"Сеятели смерти" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Дональд)

Глава 16

Утром мы спустились позавтракать. Солнце сияло. Несколько живописных белых облаков все еще были наколоты на отроги гор, громоздящихся по краю долины или ложбины, в которой притулился наш отель, но вдалеке небо было голубым и ясным, как на картинке.

Солнечный свет преобразил унылые болотистые окрестности в чудесный пейзаж. Места тут и впрямь были чертовски хороши, и мне ужасно захотелось походить здесь, поохотиться или хотя бы порыбачить, впрочем, надо сказать, садистские наклонности во мне не слишком развиты, чтобы любить рыбную ловлю. Я еще могу логично обосновать мгновенное убийство живой твари с одного прицельного выстрела — в конце концов, мы потворствуем убийству всякий раз, заказывая бифштекс, — но заставлять эту тварь изо всех сил сражаться с нейлоновой ниткой, а потом хвастливо расписывать за вечерним пивом, как бедная рыба отчаянно и мужественно боролась за свою жизнь, — это весьма специфическая забава для моей простой души.

— Кто-то побывал в нашей машине, Мэттью, — сообщила мне Вадя.

Мы, само собой разумеется, еще с вечера расставили обычные вешки, чтобы обнаружить непрошеное вторжение в наш автомобиль. Я оторвался от созерцания прекрасных видов и обследовал багажник и капот. Их не открывали. Колеса тоже не поднимали. Поскольку наша крошка отличалась очень низкой посадкой, можно было с достаточной долей уверенности предположить, что под днище нам не присобачили ничего смертоносного. Но вот левую дверцу явно кто-то открывал.

— Может, ребята Старка приходили забрать свой радиомаяк.

Если бы Вадя заметила, что прибор исчез, у меня теперь нашлось для этого объяснение.

Она нахмурилась.

— Или, может быть, кто-то так устроил, чтобы мы взлетели на воздух, едва заняв свои места в машине. После моего вчерашнего телефонного звонка мадам Линь знает, где мы, а я ни на вот столечко не доверяю этой маленькой желторожей стерве!

— О, как ты отзываешься о единоверице! — воскликнул я. — А я-то считал, что вы, товарищи, только нас обвиняете в расистских предубеждениях! Ну это легко проверить.

Я отстегнул кнопки, снял крючки и начал осторожно снимать брезентовый верх, не открывая дверей. У спортивных автомобилей съемный верх не откидывается с помощью гидравлического механизма: брезент надо снять вручную, секцию за секцией, потом скатать и убрать в багажник. По крайней мере, так следует действовать в случае с дешевыми британскими моделями. Обнажив двухместную кабину, я исследовал ее, но ничего не обнаружил. Тогда я отважно взялся за ручку и рванул на себя подозрительную дверцу. Взрыва не последовало.

Я улыбнулся Ваде, инстинктивно отшатнувшейся в сторону.

— Ну вот, теперь, когда мы сняли крышу, а утро выдалось таким чудесным, можем и не надевать ее обратно, — заявил я и стал загружать сложенный брезент в багажник, стараясь не повредить заднее пластиковое оконце, в котором уже красовалось пулевое отверстие — напоминание о наших вчерашних приключениях.

— Что ты делаешь? — спросил я.

Вадя уперлась коленями в сиденье. Позади сиденья располагалось небольшое багажное отделение. На задней стенке находилась съемная панель, прикрывающая отсек бензобака, где также можно было хранить свернутый брезентовый верх и прочие ненужные мелочи, которые не должны мозолить глаза. Прежде чем я успел предостеречь ее, она сдвинула панель.

— Просто проверяю, — объяснила она. — Нет, они его не взяли.

— Кто не взял — и что?

— Ребята Старка не забрали свой радиомаяк. Вон он!

Она отодрала от металлической поверхности бензобака намагниченный приборчик и продемонстрировала мне его на ладони. Это был крохотный английский “слухач”, точь в точь такой же, как и тот, что я обнаружил вчера и посадил под багажник покореженного “мерседеса” мадам Линь.

Я постарался скрыть свое недоумение. И задумался: кто же — Вадя или мадам Линь — столь хитроумна? Потом я понял, что просто недооценил — полковника Старка. У мужика котелок варил — в конце концов, он даже обладал чувством юмора. Он нашел на “мерседесе” радиомаяк, после чего водрузил его — или точно такой же — на то же место в мою машину. Таким образом, это снимало с меня подозрения в том случае, если бы Вадя решила устроить мне проверку — что она уже и сделала. Это также служило мне сигналом, что мое сообщение дошло и соответствующие меры приняты.

— Мне кажется, пора от этого избавиться, — сказала Вадя. — Как ты думаешь? Нам совсем не нужны англичане на хвосте.

Прежде чем я привел ей свои аргументы — впрочем, в тот момент я не смог придумать ничего убедительного, — она выбросила передатчик в ручей. Что ж, я и сам не шибко был счастлив тому, что Старк висит у нас на хвосте, но этот парень стал мне теперь нравиться чуточку больше. Возможно, думал я, он со временем мне еще пригодится.

Я задвинул панель отсека и поставил на сиденье походную сумку, где лежал выданный нам администрацией отеля пакет с сухим пайком и полный термос кофе. Если все пройдет по плану, думал я, то мне предстоит долгое воздержание от еды и питья. Но в то же время я не мог подготовиться к нашему путешествию так, словно я заранее предвидел свое пленение. Сэндвичи и кофе, как я надеялся, указывали на то, что я, ничего не подозревая, намеревался провести весь день в энергичных поисках местечка под названием Броссак.

— Дай мне маршрут движения, укажи оптимальную скорость и приблизительную продолжительность поездки до цели, — попросил я, когда мы отъехали.

— Как только доедешь до шоссе, сверни направо, — сказала Вадя. — Проедешь Аллапул и через несколько миль, — она так и не назвала мне точное расстояние, — поверни налево к побережью и поезжай по одноколейному проселку. Там должен висеть указатель: “Киннокрю”. Они будут ждать в засаде при дороге где-то в том районе.

— Ясно. Ну, давай надеяться на лучшее. У меня есть какое-никакое реноме, которое мне придется оправдывать — не могу же я просто упасть им в объятия, а не то они просекут, что все подстроено. — Я притормозил, пропуская пару лохматых овечек, и выехал на местную магистраль. Через некоторое время я взглянул в зеркало заднего вида и сказал:

— Так, один из них уже появился. Наш старый знакомый светло-коричневый “остин-купер” из Лондона. В нем на сей раз один человек. Должно быть, для него это было долгое и невеселое путешествие, в продолжение которого он оплакивал своего убиенного товарища. Того самого, кого ты прикончила в номере Нэнси Гленмор. Надо думать, этот пастушок будет пасти нас до тех пор, пока мы не попадем в западню.

Вадя, раскрыв косметичку, наблюдала за нашим преследователем в зеркальце.

— Что-то я пока не могу его рассмотреть. Он очень далеко.

— Кончай свои шутки, куколка! Она тихо рассмеялась.

— Ну хорошо. Я узнала Бэзила, хотя никогда не была с ним хорошо знакома. Думаю, я была просто... ну, мне было стыдно, что у нас есть подобные люди — эгоистичные, амбициозные и трусливые.

— В первый раз слышу, что Бэзил — трусишка!

— У него не хватило мужества остаться верным Партии!

— Ах да...

— Более того, у него не хватило мужества умереть в ситуации, когда смерть была наилучшим выходом. Детали этого дела не имеют значения — все это, конечно, держалось в секрете, но вот почему он и стал предателем. Он знал, что его карьера у нас закончилась, и переметнулся к другим. Теперь вот, наконец, попал к китайцам. Дрянной, мерзкий, двуличный оборотень, но при этом хорошо обученный и весьма неглупый. Его нельзя недооценивать.

— А я и не собираюсь, — заметил я. — В Лондоне он меня ловко обдурил. И чуть не убил — ну, по меньшей мере, чуть не похитил, — я бросил на нее взгляд и продолжал: — Кстати о похищениях.

— Да? — осторожно отозвалась она.

— Уинни ведь у тебя, да? Помолчав, она взглянула на меня.

— Да, у меня.

— И тебе не стыдно? Так облыжно оклеветать мадам Линь! И где же тебе удалось отыскать ее двойника?

— Ты ведь сам сказал: в таком космополитическом городе, как Лондон, азиатского наймита не труднее найти, чем европейского. И еще как ты верно сказал, мне хотелось заполучить тебя целиком в свое распоряжение, но, разумеется, тебе нельзя было дать понять, что я все это и подстроила, потому-то я всю вину взвалила на мадам Линь. — Вадя рассмеялась. — Я просто думала, что не смогла бы склонить тебя к сотрудничеству, если бы твоя жена оставалась при тебе.

— Ну а малышка Нэнси Гленмор? От нее ты тоже избавилась. И по той же самой причине?

Вадя не была оскорблена моим вопросом. Она просто помотала головой.

— Нет. Приказ отдал, должно быть, Бэзил. Я, конечно, вполне могла бы это сделать, но не сделала. А твоя маленькая блондинка находится в полной безопасности, и ее освободят, как только я дам сигнал се охранникам. Ты сердишься?

— Еще бы! Я вне себя от ярости, что позволил тебе меня одурачить, хотя ты была в моих силках. Она засмеялась.

— Да ты ведь сентиментальный тип, милый! Я же знала, что ты меня не убьешь и даже не причинишь сильную боль, невзирая на все твои угрозы.

Я ухмыльнулся.

— Кроу-Бархем не согласился бы с твоей оценкой моих качеств. Он-то считает меня отъявленным головорезом-янки. Если, конечно, он еще жив, бедолага. Тебе не удалось ничего узнать о нем от мадам Линь?

Мы еще не успели обсудить во всех подробностях се вчерашний телефонный разговор. Вчера вечером, когда она намекнула мне, что связалась с этой особой и сделала все необходимые распоряжения, меня больше прельстила перспектива поспать.

— Нет, — сказала Вадя. — Даже если бы я об этом и подумала, как бы я сумела спросить? Какой интерес может вызвать у меня твой друг? Я просто сделала ей предложение, мы немного поспорили относительно условий, потом она проконсультировалась со своими сообщниками и сказала мне, что я должна делать. Когда нас остановят, я, разумеется, направлю на тебя свой пистолет.

— Это ясно, — сказал я. — Но только смотри: не сделай этого до того — иначе мне придется предпринять некоторые действия, чтобы пустить машину в кювет или учудить что-нибудь столь же безрассудное.

Я хотел сказать, что это только в телебоевиках так бывает, что парня, сидящего за рулем мчащегося со страшной скоростью автомобиля, захватывает в плен тип с пистолетом, который и выстрелить-то не может — ибо, если он выстрелит, его жертва наверняка разобьет автомобиль и утянет с собой в преисполню и стрелка за компанию.

— Я подожду, — сказала она. — Так вот, потом я отберу у тебя твой револьвер. Потом они приблизятся и захватят тебя.

— Мадам Линь выдвигает какие-то предложения на тот случай, чтобы связаться с тобой снова, если у нас сейчас что-то сорвется?

— Ничего не должно сорваться. Но она дала мне номер телефона для связи в экстренном случае.

— Так. А каким образом ты должна убедить меня сделать крюк по этой пустынной прибрежной дороге?

— Ну, я ведь звонила нашим в Лондон. И они оказались куда проворнее, чем американские аналитики:

они обнаружили, что дорога в Киннокрю идет мимо Броссака, старинного замка на берегу моря, который уже почти весь разрушился — от него сохранилось несколько камней на вершине утеса. Это древний фамильный замок клана Макрю, разрушенный во время очередной кровавой распри между шотландскими баронами. Но поскольку этот малоизвестный клан давно-давно вымер, а от замка мало что осталось, и он не привлекает туристов, да и расположен он довольно далеко от основных проезжих дорог, а утес, на котором он стоит, не безопасен, о нем мало кто знает. Так сказала мне мадам Линь, делая вид, что делится со мной важной информацией. Я почти уверена, что Броссак расположен вовсе не на этой дороге и очень может быть, что это вовсе никакой не старинный замок на утесе. Но это именно то, что я должна была тебе сообщить.

— Ну что ж, — сказал я, — если им повезет, они схватят нас, где бы этот замок ни находился. Я рад, что повстречаюсь с мадам Линь. Или она — со мной.

— А что бы ты делал, если бы этого не произошло? Я пожал плечами.

— Им тоже было известно, что я получил информацию от Уоллинга, но они не знали, что я не понял ее смысла. Пока я двигался в правильном направлении и мои действия выглядели так, будто я знаю точный маршрут, они волей-неволей стремились бы остановить меня. И мы обязательно напоролись бы на нашем маршруте на кого-то, к кому ты могла бы обратиться со своим коварным предложением.

Вадя рассмеялась и похлопала меня по руке.

— Милый, ты великий изобретатель и отличный игрок в покер, хотя ужасно сентиментален в отношениях с женщинами.

Я раскрыл рот, чтобы посоветовать ей не слишком-то рассчитывать на мою пресловутую сентиментальность, и тут же снова стиснул зубы. Если уж ей хотелось считать меня мягкотелым слюнтяем — что ж, пускай это останется ее привилегией.