"Долг платежом красен" - читать интересную книгу автора (Алисон Арина)

Глава 1. Я — понятие растяжимое…

Ощущения снова и снова невероятным калейдоскопом проносились в голове и по всему телу, накатывая гигантскими волнами, закручиваясь во множество водоворотов, вспыхивая тысячами искр, отступая как морской отлив, что бы смениться напряженной тишиной…

Хм… в голове… ощущения… Хм-м…

Опыт требовал не двигаться ни мыслью, ни телом… Опыт?.. Двигаться?.. Тело?..

Действительно… ощущения тела становятся все более четкими. Нарастает беспокойство… Беспокойство? По какому поводу?.. Тело?! Что-то не так с телом!!! Что? Не шевелиться! Рядом может находиться враг. Враг?! Где я? Я?..

Ткань… тепло… мягко… Судя по ощущениям, можно предположить, что я на кровати. Пытаюсь прочувствовать окружающее пространство… кажется я в помещении. Не удивительно. Вряд ли кровать будет стоять на улице. Комната ощущается большой. Больше чем моя спальня. Моя спальня?.. Хм…

Дыхание. Чье то судорожное дыхание!! Вот что вызывало чувство опасности! Кто-то еще со мной в комнате!! По-моему один. Судя по дыханию, кто-то больной, сильно старый или на грани обморока… В таком случае вряд ли этот кто-то мне опасен. И вообще, сколько не лежи, а осматриваться надо.

Медленно открываю глаза. Высокий потолок с мощными балками вызывает некоторый набор чувств, которые можно назвать… офонарение?! Странно… фонарь, вроде бы как, есть прибор для освещения, каким раком он относится к чувствам? Раком?.. Это вроде бы поза на четвереньках, причем здесь чувства… и фонарь… Та-а-к. Судя по дыханию, этот кто-то сейчас склеит ласты. Ласты?! Это же приспособления для плавания?! О-о-ох. Ничего не понимаю…

Поворачиваю голову в сторону этого кого-то… Мда-а. Сильно старый, на грани обморока и, судя по дыханию, больной…

Резко открывшаяся дверь отвлекла мое внимание. В комнату быстрым шагом вошел мужчина лет 45. Среднего роста, немного полноват для своего возраста, светлые волосы и темно-коричневые глаза являли собой непривычный контраст, привлекающий внимание. Лицо его можно было бы назвать красивым, если бы не печать горя и озабоченности. Глядя на него понятнее становится высказывание «горе не красит». Незнакомец был одет в элегантный костюм средневекового (средневекового?!) покроя, в темно-синих тонах с коричневой и золотой вышивкой. Правда, внимательно присмотревшись к одежде, можно было с большой долей вероятности сказать, что благополучие покинуло мужчину некоторое количество лет назад.

Окинув обеспокоенным взором кровать, на несколько мгновений задержав свой взгляд на моем лице, вошедший повернулся к сидевшему в кресле старику и что-то спросил. Тот, тяжело вздохнув, начал шепотом что-то отвечать, время от времени поглядывая в мою сторону. Несмотря на тихую речь, мне все же было слышно все, что они говорили. Слышно — да…, но ничего не понятно?! Затем вошедший мужчина развернулся и медленно подошел ко мне. Сев на край кровати и мягко улыбаясь, он начал тихо говорить. В его голосе и поведении была такая забота и участие, что я невольно благодарно улыбнулся.

Под воздействием его речи в моем теле начали возникать ощущения напоминающие волны, бьющиеся в берег-голову. С каждой волной слова становились понятнее, но смысл в них не появлялся, по крайней мере, для меня.

— …Девочка моя… папа тебя любит… маленькая… умница… в маму…

Бог мой! Что он несет?! Какая девочка?! Какая в маму?! Мои глаза начали округляться и улыбка потихоньку сползать с лица. Старик, неизвестно как появившийся за плечом говорящего, вдруг засуетился и начал его, в смысле говорившего, настойчиво выпроваживать.

— Девочке нужен покой… Шок… утомиться…

Та-а-ак… либо у меня травма головы, либо белая горячка, либо я в сумасшедшем доме, что не исключает два предыдущих предположения…

Плотно прикрыв дверь и вернувшись в кресло, старик не сводил с меня настороженного взгляда. Мне тоже было любопытно рассматривать этого Некто, похожего на старинного звездочета. На вид ему было далеко за шестьдесят, но вот насколько далеко сложно было определить. Седые волосы до плеч, почти выцветшие глаза, козлиная бородка в сочетании с одеждой, хоть и без нашитых звезд, но по покрою напоминающая балахоны этих самых звездочетов.

Мда-а… Ситуация все более говорила в пользу белой горячки. Молчанка затягивалась. Минут через пятнадцать, желая прояснить ситуацию, я все же решил задать вопрос.

— Кто вы? Где…

Услышав какие-то странные звуки, я резко замолк и огляделся. Никого кроме нас двоих в помещении не было. Попробовал повторить вопрос. Опять мелодичный и звонкий голос зазвучал в помещении. Тело покрылось липким холодным потом. Зарегистрировав источник звучания, разум впал в прострацию. Сознание же невозмутимо констатировало — голос издало наше тело.

Разум… сознание… наше тело… Черепицею шурша крыша едет не спеша!! Причем здесь крыша-а-а!!! Крыша — это же защитное сооружение над жилым помещением от непогоды, а черепица — верхний слой этого самого сооружения…?! Белая-я-я горячка-а!!! А почему собственно белая. Неужели бывают разных расцветок?..

Так! Пора возвращаться! Тело! Сознание! Голос! Во-о-от оно! Го-олос!! Надо что-то сказать. Что? Может спеть? Да! Щас-с спою!

— Ля, ля… фа… ми… ми-и-и… О-о-охх!!! Это ми… то есть я… ох нет… то есть мое тело!!! МОЙ Голос?!

Та-а-ак… спокойствие и только спокойствие… Тело… тело… надо посмотреть на тело… Медленно пытаюсь поднести руку к глазам. Почему-то это требует больших усилий. Подняв руку на уровень глаз, тупо созерцаю малюсенькую ладошку с изящными тонкими и длинными пальчиками. Кожа кажется полупрозрачной… Паника огромной волной накрыла сознание.

Прихожу в себя от того, что кто-то протирает мое лицо влажной прохладной тканью. Мое?!.. О-ох… Открываю глаза. Передо мной лицо очень пожилого человека. Наверное, доктор. Хочу спросить, где это я, но вспоминаю полупрозрачную ручку и спрашиваю:

— Кто это меня так. Надеюсь я не младенец?

— Двенадцать, — отвечает «доктор» и продолжает дальше молча разглядывать меня.

— Что двенадцать — взрываюсь я, и по телу разливается непреодолимое желание врезать за все: что б не пялился, за появление здесь, за молчание, за маленькую ручку… Кстати… маленькая ручка!! судя по всему, и врезать не получится, и от сдачи отбиться… Мда-а-а…

— Мне почему-то кажется, что вы мужчина, — проигнорировал мой вопрос старик.

— А что не вид… — не видно хочу сказать, но, вспомнив «моя девочка»… и изящные пальчики, затыкаюсь.

Мы долго молчим. Судя по всему, каждому из нас есть над чем подумать. Не знаю, что волнует его, но меня занимают два вопроса: во-первых — как убедиться что это не белая горячка, и, во-вторых — если это реальный мир, то, как себя вести чтобы выжить… и не только…

— Не соизволите ли м-м… сказать, сколько лет вам… было в той жизни, и что последнее вы помните… из событий.

«Доктор» явно не в своей тарелке. Доктор?!.. НЕ В Своей?.. В чужой?.. Бог мой! Что за галиматья! Так! Тпру-уу. Сдаем назад. Лет. Сколько было лет? А собственно говоря, действительно, сколько?..

Попытка вспомнить вызвала напряжение в районе живота переходящее в тошноту. Тошнило все сильнее… ТОШНОТА!!! Блин! Я же «моя девочка»!!! Двенадцать лет!.. В средние века, помнится(?) и раньше выдавали замуж! Я что беременный… ная… О-ох…

— Я беременный?! — на пределе звука кричу я.

Глаза у «доктора» округляются, челюсть не эстетично отваливается, и он замирает соляной статуей.

Оглушенный собственным криком замолкаю и я. Мы опять погружаемся в молчание. Минут через десять старик вдруг начинает судорожно бормотать:

— Беременный?.. Беременный!!! Мы убили ребенка?! Бог мой! Грех то какой!.. Беременный?.. Что значит беременный?! У них там что, мужчины детей рожают?..

Из глубокой задумчивости я выхожу только на последнем восклицании «мужчины детей рожают» и решительно впадаю в новую задумчивость. Хм-м… Если у них мужики рожают, то, через какое место… м-м… или каким местом, то есть через которое… мда-а… Я вроде как «девочка», может ли это означать, что мне рожать не придется?.. А если взять за основу «каким местом»… то может только в названиях наоборот…

— Мужчины и рожают… мда-а-а… — медленно тяну я, как бы пробуя на звучание, и пытаясь осмыслить, как такое может быть.

Услышав мое высказывание, дедуля хватается за сердце и медленно сползает с края кровати, тихо укладываясь на ковер рядом.

С той стороны доносятся только стоны и восклицания:

— Грех! Грех то какой!.. О-ох…

Тут до меня начинает доходить, что о моей замене… или ее замене… или меня замене на нее… ну вообщем знает только этот дед и если он скопытится, то я пропаду… попаду… Странно, а где у Маэстро копыта, и давно ли они есть… Есть… м-м-м… А есть действительно хочется… О-ох и бред… что я несу… а что собственно несу и куда? МОЛЧА-АТЬ!..это я кому??? Все… молчу, молчу…

С трудом, ползком добравшись до края кровати, с беспокойством разглядываю стонущего старика. Ну и спрашивается, что здесь страшного, ну рожают, в чем проблема?

— Э-э-э… дедуль, а собственно в чем проблема? Ну, рожают у вас мужики. Тебе это уже вроде не должно грозить, в твоем то возрасте.

— То есть как это у нас? Это у вас! — вскидывается дедуля, мигом забыв стонать.

— Что значит у нас?.. Ты откуда это взял? Ты что у нас бывал? И вообще, где это у нас?.. — собственный голос, почти достигший высоты ультразвука, снова привел меня в изумление, плавно перешедшее в глубокую задумчивость. Старик тоже задумался. Так мы и лежали; я на краю кровати, он на коврике рядом, глубокомысленно размышляя на тему сложившейся ситуации. Где-то минут через двадцать в коридоре послышался шум шагов. Ощущение некоторой опасности вывело меня из задумчивости и заставило тихо прошипеть деду:

— Эй, дедуля! У нас, кажется гости.

Вскочив, с не присущей его возрасту скоростью, старик, бросив мне:

— На середину. Под одеяло. Молчи. Спи, — резво бросился в кресло. Я же откатился, быстро расправил одеяло и закрыл глаза, делая вид, что сплю. Дверь тихо отворилась, и кто-то тихонько зашептал:

— Магистр Жаколио, Магистр Жаколио, можно к Вам?

Поскольку мое лицо было повернуто к двери, то сквозь ресницы мне было видно как зовущий, не ожидая ответа, зашел в комнату. Это оказалась девочка-подросток, лет четырнадцати, одетая в средневековый аналог подросткового платья, наподобие тех, что мне приходилось видеть в фильмах о той эпохе. Личико у неё было довольно симпатичным, насколько это можно рассмотреть сквозь полуприкрытые глаза. Раздавшийся со стороны кресла вздох трудно было классифицировать. По-своему истолковав реакцию магистра, девочка быстро зашептала:

— Пожалуйста, не сердитесь! Мы просим прощения за доставленное беспокойство, но скажите, ради Бога, как наша любимая сестра себя чувствует?!

Бросив странный взгляд в мою сторону, старик тихо ответил:

— Сударыня, сегодня к вечеру я смогу более точно и подробно изложить ситуацию со здоровьем Вашей сестры. А сейчас я прошу Вас не нарушать тишину и выйти из комнаты.

Девочка слегка присев в реверансе, тихонько вышла и прикрыла за собой дверь. Мы продолжили молча размышлять над ситуацией. Мысль о том, что это белая горячка в расчет пока принимать не стоит. Поскольку если это правда, то лежу это я в больнице и лежу, а остальное проблемы доктора. Но вот если это действительность, то, несмотря на нереальность, несерьезное отношение может стоить мне жизни. Если исходить из реальности событий, то стоит обдумать ответ старика. Более всего в его речи меня заинтересовало словосочетание «сегодня к вечеру» и «ситуацию со здоровьем». Это наводит на размышление, что до вечера, как один из вариантов, я могу и не дожить, или другими словами «ситуация со здоровьем» может привести и к летальному исходу. Та-ак. Это уже интере-е-сно. В каком случае им может быть выгоден мой летальный исход? Можно предположить, либо если я окажусь по их понятиям, каким-то монстром, чудовищем, или не соглашусь на предложенные условия. Ведь не просто так они меня сюда вытащили, а явно за каким-то надом. Вывод: необходимо выставить себя в особо белом и пушистом свете и соглашаться на все условия, а там по обстановке…