"Любовь под запретом" - читать интересную книгу автора (Спайс Вирджиния)

Глава 9

Камберленд приехал в особняк Сиддонсов два дня спустя, как только вернулся из своих имений. Едва переступив порог гостиной, Виктория поняла, что ей придется выдержать настоящую бурю. По тому, как Джонатан возбужденно мерил шагами пространство комнаты было очевидно, что ее жених вне себя от бешенства.

– Я жду объяснений по поводу этой непристойной выходки в особняке Лестера! – с ходу прогремел он, не удосужившись для начала хотя бы поздоровиться. – Я даже не спрашиваю, почему ты проигнорировала мой запрет и поехала на этот проклятый маскарад – ответ и так очевиден! Но остальное просто не укладывается у меня в голове. Виктория, как ты могла вести себя так безрассудно?! Я сгорал со стыда, когда мне рассказывали об этом. Весь свет обсуждает твое вызывающее поведение. И это спустя четыре дня после маскарада! Из этого сам собой напрашивается вывод, что ты перешла все допустимые границы приличий.

Виктория внимательно выслушала жениха, не сделав ни малейшей попытки прервать его гневную тираду. Она предвидела эту сцену и заранее подготовилась к ней, благо у нее было в запасе почти трое суток. Этого времени хватило и для того, чтобы спокойно осмыслить историю ее недолгих отношений с Редьярдом Шарпом. А осмыслив, успеть раскаяться в своем безрассудстве. Но Джонатан не должен был узнать о ее сожалениях. Это явилось бы признанием ее слабости и, в какой-то мере, вины. А быть виноватой перед человеком, с которым она собиралась связать свою жизнь, Виктория не могла себе позволить.

Дождавшись, пока Джонатан выплеснет весь свой гнев, Виктория подошла к жениху и посмотрела на него с холодным достоинством.

– По-моему, милорд, мои объяснения вам уже не требуются, – произнесла она тоном оскорбленной добродетели. – Вы вынесли мне приговор, даже не удосужившись сперва выслушать. А я-то всегда считала вас благоразумным, тактичным и рассудительным человеком! За эти качества я глубоко уважала вас и гордилась, что моим мужем станет такой прекрасный…

Сделав вид, будто не в силах больше говорить, Виктория подошла к столу и протянула руку за стаканом лимонада. Ее рука как бы нечаянно дрогнула, и опрокинувшийся стакан упал на ковер.

– Господи, Виктория, да на тебе просто лица нет! – испуганно воскликнул Джонатан, всматриваясь в нее встревоженным взглядом. – Должно быть, ты не спала несколько ночей из-за этой ужасной истории! Проклятье, я не должен был оставлять тебя в Лондоне одну! Ты ведь еще так молода и неопытна… А твои родственники – просто безответственные люди. Как у них только хватило ума отправить тебя на маскарад одну?

– Они посчитали, что сопровождения графа Шипли будет достаточно, – обиженным тоном объяснила Виктория. – Но совсем не подумали о том, что я буду только мешать им с Камиллой. Конечно же, Тобиасу было совсем не до меня, и я была предоставлена самой себе. И когда все вдруг повалили в игорную комнату, мне даже не у кого было спросить совета. Кавалер, с которым я только что танцевала, чуть ли не силой затащил меня туда. И я совершенно не знала, как следует себя вести в такой обстановке.

– Естественно, ты ведь никогда не бывала на маскарадах. – Камберленд бросил возмущенный взгляд на дверь в соседнюю комнату, из-за которой доносился голос леди Матильды. – И, поверь, я уж прослежу, чтобы ты больше никогда не попала в подобную переделку. Но, Виктория! – Лицо Джонатана снова стало сердитым. – Зачем ты влезла в спор между Филдингом и этим ублюдком Шарпом? Боже мой, ну кто тебя тянул за язык?!

Оскорбительное слово «ублюдок» отозвалось в сердце девушки такой неожиданно острой болью, что она не сразу смогла ответить.

«Господи, за что они все так ненавидят Реда? – мучительно подумала она. – Разве он виноват в том, что незаконнорожденный? Неужели никто из этих самодовольных снобов ни разу не пытался поставить себя на его место? Ред намного мужественней, умнее и интереснее любого из них и заслуживает лучшей участи!»

– Поверь, Джонатан, это вышло совершенно случайно, – проговорила Виктория, небрежно пожав плечами. – Я выпила лишнего и была не в меру возбуждена. И вдруг эта ссора… Ты ведь знаешь мою щепетильность, когда дело касается справедливости. А Стюарт так бесстыдно врал, что я просто не сдержалась. Дело в том, что я не ожидала от джентльмена такого поведения, и это сбило меня с толку. Я ведь привыкла общаться только с очень порядочными молодыми людьми, как ты и твои друзья. И для меня оказалось настоящим шоком, что джентльмен, человек нашего круга способен повести себя так недостойно!

Камберленд глубоко вздохнул, и его суровый взгляд заметно смягчился. Понимающе улыбнувшись, маркиз приобнял невесту за плечи и, снисходительно покачав головой, сказал:

– Мне все ясно, дорогая – ты стала жертвой собственной наивности. Ну, ничего, когда мы поженимся, я постепенно раскрою перед тобой разные стороны жизни. А пока обещай, что больше не будешь выезжать, не посоветовавшись со мной! Хорошо?

Кивнув, Виктория ласково прижалась к жениху. То, с какой легкостью он поверил ее объяснениям, вызвало у нее невероятное облегчение и в то же время возмутило ее. Неужели Джонатан и в самом деле считает ее такой наивной? Но тогда получается, что он совсем ее не знает. А что же будет, когда они поженятся? Ей придется и дальше играть роль женщины, которая не способна принять ни одного толкового решения без помощи мужчины?

– Думаю, мои друзья все поймут, когда я объясню им мотивы твоего поступка, – продолжал между тем Камберленд. – Тем более что самые мудрые и так уже все правильно истолковали. В том числе такой умный, влиятельный человек, как граф Лестер. Видела бы ты, как резко он осадил одного моего приятеля, когда тот посоветовал мне расторгнуть помолвку! Это было вчера вечером, в мужском клубе, где я и узнал об этой истории.

Виктория содрогнулась, услышав последние слова жениха. Расторгнуть помолвку! Они советовали Джонатану расторгнуть помолвку! Ничего ужаснее этого просто не могло быть. Из-за своей опрометчивости она едва не потеряла жениха и не загубила всю свою жизнь. Но… граф Лестер! Он-то тоже хорош, ничего не скажешь! Ведь это именно он передал ей записку от Шарпа, хотя не мог не понимать, что становится таким образом пособником в этом щекотливом деле. А если бы она передала эту записку Камберленду или тетушке? Но, с другой стороны, как раз граф Лестер первым встал на защиту ее репутации… Виктория была вынуждена признать, что совсем не понимает поведения этого человека.

– Граф Лестер сразу понял, почему я так поступила, и помог мне выйти из этого затруднительного положения, – осторожно заметила она. – Жаль, что твои молодые друзья оказались не столь снисходительны!

– Для них было оскорбительно, что ты вступилась за этого сомнительного типа. Ведь Шарп – не из нашего круга, Виктория, и порядочные женщины вообще не должны обращать на него внимания. Да, его принимают в некоторых аристократических гостиных, потому что он умен, образован, прекрасно разбирается в деловых вопросах. Находятся даже неосторожные леди, которые осмеливаются принимать знаки его внимания или… гм… сами добиваются его благосклонности…

– Кто именно, Джонатан? Назови хоть одну! – порывисто спросила Виктория, почувствовав, как у нее внезапно учащенно забилось сердце.

Камберленд удивленно посмотрел на нее. Но потом, видимо, решив, что нельзя держать будущую жену в совершенном неведении, пояснил:

– Например, графиня Диана Тирсон.

– Хорошенькая брюнетка с томными голубыми глазами?

– Ну, я бы не назвал ее такой уж хорошенькой… Скорее, леди Тирсон обладает той самой красотой, которую называют «порочной». Но, уверяю тебя, Виктория, таким женщинам ни в коем случае нельзя подражать! В погоне за острыми ощущениями они постепенно теряю свою репутацию и в конечном итоге плохо кончают. Многих бросают мужья и перестают принимать в приличном обществе.

«Далеко не всегда!» – иронично подумала Виктория, но сказать это вслух не решилась.

– Иными словами, находятся люди, которые принимают у себя Шарпа и других подобных проходимцев. Но это ровным счетом ничего не значит. Он был и всегда останется для нас отщепенцем, чужим, человеком более низкого положения, – подытожил маркиз.

– Понятно… Наверное, мне не следует даже смотреть в ту сторону, если я случайно встречу его на каком-нибудь балу?

– Разумеется, мой ангел. Но не беспокойся об этом. Уж теперь-то я ни на минуту не оставлю тебя без присмотра на светских вечерах, – заверил Джонатан с добродушным смешком.

Он положил руки на плечи Виктории и прижался губами к ее губам. Девушка напряглась всем телом, почувствовав, как его влажный, широкий, как лопата, язык напористо проникает внутрь ее рта. Навязчивый, долгий и пресный поцелуй длился так долго, что Виктории стало трудно дышать. Когда же Джонатан, наконец, оторвался от нее, она с трудом сдержала порыв немедленно вытереть свои мокрые губы. Это оказалось ужасно! Ни о каком удовольствии от этого поцелуя даже не могло быть и речи. Скорее он напоминал какое-то тяжкое испытание, которое она должна была во что бы то ни стало выдержать.

«Это начало расплаты за те блага, что даст мне замужество», – мелькнула в голове Виктории нелепая, пугающая мысль, от которой у нее внутри все похолодело.

Поставив опустевшую чашку на стол, Ред откинулся в кресле и внимательно посмотрел на Георгину.

– Ты позволишь мне сегодня остаться у тебя?

– Как когда-то давно, когда ты еще был застенчивым, несмышленым мальчишкой? – с улыбкой спросила модистка.

– Трудно поверить, что я когда-то был таким, правда?

– Для тех, кто знает тебя так хорошо, как я, – нет. Однако я удивлена твоей просьбой… Ты что, поссорился со своей графиней?

Шарп в притворном ужасе закатил глаза.

– Понятно. Тебя уже просто тошнит от ее ужимок. А как насчет Оливии? А, у нее сегодня гости, а ты совсем не расположен к веселью. Прекрасно. Тогда оставайся, если тебя не пугает перспектива провести ночь с такой дряхлой старухой, как твоя добрая Георгина.

Рассмеявшись, Ред перегнулся через стол и нежно погладил ухоженную руку хозяйки салона.

– Как здорово, когда есть человек, понимающий тебя без слов. А за свой возраст ты совершенно напрасно переживаешь. Рискну заявить, что за те тринадцать лет, что я тебя знаю, ты почти не изменилась…

– Ха! Мой мальчик, когда это ты выучился так искусно льстить? – Лукаво сверкнув кошачьими глазами, мисс Лоуренс покачала головой. – Даже самая красивая женщина не может выглядеть в тридцать семь лет так же, как в двадцать четыре. Но, впрочем, сегодня это совсем не важно, ведь так? Все, что тебе нужно, – просто прижаться к моей широкой груди и утопить в моих объятиях свое горе. Угадала?

– Как и всегда. – Запечатлев на щеке Георгины благодарный поцелуй, Ред с улыбкой заметил: – Наверное, мне очень повезло, что именно ты стала моей первой женщиной. И я рад, что даже после того, как наш трогательный роман закончился, мы все равно остались друзьями. Мама сделала доброе дело, познакомив меня с такой прекрасной, чуткой женщиной.

– А я так не хотела соглашаться, – смущенно призналась модистка. – Ведь было просто безрассудно в мои двадцать четыре года увлечься семнадцатилетним мальчишкой. Но теперь я рада, что так случилось. Ты стал таким интересным мужчиной, Ред. Я горжусь, что именно мне выпало раскрыть для тебя мир чувственной любви. Признайся, проказник, ведь в целом Лондоне нет такой женщины, которая смогла бы устоять перед твоим обаянием? Или… что такое, Ред?

Заметив, как его лицо внезапно омрачилось, Георгина растерянно всплеснула руками.

– Боже мой, Ред! – воскликнула она, осененная внезапной догадкой. – Уж не влюбился ли ты, мальчик мой? О, похоже, что так! Все признаки налицо.

Натянуто рассмеявшись, Шарп торопливо раскурил сигару.

– И кто же она? – поинтересовалась Георгина, пристально глядя ему в глаза. – Если эта женщина заставила тебя так переживать, то она явно не вдова и не замужняя. Иначе тебе стоило бы только свистнуть… Виктория Джемисон?! – воскликнула модистка, вскочив с кресла. – Господи, я должна была сразу догадаться! Всё-таки этой сумасбродной девчонке удалось подобрать ключик к твоему сердцу. Но какой дорогой ценой! – Она сочувственно покачала головой. – Ведь та дерзкая выходка в особняке Лестера едва не стоила ей разрыва с женихом.

– Ты тоже слышала об этом?

– Да кто же об этом не слышал? Виктория – самая отчаянная девчонка в Лондоне, – добродушно рассмеялась Георгина. – И бесподобно очаровательная. Я почти не удивляюсь, что ты не устоял после того маскарада.

Выпустив пару колец сигарного дыма, Шарп очень внимательно посмотрел на свою собеседницу.

– Я влюбился в Викторию задолго до того вечера, – тихо сообщил он, – но не ожидал, что это окажется так серьезно. Огонь разгорелся уже давно, Георгина, попытки Виктории сблизиться со мной только подлили в него масла.

– А она? – деловито нахмурив брови, спросила модистка. – Что ты думаешь о ее чувствах?

Взрыв издевательского смеха заставил Георгину гневно стукнуть кулачком по столу.

– Я спрашиваю серьезно, Ред!

Резко оборвав неуместный смех, Шарп с мрачной улыбкой взглянул на модистку.

– Ты не хуже меня знаешь, что это не имеет никакого значения. Даже если допустить, что Виктория по-настоящему влюбилась в меня, это ничего не меняет. Знатная аристократка баронесса Джемисон не может стать женой бастарда.

– Это зависит только от вас обоих! И если бы ты задался целью…

– Что я должен сделать, чтобы заставить ее выйти за меня? – вскинулся Ред. – Соблазнить? Виктория не заслуживает этого. Думаешь, я не просчитывал возможность серьезных отношений? Скажу больше: даже прозондировал почву, рискнув сделать этой леди пару намеков.

– И что же?

– Бедняжка так расстроилась, что мне было ее искренне жаль, – ответил он с коротким смешком. – Кстати, ты сильно удивишься, если узнаешь, что Виктория откровенно призналась мне, что ей тяжело со мной расставаться?

– Нет, – с улыбкой отозвалась Георгина. – Потому что у нас с ней уже был разговор о тебе. Хочешь узнать его содержание? – с надеждой спросила она, заметив изумление в его глазах.

Но Ред лишь раздраженно отмахнулся.

– Нет, – отрывисто бросил он. – Даже не вздумай. Хватит травить мне душу.

Наполнив вином высокий хрустальный бокал, Георгина вышла из-за стола. Медленно прошлась по комнате, потягивая вино, и снова обернулась к Шарпу.

– Помнишь, как год назад, вернувшись из колоний, ты застал меня в сильном горе? – тихо спросила она. Ред кивнул, бросив на женщину непонимающий взгляд. – Я рассказала тебе тогда, что потеряла любимого мужчину. Эдгар умер внезапно, от сердечного приступа, но те три года, что длился наш роман, останутся в моей памяти, как самые счастливые годы моей жизни.

– Мне так жаль… – сочувственно произнес Шарп, но Георгина жестом призвала его к молчанию.

– Молодые мужчины выставляют связи с такими женщинами, как я, напоказ, – продолжала модистка, – но, если у аристократа находится дочь на выданье, он будет держать подобную связь в большой тайне, чтобы не навредить ребенку. И поначалу нам с Эдгаром было очень трудно встречаться. Появляться у меня он опасался, а привезти в свой дом тоже не мог – ведь там находилась его шестнадцатилетняя дочь. Но однажды у меня случилась крупная неприятность, и я в смятении примчалась в имение Эдгара. Я понимала, что он может разозлиться и бросить меня за такую выходку, но мне было так плохо… Когда в комнату, где происходило наше объяснение, внезапно зашла дочь Эдгара, он был готов провалиться сквозь землю. Однако девчонка быстро разрядила обстановку, чем сразила нас обоих наповал.

– Дорогой папочка, – сказала она, посмотрев на отца с понимающей улыбкой, – для чего ты скрываешь от меня свои отношения с мисс Лоуренс? Я уже не ребенок и всё прекрасно замечаю. Мамы уже давно с нами нет, и ты не можешь вечно хранить ей верность, ведь ты – еще такой молодой и красивый мужчина! Пусть мисс Лоуренс приезжает к нам открыто, я придумаю, как объяснить это слугам. И сумею защитить вас обоих от злобных пересудов…

Остановившись, чтобы справиться с волнением, Георгина выразительно посмотрела на Шарпа.

– Она заявила, что сможет защитить нас! И сделала это, потому что, сколько бы я потом ни приезжала в Джемисон-холл, я ни разу не встретила косого взгляда. Напротив, все встречали меня доброжелательной улыбкой, включая соседей Джемисонов. Ты только представь! И эту решительную и смелую девушку напыщенный осел Камберленд смеет называть несмышленым, глупым ребенком! И требовать, чтобы она относилась к нему, как к высшему существу, почитая его мнение за истину в последней инстанции! Ред, неужели ты уступишь Викторию этому самодовольному болвану?!

Досадливо взглянув на него, Георгина возмущенно отвернулась к окну. Тщательно затушив сигару, Шарп поднялся с кресла и на негнущихся ногах подошел к модистке. Их взгляды встретились, и Георгина растерянно застыла на месте. Такого выражения отчаяния на лице своего молодого друга ей еще никогда не приходилось видеть.

– Очень прошу тебя, Георгина, – произнес Ред хриплым, надтреснутым голосом, – если ты хоть немного любишь меня, никогда больше не упоминай при мне о Виктории Джемисон.