"Евхаристия" - читать интересную книгу автора ((Керн) Архимандрит Киприан)

II. Анафора.

д) Приношение хлеба и вина с водой (Апология, 65.Триф., 41).

е) Подробные молитвы, т. е. канон, в который входят благодарения за творение мира и искупление, установительные слова, воспоминание страданий (Апол., 65).

ж) Преложение через «молитву Слова» (Апол., 66).

з) Причащение (Апол., 67).

Повествование святого Иустина Философа о Литургии возбудило в последние годы XIX века резкую полемику между крупнейшими западными учеными о составных элементах первохристианской Евхаристии. Адольф Харнак на основании изучения древних памятников высказал предположение, что из слов святого Иустина надо сделать вывод, что Евхаристия совершалась не на хлебе и вине, a на хлебе и воде. В своей работе, посвященной этому вопросу («Brod und Wasser — die eucharistische Elemente bei Iustin» in: «Теxte und Untersuchungen», Band VII/2, Leipzig, 1891), Харнак, рассматривая ряд свидетельств древности, пришел к заключению, что воду, a не вино брали для совершения Евхаристии у гностиков, у энкратитов, маркионитов, апостоликов, манихеев, у Татиана и аквариев. Кроме того, он находит следы этой практики не только у сектантов и еретиков, но и в недрах самой Церкви: мученические акты Пиония и 63-е письмо святого Киприана Карфагенского к епископу Цецилию говорят о той же практике. Если подобный обычай имел место в Церкви азийской и северо-африканской III века, то, по мнению Харнака, он должен был иметь за собой известную давность.

Разбирая произведения святого Иустина, тот же ученый считает, что и Литургия, описанная этим апологетом, также совершалась не на вине, a на воде. Из десяти различных упоминаний о Евхаристии в «Разговоре с Трифоном» и в обеих Апологиях он останавливается на некоторых в особенности.

1. Пять мест из произведений разбираемого апологета («Диалог», 52-54; 63; 69 и Апология, 32 и 54) вращаются вокруг прообразовательного смысла Бытия 49:11: «Он привязывает к виноградной лозе осленка своего и к лозе лучшего винограда — сына ослицы своей; моет в вине одежду свою и в крови гроздов одеяние свое». Святые отцы относили этот стих к Евхаристии. И у Иустина под осленком и сыном ослицы подразумеваются ослица и ее жеребенок, на которых совершился вход в Иерусалим Господа Спасителя; под одеждами, омытыми в крови и вине, — Страдания Спасителя. Иустин не прилагает этих слов к Евхаристии… Отсюда начинается гипотеза Харнака. Почему Иустин молчит? Потому что в его время Евхаристия, якобы, не совершалась на вине. Но позднейший переписчик, решая исправить «ошибку» Иустина, вносит интерполяцию (!). B «интерполированном» уже тексте иустиновской Апологии, где он говорит, как демоны научили язычников совершать мистерии Диониса, в которых дано было место и священному животному — ослу, переписчик, считая слово «осел» (όνος) крайне непристойным, меняет его на «вино» (οίνον)(!). Таким образом, здесь «сфальсифицирована» параллель между Евхаристией и мистериями Диониса, которую, якобы, сам Иустин и не думал проводить.

2. Классическое место Иустина о совершении Евхаристии, приведенное нами в нашем изложении, также возбудило сомнение Харнака. Его смущает выражение: «приносится хлеб и чаша воды и смешения (κράματος)», — «диаконы… дают от евхаристического хлеба, вина (оίνоν) и воды». Сочетание слов «чаша воды и смешения» (т. е. вина и воды) для Харнака не представляется вероятным, почему опять позднейший интерполятор должен был у него внести в текст это не бывшее ранее «смешение», так в вышеупомянутом месте было подменено слово «осел» словом «вино»… Отсюда для него и Иустин — акварий, от которого научился тому же и его ученик Татиан Ассириец.

Свои предположения Харнак старается подтвердить и ссылками на Священное Писание: Павел в послании к Коринфянам говорит лишь о чаше, не уточняя, что в этой чаше вино; тот же Павел сравнивает «питие» с питием израильтян воды в пустыне; в послании к Римлянам (14:21) [80] сказано, что «лучше не пить вина» и т. д. Да и само учреждение Господом Евхаристии не связывалось обязательно с вином, a вообще с пищей и питием, т. е. простой водой, т. к. простая трапеза не содержит вина, a чаще всего у бедняков — воду и т. д.

Впоследствии Церковь в борьбе с гностицизмом перешла, по мнению Харнака, на вино ради борьбы с дуализмом и энкратитством.

Мнение Харнака не встретило сочувствия в ученом мире. Ему возражали: Zahn («Brot und Wein im Abendmahl der alten Kirche». Leipzig, 1892), Julicher («Zur geschichte der Abendmahlsfeier in der altesten Kirche» in: «Theologische Abchandlungen», Freiburg i/Br., 1892) и Funk («Die Abendmahlselemente bei Iustin» in: «Theolog. Quartalschrift», Неft 4, 1892).

Цан признает возможной интерполяцию «вина» вместо «осла», т. к. некоторые рукописи допускают и такое чтение. Он только считает, что это не было фальсификатом. Переписчик мог и не знать, что осел — священное животное в мистериях Диониса, но он не мог не знать, что вино есть необходимый элемент в этом культе. Что касается выражения «смешение» (κράμα), означающего «примешение, прибавка вина», и что оно указано Иустином после воды, как какое-то добавление к последней, то Цан замечает, что, во-первых, вино всегда в Церкви употреблялось сильно разбавленное, a не в равных долях (3:1, или 3:2, или же 2:1), и, во-вторых, так как на христиан во время гонений выдвигались обвинения в неумеренном винопитии на их вечерях любви, то Иустин-апологет и счел нужным говорить о чаше вина очень осторожно: чаша воды с некоторой примесью вина.

Кроме того, Цан ссылается и на Климента Александрийского и Иринея Лионского, решительно считавших совершение Евхаристии на воде ересью. Также Цан очень основательно и остроумно разбивает доводы Харнака и от Писания. Переход евреев через пустыню, облако и море суть образы крещения, a никак не Евхаристии. Совет Павла не пить вина относится не ко всем христианам и не к таинству Тела и Крови, a лишь к тем, кто соблазняется.

Совершение Евхаристии в ранней Церкви на воде Цан считает очень сомнительным. Оставляя в стороне энкратитов и прочих сектантов, он в случае мученика Пиония видит вовсе не Евхаристию, a просто вкушение христианином благословенного хлеба в его доме.

Юлихер, ссылаясь на те же свидетельства Климента и Иринея, считает, что и в Африке (Александрия), и в Азии (традиция, привезенная Иринеем) употребление воды решительно осуждалось Церковью. К этому прибегали «гипераскеты» и дуалисты-энкратиты. Из слов Киприана никак нельзя утверждать, что епископов-аквариев было много. Наоборот, ничтожно было количество малоизвестных архиереев.

Функ также не согласен с утверждениями Харнака. Он, между прочим, не считает даже интерполяцией слово «смешение» в Апологии Иустина. Если и можно было бы говорить об интерполяции, то почему же вставлено такое странное слово «смешение» (κράματος), a не просто «вино» (οίνον). Не следует забывать, что в тексте литургии святого Василия Великого Господь на Вечери, взяв чашу, растворил вино. Функ думает, что слово «смешение» написано самим автором.

Упомянутый спор кратко изложен профессором Московской Духовной Академии А. П. Лебедевым на страницах «Богословского вестника» за 1894 г. (февраль, с. 282-305).

Но если вся гипотеза Харнака о Литургии, описанной Иустином Философом, и оказалась чрезмерно натянутой и не встретила в силу этого сочувственного отклика в науке, все же факт акварианства является бесспорной исторической истиной. Ряд свидетельств древности его подтверждает. Кроме сомнительных предположений о Иустине, письмо святого Киприана во всяком случае указывает на существование акварианской практики в Литургии около 250 г. в некоторых африканских церквах. Значительно свидетельство Климента Александрийского [81] о том, что, «вопреки правилу церковному, находятся христиане, которые совершают Евхаристию на чистой воде». Корни этого обычая восходят к энкратизму и маркионитству. Ригористический аскетизм этих сект побуждал их избегать употребления вина, даже в таинстве. То же делал и Татиан Ассириец. Согласно слову святого Епифания Кипрского, эвиониты, секта иудейского происхождения, совершали Евхаристию на опресноках и воде, вместо вина. Эта практика сохранялась в IV веке в окрестностях Тивериадского озера, в Моаве, на о. Кипре. Филастрий, блаженный Августин и так называемый Предестинат подтверждают существование этого обычая еще в конце IV и начале V вв. [82]

Мы оставляем в стороне проблему эпиклезы. Несмотря на всю ее спорность в науке, мы считаем несомненным наличие этой молитвы в литургии Иустина Философа. Этому будет посвящена особая глава.

Обращаясь к святому Иринею Лионскому, мы находим у него несколько новых и ценных подробностей о современном ему чине Евхаристии.

Так, например: «Заповедуя Своим ученикам приносить Богу начатки плодов… Иисус Христос, взяв хлеб из творений Божиих, благодарил и сказал: это Мое Тело… Точно так же и чашу… и таким образом Он научил приношению Нового Завета, которое Церковь, приняв от апостолов, по всей вселенной приносит Богу… Подобает приносить Богу начатки Его творений … дабы благодарный Богу за творения человек и выражающий свою благодарность в приношении их начатков получил от Него почесть… Мы приносим Ему хлеб и вино не потому, что Он нуждается, но выражая тем Ему благодарность и освящая творения». («Adv. Наeres»., IV, 17-18).

«Каким образом они (еретики) могут говорить, что тот хлеб, над которым совершено благодарение, есть Тело их Господа, и чаша есть Кровь Его, когда утверждают, что Сам Он не есть Сын Творца мира, т. е. Слово Его, чрез которое дерево приносит плоды, текут источники, земля дает сперва зелень, потом колос и, наконец, полное зерно в колосе?» (ibid.).

О неком еретике, гностике Марке, святой Ириней говорит, что он, совершая Евхаристию, сильно растягивал слова призывания (op. cit., I, 13). Кроме того, он делает такое весьма важное замечание: «Каким образом говорят еретики, что плоть подлежит истлению и не наследует жизни, тогда как она питается от Тела и Крови Господней? Пусть они или переменят свое мнение, или перестанут приносить вышеназванное. Наше же учение согласно с Евхаристией, и Евхаристия, в свою очередь, подтверждает наше учение… Как хлеб от земли после призывания над ним Бога не есть уже обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из двух вещей: земного и небесного, так и тела наши, принимая Евхаристию, не суть уже тленные, имея надежду на Воскресение» (op. cit., IV, 18).

Из сказанного ясно следующее:

евхаристическая молитва есть благодарение за творение мира;

в ней освящаются творения;

Дары суть истинное Тело и Кровь;

ясно упоминается какое-то призывание Бога;

причащение освящает нас и есть залог воскресения;

учение согласно с Евхаристией, и Евхаристия подтверждает учение, т. е. ясно сознание того, что богослужение не есть просто внешний обряд, не что-то пустоименное, a живая и жизненная философия христианства; литургика есть молитвенное переживание истин веры, богослужебное их исповедание.

Ориген, как и святой Иустин Философ, и святой Ириней Лионский, говорит (Против Цельса, 8:33) об освящении Даров «через молитву» или «через произнесенное слово», «через слово Божие и молитву». По-видимому, он под этим подразумевает всю молитву анафоры и тем самым не вносит каких-либо существенных новых указаний на подробности евхаристических собраний.

Вот то немногое, что дают нам произведения ранних христианских писателей до III века включительно. Прежде чем перейти к изучению литургических памятников IV и позднейших веков, a также и творений церковных писателей того времени, по которым можно уже с большей вероятностью восстановить схему анафоры, надо разобраться еще в одном вопросе, связанном с Евхаристией раннего христианства, a именно с «вечерями любви», или «агапами».