"Храм Саламандры" - читать интересную книгу автора (Арчер Вадим)XXIIIШемма упал на четвереньки, больно стукнувшись локтями и коленями о дно ямы. Он ощупал себя и убедился, что цел. Неподалеку шуршало и шевелилось что-то мелкое. Под руками поскрипывала каменная крошка, перемешанная с землей, смягчившей удар при падении. Некоторое время табунщик сидел тихо, вслушиваясь в темноту. Уттаки отстали, следовательно, с этой стороны опасность миновала. В яме было темно, как в погребе. Шемма вспомнил про светлячок Саламандры, купленный утром – как же давно это было, – и вытащил из кармана. Яма оказалась круглой, с гладкими отвесными стенами. Вверху виднелся скат, по которому табунщик соскользнул в яму, противоположная сторона уходила ввысь, теряясь в темноте. Шемма обошел яму по кругу. В ней не оказалось ни выхода, ни подъема наверх – ничего, кроме десятка скальных ящериц, выскакивавших из-под ног табунщика. Будь Шемма внимательней, он заметил бы, что здесь нет ни костей, ни дохлого зверья, и догадался бы, что яму кто-то посещает, и нередко. Но табунщика слишком беспокоила мысль, что он может навсегда остаться в этом каменном колодце. Привыкнув к слабому излучению светлячка Саламандры, Шемма заметил чуть выше уровня своего роста отверстие, напоминающее вход в пещеру. Он подпрыгнул и зацепился кончиками пальцев за край, но не сумел подтянуться и сорвался на дно ямы. Несмотря на неудачу, табунщик воспрял духом. Он стал подгребать каменные обломки к стенке под отверстием, надеясь насыпать холмик, достаточный, чтобы выбраться из ямы. Когда он выпрямился, чтобы перевести дух, ему вдруг показалось, что в яме стало светлее. Свет шел сверху. Шемма поднял голову и увидел на краю отверстия две широкие фигуры в светящихся балахонах. Они молча наблюдали за его работой. Привидения!!! – пронеслось в голове Шеммы. Он завопил и заметался по яме, но вскоре затих. Привидения не шевелились. Вдруг одна фигура заговорила, но обратилась не к табунщику, а к своему спутнику. Шемма узнал язык – исковерканные, хрипло урчащие, но все же узнаваемые слова. Привидения говорили на местном наречии Келады, как лоанцы и уттаки. – Смотри, – сказала одна светящаяся фигура. – Человек. Из тех, что сверху. Надо же, куда забрался! – И что нам теперь с ним делать? – спросила вторая фигура. – Отведем к владычице. А там… у них один конец. Тайна – это главное. Страх подсказал табунщику, что это за конец. – Нет! – заорал Шемма на местном наречии. – Не хочу! Выпустите меня отсюда! – Фигуры переглянулись. – Откуда ты знаешь наш язык? – спросила одна из них, нагнувшись к табунщику. – Я всегда говорил на нем! С детства. Это мой родной язык! – Как ты сюда попал? – За мной гнались уттаки. Я влез на скалу и упал сюда. – Уттаки? Шемма почувствовал, что фигуры в балахонах знают уттаков и не любят их. – Они хотели съесть меня! – жалобно воскликнул он. – Я еле унес ноги. Меня ждет товарищ, я должен вернуться к нему. – Для вас, сверху, путь из этой ямы один – к владычице. – Фигура оценивающе рассматривала табунщика. – Мы думали, никто наверху не говорит на нашем языке, кроме уттаков. Вас таких много? – Все наше село. Выньте меня из ямы. Фигуры зашевелились. Шемма думал, что ему опустят лестницу, но все оказалось проще. Разговаривавший с табунщиком протянул ему руку и, как пушинку, вытащил его из ямы. Привидения оказались двумя существами человекоподобной внешности, ростом ниже Шеммы, но значительно шире в плечах, чуть ли не вдвое – показалось ему с испуга. На их головах рос короткий серый пух, под светящейся одеждой каменными глыбами бугрились суставы. Когда Шемму вытаскивали из ямы, он-успел почувствовать силу этой руки, могущей с легкостью выдернуть его собственную руку или ногу. Короткие тумбообразные ноги подземных людей говорили о том, что их владельцы были плохими бегунами, но бежать было некуда, поэтому табунщик смирился с участью пленника. – Убери. – Один из подземных людей указал на светлячок Саламандры, судорожно зажатый в руке Шеммы. – Слишком ярко. Шемма подчинился. Убрав светлячок, он увидел, что одежда его сопровождающих дает. достаточно света, чтобы различать стены и пол туннеля. – Кто вы? – спросил он. – Монтарвы. Многие сотни лет мы живем под землей. – Но почему? – удивился Шемма. – Наверху ведь так хорошо! – Наши предки когда-то жили наверху, но ушли под землю, спасаясь от уттаков. Мы привыкли жить здесь и не можем выйти наверх. Мы слепнем от солнечного света. Тут Шемма заметил, что крупные желтые глаза говорившего имели вертикальные, как у ночных зверей, зрачки. – А как же я? – спросил он. – Что будет со мной? – Наши вентиляционные шахты расположены в неприступных местах, поэтому к нам редко попадают люди сверху. Их судьбу решает владычица. – Вы ведете меня к ней? – Нет. К главе общины. – У вас есть глава общины? – заволновался Шемма. В его селе тоже был глава, пожилой Оти, выбранный сельчанами старшим за благоразумие и рассудительность. – У нас несколько общин, и в каждой есть глава. Общины составляют город, а городом правит владычица. – Город?! – Да. – В голосе отвечавшего послышались нотки гордости. – Великий Лур, сердце гор, подобный рубину в куске породы. Путь, которым вели Шемму, казалось, намеревался подтвердить слова гордого своим городом монтарва. Подземный ход, поначалу выглядевший небрежным и заброшенным, стал чище и ровнее, трещины исчезли, отшлифованные стены казались стеклянными. Затем туннель слился с другим, широким, стены и потолок которого были идеально выровнены и украшены резным узором, а на уровне половины роста в стенах были выдолблены желоба, заполненные землей. В желобах росли висячие и вьющиеся растения, светящиеся всеми оттенками голубоватого, зеленого и розового. Прежний туннель так же отличался от этого подземного проспекта, как заброшенный тупик на окраине Келанги от одной из ее центральных улиц. Навстречу попадались местные жители, с острым любопытством бросавшие взгляды на чужака. – Как вы тут отыскиваете дорогу? – не утерпел Шемма. – Тут все коридоры одинаковые. – На стенах есть надписи, – объяснил один из сопровождающих. – Ты умеешь читать? – Нет, – признался табунщик. – У нас в селе никто не пишет и не читает. Городские – те умеют. Коридор закончился небольшим овальным залом и распался на ответвления. Один из монтарвов ушел, оставив Шемму со вторым сопровождающим в зале, но вскоре вернулся и позвал их с собой. В конце коридора оказалось занавешенное куском тяжелой ткани помещение, в котором жила семья главы общины. Табунщик с удивлением заметил, что вся мебель – стол, лежанки, низкие квадратные сиденья – была вырезана из камня и составляла единое целое с полом и стенами. Лежанки были покрыты досками, а поверх досок – такой же плотной и тяжелой тканью, как и входная занавеска. В комнате было несколько жильцов, мужчин и женщин. Одежда женщин почти не отличалась от мужской – те же светящиеся балахоны длиной ниже колена, но без широких мешковатых штанов, издали создающих впечатление длинной, до пола, юбки. Все уставились на человека сверху с тем же любопытством, что и встречные прохожие. Один из них, выглядевший еще суровее и кряжистее, чем те, кто привел табунщика, поднялся и подошел вплотную к пленнику. Более светлый пух на его голове, вероятно, соответствовал пожилому возрасту. Шемма догадался, что это глава общины. – Вы говорите, он знает наш язык? – спросил старший у сопровождавших Шемму монтарвов. – Да, – охрипшим голосом выговорил Шемма. – Не все слова, но понимаю. – Удивительно, – покачал головой старший. – Откуда ты родом? – Из Лоана. Глава общины предложил Шемме сесть и долго выспрашивал его о Лоане, о жизни на острове, о причинах, приведших табунщика в шахту. – Вы, лоанцы, – такие же, как и мы, – заключил он. – У нас общие предки. Ты мне понравился, и я не хочу, чтобы с тобой обошлись обычным образом. – Как это?! – похолодел Шемма. – Всех попавших к нам сверху у нас казнят. Мы не держим на вас зла, это делается для нашей безопасности. Нас не много, куда меньше, чем вас наверху, поэтому мы должны быть осторожными. – Я тоже не хочу вам зла! – воскликнул табунщик. – Зачем меня казнить?! – Чтобы ты не проболтался. – Но о вас знают наверху! Какой смысл меня убивать?! – Знают?! – Да. В поселке видят вас по ночам. Мне рассказывали о вас. Меня незачем, меня бесполезно убивать! Глава общины задумался. – Я скажу это владычице. Я объясню ей, что ты нам нужен, потому что знаешь оба языка, знаешь жизнь наверху и многое можешь рассказать о ней. Но обещай, что не попытаешься бежать. Шемма замялся. – Это в твоих интересах, – уточнил старший. – Тебя немедленно убьют, когда догонят. – Обещаю, – вздохнул Шемма. – А сейчас я доложу о тебе владычице, – сказал глава общины и поднялся с сиденья. Шемма сообразил, что чем позже о нем доложат владычице, тем лучше. – А что у вас едят? – спросил он. – Ты голоден? Мы недавно завтракали, и я не подумал, что ты хочешь есть. – Но ведь сейчас давно за полночь! – удивился Шемма. – Мы спим, когда наверху солнце, а по ночам выходим на поверхность за древесиной и травами, – ответил его собеседник. – Сейчас тебе дадут поесть. Жена главы общины поставила перед Шеммой две миски. В одной была мелко порубленная, пахнущая грибами кашица, в другой – ломтики, напоминающие тушеные корнеплоды. Шемма воодушевленно вдохнул струящиеся из мисок запахи, взял ложку и попросил: – А хлеба у вас нет? – Что такое – «хлеб»? Табунщик вспомнил про полурастоптанную краюху у себя за пазухой. Он достал ее и положил на стол. – Вот это – хлеб. Монтарвы склонились над краюхой, рассматривая незнакомую пищу. – Пробуйте, – начал угощать их Шемма. – Вкусно. Он оторвал большой ломоть, прикусил его и смачно зажевал грибную кашицу. Глядя на него, монтарвы начали пробовать хлеб, и скоро от краюхи ничего не осталось. Шемма управился с едой и повел глазами по столу. – Мясца бы… – сказал он. – Здесь нет мяса, – послышался удручающий ответ. – Мы едим то, что может расти под землей, – грибы и овощи. – Совсем нет мяса?! – В голосе табунщика послышался испуг, не меньший, чем при упоминаний о казни. – Ни окороков, ни колбас, ни сала?! – Эти слова нам незнакомы. Так называются блюда из мяса? Шемма трагически кивнул. – В колодцы при шахтах попадаются ящерицы, – пояснил один из монтарвов. – Они съедобны. Их собирают и подают на стол владычице, а другого мяса у нас нет. – Скверно живете, – подытожил Шемма. – Я здесь долго не протяну. – Добродушный табунщик забыл, что его жизнь в опасности. – А ведь есть еще и паштет из дичи, – вспомнил он неудачный поход в цитионскую колбасную лавку. – Вот вкуснота-то! Я его даже и не пробовал… Как же вы тут живете, без настоящей-то еды? – У нас есть плантации, где мы растим грибы и овощи, – начал рассказывать глава общины. – До недавнего времени еды хватало всем, но несколько полнолуний назад плантации владычицы стали чахнуть. Они у нее самые богатые, ни в одной общине таких нет. От урожая на них зависит питание всего Лура. – И что же? – заинтересовался Шемма. Его интересовало все, связанное с едой. – Теперь город не ест досыта, хоть и не голодает. – В голосе старшего прозвучали озабоченные нотки. – Начато строительство добавочных плантаций, но это займет годы. – Ох и скверно! – проникся сочувствием табунщик. – Данур, советник владычицы, объявил, что нет ничего угрожающего. Но слухи ходят, люди встревожены. – Старший взглянул на Шемму и добавил: – Да, знаешь, твой «хлеб» очень вкусный. – Это еще что! – отмахнулся Шемма. – У нас его просто так едят, между делом. Монтарвы внимательно слушали табунщика. Старший указал ему на одну из лежанок: – Раз у вас ночь, ложись сюда и поспи. А я пойду к владычице. |
||
|