"Отчаяние драконов" - читать интересную книгу автора (Аренев Владимир)

3

Было жарко. Очень жарко. Ренкр даже удивился: с чего бы это мать вдруг стала расходовать дрова? До зимы еще далеко; денег у них, конечно, хватает, но все равно — такая расточительность ничем не оправданна. Потом он решил, что, наверное, заснул в Комнате Легенд, — и испугался. А испугавшись, открыл глаза. Ренкр не был ни дома, ни в Комнате Легенд, хотя, Создатель, лучше бы оказаться там, чем… Чем где? Этого он не знал. Ему вспомнилось все, что произошло с ним, каждая мелочь вплоть до горько-сладкого питья, так неосторожно им попробованного. «Что же было дальше-то?!» А судя по низкому каменному потолку, нависшему над головой, по толстой теплой шкуре, укрывавшей Ренкра с головы до пят, по еще одной шкуре, занавешивавшей вход в пещеру, дальше точно что-то было. В любом случае, лежа в кровати, многого не навыясняешь. Ренкр отвернул край шкуры в сторону и сел на каменном ложе, устланном мягкой (но не слишком) тканью.

Пещера была небольшой: десять на десять шагов. В ней, кроме кровати и, разумеется, самого Ренкра, находился кривоватый треногий табурет, сработанный из гладких деревянных досок. На досках едва прорисовывались какие-то полустершиеся узоры, из чего Ренкр заключил, что табурет — достаточно древнее изделие. Кроме этой, не слишком шикарной мебели да отчаянно чадящего очага, здесь не было ничего, заслуживающего внимания. Правда, на табурете… Долинщик присмотрелся и ахнул. Там лежали ножны, его ножны, а из них бодро выглядывала рукоять меча. Хорошенькое «ничего, заслуживающего внимания»! Он одним движением оказался около древнего табурета и до боли, до побелевших костяшек сжал обтянутую кожей рукоять. Создатель, как же это приятно: почувствовать в ладони уверенную тяжесть клинка! Ренкр внимательно осмотрел находку. Меч находился в отличном состоянии, насколько это было возможно для старого, побывавшего в переделках оружия. Но в любом случае о нем позаботились — хвала Творцу. Парень стал вешать ножны на пояс, мельком отметив, что одежда на нем выглядит уж очень изношенной. Сколько же времени прошло после дегустации того проклятого напитка?!

Снаружи послышался звук шагов. Создавалось впечатление, что там — коридор или уж, по крайней мере, большая полая пещера. Поскольку шаги приближались, Ренкр отошел к кровати и положил руку на меч, ожидая чего и кого угодно. Шкуры взвились, отстраненные хозяйской рукой, и в пещеру вошел Одмассэн. Могло показаться, что он очень болен: лицо осунулось, глубокие морщины врезались в кожу, глаза смотрели устало и горестно. Горянин скользнул взглядом по Ренкру и некоторое время, казалось, даже не понимал, что видит, думал — он один в пещере. Потом взор Одмассэна обрел осмысленность; седой вожак остановился и посмотрел на долинщика. Тот продолжал стоять у кровати в напряженной позе, ожидая подвоха. Одмассэн тяжело вздохнул, подошел к юноше и сел рядом на кровать. Глядя прямо перед собой, горянин заговорил, и по мере того, как продолжалась эта речь, Ренкр все яснее понимал, что слышит свой собственный приговор.

— Ты небось думаешь сейчас о нас всякие гадости. И это, парень, правильно. — Одмассэн зло дернул себя за седеющую бороду и продолжал: — Но пойми и меня, на самом деле это было единственным выходом из ситуации. Ты бы не выжил в горах и дня, а согласиться, чтобы ты шел с нами… Дело даже не в запретах Совета, хотя, конечно, он возбраняет подобное. Вся беда в том, что запасов пищи едва хватило бы и нам пятерым, чтобы добраться до селения. Так что мне пришлось дать тебе выпить чекра. Он действует моментально: полностью отключает все сознательные центры управления человеческим организмом. В общем, выпив чекра, ты впал в бессознательное состояние, но, благодаря этому, перестал испытывать потребность в пище. А потом мы просто взяли да отнесли тебя в селение. Несколько ближайших дней ты будешь испытывать неестественный голод, но скоро он пройдет. — Одмассэн смущенно кашлянул и продолжал: — Но тебе кое о чем следует знать, прежде чем выйдешь из этой пещеры. Во-первых, отныне ты не сможешь покинуть селение. Спросишь меня: «Почему?» Все очень просто. Совет запрещает это делать попадающим к нам чужакам, чтобы те не сообщили о тайнах селения долинщикам. Ну и… сам понимаешь. И потом, в ближайшие несколько дней ты не сможешь уйти от нас и по более обыденным причинам — неуемный голод и абсолютное незнание законов горной жизни расправятся с тобой быстрее и безжалостнее любой льдистой змеи. Второе, о чем тебе следует помнить, — осторожность. В селении достаточно заброшенных коридоров, опасных колодцев и прочих мест, которых тебе надлежит избегать. Старайся не удаляться от этой пещеры, хотя бы на первых порах. Заблудишься — не паникуй, зови на помощь, а сам с места не двигайся. Но лучше — не суйся, куда не знаешь. Не для того мы… — Одмассэн осекся. Вздохнул, подергал бороду, подытожил: — Пока что — все. Чуть позже к тебе зайдет Мнмэрд и поможет разобраться в остальном, а потом обязательно загляни ко мне — я узнаю и расскажу, где будешь работать. В общем, осваивайся потихоньку.

С этими словами Одмассэн поднялся с кровати и вышел вон. Ренкр стоял, молча глядя ему вслед и думая о том, что, возможно, идея вернуться в Хэннал была не такой уж и плохой. Но теперь уже слишком поздно. Вернее, так утверждает горянин, что, возможно, совсем не одно и то же. По крайней мере насчет голода Одмассэн не соврал. Желудок Ренкра, казалось, извивался да приплясывал от неконтролируемого желания что-нибудь переварить. Поскольку в пещере ничего съедобного не было, парень решил выйти наружу и попытать счастья там. Правда, как только он приблизился к шкурам, те снова приподнялись — явился Мнмэрд. Хотя визитер и казался ткарна на два старше долинщика, по росту он значительно уступал долговязому гостю (или пленнику?) горян. Желтые волосы Мнмэрда были коротко острижены, одежда молодого воина выглядела ухоженной, но не слишком аккуратной. Он пришел без оружия, если не считать таковым широкий охотничий нож на поясе. Увидев Ренкра, Мнмэрд улыбнулся и заговорил быстро, с неотчетливым акцентом:

— Привет. А я как раз иду, а навстречу Одмассэн — ну, он мне и говорит, мол, ты уже проснулся, так что давай, говорит, ступай к нему, расскажи, как тут у нас да что, своди накорми, познакомь с обстановкой. Ну как, есть хочется? Пойдем, покажу нашу трапезную. Заодно выясним, насколько ты голоден.

Аж пританцовывая от нетерпения и вместе с тем не желая выказывать этого, Ренкр последовал за молодым горянином. Покинув пещеру, парни на самом деле оказались в широком каменном коридоре с низким потолком и чадящими факелами на стенах. Впрочем, факелы висели не везде, а лишь у некоторых входов в пещеры, закрытых шкурами разных зверей. Рядом со шкурами виднелись подцепленные на сухожилиях каких-то животных небольшие камешки или косточки, с помощью которых, видимо, гости сообщали о своем желании посетить обитателей той или иной пещеры. Также на всем видимом протяжении в стенах коридора чернели прямоугольными проходами какие-то ответвления: одни — такой же высоты, как основной, другие — еле достигавшие человеку до пояса.

— Это — Центральный коридор, — туманно объяснил Мнмэрд и указал направление: — Нам туда.

«Ага, — подумал Ренкр. — Хорошо. Центральный так Центральный. Обязательно пройдусь на досуге, наслажусь пейзажиком. А сейчас бы — в трапезную. Осмотр местных достопримечательностей отложим на потом, дружище. Давай, веди».

Разумеется, вслух он ничего не сказал, только вежливо кивнул Мнмэрду и пошел за ним дальше. Впрочем, даже разбушевавшийся аппетит не смог помешать Ренкру обратить внимание на одну очень странную деталь. За все то время, пока они с Мнмэрд ом шли по коридору, им лишь пару раз встретились обитатели селения. Да и выглядел сам коридор так, словно его давно как следует не убирали — только приглядывали, чтобы запустение не воцарилось окончательно, но не более того. Создавалось впечатление, что поселок горян находится в той печальной стадии, после которой неизбежно наступает полное вымирание всех жителей. Что-то — то ли болезнь, то ли другая напасть — губило людей, и Ренкр с содроганием подумал о том, что же это такое может быть.

«И ты, дружище, среди них, не забывай».

Да уж, тут забудешь!

Все произошло неожиданно. Откуда-то из бокового прохода, освещенного факелами значительно тусклее, чем Центральный коридор, внезапно появилась стройная темноглазая девушка с прекрасной фигурой, длинными светлыми волосами, свободно струившимися по плечам, и невероятно красивыми руками. Она была одета довольно непритязательно, но из своего малого опыта общения с горянами Ренкр уже успел понять: их одежда именно такова, без вычурности, — разве только чеши чудноваты, да и те изготавливаются для удобства и защиты. В следующее же мгновение долинщик пожалел о том, что у него нет такого чеша. Потому что прекрасная незнакомка, заметив Ренкра, посмотрела сквозь него, будто его и не было вовсе, и зло прошипела, обращаясь к Мнмэрду:

— Это тот?

Молодой горянин рассеянно кивнул и лишь секундой позже сообразил, что натворил. Он всем корпусом развернулся и стал между девушкой и Ренкром.

— Прекрати! — скомандовал ей Мнмэрд. — Горе лишило тебя последних крох разума. Неужели ты никак не можешь понять, что он ни в чем не виноват?! Создатель, Гэккен, ты все время ищешь виновного в смерти Бефельда, а виновных-то нет. Или, если тебе угодно, виновны все, включая тебя, поскольку ты не остановила его.

Девушка яростно блеснула глазами и жестом прервала Мнмэрда:

— Довольно! Я сама способна решить, насколько виновен он и насколько — я. Он-то сам хоть знает, что произошло?

Ренкр вопросительно посмотрел на своего спутника, и Гэккен торжествующе провозгласила:

— Я так и знала! Конечно, вы же добренькие, вы ж даже не решаетесь рассказать ему об этом. Одинокий предпочитает скорбеть в уединении и строить из себя страдающего отца, но при этом и пальцем не шевельнет, чтобы вышвырнуть чужака вон. А ты, ты-то, «друг» Бефельда! Водишь долинщика по Центральному и рассказываешь о нас. Потом, наверное, вы собираетесь отпустить этого убийцу на все четыре стороны, а спустя несколько месяцев будете удивляться вместе с остальными: почему долинщики ни с того ни с сего вдруг напали на селение и откуда они узнали про наши Переходы?! Довольно, я сейчас же иду к Монну.

Молодой горянин пожал плечами и насмешливо произнес:

— Иди, Гэккен. Хоть к Монну, хоть к троллю, хоть к самому Темному богу. Только оставь нас в покое — и отправляйся куда пожелаешь. Надеюсь, Монн напомнит тебе о хороших манерах и выставит за дверь. Надеюсь, ты все-таки воспримешь его советы всерьез — в противном случае рискуешь навсегда остаться старой девой. Никто не захочет брать в жены такую сварливую, несдержанную девчонку.

Девушка сузила глаза и окинула Мнмэрда жгучим пренебрежительным взглядом:

— «Девчонку»! Смотри, какой старик выискался! Можно подумать, кому-нибудь в этом селении нужен болтливый охотник, который целыми днями пропадает неизвестно где! Ха!

— Бефельд тоже был охотником, пропадавшим «неизвестно где», и ты…

Внезапно Гэккен развернулась и убежала в коридор, из которого вышла. Вроде бы Ренкр услышал глухие рыдания, хотя, наверное, показалось. Но не это волновало сейчас его больше всего. О чем, интересно, говорила Гэккен с Мнмэрдом? «Убийца»? Что она имела в виду? Мнмэрд, похоже, не горел желанием обсуждать этот вопрос. Но, наткнувшись на решительный взгляд Ренкра, произнес со вздохом:

— Прости. Разумеется, я должен был рассказать тебе раньше, но… В общем, у Одинокого погиб сын, и произошло это в тот самый момент, когда мы уже подошли к селению. Кое-кто волен считать, что, если бы не твое бездвижное тело, Бефельд остался бы жив.

— Минуточку, — остановил его долинщик. — Прости, что перебиваю, но кто такой Одинокий?

— Одинокий? — удивленно переспросил Мнмэрд. — Это ж второе имя Одмассэна.

— Понятно, — кашлянул Ренкр.

На самом деле ему было мало что понятно. Конечно, теперь ясно, почему седой горянин выглядел так… нехорошо и вел себя странно… Но, Создатель, что же произошло, когда они подошли к селению?!

Мнмэрд предложил отправиться-таки в трапезную, а по дороге он расскажет всю историю.

Нести долинщика оказалось нелегко — пришлось соорудить носилки; благо хоть вещей у чужака, кроме меча, не было. И все равно продвижение охотничьего отряда сильно замедлилось. До Перехода добрались только к утру следующего дня, а потом, когда оказались поблизости от селения, и вовсе ползли сонными улитками. А ведь каждая лишняя минута, проведенная в горах, увеличивала вероятность того, что наткнутся-таки на льдистых змей. И наткнулись. Самое обидное: ведь были рядом с входами, совсем чуть-чуть оставалось пройти, Мнмэрд даже запахи готовки различал, — а тут повыползали, клятые! Само собой, отряд Одинокого к подобным встречам привык, все пятеро — охотники бывалые (ну, Мнмэрд, может, чуть менее, чем остальные, но все равно); долинщика усыпленного в центр положили, сами — кругом стали. Залп из арбалетов, а потом — клинки наголо и «кто не спрятался, я не виноват». И чего, по сути, переживать: змеи табунами не ползают, а двух-трех уж так-сяк забить удастся…

Оказалось, ползают. Табунами — не табунами, а штук семь их там было. А семь змей против пяти горян — расклад неприятный, смертельно неприятный. Могли бы уйти — попытались бы, но в центре круга лежал усыпленный паренек, и, значит, нужно было драться. Вот и дрались, там площадочка как раз удобная попалась, а все равно, что с площадочкой, что без — шансов выжить почти не было.

Повезло, просто повезло. У входов услышали шум сражения, часть стражников побежала за подмогой, а часть — проверить, что ж происходит. И с теми, кто проверять пошел, был Бефельд, сын Одмассэна. Кто виноват, что парню не подфартило? Ранила его змея, да так, что и лекарь не помог бы. Вот такие пироги: ходил охотничий отряд за дичью, а вернулся и без дичи (никого не нашли, а припасы уже заканчивались), и с потерями. Что без дичи

— полбеды, с кем не случается? Другое дело — смерть Бефельда, воина, хоть и молодого, но сильного, для селения важного. В Совете, конечно, отнеслись по-разному, но, опять-таки, особо распекать не стали. А вот простым людям позлословить не запретишь: как, мол, так, ради чужака своим пожертвовали, ради долинщика горянин умер! Неправильно это, не должно такого быть! Плохо, одним словом, дело оборачивается. Про Ренкра Совет еще ничего не решил, так что могут… по-разному может сложиться. Или примут, или изгонят. А если изгонят — считай, убьют. Потому что изгнанному дают только личные вещи да оружие с недельным запасом еды и питья. Дольше в горах все равно не продержаться, льдистые змеи непременно найдут…

— Не понимаю, — сказал Ренкр. — Чего ж вы их до сих пор не перебили? Если зверь опасный, то и цацкаться с ним не нужно: уничтожить — и дело с концом.

Мнмэрд саркастически хмыкнул в ответ:

— «Уничтожить»? Ты ведь даже не представляешь, о чем говоришь. Впрочем, и не мудрено. У вас в долине, наверное, нету таких тварей.

— Нету, — подтвердил юноша. — Таких нету, зато есть драконы. Вернее, были, — поправил он себя.

— Почему «были»? — поинтересовался молодой горянин.

Его собеседник неопределенно пожал плечами, не желая вдаваться в объяснения:

— Это уже не важно. Лучше ответь на мой вопрос о льдистых змеях. Долина-то далеко, в то время как змеи — рядом.

— Здесь ты прав, — вздохнул Мнмэрд. — Они на самом деле рядом — стоит только выйти наружу. Я обязательно расскажу тебе о змеях, но немного позже. Мы уже пришли.

Они оказались у входа в большую пещеру, уставленную длинными деревянными столами и скамьями. Здесь не было ни души, только где-то в противоположном конце, за аркой, скрытой клубами аппетитно пахнущего дыма, слышались чьи-то голоса. Мнмэрд уверенно вошел в трапезную и направился в сторону голосов, подав знак Ренкру следовать за ним. Когда они уже приблизились к арке, из дыма вынырнул худощавый парень с копной светлых волос, стянутых сзади кожаным ремешком. Его прыщавое лицо при виде Ренкра удивленно вытянулось, он застыл на мгновение, вытирая руки о край грязного фартука с полуоторванным карманом, а потом резко развернулся к Мнмэрду и возмущенно воскликнул:

— И ты привел его сюда для того, чтобы дать ему пищу?! Никто не станет кормить убийцу Бефельда, пока память о…

Ренкр шагнул вперед и ткнул указательным пальцем в костлявую грудь паренька:

— Ты можешь самолично давиться своей стряпней. но при этом тебе следует научиться думать, что и кому говоришь. Никто не смеет называть меня убийцей без серьезных на то причин и неопровержимых доказательств. Всякому, кто пожелает сказать такое, всерьез следует задуматься, хорошо ли он владеет мечом. Потому что я не намерен прощать подобные обвинения.

Паренек отшатнулся, в его глазах тяжело колыхался страх вперемешку с плохо скрываемой злобой.

— Поединок? — прошипел прыщавый, удивленно уставившись на Ренкра и Мнмэрда. — Я не ослышался, ты хочешь вызвать меня на поединок?

— Нет! — резко возразил Мнмэрд, мягко отстраняя долинщика в сторону. — Ты ослышался, Карган. А теперь наконец дай нам поесть и оставь свое мнение при себе — оно нас не интересует. Что же касается права решать: кормить или не кормить кого-либо, — насколько я знаю, такого права никто тебе не давал. Поторопись, мы ждем. — И Мнмэрд скрестил руки на груди, давая понять, что разговор окончен.

Карган ядовито посмотрел на обоих парней, что-то прогундосил себе под нос, осмотрительно позаботившись, чтобы не быть услышанным, и исчез в клубах дыма. Мнмэрд проводил его презрительным взглядом и пожал плечами:

— Трус. Надеюсь, скоро ты поймешь, что таких в селении — меньшинство.

— Я тоже на это надеюсь, — кивнул Ренкр. — Но почему ты не дал состояться поединку? Сомневаешься в моих способностях?

Молодой горянин хмыкнул:

— Это после дракона-то? Все намного проще: поединки запрещены.

— Почему?

— Это косвенно связано с льдистыми змеями. Нас слишком мало, чтобы позволять калечить друг друга из-за «каких-то там амбиций». Разумеется, иногда поединок необходим, но в таком случае следует подать прошение в Совет. Если Совет сочтет причину достаточно серьезной, разрешит. Нет — проблема должна сниматься другим путем.

— Каким именно?

— Это уже трудности повздоривших сторон. Как правило…

В это время из клубов дыма снова явилась человеческая фигура. Правда, она ничем не была похожа на щуплый силуэт Каргана — скорее, на нескольких Карганов, вместе взятых. Эта немолодая, пышущая здоровьем» и бодростью кухарка с улыбкой вручила Мнмэрду поднос с блюдами, пожелала приятного аппетита и снова растворилась в дымных парах.

— Кто это, почему она ничего не сказала обо мне? — поинтересовался Ренкр.

— Я же говорил, не все здесь разделяют мнение Гэккен. А Минвилла — и подавно! Она вообще наидобрейшее существо если и не во всем Ивле, то уж в нашем селении — точно. Минвилла никого никогда ни в чем не обвиняет, ко всем относится одинаково, как мать к детям. Она вообще считает, что все происходящее обусловлено исключительно волей Создателя.

Последнюю фразу горянин пробормотал неразборчиво — приятели уселись за стол, и рот Мнмэрда оказался занят. Ренкр молча кивнул, не в состоянии поддерживать беседу по той же причине. На некоторое время воцарилось молчание, сопровождаемое шумами жевательно-глотательного характера да голосами из кухни.

Блюда горянской кухни оказались на редкость вкусными, хотя и непривычными для долинщика. Он мимоходом удивился, откуда же его хозяева берут столько разных продуктов при своей нелегкой и опасной жизни. Только позже Ренкр узнал, что это мастерство Минвиллы и других поваров позволяло придавать одному и тому же продукту всевозможные вкусовые качества.

Через некоторое время аппетит Ренкра несколько поутих и парень смог заняться расспросами. Мнмэрд давным-давно покончил со своей порцией и теперь медленными глотками пил какой-то желтоватый сок. Ренкр тоже пригубил кисло-сладкой жидкости, издававшей удивительно приятный запах. Затем отставил в сторону кружку и спросил:

— Так что же все-таки насчет льдистых змей?

Мнмэрд начал рассказывать.

Давно это началось, ткарнов четыреста назад, а может, и раньше. Предки нынешних горян жили в селении не то чтобы совсем безбедно, но достаточно хорошо, не сравнить с теперешним состоянием дел. Охотились, разводили в специальных пещерах разные растения, рыбу ловили в горных ручьях да в реке. Конечно, и тогда происходили несчастные случаи: бывало, что и рыбак, оскользнувшись на камнях, голову разобьет, приключалось, охотник уйдет на промысел и не воротится. Но никогда не пропадали добытчики в таком количестве, как в те времена, четыреста ткарнов назад… Кто первый обратил внимание? первый забил тревогу? — сейчас уже не вспомнить. Как не вспомнить и человека, первым нашедшего странные чешуйки, заостренные на конце, — чешуйки лежали на том месте, где в последний раз видели очередного пропавшего охотника. Затерялся во времени и тот, кто первый увидел льдистую змею — и остался при этом жив. Неизвестно и имя человека, ведающего, откуда взялись льдистые змеи и где были до того, как появились в окрестностях селения; впрочем, имя этого человека неизвестно по другой причине — человека такого, скорее всего, просто не существует. По крайней мере, никто из горян отыскать ответ на сей вопрос так и не смог. Некоторые утверждают, что раньше льдистые змеи тоже жили на Горе, но выше, а потом что-то выгнало их оттуда вниз, к селению. Впрочем, причина сейчас интересует мало кого, больше — результаты случившегося. А результатов, видит Создатель, накопилось предостаточно.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь о результатах?

— Что я имею в виду? — переспросил Мнмэрд. — Да многое. Возьмем, к примеру, те же входы в селение. Раньше, до прихода змей, они закрывались на ночь обыкновенными металлическими решетками, чтобы какие-нибудь мелкие хищники не проникли внутрь и не напугали маленьких детей. Теперь же и решетки у нас покруче, и круглосуточное дежурство возле них приходится нести. Представь, оказалось, эти твари способны протаранивать решетку башкой! Однажды такое случилось, и до сих пор люди не могут забыть те ужасы, которые происходили, когда твари вползали в наши пещеры, убивали детей и женщин. Некоторые змеи затаились в дальних коридорах, и их очень долго не удавалось оттуда выкурить. Многие горяне в те дни погибли, и еще больше их было покалечено, страшно покалечено…

— Но все-таки, почему вы не можете уничтожить змей? — повторил свой давешний вопрос Ренкр. — Неужели они настолько неуязвимы?

Молодой горянин опустил глаза и некоторое время так и сидел: взгляд тяжело уперся в тусклую столешницу, кулаки крепко сжаты, на скулах играют желваки. Потом он посмотрел на Ренкра, и тот поневоле пожелал, чтобы вопрос никогда не слетал с его уст.

— Не знаю, — ответил Мнмэрд, и по его покрасневшему лицу было видно, что парню невыносимо стыдно. — Не знаю, но надеюсь когда-нибудь узнать. — Он вскинул голову и вызывающе посмотрел на Ренкра: — И никто не знает. Почти никто, — добавил он еле слышно.

Они сидели в гнетущей тишине, каждый думал о своем. Потом Мнмэрд вздохнул и поднялся из-за стола:

— Пора. Тебя ведь ждет Одмассэн.

Парни занесли посуду обратно на кухню и отправились к пещере Одинокого.

— Кстати, — заметил Мнмэрд, — если тебе вдруг захочется поесть (думаю, в ближайшую неделю это будет одним из твоих главных и частых желаний), запросто можешь приходить в трапезную и в неурочное время. Минвилла знает о твоей проблеме и будет давать еду, не жалуясь на частые посещения. По правде говоря, ей жутко нравится кормить людей.

Ренкр улыбнулся:

— Хорошо. Надеюсь, не обижаешься на тот мой вопрос? Я не хотел задеть тебя.

— Ничего страшного, — отмахнулся молодой горянин. — Иногда очень полезно, чтобы тебе напоминали: ты делаешь не все для своей родины.

— Понимаешь, — продолжал он после минутной паузы, — все дело в Монне.

— Том самом, о котором упоминала Гэккен?

— Верно. Монн — наш вэйлорн, поэтому…

— Вэйлорн?

— Да, нечто вроде военачальника, но только с большими полномочиями. Учти, мы ж практически на осадном положении находимся: за пределы селения меньше чем впятером не выйдешь, да и то… А все подобные законы исходят от Монна — сколько, чего, куда. Он и насчет змей указ сотворил, простой такой указ: «Держаться от них подальше и не лезть в драки, которых можно избежать». Много ли повоюешь с подобными декретами? То-то и оно.

— А изменить что-нибудь можно? Например, переубедить вашего Монна?

Мнмэрд горько рассмеялся:

— Переубедишь, как же! Существует, по сути, всего два выхода: разобраться со змеями, «не вступая в битвы, которых можно избежать», или… — молодой горянин вздохнул, — или избрать нового вэйлорна. Теперь понимаешь?

— Понимаю. — Ренкр задумался. — Знаешь, может, у меня возникнут какие-нибудь интересные мысли по этому поводу. Где мне в таком случае тебя искать?

— Три раза в день — в трапезной, если не буду на охоте. Или спросишь у Одинокого. И потом, мы же все-таки будем видеться. Или ты собираешься вести жизнь нелюдимого отшельника? В селении это не удастся.

«Да уж, — подумал Ренкр, — не удастся. Если дела обстоят так, как ты говоришь, здесь у вас скоро вообще людей не останется».

— Ну вот и пещера Одинокого. — Мнмэрд обменялся с долинщиком прощальным рукопожатием и добавил: — Кстати, если вдруг кто-нибудь станет вести себя, как Карган или Гэккен, не обращай внимания. Ты виноват в происшедшем не более, чем кто-либо другой. Просто обстоятельства так сложились.

Ренкр кивнул: «Разумеется, просто обстоятельства. Правда, не будь змей, ничего подобного не произошло бы…» Змеи, змеи, будь им пусто, все дело в змеях! Иначе он нашел бы способ удрать из селения. Его совсем не прельщала перспектива провести здесь остаток своих дней. Конечно, когда Ренкр улетал с драконом, он собирался умереть, но теперь-то все изменилось. Он хочет странствовать, видеть новые места, посетить те города, о которых так часто рассказывал Транд, он хочет жить, а не тихонько тлеть в этом проклятом Создателем селении. Для этого нужно приложить определенные усилия? Хорошо, Ренкр приложит, ему не впервой. В конце концов, за все нужно платить.

С этими мыслями долинщик и вошел в пещеру Одинокого.

Одмассэн сидел на чуть покосившемся стуле, зачищая и без того сверкающее лезвие секиры. При звуках, свидетельствующих о появлении в пещере Ренкра, он обернулся и кивком пригласил парня сесть на второй стул. Некоторое время горянин молча продолжал править лезвие, поэтому внезапный вопрос застал Ренкра врасплох:

— Что полезного ты умеешь делать?

— В каком смысле? — уточнил долинщик.

— Ты же не думаешь всерьез, что будешь жить у нас задарма. Необходимо делать что-то, нужное всем. Вот я и спрашиваю, что ты умеешь?

Несколько следующих минут он слушал длинный перечень возможностей долинщика. Когда Ренкр закончил, Одмассэн только безразлично пожал плечами:

— Половину из того, что ты назвал, я и знать не знаю: у нас не чинят крыши домов и не рубят лес. Коровы были, но когда-то давно, еще при переселении, а потом поиздохли, так что это тоже отпадает. Ты умеешь воевать? Отлично. Но сейчас никто не возьмет тебя в охрану — ты новичок. Посему… пойдешь убирать коридоры, с этого начинают все новички.

Сперва Ренкр хотел возразить — уж он-то, прошедший Дом Юных Героев, убивший дракона, имеет право на большее, чем следить за чистотой горянских коридоров, — но потом передумал. Все-таки Одинокий был прав, когда говорил, что в охрану Ренкру не попасть. И потом, многие, наверное, считают его всего лишь враждебным долинщиком, шпионом, чужаком, а стремясь оказаться в числе охранников входа в селение, он лишь подтвердит эти подозрения.

Снаружи постучали.

— Войдите, — устало молвил Одмассэн, откладывая в сторону секиру.

На пороге возник пожилой горянин среднего роста, с седыми волосами и обильной сетью морщин на лице. Внезапно, сам не зная почему, Ренкр проникся симпатией к вошедшему. И не то чтобы тот обладал особо располагающей внешностью, вовсе нет. Длинный шрам, проходивший через все лицо от правого уха до левой скулы и вниз, к горлу, не делал гостя привлекательным, но…

— Это ты… — хмыкнул Одинокий. — Присаживайся, Ренкру все равно пора возвращаться к себе. Ступай, — обратился он к парню, — утром я отведу тебя на место работы.

Ренкр поднялся, на мгновение встретился взглядом с вошедшим (тот долго и пристально рассматривал парня, потом отвернулся) и уже у выхода поразился, услышав следующие слова Одмассэна:

— Садись, Монн, садись и рассказывай, зачем явился.

Парень покинул пещеру и остановился неподалеку от входа, делая вид, что поправляет завязки на таццах, изрядно потрепанных в результате событий последних дней.

— …даже не спрашиваю, зачем ты сделал это и думал ли о последствиях,

— говорил тем временем Монн намеренно сухим и отстраненным голосом. И еще: усталым и обреченным. Впрочем, наверное, Ренкру просто показалось. — …явился я за тем, чтобы сообщить: люди возмущены твоим поступком. Более чем возмущены. Отец пожертвовал собственным сыном ради чужака. Сам понимаешь, терпеть подобное… дело даже не в терпении!

— Давай-ка уточним, — вмешался Одмассэн. — Дело на самом деле, уж прости за словопляску, в другом. В Совете. Очередной раз попраны основы основ — законы, Советом принятые и одобренные. Вот что вас не устраивает. А люди… люди, как мне кажется, понимают: никто никем не жертвовал. Просто так уж получилось. От предназначения не уйдешь.

— Как хочешь, так и понимай. — В этот момент вэйлорн, наверное, пожал плечами. — Только учти, еще одно нарушение законов станет для тебя последним.

— Это официальное сообщение, которое ты делаешь как представитель Совета?

— Нет, я пришел к тебе… на правах старого друга. Ты отлично знаешь, что Совет не делает предупреждений многократно. На сей раз они согласились проигнорировать твой поступок, но, упаси Создатель, если этот Ренкр натворит что-нибудь. Думаю, тогда речь пойдет об изгнании. Двойном.

— Кто будет вторым, я догадываюсь, можешь не говорить. Спасибо, что зашел, старина, но, боюсь, обещать ничего не могу.

— Не обещай. Просто помни о том, что Рианна… — голос Монна вдруг сорвался, и Ренкр сердцем почувствовал: эта самая Рианна была небезразлична и Монну, и Одмассэну, — Рианна бы опечалилась, если б ты оказался изгнан.

Одмассэн вздохнул.

— Хорошо, я буду помнить об этом, — медленно произнес он.

— В таком случае мне лишь остается попрощаться с тобой, — заявил вэйлорн, и было слышно, как он встал со стула.

Долинщик поспешил вернуться в свою пещеру — та располагалась рядом с пещерой Одинокого. Звуки из коридора сообщали: Монн покинул Одмассэна и направляется сюда, к Ренкру. У входа вэйлорн остановился и постучал. Опешивший парень собрался было проговорить: «Войдите», — но Монн опередил его и сделал это без приглашения.

— Хорошо, что ты подслушивал, — заявил горянин, не тратя времени на вступления, — теперь мне не нужно пересказывать, что произойдет с тобой и с ним, если будешь вести себя неподобающим образом. Ах да, ты же не знаешь, что такое «изгнание»!..

— Догадываюсь, — проронил Ренкр.

Монн удивленно вскинул брови:

— Что ж, тем лучше. Надеюсь, ты окажешься достаточно благоразумен, юноша. Мне будет жаль, если тебя изгонят. — С этими словами вэйлорн развернулся и ушел — только качнулись шкуры на входе.

«Ну и дела! — подумал Ренкр. — Ну и дела…»

Ближе к вечеру в пещеру долинщика — мысленно он называл ее уже не иначе, как своей, — кто-то постучал. К тому времени Ренкр успел обследовать окрестности, отыскать отхожее место, выяснить, что несколько пещер по соседству пустует (вход в них не был завешан шкурами) и что Центральный тянется в обе стороны довольно далеко (настолько юноша не решился отдаляться, опасаясь враждебно настроенных к нему горян). Во время своих мини-путешествий он не встретил ни одной живой души, за исключением двух-трехткарнового малыша, при виде чужака испуганно шмыгнувшего обратно за шкуры.

Теперь вот кто-то стучался.

— Войдите, — пригласил удивленный парень.

Оказалось, это Одмассэн. В левой руке седой горянин держал стопку аккуратно сложенной одежды.

— Возьми-ка да переоденься, — скомандовал он.

Не дожидаясь, пока Ренкр примерит обнову, Одинокий сунул ему подарок в руки и, сообщив, что один комплект предназначен для работы, а другой — на остальное время, ушел.

Еще днем долинщик обратил внимание, что его нынешняя одежда находится в плачевном состоянии: спереди куртка выпачкалась, когда он спускался с уступа на скале в проход; одна пуговица оторвана Трандом, еще две — во время падения, штаны порваны то ли в пяти, то ли в шести местах. Остальные части одеяния сохранились не намного лучше после всех головокружительных происшествий. Наверное, пробудь Ренкр в бессознательном состоянии подольше, с него сняли бы одежду и привели в приличный вид, а так… В общем, подарок Одмассэна пришелся как нельзя кстати.

Ренкр переоделся. Он немного опасался, что сшитая низкорослыми горянами одежка будет ему катастрофически мала. Однако, к удивлению долинщика, оба комплекта пришлись впору. Ренкр обратил внимание на то, что кто-то до него носил эти вещи. Кто же? Внезапно парня осенило: разумеется, погибший Бефельд! Поэтому-то горянин и вышел с такой поспешностью. Он боялся увидеть в Ренкре сходство с сыном, убитым льдистыми змеями. С сыном, которого он, как считают многие, подставил под удар ради чужака долинщика.

Ренкр мысленно выругался. Ну отчего нигде нельзя жить спокойно?! В Хэннале — драконы, здесь — льдистые змеи… В это мгновение в голове у парня возник один интересный вопрос. Судя по всему, селение горян драконы не посещают. Почему? Это показалось Ренкру настолько важным, что он, прямо как был, в обновке, пошел к Одмассэну. Согласно приличиям, постучал камешком о стену у входа и, получив разрешение, вошел внутрь. При виде Ренкра Одинокий вздрогнул, качнул головой, словно отгоняя наваждение, и вымученно усмехнулся:

— Обнова тебе к лицу.

— Да, спасибо, — кивнул парень. — Я вот тут к тебе с вопросом пришел.

— Ну спрашивай, коли пришел. — Одмассэн жестом пригласил Ренкра сесть и сел сам, рассеянно пощипывая правой рукой бороду.

— Насколько мне известно, драконы (ты ведь слышал про драконов?) собирают дань людьми или другими разумными существами с каждого селения. Но, как я понял, сюда они не прилетают. Почему?

Одмассэн горько усмехнулся:

— У всякой беды есть свои привлекательные стороны. Змеи загнали нас в глубь гор, и нам поневоле пришлось обезопаситься от возможного вторжения этих гадов. Среди прочего, мы укрепили все внешние входы в селение. Драконы прилетали сюда, но в первый же раз потерпели неудачу — они просто не смогли проникнуть внутрь. Правда, чудовища не оставили на это надежду, но однажды льдистые змеи заметили наших непрошеных гостей и атаковали их, собираясь, судя по всему, как следует подзакусить. С тех пор драконы оставили селение в покое — и слава Создателю. У нас и без драконов хлопот хватает.

— А… — Ренкр уже собирался задать еще один вопрос, но Одмассэн взмахом руки прервал его:

— Погоди. Не знаю, как ты, а я не намерен пропускать вечернюю трапезу. Пойдем-ка поедим вначале, а потом уже станешь донимать меня расспросами.

Впрочем, стоило седому горянину и юному долинщику направиться в сторону трапезной, как Одинокий заявил: чего, мол, зря время терять, и начал рассказ.

Самое интересное в истории горян то, что они являлись, по сути, потомками древних долинщиков. А началось все с путешествия некоего Мэрофа. Мэроф этот давно, ткарнов пятьсот тому назад, отправился в горы по единственному ущелью, которое открывало, как считалось тогда, выход из долины в Большой мир. Выхода он не нашел, зато обнаружил необитаемые пещеры, вполне пригодные для жилья. Собственно, в них, как выяснилось со временем, и жили раньше — горные гномы, — но потом по каким-то своим причинам они оставили селение и перебрались в нижние ярусы. Долина как раз в те ткарны была очень густо заселена, поэтому многие люди возжелали перебраться в новое селение. Переезжали долго, часто кто-то не выдерживал, возвращался назад, кто-то — наоборот. У большинства имелись родственные связи с оставшимися в Хэннале, которые смогли пересилить лишь время да льдистые змеи.

Когда выяснилось, что уничтожить змей не получится, решили было вернуться обратно в долину. Но там по-прежнему едва хватало места для своих, да и горян уже воспринимали скорее как чужаков, нежели как родственников — многое забылось, а кое-что попросту было удобнее не вспоминать. Связь между городом и селением уже полвека как не поддерживалась, вместо взаимопонимания началась вражда, которая вылилась в несколько войн, кровопролитных и жестоких, как всякие войны. Кое-кто предпринял было попытку возродить идеи Мэрофа и поискать выход в Большой мир, но те же причины, что помешали основателю селения, — тяжелые погодные условия, непроходимые участки Горы, да еще и льдистые змеи — не дали возможности осуществить план. Горяне оказались в западне. Им поневоле пришлось ужесточить правила, по которым жили, перестроить экономику и пересмотреть законы, на которых базировались социальные взаимоотношения. Ну и конечно же, насколько это было возможно, обезопасить себя от врагов. На наружные врата установили более мощные решетки, организовали круглосуточное дежурство. Но наружными вратами пределы селения не ограничивались; оно занимало лишь треть одного из ярусов Горы, так что существовали и внутренние входы-выходы. И тут пришлось наладить защиту совершенно иной природы. Проходы в Нижние пещеры (так называли область, что лежала за пределами селения) благодаря наложенным на них чарам имели односторонний характер, то есть через врата для выхода нельзя было войти, и наоборот. Первые не стерегли, ибо никто по собственной воле не рискнул бы туда сунуться; вторые же как раз строго охранялись, дабы никакая тварь из Нижних пещер не пробралась в селение. Структура самого селения была проста: уже известный Ренкру Центральный коридор проходил через весь комплекс жилых пещер и хозяйственных помещений, соединяя Центральный вход с Дальним коридором. Дальний тянулся по всему периметру границы селения с Нижними пещерами. Некоторые его участки оставались заброшенными, на других же, у входов в селение, постоянно дежурили воины. Впрочем, с каждым ткарном еще один-два таких входа горяне вынуждены были оставлять без присмотра — людей становилось все меньше и воинов приходилось отправлять для решения других, более важных задач, чем охрана запыленных врат.

— …Кроме Центрального и Дальнего, — рассказывал Одмассэн, — есть еще огромное количество мелких проходов между жилыми пещерами, мастерскими и так далее. Короче говоря, пока не освоишься, лучше ходи только по главным коридорам, все равно необходимые тебе места расположены вдоль них. А начнешь работать — быстро привыкнешь к мелким коридорчикам и будешь ориентироваться там лучше некоторых местных старожилов. Гляди-ка, а мы ведь уже пришли! Занимай места, а я пойду за порциями.

Ренкр удивленно оглядел трапезную. Сегодня днем (Создатель, неужели сегодня?) здесь было пусто и только гулкое эхо бродило по огромному залу, сейчас же почти все скамьи оказались плотно забиты горянами, которые с аппетитом поглощали пищу и перебрасывались между собой обрывками фраз. Ренкру казалось, что сейчас все обратят на него, новенького, внимание, оторвутся от еды и станут разглядывать, как какое-нибудь диковинное существо. На самом же деле только Мнмэрд заприметил долинщика и приветственно помахал рукой:

— Присаживайся!

Ренкр при виде молодого горянина облегченно вздохнул и поспешил к нему: все-таки один из немногих знакомых в этом чужом месте, к тому же дружелюбно настроенный. Они поздоровались; явился Одмассэн с подносом, на котором вкусно дымились миски с едой, и все трое принялись за ужин.

После трапезы горяне и долинщик вместе отправились к своим пещерам, и Одмассэн по просьбе Ренкра продолжил рассказ:

— Как я уже говорил, наши предки обнаружили все эти пещеры в таком же состоянии, в каком они находятся сейчас (разве только более запущенными, ведь к тому времени тут давно уже никто не жил). Гномы, прежние хозяева селения, некоторое время обитали неподалеку, но никогда не отвечали на наши вопросы насчет того, почему они оставили селение; а потом и вовсе ушли в нижние ярусы, общение с ними прервалось. Как бы там ни было, они оставили нам хорошо оборудованные для жизни пещеры: каждый камин снабжен дымовыводящей шахтой, есть родники с чистой водой — в общем, все в полном порядке, — но они тем не менее покинули селение. Впрочем, это лишь одна из загадок, с которыми мы здесь постоянно сталкиваемся.

— Я тоже, честно говоря, озадачен, — признался Ренкр. — Откуда вы берете дрова, одежды, утварь — Создатель! — все?! Вряд ли только за счет охоты и выращивания в пещерах растений.

Одмассэн усмехнулся:

— А ты наблюдателен и смекалист. Не знаю, поверишь или нет, но большую часть всего этого мы обнаружили на складах. Их несколько, и они огромны. Представь, один доверху набит сухой древесиной, другой — отрезами материи и так далее. Склады мы обнаружили уже после того, как прервали отношения с долиной, а поначалу их просто не искали — в этом не было необходимости. Потом же кто-то умный сообразил, что гномы не могли все запасы утащить с собой, — на поверку так оно и оказалось. И — самое главное — законные хозяева никогда не требовали вернуть их добро.

— А это все, случайно, не портится со временем? — предположил долинщик.

— В том-то и дело! — воодушевленно воскликнул Мнмэрд, внимательно следивший за ходом разговора. — Видно, на склады наложены специальные заклятья.

Одинокий согласно кивнул:

— Судя по всему, так оно и есть. Но оставим разговоры о чудесах, у тебя, Ренкр, еще будет предостаточно времени разобраться, что здесь и как. Поговорим лучше о работе. У каждого здесь имеются определенные обязанности, и никто без серьезной причины не может сидеть без дела — это непозволительная роскошь в наших условиях. В зависимости от того, чем занимается тот или иной человек, ему выделяют пещеру в определенном районе селения. Каждый работающий, будь то чистильщик отхожих мест или лекарь, имеет право питаться, пользоваться дровами. сдавать в стирку одежду — в общем, право иметь все необходимое для жизни.

— А деньги? — спросил Ренкр.

— А денег у нас не существует — они ни к чему. Такая уж у нас жизнь, парень, — невесело улыбнулся седой горянин. — Конечно, это далеко не все, что тебе следует знать о нас, но пока хватит и этого, — подытожил Одинокий.

Уже у пещер, когда остановились, чтобы попрощаться, Ренкр поинтересовался:

— Не боитесь, что я попытаюсь бежать? Например, теми же Переходами?

Одмассэн покачал головой:

— Сбежать отсюда нельзя, а иначе бы мы сами сделали это — всем селением. Поверь, жизнь тут не мед, и только невозможность покинуть Гору вынуждает нас оставаться в этой проклятой ловушке. Невозможность да еще то, что все-таки какая-никакая, а жизнь лучше смерти в пасти льдистой змеи…

Наутро Ренкр в сопровождении Одмассэна отправился на работу. Пройдя по Центральному коридору в глубь Горы, они свернули направо и вошли в пещеру, размерами ненамного превосходившую жилую. Здесь за миниатюрным столиком сидел низенький пожилой горянин, что-то писавший на листе бумаги, лежавшем перед ним. На стук камешком о стенку у входа горянин не обратил ни малейшего внимания и, лишь когда Одмассэн и Ренкр вторглись в его конторку, поднял на визитеров рассеянный взгляд.

— Новенький, — равнодушно констатировал писавший. — Это хорошо, а то в правом крыле людей не хватает. — Человечек почесал правой рукой щетинистую щеку и неожиданно проорал: — Вэрд!

Одна из шкур, которыми были завешаны все стены конторки, сдвинулась, открывая вход в другую пещеру. Оттуда появился мужчина примерно сорока ткарнов от роду, с новеньким незажженным факелом в руке.

— Звали, мастер? — живо откликнулся новоприбывший, с любопытством посмотрев на Ренкра и приветственно кивнув Одмассэну.

— Звал, — ворчливо подтвердил человечек. — Забери новенького, проинструктируй и отправляй в правое крыло, а я покамест побеседую с Одмассэном. Надеюсь, ты не слишком торопишься, Одинокий?

Одмассэн отрицательно покачал головой:

— Не очень. Но через час мы уходим за дичью.

— Хорошо, я задержу тебя ненадолго, — удовлетворенно кивнул человечек.

Тем временем Вэрд увел Ренкра в соседнюю пещеру и усадил на пустовавший там стул:

— Как тебя зовут? Ренкр? Хорошо. — Он уложил факел, который держал в руке, на другие такие же и стал связывать длинной веревкой, продолжая одновременно говорить с парнем: — А я — Вэрд. Тот человек, что сидит за столом, — мастер Очес. Вот тебе вязанка новых факелов, вот корзина для обгоревших старых, пойдем со мной, покажу, где ты будешь работать.

Они вышли из пещеры в коридор и стали петлять в лабиринте узких полутемных тоннелей. Наконец оказались в нужном месте. Вэрд кивнул на горящий факел, вставленный в гнездо на стене:

— Гляди, все это вместе мы зовем светильником. Твоей задачей будет менять сгоревшие факелы и зажигать новые. Так, теперь пошли обойдем весь твой участок. — Вэрд показал Ренкру отходящие под его опеку коридоры и прищелкнул пальцами: — Чуть было не запамятовал! Во-первых, на, держи — это огниво, зажигать новые факелы. Во-вторых, не забудь в полдень сходить в трапезную; время ты еще чувствуешь плохо, так что я пошлю кого-нибудь, чтобы тебе напомнили. В-третьих, сгоревшие факелы сложишь в корзину и отнесешь вместе с веревкой от вязанки ко мне в пещеру — я там буду до вечерней трапезы. Вроде бы все. Ну, счастливо оставаться. — Он взмахнул на прощание рукой и исчез.

Ренкр посмотрел Вэрду вслед, пожал плечами и вытащил из гнезда первый прогоревший факел…

Однообразный физический труд освобождает разум и позволяет ему действовать более свободно — это Ренкр понял очень скоро. Работа молодого долинщика сводилась к комплексу одинаковых, довольно-таки несложных действий, и вскоре он выполнял ее так же неосознанно, как ел или одевался. И в это время думал, думал, думал так ожесточенно, что, приходя домой (так с некоторых пор Ренкр стал называть свою пещеру), засыпал от переутомления не физического, но умственного. Погруженный в проблему льдистых змей и собственной несвободы, долинщик почти забыл о Хэннале, и лишь образ Виниэли всплывал перед глазами всякий раз, когда Ренкр встречался с местными девушками. Впрочем, дальше разговоров дело не заходило: во-первых, парень никак не мог забыть внучки старого Бро, пусть она даже… Ладно, было ведь и во-вторых: Мнмэрд еще в один из первых дней пребывания Ренкра у горян предупредил: «Ты поосторожнее с барышнями. Тут у нас порядки строгие». Потом долинщику удалось узнать, что имел в виду приятель. Оказалось, касательно половой жизни у горян имеется суровый свод законов, строгость которого в первую очередь была вызвана условиями существования. В частности, непостоянные связи крайне порицались и жестоко наказывались, поскольку считалось, что ребенок (противозачаточные средства были малоэффективны) должен воспитываться полноценно, отцом и матерью. Законом практически признавалась лишь семейная половая жизнь. А Ренкр жениться в ближайшее время не собирался.

…Поначалу он ожидал, что если не все, то многие будут обвинять его в смерти Бефельда, но потом выяснилось, что враждебно к Ренкру относится лишь незначительное меньшинство, а остальные — обычно, как к любому своему соотечественнику. Находясь среди горян, он с жадностью впитывал любые сведения обо всем окружающем, особенно же — о льдистых змеях. В этом Ренкру здорово помогали проводившиеся раз в пять дней вечерние Повествования. Все, кто хотел послушать старые легенды, приходили в специальную пещеру, именовавшуюся Залом Сказаний. Там, рассевшись кто на пол, кто на прихваченную с собой подстилку, люди решали, кому сегодня выпадет жребий рассказывать легенду и какую именно. Избранный большинством присутствующих сказитель садился на единственный в пещере стул и начинал вещать. Именно таким образом Ренкр узнал много любопытного. Среди прочих особенно заинтересовала его легенда о Создателе. Ее рассказал невысокий сухонький старичок; он долго взбирался на стул и некоторое время ерзал, устраиваясь поудобнее. Потом сложил на плоском животе сморщенные, взбухшие сетью голубоватых вен руки и начал повествование:

— Вокруг нас существует огромное количество разнообразнейших миров. Откуда они берутся, как возникают? Не многим ведомо это. — Старичок повертелся, меняя положение высохшего тельца, и продолжал: — Создатель поведал нам о том, как сотворил Нис. Вот эта история, такая, какой прозвучала когда-то из божественных уст. Наш Создатель родился в мире, совершенно не похожем на наш. Там Он решил написать магическую Книгу, в которой разместил всю правду о рождении нашего мира — Ниса — и многое о том, что произошло после. Вначале было Слово. Ибо пока не появилась Книга, не было и Ниса. А потом мир стал существовать, и с ним — первые из нас. Им Создатель даровал великое право: продолжать жизнь, творя себе подобных. Кроме существ разумных, как, например, эльфы, гномы, тролли или мы, Он создал множество разнообразных животных и растений. Как ведомо, миры преображаются, меняются лики материков, исчезают одни твари, а на смену им приходят другие. Это — закон для всех миров, и в мире Создателя такое тоже происходило. Заселяя Нис животными, Он выбрал множество существ, которые когда-то давно обитали в Его собственном мире, но потом исчезли. — Старичок потер переломанную переносицу: — Как же звали то время в Его мире?.. Ну вот, кажется, опять запамятовал. — Он досадливо поморщился, потом звонко шлепнул себя по лбу ладонью: — Конечно! Как же я мог забыть! Палеосой. Да, именно Палеосой. Так вот, — продолжал старичок, — Создатель заселил наш мир самыми разнообразными существами. Все они любимы Им, но особенно — эльфы. У этого народа Создатель гостил дольше всего. Их Он научил многим премудростям, различным искусствам, что другим расам Ниса недоступны. Те времена, когда Он находился в нашем мире, называются Временами После Рождения Мира, или Зарей Мира. Все, что происходило тогда, занесено в Книгу. Но потом Создатель вынужден был покинуть Нис. С тех пор многое изменилось — и не в лучшую сторону. В мир попытался прорваться Темный бог, чтобы воцариться здесь. Это не удалось ему, но Темный бог не думает сдаваться. Он плодит множество чудовищных тварей, чтобы с их помощью завоевать Нис. Вы скажете, что это плохо, что нам необходимо что-то предпринять, что нужно бороться с ним, а я отвечу — не бойтесь. Ибо перед своим уходом Создатель пообещал, что вернется. Он никогда не оставит нас в беде, так что нет никаких причин для беспокойства. Абсолютно.

Старичок говорил что-то еще, но Ренкр уже не слушал. Его озадачило одно: почему сказитель так уверен, что Создатель вернется вовремя, что Он успеет возвратиться и спасти мир? Не долго думая, Ренкр задал этот вопрос сказителю. Тот глубокомысленно пожевал узкими сморщенными губами и ответил, метнув злобный взгляд в парня:

— Я уверен в этом, потому что Создатель велик и прозорлив. И Он никогда не ошибается.

У Ренкра имелось другое мнение, но он промолчал, понимая, что и так уже нажил себе лишнего врага. Все равно старичок не объяснил бы, почему, если Создатель столь «велик» и «прозорлив», Темному богу удалось прорваться в Нис. Но если этот вопрос так и остался без ответа, то о льдистых змеях Ренкру удалось разузнать довольно много. В этом, как ни странно, ему помог мастер Очес. Однажды начальник услышал, как паренек расспрашивает Вэрда, и заметил, мол, вместо того, чтобы отвлекать человека от работы, пошел бы и почитал Летописи (если, конечно, интересно). «А что за Летописи такие?» — поинтересовался долинщик. «Обыкновенные, которые велись еще Мэрофом. Там, конечно, полно всякой чуши, но про змей, думаю, много чего любопытного отыщешь». «А где их можно взять?» — «Взять нельзя, отведу тебя в пещерку, усажу — почитаешь, выйдешь». Выяснилось, что мастер Очес по совместительству является нынешним хранителем Летописей и даже ведет текущую, куда тщательно записывает всякое сколько-нибудь значительное событие в селении. Даже о Ренкре упомянул: «Такого-то числа такого-то месяца к нам попал долинщик, молодой — весен восемнадцати от роду. Душевная простота, некоторая наивность сочетаются в нем с недюжинной силой и острым умом…» Ну да ладно, Ренкра это вовсе не интересовало! Его интересовали льдистые змеи.

Перечитав Летописи нескольких последних ткарнов, он нашел много интересного. Оказалось, погода в горах, как и в долине, циклически меняется. Большую часть ткарна она остается холодной, намного холоднее, чем в долине, но есть сорок восемь дней, когда и сюда добираются жаркие солнечные лучи. Тогда здесь становится даже теплее, чем в долине. И в эти сорок восемь дней никто никогда не видел льдистых змей. Правда, никому не было известно, куда и почему они исчезают, но это-то при желании можно разузнать…

— Послушай, — спросил как-то Ренкр у Мнмэрда, когда они сидели в трапезной и ужинали, — а когда наступит Теплынь?

— Теплынь? — повторил молодой горянин.

— Ну, самый жаркий месяц тут, у вас.

— Да знаю. Просто… Слушай, зачем тебе это?

— Интересно.

— Тэк-с, сейчас прикинем. — Мнмэрд прищурился, мысленно занимаясь какими-то вычислениями. — Выходит, дней через шестьдесят.

«Итак, — подумал Ренкр, — у меня еще есть время. Для чего?»

На этот вопрос он не смог бы ответить и сам.

Ответ пришел неожиданно. Ренкр менял светильники в северо-восточном секторе и, как обычно, размышлял. На этот раз он вспоминал Хэннал, хотя не делал этого уже давно. Ему было бы трудно восстановить ту цепь мыслей, что привела к этой теме, однако же сейчас он плыл по реке прошлого, неспешно оглядываясь вокруг. Ему вспомнился климат в долине — там большую часть ткарна было жарко и лишь примерно на три десятка дней температура падала. Потом подумалось о доме и своей работе там. Ренкр вспомнил домашнюю животину: кур, гусей, корову. Прохладный хлев, в котором сладко пахло коровьим навозом. Как-то раз там произошел забавный случай. Мать зашла зачем-то в хлев и тут же выбежала с визгом. Либкар (невысокий долинщик средних лет, иногда — в последнее время все чаще — заходивший к ним, чтобы справиться, как идут дела, и помочь чем возможно) выглянул из дома узнать, что случилось, но мать только испуганно визжала. Тогда Либкар вошел в хлев, прихватив стоявшую у дверного косяка лопату. Маленький Ренкр, съедаемый заживо мальчишечьим любопытством, пошел за ним. Сперва он ничего не увидел, но потом заметил на сене, у ног коровы, серую шевелящуюся ленточку. Это был углот — безобидная змея. Мальчишки таскали их с собой и играли ими в свои безжалостные ребяческие игры, отлично зная: худшее, что могут сделать их пленники, — это испражниться прямо на одежду зловонной белесой жидкостью. Хотя женщины в городке в один голос утверждали, что углоты крадут молоко у коров, они ошибались. В хлеву было полным-полно насекомых и лягушек — настоящей добычи для змеек. Вот и сейчас углот пошевелился и в его пасти с последним «бжжж» дернулась жирная муха. Либкар улыбнулся, глядя на источник материнского испуга. Затем поднял лопату и с силой воткнул ее лезвие в землю рядом с углотом. После этого, заговорщически подмигнув мальчику, он подхватил змейку и спрятал за пазуху, намереваясь выпустить в кусты, как только Лана успокоится.

— Им и так скоро уходить под землю, не сегодня-завтра холодать начнет,

— сказал он тогда Ренкру. — Все уйдут, им холод — наипервейший враг. Конечно, когда земля отогреется, они вернутся, но не все. Из оцепенения выйдут немногие. И тогда…

…Факел обжег пальцы, и парень уронил его на каменный пол коридора. С раздосадованным шипением, выпустив клубы едкого дыма, факел потух. Но это было уже не важно. Ренкр… Ренкр наконец знал ответ.

Сначала долинщик хотел бросить все и немедленно бежать искать Мнмэрда. Потом одернул себя. Следовало еще раз тщательно продумать детали. И кроме того, оставалось обойти всего-навсего двадцать светильников. Завершив работу, он наконец отправился искать друга, но тот ушел с группой за дичью. Не оставалось ничего другого, как дожидаться вечерней трапезы — тут уж Ренкр «выловит» молодого горянина. Он не обманулся в своих ожиданиях. После ужина долинщик отозвал Мнмэрда в сторону и прошептал:

— Я, кажется, знаю, как победить льдистых змей!

Ни слова не говоря, молодой горянин потащил его к себе в пещеру и, усадив на стул, кивнул:

— Рассказывай.

И Ренкр рассказал. Он поведал о том эпизоде из детства, потом напомнил о сорока восьми днях и странном исчезновении льдистых змей, после чего перешел к главному:

— Если змеи уползают повыше на Гору, забираются там глубоко под землю… ну, не под землю, вглубь, короче, заползают — и пережидают тепло так же, как углоты пережидают холода… Словом, если все это так и есть, то убить их в такой момент будет проще простого.

— Погоди, — охладил его пыл Мнмэрд. — А что, если змеи поднимаются туда, где холодно, и остаются там бодрствовать? Что тогда? И кто скажет, где именно они пережидают Теплынь?

— Я отвечу тебе, Мнмэрд! Ты говоришь, поднимаются выше, туда, где холодно. Но чем они там питаются?

— Хорошо, хорошо, может быть, ты прав. Горные диадекты и другие крупные звери выше не водятся. Но скажи, кто сможет ответить на мой второй вопрос?

— Я. Я сам пойду наверх, когда начнется Теплынь, и проверю, прав ли. И если ты хочешь спасти свой народ, ты пойдешь со мной.

— Идти вдвоем?! — возмутился молодой горянин. — Бред! Более идиотского предложения, уж извини, в жизни не слыхал!

— Ты можешь предложить нечто более разумное?

— Да. Завтра я поговорю с Одмассэном. А ты пока молчи о том, что мне рассказал. И учти — если твои идеи достигнут ушей Монна, нам всем грозит изгнание.

— Почему?

— Потому что сама мысль о борьбе с льдистыми змеями для него абсолютно неприемлема.

— Но почему?!

— Потому что, возможно, он лучше и больше всех нас знает о льдистых змеях.

На этом разговор у них с Мнмэрдом окончился, а позже Ренкр пошел к мастеру Очесу и снова взялся за изучение Летописей. Теперь долинщик искал в них сведения о нынешнем вэйлорне.

Монн стал вэйлорном относительно недавно, тридцать ткарнов назад. И тотчас же начал готовиться к войне со змеями. Конечно, он не был первым, кто решил раз и навсегда покончить со смертоносными рептилиями, но это не помешало Монну собрать довольно большую армию и начать кампанию по уничтожению тварей. Хорошо снаряженное, воодушевленное несколькими победами войско, ведомое вэйлорном, отправилось вверх по Горе. Монн поклялся, что не остановится до тех пор, пока не уничтожит последнюю льдистую змею. Долгое время от армии не было никаких вестей, а потом… потом в селение вернулся единственный выживший — сам вэйлорн. Он чудовищно состарился, лицо пересекал ужасный шрам. Монн заявил, что змеи неистребимы. И потребовал принятия в Совете многочисленных нынешних законов, ограничивающих горян, когда дело касается сражений с льдистыми тварями. Законы были приняты, так как все видели результаты похода. Но почему вэйлорн был так уверен в неистребимости змей, не знал никто. Некоторые пытались обвинить Монна в предательстве, но безуспешно — его поддерживал Совет. В том числе и Одмассэн Одинокий, тогда в Совете состоявший, а позже по собственной воле вышедший из его состава.

Одмассэн согласился. Кроме того, он уговорил еще троих — Бэрка, Азла и Свэда — идти с ними. Эти трое вместе с Одиноким и Мнмэрдом несколько месяцев назад принесли Ренкра в селение. Еще Одмассэн переговорил в мастером Очесом, и тот согласился отпустить Ренкра примерно дней на двадцать, в обход законов и правил. И еще Одинокий очень просил всех участников будущей экспедиции никому о ней не говорить. Особенно — людям, связанным с Советом.

По этой морщинистой старой Горе ползли мы, шестерка ничтожнейших тварей, и грохот обвалов с журчанием рек нам снился. И в снах мы от страха кричали.

А утром и вечером, как мотыльки, слетались к костру все сомнения наши, и мы их кормили прогорклою кашей, здоровались, но не давали руки.

А позже, когда мы взобрались туда, куда и сомненья взлететь не сумели, где нету воды, только лед — не вода, и ветры, завидев людей, свирепели — там Тайна ждала нас и темный свой плащ приветливо нам подавала: «Примерьте».

Примерили мы. Кое-кто — вплоть до смерти.

Вот так, старина, — и хоть смейся, хоть плачь.

Но плащ мы сорвали: пусть не до конца, а все-таки сделали то, что хотели!

…И шли мы обратно, и души черствели, и сзади кровавились наши сердца…