"Ледяная арфа гангаридов" - читать интересную книгу автора (Арчер Вадим)

XIV

Услышав свое имя, Илдан подошел к Энкилю. Шут стоял, тяжело опираясь рукой на седло. Он едва держался на ногах от изнеможения. При свете фонаря он казался обыкновенным юношей, даже красивым, ростом чуть пониже Гэтана. Кроме смертельной усталости, на его лице прочно осело отчаяние. При виде Илдана оно частично сменилось облегчением.

– Вы здесь? Какая удача! Я боялся, что не застану вас.

– Что-то случилось?

– Да. Дело в том… – шут запнулся, переводя дух. – Дело в том, что наследница пропала.

– Как – пропала? Как она могла пропасть?

Энкиль нервно тряхнул головой.

– Не знаю. Никто не знает. Вечером ушла из гостиной ложиться спать, а утром ее уже не было во дворце. Я опасаюсь самого худшего.

Илдану подумалось, что шут принимает пропажу дочки Тубала слишком уж близко к сердцу.

– Ее убили? – встревожился он.

– Я подозреваю, что ее похитили. – Энкиль невидящим взглядом уставился перед собой и заговорил вполголоса: – Великая Десятка, что ей пришлось вынести… такой ужас, а она такая нежная, хрупкая…

– Кто – Касильда? – не поверил своим ушам Илдан.

– Нет, – очнулся шут. На его лице появилось смущение. – Простите. Я не сказал вам, что вместе с ней пропали обе ее служанки.

– А-а, – протянул Илдан, вспоминая девушек, которые были с Касильдой. Ту, черноглазую, которая привела его, кажется, звали Зорой. Она тоже никак не подходила под описание Энкиля. Имени другой девушки он не помнил. – И не Зора, – вслух догадался он. Конечно, это была вторая служанка, племянница хозяина гостиницы.

– Да, Ина, – не стал отпираться Энкиль. – Вы ведь спасете ее, да? Касильду, я имею в виду.

– И ее служанок, – видя горе шута, Илдан сказал эти слова не насмешливо, а скорее сочувственно. – Ты прав, Энкиль. Если все обстоит, как ты говоришь, Касильду необходимо вернуть. Она – слишком важная фигура в политике Триморья. Только…

– Что?!

– Когда я выезжал из Ширана, меня пытались убить по приказу Тубала. Наверное, мне будет неуместно явиться к нему и предложить помощь в поисках его дочери.

– Этого не понадобится. Тубал не ищет ее.

– Не ищет?

– Да. Ее никто не ищет. Отец ведет себя так, словно его родная дочь никогда и не пропадала, словно она во дворце. А ведь он всегда дорожил ею, они не ладили, но он все-таки любил ее по-своему.

– Может быть, ее вовсе не похищали? Вдруг она просто тайно уехала куда-нибудь?

– Нет. Ина обязательно рассказала бы мне, если бы они собрались уехать. Кроме того, когда наследница пропала, служанки, прибиравшиеся на другой день в ее комнатах, сказали, что в ее гардеробной был ужасный беспорядок – шкафы настежь, вещи разбросаны, стулья перевернуты.

– Следы борьбы? – уточнил Илдан.

– Скорее спешки. Словно собирались второпях или искали что-то. Когда Тубалу сообщили, что его дочери нет во дворце, он и бровью не повел. Я подождал два дня, но – ничего, тишина. И я поехал к вам.

– Но как ты узнал, куда я отправился? – Илдан помнил, что говорил об этом только Касильде.

– От Ины. Она запомнила, что наследница оговорилась об этом, когда посылала ее к дяде, ну и…

– Проболталась.

– Нет, не говорите о ней так, – вступился за девушку Энкиль. – Ина умная, она умеет молчать. Просто она знает, что рассказать мне – все равно, что не рассказать никому. И я знаю, что если ей пришлось бы уехать с наследницей, даже очень срочно и тайно, она нашла бы возможность сообщить об этом мне. Поэтому я уверен, что случилось несчастье.

Шут замолчал. Он не сводил взгляда с лица Илдана. Тот находился в полной растерянности – слишком неожиданно повернулись события.

– Давай до завтра, – сказал наконец Илдан. Ему нужно было хотя бы привыкнуть к случившемуся. – Уже поздно, да и тебе надо отдохнуть. Здесь, думаю, найдется ночлег? – он взглянул на привратника, тот подтверждающе кивнул. – До завтра, ладно?

Илдан вдруг вспомнил, что точно так же сказал Кэндо, выслушав его рассказ. Но теперь, с пропажей наследницы, ее поручение теряло смысл. Оглянувшись, он увидел, что Кэндо с Гэтаном стоят здесь же, за его спиной. Значит, не придется ничего объяснять, они все слышали, хотя по их лицам трудно было догадаться об этом. Гэтан смотрел на него невинным, безмятежным взглядом – ничего, наверное, не понял. На лице Бесстрашного сохранялось привычное выражение невозмутимого спокойствия.

– Вот как вышло, – сказал ему Илдан. – Не знаю, что и думать.

– Завтра будем думать, – ответил тот. – Ясно одно – в любом случае нам нужно отправляться в Ширан. За эти дни там, возможно, что-то прояснилось.

– Нам?

– Да. Я чувствую, что должен заняться этим.

У Илдана отлегло от сердца. Что бы ни случилось, было гораздо лучше расхлебывать это не с помощником вроде Гэтана, а с таким сильным, надежным человеком, как Кэндо Саи.

Рано утром, еще до завтрака, они собрались в комнате Илдана. Что-то нужно было делать, но что именно? Все четверо переглядывались, но ответа ни у кого не было. Илдан стал расспрашивать Энкиля:

– Если Касильда похищена, то кем, по-твоему?

– Я и сам не знаю, – признался шут. – Сначала я подумал на Дахата, но наш правитель повел себя слишком уж странно. Я даже подумал, что он приказал схватить свою дочь и держать ее взаперти во дворце. Но там ее нет.

– Ты уверен в этом?

– Конечно. Такое невозможно скрыть от прислуги. Пленницам нужна еда, а из кухни ничего не уносили. У меня на кухне много друзей. Если бы там заметили, что еду куда-то носят, мне рассказали бы.

– Но Тубал мог нанять кого-нибудь для этого.

– Если бы во дворце стали появляться посторонние, это тоже не прошло бы незамеченным. Я и сам два дня следил, и других расспрашивал, поэтому уверен, что во дворце Касильды нет. Той ночью ее наверняка увезли из дворца.

– Если это делалось по приказу Тубала, об этом должна знать дворцовая стража, – предположил Илдан.

– Я пробовал говорить со стражниками, но не узнал ничего. – Энкиль вздохнул. – Прислуга и стражники – это два разных государства. Одни недолюбливают других и не делятся секретами друг с другом. Но, насколько мне известно, в ту ночь у них не было никаких происшествий.

– Ясно. А Дахат к этому времени уже уехал?

– Он уехал накануне с утра. Правда, часть гвардии он оставил под началом Шебы, своей воительницы. Ее отряд выехал из дворца в тот же день после обеда.

– Куда?

– Дахат знает, – пожал плечами шут.

– Ясно, – повторил Илдан. – Значит, сначала нам предстоит выяснить, куда пропала наследница. Нужно ехать в Ширан, а там… Ты разговаривал с хозяином гостиницы? Может быть, он что-нибудь знает?

– Да, я был у него перед отъездом. Он сам очень встревожился. Он бездетный, Ину он любит как родную дочь. Это он дал мне коня и денег на дорогу.

– Нужно будет поговорить с ним. Пока я там жил, то убедился, что его гостиница – рассадник всяких сплетен. Может, туда дошли какие-то слухи. А ты поспрашиваешь во дворце, там могло что-нибудь проясниться…

– Увы, теперь это невозможно. Дело в том, что я уехал без разрешения. Я не могу вернуться на службу.

Действительно, Илдан упустил из вида, что если Касильда похищена, а отец ее не ищет, шута не мог прислать за ним никто.

– Тебе не дали разрешения? – спросил он.

– Я его и не спрашивал. Ведь я не знаю, когда мы их отыщем.

Илдан промолчал. Он не решился сказать Энкилю, что спасение похищенных девиц – занятие не для людей с физическими недостатками. К тому же, как он заметил вчера, Энкиль не слишком хорошо держался в седле, а, по известным легендам, подобные мероприятия не обходились без хорошей скачки и хорошей потасовки.

Вместо него заговорил Кэндо:

– Я смогу найти людей, которые расспросят дворцовую стражу, дежурившую в ночь пропажи наследницы. Еще нужно узнать, куда поехал отряд Шебы. Не представляю, какие дела могут быть у хар-наирского военного отряда в чужом государстве. Но нам понадобятся кони, или наследница успеет состариться, пока мы ее разыщем.

– Да, кони, – вскинулся Илдан. – Но где их взять?

– Дядя Ины дал мне денег на одного коня, – сказал Энкиль. – Он вспомнил, что у вас вроде бы были денежные затруднения и вы ушли пешком.

– У меня тоже хватит на одного, но нам нужны три лошади.

Илдан с Энкилем пересчитали наличные деньги. У Кэндо, как и у Гэтана, не оказалось ни медяка. Общего количества денег хватало на двух хороших коней – или даже на трех, но недорогих.

Они обратились к настоятелю, и тот сказал, что неподалеку от Далаима живет крестьянин, который разводит лошадей на продажу. Там их можно было купить дешевле. Старик послал туда одного из послушников, и тот к обеду вернулся с тремя неплохими лошадьми.

Седла и уздечки нашлись в обители, нашлась и еда в дорогу. Уложив дорожные мешки, компания вышла к лошадям. Взнуздав коня и приторочив мешки к седлу, Илдан заметил, что Гэтан с уздечкой все еще топчется около морды своей лошади.

– Что тут у тебя? – подошел он к Гэтану.

– Дело в том, – на лице Гэтана появилась извиняющаяся улыбка, – что я не умею ездить верхом. Я никогда в жизни не садился на лошадь.

– Что?! Ты… – Илдан вовремя прикусил язык, но его взгляд красноречиво договорил фразу. Самого его с пяти лет начали учить верховой езде, поэтому он даже и предположить не мог, что такое бывает. – Как тебе удалось за всю свою жизнь ни разу не проехаться верхом?

– Я все время жил на одном месте, при дворце. Мне никуда не нужно было ездить.

– Ничего, научится, – раздался рядом с ними голос Кэндо. Бесстрашный взял из рук Гэтана уздечку. – Смотри, удила вставляются так…

Он показал, как надевать уздечку, как затягивать подпруги, объяснил, с какой стороны подходить к лошади и как садиться на нее, затем подсадил Гэтана в седло. Привратник распахнул ворота, путешественники выехали на дорогу и потрусили через Далаим. С таким всадником, как Гэтан, нечего было и думать пуститься вскачь. Илдан с Энкилем ехали первыми, за ними, вцепившись в луку седла, трясся Гэтан. Лошадь была большой и круглой как бочка, сидеть было неудобно, седло било его в зад на каждом ее шагу. Сзади подъехал Кэндо и поравнялся с ним.

– Не сиди ты на ней, как на скамейке, колени не расставляй, прижми к бокам, – сказал он. – Пружинь ей в шаг ногами и телом, упрись в стремена или даже привстань на них, чтобы лучше получалось. Когда приспособишься, сядешь.

Он продемонстрировал, как нужно сесть и что нужно делать. Гэтан привстал и сосредоточился на том, чтобы пружинить телом, попадая в шаг лошади. Когда они отъехали от Далаима, у него это стало получаться настолько, чтобы не бояться на каждом шагу свалиться с нее. Он выпустил из pук седло, оставив в них только уздечку, и позволил себе отвлечься.

Вокруг расстилалась безлесная равнина с редкими шапками степной колючки – обычного для засушливых мест кустарника. Облачка пыли поднимались из-под копыт коней Илдана и Энкиля. едущих первыми. Если пешим Илдан еще мог сойти за простолюдина, то теперь сразу было видно его знатное происхождение – его посадка была так хороша, что конь под ним казался клячей. Такому всаднику куда больше подошел бы породистый скакун. Энкиль держался в седле неуверенно. Его можно было принять за небогатого горожанина, не слишком часто садившегося на верховую лошадь. Кэндо, ехавший рядом с Гэтаном, сидел не так осанисто, как Илдан, но очень естественно, словно всю жизнь провел в седле.

Ноги Гэтана понемногу начинали ныть от непривычной позы. Кобыла, на которой он сидел, была обычной гнедой масти. Ее черная грива вздрагивала на ходу, под гладкой бурой шкурой переливались жесткие мышцы. Гэтан протянул руку и осторожно пощупал их. Как камень, а ведь у нее есть еще и копыта. Знает ли она, что он еле держится на ней? Знает ли она, что стоит ей шевельнуться чуть порезче, и он окажется у нее под копытами?

Как это странно, подумалось ему, что такое большое, сильное животное покорно сидящему на нем человеку. Ведь это человеку нужно куда-то ехать, а не ей, а она терпит дорогу, терпит ношу вместо того, чтобы одним движением сбросить его и убежать в степь. Или к реке, на зеленую траву.

Гэтан скосил глаза на Кэндо. Он не решился бы заговорить с ним, если бы тот тоже не взглянул на него.

– А почему ехать нужно человеку, а терпит лошадь? Она же сильнее.

Кэндо усмехнулся наивному вопросу парнишки.

– Так уж приучены лошади. Она не знает, что можно по-другому. Ее приучили.

Приучили. Гэтан снова взглянул на вздрагивающую перед ним лошадиную гриву. Слово-то какое – не выучили, не обучили, а приучили. Словно пришили, пригвоздили, приговорили. Да разве одних только лошадей? А сколько на свете людей, которые терпят, потому что это нужно другим…

– А люди как приучены? – спросил он Бесстрашного.

– Кто как.

– А они все приучены?

– Кто как.

– А как отличить, кто из них приучен, а кто нет?

Кэндо ответил не сразу.

– Они не знают, что можно по-другому, – сказал наконец он. – Им все известно заранее, они всегда знают, как поступить. Они предсказуемы. Они никогда не колеблются, не стоят перед выбором. Им не из чего выбирать.

Гэтан задумался. А сам он – кто он такой? Стоял ли он когда-нибудь перед выбором? Да, он колебался, сомневался перед отъездом из Илорны, слушая уговоры и причитания матери. Но сейчас, когда он оглядывался в прошлое, ему казалось, что не было никакого выбора, что иначе и быть не могло. Он был уверен только в одном – он терпел дорожные лишения не по чужой, а по своей воле.

Но это еще ничего не значило. На его глазах люди нередко действовали по чужой воле, считая, что это их собственная воля. Вдруг у него мелькнула убедительная мысль – все его скитания по Триморью были никому не нужными, кроме него самого. Он был не приучен.

Три дня спустя, когда они подъезжали к Ширану, Гэтан уже прилично держался в седле. Его тело пока еще ныло, но по крайней мере он больше не вызывал насмешливых взглядов встречных путников. Вечером все четверо по одному миновали городские ворота и съехались за ближайшим поворотом. Энкиль, хорошо знавший город, провел их переулками до гостиницы, в которой прежде жил Илдан.

Энкиль постучал в боковую дверь гостиницы и шепнул несколько слов слуге. Путников впустили через ворота для подвод и черным ходом отвели в комнаты наверху. Вскоре им принесли туда ужин.

– Вряд ли зеваки обратили на нас внимание, – сказал за едой Кэндо, который за время пути как-то незаметно оказался в роли главного, – но нам с Илданом лучше деpжаться скрытно. Я все-таки схожу в храм Арноры – там есть люди, знакомые с дворцовой стражей – но тебе, Илдан, лучше не маячить по городу. Тебя могут узнать, поэтому подожди нас в гостинице. Энкиль, а ты постарайся встретиться со своими друзьями из дворцовой прислуги – вдруг там объявились новости.

Гэтану он не сказал ничего. Из всех четверых в Ширане не видели только этого парнишку, но Гэтан не знал города и не имел здесь никаких знакомств, поэтому поручить ему было нечего. Тем не менее наутро он ушел в город, и у Илдана не нашлось никаких причин задерживать его в гостинице.

Вечером они снова собрались за ужином в комнате наверху.

– Что у тебя, Энкиль? – спросил Кэндо, когда слуга ушел.

– Ничего хорошего, – ответил тот. – Я встретил помощницу кухарки, когда та ездила на рынок за свежей зеленью к обеду. Она посадила меня к себе на повозку, и мы поговорили. По ее словам, кто-то из слуг подслушал, как Тубал говорил своим советникам, что его дочь сбежала с Дахатом.

Илдан вспомнил брезгливое выражение на лице Касильды, когда та упомянула Дахата.

– Это невозможно, – сказал он. – Она его терпеть не может. Да и зачем ей бежать с ним, если она могла просто выйти за него замуж?

– Да, мне тоже это показалось странным, – согласился с ним Энкиль. – Да и не только мне – вся прислуга во дворце удивляется. Я попросил узнать, что еще говорят во дворце, но уверен, что помощница кухарки рассказала мне все новости. Мимо ее ушей ничего не пролетает. Мало того, она рассказала мне и последние городские события. Оказывается, в город недавно приезжал Корэм, и на нем была повязка мстителя Аргиона.

Последнее сообщение Энкиля было уже не новостью для остальных. Весь Ширан только и говорил об этом.

– Я узнал немногим больше, – сказал Кэндо. – В ночь пропажи наследницы во время утреннего обхода выяснилось, что одна из боковых калиток оставалась не запертой на ночь.

– У парадных ворот дворца стража дежурит круглые сутки, – сказал Энкиль, знакомый с дворцовым распорядком. – А боковые калитки на ночь запирает начальник охраны. Это его обязанность, у прислуги этих ключей нет. Ночью никого не впускают и не выпускают, но если у кого из слуг есть срочное поручение, они ходят через парадные ворота.

– Значит, ключ был подделан, – предположил Илдан.

– Необязательно, если вспомнить поведение Тубала, – заметил Кэндо. – Начальник охраны мог просто получить приказ оставить калитку незапертой.

– Это можно как-то выспросить у него?

– Даже если бы он был моим лучшим другом, он был бы дураком, если бы проболтался, – пожал плечами Бесстрашный. – Но он не мой друг. И не дурак – иначе не стал бы начальником охраны. Нам еще повезло, что на утреннем обходе был приятель одного из послушников Арноры, иначе мы не узнали бы и этого.

– А я разговаривал с хозяином гостиницы, – стал рассказывать Илдан. – Старик очень переживает за девушку. Он сказал мне, что хотел завещать ей гостиницу – ей и ее будущему мужу – и пообещал дать нам денег на поиски, сколько понадобится. Он пользуется доверием Касильды – она говорила мне, что известит меня через него, если будет нужно. Я спросил его, но она не оставляла никаких сообщений.

– Я тоже кое-что узнал, – сказал вдруг Гэтан. – Отряд, который Дахат оставил Шебе, выехал из Ширана на другой день после самого Дахата, через северные ворота рано утром, еще до зари. Им открыли ворота по приказу самого правителя. С ними была большая черная карета.

Три пары глаз мгновенно повернулись к нему.

– Как? Как ты это узнал?!

– Повезло немного, – смутился под взглядами товарищей Гэтан. – Я подумал, что если Энкиль расспросит слуг, Кэндо стражу, а Илдан хозяина гостиницы, то отрядом, оставшимся с Шебой, вроде бы не занимается никто. Я поразмыслил над этим и решил, что если отряд остался в городе, это будет нетрудно узнать в казармах, а если выехал, то скорее всего через северные ворота. С утра я пошел в казармы, покрутился там и узнал, что отряда в городе нет. Тогда я пошел к северным воротам. При казармах я видел трактир, поэтому сказал стражникам, что работаю в том трактире и что хозяин послал меня искать одного злостного должника из конников, а тот говорил, что скоро уедет с отрядом, но заплатит долг до отъезда. Затем я сказал, что должник вторую неделю не появляется в трактире и хозяин послал меня узнать, не выезжал ли из города конный отряд.

– Ну, и…? – заинтригованно спросил Илдан.

– Те, которые стояли у ворот, не знали ничего. Я сказал им, что хозяин выпорет меня, если я ничего не узнаю, они пожалели меня и послали в пивную на площади, где сидели их сменщики.

– А те знали?

– Мне даже и выспрашивать ничего не пришлось. Один из них как раз хвастал, что разговаривал с самим Корэмом, мстителем Аргиона. Я стал слушать, и он обрадовался этому, потому что всем уже надоел со своим рассказом. Он сказал мне, что первым видел, как мститель Аргиона въезжает в город. Когда я спросил, о чем с ним разговаривал Корэм – просто так, чтобы сделать человеку приятное – он сказал, что тот спрашивал его о карете. Ну, слово за слово выяснилось, что с каретой были два десятка конников и женщина, «девка с мечом», как он выразился, у которой был приказ правителя выпустить их из города.

– А кто был в карете? – спросил Кэндо. – Ты это спрашивал?

– Да. Стражник сказал, что не видел. Женщина показала ему бумагу с печатью и велела поторапливаться. Они выехали из города еще до зари и помчались галопом.

– Там должна быть наследница, – заявил Илдан. – Все сходится – она пропала, отец ее не ищет. Я знаю, что он настаивал, чтобы она вышла замуж за Дахата, но она отказалась наотрез. Я разговаривал с ней и видел, как она настроена. Она не хочет быть женой Дахата, она хочет сама править Саристаном и ее не остановит даже угроза войны с Хар-Наиром. Это отец выдал ее Дахату, ничего другого я просто представить не могу.

Кэндо в задумчивости оперся подбородком на подставленный кулак.

– Придется согласиться с тобой, Илдан, – сказал он. – Ты лучше нас знаешь политические тонкости и разбираешься в них. Можно было бы поискать в Ширане еще, но если наследница попала к Дахату, то время куда дороже, чем если она сидит где-нибудь под замком у отца. Наверное, будет правильным, если мы немедленно отправимся вдогонку. Говоришь, хозяин обещал нам денег на поиски?

– Да.

– Значит, ничто не мешает нам выехать завтра же.

Илдан во второй раз передумал отправлять Гэтана домой. Узнав, что его попутчик не умеет ездить верхом, он мысленно поклялся посадить его в Ширане на первый же корабль до Илорны. Гэтан был слабосилен, не умел владеть мечом, а в галопе свалился бы с коня, не проскакав и сотни шагов. Хотя этот парнишка, со всей его беспомощностью, не мешал и не надоедал в пути, Илдану не хотелось иметь его гибель на своей совести. Но когда Гэтан так ловко догадался разузнать об отряде Шебы, Илдан засомневался в правильности своего решения, да и на коне тот держался гораздо лучше, чем несколько дней назад. Илдан поглядывал на Кэндо – может быть, тот выскажет что-нибудь против участия в поездке Гэтана или Энкиля, но Бесстрашный молчал. Наконец он спросил об этом напрямик, когда они оказались с глазу на глаз:

– Кэндо, Тебе не кажется, что Гэтану с Энкилем опасно участвовать в этом деле?

– Не маленькие, сами знают, что делают.

– Но они могут затруднить поиски. Я боюсь, что вместе с наследницей придется спасать еще и их.

– В чем-то и они могут пригодиться. Они хороши хотя бы тем, что нисколько не похожи на людей, спасающих наследниц. А затруднения возникают не от слабости, а от неверных действий. Как бы ни был человек силен – взять хотя бы тебя или меня – он бессилен против армии, даже против отряда. Не думаешь же ты, что мы там вступим в открытый бой?

По правде говоря, Илдан пока вообще не думал об этом. Ему казалось, что главное – это отыскать Касильду, а остальное уладится само собой. У него не нашлось возpажений пpотив слов Кэндо.

На следующий день Энкиль с Гэтаном прошлись с утра по городским лавкам, чтобы купить припасы и снаряжение в дорогу. Кэндо Илданом, остались в гостинице – обоим было лучше не появляться на городских улицах после того, как они разделались с посланцами Тубала. Ближе к обеду они по очереди выехали из города через северные ворота. Днем на дороге было людно, поэтому никто не обратил внимания на случайных всадников. Разве только Бесстрашный, вопреки традиции послушников Аргиона ехавший верхом, привлек несколько любопытных взглядов.

Все четверо съехались у моста и перехали на другой берег Синды. Дорога в Хар-Наир шла через сухую степь, почти пустыню. До горизонта расстилалась желто-бурая глинистая почва, покрытая потрескавшейся коркой, из щелей которой выглядывали редкие пучки жесткой травы. Изредка встречались зеленовато-бурые охапки живучей степной колючки.

По корке среди множества отпечатков копыт тянулись две неглубокие, едва заметные колесные колеи.

– Это дорога в Тахор? – засомневался Илдан. – Неужели здесь ездят люди?

– В это время года почти не ездят, – отозвался Кэндо. – Сухо, жарко, мало корма для коней. Дорога не торная, бывает, что ее заносит пылью, поэтому вдоль нее натыканы вешки из ветвей степной колючки. По пути здесь выкопано достаточно колодцев, но ведра нужно иметь свои. И веревку, потому что вода стоит глубоко. Здесь ездят весной, когда в степи много зелени, или осенью, во время дождей.

– Тебе знакома эта дорога? – Илдан давно отбросил церемонии и обращался к своим спутникам попросту, как и они к нему.

– Да, я проходил по ней. Однажды. Думаю, мы проедем, хотя лошадей нужно беречь. Отряд Дахата ведь проехал. – Кэндо кивнул на следы копыт и колес, заметные на сухой, твердой почве даже две недели спустя. – Там наверняка захватили с собой овес для коней.

Они тоже везли полмешка овса, притороченные к седлу Гэтана как самого легкого из всадников. Овес был куплен по настоянию Кэндо.

– А долго нам ехать? – спросил Илдан.

– Неделю через эту сушь, затем еще два дня по зеленой равнине. Там низменные места, где растет не только трава, но также деревья и кустарники, особенно в пойме Тильбы. На пересечении дороги с Тильбой расположена крепость Кай-Кенор – сторожевой пост Хар-Наира, построенный во времена распада Триморской империи. В крепости всегда стоит сильный отряд. По той стороне речки идет дорога от Киклина до морского побережья. Киклин лежит к северу Кай-Кенора, а если свернуть на юг, через несколько дней пути попадешь в Халгир, а затем берегом моря в Тахор. Выше и ниже крепости есть несколько поселков помельче – вдоль реки хорошие места для жилья, поэтому людей там много.

– Ты бывал в тех местах, Кэндо?

– Случалось. – Бесстрашный обронил это слово таким тоном, что Илдан не стал расспрашивать его дальше.

За время поездки у каждого из путешественников появились свои постоянные обязанности. Выяснилось, что на костре умеет готовить только Кэндо, поэтому он варил ужин. Гэтан разводил и поддерживал огонь, а Илдан с Энкилем заботились о лошадях, чистили, поили их и давали им по две пригоршни овса перед тем, как отпустить на скудную пустынную траву – лошадей не привязывали на аркан, но они боялись пустыни и не уходили далеко от лагеря. Таскать воду из колодца доставалось Илдану, потому что для поднятия ведра с такой глубины требовалась недюжинная сила.

Четвертый день пути по палящему пеклу подходил к концу. Вода в колодце, у которого они собирались встать на ночь, оказалась соленой.

– Поедем дальше, – сказал Кэндо. – Помнится, впереди есть еще один колодец.

– Зачем же выкопали этот, раз в нем соленая вода? – подосадовал Илдан.

– Она не всегда такая – просто сейчас очень сухо, – объяснил Кэндо. – Весной и осенью вода в нем пресная.

У Илдана возникла очевидная мысль, и он не замедлил высказать ее Бесстрашному:

– Значит, армия Дахата летом здесь не пройдет. Может, осенью или весной, но не сейчас. Здесь еще может пройти группа, небольшой отряд, но никак не армия. Воды в колодцах не хватит.

– Да, – согласился тот. – Но и в более подходящее время это очень тяжелый путь. Кроме того, войско, обессиленное переходом через пустыню, выйдет прямо под город, где ему будет негде укрыться и выждать время для восстановления сил. На месте Дахата я повел бы армию северной дорогой. Но, думаю, войны не будет, пока наследница у него. Понятно, он хочет получить Саристан мирным путем, а военные силы приберечь для других государств.

– Я надеюсь, что мы выручим Касильду, и тогда эти сведения будут иметь значение.

– Да, – снова согласился Кэндо. – Если война начнется, нужно рассчитывать, что армия Дахата придет с севера.

Вскоре им встретился еще один колодец. Илдан спешился и пошел к нему с ведром и веревкой пробовать воду. В длинной вечерней тени у колодца лежала большая куча тряпья. Когда Илдан подошел, куча слабо шевельнулась.

– Пи-ить, – прохрипела она.

Наклонившись над ней, Илдан увидел, что из-под оборванной буро-зеленой накидки выглядывают спутанные черные волосы.

«Нищенка,» – подумалось ему. – «Но что она делает здесь, в пустыне?»

– Пи-ить, – снова прохрипела нищенка. Она повернула к нему лицо, и Илдан увидел потускневшие черные глаза под резкими полосками бровей.

– Зора?! – ужаснулся он, с трудом узнавая девушку. – Сейчас… – он опустил веревку с ведром в колодец.

Глубоко внизу плеснула вода. Зора вздрогнула, услышав ее, и попыталась сесть. Илдан вытащил ведро и попробовал воду. Пресная.

Он поставил ведро рядом с девушкой и приподнял ее так, чтобы она могла попить. Зора пила долго и жадно, отдыхала и снова пила. Илдан поддерживал ее за плечи. Когда он поднял голову, то увидел, что все его спутники спешились и стоят рядом. На лице Энкиля застыла страдальческая гримаса.

– А где же – где же остальные? – в ужасе спросил он.

– Там, – прошептала Зора. – Я… расскажу… когда напьюсь… я все расскажу.