли, старина, пошли, – заторопил он. – Для встречи высокого гостя уже выстроен почетный караул, вон там, – он махнул в сторону светящегося здания аэропорта, потом, оглянувшись, крикнул: – Николай!

От группы встречающих отделился человек. Подойдя, четко представился:

– Заместитель начальника отдела уголовного розыска капитан милиции Храмов.

– Во, школа, – горделиво сказал Лобанов и протянул Храмову портфель: – Держи.

– Невелик багаж, – возразил Сергей, отбирая портфель. – Сам донесу.

– Начальство пошло, – с шутливой сокрушенностью произнес Лобанов. – Услужить даже не дает. – Уже в машине, по дороге в город, он сказал как о чем-то решенном: – Значит, сейчас прямо ко мне.

– Нет, сначала в гостиницу, – возразил Сергей.

– Зачем тебе гостиница? – возмутился Саша. – Ты что, к чужим приехал?

Сергей усмехнулся:

– Ты лучше прямо скажи: не достал номер?

– То есть как это не достал?! Мы разве можем что-нибудь не достать, если надо? Но…

– Тогда в гостиницу.

– Ну что ты с ним будешь делать! – горестно воскликнул Лобанов. – Я же хочу тебе уют создать, обстановку.

– Ты женись сначала, а потом создавай обстановку.

– Ах так? Намекаешь? Ладно. Завтра же женюсь!

Шофер впереди коротко хохотнул. Сергей тоже засмеялся. Только Храмов, сидевший впереди, рядом с шофером, остался невозмутим.

– Давай, Ваня, к «Центральной», – распорядился Лобанов. – Докажем начальству, что все предусмотрено. Насчет остального, я полагаю, там все в порядке? – спросил он у Храмова, сделав округлый, выразительный жест рукой.

– Так точно.

– Встреча предусмотрена в двух вариантах, – пояснил Сергею Лобанов, задорно блестя глазами, – зная твой тяжелый характер.

Видно было, что он безмерно рад приезду друга, радость просто распирала его, и на миг даже отступили куда-то все заботы, волнения и неприятности, из-за которых, собственно, и приехал к нему Коршунов.

Тем временем машина уже мчалась по оживленным улицам города, мелькали витрины небольших магазинов, огни и пестрые афиши кинотеатров.

– Новый почтамт, – сказал Лобанов. – Гляди, какой красавец. Чуть поменьше московского. А сейчас будет Дом культуры строителей. Ох, и отгрохали! В Москве такого нет. Сила!

– Ты, я вижу, за полгода патриотом тут стал, – улыбнулся Сергей.

– За пять месяцев, я извиняюсь.

– Вот именно. И даже невесту успел найти?

– Когда начальство прикажет быть героем… – Но тут, перебив самого себя, Лобанов вдруг деловито объявил: – Ну, вот и гостиница. Прошу.

Машина остановилась у ярко освещенного подъезда.

Очутившись на тротуаре, Лобанов удивленно поднял брови.

– Смотри-ка, – сказал он Храмову, указывая на зеленую «Волгу» невдалеке, – наша дежурная машина. Чего это она тут?

Румяное лицо его стало сосредоточенным.

– Узнай-ка. А мы с Сергеем Павловичем пока в номер поднимемся. Быстрее, Коля, быстрее. Что-то мне это не нравится.

Храмов кивнул и торопливо направился к подъезду.

Выйдя из машины и поблагодарив шофера, Сергей спросил:

– Что случилось?

– Пока неизвестно, – озабоченно ответил Лобанов. – Сейчас Храмов доложит. Пошли.

В большом и высоком вестибюле было людно. Около окошка администратора стояла шумная очередь.

Лобанов на минуту исчез за перегородкой, потом вышел, держа в руках синий бумажный квадратик. – Третий этаж. Пошли, – сказал он.

На лестнице Сергей спросил:

– Ну что?

– Администратор еще ничего толком не знает. Что-то случилось с женщиной. Вызвали скорую помощь. А оттуда уже, наверное, сообщили нам.

– Хм, – скептически покачал головой Сергей.

Номер оказался просторным и уютным.

Лобанов деловито все осмотрел и удовлетворенно сообщил:

– Порядок. Вон там ванна и туалет. А здесь, – он отдернул высокую штору, – спальня, так сказать.

У окна на маленьком, изящном письменном столе стоял телефон, под стеклом лежал список телефонных номеров. Около дивана стоял круглый стол, накрытый пестрой скатертью. Рядом с ним на стуле – небольшой чемоданчик. Указав на него, Сергей спросил:

– А это чей?

– Наш, – коротко ответил Лобанов. – Ну, давай разденемся. Жарко тут. – И первым снял пальто.

Через несколько минут в дверь постучали.

– Да, да! – крикнул Лобанов.

Вошел Храмов, плотно прикрыл за собой дверь. На длинном, сухом его лице ничего нельзя было прочесть.-

– Ну, Коля, что? – нетерпеливо спросил Лобанов.

– Разрешите доложить? – поглядел тот на Сергея.

– Давай, давай. И садись.

Храмов снял шапку и опустился на стул.

– Неприятность, Александр Матвеевич, – произнес он, обращаясь уже к Лобанову. – В двести шестнадцатом номере умерла женщина.

– То есть как умерла?!

– Отравление.

– Сама?

– В номере кто-то был.

– Зачем приехала?

– В листок записала: «По личным делам». Среди вещей найдено письмо. Короткое. Одна строчка: «Приезжай. Надо поговорить в последний раз».

Наступило молчание. Потом Сергей спросил:

– Не установили, чем отравлена?

Храмов помедлив, ответил:

– В том-то и дело, установили. Снотворное. Большая доза.

– Что?!

Лобанов даже, привстал со своего места.

– Да, Александр Матвеевич.

– Когда наступила смерть? – быстро спросил Сергей. – Пока приблизительно хотя бы.

– Часа два назад.

«Вот оно, еще более опасное. Случилось, – подумал Сергей. – Не заставило себя ждать».

Он встал, привычно поправил под пиджаком кобуру пистолета и спросил Храмова:

– Группа еще работает?

– Так точно.

– Пойдемте туда.