Мысли Ясона Минка уже около получаса витали в далях, абсолютно неизвестных ни его Советнику, ни кому-то ещё. Рауль Эм, наблюдавший за данным действием практически с самого его начала, уже начинал чувствовать некоторое раздражение, временами отрывая взгляд от «покинувшего его» Первого Консула и смотря на сцену, где в танце кружились два пэта. Второй Консул лично поставил этот танец, надеясь наконец-то вытащить Минка из непрерывного круговорота «работа-дом-работа» и выяснить, что с ним происходит. Не в правилах Эма было лезть в чью-то личную жизнь, но Ясон был исключением — ещё с Академии между ними установились чувства и эмоции сродни человеческой дружбе и Советник не мог оставаться в стороне от столь беспокоящих его событий. И дело было не только в том, что Первый Консул в последнее время сразу после работы спешил домой, забыв практически про все свои прошлые увлечения, включая аукционы пэтов и званые вечера — Минк менялся внутренне — очень сильно менялся. Эм сомневался в том, что это заметно кому-либо ещё, кроме него, ну и, разумеется, Матери. Но Юпитер по какой-то причине не хотела вмешиваться, а значит, это придётся сделать ему — его Советнику.

Устав гипнотизировать неподвижно смотрящего в одну точку — где-то чуть повыше сцены — Ясона, Рауль непозволительно громко поставил свой бокал с недопитым вином на стол, чуть задев им бутылку, издавшую при этом мелодичный звон.

— Скучаешь? — он невозмутимо встретил взор повернувшегося на звук Минка.

Тот внимательно смерил Консула взглядом и, кажется, догадался о причинах столь странного поведения. Устало потерев пальцами переносицу, Первый Консул Амои беззвучно отвернулся к сцене, на этот раз действительно устремляя свой взгляд на пэтов, исполняющих уже танец несколько другого толка.

— Рауль… — задумчиво произнёс он через несколько мгновений наблюдения, — это ведь всё искусственное, ты знаешь? — обращая испытующий взгляд на Второго Консула.

Эм почему-то сразу понял, что их разговор будет слишком откровенным — и он внесёт определённые изменения в их отношения.

— В какой-то степени всё в этом мире искусственно, — Рауль чуть пожал плечами, не показывая, как сильно удивило его это изречение. — Ты только об этом думаешь уже почти час?

— Нет, далеко не всё… — Минк явно снова погрузился в то самое состояние прострации, отворачиваясь к сцене и игнорируя второй вопрос. — Я точно знаю, что не всё.

— Ты поделишься со мной своими размышлениями? — Эм уже почти не скрывал своей заинтересованности от данных, по сути ничего не значащих, слов.

— Уверен, что хочешь это слышать? — спросил Минк неожиданно резко, в противовес своему лирическому настроению.

— Слишком много уточнений, Ясон, — блонди нахмурился. — Ты не считаешь, что это лишнее для нашего с тобой разговора?

Ничего не ответив, Минк жестом подозвал фурнитура, едва слышно приказав убрать пэтов и, дождавшись исполнения, целиком повернулся к сидящему в кресле Советнику.

— Что ты скажешь, если я сообщу тебе, что знаю каково это — дотрагиваться до чужой обнажённой кожи, получая наслаждение самому и дарить его в ответ?

Сказать то, что Рауль на некоторое время лишился дара речи, значит — ничего не сказать. В его голове судорожно метались мысли о том, что это всего лишь шутка, или оговорка, или просто неверно истолкованная мысль, но нужно было быть полным идиотом, чтобы заподозрить в таком Первого Консула. Эм чётко понял: он истолковал всё верно, абсолютно верно, но вот представить Ясона Минка, подобно пэту, сжимающего в своих объятия кого-то, было выше его сил.

Молчание затягивалось, Первый Консул невозмутимо смотрел собеседнику в глаза, ожидая любой возможной реакции — смеха, который слишком редко возможно услышать от Рауля, и заявления, что это неплохая шутка, гнева и криков о том, что он сошёл с ума, что практически так же невозможно, как и первый вариант, просто тяжелого вздоха и слов о том, что Первый Консул явно заигрался. Но Советник молчал, лицо его было непроницаемо, пальцы рук побелели, изо всех сил сжимая ручки кресла, было видно: новая информация требовала более значительного времени для своего усвоения.

— Не молчи, я знаю, что это… звучит несколько странно, но не настолько же, чтобы ты разучился говорить? — лёгкая улыбка тронула губы Минка, вмиг ослабляя напряжение, тяжёлым воздухом повисшее в воздухе.

Наконец выдохнув, Эм откинулся на спинку кресла и чуть прикрыл глаза, выравнивая дыхание — стало легче, физически. Для облегчения же тревог духовных требовалось гораздо больше времени и прояснение слишком многих вопросов.

— Я уже было решил, что ты соблаговолил пошутить, — тихо произнес Советник. — И с кем ты… экспериментируешь таким образом? — совершенно незначительный вопрос, но Второму Консулу требовалось время для того, чтобы собраться с мыслями целиком и полностью.

— Думаю, ты знаешь ответ на свой вопрос… — немного уклончиво ответил Ясон, наконец вспоминая про бокал с вином, чтобы смочить сухое горло перед следующей фразой.

Эм едва заметно кивнул. «И в самом деле, глупый вопрос…тот монгрел, конечно это он». Вопросов было слишком много: «как?», «почему?», «зачем?», наконец. Воображение сыграло с блонди злую шутку — Рауль представил себя на месте одного из пэтов в шоу, и к его горлу тут же подступила тошнота, а на висках выступил пот. Он не мог видеть себя в подобной роли и не представлял в ней Ясона. Касаться голыми руками чужого тела — это воистину было мерзко, грязно. Как возможно находить в этом удовольствие — он просто отказывался понимать. Почему Ясон пошёл на это? Ответа не было. Блонди не интересует физический контакт. Никогда. Это заложено в их сути, созданной самой Юпитер. Что же пошло не так?

Минк с нескрываемым любопытством следил за «душевными метаниями» своего Советника, медленно потягивая вино из хрустального бокала. Наконец он встал и налил в давно опустевший бокал Рауля ещё вина.

— Не пытайся понять меня, Рауль, — тихо сказал он, ставя перед своим другом божественный напиток, — я просто отвечал на твой вопрос, помни об этом, — он явно не удержался от ехидства.

— Не буду, — неожиданно согласился Рауль, поднося к губам бокал с вином, — но ответь мне всё же на ещё один вопрос… Почему ты это делаешь?

Казалось, Первый Консул задумался над вопросом так, как будто это было что-то философское, а значит не требующее конкретики.

— Я так хочу, — произнёс он, наконец, после значительного перерыва.

Блонди стоял в душе, и казалось, никак не мог отмыться от пропитавшего его чувства отвращения. Эму по-прежнему казалось, что он касается чьей-то кожи, что касаются его… Он устало прислонился к холодной стене под обжигающими струями воды и прикрыл глаза. Было странно — он узнал секрет Ясона, но никогда не предаст его, рассказав обо всём Юпитер. Он просто не сможет такого сделать, хотя это наверняка повлияет на столь любимую им Систему.

«Пусть делает что хочет, я не буду ему мешать… — выдохнул он, наконец, с облегчением, — это его жизнь».

Выйдя из душа, Рауль увидел в своих покоях совсем молоденького пэта, которого по его же приказу привели фурнитуры. Хрупкое тело было практически неразличимо в полумраке комнаты. В этой позе — стоя на коленях с абсолютно прямой спиной и опущенной головой, мальчишка напоминал статую, только редким дыханием выдавая в себе живое существо.

Подойдя к пэту со спины, блонди остановился лишь в шаге от него, внимательно смотря на обнажённую спину и выступающие на ней лопатки. Кожа была светлой и, наверное, тёплой на ощупь. Рауль не мог не попробовать. Ему необходимо было знать, что именно в этих прикосновениях так притягивает Первого Консула.

Рука без перчатки медленно поднялась, потянувшись к выступающим позвонкам на ровной поверхности кожи, и неожиданно остановилась в считанных миллиметрах от неё. Наверное, пэт даже мог почувствовать тепло, исходящее от ладони своего хозяина. Эм не мог заставить себя сделать этот последний шаг, это уже было слишком. Он так же медленно опустил уже чуть подрагивающую кисть. Не сегодня, не сейчас… когда-нибудь, в другой раз он обязательно попробует и удостоверится в том, что омерзительнее чувства быть не может… А, так оно и будет.

— Ты свободен, — тихо прозвучало в комнате.

Часть 1. Приручение.

Катце вошел в хорошо освещенную залу и осмотрелся. Второго Консула еще не было, а значит, придется ждать. Зачем Рауль Эм вызвал его к себе — да еще так срочно — Катце не знал.

Возможно, возникли какие-то осложнения с поставкой пэтов… Именно такие мысли занимали сейчас рыжеволосого монгрела — он пытался проанализировать всю работу черного рынка за последние несколько дней, но так и не нашел ничего, что заслуживало внимания танагурской элиты. Может быть, у Эма есть какое-то особое задание для него?

Катце прошел к окну и сел в кресло, выжидательно глядя на дверь.

Тем временем Рауль Эм сидел в своём кабинете и смотрел на экран монитора. На дисплее крупным планом было лицо этого могрела — Катце. Второй Консул вряд ли в своей жизни дошёл до того чтобы запоминать имена монгрелов, даже если они были бывшими фурнитурами Первого Консула и одними из крупнейших дилеров на чёрном рынке Амои, но этот стоил того, чтобы запомнить его имя. Фурнитур, взломавший систему и узнавший то, что никто не должен был знать и при этом оставшийся в живых… Консул внутренне усмехнулся, вспомнив его лицо в тот момент, когда самоуверенный могрел понял всю сложность этого мира и получил незабываемый и, несомненно, самый важный урок в своей жизни: никогда не пытайся обвести вокруг пальца Блонди — всё равно проиграешь.

Рауль ещё раз задумчиво взглянул на экран и, поднявшись, вышел к Катце — заставлять ждать было не в его правилах, даже если это монгрел.

Он кивнул ему в качестве приветствия и опустился в кресло, не издав ни звука.

Дилер поднялся с места в знак уважения, терпеливо дождался, пока блонди займет свое место, и слегка поклонившись, сел обратно. Он попытался прочесть какие-нибудь эмоции на лице Консула, но вскоре сдался перед тщетностью попыток. Узнать, что на уме у Блонди невозможно, даже если знаком с ними половину жизни.

Катце молчал, зная, что по правилам танагурского этикета первым должен заговорить хозяин дома, тем более что этот хозяин — Второй Консул Амои.

Рауль подождал некоторое время, как всегда пристально смотря в глаза собеседнику, как будто стараясь прочитать мысли. Обычно, под таким взглядом либо опускали глаза сразу, либо же рисковали «играть в гляделки», но вскоре всё равно отводили взгляд, проигрывая. Насмотревшись вволю, он, наконец, произнёс:

— Неужели вы никогда не опаздываете? — Консул выдержал паузу. — Или вам нечем заняться?

— Не опаздываю, — холодно ответил Катце. — А моя работа всегда при мне. Господин Ясон открыл мне расширенный доступ в сеть. Я могу вести контроль за поставками почти с любого терминала в Танагуре и Мидасе. Даже в Кересе.

Монгрел не хвастался — просто сухо излагал факты, которые, что вероятно, Рауль знал намного лучше его. Катце с трудом выдерживал ледяной взгляд зеленых глаз, но не отвернулся.

Рауль едва слышно хмыкнул. «Монгрел везде монгрел, даже в апартаментах блонди…» На секунду возникла мысль: «И что я собираюсь делать?», но исследовательское любопытство в который раз пересилило дикость замыслов. «Не важно. Это то, чего я хочу».

Консул безэмоционально смерил Катце непонятным взглядом:

— Мне рекомендовали вас как неплохого специалиста… — пауза, — надеюсь, вы меня не разочаруете…

Эм не посчитал нужным продолжить и замолчал, позволяя додумать несказанное.

Скрыть осторожного удивления Катце не смог — в светлых карих глазах промелькнула заинтересованность.

— Я сделаю все, что в моих силах, — негромко сказал он, медленно опираясь на спинку кресла и принимая более удобное положение. Позвоночник устал и тянущей неприятной болью напоминал о девяти часах работы за компьютером. Со вчерашнего вечера дилер еще не ложился спать, так как появилось пара неотложных дел. Катце привык к такому распорядку, но его организм временами напоминал, что так жить нельзя. Он заметил странный взгляд блонди и подумал, что не стоит лезть с прямыми расспросами раньше времени. — Но все-таки, господин Эм, мне хотелось бы знать суть дела…

Рауль внутренне улыбнулся: «И как всё просто, даже скучно становится…»

Интерес вызывается лёгким движением руки.

— На меньшее я и не рассчитываю, — он кивнул. — У вас просто нет выбора.

Консул следил за движениями монгрела. «Напряжен… Впрочем, это легко исправить».

— Суть я объясню позже, — тоном, не допускающим уточнений. — Сомневаюсь, что эта работа вам понравится, но у вас нет возможности отказаться.

Рауль, не отрываясь, смотрел в глаза собеседника, ожидая реакции на подобное заявление. «Сможет возразить или нет?»

«Можно подумать у таких, как я бывает возможность отказаться», — мысленно усмехнулся Катце. Вся горькая ирония этой мысли вызвала какую-то щенячью глупую тоску в душе. Тоску, а еще настороженность — если блонди сразу не перешел к конкретике, жди неприятностей.

— Вы не возражаете, если я закурю? — дилер достал из кармана пачку сигарет и задумчиво повертел в руках, следя за собственными пальцами. — Что ж, если я не могу пока узнать суть самого дела, что от меня требуется сейчас? — Катце сделал акцент на последнее слово и, не поднимая головы, посмотрел в глаза Второго Консула.

Рауль едва заметно пожал плечами:

— Курите, только не в мою сторону.

Консул практически наслаждался внутренними метаниями монгрела: «Юпитер, до чего же просто читать их мысли и эмоции! Хотя этот ещё хоть как-то пробует их скрыть. Кто знает, возможно, я поступил верно, выбрав его».

Проигнорировав абсолютно ненужный вопрос Катце, он отвернулся и тихим, но чётким и не терпящим возражения голосом, произнёс:

— Мне необходимо отойти. Мой фурнитур принесёт вам что-нибудь, — он внимательно посмотрел в глаза своему гостю, готовясь поймать столь интересную для него эмоцию. — Пока меня не будет, вы сможете поговорить о чём-нибудь своём… фурнитурском.

— Как вам будет угодно, — вежливо отозвался Катце. Он достал из кармана зажигалку и, погрузив кончик сигареты в яркий огонек, затянулся. Курил монгрел, как человек с большим стажем в этом деле — он надолго задержал дыхание, прежде чем выпустить дым изо рта, и даже не скривился. Смотря в глаза Рауля спокойным взглядом, Катце внутренне нервничал. Эта таинственность и осторожность блонди ничего хорошего не сулили, и для дилера вопрос: зачем он понадобился так срочно Второму Консулу Амои, остался загадкой.

Блонди поднялся с кресла, расценивая ответ Катце как что-то само собой разумеющееся, и вышел в мгновенно открывшуюся при его приближении дверь.

Тут же в залу бесшумно вошёл фурнитур с подносом, на котором стояла бутылка с жидкостью странного красного цвета и пустой бокал на длинной фигурной ножке. Мальчик — а иначе его просто нельзя было назвать — с осторожностью поставил поднос на стол перед Катце и наполнил бокал. Поставив бокал так, что до него можно бы было дотянуться, лишь протянув руку, он замер, вытянувшись и глядя куда-то в сторону.

Катце был не слишком разговорчив с фурнитуром Рауля, они обменялись парой приветственных фраз, немного обсудили пэтов, которых продали на прошлой неделе в Мидас, и на этом разошлись. В ожидании возвращения блонди, Катце почти до конца докурил сигарету и потушил окурок в серебристой пепельнице в виде свернувшегося кольцом дракона — такие животные, говорят, когда-то водились на планете, откуда родом были ученые, основавшие Амои. Время шло, но Рауль не возвращался. У могнрела сегодня была еще уйма дел, и он уже начинал испытывать легкое раздражение от ситуации, когда его взгляд задержался на бокале, что принес фурнитур.

— Все равно делать нечего, — усмехнулся дилер и, взяв бокал, пригубил приятный на вкус напиток.

— Интересно, что это? — прошептал он, скептически поглядывая на угощение. Запах ему был знаком, но монгрел никак не мог вспомнить, что это за вещество — оно напоминало Эос и его юность, напоминало как-то слишком сильно. В желании разобраться, Катце еще несколько раз отпил из бокала. По телу разлилась странная внутренняя дрожь и монгрел нахмурился. Вино должно расслаблять, но это возымело эффект обратный — сердцебиение участилось так же, как и дыхание, нервы были на пределе, и Катце почувствовал, как где-то внизу живота появляется странное тянущее ощущение. Именно такие чувства испытывали пэты, когда будучи фурнитуром Ясона Катце вводил им в организм афродизиак. Монгрел в ужасе выронил бокал из рук, и тот раскололся на три части.

Рауль сидел в своём кабинете уже достаточно долгое время и разбирал результаты недавних исследований, изредка поглядывая на крайний монитор на котором отображалась обстановка в его гостиной. Об обстановке по ту сторону экрана Консул мог сказать лишь одно — монгрел в очередной раз усложняет себе жизнь. Нет, чтобы спокойно и быстро выпить вино и принять как должное всё, что последует дальше, он терпел до последнего не желая брать то, что находилось прямо под рукой — словно намерено тянул время. «Безнадёжный экземпляр», — с каким-то странным, странным чувством решил блонди. Увидев, что монгрел пригубил вино, Рауль внутренне удовлетворённо улыбнулся: «Да неужели же…» Заметив на лице монгрела невероятно богатую гамму эмоций от расслабленной задумчивости до ужаса и гнева, блонди, наконец, решил, что время пришло и, отложив дела, направился в гостиную.

Проследив «гибель» бокала он не отказал себе в удовольствии и тихо хмыкнул, привлекая к себе внимание:

— Вы всегда портите чужое имущество или эта честь досталась только мне?

Катце вздрогнул и посмотрел на Консула — в глазах монгрела читалось растерянность. Зачем Раулю понадобилось так шутить? Катце знал, что Блонди не обладают чувством юмора, а потому сейчас поневоле испытал страх.

— Простите, — тихо извинился он, отвел взгляд, хмуро взглянул на осколки у своих ног. — Это просто… усталость сказалась.

Монгрел старался придать голосу как можно более непринужденный тон и попытался дышать ровно. Если бы не пальцы, которыми он до белизны впился в подлокотники кресла, можно было бы подумать, что произошло маленькое недоразумение.

— Так чем же я могу быть полезен? — дилеру стоило огромного труда заставить себя смотреть на блонди и не выказывать того, что он злится. Ему уже не хотелось знать причину поступка Советника Первого Консула — ему хотелось уйти.

Рауль невидимо наслаждался эмоциями монгрела и особенно его страхом.

«А ведь он сейчас в моей абсолютной власти…» — эта мысль оказалась неожиданно приятной. Консул не стал, как обычно одёргивать себя от ненужных эмоций решив, что подумает об этом потом.

— Ничего, — он демонстративно холодно посмотрел на Катце. — Фурнитур всё уберёт, — было произнесено им чуть позже так, чтобы монгрел как минимум почувствовал на себе вину за гибель нескольких сотней каких-нибудь несчастных созданий, причём вину искреннюю.

Эм с внутренним удовольствием медленно обвёл взглядом напряжённую фигуру Катце, отмечая каждую деталь: от пальцев, стиснутых на подлокотниках кресла, до напряжённых черт лица, и повернувшись, небрежно бросил:

— Идите за мной, и вы всё узнаете.

Блонди быстрым шагом вышел в коридор, даже не удосужившись убедиться, что монгрел следует за ним.

От последних слов Рауля у Катце онемел язык. О том, чтобы послать блонди к черту — а именно этого монгрелу хотелось больше всего на свете — речи и быть не могло. Рауль знал, что Катце кастрат, и отчего-то сейчас дилеру очень хотелось думать, что афродизиак в вине ему только померещился. В конце концов, в Эосе было полным полно петов из Академии, и на их фоне Катце казался просто недоразумением — он давно возмужал, да и шрам на щеке отнюдь не украшал некогда красивое лицо. Тем не менее, припомнив отношение Ясона и Рики, монгрел не мог чувствовать себя в абсолютной безопасности.

«Я об этом пожалею», — горько подумал он, послушно следуя за Вторым Консулом Амои.

Через некоторое время Рауль остановился перед самой обычной дверью, за которой, как и опасался Катце, находились личные апартаменты Советника.

Не удостоив монгрела даже словом, пока они шли, Рауль продолжал загадочно молчать, и казалось, не обращал никакого внимания на находившегося за его спиной дилера. Советник спокойно, даже чуть медлительно прошёл в комнату и, сняв верхний сьют, остановился у бара.

— Не желаете чего-нибудь выпить, Катце? — не оборачиваясь, спросил он. — Или того, что вы выпили в гостиной, вам будет достаточно? — Эм не стал затягивать эту часть игры и практически прямым текстом объявил монгрелу о своих намерениях.

Не дожидаясь ответа, блонди налили себе вина, и опустился в кресло. Окинув шокированного монгрела странным взглядом, Эм с внутренней усмешкой добавил:

— Надеюсь, вы уже поняли, что ваши услуги будут носить личный характер?

Таким Катце не видел никто и никогда — разве что Ясон в тот день, когда обнаружилось что Блонди в курсе, кто взломал их компьютерную систему — в глазах застыл немой ужас. Дилер был не в силах отвести непонимающего взгляда от Второго Консула. Он нервно сглотнул и отшатнулся назад.

— Что? — какой-то странный вопрос в пустоту, и вот уже пальцы сжаты в кулаки, а брови сошлись у переносицы.

«Сначала Ясон, теперь Рауль… Это что, такой вирус по Эосу ползет? Тогда самое время уносить ноги».

— Вы же не собираетесь… — он так и не смог договорить этой фразы, потому что от подобных мыслей становилось противно. Сейчас Рауль наверняка усмехнется, и попросит заняться его — Катце, какими-нибудь новыми штаммами микроорганизмов, или поручит превратить в пэта какого-нибудь красавчика из Мидаса, или… Да черт! Он же не собирается спать с бывшим фурнитуром! Или?..

Рауль, решившись на это, по меньшей мере, странное дело, нормальному блонди и в голову никогда бы не пришедшее, получил гораздо больше, чем предполагал получить, и что-то подсказывало ему, что это далеко не конец.

Позволив себе небывалую роскошь — понаблюдать за выражением ужаса в глазах монгрела чуть дольше, чем следовало, он холодно произнёс:

— Катце, я не привык повторять… Почему-то увидев вас, я решил, что мы поймём друг друга, но, — Эм демонстративно вздохнул, — видимо, я ошибся… Не заставляйте разочаровываться в вас ещё больше…

Он сделал глоток вина и, посмаковав его некоторое время на языке, проглотил.

— Вы ещё можете воспользоваться моим предложением и налить себе выпить, — пауза уже с не скрываемой усмешкой, — для храбрости.

— А если я откажусь? — очень глупый вопрос человека, который отчаянно и безуспешно ищет выход из ситуации. Тем не менее, Катце совсем не хотелось стать игрушкой Господина Второго Консула, даже не смотря на усиливающееся действие афродизиака. Происходящее ему напоминало изощренное издевательство, а уж никак не предложение развлечься, тем более что Катце имел увечия, которые никоим образом не способствовали желанию заниматься сексом. Он, конечно, мысленно оценил тонкий юмор танагурской элиты, но не до такой же степени!

— Вы решили позабавиться, — губы Катце нервно подрагивали, выдавая его истинное отношение к происходящему, — почему бы не пригласить какого-нибудь пэта? Любой из них будет счастлив: угодить вам, а я, даже если бы и смог, все равно не сгодился бы для подобной чести, — в последних словах зазвучала обида. — Зачем же портить свой изысканный вкус моей неполноценностью?

«Как всё запущенно… — не смог удержаться от внутренней иронии Консул, — откажется он, как же!»

Рауль, уже не сдерживаясь, усмехнулся:

— Хватит разочаровывать меня в себе, Катце. Ваше мнение тут играет если не последнюю, то одну из последних ролей. И прошу вас, — он специально сохранял деловой тон, чтобы ещё больше сбить с толку, — не надо указывать мне то, что я должен, а чего не должен делать. С этим я прекрасно справлюсь сам. Вы бы лучше о себе позаботились, — очередная ухмылка. — Мне, конечно, нет до этого никакого дела, но думаю, что вам будет непросто этой ночью, учитывая… — пауза, — ваше интересное положение…

Рауль допил вино, медленно — словно нехотя поднялся с кресла и ленивым движением стянул перчатки, неотрывно смотря в расширенные зрачки монгрела. Происходящее нравилось ему всё больше, так что останавливаться не было смысла.

— Раздевайтесь. Полностью. Затем к стене, — слова звучали как приказы собаке — ни эмоций, ни колебаний голоса, ничего, кроме властного тона хозяина. — Надеюсь, теперь повторять мне не придётся.

Катце сжал зубы, ноздри его раздувались от гнева и монгрел уже всерьез подумывал отослать Второго Консула куда-нибудь гораздо дальше, чем в Керес. Самым плохим сейчас было понимание того, что как бы бывший фурнитур не противился, он окажется там, где пожелает блонди, и в той позе, которую он пожелает. И ведь может статься даже так, что Рауля на это надоумил не кто-нибудь иной, а Ясон, которого Катце в глубине души — чего греха таить — боялся. Когда Блонди чего-то хотят — они получают это. Уж кому-кому, а Катце методы Танагуры были хорошо известны. Начни он сопротивляться и протестовать — все равно Рауль найдет способ заставить его, но это отнюдь не означало, что дилер не будет пытаться избежать подобного унижения.

Катце медлил — руки его словно налились тяжестью и отказывались слушаться, афродизиак в крови действовал уже на все сто процентов, давая знать о себе до предела обострившимися чувствами. Монгрел снял свитер, рубашку, и вдруг остановился.

Рауль с удовольствием следил, как обнажается стройное подтянутое тело с тонкой, почти прозрачной белоснежной кожей. Сейчас Консул с удивлением признавался самому себе в том, что его никогда особо не привлекали совсем юные пэты из Академии — их детские хрупкие фигурки не вызывали ничего, даже интереса. А фигура Катце — вполне сформировавшаяся, но при этом не утратившая юношеской изящности и лёгкости движений — вызывала внутри Рауля странные чувства, которые бы он сам охарактеризовал как «научно-исследовательский интерес». Увлечённый своими мыслями, он не сразу заметил, что монгрел остановился, выполнив далеко не все его указания. Поняв через мгновение причину остановки, Рауль не удержался от внутреннего ехидного комментария: «Нашёл чего стесняться… Или всё ещё надеется на чудо?» Блонди без особого труда поймал упорно уводимый взгляд Катце своим холодно надменным.

«Ну и?..» — казалось, эти слова прозвучали у монгрела в голове.

Немного помявшись, и понимая, что вряд ли стоит ждать помилования, Катце расстегнул ремень, молнию брюк, и снял джинсы — делал он это без всякого изящества, с плохо скрываемым остервенением. Подавлять действие афродизиака стало трудно — на лбу монгрела выступила испарина, тяжелые вздохи рвались из груди. Катце даже толком не понял, когда успел оказаться лицом к стене, опираясь на нее предплечьем правой руки, и ладонью левой. Со стороны могло показаться, что ему плохо… Ему действительно было плохо, но не физически.

«Сволочь! — мысленно психовал монгрел. — Какая же ты сволочь, Рауль! Как меня угораздило вляпаться в такое?..»

Беззвучно пронаблюдав за действиями Катце, блонди решил растянуть своё удовольствие и, вновь опустившись в кресло, налили себе вина.

«Хороший монгрел, — усмехнулся Рауль мысленно, — послушный…пока».

— Зря ты всё-таки отказался, — задумчиво произнёс Советник через некоторое время, — вино отменное, оно ещё со старой Терры…

Рауль неспешно сделал глоток:

— Точно не хочешь? Ещё есть время передумать…

Наблюдая за якобы покорной позой монгрела, Рауль, в который раз анализировал ситуацию: «Прячешь глаза? Думаешь, ты меня не видишь и я тебя тоже?.. Какая старая глупая детская игра…»

— Тебе там не холодно? — будто издеваясь.

Катце не ответил, лишь сжал пальцы в кулак и уткнулся лбом в сгиб руки. Ребра его напряженно приподнимались, ритмично отсчитывая глубокие вздохи.

— Раз уж до этого дошло, — с трудом прошептал он, — давайте покончим быстрее с вашими развлечениями. У меня сегодня еще две встречи с поставщиками. Ясон не будет считаться с моими проблемами и вам это прекрасно известно.

Катце кожей ощущал скользкий взгляд блонди и злился все больше. Воздух в спальне казался ему затхлым и отвратительным, а сами покои Второго Консула логовом чудовища. Холодные, беспощадные Блонди — они и были чудовищами, зверями, не умеющими сочувствовать и любить. Такова была истинная природа танагурской элиты, для которой люди — всего лишь мусор, и не важно, откуда они — из богатых районов Мидаса, или из Кереса.

— Ну как хочешь, — с притворной покорностью вздохнул блонди — словно из одной этой фразы можно было бы решить, что это вовсе не Второй Консул принуждает монгрела к чему-то, а как раз наоборот — монгрел требует от блонди исполнения «супружеского долга».

— Кстати, — Эм поставил недопитый бокал с вином на стол и встал, снимая верхний сьют, — почему ты вдруг решил, что уже сегодня от меня уйдёшь? — Он сделал паузу, за время которой дал осмыслить Катце всю серьёзность ситуации. — Ты ведь можешь и не уйти…

Рауль бросил верхнюю одежду на кресло и подошёл почти вплотную к судорожно вздыхающему монгрелу:

— Повернись, — приказ. — Не думай, что тебе удастся таким способом от меня спрятаться.

Катце даже не подумал оборачиваться — если блонди хочет поиздеваться над его увечьем, ему придется здорово постараться, чтобы заставить дилера повернуться.

— Я не пэт, — выдавил монгрел, поражаясь твердости собственного голоса. Звук мягких шагов за спиной заставил его напрячься. — Чего вы хотите от меня? Я не гожусь даже для приватных показов, — сплошная безысходность этих слов душила, делая унижение еще острее и ужасней. Катце дрожал от стыда и обиды, не понимая причин издевательств Рауля. Если дилер в чем-то провинился перед Блонди, то уж хотя бы имеет право знать: за что с ним поступают так?

— Неужели? — Рауль едва слышно хмыкнул. — Право, я не заметил…

Он внимательно осмотрел напряжённую спину с выступающими позвонками, слегка подрагивающие пальцы рук и, наконец, чуть влажные от пота прядки рыжих волос на шее. Увиденное ещё раз напомнило Раулю о том, что пэты по сравнению с монгрелами точно в чём-то проигрывали. «Прав был Ясон, прав», — вынужденно признавал самому себе Советник.

Но у монгрелов были и свои минусы, много минусов… один из которых — повторение приказов до тех пор, пока не кончится терпение хозяина и он не применит силу.

«А может быть, только этого они и ждут?» — Рауль вновь вспомнил поведение Рики.

— Ты всё же хочешь вывести меня настолько, чтобы я применил силу? — безразлично и холодно. — Тебе это нравится?

У Катце вырвался горестный полу стон.

— Это, не может нравиться ни в каком виде. — Монгрел не понимал, как можно получать удовольствие от унижений, побоев, принуждения? Блонди с таким высоким уровнем интеллекта, совершенные и умные, аналитики от рождения, и не понимают таких простых человеческих вещей?!

Катце поддался вперед — словно собирался вжаться в стену всем телом, если Раулю вдруг вздумается подойти еще ближе. Внутренне он содрогался от мысли, что ему, возможно, придется провести здесь всю ночь, терпя насмешки унижения, и бог еще знает что. Возможно, что Рауль просто немного поиграет в эту игру в «гляделки», но не тронет монгрела. Слабая надежда шевельнулась в груди, и Катце прикрыл глаза. Не видеть. Не слышать. Не чувствовать

— Тогда почему ты ведёшь себя так, как будто хочешь, чтобы я тебя заставил? — с почти нескрываемым интересом. — Ты не хуже меня знаешь, что всё будет, как я хочу, — безоговорочно властным тоном, — так что не усложняй жизнь себе и мне — делай, как я говорю, и тебе будет легче… возможно.

Последняя «оговорка» напомнила Раулю об ещё не слишком приятном моменте — по результатам «исследований» Первого Консула, монгрелы были слабее племенных пэтов, и следовало быть аккуратным — убивать Катце, конечно, блонди не собирался, но оказаться покалеченным при упрямстве у монгрела перспектива была вполне возможная. А надолго выводить из строя одного из лучших дилеров — себе дороже, так что Второй Консул принял решение не заходить слишком далеко. Опять же только — пока, потому что интуицией Эм чувствовал — этот раз не будет первым и последним, точно…

— Я не могу заставить себя делать это, — выдохнул Катце, и его плечи вздрогнули. — Я никогда…

Монгрел замолчал. За прикрытыми веками он незримо воображал лицо Рауля. Какое оно? Холодное и безразличное, как обычно? Может заинтересованное? Или сердитое? Каким бы оно ни было, но в этих глазах никогда не будет ни понимания, ни сочувствия.

— Я никогда не делал ничего подобного… Вы все равно не получите никакого удовольствия от моего унижения. Мне не понятно: к чему все это действо?

— Я так хочу, — Рауль начинал терять терпение, — и, следовательно, так будет. А понимать от тебя и не требуется, — было слышно, как со стола что-то взяли. — Твоя задача исполнять — и только.

Длившаяся некоторое время тишина давила на сознание, как вдруг прямо над ухом монгрела прозвучал обычно-холодный голос Рауля:

— Не можешь себя заставить? Что ж, видимо, это придётся делать мне…

В спину дилера тут же упёрся продолговатый предмет, обтянутый кожей.

— Тебе не раз приходилось использовать его на пэтах Ясона, ведь так? — вкрадчивый голос и дыхание шевелит волосы у виска. — Ты наверняка помнишь, что после него требуется серьёзная реабилитация… Ты же не хочешь провести здесь времени больше чем предполагалось? Я могу его использовать, но мне не особо нравится это… Уверен: это не понравится и тебе, так что в первый и последний раз — выбор за тобой.

Нужно ли искать в себе мужество пережить подобное? Катце казалось, что — да, но этого не хватило даже на то, чтобы отпрянуть от стены и взглянуть Раулю в глаза.

«Мразь», — монгрел уже прижимался всем телом к холодной стене, пытаясь хоть как-то увеличить расстояние между ним и Раулем. Дыхание блонди обжигало висок — оно ранило и заставляло дрожать от страха, а кожаный кнут, снабженный иглой и капсулами с различными препаратами, был слишком хорошо знаком бывшему фурнитуру для того, чтобы он понял, что Второй Консул не шутит.

— Пожалуйста, — шепот на грани потери сознания. — Мне… мне нужно время…

Блонди казалось, что монгрел пытается безуспешно замаскироваться под стену, слиться с ней. Надо сказать, у него довольно скверно получалось — вплавиться в стену не получалось, сменить расцветку тоже. Рауль, в который раз за этот вечер восхищался своей терпимостью и толерантностью по отношению к этому неблагодарному существу. «Время ему? Как же! Сейчас!»

— У тебя больше не осталось времени, я и так дал его слишком много.

Блонди резко схватил Катце за плечо и дёрнул на себя, разворачивая. Блонди соизмерял свои силы, но монгрел, видимо, всё же сильно ударился спиной о стену. Консул сжал пальцы на шее Катце и прижал его к стене, холодные глаза не давали возможность отвести взгляд.

— Неужели было так сложно сделать то, что я хочу с самого начала? — тихим, нейтральным голосом.

Короткая боль пронзила спину монгрела, из груди вырвался громкий выдох. Катце на миг зажмурился, но тут сильные пальцы обхватили горло, сжались, удерживая бывшего фурнитура на грани между жизнью и смертью — повелительно, опасно, страшно.

— Нет… — Катце едва не прохрипел это, но губы в последний момент безмолвно шевельнулись, так и не издав ни звука. Карие глаза — и взгляд удивленный, испуганный устремился на Второго Консула. Пальцы без перчаток незримо выжигали из монгрела чувство стыда, заменяя чем-то отдаленно похожим на сексуальное возбуждение — сказывалось действие афродизиака. Катце попытался отвернуться, но не смог.

— Отпусти, — голос сипит и с трудом подчиняется. Дилер умоляюще уцепился руками в запястья Рауля, но, не предпринимая ничего, чтобы освободится. Ему уже не хотелось ничего усложнять.

Рауль холодно смотрел на то безумное количество эмоций, которое причудливо переплеталось в зрачках монгрела: страх, ужас, удивление и безумная надежда — надежда на то, что это всё лишь сон, и он вот-вот кончится.

«Ну уж нет… — мысленно усмехнулся Советник, — он кончится не сейчас…»

Монгрел хрипел, а блонди всё сжимал пальцы — так, чтобы кислорода хватало только на один вздох из десяти, так, чтобы на грани жизни и смерти — и не упасть. Можно было сказать, что Второй Консул был пьян — пьян эмоциями и тем, что на самом дне карих глаз было искусственно вызванное возбуждение. Рауль, наконец, взял себя в руки и чуть ослабил хватку — мертвенно бледное лицо монгрела довольно чётко давало знать о его состоянии.

— Всегда хотел изучить физиологию кастратов на практике, — блонди усмехнулся. — Похоже, у меня есть такая возможность…

Он провёл кончиками пальцев свободной руки по губам Катце:

— Ты же не будешь против?

— Нет, — хрипя, выдавил дилер, уже пытаясь разжать пальцы блонди на своем горле. Он сдавался. — Только… от… отпусти…

Перед глазами все поплыло. Катце был сильным человеком и в любой другой ситуации выкрутился, но против силы детей Юпитер у него не было шансов. Он с ужасом осознал, что проиграл этот спор гораздо быстрее, чем думал пять минут тому назад. Сопротивляться бесполезно, бесполезно просить и требовать.

— Наконец-то ты поумнел, — почти философски изрёк блонди, — лучше поздно чем — никогда.

Он отпустил Катце и сделал шаг назад.

— Приведи себя в порядок, быстро. И не заставляй меня ждать, — уже почти злая ухмылка, — на этот раз будь умным с самого начала и — к «станку», лицом ко мне, — блонди глазами указал на стену в комнате, из-за висящих на ней крючьев и петель напоминавшую орудие пыток. Впрочем, так оно и было.

Катце закашлялся и немного согнулся, держась одной рукой за живот, второй — за горло. Тяжело дыша и не смотря на Рауля, он кое-как дошел до стены. Происходящее напоминало страшный сон, который становился все кошмарнее и кошмарнее. Лицо горело от стыда, а сердце в груди заходилось от желания как следует врезать по блондинистой физиономии.

«Все! Бросать надо эту чертову работу! — мысленно сделал выводы дилер. — Ненавижу их! Даже добрых и безразличных, а уж таких…» Катце не закончил мысль. Проклиная себя за то, что должен сделать, он выполнил приказ Рауля и, встав к стене, обреченно прикрыл глаза.

Блонди проводил монгрела взглядом, дабы удостовериться, что тот верно понял и усвоил предоставленный только что урок. Убедившись, что всё исполнено, он отошёл к дальней стене и вернулся с наполненной каким-то кремом стеклянной баночкой.

— Запястья в наручники, — он взглядом указал на крепления над головой монгрела, — и не дёргайся.

Он поставил баночку на стол, что стоял у стены и, натянув резиновые перчатки, открыл её. По комнате тут же потёк странно знакомый и приятный запах.

— Не волнуйся, — можно было бы принять за заботу, если б не резкий холодный тон, — это поможет тебе расслабиться.

— Да уж скорее — сдохнуть, — прошептал Катце совсем тихо. Он сжал зубы — злость возвращалась, перекрывая даже страх перед Блонди и тем, что случится через несколько минут. Монгрел поднял голову, и невольно задержав взгляд на склянке в руках Второго Консула, сглотнул. Действия Рауля больше напоминали процедуру медосмотра, чем что-то иное. Впрочем, у Катце сейчас было больше ассоциаций с пыточной.

«Чтоб тебе сдохнуть, — подумал дилер, без всякого энтузиазма закрепляя наручники на своих запястьях. — Поверить не могу, что я это делаю! Все Блонди сволочи, я это не вчера понял…»

Советник не расслышал, или просто сделал вид, что не расслышал шёпот монгрела — в конце концов, ему было наплевать на отношение к нему, пока выполнялись все его приказы. «Пусть думают что хотят, главное чтобы делали то, что хочу, и так, как хочу».

Он опустил два пальца в баночку с кремом и запах стал сильнее — казалось, что только от него дыхание становится на глубже, а тело наливается непонятной истомой.

Рауль усмехнулся:

— Будешь сопротивляться — будет хуже… Тебе, естественно.

Он шагнул к буквально висящему на креплениях монгрелу так близко, что при вдохах Катце его грудь поневоле касалась сьюта блонди.

Эм внимательно смотрел на свою жертву — а иначе сейчас дилера назвать было нельзя — думая о чём-то своём, а затем, медленно протянув руку в перчатке, провёл пальцами в креме по бьющейся на шее жилке. Под пальцами блонди кожа тут же начинала гореть.

Катце напрягся и зажмурился, при этом изо всех сил вцепившись пальцами в цепь наручников. Неужели Раулю та доза афродизиака, которую дилер принял с вином, показалась недостаточной? Он что, решил убить меня подобным образом?

— Ммм! — Катце протестуя, застонал. Мысль о том, что действия афродизиака через кожу на шее будет медленным и долгим, убила последнюю надежду на то, что все это закончится быстро. Нет, не закончится. Сколько монгрел промучается? Час? Два? Возможно, что и четыре.

— Зачем? — Катце чувствовал, что теряет контроль над телом. Ему хотелось выть от обиды и унижения — он знал, что уже через полчаса он будет вести себя совсем по-другому. Он сам видел это. Он сам делал подобное с пэтами Ясона.

Блонди с какой-то страшной для незнающего человека улыбкой наблюдал за реакцией монгрела на препарат — вот Катце бросило в жар, сейчас в холод, а затем тело сотрясла крупная дрожь и кожа покрылась ярким румянцем. Стон Катце — упорно сдерживаемый и от того более ценный для блонди — заставил Рауля удовлетворённо улыбнуться: «Всё-таки это будет интересно… Это уже интересно».

— Зачем? — будничным тоном, как будто переспросил. — Мне так хочется. Ты считаешь, что этого недостаточно? — чуть иронично.

Пальцы Рауля тем временем перестали лёгкими движениями втирать крем в уже достаточно чувствительную шею монгрела и, захватив ещё немного препарата из баночки, переместились на грудь. Блонди кончиками пальцев обеих рук провёл по ребрам, чуть спустился к животу, а затем поднялся вверх — к соскам и неожиданно сильно на фоне предыдущих прикосновений сжал маленький кусочек плоти.

Катце дернулся и дыхание сбилось. Сквозь стиснутые зубы вырывались стоны, голова кружилась, а тело — словно само по себе отвечало на прикосновения, покорно поддаваясь этим извращенным ласкам. «Интересно… я уже достаточно похож на шлюху?»

Плохо соображая, Катце попытался отвернуться от Рауля и хотя бы не видеть всего этого — глаза монгрела все еще были закрыты, вместе прикосновений пальцев блонди, через кожу словно проникал электрический ток. Дилеру казалось, что еще немного и его возбуждение перерастет в судороги. Но было еще кое-что, гораздо худшее во всем этом — даже если бы Катце и захотел, он все равно не смог бы получить никакой разрядки.

«Дерьмо!!!»

Так называемая защитная оболочка Катце была прорвана: в вертикальном положении около стены его удерживали, похоже, лишь крепления.

Рауль удовлетворённо усмехнулся. В первые несколько раз афродизиак был необходим, а потом уже можно будет вполне обойтись и без него — монгрел попался на редкость чувствительным, что не могло не приносить блонди удовольствия. Рауль мысленно одёрнул себя: «Несколько раз?.. Видимо, я окончательно сошёл с ума, или просто Первый Консул заразный, — не сдержавшись, сыронизировал он. — Впрочем, я потом подумаю над этим…»

Увлекшись собственными мыслями, блонди не сразу обратил внимание на то, что монгрел всё ещё прячется — безнадёжно, по-детски закрывая глаза и представляя, что его нет.

Нахмурившись, Рауль уже было хотел пощёчиной вернуть Катце в реальность, но, неожиданно передумав, взял его предварительно очищенными от препарата пальцами за подбородок и развернул к себе.

— Сделай одолжение: смотри мне в глаза, — тихо, но всё таким же приказным тоном. Свободная рука тем временем, пробежав по груди и животу, опустилась ниже пояса и осторожно погладила шрам. Рауль знал, что особенностью заживления таких шрамов была или повышенная чувствительность, или же полное онемение, и ему было чрезвычайно любопытно это проверить.

Катце сжал губы и чуть приоткрыл глаза, глядя на Советника из-под полуопущенных ресниц. Он шумно вдыхал воздух носом и изо всех сил сдерживал стоны. Лицо Рауля было каким-то смазанным, не четким, голос казалось, доносился издалека — все такой же холодный и требовательный — он причинял почти физическую боль.

Но стоило ладони блонди переместиться вниз и глаза монгрела исполнились дикого удивления. Цепь над головой скрипнула, когда Катце дернулся, попытавшись прекратить контакт.

Рауль был готов к такому повороту событий, поэтому тот час же пресёк попытку единственным возможным в этом положении движением — прижал Катце к стене своим телом. Он не хотел снова душить, а тем более калечить монгрела — в конце концов, Ясон, конечно, простит своему Советнику такую вольность, но Рауль и сам знал цену хорошим дельцам, чтобы вот так покончить с одним из них.

Чувствуя вздохи Катце всем телом, он, усмехнувшись, погладил большим пальцем нижнюю губу монгрела:

— Необдуманно. Или ты уже не думаешь? — голос прозвучал неожиданно мягко, но ехидства всё же по-прежнему оставалось больше.

— Х… хватит, — на выдохе. Губы Катце приоткрылись — это получилось так нежно, что он сам испугался собственной реакции. Не слишком уверено и с большим трудом он медленно высвободил подбородок из захвата блонди, но отвернуться не смог — отпустил глаза и взгляд остановился на волнистой пряди золотых волос, что струились по груди мужчины. Катце остро чувствовал эту близость и задыхался от осознания, что не в силах противится ей. Борьбу с афродизиаком он проиграл, но Рауля меньше ненавидеть не стал. В конце концов, понимание, что его просто использовали, как дешевую проститутку, никуда не делось.

— Ты что-то сказал? — усмехнулся Рауль. — Я не расслышал. Повтори.

Блонди был доволен: шрам явно был более чем чувствителен, а значит, и эмоций будет больше — следовательно, и ему приятнее. Эм не стал удерживать голову Катце — всё равно все, что хотел, он видел, а что ещё таилось в этих безумных сейчас глазах, его не интересовало.

Продолжая водить по шраму кончиками пальцев, изредка слегка надавливая, Рауль протянул было освободившуюся руку к баночке с кремом, как, передумав, присел и быстро, чтобы Катце не понял и не начал отбиваться, закрепил его ноги в аналогичных креплениях на ширине плеч.

— Расслабься и получай удовольствие, — глядя снизу вверх на лицо с зажмуренными глазами.

Слова резали слух монгрела и вызывали состояние похожее на тошноту. Катце оказался полностью лишенным возможности двигаться, а значит и — сопротивляться. Он уже не сомневался, что Рауль зайдет в своих изуверских играх очень далеко — так далеко, что Юпитер и не снилось в кошмарных снах.

Неужели блонди получают удовольствие, мучая других? До этого дня Катце не задумывался об этом. Пэты всегда шли на приват-показы с радостью, прихорашивались, готовились, трещали от восторга, что проведут вечер у ног Хозяина. Даже по завышенным меркам Танагуры Катце должен был чувствовать себя счастливчиком, но ему было горько и хотелось выть, как брошенной собаке.

— Я не могу больше, — дрожащими губами выдавил монгрел. — Чего… чего ты добиваешься?

— Ошибаешься, — беспрекословно, — можешь. В чём ты сейчас и убедишься…

Второй вопрос монгрела увлечённый новой идеей блонди толи не расслышал, то ли просто не посчитал нужным: отвечать.

Рауль поднялся и смазал два пальца в афродизиаке, а затем снова присел и, проведя одним пальцем по шраму, не остановился, а двинулся дальше. Осторожно погладив колечко мышц, он синхронно нажал второй рукой на особую точку под коленкой, вынуждая Катце расслабить ноги, и медленно ввёл один палец.

— Аа… а-а… мм…

Катце закусил губу до крови и задышал чаще. Он запрокинул голову, продолжая слабо сопротивляться противоестественному вторжению. Не смотря на принятые Раулем меры это было больно и очень неприятно. Перед глазами у Катце поплыл потолок, в ушах зазвенело и ему показалось, что он сейчас потеряет сознание. Ему не повезло — реальность не желала отпускать измученного монгрела, и он чувствовал, как тело бьет дрожь страха.

— Нет!

— Расслабься, — приказ и холодный взгляд, — себе же хуже делаешь.

Не смотря на судорожную дрожь мышц дилера, Рауль медленно вытянул палец обратно и повторил движение, пытаясь расслабить проход. Возник такой соблазн отстегнуть монгрела и предоставить ему возможность закончить всё самому, но блонди хорошо понимал, что такое может пройти только с полноценными, Катце же стараться незачем — всё равно кончить он не сможет.

Советник подавил тихий вздох: «Жаль, конечно, но ничего не поделаешь… Впрочем, я выяснил что хотел… но прекращать почему-то не хочу…»

Мышцы бедер у Катце свело судорогой, а ягодицы конвульсивно сжимались — тело само собой противилось происходящему, но монгрел испытывал сейчас двоякие чувства. Стыд переполнял его, обида, но не злость, не ярость. Наверное, он просто устал и не мог растрачиваться на более сильные эмоции, чем терпение.

Блонди взглянул вверх на перекошенное лицо монгрела:

— У тебя ведь никого не было? Ни до, ни после кастрации…

Это был даже скорее не вопрос, а утверждение. Одновременно с этими словами он медленно сгибал и разгибал палец в узком проходе.

— Нет… нет… я не… — бессвязно выдыхал Катце, и невозможно было понять: ответ это на вопрос Второго Консула, или нелепая просьба отпустить его, не прикасаться к нему. Дилер кусал губы, рвался в наручниках, и стонал. Рыжие волосы беспорядочными прядями липли к щекам и лбу, лезли в глаза, кожа на запястьях воспалилась и покраснела от постоянного дергания, мысленно Катце уже умолял Рауля прекратить все это. Еще никто не прикасался к нему там, а еще вчера Катце не мог даже вообразить себе, что окажется в такой ужасной и скверной ситуации.

Рауль проигнорировал стоны Катце, вводя второй палец и причиняя дополнительную боль.

— Можешь мне не отвечать, я и так вижу, что никого у тебя не было… Но вот одного понять не могу: зачем ты сейчас упорствуешь? Тебе от этого только хуже. А если ты вдруг думаешь что это дань твоей гордости, то ты ошибаешься: у тебя гордости нет и никогда не было, так что не осложняй своё положение — включи наконец мозги и расслабься, — всё это было произнесено вполне будничным нотационным тоном, который так хорошо давался Второму Консулу. На протяжении всей речи пальцы неотвратимо растягивали отверстие и погружались всё дальше, затронув, наконец, то, что и искали. Осторожно надавив на предстательную железу пальцами, Рауль внимательно посмотрел на лицо монгрела, желая поймать первые эмоции.

Волна странной приятной дрожи пронзила тело — Катце прогнулся вперед, издал громкий стон, который захлебнувшись, перешел в хрип. Губы беззвучно шептали что-то — припухшие, с темными гематомами под кожей. В широко распахнутых глазах устремленных в никуда отражалось потрясение. Саднящая боль между ягодицами не ушла, но монгрел вдруг качнул бедрами — словно неосознанно ответил на волнующее ощущение внутри него.

Удовлетворённо улыбнувшись, Рауль продолжил в чётком ритме ласкать горячую точку внутри монгрела:

— Вот и умница… Не так всё и страшно.

Продолжив ещё некоторое время ласкать монгрела, он всё-таки понял, что это бесполезно — большего, чем эти вздохи и стоны Катце просто не мог дать. Едва слышно вздохнув, Рауль вытащил пальцы и поднялся, снимая перчатки.

— Ты был неплох, — отстранённо. — Надо будет как-нибудь повторить…

Он подошёл к монгрелу и, развернув его голову к себе, долго смотрел ему в глаза, а затем просто отстегнул крепления — сначала нижние, затем верхние и позволил Катце своеобразную свободу действий. «Пусть делает то, что считает нужным… Хотя я практически уверен в его выборе…» Блонди отошёл к бару и налил себе вина.

Катце сполз по стене на пол, и буквально упал на четвереньки, впившись пальцами в ковер. Рауль уже довел его до грани, но вот до какой — возбуждения или помешательства? Это был вопрос, и прямо сейчас Катце не мог найти на него ответа. С этим ему предстоит разобраться потом, а пока нужно успокоиться.

Монгрел медленно поднял голову, и тяжело дыша, исподлобья посмотрел на блонди.

— Это все? — с трудом выдавил он. — Я могу уйти?

Сегодня Катце понял еще одну важную вещь в жизни — от Рауля надо держаться подальше. Когда-то он думал то же самое о Ясоне, но тот его просто сослал на Черный рынок, где Катце предстояло провести остаток дней. Ему не нравилось работать там, не нравилось торговать детьми, но он смирился со временем и научился внешней холодности. А Рауль Эм… этот пошел гораздо дальше Минка — он просто показал монгрелу истинное положение вещей — Катце был когда-то мебелью Блонди — он ей остался.

Поза Катце выражала покорность, но не потому, что ему этого хотелось, просто он старался сделать так, чтобы Рауль потерял интерес к происходящему и отпустил его. А потом монгрел смог бы запереться в душе и дать, наконец, выход своим истинным эмоциям.

Рауль пригубил вино и, чуть придержав пряный напиток на языке, сделал глоток. Конец шоу с Катце — а другого названия этому блонди не собирался давать — его немного разочаровал. Не сказать, что Советник совсем не задумывался над тем, что с этим монгрелом всё будет не так как с пэтами из академии, но подробно подумать над этим прецедентом он как-то не удосужился, что, собственно и послужило причиной лёгкого раздражения.

Рауль обернулся и смерил пристальным взглядом пытающегося отдышаться Катце.

«Интересно, каково ему сейчас?» — оборвав ненужные мысли, блонди отставил свой бокал с вином и, наполнив до краев другой, подошёл к монгрелу:

— Да, ты можешь идти… Только не вставай сразу — действие этого препарата достаточно долгое и ты ещё около часа будешь чувствовать… определённые эмоции. — Консул наклонился и поставил бокал с вином на пол: — Выпей, это поможет придти в себя. — Увидев недоверие в глазах Катце, он усмехнулся: — Не бойся, афродизиака там нет. Это моё личное вино.

Выпрямившись, блонди взглянул на часы:

— Ну вот, мы с тобой идеально уложились в отведённое время, так что мне пора. Дела.

Позволив себе на прощание чуть потрепать монгрела по волосам как собаку — пока тот не опомнился — блонди покинул комнату, бросив на прощание:

— Первый Консул ждёт тебя через полчаса, так что не задерживайся и приведи себя в полный порядок, а то он решит, что ты стал пэтом…

Злой взмах руки — и бокал полетел в сторону. Алые пятна причудливо разметались по ковру. Оставшись в одиночестве, Катце некоторое время лежал на полу, временами сжимая пальцы в кулаки. Он старался дышать ровно, и не смотря на то, что ему очень хотелось прикоснуться к себе, не шевелился. Монгрел понимал, что прикосновения лишь ухудшат его состояние — нужно просто переждать, пока действие афродизиака не спадет.

— Чтоб ты издох, Эм, — сквозь зубы почти неслышно выругался он, глядя пустым взглядом перед собой. — Сволочь… Я не пэт… НЕ ПЭТ.

Катце с трудом поднялся на ноги, бросил злой взгляд на стену с наручниками, и стал одеваться все с тем же остервенением. Уходя, он нарочно опрокинул столик со склянкой и второй резиновой перчаткой и от души хлопнул дверью.

Рауль Эм быстро шёл по коридорам в лабораторию. Компьютер в очередной раз дал сбой, уже второй за последнюю неделю, что вселяло в сердце Второго Консула некоторую тревогу: «Не дай Юпитер внешнее воздействие». Впрочем, всё довольно скоро стабилизировалось — и данные не пострадали, но почему-то у блонди было странное предчувствие о том, что это не в последний раз. Рауль много работал в последнее время даже для блонди — у всех есть своё запас прочности и его силы явно были на исходе, что было крайне опасным — попасть в медицинский корпус из-за переутомления — то ещё достижение, и оно явно не будет оценено Юпитер.

«Сейчас приду в лабораторию, заберу бумаги, и всё… меня нет»

Обменявшись кивком с начальником охраны, в одном из коридоров пятнадцатого этажа взгляд Рауля не произвольно наткнулся на знакомую фигуру с рыжими волосами. «Это уже интересно… — подумал Эм. — Прошло две недели. Значит, он всё-таки решил вылезти из своей норы? Похвально».

Не замечая Рауля, Катце сосредоточено перечитывал какие-то бумаги, попутно обмениваясь любезностями с одним представителем Оникс, который заказал ему доставить пэта из Мидаса. Повезло парнишке из полицейского участка — его приметили. Завтра он уже будет в Эос — с кольцом и регистрацией.

Второй Консул не отказал себе в удовольствии и неторопливо направился к дилеру, тут же отодвинув на второй план своё намеченный отдых.

Неожиданно у Катце пробежал холодок по спине — он словно почувствовал чей-то взгляд, направленный на него. Прямо как жертва — хищника. Он уже отдал бумаги Оникс и собрался уходить, как вдруг перед ним возник Рауль Эм — в груди монгрела похолодело, и он побледнел.

Оникс учтиво поклонился Советнику и, удостоверившись, что Эму от него ничего не нужно, быстро ушел.

Катце выглядел испуганным и явно не совсем здоровым, хотя, более чем вероятно, это была лишь реакция на блонди и, как следствие — на определённые воспоминания.

Рауль едва не усмехнулся, прекрасно осознавая состояние дилера, но все же сдержался. Он насмешливо осмотрел Катце с головы до ног и остановился на лице. Убедившись, что кроме них в коридоре никого не осталось, Рауль быстро сократил расстояние между ним и Катце и, удерживая его взглядом, медленно коснулся шрама на лице своей новой игрушки кончиками пальцев в перчатке. Повисшая тишина, казалось, так и не будет нарушена.

Катце инстинктивно отпрянул, но это вышло неуверенно и отдаленно напоминало панику. Был ли дилер напуган? Вполне, если вспомнить то, что произошло в прошлый раз. Две недели назад Рауль просто завел его в свои покои и от души забавлялся, предварительно напичкав афродизиаком. Стоит ли говорить, что блонди изнасиловал Катце пальцами — а с моральной точки зрения самого дилера это было именно так — а потом еще и поступил, как с пэтом. Можно подумать, что без похвальной трепки по волосам Катце чувствовал себя недостаточно униженным.

«Чего ему надо?» — монгрел сглотнул, осторожно смотря в зеленые глаза, ловя странный насмешливый взор.

Катце боялся Второго Консула — это чувствовалось в самом воздухе — боялся до жути, до мерзких ночных кошмаров и предательской дрожи в коленках. Эти эмоции чётко отражались в сознании блонди, доставляя особое садистское удовольствие, заставляющее кровь бежать быстрее. Он позволил себе ещё немного постоять, пристально разглядывая монгрела, а затем, выпустив его взгляд на волю, просто пошёл дальше, давая мимолётную моральную передышку своей жертве. Нутром ощущая отпустившее монгрела напряжение, Эм немного издевательски усмехнулся и, не поворачиваясь, тихо, но чётко произнёс:

— Идите за мной, — и, не сбавляя шага, скрылся за поворотом.

Спрашивать — Зачем? — Катце было не обязательно — он и так прекрасно понял. Неужели Рауль не оставил эту идиотскую затею: изучать кастратов? Но тогда почему он — Катце, а не покорный молодой красавчик Дерил? Почему?

— Это какое-то проклятие, — прошептал дилер, сжимая кулаки. — Он издевается надо мной.

Тем не менее, Катце слишком хорошо понимал последствия отказа — ему ничего не оставалось делать, как последовать за Раулем, но в этот раз он уже не надеялся на везение.

«Какой послушный монгрел — беззвучно и удовлетворённо вздохнул Рауль. — Ясону явно доставляют удовольствие дикие животные, мне же, похоже, больше по душе послушная мебель…» — не удержавшись, блонди слегка съязвил над самим собой. Чувствуя спиной ненавидяще-беспомощный взгляд Катце, он поневоле задумался над причинами такого поведения. «Явно не хочет спровоцировать конфликт… Что ж, вынужден признать: умён. Но посмотрим, насколько тебя хватит. Гордость у тебя есть. Так что же нужно сделать для того чтобы ты её показал?»

Блонди всё так же быстро шёл по коридорам, не оборачиваясь на свою игрушку — не было нужды, он чётко знал, что монгрел следует за ним, примерно рассчитывая расстояние. На удивление Катце, путь Рауля лежал не в его комнаты, а в лабораторию, где он работал.

Зайдя в светлый зал и поняв: что здесь никого нет, Эм прошёл к своему рабочему столу, мимоходом указав Катце на кресло напротив.

— Как самочувствие? — казалось, обращение к микроскопу на одном из столов и блонди занялся просмотром бумаг.

— Нормально, — Катце подавил желание сказать — «отвратительно». Он сел в кресло, на которое указал Советник. Монгрел был напряжен, скован, и не смотрел Раулю в глаза. В лаборатории было пустынно, и дилер ощущал липкий страх. От внутренней дрожи не спасало даже осознание того, что здесь нет ни цепей, ни наручников, ни постели. Блонди — на то и Блонди, что от них никогда не знаешь, чего ожидать.

— Органы жизнеобеспечения в норме? — как будто на приёме у врача. — Я ничего в прошлый раз не повредил?.. — ни на лице, ни в зелёных глазах Консула не было усмешки, но она чувствовалась в самом воздухе лаборатории — Блонди никогда и ничего не делают просто так.

— Тебе же непривычно такое обращение? — Эм поднял глаза. — Я надеюсь… — секундная задержка, которую с успехом можно принять и за оскорбление, и за речевую особенность. — Так что чувство дискомфорта просто обязано быть.

Блонди в молчаливом ожидании ответов смотрел на монгрела.

— Со мной все в порядке, — почти процедил Катце сквозь зубы. Он на миг посмотрел на блонди и опустил глаза. — Если вам нужен отчет о моем самочувствии, я составлю письменный рапорт, — а вот это уже было грубостью. Слова слетели с губ прежде, чем Катце понял и осознал возможные последствия. Обида словно вырвалась из него — будто все эти две недели только этого и ждала.

«Мне конец, — подумал монгрел, осторожно поднимая глаза на Рауля. — Ну и что. Пусть хоть задушит, лишь бы опять не оказаться у стены с раздвинутыми ногами. А еще кто-то считает, что это приятно…»

— Что ж, — похоже, блонди ничуть не задел совсем не почтительный тон монгрела, — раз тебе так удобнее… — Эм поднялся из кресла и, захватив лист бумаги из папки, положил его перед Катце. — Пиши, как можно более подробно. — Советник вернулся в кресло. — Излишние краски, впрочем, можешь приглушить…

Рауль с наслаждением купался в потоке эмоций монгрела — кто бы мог подумать, что ощущать чей-то гнев или испуг будет так приятно? Блонди автоматически разбирал и подписывал документы, мельком поглядывая на сидящего напротив Катце. «Интересно было бы залезть в твои мозги…Но это чуть позже, не хочу портить себе аппетит».

Катце, поначалу оторопевший от таких действий Рауля, взял листок. Он сидел около трех минут не в силах начертать ни слова — рука онемела, а золотая изящная ручка, инкрустированная малахитом, казалась неподъемной — словно весила десять килограмм. В конце концов, Катце заставил себя пересилить отвращение и, скрипя зубами, неторопливо написал несколько строк:

После эксперимента дискомфорт исчез через несколько часов… — Точнее через два часа, потому что, вернувшись из Эос, Катце тупо выпил бутылку вина, и выкурил с десяток сигарет, после чего просто отключился.

Никаких последствий в плане дефекации не было… — Зато психика просто полетела к чертям.

Организм функционировал нормально… — Всего-то — трясло с пару часов. Ерунда какая! «Интересно, а если я напишу, что ты — сволочь, Рауль, это будет правильным завершением отчета?»

Блонди, заметив, что монгрел уже довольно-таки давно ничего не пишет, открыто поднял на него взгляд:

— Закончил?

Эм не стал вставать, а просто чуть протянул руку в весьма недвусмысленном жесте, не оставляющем монгрелу ничего иного как самому принести лист бумаги.

Изучив написанное, Рауль вынес вердикт:

— К сожалению, по вышеизложенному я не могу в полной мере оценить последствия эксперимента, — блонди осуждающе поджал губы. — Придётся задавать вам вопросы: какой конкретно присутствовал дискомфорт и в чём это выражалось?..

Откинувшись на спинку кресла, Советник не сводил с монгрела пристально-изучающего взгляда:

— Отвечай честно, а иначе я буду вынужден провести осмотр, — уже почти откровенная усмешка.

Катце так и застыл с крайним потрясением на лице. Эм издевается? «Еще как!» — отозвался внутренний голос и накрыл блонди парой нецензурных выражений.

Монгрел судорожно сглотнул, ощущая слабость в ногах, и сделал шаг от кресла Рауля — точнее от него самого.

— Чего же вы хотите еще? — тихо спросил Катце.

— Всего лишь ответов на мои вопросы, — спокойно, но не холодно и надменно как обычно. — Или ты всё же настаиваешь на осмотре? Я думал, тебе это неприятно…

Выражение лица Рауля стало каким-то совсем незнакомым для Катце — полу задумчивое — оно почему-то с одной стороны заставляло хоть чуть-чуть расслабиться, но с другой стороны монгрелу от блонди редко чего когда делалось хорошего.

— Что ж, если тебе так хочется, раздевайся и на кушетку, — кивок в сторону стоящих неподалёку кушетки и каких-то приборов не самого приятного вида.

— Мне… не хочется, — запинаясь, ответил Катце не смея поднять глаз. Он нервничал, дыхание участилось и во рту жутко пересохло. — Я могу к завтрашнему дню составит подробный отчет… Хотите знать, какой дискомфорт был? Хорошо. Саднящая боль — тупая и постоянная. — Катце оперся ладонью о край стола, чтобы не сорваться. — Хотите знать еще? Хорошо… Мне было противно даже вспоминать об этом. Еще? Ладно. Я… — Катце вдруг осекся и уставился на Рауля. Он едва не сказал, что презирает блонди за это.

Эм абсолютно спокойно выслушал «исповедь» Катце.

«А вот и гордость…Точнее: лишь её верхняя часть. Интересно, а что дальше?»

— Мне не нужно к завтрашнему дню, — спокойно и тихо, будто разговаривая с маленьким неразумным существом, — мне нужно сейчас. А саднящая боль была только потому что ты зажимался, — насмешливо, но не ехидно, — и не слушал того что я тебе говорю, так что отнесись к этому как к расплате за свою глупость.

Рауль не стал настаивать на продолжении оборванной фразы — ему не было особого дела до отношения к нему монгрела.

Блонди поднялся с кресла, собирая рассыпанные по столу бумаги:

— На кушетку, Катце… Проверим, как ты усвоил мои уроки, включая сегодняшний.

Желудок на миг свело, и к горлу монгрела подступила тошнота. Тон Рауля — холоден, и нужно было быть полным идиотом, чтобы не понимать: возражения бессмысленны. Блонди хотел повторить эксперимент с монгрелом, а весь этот диалог — якобы о его самочувствии — был просто обособленным развлечением. Катце чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы его просто использовали, а не насмехались перед этим полчаса, вытаскивая из души всю подноготную, заставляя его бледнеть и кусать губы от бессилия и унижения. Он уже ощущал себя изнасилованным, причем это чувство было еще острее, чем в прошлый раз. Испиши он хоть сто листов, Рауль не успокоится, пока не разложит его на кушетке и не удовлетворит свое чертово любопытство.

Поджав от досады губы, Катце онемевшими пальцами расстегнул застежки на груди и снял жилет, затем — пояс, ботинки, комбинезон и нижнее белье. Потом, не поднимая глаз, прошел к кушетке.

— На спину или на живот? — тихо спросил он, чувствуя, как разум заполняет остервенение. На Рауля Катце не смотрел.

Блонди с полуулыбкой глядел на покорно раздевающегося, бледного — словно мрамор монгрела. «Гордость снова предают, выдержит ли на этот раз?»

— На спину… для начала.

Подождав пока монгрел выполнит его приказ, Рауль не торопясь подошёл к кушетке с прикреплённым к папке листком бумаги. Сделав какую-то запись, он отложил папку на стол рядом с кушеткой и принялся медленно надевать тонкие резиновые перчатки.

— Согни ноги в коленях и раздвинь пошире, — Советник, наконец, справился с перчатками и подошёл вплотную. — Сейчас тебе лучше расслабиться. Для своего же блага.

Пошире? Это было легче сказать, чем сделать. Катце, преодолевая стыд и злобу, подчинялся, но от факта, что он начинает тихо ненавидеть Рауля, уже было никуда не деться. Эта ненависть медленно, но верно въедалась в его сознание как условный рефлекс.

Монгрел закусил губу, уставился в потолок — прямо перед собой, а пальцы его неосознанно уцепились за края кушетки. «Расслабится, расслабится…» — повторял мысленно дилер, но тело почему-то вело себя по-другому, словно само по себе готовилось к стрессу, защищалось.

Рауль чуть поморщился — монгрел не желал расслабляться; к нему не требовалось даже притрагиваться, чтобы понять это. «Мало ему что ли прошлого раза? Нравится грубость?» Впрочем, блонди ещё с прошлого раза понял, что Катце грубость не по вкусу. Оказалось что монгрелы — на его удивление — отличаются друг от друга, и то, что пэта Ясона приводили в восторг жестокость и властность его хозяина, совсем не означало, что то же самое заставит дилера полностью подчиниться ему. Физическое подчинение уже не интересовало Эма, ему нужно было гораздо большее, что он и собирался получить, а для этого требовалась смена тактики.

— Не хочешь ты по-хорошему, — тихо, почти сожалением вздохнул Рауль. — Ну, хорошо…

Он снял перчатку с правой руки и одними кончиками пальцев прикоснулся к внутренней стороне бедра монгрела. Рука замерла на несколько секунд, а затем медленно погладила кожу лёгкими круговыми движениями, будто давая к себе привыкнуть. Глаза блонди в этот момент неотрывно следили за выражением лица Катце, фиксируя каждое изменение.

Монгрел вздрогнул, и едва до него дошло, что блонди без перчаток, испуганно уставился на Рауля. Через кожу в месте прикосновения словно бы проникало невидимое тепло — оно вызывало дрожь. А может дрожать заставляло другое? Сняв перчатки — блонди пошел против правил, и до Катце только сейчас дошла вся опасность ситуации и горькая истина его положения. Если блонди нарушает закон, значит у Катце очень серьезные проблемы — гораздо более серьезные, чем эксперимент.

— Что… что вы делаете? — дилер приподнялся на локтях и отполз немного назад — ладонь Рауля скользнула по колену.

— Всего лишь помогаю расслабиться, — почти деловым тоном, но в том-то всё и дело, что «почти». Потянув Катце за ногу, Рауль легко вернул его в прежнее положение.

— Не желаешь расслабляться самостоятельно, так хоть не дёргайся, — он поморщился, — или хочешь, чтобы я тебя связал? Если нет, то не мешай мне и попытайся насладиться процессом. Один мудрый житель Старой Терры говорил, что от всего в жизни можно получать удовольствие, нужно просто уметь это делать. Так что вот твой шанс научиться.

Блонди заставил монгрела вновь полностью опуститься на кушетку, легко надавив ему на грудь свободной рукой в перчатке, а сам вернул обнаженную ладонь на внутреннюю часть бедра, но только чуть выше, чем она находилась ранее.

Катце пытался смотреть Раулю в глаза — вопросительно, шокировано, но надолго его не хватило.

— Почему не Дерил? Он… гораздо моложе… красивее… чувственней, — задыхался монгрел, отворачиваясь — открывая взору Рауля пульсирующую жилку на шее. — Почему не кто-нибудь другой? — хмурясь и тяжело дыша. — Почему я?

Катце с горечью осознавал, что теперь не столько ненавидит Второго Консула, сколько — боится и, наверное, в чем-то даже сильнее, чем Ясона.

Рауль продолжал медленно, почти чувственно — если бы ему было знакомо это слово — касаться кожи монгрела кончиками пальцев, не позволяя себе сорваться на грубость.

«Так вот как тебе нравиться… Значит через это я и получу власть над тобой… Решено».

Советник скользнул пальцами выше по внутренней стороне бедра, почти коснувшись паха, но в тот же момент отступил. Вторая рука надёжно придавливала монгрела к кушетке лёжа на его груди. Блонди сам не заметил, как увлёкся изучением кожи Катце — перчатки были своеобразным барьером, не позволяющим чувствовать ничего, но сейчас этот барьер был снят и Рауль вынужден был признать себе свою ошибку: перчатки он больше одевать не будет, по крайней мере в таких ситуациях — уж слишком многого он лишается благодаря им.

Услышав извечный вопрос монгрела, который он повторял едва ли не с момента прошлого эксперимента, блонди нахмурился, но всё же решил заговорить:

— Я уже давал ответ на этот вопрос, тебе следовало бы проверить память — в твоей работе это серьёзный недостаток. Впрочем, я могу и повторить — мне не особо сложно, — он усмехнулся. — Я так хочу. В данный момент времени мне не интересны фурнитуры — мне интересны кастраты, так что умолкни и продолжай получать удовольствие.

— Я не могу, — противился монгрел. — Я не могу получать удовольствия от секса. Вам это известно…

Катце схватился за запястье той руки блонди, которая лежала у него на груди — схватился как-то умоляюще.

— Напрасно вы тратите на меня свое время. Я не буду получать от этого удовольствия… Никогда…

Катце и сам отчаянно верил в то, что говорил, укрепляясь в своих мыслях все сильнее. И причина была не в злобе и не в страхе, и даже не в том увечии, что он имел, причина была в том, что ласки Рауля находили в нем отклик — пока где-то очень отдаленно и глубоко, но находили.

— Разве я занимаюсь с тобой сексом? — мысленно блонди презрительно скривился, но внешне лицо не претерпело изменений. — Я просто помогаю признать некоторые, давно сложившиеся у тебя мнения, ошибочными в самой их сути…Ты ведь никогда не занимался сексом, так? — Раулю очень хотелось добавить — «до меня», но он не стал этого делать.

Блонди разговаривал с монгрелом прежним спокойным терпеливым тоном, не позволяя прозвучать в нём усмешке или презрительной нотке, и продолжал осторожные движения на коже в особом ритме, который, как он понял, вызывал в теле Катце больший отклик. Вдоволь наигравшись с чувствительностью кожи монгрела, пальцы уверенно скользнули к упругому кольцу мышц и ненастойчиво погладили, даже не пытаясь надавливать.

— Ни… никогда, — Катце посмотрел на Второго Консула почти беспомощно. — И не… ах… и не хочу…

«Я не хочу заниматься ни сексом, ни тем более этим, — отчаянно подумал монгрел. — Я хочу уйти… Нет, бежать! Я хочу курить так сильно, как никогда до этого! А еще… Боже… Нет, не… Убери от меня свои руки!» Последняя мысль причудливой гримасой отразилась на лице монгрела, и он сжал пальцы на запястье блонди.

— Я так и думал, — почти улыбнулся Рауль, — конечно — не хочешь. Я вижу, — скрытая усмешка.

Консул игнорировал прикосновение монгрела к себе — надо признать: это стоило ему определённых усилий — но он понимал, что связывание всё только усугубит и временно смирился с возникшей проблемой. «Пусть только он не слишком их распускает, а об ограничении прикосновений поговорим позже — когда он уже без них не сможет». Блонди откинул одним движением головы волосы, настойчиво лезшие в глаза, и сосредоточил своё внимание на поддающимися под лёгкими поглаживаниями мышцами Катце. Палец чуть надавил, проскальзывая внутрь буквально на несколько миллиметров, и снова покинул его тело. «Медленно и осторожно… Что ж, буду знать»

— Остановись, — не просьба, но где-то на грани. Катце сам не заметил, как перешел на «ты» и забыл всякую осторожность. Сопротивляться ласкам оказалось куда сложнее, чем грубости, но это повергло монгрела в отчаяние. «Я не буду этого делать… Не должен…» С губ сорвался сдавленный стон. Ощущения немного неприятные, но не болезненные — они почему-то побуждали закрыть глаза, дышать чаще и не сопротивляться.

Преодолевая сопротивление буквально мёртвой хваткой вцепившейся в его запястье руки монгрела, Рауль переместил руку чуть выше и, положив палец на губы Катце, тихо произнёс:

— Тише, не говори ничего. Всё равно вряд ли сможешь сказать что-то умное, так что лучше помолчи.

Пальцы тем временем попытались пройти глубже, но Катце явно не был к этому готов, поэтому рука Рауля переместилась выше, пройдясь по всей длине шрама и остановившись на судорожно поднимающемуся и опускающемуся в такт дыханию животу монгрела. Позволив себе, наконец, прикосновение всей ладони, блонди с непонятной улыбкой — выражающей то ли издевку, то ли задумчивое состояние обладателя — поглаживал живот Катце лёгкими невинными движениями.

Катце стиснул зубы, сдавшись перед неизбежностью происходящего. Втаптывать в грязь людей у Блонди было в порядке вещей, ломать — тоже. То, что сейчас делал Рауль, было омерзительнее в сто раз, чем простое пэт-шоу или изнасилование. Он ломал сущность Катце, его душу. Эм добивался не просто подчинения, а зависимости — эмоциональной зависимости от себя. Но блонди не способны на любовь…

Внутри монгрела поднималось неуемное отвращение — еще немного, и оно вырвется наружу подобно урагану. Катце уже был готов творить необдуманные вещи. Несколько минут, которые он безропотно позволял Раулю ласкать себя, только усугубили ситуацию и сыграли роль детонатора. Монгрел вдруг извернулся и отбросил руки Второго Консула от себя, после чего метнулся в сторону.

— Хватит… — тяжело дыша, бросил он. — Хватит.

Катце знал, что разозлит Рауля этим, но факт того, что ласки Советника, мягкий голос, эта манера успокаивать, ломают его, был намного хуже. Пусть бьет, привязывает, делает что хочет, только не приручает…Не приручает…

«А вот и гордость во всей своей красе…» — Рауль был более чем доволен: эксперимент развивался вполне в созданных им рамках. Впрочем, того, что осознание ситуации придёт так резко и монгрел вывернется так быстро, блонди не совсем ожидал, поэтому отпустив его, задумался. Связать Катце сейчас — значит разрушить все, что уже создано, а этого ему край как не хотелось — поэтому оставалось одно — то, чего блонди всеми способами ранее старался избежать, но сейчас приоритеты менялись с катастрофической скоростью, что давало некоторую свободу от прежних устоев и принципов.

amp;;nbsp; Пользуясь своим преимуществом в скорости, реакции и физической силе, Рауль перегнулся через кушетку и схватил уже пытавшегося бежать из лаборатории монгрела за кисть руки. Резко дёрнув на себя, Эм вынудил дилера фактически упасть к себе на грудь.

— А твоё тело говорит обратное… — нахмурившись, произнёс он, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало пугающих ноток. — Так кому из вас верить?

Одна рука блонди по-прежнему сжимала запястье Катце, вторая опиралась на кушетку за его спиной. Таким образом, монгрел оказался в таком месте, куда попасть практически не возможно — в объятиях Второго Консула Амои.

— Вы ошибаетесь, — Катце снова перешел на официальное обращение, что выдавало его страх и панику. И было от чего запаниковать — Блонди в принципе не прикасались голыми руками ни к кому и ни к чему, а уж прижимать к себе монгрела — вообще что-то из ряда вон выходящее. Дилер черного рынка слишком хорошо знал нравы этих созданий, и слишком плохо — что у них на уме. Рауль зашел чересчур далеко по всем меркам Танагуры. Увидь их сейчас кто-нибудь, и он может полететь с места Второго Консула, а Катце в лучшем случае отправили бы в Раная-Уго — сдыхать в этом проклятом аду! Он слишком хорошо помнил урок со шрамом, а потому касания Рауля сейчас стали равносильны смертному приговору.

— Мое тело чувствует боль, ласки, и на все другие раздражители реагирует так, как заложено природой, — сквозь зубы выплюнул Катце, вывертывая запястье из непоколебимой хватки блондина. — Для тела нет разницы между элитой и проституткой. — Ненависть и безысходность заставляли Катце говорить такие страшные вещи. Ему просто казалось, что если Рауль будет нежным с ним и станет ласкать его каждый раз, когда ему удастся затащить монгрела в темный уголок, то Катце в один прекрасный момент сдастся — начнет позволять делать это с ним, готовится, выжидать… Хотеть? Никогда!

Только выдержка Блонди помогла сейчас Раулю не свернуть слишком говорливому монгрелы шею. Он заставил себя спокойно смотреть ему в глаза, зная, что спокойствие собеседника как правило, аналогично действует на жертву на тех же переговорах. «Заигрываешься, монгрел…и не усваиваешь уроки. Впрочем, я к этому уже почти привык». Сжав руку сильнее, Советник болью вынуждал Катце оставить попытки вырваться из своего стального захвата. Свободная рука в это время почти нежно вплелась в чёлку монгрела, полностью убирая волосы с лица и оголяя шрам. Подавляя подкатывающее к горлу чувство брезгливости за свои же действия, Рауль склонился к лицу Катце, перемешивая дыхания — неожиданно это не оказалось таким уж неприятным. Продолжая пристально рассматривать шрам и почти безумное выражение глаз монгрела, он тихо, так, чтобы слова чувствовались только кожей, произнёс:

— Возможно, когда-нибудь, у меня будет подходящее настроение, и я наглядно продемонстрирую тебе разницу между моими прикосновениями и прикосновениями тех, кто тебя никогда не касался, так ведь? — усмешка краешком губ. — И я никогда не ошибаюсь, запомни это на будущее, если для тебя это до сих пор не очевидно…

Глаза Рауля, пристально-холодные, выискивали в броне монгрела самое слабое место: «А что если…»

— И я абсолютно уверен, что сейчас ты хочешь… Даже, возможно, не меня, а просто немного ласки и того, что вы называете любовью, — спокойно, не позволяя пробиться ехидной усмешке, — и до жути боишься признаться себе в этом.

От боли пальцы руки сводило судорогой, но едва Рауль склонился к лицу монгрела, тот забыл о ней. Во взгляде Катце смешался и страх и потрясение, но он все для себя решил, и отступать было нельзя.

— Не важно, чего я хочу, а чего — нет, — выдохнул он, задыхаясь от этой близости. — Важно то, чего хотите Вы, — Катце подчеркнул это слово. — Я хорошо усвоил прошлый урок — ни один монгрел, пэт, или даже гражданин Мидаса не может позволить себе любовь и свободу выбора. Он не имеет на это права. Хорошо, я не имею права: выбирать, но ведь и вы — тоже… Да что разговаривать с вами… — Катце скривился. — Вы даже понятия не имеете о любви. Хотите играть — играйте, но с телом… душу не трогайте.

Блонди впервые в жизни хотелось расхохотаться — от души, запрокинув голову назад, так, чтобы до монгрела наконец дошло, что за чушь он несёт. Представив, что будет с самим монгрелом во время этого действа, блонди непроизвольно чуть усмехнулся — бедняга явно тут же умрёт если не от разрыва сердца, то от удивления точно. Смеющийся Рауль — этого никому и в страшных снах присниться не могло. Блонди заставил себя внутренне успокоиться и всё же решил ответить на монолог Катце:

— Ты понимаешь, что противоречишь сам себе? — всё так же — дыхание в дыхание. — Говоришь, что важно лишь то, что Я хочу, тут же добавляя мне свои ограничения в желаниях. Твоя душа… Может, мне нужна именно она и тогда, исходя из твоих же слов, ты должен её мне предоставить…в полное и безграничное пользование, так? — усмешка. — Хочу просветить тебя ещё на счёт одного твоего заблуждения относительно элиты — мы получаем не только ТО, ЧТО ХОТИМ, но и именно ТАК, КАК ХОТИМ…

Эм любовался результатом своих простых логических рассуждений (монгрел явно не учёл разницу в IQ).

— И откуда, позволь мне спросить, — чуть ехидно, — ты знаешь о любви? Уж не от Первого ли Консула?

А Катце еще думал, что не может удивляться сильнее.

— Есть вещи, над которыми не властен никто, и душа — одна из них. Даже если бы я и захотел, то не смог бы отдать ее, как вы выразились — в полное пользование. И кстати, — Катце мотнул головой, высвобождаясь из-под ладони Рауля, — я не хочу отдавать даже тела, не говоря уже о душе. — Монгрел горько усмехнулся: — А еще я знаю, что вы все равно сделаете со мной то, что задумали, а я не смогу этому помешать, господин Второй Консул. Я не знаю что такое любовь, но я знаю другое, любовь вам не нужна, ни в каких ее проявлениях. А сейчас вы просто забавляетесь…

Рауль мысленно торжествующе улыбнулся: «Отдашь… Захочешь и отдашь».

— Если ты всё знаешь и всё понимаешь… то к чему тратишь моё время? — притворно-непонимающим образом приподнятая бровь. — Я давно сказал, что от тебя требуется: расслабленно лежать на кушетке и наслаждаться процессом…

Блонди тихо хмыкнул, откидывая назад непослушную прядь:

— И как же ты много обо мне знаешь… — Рауль выпустил запястья монгрела и отстранился: — Будь так любезен, прими нужную позу, и мы закончим…обследование быстрее.

Катце сглотнул и потер воспаленное запястье, на котором яркими розовыми отпечатками остались следы от пальцев. Завтра на этом месте будет здоровый синяк, и наверняка скрыть его не удастся. Монгрел смотрел на Консула с выражением абсолютной правоты на лице, а еще со злостью. Ему надоело доказывать свою правоту куску льда.

«Я устрою тебе удовольствие, скотина, — усмехнулся внутренне монгрел. — Буду лежать, как бревно — скорее отцепишься».

— Не задерживайтесь слишком долго, — Катце лег на кушетку и принял прежнюю позу. Лицо его было злым. — И наденьте перчатки, а то Юпитер очень не понравится ваша неаккуратность.

Сам не зная почему, Катце решил довести Рауля до белого каления. Он пожалеет об этом потом, и страх вернется, но сейчас ему уже плевать.

— Задержу на столько, на сколько потребуется, — тоном, абсолютно лишённым эмоций.

Проигнорировав остальные реплики монгрела, блонди оставил всё как есть и снова прикоснулся к монгрелу, но в неожиданно другом месте. Он пальцами обеих рук провёл по расслабленной шее Катце, неожиданно довольно сильно надавив на симметричные точки прямо над ключицами, принудительно расслабляя нужные ему мышцы. «Решил потягаться со мной силами, монгрел? Что ж, это будет даже немного интересно… Твоё тело только что проснулось и уже не заснёт. Я не позволю». Пальцы прошлись по рукам, надавливая на линию пульса в особых точках с нужной силой, расслабляя нижнюю часть позвоночника, и переместились на живот — воздействуя на область под пупком. «Если возникает такая необходимость, я могу обойтись и без релаксанта» — самому себе усмехнулся блонди.

Катце чувствовал дрожь, но заставлял себя через силу смотреть в потолок и не дергаться. Скрепя зубами от злости, он думал о том, как было бы здорово выкурить пачку сигарет и забыться в работе. Однако отвлекшись за этими мыслями, он не заметил, как расслабился — дрожь ушла, и монгрел только ощущал мягкие ладони на своей коже, горячие умелые пальцы. Катце попытался приподняться, но вдруг с ужасом обнаружил, что его охватила странная слабость.

— Что ты со мной сделал? — голос дрогнул и монгрел нахмурился. Катце опять перешел на «ты».

Рауль уделил животу дилера повышенное внимание — насколько он помнил занятия в Академии, большинство расслабляющих точек сосредоточено именно там, особенно у самцов — чем блонди сейчас и пользовался. Благодаря максимальному расслаблению мышц, он пальцами мог почувствовать внутренние органы монгрела, что доставляло отдельное удовольствие. Закончив с животом, он обеими ладонями прошёлся по паху и опустил их дальше, проводя по внутренним сторонам бёдер, одновременно раздвигая ноги шире.

— То, что и хотел, — бесстрастно и лаконично.

На удивление монгрела, руки Рауля не становились на бедрах, и двинулись дальше — теперь он уже поглаживал кожу под коленками Катце.

Монгрел закусил губу так сильно, что почувствовал боль. Второй Консул Амои решил добить его — это точно. Дилеру не оставалась ничего другого, как просто подчиняться и терпеть, но вот говорить ему никто не запрещал.

— Интересное… обследование, — оскорбительным для Рауля тоном сказал он. Вот тут-то Катце и пришла в голову совершенно дурная мысль — начать сравнивать их с Рики и Ясоном. Рауль к привязанности друга относился с раздражением, так надо дать ему понять, что Катце тоже монгрел — грубый, дикий, и прочее. Конечно, он рисковал получить от блонди по морде, но, по крайней мере, будет за что страдать — не так обидно. Заодно и сам отыграется на чувствах Рауля. — Господин Первый Консул тоже такое с Рики частенько делает.

«Вот твое больное место, Рауль. Теперь мы квиты». Катце зажмурился, ожидая пощечины.

— Рад, что тебе не скучно, — безэмоционально, методично продолжая дотрагиваться до необходимых для расслабления всех, даже внутренних мышц, точек на теле монгрела.

Напоследок проведя ладонями по внутренней стороне икр, блонди со скрываемым удовольствием осмотрел плоды своего труда — расслабленный монгрел на кушетке в лаборатории генетики — нечасто тут такое увидишь. Правда, расслабленный только телесно, духовно же… Впрочем, это только вопрос времени. Не смотря на все предупреждения блонди, Катце по-прежнему пытался его провоцировать. «До чего наивный… Не первый же день с Блонди общается, а как будто в первый раз видит». Да, упоминание Ясона и его… недоразумения не вызывало в Эме тёплых чувств, но не настолько, чтобы позволить себе показать это монгрелу:

— Ясон со своим пэтом делает не только это, да будет тебе известно… — ухмылка. — Полным физическим контактом он тоже не брезгует… — многозначительная пауза, — и если я перестану получать от тебя удовольствие таким образом, что ж… придётся пробовать что-то другое… и не исключено, что я выберу то же самое, что и Первый Консул.

Рауль взял со стола масло, неотрывно следя за реакцией на свои слова.

Внутренности монгрела сжались от страха. Катце с горечью принял факт: он проиграл и телесную дуэль блонди, и словесную. «Может и правда заткнуться и не искать неприятностей? Пожалуй». Катце открыл глаза, чтобы посмотреть в лицо своего мучителя, и как раз в этот момент Рауль взял какой-то флакончик со стола.

«Афродизиак или масло?» Монгрел вдруг осознал весь масштаб угрозы блонди. Ему не импонировало быть изнасилованным таким совершенным существом, как представитель танагурской элиты. С такими-то размерами полового органа Рауль просто бы покалечил его. Монгрел в последний раз взглянул в глаза блонди, и отвернулся.

«Похоже, он смирился со своей участью… Что ж, давно пора…» Рауль позволил себе несколько секунд просто смотреть на зажмуренные глаза монгрела, а затем нанёс масло на свои пальцы. Один палец скользнул между ног Катце и совершенно легко проник внутрь наполовину — акупунктура сделала своё дело — сняла напряжение и позволила просто наслаждаться прикосновениями к определённым частям тела. А то, что, в конце концов, и сам монгрел будет наслаждаться, Рауль не сомневался. Протолкнув палец дальше, Эм замер, позволяя Катце осознать ситуацию, а затем легко погладил переднюю стенку отверстия совсем недалеко от той самой железы.

Сдержать стон не получалось, и Катце не сдержал. Дыхание его участилось — тело реагировало на прикосновения к простате должным образом, и Катце знал, что Рауль снова доведет его до грани, а потом бросит наедине со своей неспособностью разрядиться. На душе было гадко…

Дилер запрокинул голову и шумно задышал, но он не стал умолять Рауля остановиться, и не потому, что не хотел — потому, что это было бессмысленно. «Только бы скорее все… ах…кончилось… скорее…»

— М… мм! Нн… — Катце продолжал кусать губы, чтобы только не говорить. Ничего. Совсем.

Рауль с какой-то отстранённой улыбкой наблюдал за реакцией монгрела: «Это живое, настоящее… искреннее. Я признаю вашу правоту, Первый Консул Амои, пэты по сравнению с этим ни на что не годны». Было видно, что Катце плохо морально. Рауль тихо хмыкнул: «С этим придётся подождать… Хотя, возможно я доставлю тебе сегодня нравственное удовольствие. Это тоже будет интересно».

Блонди добавил второй палец и чуть согнул их в узком проходе, надавливая и лаская пальцами чувствительную точку внутри, одновременно другой рукой удерживая дрожащие колени монгрела на нужной ширине — плохо контролируя себя в этот момент, Рауль то сжимал их, то сильнее разводил в стороны.

Ничего не получалось — ни сопротивляться, ни лежать бревном. Катце едва не начал умолять Рауля, но выбрать между «нет» и «еще» не мог. Монгрел сунул запястье в рот и прикусил влажную от пота кожу — только бы не кричать. Приятная дрожь проходила по телу ритмичными волнами от каждого прикосновения, почти в такт сбивчивому дыханию. Мало того, что Катце сдался на милость победителя, так теперь Рауль еще и видел весь размер проигрыша монгрела — затуманенные карие глаза, влажные виски, вздохи и стоны, что рвались из груди, ту открытость Катце, что говорила о его готовности принять пальцы блонди еще глубже в себя. Монгрелу казалось, что с этим нельзя жить.

Заметив, что дилер кусает запястье, блонди на мгновенье нахмурился — он бы предпочёл слышать его, но сейчас на этом настаивать не стоило — Катце и так был не в стабильном психическом состоянии, так что придётся пока подождать. Не вынимая пальцы из сжимающегося отверстия, блонди сделал свершено неожиданную для себя вещь — свободной рукой коснулся влажного виска Катце, а затем зарылся пальцами в густые рыжие волосы, автоматически слегка массируя кожу головы. Поняв, что он делает, Рауль хотел было отдёрнуть руку, но в последний момент остановился: «Похоже, это испытание не только для него, но и для меня…» Он продолжил медленно перебирать волосы, одновременно вводя третий палец.

Катце ответил на этот жест блонди так же неожиданно — он, словно кот потерся щекой о запястье Рауля и, отпустив руку, всхлипнул. Глаза могрела все еще были закрыты — он не хотел видеть Рауля. Достаточно уже было того, что он отвечал на ласки блонди, стонал, кусал дрожащие губы, растеряно хватал пальцами воздух, и поддавался навстречу, превозмогая обжигающую боль. Лицо Катце исказила гримаса страданий и все же, он не сопротивлялся. «Рауль… Рауль…» — монгрел никак не мог связать мысли воедино, но повторял имя Второго Консула снова и снова — это было практически неконтролируемое желание.

— Рауль… — губы слабо шевельнулись, и слово можно было разобрать, только пристально глядя на монгрела. Катце не размыкая век, надеялся, что Советник Минка смотрел в другую сторону и не увидел этого.

Такая странная реакция со стороны дилера словно задела что-то внутри Рауля — эта практически добровольная отдача, до конца, целиком. Этот шёпот, эти движения губ — и даже если бы Второй Консул совсем оглох, то всё равно узнал это слово из всех других возможных вариантов. Продолжая движения пальцев внутри монгрела и зарываться рукой во влажные от пота рыжие волосы, блонди совершил своё самое страшное за всю жизнь безумие — склонившись к лицу монгрела, чтобы чётче услышать тот самый шёпот, Эм неосознанно коснулся своими губами уголка губ могрела, а затем, не удержавшись, полностью накрыл их своими.

Глаза Катце широко распахнулись — на мгновение он даже не понял: где он и что происходит. Губы в губы — это было, как ожег — намного острее и беспощаднее пальцев терзающих его. Длинные волнистые пряди блонди упали на грудь дилера и на шею — словно касаясь кожи, намеревались окончательно свести с ума. «Что он делает? Что ОН делает?»

Катце застонал в рот Рауля — слабо протестуя, теряясь от шока. Он почувствовал, как влажный язык блонди касается его губ, приоткрывая их — еще не умело, но и не по-детски, как горячее дыхание обжигает щеку. Мышцы сфинктера непроизвольно дрогнули, плотнее охватывая пальцы блонди.

Услышав стон так близко, Рауль быстро распахнул закрывшиеся в момент прикосновения к губам монгрела глаза и взглянул в широко распахнутые с плескавшимся на дне ужасом глаза Катце. Да будет благословенна Юпитер во веки веков! — выдержке её детей могла позавидовать и сталь. Консул на автомате повторил несколько движений губами и с выражением смертельной скуки на лице отстранился. Кто бы знал, как нелегко это ему далось. «Что со мной?! Что во имя Юпитер на меня нашло?..» Ответов всё равно не было и блонди не оставалось ничего другого, как следовать своему начальному плану — двигавшиеся до этого в штрихпунктире пальцы медленно замедляли своё движение, всё реже и реже касаясь простаты, таким образом, давая монгрелу шанс — как можно менее болезненно пережить невозможность разрядки. Рауль совершенно спокойно смотрел на Катце, мимоходом оценивая его состояние. Мысли блонди сейчас были далеко.

Страх вернулся с большей силой. Вздрагивая от движений пальцев внутри него, Катце был не в состоянии оторвать взгляда от блонди. Но маска холодности въелась в лицо Рауля — как нечто совершенно омерзительное. На губах Катце все еще ощущал вкус поцелуя — отдаленный привкус мяты и что-то особенное, что принадлежит только Раулю. Блонди словно пометил его этим, и Катце знал, что никогда уже не избавиться от этого воспоминания, даже если очень захочет забыть. Рауль заклеймил его — нет, не той холодностью, которая сейчас отражалась в зеленых глазах, а непонятно откуда взявшимся огнем живого чувства, что было вначале. Катце ощущал его так явно, что не мог ошибиться. Монгрел пребывал в оцепенении и тогда, когда Рауль отпустил его, кода прекратил свои действия.

Пальцы блонди двигались в теле Катце уже совсем медленно, ловя последние судороги расслабляющегося тела, вторая рука при этом неподвижно лежала на кушетке рядом с боком монгрела — даже не пытаясь до него дотронуться. Наконец, пальцы совсем выскользнули, напоследок пройдясь легким, едва ощутимым движением по паху и животу. Блонди отошёл к столу и достал из ящика влажные салфетки.

— Что ж, вы были правы — никаких повреждений нет…

Рауль вновь сел в свое кресло и записал что-то на бумажке.

— Можете одеваться, — Эм говорил, не глядя на Катце, — рядом с вами влажные салфетки, позади, слева — дверь в ванную комнату. Пользуйтесь чем удобно.

С минуту Катце молча смотрел на Рауля, словно ждал чего-то другого, а не этого чертового поведения отъявленной бесчувственной блондинистой сволочи. «Нет, — медленно приходя в себя, думал дилер, — мне только показалось… Он не умеет чувствовать… Но тогда зачем он поцеловал меня? Хотел поиздеваться напоследок поострее? Да, скорее всего! Тут что-то не так… И задницу саднит. Дерьмо! Повреждений нет?! Это было полчаса назад!»

Катце горько усмехнулся тому, как просто блонди удалось подчинить его. Он чувствовал себя не злым и не изнасилованным, а просто опустошенным. Хотелось надеяться, что после душа и через часа четыре, ему все-таки захочется если не жить, то продолжать существовать. Монгрел осторожно сполз с кушетки и с трудом передвигаясь, собрал с пола свои вещи. Ни слова не говоря, он ушел в душ. Замок на двери щелкнул озлоблено.

Катце вышел из лифта и остановился у двери личного кабинета Рауля. Ясон отправил дилера ко Второму Консулу с важными документами, которые нельзя было отправлять по сети. В них хранились сведения о допросе повстанцев — федералы имели доступ к компьютерам в Эос, а потому могли и шпионить. Монгрелу часто доводилось выполнять подобные поручения Ясона, и никто во всей Танагуре не знал, что он занимается и этим.

Катце вздохнул и посмотрел на часы — время перевалило за полночь, но в маленькую щель дверного проема пробивался свет — Второй Консул сегодня решил работать допоздна.

Монгрела передернуло от одной мысли, что он останется с Раулем наедине. Они не виделись уже четыре месяца с того самого случая в лаборатории, и Катце все чаще приходила в голову мысль, что Рауль образумился и прекратил эксперименты с кастратами. Ну, или нашел себе другую жертву — посимпатичнее.

Монгрел поправил ворот плаща, собрался духом и, постучав, шагнул в вырвавшийся из открытой двери свет.

Рауль сидел за рабочим столом и методично разбирал исследовательские записи своей лаборатории — устранял ошибки в расчетах, неточности в результатах экспериментов, просто подписывал или отправлял на доработку отчёты учёных. Работоспособность Блонди значительно превышала работоспособность любой другой социальной группы на Амои — Юпитер не зря создавала своих детей такими — они должны были полностью возместить затраты на своё возникновение, так что отдыхать было некогда. Да и самому Второму Консулу этого не хотелось: шоу невообразимо наскучили, с Ясоном они не виделись по причине крайней увлечённости Первого Консула личным отдыхом, а на регулярных приёмах Рауля и раньше тянуло как можно скорее покинуть сие прескучное мероприятие. Что уж говорить про сейчас? Так что Эм предпочитал более рациональное использование отведённого ему времени, т. е. работал.

Полностью погружённый в бумаги, он не сразу различил стук в дверь, а когда поднял глаза, оказалось, что к нему уже вторглись без приглашения — на пороге стоял Катце. «Что он тут забыл?.. Или такой короткий эксперимент всё же имел успех? Нет, не верю…он явно желает бежать отсюда как можно быстрее…» Никак не показывая собственных мыслей на лице, блонди молча указал монгрелу на кресло напротив себя.

Катце обнаружил, что вполне сносно пережил встречу их взглядов — в обморок не упал, не повредил нервов, не умер даже. Что ж, начало положено, значит и конец недалеко.

Приняв деловое выражение лица, Катце запер дверь на ключ, активировал блокировку звука на панели, что находилась рядом с выключателем, дабы никто не мог, даже случайно подслушать их разговор, а затем прошел к креслу.

Положив синюю папку на стол перед Консулом, Катце сел.

— Федералы собираются взломать систему либо двадцатого, либо двадцать первого августа, — сухо сказал монгрел. — Результаты допроса получены пятнадцать минут назад. Они не знают, что мы перехватили их шпиона.

Катце коротко изложил то, что на словах сказал ему Ясон, и замолчал. Монгрел сидел, спокойно глядя перед собой, но внутри его словно натягивали незримую струну — сейчас Катце вспомнил поцелуй Рауля и почувствовал, что его ладони вспотели.

Не отрывая взглядом от монгрела с самого его появления в своем кабинете, Рауль медленно протянул руку и взял папку. «Так вот почему ты здесь, а я уж подумал… — мысленная усмешка. — Ладно, сейчас разберёмся… Сначала дела, потом развлечения».

— Значит, они всё-таки рискнули своей репутацией, — наконец опуская взгляд в папку. — Дерзко и глупо, впрочем, как и большинство их действий, — едва слышный вздох не то по поводу федералов, не то просто от усталости — машинам тоже нужен отдых, увы.

Блонди отложил папку в сторону и снова взглянул на Катце: «А он неплохо научился владеть собой…и вправду — внешне монгрел, а вот внутри… Внутри у тебя много чего есть от тех, кого ты ненавидишь и кому подчиняешься против собственной воли — от нас, Блонди». Отстранённо Рауль с удивлением признал, что только что сравнил представителя низшего сословия с Элитой и это его не сильно задело. Неожиданно Рауль понял, что смотрит прямо на губы монгрела и чувства у него при этом…неоднозначные — полностью несоответствующие такому социальному сословию как Блонди.

— И что дальше? — тихий вопрос, адресованный не то себе, не то сидящему напротив монгрелу.

Катце вздохнул и молча, перевел взгляд на блонди. Сердце забилось чаще.

— Может им дать взломать систему? — тихо сказал он. — Пусть взламывают. Сделаем временную переадресацию на компьютеры в Гардиан. Повстанцы потратят массу времени на то, чтобы немного поразглядывать монгрелов, — дилер опустил глаза и усмехнулся этому слову. — Собьем их на последнем этапе, а пока будут докапываться до сути, вычислим и переловим. К тому же выиграем несколько минут на их растерянности.

Монгрел достал из кармана пачку сигарет и задумчиво повертел в руках.

Рауль с внутренним удивлением наблюдал за рассуждениями дилера: «Ну вот, мозги у него явно присутствуют…более чем, учитывая его происхождение. Так почему они временами отключаются-то?»

— Ты говорил об этом с Ясоном? — игнорируя извинение и сам не замечая того, что перешёл на «ты». — Думаю, ему твой план придётся по душе… Только вот идти к нему уже поздно, — блонди взглянул на часы, — он уже ушёл к своему… К себе…

Рауль пребывал в крайне нестабильном состоянии — усталость, накопившаяся за два с лишним месяца, давала о себе знать. Эм сжал переносицу пальцами, пытаясь унять внезапно возникшую головную боль — до того, что это может увидеть монгрел, ему не было никакого дела.

— Я говорил господину Минку о своей идее. Он хотел знать ваше мнение.

Катце поднялся с места.

Увидев в пальцах монгрела сигареты, Рауль нахмурился.

— Даже не думай об этом, — он указывал взглядом на пачку.

«В моём теперешнем состоянии это меня точно убьёт».

— Я не собирался курить, — тихо пояснил дилер. — Это просто… Просто привычка, наверное.

Катце мысленно подметил, что Рауль выглядит измотанным. Может оно и к лучшему — не будет лезть со своими экспериментами и поцелуями. При воспоминании о поцелуе внутренности у Катце сжались, словно скользкая холодная змея перед броском. Надо было скорее уходить, все равно, все, что ему поручили, Катце уже выполнил.

— Очень на это надеюсь… — Рауль поднялся с кресла и прошёл к столу, на котором стояла бутылка вина.

— Я поддерживаю идею с переадресацией, — наливая вино в бокал, — ты можешь передать это Ясону… Или я завтра сам к нему зайду, — Советник сделал глоток. — Не хочешь? — блонди чуть наклонил бокал, чтобы было понятно, о чём идёт речь. И тут же: — Ах, нет, точно…ты же это не пьёшь… — в голосе Второго Консула послышались издевательские нотки.

Катце отвел взгляд и неуверенно пожал плечами. И почему Рауль не может просто сказать ему: «Спасибо. До свиданья. Вы свободны». Вот опять этот знакомый взгляд и насмешка в голосе. Продолжения Катце узнавать не хотелось. Нужно было хотя бы сделать одну попытку на побег.

— Благодарю за предложение, но мне уже пора…

Монгрел посмотрел с сожалением на пачку сигарет в руках и сунул их в карман — просто отвлекающий маневр. Интересно, Рауль заметил, что он нервничает?

— Я очень ценю ваше доверие, господин Второй Консул, и передам ваши слова господину Минку. Всего доброго.

Катце не очень торопливо направился к двери, моля всех богов о том, чтобы Рауль не остановил его.

«Испугался. Струсил… Всё как обычно, — Рауль поморщился. — И почему я хочу именно его зависимости? Сломать будет легко, а вот заставить прижиться у себя — сложнее. А на что я готов пойти ради…этого?»

— Спешишь на свидание? — Рауль повернулся к монгрелу спиной. — После меня уже не так всё и страшно, верно?.. Я тебе же говорил: это можно разбудить в каждом человеке, даже неполноценном в этом плане, так что не бойся потакать своим желаниям — и они исполнятся. Разумеется, при наличии достойного помощника…или шлюхи.

Катце не мог видеть лицо Рауля, а голос был безэмоционален. Слова Рауля попахивали то ли злобой, то ли вызовом. Другой бы блонди смолчал, а этот — все равно, что в спину ударил.

Катце замер, не дойдя до двери примерно пяти шагов. С минуту помолчав, он растеряно обернулся и искоса взглянул на Рауля. Усмешка на губах монгрела была даже не горькой — горестной.

— Боюсь разочаровать вас, господин Второй Консул, — тихо сказал дилер, — но вы ошиблись в своих выводах. У меня не возникло желания заниматься подобными вещами ни с помощником, ни со шлюхами.

«А с тобой Рауль?» — мысль обожгла, и Катце сунув руки в карманы плаща, низко опустил голову.

Советник развернулся и, поставив вино обратно на стол, достаточно быстро подошёл к монгрелу:

— Ты меня не разочаровал. Просто я ещё раз убедился в твоей глупости и нежелании понимать и принимать определённые вещи в этом мире, — уголок губ блонди медленно пополз вниз. — Твоё желание не распространяется на шлюх и помощников? Что ж, похвально — вкус у тебя есть, — уже откровенная усмешка. — А на меня у тебя возникает желание?

Блонди был так близко, что его дыхание шевелило рыжую чёлку, губы были изогнуты в презрительной усмешке, а вот глаза… Глаза привычно-холодными не были.

Катце уже клял себя за то, что две минуты назад сказал правду, а не согласился с теорией блонди о свидании. Обидно, а ведь до дверей оставалось всего ничего. Катце с ужасом осознал, что даже трусливо убежать не получится — он сам закрыл замок рабочего кабинета.

— Вы действительно хотите знать это? — монгрелу стоило больших усилий не отпрянуть от Рауля, но выдерживать его взгляда он не мог — было в нем что-то пугающее и с некоторых пор уже знакомое — жажда близости. Дилер незримо уже ощущал руки Рауля на своем теле, и от этой мысли его пробирала дрожь. — Или вам все равно по большому счету?

Катце был напряжен, карие глаза полу прикрыты, участившееся дыхание предавало его. «Зачем я тут стою и разговариваю с ним? Я же не хочу быть здесь. Нет? Вроде нет. Да нет, точно — не хочу».

Блонди мысленно оборвал себя: «Юпитер! Я перестаю контролировать своё отношение к этому. Эксперимент явно перешёл допустимые границы…» Рауль прекрасно понимал, что если бы его сейчас увидел другой блонди — нейрокоррекция, пожалуй, была бы самым мягким последствием для него. «Интересно, у Ясона то же самое? Если так, у нас огромные проблемы». Но самым нелогичным для психологии Блонди было то, что Эма это уже не особо беспокоило, по крайней мере, в данный момент эти мысли вообще не возникали в его голове.

— Вы заставляете меня сомневаться в ваших умственных способностях, Катце, — Рауль чуть поморщился. — Я не задаю вопросов просто так, чтоб вы знали. Если я это делаю, то желаю получить ответ, а вот уж какое он имеет для меня значение — вас не касается и волновать не должно.

Блонди продолжал медленно наступать, заставляя монгрела автоматически пятиться назад пока того не остановила запертая дверь. Рауль оперся рукой о гладкую поверхность красного дерева рядом с головой монгрела намереваясь получить ответ на свой вопрос.

«Разговора на равных не выйдет». Катце почувствовал, как ему в поясницу врезается дверная ручка. Действия Рауля уже не шокировали, но адреналина в крови монгрела с лихвой хватало и без этого чувства.

— Тогда вам… — голос дрогнул, — не стоит рассчитывать на правду. Я могу наговорить чего угодно. Даже то, что вам бы хотелось услышать. Полагаю, что о том, чтобы вы меня сейчас отпустили, речи быть не может, так? — Катце открыто посмотрел в зеленые глаза и, закусив губу, непослушными пальцами стал развязывать пояс своего плаща — монгрел провоцировал Рауля выставить его за дверь.

Эм почувствовал внутреннее недовольство. «Что у него в голове, хотелось бы знать…»

Блонди усмехнулся:

— Ты прекрасно знаешь, что я могу узнать и твои мысли, и даже увидеть сны — было бы желание, так что не стоит играть со мной на равных — всё равно даже проиграть не получится, потому что игры, по сути, не будет…

Блонди продолжал буквально нависать над Катце — больше подавляя морально, нежели физически, поскольку никаких попыток притронуться он не предпринимал.

— И узнать я могу даже не с помощью соответствующей техники, а просто посмотрев на тебя, — усмешка. — И как так можно не заботиться о сокрытии своих чувств и эмоций? — блонди явно хотел увидеть ещё одну вспышку гордыни монгрела. — Ты так долго прожил рядом с нами, но ничему полезному так и не научился… Оно слово — монгрел.

Казалось, на манипуляции Катце с поясом Эм вовсе не обратил внимания.

Катце уже смотрел на Рауля озлобленно. Так хотелось послать Второго Консула ко всем чертям!

— Да, вы все обо мне знаете, — тихо выдавил он, расстегивая уже пуговицы у горла. — Вам кажется, господин Советник, что я попался на вашу удочку и подсел на извращенные ласки, как на наркотик? Что ж, вы правы, так оно и есть, — Катце врал, сейчас больше всего ему хотелось ударить Рауля. Ударить, а потом уйти. Но дилер знал, что не сделает этого, а через некоторое время — уже и не захочет, потому что силы понадобятся для того, чтобы пережить очередное унижение и пустоту, мысли, что его используют даже не как пэта, а как дешевую проститутку.

— Да, ты и в самом деле глуп, — будто озвучивая результат исследования, — в данной области, безусловно. Знаешь, разумные люди говорят, что если не можешь сказать ничего умного — молчи. Не хочешь последовать этой простой истине пока не поздно? — вопросительно изогнутая бровь. Для блонди было очевидным наигранная покорность Катце. Рауль с усмешкой посмотрел на манипуляции монгрела с одеждой:

— Ну и что ты делаешь, хотелось бы знать? Тебе жарко? — будто издеваясь.

Катце стиснул зубы и умолк, но выражение его глаз казалось злобно-насмешливым — они словно говорили: «Хочешь, чтобы я молчал? Хорошо. Доволен теперь?» Руки продолжали расстегивать плащ. «Чего уж там — все равно окажусь голым, и если не на столе, то на полу».

Монгрел игнорировал вопросы блонди и задавался одним: почему ему так нравится провоцировать Рауля? Возможно, что словесные дуэли были единственным способом отыграться на Советнике Первого Консула, но и на это у дилера не было права. Катце даже не понимал, откуда взялась эта странная дрожь — как ожидание чего-то восхитительного и долгожданного, как яд, от которого не существует противоядия. Рауль сделал из него низкосортную игрушку. Именно низкосортную, потому что правила поведения пэтов и искусство обольщения Катце знал лучше их самих — он их учил этому много лет — а вот вел себя сейчас совсем наоборот.

Рауль странно усмехнулся и отстранился. Он отошёл к оставленному на столе бокалу с вином и сделал глоток.

— Ну и что же ты ждёшь? — бросил, хмыкнув, замершему монгрелу. — Продолжай, может из тебя выйдет неплохой пэт… Для борделя.

«Он так ничего не понял… — разочаровано подумал Консул. — Может это бесполезно? В любом случае — останавливаться на середине не стоит — в конце концов, мне просто любопытно».

Эм вернулся за свой стол и опустился в кресло:

— Какой ты заботливый…решил не тратить мои силы и развлечь меня сам… Похвально, надо поговорить с Ясоном по поводу занимаемой тобой должности — похоже, ты более талантлив другой сфере.

Катце прекратил раздеваться, и ошарашено уставился на Советника. Между бровей пролегла складка.

— Ваше право, — обреченно сказал он.

Катце оперся затылком о дверь и с тоской посмотрел в окно. В комнате повисла тишина. Рука сама собой потянулась в карман за сигаретами. Катце было плевать, что Рауль думает по этому поводу — слишком сильно хотелось курить.

Дилер подошел к окну и, включив режим проветривания, закурил.

— Любой монгрел — всего лишь мусор из Кереса. Не важно, кем и когда он был, он все равно закончит свои дни там, где начал, — Катце говорил тихо и спокойно, но в голосе чувствовалась горечь. — Я не стану исключением. Когда-то я думал, что мне очень повезло, что я попал в Эос. — Монгрел шумно усмехнулся: — Да… повезло. Кто знает, наверное, даже больше, чем кому-либо. Мне, по крайней мере, будет что вспомнить, когда придет время сдохнуть на помойной свалке Кереса…

Катце глубоко затянулся и выпустил дым, глаза щипало.

— Я знаю свое место, и пока я здесь, я буду делать то, что от меня ждут.

На своё удивление Рауль никак не воспротивился своему запрету относительно курения в его кабинете. Он спокойно смотрел на монгрела, потягивая красное сухое вино — откровенность Катце не особо затронула блонди — он явно не относился с сочувствием к населению этой, как верно сказал дилер, помойки. «У каждого на этой планете своё место» — это утверждение как нельзя лучше характеризовало его отношение к данному вопросу. Эм просто наслаждался вкусом вина и неожиданным снятием эмоциональных блоков Катце. «Раз он откровенничает, значит, я на верном пути».

— Твоя беда в том, что ты не знаешь, чего от тебя ждут, — спокойное констатирование факта без каких-либо эмоций, — и отсюда большинство твоих сегодняшних проблем. Думаю, мне не стоит объяснять одну простую истину — если не можешь изменить обстоятельства, измени своё отношение к ним — простая формула жизни, не находишь? А самое главное действенная.

Казалось, что если закрыть глаза, то получится разговор хороших знакомых — блонди спокойно смотрел, как дым от сигареты Катце поднимается к потолку его кабинета и слушал тишину после своих слов.

— Я действительно не понимаю, чего вы хотите, — тихо признался Катце. — Если бы знал, возможно, что принял все как есть. Это всего лишь эксперимент, но вам явно не достаточно просто посмотреть, что у меня внутри, ведь так? А все остальные домыслы, что у меня есть — нелогичны, если не сказать больше — они противоречат самой сути Блонди. — Монгрел снова затянулся и выпустил дым в сторону окна. — Похоже, что проблема с простой формулой жизни не только у меня…

Катце затушил сигарету о пачку и положил все на подоконник. Ему было плохо — очень. Он вывернулся перед Раулем наизнанку, хотя прекрасно знал, что кроме как очередных издевок ждать не стоит и уже пожалел о сказанном. Нужно было просто уходить. Теперь поздно.

— Плохо, что не понимаешь… и подсказывать я тебе не буду. Либо сам поймёшь, либо… — блонди не договорил, предоставив монгрелу возможность самому додумать фразу логически. — Я скажу, что мне нужно. — Рауль тихо хмыкнул. — Мне интересна суть предмета, а не его внешняя оболочка… А то, что ты мне показываешь добровольно лишь упаковка, я же собираюсь добраться до самого центра…

Советник с непонятным выражением лица смотрел на подавленного Катце. «Блонди и монгрел разговаривают… Просто разговаривают. Немыслимо. Особенно то, что этот блонди я».

— Так мне раздеваться? — тихо спросил монгрел.

— Как хочешь, — Эм пожал плечами, — мне всё равно. Для того чтобы обнажить суть, одежду снимать не обязательно.

— И вам безразлично, что со мной станет? — Катце отпустил голову. А на что он надеялся? Глупо. Веди себя Рауль хоть немного мягче, Катце бы было не так больно.

Стряхнув челку с глаз, монгрел развернулся лицом к блонди. Взгляд был пустым и безразличным. Дилер снял плащ и бросил его на подоконник, после чего подошел к Раулю и плавно опустился на колени — словно пэт. Только что ему самому стало все равно, что с ним сделают. Уставившись в пол, монгрел чувствовал все туже внутреннюю дрожь, но теперь она практически смешалась с болью.

— Это вас устроит на сегодня, господин Второй Консул?

Рауль, практически не скрывая, смерил монгрела странным взглядом: «Откуда вообще такие мысли, хотелось бы знать?.. Я не испытываю чувств к своим подопытным, да и к пэтам тоже… Я вообще редко их испытываю». Блонди перестал понимать действия монгрела — было ясно, что тот подавлен и пытается выбрать для себя меньшее из двух зол, но способы были просто нелогичными. «Мне нужно не послушание тела, а нечто большее… Сможешь ли ты?..»

Эм молча, отреагировал на «самоуправство» Катце, заставляя своё тело расслабиться и просто наблюдать за душевными метаниями монгрела.

— А тебя, — пальцами приподнимая лицо дилера за подбородок и спокойно глядя в глаза, — устроит?

Взгляд Катце невольно скользнул по губам блонди. Это уже не изнасилование, а договоренности. Монгрел заставлял себя думать, что добровольно смиряется с этим — именно это Рауль назвал принятием того, что есть. «Полезное качество, — подумалось дилеру, и к горлу подступил ком, — видимо придется научиться. Делай, что хочешь, Рауль, но не мучай меня больше своими издевками — я не выдержу».

— Да, — так тихо, что можно было принять за шепот.

Катце опустил глаза, но из ладони блонди не вырывался.

Похоже, монгрел учился скрывать свои эмоции, а то и вовсе направлять в нужное русло. «А из него мог бы выйти отличный пэт, не родись он в Кересе…» Катце упорно прятал глаза, а блонди вдруг захотелось видеть именно их. Почему? Это вряд ли знала и сама Юпитер.

Рауль внимательно рассматривал лицо монгрела на расстоянии дыхания от своего. Тонкая бледная кожа — возможно из-за постоянного сидения перед компьютером, а может и просто сама по себе такая — с резкими пятнами нездорового румянца на скулах, тонкая линия губ, сейчас слегка подрагивающая от напряжённых до предела нервов, рыжая непослушная чёлка, скрывающая расплату — кривой длинный шрам, и прикрытые глаза. Почему-то Эму хотелось увидеть их цвет — он помнил, какой он примерно, но хотелось разобраться в оттенке. Блонди мягким движением пальцев погладил кожу подбородка, вынуждая монгрела взглянуть на него.

— Уверен? Больше ничего не требуется? — могло бы быть ехидством, но тон этому явно не соответствовал.

— Ничего, — выдохнул Катце. Ему казалось, что время остановилось. Он и сам не знал почему, но ждал именно поцелуя — теплого, нежного… От Блонди? Катце мог бы посмеяться над этим, как над анекдотом, если бы сейчас не стоял на коленях — это было фактически согласие на все. Если бы у монгрела был выбор, он бы не стал делать этого — он бы послал Рауля к черту и ушел десять минут назад, хлопнул дверью, спустился на лифте вниз, добрался домой на личной машине и засел до поздней ночи за работой. И что теперь?

Ресницы монгрела дрогнули — и он взглянул в глаза Рауля. Катце просто хотел, чтобы в этот раз все обошлось без грубости, унижений, оскорблений и синяков.

— Больше ничего.

Рауль тихо хмыкнул.

— Не умеешь ты врать… Во всяком случае только не в этом состоянии.

Неожиданно в голове блонди возникла дикая мысль: «Интересно, если на него надеть кольцо, Ясон меня простит?» Резко оборвав себя на этом вопросе, Эм помрачнел: «Оба Консула Амои пойдут на нейрокоррекцию из-за монгрелов… У меня не хватает слов, чтобы описать свою радость ввиду этого мероприятия».

Рауль как-то устало взглянул на стоящего перед ним монгрела, пальцы блонди так на автомате и поглаживали кожу Катце, словно кошке, под подбородком. Такая ассоциация возникла спонтанно — ещё учась в Академии, они изучали историю Старой Терры, куда входили не только политические и экономические аспекты, но и данные по географии и другим естественным наукам. Рауль — словно наяву видел ту страницу в учебнике, в одно время заинтересовавшую его надолго — небольшой полосатый зверёк с гибким телом и прищуренными рыжими глазами, учителя говорили о нём как о представителе «совершенных природных охотников». Помнится, как только Эм занялся генетикой пэтов, его первой работой стала серия пэтов-котов, которые, правда, не выжили из-за конфликта генов в матрице, и про которых под влиянием новых идей он вскоре забыл. А вот теперь почему-то вспомнил это сравнение, возможно просто из-за имени стоящего на коленях монгрела.

— В чём смысл всего этого, — блонди не уточнил, предоставив Катце право самому понять, о чём речь, — как ты думаешь? — необычно тихо.

— Я не знаю, — честно признался монгрел. Предположить, что Рауль добивается от него любви, было выше его сил. Это просто невозможно! Немыслимо! Невероятно! Ужасно! Но другого объяснения дилер не мог найти. — Вы хотели, чтобы я подчинялся, я подчиняюсь…

Катце сглотнул и прикрыл глаза. Его подбородок дрогнул — будто монгрел подумывал отстраниться, но в его позе ничего не изменилось.

— Я боюсь предположить, что вам нужны мои чувства… Я не знаю…

«Боишься, но всё-таки предположил… Хм, а ты не так прост. Пожалуй, я был не прав: пэта из тебя не получится — у них не бывает мозгов». Консул не видел смысла: отрицать очевидное.

— Неплохо, Катце. Очень неплохо, — полуулыбка. — Ты восстанавливаешь в моих глазах звание лучшего дилера на чёрном рынке.

Эм переместил руку с подбородка Катце на его затылок и притянул ближе к себе, заставляя прижаться грудью к своим ногам. Свободной рукой уже привычным жестом отвёл с лица монгрела чёлку и пробежал кончиками пальцев по шраму.

— Как ты думаешь, у меня есть шанс? — дыхание в дыхание. Кажется, так говорили когда-то влюблённые на Терре. Может и сработает.

— Шанс есть у каждого, — выдохнул Катце, понимая, что Рауль не сможет проигнорировать то, что дыхание монгрела участилось. Внутренняя странная дрожь усиливалась — все-таки Блонди удивительным образом действовали на людей — они вызывали ненависть и презрение к себе, но не в такие моменты. Катце сделал над собой усилие и поддался вперед — словно безмолвно прося о поцелуе: — Не каждый знает, как его использовать, — слова касались горячим потоком губ. Монгрел пристально смотрел в глаза Рауля. Какой-то частичкой сознания он сомневался, что Рауль поцелует его, но если поцелует, Катце должен видеть его глаза — они не обманут.

Дилер пообещал себе, что если это окажется просто экспериментом, он сделает все, чтобы больше никогда не оказываться так близко ко Второму Консулу.

«Думаю, что я знаю, — подумал Советник. — И у меня есть шанс проверить».

Наполовину прикрыв глаза, Рауль наблюдал за реакцией монгрела на свою близость, одновременно оценивая свою. Было странно, было непривычно, но не неприятно, что для не позволяющего касаться себя практически никому Рауля было странным вдвойне, было ещё как-то… Вторжение Катце на его личную территорию, пусть и с инициативы самого блонди, не воспринималось отрицательно, дыхание монгрела не вызывало желания отодвинуться, а скорее наоборот — сократить расстояние до минимума. Скажи кто-нибудь полгода назад Раулю Эму, что он окажется в подобной ситуации, ему бы явно светила нейрокоррекция, если не утилизация, а сейчас Второй Консул с каким-то прежде незнакомым чувством признавал, что в жизни может случиться всякое вне планов и тактик — как то, что происходило в данный момент в его личном кабинете.

Монгрел явно был на грани — на лице одновременно застыли страх, гнев, надежда и на то, что его отпустят и на то, что не отпустят никогда. Рауль не нашёл в себе силы как-то это прокомментировать. Губы блонди — будто сами по себе коснулись чуть приоткрытых губ Катце — просто прикоснулись, несколько секунд не двигаясь, будто пробуя прикосновение на вкус. «Тёплые и сухие…» — уже как-то совсем отстранённо отметил Эм, и в этот момент сдержанность как волной смыло — язык блонди обвёл губы монгрела, затем чуть прикусил напрягшуюся плоть и скользнул внутрь.

«Поцелуй хищника» — страх Катце сделал свои горькие выводы. Тем не менее монгрел не испытывал прежнего отвращения. В глазах Рауля было что-то такое, что дало понять дилеру: наступит время, когда он сам будет целовать Рауля — по собственной воле.

Сначала Катце не делал ничего — не противился, но и не отвечал на поцелуй, и лишь потом, когда губам Рауля невозможно было не ответить, монгрел послушно поддался, раскрываясь для более глубокого поцелуя. Это оказалось не так уж плохо, как ему представлялось. Все-таки без принуждения, пусть даже и такого обособленного, все воспринималось проще. Катце закрыл глаза, отдаваясь на милость ощущениям и губам Второго Консула. «Он не отпустил меня. Не отпустил».

В начале поцелуя Раулю было всё равно — отвечает Катце или нет — собственные ощущения были слишком сильными, чтобы обращать внимание на реакцию монгрела. Когда же взгляд блонди смог сфокусироваться на слегка размытом от близкого расстояния лице Катце, он увидел в глазах что-то похожее на изумление и одновременно покорность… И монгрел ответил на поцелуй — лёгкими движениями губ, тихим вздохом, но ответил. Добровольно. Ну, или почти добровольно — это сейчас блонди не волновало. Консул чуть улыбнулся сквозь поцелуй, заметив, что Катце, наконец, закрыл глаза — это была почти победа, Рауль Эм нашёл путь к самообладанию монгрела. Почему-то эта покорность заставила его прижать Катце к себе ещё ближе. Поза была на редкость неудобной, но это не мешало блонди все сильнее, всё более собственнически целовать монгрела — скользя языком по губам, нёбу, зубам, дёснам, периодически не удерживаясь от лёгких укусов, требуя расслабления иногда ни с того ни с сего напрягающихся губ.

Катце не мог с уверенностью сказать: сколько времени они целовались — может минуту, может — несколько. Рауль все больше и больше обретал над ним контроль. Сердце монгрела заходилось и частило — от каждого движения, выдоха, от осознания того, что происходит. Воздух кабинета казался душным, голова кружилась, за сомкнутыми веками все плыло, а внизу живота появились странные и приятные ощущения — раньше Катце не замечал этого. Монгрел тихо застонал и напрягся — осознание того, что его тело не просто реагирует, а требует большего, повергло почти в панику.

Рауль даже не услышал, а скорее почувствовал стон Катце. «Готов…» — непроизвольно пронеслось в его сознании. Голову монгрела уже давно не надо было держать и блонди, наконец, отпустил рыжие пряди, скользнув ладонями по плечам, лопаткам и дальше по спине Катце. Мышцы под его руками ощутимо напряглись. «Ну что же ты…привыкай, привыкай, Катце — пока даю такую возможность, привыкай». Ладони, казалось, никуда не стремились, а просто лёгкими круговыми движениями поглаживали спину через одежду, расслабляя мышцы. С трудом Рауль оторвался от припухших губ монгрела буквально на несколько сантиметров и посмотрел в его лицо, пытаясь определить силу эмоций. От прежнего состояния блонди его отличало разве что дыхание немного глубже обычного. Ладони всё так же оставались на спине монгрела.

Катце не сопротивлялся — не было смысла. А вот признать, что в отличие от блонди он потерял контроль над собой, пришлось. Монгрел медленно приоткрыл глаза и виновато посмотрел на Рауля.

— Я… — он с трудом подбирал слова. — Я не готов к продолжению… Не делай мне больно… хотя бы сегодня, — Катце собственный голос казался чужим. Он просил Рауля отпустить его. Их поцелуй был его добровольным, хотя и не радостным шагом. На большее Катце действительно не был готов. — Пожалуйста, — прошептал он и низко опустил голову.

Рауль, не удержавшись, усмехнулся — правда, вышло это как-то если не по-доброму, то и не зло. Он ещё несколько мгновений не отрываясь смотрел на монгрела, а затем поднялся из кресла на ноги и поднял за собой с колен Катце, придержав на некоторое время за плечи, прекрасно понимая что ноги того могут и подвести если и не из-за сильных впечатлений, то просто из-за долгой и неудобной позы. Убедившись, что тот устоит на ногах самостоятельно, Эм отошёл к столу, налил в бокал вина и вернулся к Катце:

— Пей, это поможет прийти в себя. — Увидев на лице монгрела явное сомнение, он, усмехнувшись, сам сделал глоток. — Это моё вино и там ничего нет, — и протянул обратно.

Катце осторожно принял бокал из рук Второго Консула, отметив про себя, что сейчас тот был в перчатках — удобных, тонких хлопковых, и очень дорогих. Опустошив бокал почти залпом, Катце на миг зажмурился. Приятное тепло стало распространяться по телу.

— Хорошее вино, — сказал монгрел скорее потому, что надо было что-то сказать, не выказав своего страха, волнения или слабости. Но вкус вина не заглушил вкуса поцелуя и, к сожалению, изменить ничего не мог.

Наблюдая за более нервным, чем до поцелуя, Катце, Рауль просто улыбался краешком губ. «И снова трусит…жаль»

— Да, неплохое, — просто согласился блонди, будто поддерживая светскую беседу. — Это импорт, естественно.

— Боже, что я делаю? — монгрел задался этим вопросом, неожиданно осознав: как глупо он выглядит со стороны.

Блонди слегка удивлённо посмотрел на Катце:

— Ты меня иногда просто разочаровываешь… — Эм вздохнул. — Ты стоишь у меня в кабинете, пьёшь, — Советник взглядом указал на бокал. — Точнее уже выпил вино. Разговариваешь со мной и просто не особо сопротивляешься своим истинным желаниям, — уголок губ резко пополз вниз. — Будешь спорить? — чуть вопросительно приподнял бровь, Консул шагнул к монгрелу, забирая из его рук пустой бокал. — Можешь, конечно, попробовать… но я не советую, — лёгкое касание губ своими. Блонди отстранился, чуть иронично глядя на Катце.

— Спорить, — эхом повторил монгрел. — Нет, не буду даже пытаться.

Катце невольно взглянул на губы блонди. Рауль оказался прав, монгрел действительно желал его — не секса, но чего-то близкого. Завтра они оба посмеются над этим: Катце — над своей дуростью и неосторожностью, Рауль — над глупым монгрелом. И все же сейчас хотелось снова прикоснуться к этим губам, поверить хотя бы в то, что Рауль — если и не любит, то, по крайней мере, способен на нежность.

— И правильно сделаешь, — пожал плечами Рауль, даже не думая отстраняться. — Есть вещи, с которыми нужно просто согласиться и принять как данность…

Поймав странный, почти голодный взгляд Катце, блонди несколько секунд просто не отрываясь, смотрел ему в глаза, а затем погладил кончиками пальцев щёку со шрамом, чуть зарываясь в волосы.

— Уже поздно, тебе пора — завтра рано утром тебя ждёт Ясон, не забыл?

От слов Рауля у монгрела, словно камень с души свалился и Катце против воли испытал чувство благодарности — он и надеяться не смел на то, что уйдет относительно целым из кабинета Второго Консула.

Дилер едва не потерся щекой о ладонь блонди, но сдержался. Он внутренне усмехнулся тому факту, что постепенно становился похож на ручного зверька. Грустно…

— Я помню, — почти шепотом.

Катце в последний раз взглянул в глаза Раулю, развернулся, пересек комнату, как-то суетливо сгреб с подоконника свои вещи и ни слова больше не говоря, вышел за дверь.

Теплый сентябрьский вечер наводил тоску. Две зеленые луны плыли в лиловом небе над Эос, и Катце то и дело поглядывал на них с каким-то странным чувством — словно ему не хватало чего-то очень нужного, какой-то частицы его самого. Сегодня дилер пораньше закончил работу, как обычно отправился в ресторан Звездная Гавань, где по привычке отметил свой день рождения бокалом дорогого вина и гордым одиночеством. Время близилось к полуночи, коммуникатор в кармане уже час, как не трезвонил, что само по себе было странно и непривычно. Тишина — долгожданная тишина не принесла покоя, наоборот — еще больше растревожила. Монгрел задумавшись, брел — куда глаза глядят. Ноги принесли его к Эос.

— Вот спрашивается: оно мне надо сегодня? — дилер странно усмехнулся, но незримо перед глазами стояло лицо Второго Консула — насмешливая гримаса и выразительная грусть в глазах. Катце не видел его несколько недель. Работа.

Монгрел вошел внутрь, поднялся на лифте на предпоследний этаж, выкурил две сигареты — пока топтался у дверей личных апартаментов Рауля — и наконец, отважился войти.

— Скажи господину Эму, что я пришел, — проговорил Катце встретившему его на пороге фурнитуру. — Сможет ли он принять меня?

На сцене медленно и достаточно чувственно раздевались два пэта. Они кружили вокруг друг друга в одном — лишь им понятном танце, томно глядя в глаза своему партнёру. Сидящий в кресле перед подиумом блонди, с бокалом вина в руке, явно скучал: указательный палец левой руки упирался в висок, пальцы второй неслышно постукивали по бокалу.

Рауль Эм снова и снова вспоминал горящие то ненавистью, то жаждой, то мнимой покорностью глаза и рыжую чёлку. Они, в отличие от экземпляров на сцене были живыми, но не просто организмами, исполняющими свои жизненные функции, а живыми в полном смысле этого слова — чувствующими. К уху блонди беззвучно склонился фурнитур, после первой же фразы из Второго Консула моментально выскользнула вся скука — правда, вряд ли это было понятно ещё кому-то кроме самого Эма. Он едва заметно кивнул фурнитуру, а затем, подумав не больше секунды, попросил заменить пэтов на сцене. «Вот и повод…»

По приказу Советника в комнату ввели стройного рыжеволосого пэта лет четырнадцати и сексадроида с волосами цвета бледного золота.

Блонди довольно усмехнулся. «Дилеру будет на что посмотреть».

— Начинайте, — кивнул он застывшим фигурам на сцене.

Тем временем фурнитур вошёл в комнату, где ждал Катце:

— Господин Эм ждёт вас, прошу за мной.

Монгрел был не удивлен тем, что слуга вел его в комнату для приват-показов. Честно говоря, идя к Раулю, дилер был готов ко всему. Зачем он туда шел? Ответ на этот вопрос скорее находился в сердце, чем в разуме — Катце тосковал по этим зеленым глазам, пусть иногда и чрезмерно холодным. И все же тепло, что проскальзывало в них изредка, напрочь лишила его покоя. «Что ты сделал со мной, Рауль? — подумывал спросить у блонди монгрел, когда они встретятся, и злился на себя за свою слабость. — Просто увидеть, больше ничего…»

Едва монгрел переступил порог, то первым делом обратил внимание на Второго Консула — тот сидел в кресле и смотрел куда-то на сцену.

— Простите, если помешал, господин Эм, я… — монгрел интуитивно посмотрел на сцену и потерял дар речи.

Там, на помосте, стояли двое: рыжеволосый юноша и сексодроид — блонди. Катце показалось, что он заглянул в прошлое и увидел себя и Рауля. Пэты уже перешли к прелюдии, и теперь юноша страстно снимал с дроида верхний сьют.

Дилер побледнел, в горле пересохло, и шок медленно, но верно заполнял его.

Блонди необъяснимым образом почувствовал присутствие Катце ещё до того как он заговорил. Пользуясь тем, что его лицо в полумраке комнаты плохо видно, Рауль улыбнулся:

— Вы не помешали, Катце. Прошу вас, присоединяйтесь.

Тут же фурнитур провёл дилера к креслу, рядом с тем, в котором сидел блонди, и налил вина.

— Ты можешь быть свободен, — кивнул Советник слуге, — дальше мы сами справимся.

Подождав пока мебель покинет комнату, Эм чуть повернув голову в сторону Катце, произнёс:

— Надеюсь, вы не против, если до обсуждения дел, которые вас ко мне привели, мы досмотрим шоу? Вас это не затруднит?

Катце осторожно посмотрел на Рауля.

— Нисколько, — вежливо ответил он, все еще приходя в себя от шока. Нужно признать, что чувство юмора у Рауля было весьма необычным. Вопрос о делах Катце несколько смутил, хотя бы потому, что их — дел этих, у него к Раулю не было. Сказать, что просто так зашел. Потому что одиноко. Потому что больше некуда идти. Потому что скучал? Пока Катце смотрел на сцену, ему казалось, что он только что совершил фатальную ошибку, которая ему будет дорогого стоить.

— Как вам будет угодно, господин Эм.

Катце взял бокал и отпил немного вина, стараясь при этом не выглядеть, как схватившийся за соломинку паникер. «Интересно, и давно Рауль развлекается так?» — подумалось вдруг. Под словом «так» подразумевались похожие на них пэты. Вот чего-чего, а такого Катце увидеть не ожидал.

— Вот и превосходно. Мне было бы жаль прерывать это… действо, — казалось, блонди известна вся подноготная чувств дилера и он ей откровенно наслаждается.

Фигуры на сцене медленно, но верно переходили к более активным действиям — было ли это случайным или вполне спланированным, неизвестно, но блондин явно собирался играть роль актива, рыжий же, был пассивом.

Рауль с какой-то странной полуулыбкой наблюдал за тем, как андроид подготавливает партнёра к своему отнюдь не маленькому размеру, тому уже явно было всё равно — как и с кем — рыжие волосы прилипли к влажным вискам, на лице застыло выражение чистого экстаза, пальцы безуспешно пытались зацепиться за безупречно гладкую поверхность сцены.

«На самом деле похоже…» — блонди не удержался и взглянул на Катце, желая увидеть его реакцию в дополнение к шоу.

Монгрел то пристально смотрел на сцену, то временами отводил взгляд, но так или иначе, он оставался бледен. К вину он больше не прикоснулся. Чем дальше продолжалось спаривание двух самцов, тем сильнее в рыжем пэте Катце видел себя. У монгрела мурашки побежали по коже, когда сексодроид безжалостно вошел в юношу и тот закричал. Дилер искоса взглянул на Рауля и встретил его внимательный взгляд. Катце ощущал себя так, словно ему на голову Дерил только что вылил ледяной воды. Не выдерживая незримого напора страха, Катце опустил глаза. Монгрел почти не дышал.

Блонди внимательно смотрел на бледного — словно лист бумаги, Катце. «Вижу, не мне одному это напоминает что-то личное…» — не мог не усмехнуться он внутренне.

— Что-то не так? — Эм спокойно смотрел на дилера. — Им прекратить?

Тем временем рыжий пэт справился с первой неизбежной болью и стал медленные, пока ещё не совсем уверенные движения навстречу резким и сильным рывкам блондина. Гримаса боли постепенно сменялась прежним экстазом, эти пэты были неплохо обучены и, не смотря на довольно жёсткий ритм, движения их оставались плавными и изящными, заставляя усомниться в своей принадлежности к простым живым организмам.

— Видишь, всё не так страшно, — как можно мягче произнёс блонди, всё так же пристально смотря на Катце.

— Интересная пара, — без энтузиазма сказал дилер, сделав вид, что его вдруг заинтересовало действо на сцене — хотя все это было только затем, чтобы не смотреть в глаза Рауля. Он вздохнул и виновато пожал плечами. Если Рауль свел этих двоих вместе не случайно, то для Катце стало все предельно ясно. Ситуация не легкая, а возможно и гадкая. Да, он боялся секса с Раулем, да и как такового секса вообще. Слова вырвались сами по себе: — Но если позволите… мне кажется, что они не подходят друг другу. Слишком явен контраст…

— Контраст? — будто переспросил блонди. — Чем плох контраст? Тем более, здесь ставка делается на логической несовместимости экземпляров и, как следствие, полной практической совместимостью, — как будто Рауль всерьёз задумался над заявлением Катце. — У тебя другое мнение? Не хочешь поделиться?

Пэты на сцене уже перевалили за середину своего шоу и уверенно подходили к концу. Стоны рыжего явно только больше заводили андроида, для этих двоих давно перестали существовать как их хозяин, так и его гость.

— Если вы действительно хотите знать?.. — Катце сделал паузу. Каждый вздох, стон, хрип рыжеволосого пэта проходили по нервам, подобно острому лезвию, напоминая, что монгрел в опасности. Он уже клял себя за то, что «зашел на огонек». — Контраст не плох сам по себе. Это завораживающее зрелище — оно волнует кровь гораздо сильнее, чем абсолютная гармония и совместимость. — Катце чуть прикрыл глаза, глядя на бокал красного вина в своей руке. Ресницы монгрела подрагивали. — Но жизнь не терпит контрастов — она их уничтожает… Все равно, что слабые и ненужные гены.

Монгрел поднял глаза на Рауля.

— Ваши пэты прекрасны, но никогда не будут вместе больше, чем этого захотите вы. А жизнь — это тоже своего рода Господин.

— Кто не рискует, тот…много не делает, — просто ответил блонди, ему уже начинал нравиться этот философский разговор, — и кому-то в жизни суждено быть хозяином, а кому-то слугой и с этим тоже мало что сделаешь. Просто надо определиться с ролью для себя самого…Ну и пытаться ей соответствовать, естественно. Или же расслабиться и плыть по течению, находя в этом своё удовольствие.

Действие на сцене вошло в свою последнюю стадию — блондин двигался всё резче и резче, рыжий, похоже, не мог уже даже стонать — только бессильно мотал головой из стороны в сторону, как будто пытаясь отрицать неизбежное. Наконец, пэт задрожал и с тихим полу стоном, полу хрипом излился в руку блондина — тот, дёрнувшись ещё пару раз в расслабленное тело, бессильно рухнул на своего партнёра. Едва отдышавшись, рыжий потянулся губами к лицу блондина.

— Те, кто расслабляются посреди реки, как правило, тонут, — Катце явно намекнул на Юпитер. Может быть Раулю и нечего было опасаться, а вот у могрелов в таких играх всегда ставилась на карту жизнь. И все-таки сейчас взгляд Катце невольно скользнул по губам блонди. Пальцы как-то нервно сжимали бокал.

— Потому что неправильно расслабились, — пожал плечами Рауль, — это тоже нужно уметь.

Пэты закончили свое соитие, а с облегчением вздохнул монгрел. Кто знает, возможно, удастся еще исправить ошибку и наплести Раулю о той куче дел, которая якобы привела Катце сюда, а потом тихо уйти. — Хорошее вино. Спасибо, — Катце поставил бокал на стол, явно намекая на то, что засиделся.

Блонди сделал пэтам знак уйти — всё что могли — они уже сделали, теперь ему осталось лишь закончить начатое. Не смотря на то, что Катце выпил бокал вина, его лицо по-прежнему оставалось бледным. Рауль не выдержал и внутренне усмехнулся: «Ждёт продолжения?» Дождавшись пока они останутся одни, Эм на три четверти повернулся к дилеру, явно намереваясь продолжить разговор:

— Так что вас ко мне привело?

Катце с трудом подавил растерянность.

— Я… просто хотел узнать… — Ненужно ли вам чего? Как вы поживаете? Вспоминаете ли обо мне хоть изредка? Бред!!! — Вчера вечером привезли двух неплохих пэтов. Не академские, но неплохие. Так вот, хозяин хочет выставить их утром на торги, и я тут подумал… Может, захотите взглянуть?

Катце потупил взор и покосился на пустую сцену.

— Если надумаете, дайте мне знать.

Монгрел вздохнул и поднялся с кресла.

Блонди наградил Катце своим фирменным ледяным взглядом:

— Надеюсь, вы просто плоско пошутили, Катце… Потому что вам должно быть прекрасно известно о том, что меня не интересуют пэты не из Академии, никакие: ни интересные, ни неинтересные.

Заметив очевидную попытку Катце к бегству, он нахмурился: «И когда он начнёт воплощать свои собственные, а заодно и мои, желания в жизнь?.. Видимо, опять всё придётся делать самому…»

— Катце, — говорят, остановить можно лишь звуком имени.

Дилер напряженно замер. Эти несколько секунд молчания, которые последовали за тем, как Рауль произнес его имя, показались дилеру вечностью.

— Я не пошутил, — тихо признался он. Сказать, что он солгал — не хватило духа. — Простите. Просто у меня сегодня нет дел, а куда пойти еще я не….

Монгрел вдруг остановился и посмотрел на Рауля — в глазах смешался и страх и надежда на то, что все еще обойдется.

— Я не имел права так поступать, — уже более жестко проговорил Катце, склоняя виновато голову. — И приму любое наказание за свой необдуманный поступок.

Монгрел не лукавил — он понимал, что грубо нарушил, не только правила этикета, но и закон, который запрещает вести себя с Блонди, как с равными. За это в Танагуре могли не только лишить регистрации, но и казнить.

Рауль некоторое время просто молча смотрел на монгрела. «Ему что?.. Больше не было куда зайти? Мне показалось и пора на нейрокоррекцию, или это он серьёзно?»

От этого долгого молчания становилось даже не страшно — жутко. Катце понял, что пропал. В последний раз таким неестественно молчаливым Рауль был, когда Рики соблазнил Мэмею — обеим пэтам тогда здорово досталось. А что сейчас?..

Блонди был в бешенстве, естественно на лице это не отразилось. Он медленно про себя досчитал до десяти, уговаривая себя успокоиться и извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации.

— Хорошо, что ты это сам понимаешь, — холодно и спокойно. — Подойди ко мне.

Советник так и остался сидеть в кресле, играя рукой бокалом с вином. «Видимо, я просто перегнул палку — доброта и терпимость ещё никому и никогда пользы не приносила…»

Похоже, что находить неприятности на свою задницу — а иначе такое не назвать — у монгрелов в крови. Ледяной голос блонди только подтвердил опасения дилера. «Все… Мне конец, — подумал он. — Дернул же черт за язык? Зачем я сюда поперся? Знал ведь, что этим кончится».

Не поднимая глаз, Катце подошел к креслу, и словно с трудом решаясь, опустился на колени.

— Как я вижу, ты уже привык, — блонди скривил губы в презрительной полу усмешке. — Тем лучше для тебя, впрочем.

Рауль медленно стянул перчатку со своей левой руки и неожиданно резко ударил монгрела ею по щеке так, что у того откинулась голова.

— Ещё хоть раз я услышу от тебя подобные слова в сторону Блонди, — почти прошипел Рауль, наплевав на идеальную выдержку элиты, — и тем, что будет сейчас, ты уже не отделаешься… Раздевайся, — неожиданно громко и резко, — и на сцену! Я хочу посмотреть, что из себя представляет монгрел, зашедший ко Второму Консулу Амои ради интереса.

«Зря ты это сделал, монгрел, ой как зря… Чему-чему, а идеально лгать в глаза после стольких лет общения с элитой ты должен был научиться…»

«Вот за дело мне». Катце все еще чувствовал, как саднящая боль растекается по коже, въедается в щеку. Оправдываться и что-либо говорить не стоило — злить Рауля еще больше дилеру не хотелось. Он и так сказал слишком много. И с чего он возомнил себе, что блонди умеют чувствовать? Попался на эту уловку с ласками. Сам виноват.

Не поднимая глаз, монгрел поднялся на ноги, покорно расстегнул жилет, комбинезон с высоким воротом, разделся донага. Дыхание было напряженным и частым. Катце не испытывал ничего похожего на то чувство, когда Рауль домогался его, или целовал в своем кабинете. Сейчас был страх — именно такой, какой бывает перед казнью. То холодное злое существо, ударившее его по лицу — было истиной сущностью Рауля, и монгрел сейчас сожалел, что поддался своим домыслам и увидел в блонди человека. А ведь ему это почти нравилось.

Ни слова не говоря, Катце поднялся на сцену. Его голова была понурой, плечи опущены, карие с янтарным оттенком глаза прикрыты.

Блонди с каким-то садистским удовлетворением наблюдал за тем, как дилер поднимается на сцену — теперь Катце целиком и полностью в его власти, здесь и сейчас — он сделает все, что только будет угодно Консулу. Рауль усмехнулся:

— Какой ты стал послушный… Прав был Ясон — с монгрелами нельзя обращаться как с людьми — вы понимаете только принудительно-приказной порядок. А жаль, — пожалуй, если бы Эм не принадлежал к элите, в его словах слышался бы сарказм.

Консул не спеша налил себе вина и сквозь бокал взглянул на фигуру на сцене:

— И что мне с тобой делать? — Глоток. — Тебе, кажется, понравился тот андроид? Может быть, вы составите прекрасную пару? Определённо стоит попробовать…

Катце вздрогнул и поднял на блонди затравленный взгляд.

— Нет, — слово вырвалось, как мольба, голова закружилась, и Катце плавно осел на пол — теперь он опирался руками перед собой.

«Как естественно… и красиво — блонди как редкий ценитель прекрасного не отрываясь, смотрел на рухнувшего на сцену Катце. — Пожалуй, стоит всё же преподать ему урок…»

Монгрелу было очень плохо и больно, но не от наказания, а от осознания того, как он был неосторожен. Он почти захотел ненавидеть Рауля. Почти. Что ж, был лишь один путь определиться со своими чувствами, и если он выживет сегодня, то будет ненавидеть Второго Консула всю свою жизнь. Но путь этот был страшен.

— Делайте, что хотите, — выдавил монгрел сквозь зубы, — мне уже плевать.

Неслышно за спиной блонди появился незнакомый Катце фурнитур и Консул почти неслышно что-то сказал ему. Посмотрев на монгрела на сцене пустым взглядом, мальчик-мебель кивнул и так же быстро и бесшумно исчез.

Эм холодно улыбнулся Катце:

— Нам придётся немного подождать, надеюсь, ты проявишь немного терпения? — бесстрастно-холодный тон.

Через несколько минут дверь распахнулась, и на пороге появился тот самый андроид в сопровождении фурнитура.

Катце посмотрел на сексодроида — он был отдаленно похож на Рауля, но в глазах даже не было презрения — только пустота. На лице монгрела отразился страх.

«Я ненавижу тебя, Рауль! Ненавижу со всеми твоими завихами и вопросами, с этой чертовой вечной ухмылкой! Ты — бездушная черствая тварь!» Пальцы сжались в кулаки, и Катце опустил голову. Сейчас его подвергнут самой ужасной пытке в Эосе. Даже пэты с трудом переносили секс с роботами, а уж каково придется монгрелу не знавшему мужчины, и говорить было нечего. Может Рауль наконец-то сочтет удовлетворенной свою оскорбленную гордость, когда увидит унижение Катце, страдания, боль, кровь.

Мышцы ягодиц конвульсивно сжались, и дилер шумно вздохнул, морально готовясь к пытке.

Фурнитур подвёл андроида к сцене и склонился к блонди. Кивнув на неслышимые для Катце слова Рауля, он подтолкнул блондина на сцену и встал недалеко, чтобы контролировать робота — уж чего-чего, а смерти монгрела Советник не желал — это было бы слишком легко для того что он сделал.

Прислонившись щекой к прохладному бокалу, Рауль наблюдал за едва держащимся на ногах дилером и спокойно приближающемся к нему андроиду. «Интересно, что ты сделаешь?..»

Сексодроид подошёл к Катце и резко схватил его за руку, принуждая лечь на сцену. Хватка была железная, и монгрел стиснул зубы от боли. К тому же андроид не церемонился и при падении дилер громко стукнулся лбом об пол. Его буквально колотило от происходящего — дикий, какой-то дикий смертельный озноб.

Катце уткнулся лицом в пол — он не собирался смотреть на Рауля, унижения ему хватало и без насмешливо-ледяного взгляда. «Ненавижу», — мылено повторял Катце снова и снова, чувствуя, как андроид касается руками его спины и скользит к бедрам. «Ненавижу», — зажимаясь и дрожа, словно от дикой боли. «Ненавижу», — чувствуя, как бездушный робот извращенно проводит языком от шеи до лопаток.

Андроид без церемоний завернул руки монгрела за спину и быстро застегнул на них наручники, предусмотрительно поданные за секунду до этого фурнитуром. В связи с частичным ограничением действий монгрела получив возможность действовать свободнее, андроид легко вздёрнул его обратно на четвереньки, заставив развести ноги и опереться грудью в сцену.

Блонди задумчиво смотрел на подиум — Катце был унижен и подавлен, неожиданно Рауль осознал, что эксперимент привыкания придётся начинать с самого начала и сделать это будет гораздо сложнее, чем в первый раз. «Интересно, он уже понял, что сопротивляться мне бесполезно?»

Катце уже не мог контролировать себя — из груди сам собой вырвался странный звук, похожий то ли на хрип, то ли на всхлип. Перед глазами все поплыло. Не смотря на удачную для андроида позу, Катце был напряжен до предела. От сцены пахло чужим потом и каким-то ароматизированным средством для мытья полов. Рыжий и Блонди — шоу продолжалось, только актеры на сцене поменялись.

Монгрел понимал, что андроид покалечит его — с такими внушительными размерами гениталий можно отправить на тот свет даже опытных пэтов при желании. Катце уже хотелось откровенно плюнуть Раулю в лицо, но он только сильно прикусил губу. На пол закапала кровь. Дилер умрет, но просить жалости у куска льда не станет.

Андроид языком коснулся кобчика стоящего перед ним монгрела. Заметив его дрожь, обхватил рукой за талию, не давая дёргаться, и нажал кончиком языка на сжатое колечко ануса. Когда язык робота надавливал сильнее, слегка проскальзывая внутрь, монгрел тихо вздрагивал и пытался отстраниться. Медленными, длинными толчками робот проникал в него, позволяя своей ладони скользить по внутренней поверхности бедра, пока его пальцы не оказались прямо под шрамом монгрела. Железная хватка рук не дала ни на миллиметр сдвинуть ноги, хоть как-то затруднить действия андроида.

Взгляд Рауля равнодушно скользил по напряжённому телу Катце, фиксируя в памяти все события — словно компьютер кадры фотосъёмки: капли крови на сцене, напряжённо подрагивающие руки в наручниках и из всех сил зажмуренные глаза. «А я бы не отказался в них сейчас заглянуть…» Блонди внутреннее хмурясь, смотрел на всё ускоряющего свой темп андроида и его жертву — глаза Катце были всё так же крепко зажмурены и Советник понимал, что открыть их сейчас практически невозможно, а ему очень хотелось. Рауль раздражённо вздохнул — столь приятно задуманная пытка не приносила ни малейшего удовлетворения — сейчас он больше хотел сам завершить действия андроида, чем просто смотреть на это. Осознав это, Второй Консул Амои едва не дёрнулся, навеки похоронив при этом всю молву о выдержке Элиты. «Определённо со мной не всё в порядке… раз я хочу ЭТОГО».

Иногда за ошибки нужно платить гораздо больше, чем они того стоят на самом деле. Катце сейчас убеждался в этом. Он был растоптан, унижен, и от охвативших его чувств едва не терял сознание. Действо даже отдаленно не пробуждало в нем желания — Катце вздыхал и стонал, но эти звуки были похожи на плачь или мольбу — ничего общего с возбуждением. За закрытыми веками Катце видел Руля — он был горячим и коварным, иногда нежным — с блонди было все иначе. Эти воспоминания накатывали на монгрела жуткой тоской, но она неизменно смешивалась с ненавистью. Волосы лезли в глаза и рот, на губах был привкус крови. Что-то странное начало происходить — тело Катце вдруг расслабилось, пальцы на руках разжались, стоны стихли. Монгрел уже не дергался, и казалось, даже не дышал.

Рауль допил вино и вновь взглянул на сцену — за время его раздумий что-то на ней изменилось…только надо понять что. Тело монгрела, до того напряжённое до судорог мышц, сейчас лежало безвольно, поддерживаемое только стальной хваткой робота. Эм едва сдержал разочарованный вздох — желание завершить наказание в каком-нибудь другом месте стало почти осязаемым.

— Достаточно, — слыша свой голос, будто со стороны. — Его — ко мне в комнаты, а вы свободны.

Блонди — Рауль Эм, возможно, впервые в жизни покорился собственным желаниям полностью.

Катце очухался на мягкой постели. Полумрак комнаты внушал ощущение слепоты, но зрение медленно сфокусировалось. Это были апартаменты Рауля. Монгрел не пошевелился. Ему даже было все равно, где он и что будет дальше. Мысли были разобщенными несвязными, но понимание того, что андроид не изнасиловал его — присутствовало. Боли между ног дилер не чувствовал, а вот наручники за спиной — еще как! Дрожь возвращалась — в комнате было холодно. «Как тихо…. Уже все?.. Завтра быть у Ясона в восемь утра… Рики мне денег должен… Рауль… Будь ты семь раз проклят! Я же просто увидеть тебя хотел… Просто увидеть…»

Перед тем как подняться в свою спальню, блонди не спеша зашёл в кабинет, убрав важные бумаги в сейф, заглянул в мини-лабораторию и отдал приказ фурнитурам не беспокоить его до утра. Наконец, выполнив и учтя всё то, что могло бы ему помешать, Рауль вернулся в свою спальню, тут же заметив изменение в состоянии монгрела — тот явно плохо понимал: что и как.

Эм нахмурился: «У него шок? Впрочем, это ему сейчас, скорее всего на пользу — неизвестно что будет потом».

Рауль медленно двинулся в сторону подиума с кроватью.

— Уже очнулся? — блонди сел на постель рядом с Катце и, приподняв его голову за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза. — Неужели тебе не понравилось твоё маленькое наказание?

— Понравилось… Хорошее шоу, — сдавлено ответил монгрел, подавляя в себе отвращение и желание пнуть блонди. — Жаль я не вовремя… отключился, а то бы заценил по достоинству, — шепот едва не переходил на хрип, какая-то ненормальная усмешка исказила губы монгрела. Катце почувствовал, как подступают слезы. Черт, это выше его сил! Руки снова сжались в кулаки.

— Да, жаль, — спокойно продолжил блонди, — но не волнуйся, с твоим не в меру длинным языком это не в последний раз. — Усмешка: — Ты хотя бы понял, почему с тобой произошло то, что произошло? Или мне объяснить?

В голосе Рауля снова появились стальные нотки — самовольство и беспечное отношение Катце было для блонди если не шоком, то удивлением точно: уж каким-каким, но беспечным Эм монгрела не считал, а именно это качество требовалось от Катце в первую очередь, поскольку конфиденциальностью своих «забав» Советник дорожил достаточно.

«Я понял лишь то, что ты — дрянь, Рауль. Ты ничего не чувствовал ко мне, даже жалости. Поиграл и только. Целовал так искренне, а на деле… Что ж, браво! Достойно Блонди!»

— Можете и объяснить, господин Второй Консул, — Катце хотел вырваться, но у него не было на это сил. Голос монгрела был слабым, а вид потрепанным. — Монгрелы тупые. Они понимают только силу и звук пощечин.

Катце закрыл глаза — он не мог больше смотреть на Рауля. С ресниц все-таки сорвалась слеза и, скользнув по виску, исчезла в рыжей пряди. Хорошо, что спасал сумрак комнаты, и Рауль не мог видеть этого.

«А ты, похоже, действительно не понимаешь, — блонди внутренне поморщился. — Мне почти жаль тебя, монгрел».

Почувствовав слабые попытки к сопротивлению, Эм только сильнее сжал пальцы на подбородке Катце, не давая отвернуться или отвести взгляд.

— Да, благодаря последним твоим действиям у меня сложилось такое впечатление, — Эм не отрываясь, смотрел монгрелу в глаза, — вы не понимаете простых, элементарных вещей, пока сами же не напоритесь на них. Я-то думал, что у тебя хватит на это мозгов… — казалось, Эм читает лекцию или старую религиозную книгу — там тоже всё освещалось как единственно истинное, нерушимое. — Как бы я к тебе не относился, что бы я с тобой не делал — мы никогда не будем на равных — это разрушит систему. И моё хорошее отношение к тебе явно сыграло плохую роль. Что и доказывает мою теорию.

Губы Катце задрожали:

— Мне не нужно равенства… Мне ничего не нужно, — дыхание сбивалось, а голос казался жалким и чужим. — Я просто хотел… я хотел тебя увидеть. Больше ничего… — Катце проглотил горечь, но горло сдавливало — и дышать становилось трудно. — Отпусти меня, Рауль… Пожалуйста. Я достаточно заплатил уже.

Боль. Много боли. Откуда она взялась? Она пронизывала тело, душу, даже разум, вгрызалась в естество беспощадно и жестоко. Катце слабо пошевелился — руки затекли от неудобной позы, на бедрах монгрел, словно все еще ощущал пальцы дроида. Омерзительно.

— Лжёшь, Катце, — поджал губы блонди, — тебе хочется равенства. Ты возжелал его в тот самый момент, когда я впервые коснулся твоих губ своими, — почему слово «поцелуй» Рауль произносить не хотел. — Просто до этого момента у тебя не было мыслей об этом. Если я не держу тебя на привязи, не надеваю на тебя кольцо и не испытываю действие сильных афродизиаков, как Ясон поступает с Рики, это ещё не значит, что мы равны в этих отношениях и ты для меня что-то большее чем пэт, — Эм чётко и безоговорочно озвучил единственную для себя истину.

Блонди одним движением дёрнул скованные руки Катце на себя, отчего боль в предплечьях стала ослепительно яркой, но через пару секунд, как будто в компенсацию, появилось ощущение свободы — руки дилера больше не были скованы, но плохо слушались из-за оттока крови. Пользуясь беспомощным состоянием Катце, Рауль, практически притянув его к себе на колени, усмехнулся:

— Хотел видеть? Мне лестно это слышать, поверь, но у нас могут быть проблемы… Поэтому я сделаю сейчас то, что навсегда укажет и закрепит за тобой особое место. Возражения не принимаются.

Катце не понимал Рауля. Так нельзя! Зачем он прикасается к нему? Зачем снова смеется над его болью?

— Ты не понял, Рауль, — Катце упирался руками в грудь блонди, ошалело глядя в зеленые глаза. — Мне не нужно ни-че-го. Я уже ничего не хочу.

Монгрел начинал паниковать. Второй Консул крепко держал его в объятиях, и отпускать явно не собирался. Кроме того, Катце на коленях Советника было неудобно сидеть — что-то твердое упиралась в бедро монгрела. Когда же до Катце дошло, что Рауль возбужден, он испытал такой ужас, по сравнению с которым сексодроид был детской сказкой.

— Не надо, Рауль…

Катце напрягся и попытался высвободится из объятий блонди.

Эм без какого-либо заметного труда пресёк попытки монгрела к освобождению — для него это в принципе не составляло проблемы, ну а уж в теперешнем состоянии Катце и подавно. Позволив дилеру сидеть, упёршись руками ему в грудь — связывать его снова не очень-то хотелось — Рауль невозмутимо продолжал беседу:

— Нет, после сегодняшнего инцидента я в тебе совершенно не уверен, Катце, так что тебе придётся потерпеть. Я дам тебе один совет: не дёргайся, я не хочу вновь тебя связывать, в конце концов, тебе завтра на работу и любые порезы или травмы будут тебе мешать. — Усмешка. — Впрочем, тебе всё равно будет мешать…твоё состояние. Не усугубляй своё положение — лежи и не двигайся, — с этими словами Рауль практически подмял под себя монгрела, не давая пошевелиться. — Расслабься и получай удовольствие.

Катце подумал, что его сейчас раздавит — блонди был тяжелым. «Он что, с ума сошел? — монгрел пребывал в шоке, а потому даже сопротивляться толком не пытался. — Он собирается меня изнасиловать. Блонди? Меня?!»

— Рауль, только не говори, что ты собираешься… — Катце этого даже выговорить не мог. — Нет… Рауль, ты не можешь так поступить. Опомнись. Рауль…

Игнорируя все возгласы монгрела, блонди наслаждался предоставленным в его распоряжение телом. Это было совсем не то чувство, которое возникает при осознании своим пэта, тут было совсем другое. Прижав руки монгрела над его головой одной своей, Рауль чуть приподнялся, перенеся свой вес на одну сторону от Катце и будто изучая, провёл кончиками пальцев по его виску, щеке, шее, ключицам, рёбрам, судорожно подрагивающему животу, паху. Лицо Эма стало странно-серьёзным — не холодным, не безразличным, а серьёзным. Такого Второго Консула до Катце вряд ли кто-либо видел.

— Не дёргайся, — вновь повторил Советник, — тебе это не поможет, а мне не особо помешает.

Рука блонди скользнула между ног монгрела, настойчиво добираясь до поставленной цели.

Катце понимал, что Второй Консул прав — уж если Блонди чего-то хотят, они это получают. Начни монгрел сопротивляться — Рауль применит силу, и будет только хуже. А уговоры и мольбы он опробовал только что — они никогда особо не действовали на блонди. Конец был один, и судя по готовности Рауля к совокуплению — неизбежен. «Я влип слишком серьезно… Не получится выкарабкаться».

Катце вспомнил, что Дэрил еще недавно жаловался, как после первого раза с Ясоном Рики был не в состоянии подняться на ноги несколько дней, а бедному фурнитуру пришлось возиться с ним, отложив все другие важные дела. Такая перспектива Катце даже отдаленно не прельщала. Рука Рауля скользила по животу, пробуждая странные чувства в монгреле. Катце попытался уцепиться мысленно за свою ненависть, но она не захотела что-либо говорить и предпочла молчание. Тем временем ласки блонди находили в теле Катце слабые места и добивались результата.

— Аах… — монгрел задышал чаще. Он не зажимался и не дергался, полностью сосредоточившись на своих ощущениях. «Этого не может быть! Что со мной происходит? Почему я не могу ненавидеть тебя сейчас, Рауль? Почему?»

Почувствовав, что монгрел наконец-то внял голосу разума и расслабился, Рауль мысленно вздохнул с облегчением — ему не придётся калечить Катце больше, чем это было необходимо. Почему-то это принесло блонди некоторое подобие облегчения, и вряд ли причиной этого послужил завтрашний обязательный визит монгрела к Ясону, на который — как уже понимал Эм — Катце не придёт. Хотя для Консула это вряд ли было проблемой — уж скрыть свои истинные действия за профессиональной деятельностью он умел. Рауль просто исследовал — в первую очередь, конечно, для себя — лежащее перед ним тело. Прикасаться к чужому обнаженному телу было странно — это блонди понял уже давно — но касаться его с определёнными намерениями было вовсе противно самой природе Элиты. У Рауля сразу появилось тянущее ощущение в висках и на шее — там, где бился пульс. Чуть поморщившись, он отодвинул это чувство на второй план и сосредоточился на Катце, у которого, видимо, сознание точно так же боролось с телом.

Не сдержав какого-то своего порыва, блонди коснулся губами выгнувшейся шеи и провёл им до ключиц, попробовав на вкус кожу на солнечном сплетении. Руки тем временем уже скользили по ложбинке между ног, но пока не пытались проникнуть дальше.

Катце послушно принимал ласки блонди. Прикосновение губ к коже было приятным, и Катце не мог найти объяснения этому странному феномену. Монгрел перестал пытаться понять свои чувства, которые колебались от отчаянной ненависти до тоски по Раулю. Бред! Конечно бред! Но сейчас монгрел думал о том, чтобы Рауль вновь поцеловал его в губы. Когда они сплетались дыханием воедино, Катце становилось не так страшно. Это действительно было похоже на отношения равных, пусть и весьма иллюзорно, и совсем не воспринималось, как изнасилование. Рауль показал Катце такие стороны его тела, о которых он уже забыл. Когда монгрел жил в Гардиан то, как и прочие юноши часто занимался рукоблудием, но став фурнитуром он не только запретил себе физическое наслаждение, но мысли об этом.

Катце сжал пальцы — касаясь, таким образом, пальцев Рауля — он позволил себе это невинное спонтанное прикосновение.

Блонди уже почти с упоением исследовал кожу Катце прикосновениями губ и пальцев. Сдвинувшись ещё ниже, он покрывал поцелуями грудь и верх живота монгрела. Поцелуи были разные: то мимолетное прикосновение губ, то более откровенные касания языком и зубами тут же краснеющей кожи. Почувствовав прикосновение к своей руке, сжимающей запястья Катце, он оторвался от своего занятия и посмотрел монгрелу в лицо, пытаясь определить причину этих действий. Пристально всмотревшись в подёрнутые дымкой — то ли от удовольствия, то ли от попытки отключить своё сознание — глаза, Эм отпустил руки Катце и предостерегающе прошептал:

— Держи их там, где я и оставил, — и уже двумя руками принялся исследовать тело Катце, пробегая пальцами по рёбрам и животу, временами проводя ими между ног и снова возвращаясь вверх. Рауль медленно спускался поцелуями вниз — он коснулся языком пупка монгрела, скользнув внутрь до конца, а затем провёл влажную дорожку вверх — к груди.

Ослушаться Катце даже в голову не пришло, но он испытал некоторое разочарование от того, что Рауль избавил его запястья от своей хватки. Пальцы монгрела тут же нашли жалкую замену пустоте — шелковая прохладная простынь была приятной на ощупь, но все же в сравнение с кожей Второго Консула она не шла. От каждого прикосновения Катце вздрагивал — внутри его росло какое-то странное чувство напряжения. «Интересно, — отвлеченно подумал дилер, — а если бы… ах… Рауль… ммм… если бы я… был полноценным, это было бы более сильное чувство?» Монгрел не ждал, что Рауль разденется или позволит прикоснуться к себе. Одного того, что он целовал Катце, тому уже хватало более чем.

Взгляд блонди скользнул по судорожно вцепившимся в простыни рукам монгрела. «Надо было использовать наручники, — лениво мелькнула в голове мысль, — потому, что если он сорвется… я не знаю что сделаю с ним». Рауль так и не признался себе в том, что в наручниках монгрел будет именно принуждаемым, а без них — почти свободным, хотя бы в своих реакциях. Прижавшись губами к выступающей косточке таза, Эм осознал, что терпеть он сможет ещё не так долго — сначала шоу их «прототипов», затем сведённое судорогой тело Катце на сцене и уже то, что происходило в спальне, соответствующим образом отразилось на его выдержке. Рауль одним тягучим движением поднялся вверх — к самому лицу Катце, и едва касаясь его губ своими, прошептал:

— Перевернёшься сам или тебе помочь?

Катце посмотрел затуманенным взором в зеленые глаза. Он чуть помолчал, словно решаясь на что-то очень трудное, но необходимое. Смешно сказать, но он струсил — и довольно сильно. Это читалось на его лице так же явно, как явным было и его желание отдаваться ласкам Рауля. Монгрел понимал, что лучше делать все добровольно, может в этом случае Рауль будет осторожнее.

— Я сам, — выдохнул он в полураскрытые губы блонди, совсем немного позволив себе вовлечь его в последующий за этим поцелуй. «Я опять совершаю ошибку, горько признался он самому себе. — Почему он не дал андроиду завершить начатое?»

«Верное решение, Катце», — Рауль не отказал себе в удовольствии поцелуя, не замечая того, что он превращал наказание в нечто другое — не сказать что уж слишком приятное для наказуемого, но всё же не так как планировал вначале. С трудом оторвавшись от податливых губ монгрела, Рауль чуть отстранился, позволив Катце перевернуться на живот.

Монгрел дрожал, его плечи были напряжены, волосы беспорядочными прядями стелились по шее.

Поцелуй сказал блонди многое — всё же Катце поддался, окончательно и безоговорочно поддался на ласки блонди. Дело было сделано — моральная власть над монгрелом была получена, хотя, Рауль уже не собирался останавливаться на этом. Откинув в сторону закрывающие шею монгрела волосы, он прижался губами к выступающей косточке прямо под волосами, ощущая вкус страха. «Терпи, Катце. Терпи». Лизнув кожу дилера, блонди стал спускаться вниз — не упуская из внимания ни один из позвонков — сначала следовал поцелуй, затем укус и, наконец, движение языка — сантиметр за сантиметром — медленно и откровенно. Руки тем временем, скользили по бокам, на ощупь находя расслабляющие точки.

Напряжение постепенно спадало — таяло медленно, то уступая натянутым, как струна нервам, то почти полностью отпуская тело. Рауль снова пустил в ход акупунктуру, что говорило о его незыблемом желании совершить процесс как можно менее травматично. Катце захотелось спросить: будет ли Рауль использовать смазку? — но он благоразумно промолчал. Побоялся, что если ляпнет что-нибудь не то, блонди снова разозлиться. В этом случае по срокам реабилитации Катце даже переплюнет Рики — точно неделю ходить не сможет. Монгрел зарылся лицом в подушку, чтобы хоть как-то заглушить собственные вздохи.

Добравшись до крестца монгрела, Рауль легко просунул руку Катце под живот и поставил его на колени, заставив пошире развести ноги. Пальцы осторожно погладили между ягодицами.

— Не двигайся.

Катце почувствовал, что блонди встал с кровати. Едва слышимые шаги прозвучали где-то за спиной монгрела и всё стихло. Через несколько минут, видимо, показавшиеся монгрелу часами, кровать снова прогнулась, и за спиной прозвучал всё тот же спокойный голос:

— Расслабься.

Пальцы Рауля прочертили дорожку по его позвоночнику, пробрались между половинками ягодиц. Прикосновение было тёплым, но смазки на пальцах Советника оказалось слишком много — и она потекла по бедру монгрела. Блонди тут же стер гель пальцами. Один палец медленно проник в тело Катце, второй явно следовал за ним. Минутой раньше блонди избавился от своей одежды, не желая нервировать монгрела ещё и этим зрелищем, так что Катце ждала ещё одна неожиданность этой ночи.

Надежды на то, что все может еще и обойдется, росли. Рауль не стремился сделать больно монгрелу, и это казалось странным — чтобы блонди заботился о ком-то, пусть даже и в подобной ситуации? Действительно было от чего насторожиться. Внутренний голос подсказывал дилеру, что это только начало.

Катце стиснул зубы и шумно выдохнул — первое проникновение вызвало волну дрожи — она прошла вдоль всего позвоночника и словно электрический разряд растекалась по мышцам. Слабая боль появилась после того, как Рауль добавил второй палец. Катце задышал чаще. Ему слоило большого труда совладать с собой. Граница между желанием убежать и впустить Рауля глубже в себя стала почти размытой.

Тело отвечало на прикосновения — в этом блонди не сомневался. «Да, боль его тоже ждёт и немалая, но пока пусть расслабится — возможно, так будет легче».

— Рауль… — выдохнул монгрел, прогибаясь и запрокидывая голову.

Эм удивлённо посмотрел на Катце — не послышалось? Он действительно произнёс его имя? Что ж, это было не просто хорошо — это было превосходно. За четыре раза целиком и полностью привязать к себе монгрела, который, возможно, в принципе ненавидел элиту. Эм мог собой гордиться, но почему-то не стал этого делать, сейчас у него были дела поважнее.

Рауль медленно скользил пальцами глубоко внутри своего (монгрела? игрушки? любовника?) поглаживая, растягивая, ища. Почувствовав резкую судорогу тела, он подумал: «А вот и оно». Эм усмехнулся, лаская маленькую железу внутри горячего прохода и надавливая на нее пальцами.

— Что? — просто улыбнулся блонди, понимая, что Катце всё равно этого сейчас не увидит. — Я тебя слушаю…

Такие вопросы и в такой момент! Катце понял, что Рауль — законченный моральный садист. Или просто же ему нравится выворачивать душу монгрела наизнанку. В чем было больше правды? Если бы Катце знал ответ, то, наверное, не позволял Раулю такое с ним вытворять — не так явно во всяком случае.

— Ты… правда… ммм…Ты правда этого хочешь?

Катце надеялся, что блонди все же передумает, но в глубине души не хотел этого. Волны удовольствия пронизывали ритмично, проходя по телу в такт движениям блондина. Монгрел тонул в этих ощущениях, поддавался навстречу, но зайти дальше этого он не был готов. Да и признаться не верил, что Рауль все-таки отважится заняться с ним сексом.

— А ты правда хочешь это знать? — всё так же улыбаясь и не прекращая движения пальцами. — Тем более… Катце, невежливо задавать вопрос, на который знаешь ответ — пусть и подсознательно, — усмешка.

Губы Рауля коснулись поясницы Катце и начали подниматься вверх. Волосы свободно скользили по обнажённой коже монгрела — не то лаская, не то вызывая щекотку. Когда поцелуи достигли лопаток, обнажённая грудь блонди коснулась горячей спины Катце, почувствовав мгновенное удивление монгрела кожей, блонди не выдержал и усмехнулся, отстраняясь. Свободной рукой он несильно, но настойчиво надавил монгрелу между лопаток, вынуждая лечь грудью на постель и поднять бёдра ещё выше. Два пальца уже довольно легко входили внутрь и блонди, добавив смазки, попытался ввести третий, надёжнее обхватив талию монгрела — таким образом, пресекая возможный бунт.

— Просто… ответь… — тяжело дыша, попросил Катце. — Пожалуйста.

Дилер закусил губу и напрягся — это уже было довольно болезненно. Монгрел сделал усилие над собой и спустя пару минут все-таки смог расслабится настолько, чтобы не чувствовать слишком сильной боли. Он с удивлением обнаружил, что это не так страшно, как ему казалось тогда, когда блонди затащил его к себе в первый раз.

Рауль продолжал медленно и ритмично пронизывать пальцами, стоящее перед ним — полностью расслабленное тело.

— Вот и умница, — едва слышно прошептал он, чувствуя, как Катце расслабляет мышцы сам.

Блонди крайне редко реагируют на просьбы, а если это относится к монгрелам, то характеристика «редко» меняется на «практически никогда» (а и то «практически» — только из-за Первого Консула), но услышав вопрос Катце, Рауль на мгновенье замер, а затем склонился к уху монгрела, накрывая того своим телом и волосами, и прошептал:

— А ты не пожалеешь потом об ответе? — в этот момент бедра монгрела коснулась вполне определённая часть тела блонди.

«Может — и пожалею, — с горечью подумал Катце, — но не сейчас…»

— Мне это нужно… перед тем, как…

Монгрел не договорил — он знал, что Рауль поймет, что он имел в виду. Катце распахнул глаза и замер. Он облизал губы, и покрепче вцепился пальцами в подушку, морально готовясь к боли. «Спокойно… Только не нервничать… Дышать глубоко».

Блонди вздохнул громче обычного, пошевелив влажные волосы Катце у виска.

— Я крайне редко делаю то, чего не желаю. Ты это знаешь, — едва различимый шёпот в висок и более резкие движения пальцами, — но всё же спросил…

Слегка прикусив мочку уха, Рауль в последний раз пронзил пальцами тело монгрела.

— Да, — отпуская ухо, — я этого хочу… Впрочем, так же как и ты…

Эм немного отстранившись, обнял дилера одной рукой за талию, не давая дёргаться, а второй оперся о кровать.

— Терпи, Катце…Терпи, — Рауль начал медленно входить в тело монгрела.

Не смотря на осторожность Консула, боль была ужасной. У Катце перед глазами все потемнело, он задергался, пытаясь ускользнуть из-под блонди, но это было бесполезно и только усугубило ситуацию — пронзающая острая боль, на грани чего-то нереального. Разве человек может вынести такое? Монгрел вцепился зубами в подушку, но даже это не помогало сдерживать крики, которые нарушая тишину спальни Второго Консула Амои, были подобны чему-то не естественному. Лицо исказила гримаса страданий, пальцы сжали простыни до белизны в костяшках, по щекам против воли покатились слезы. Страх того, что Рауль сейчас начнет двигаться резче, въедался в разум, повергая напряженное тело в дрожь. И это-то с подготовкой и смазкой! Катце попытался расслабить мышцы и впустить Рауля глубже, но тело действовало по-своему, следуя инстинкту самосохранения, и противилось из последних сил.

«Расслабься, монгрел… расслабься же, иначе», — что «иначе», Рауль додумать не сумел — нахлынула новая волна жара. Странно, но Блонди с их высоким интеллектом и несомненными тактико-стратегическими способностями, даже предположить не могли что это ТАК, а иначе указ Юпитер не соблюдал бы никто. Было жарко и холодно, кровь отдавала в виски и грудь, стало тяжело дышать. Рауль понимал, что сейчас попросту наплюёт на хвалёную выдержку Элиты и сделает так, что Катце не выживет. Собрав последние остатки воли, он осторожно погладил монгрела по бедру и медленно, но верно начал проникать дальше внутрь, растягивая неподатливые мышцы.

Катце тем временем уже плохо контролировал себя — он отпустил простынь и одной рукой вцепился в предплечье Рауля на своем животе, пытаясь отодвинуть руку блонди. Дилер не осознавал, что в процессе поцарапал кожу Раулю. Плечи монгрела вздрагивали, и сам он дрожал так, что это можно было увидеть. Ни одной мысли, ни одного слова — только бессвязные стоны и хрипы в подушку. Она мешала дышать, но если бы Катце вдруг отпустился от этого постельной принадлежности, то наверняка его крик услышал кто-нибудь и за пределами спальни Рауля. «Никогда… больше никогда в жизни…» Монгрел не понимал, как пэты получают удовольствие от такого. Он знал, что боль будет, но до сегодняшнего момента Катце и близко не догадывался: каково это.

Рауль поморщился от довольно ощутимой боли в руке, отметив для себя, что монгрела в следующий раз надо всё-таки связать — не пристало Второму Консулу ходить в царапинах, впрочем, пытаться объяснить этому дикарю проблему сейчас, было делом решительно бесполезным, поэтому блонди просто постарался не обращать на эту боль внимания. Поняв, что медленно Катце всё равно больно, Рауль не стал продлять его — а заодно и свои мучения — и плавно вошёл до конца. Блонди вполне допускал мысль о крови на бёдрах монгрела, но остановиться уже не мог.

Рауль не двигался некоторое время — и Катце удалось немного расслабить мышцы. Он отпустил руку Консула и снова вцепился в простыни, стараясь удержать равновесие. Боль никуда не ушла, но тело — доведенное ею до какой-то грани, за которой приходит забытье — видимо уже немного адаптировалось и чувства притупились.

«Это только начало? — в ужасе подумал Катце. — Кошмар! Скорее бы все кончилось…»

Монгрел отпустил подушку, и чуть приподнявшись на локтях, уперся руками в кровать таким образом, чтобы принять более устойчивую позу. Стиснув зубы и шипя, он каким-то чудом поддался назад — словно давая понять, что готов к продолжению. На самом деле Катце просто хотел ускорить процесс и избавиться от этой мучительной пытки как можно скорее.

Блонди пресёк попытку Катце к движению, крепче сжав свою руку на его талии.

— Я сказал, не дёргайся, — голосом почти без изменений, если не считать дыхание громче обычного.

— Я… не могу… Рауль, — выдавил монгрел задыхаясь. Что именно он не мог, Катце не уточнил: то ли терпеть боль, толь ждать продолжения.

Рауль ещё некоторое время не двигался, давая себе и Катце прийти в себя, а затем медленно отодвинулся назад — выскальзывая из монгрела на треть и снова вперёд. Замерев на пару мгновений, ещё раз — назад, и снова вперёд. Этот нехитрый ритм должен был постепенно расслабить до сих пор сведённые судорогой мышцы Катце (по крайней мере — стоило попытаться).

Поначалу боль возобновилась, вырвав из Катце сдавленный крик, но потом стала тупой и постоянной. Монгрел чувствовал жжение — казалось, что каждое движение плоти внутри него — это раскаленный огонь. Раз. Два. Три…

— Терпи, — в который раз за этот вечер Рауль повторял это слово сквозь зубы безоговорочным тоном.

Он старался умерить свои движения, двигаться осторожно и плавно, но с каждым новым толчком это становилось всё труднее и труднее — блонди уже выходил из тела Катце наполовину и двигался не в пример быстрее.

Катце терпел, кусая губы. Хорош же он будет завтра, когда престанет перед Ясоном — с шишкой на лбу, следами наручников на запястьях, искусанными губами. Впрочем, Катце уже сильно сомневался даже в том, что сможет ходить.

Рауль судорожно втянул воздух сквозь зубы, чувствуя приближение чего-то неизвестного, и вцепился зубами в кожу монгрела между лопаток. Рука, обхватившая талию, чуть изменила своё положение, благодаря чему пальцы заскользили по шраму — лаская и несильно надавливая. Это показывало, что блонди всё же себя контролирует.

— Аа! — Катце вскрикнул от внезапной боли, когда Рауль укусил его, но это странное нелепое действие вызвало неожиданные ощущения — не то, чтобы монгрелу нравилась боль, просто сейчас она перемешивалась с желанием. Именно желание, а не удовольствие, росло и крепло в сознании от прикосновений блонди, может еще и поэтому Катце больше не пытался вырываться. Оказывается с болью можно смириться и привыкнуть, а когда рука Рауля переместилась монгрелу на пах, боль вдруг стала чем-то второстепенным. Что-то изменилось, и теперь дилер чувствовал, как начинает отвечать своему любовнику — вздохами, движениями, податливостью. «Да что же это такое!»

Катце немного прогнулся, стараясь сделать контакт боле тесным. Волосы Рауля тяжелыми прядями стелились по его спине и плечам, и то, как они цеплялись к влажной от пота коже, было даже красиво.

Консул удивлённо открыл закрывшиеся сами собой глаза — монгрел ему отвечал, и это явно не было очередной попыткой «ускорить процесс». Блонди смазано поцеловал место недавнего укуса и полностью отдался на волю движений. Он вряд ли уже заботился о скорости даже не движений — рывков в монгрела, об их угле и прочем — такого с Эмом никогда раньше не происходило — ожидание чего-то непонятного, яркого, абсолютно неизвестного сводило с ума, заставляя тело само решать, что и как делать; разум был на грани сознания. Блонди совершил несколько последних судорожных рывков, и устало коснулся волос Катце губами, всё так же оставаясь внутри него. Через некоторое время он понял, что дышать тоже надо и единственным звуком в тишине спальни был громкий выдох Второго Консула.

Состояние Катце можно было оценить, как опьянение. Он остро чувствовал запах Рауля — тонкий аромат дорогого мыла и что-то очень индивидуальное — запах его тела. Монгрелу нравилось это даже больше, чем аромат сигарет. Почему, он не знал. От напряжения у него дрожали руки и ноги, между ягодиц все противно ныло, но Катце почему-то сейчас закрыл глаза от удовлетворения. Рауль все еще обнимал его, и этот нежный поцелуй в финале стер весь негатив от недавнего наказания, жестокости, злобы. Катце подумал, что Блонди все-таки чертовски непонятные создания — то бьют, то любят.

Рауль медленно отстранился, выходя из Катце. «Вот и всё? Опять же ЧТО ВСЁ? Я своего добился…» Он посмотрел на монгрела лежащего перед собой — лишившись единственной опоры в качестве блонди, тот не выдержал и просто растянулся на постели, его тело сильно дрожало, по бёдрам всё ещё стекала кровь. Блонди недовольно поморщился — он не терпел нечистоплотности, особенно в постели, но надо было думать раньше. Да и очередного наказания монгрел сейчас просто не вынесет, а рисковать своей репутацией Эм не привык, и чем раньше Катце появится у Ясона с отчётом, тем лучше. Но блонди ничего не собирался забывать — ни беспечное отношение к Элите, ни эти царапины на руке. Катце за них заплатит… позже.

Консул медленно поднялся с постели, чувствуя во всём теле приятную усталость. Он уже хотел было отправиться в ванну, как что-то его остановило. Обернувшись, он снова посмотрел на Катце. «И что теперь делать с ним? Вернуться домой он явно не сможет. Оставить здесь?! На полу или… Но не в своей же постели!»

Катце смотрел на Рауля из-под полуопущенных ресниц — странно, но монгрелу казалось, что Второй Консул задумался о чем-то неприятном. Немного отдышавшись, монгрел попытался осторожно встать, и тут же понял, что если на руки ему еще опереться удается, то все, что ниже поясницы просто нефункционально. Он виновато взглянул на растрепанного Рауля, и взгляд скользнул вниз — у Советника на бедрах остались следы крови. «Господи, что же там у меня твориться?» Монгрел сдержал приступ отвращения и снова попытался подняться — ему с большим трудом удалось сползти на пол.

— Мне надо в душ, — прошептал он даже не Раулю, а словно самому себе.

Блонди смерил монгрела странным взглядом, за которым бы любой даже самый безмозглый пэт прочитал: «Идиот!» Эм несколько секунд смотрел на лежащего у кровати Катце — естественно сдвинуться дальше тот не мог и теперь просто замер, иногда вздрагивая всем телом. Рауль быстро прикинул варианты: оставить здесь и он выздоровеет неизвестно через сколько, и выздоровеет ли вообще — такой вариант блонди не устраивал; нести в ванную? «Фурнитура звать нельзя, значит…»

Блонди, неслышно вздохнув, шагнул к Катце и присел рядом:

— Постарайся не дёргаться, — и, подняв его на руки, быстро пошёл в ванную комнату.

Едва Катце оказался под теплыми струями воды — стало легче. Он был шокирован поступком Рауля, и возможно понимал его причины — никто из них двоих не был заинтересован в огласке случившегося. Катце старался держаться на ногах — стоять он мог сносно, но сделать хоть шаг было больно. «Интересно, как долго боль еще будет? — отстраненно думал дилер. — Мне же к Ясону через пять часов… Здесь где-то должна быть мазь для заживления… Кажется там, в тумбочке у окна. Фурнитуры всегда кладут такие вещи в покоях элиты — для пэтов».

К счастью, в ванной комнате монгрела можно было не держать — опираясь на стенку душевой кабины, он вполне мог самостоятельно держаться на ногах, правда, не твёрдо. Но это было и понятно — с его практически нулевым опытом в сексе иного было ожидать сложно.

Блонди встал под поток воды и просто наслаждался тем как из его тела уходит всё ненужное напряжение и усталость последних дней. Рауль приоткрыл закрывшиеся в момент блаженства глаза — монгрел был очень бледным и до сих пор дрожал, волосы, ставшие от воды практически красными, прилипли к щекам, не теле Катце всё явственнее проступали следы «обучения». «К Ясону в таком виде его пускать нельзя…определённо, — блонди не замечал, что внимательно разглядывает тело Катце, пожалуй, впервые за всё это время, — придётся немного солгать первому Консулу, ничего не поделаешь. И медикам ведь этого монгрела не отдашь».

Катце посмотрел на Рауля неловким взглядом.

— Прости… те… — И как теперь к нему обращаться, на «ты» или на «Вы»? — Не могли бы Вы дать мне мазь для заживления. Она должна быть там, — Катце кивнул в сторону окна, стараясь из всех сил, чтобы его просьба выглядела как можно мягче. — Мне нужно быть у Ясона в восемь утра…

За окном стояла глубокая ночь, и две луны светили над горизонтом. В душе шумела вода.

— Пожалуйста…

Вопрос монгрела заставил блонди очнуться от раздумий.

— Ты полагаешь, что будешь в состоянии предстать перед Ясоном меньше чем через пять часов в своём прежнем виде? — Эм хмыкнул. — Не знаю как ты, а я в этом сомневаюсь.

Советник выключил воду и вывел Катце из душа, поддерживая за плечи. Постояв в потоках тёплого воздуха, служившего прекрасной заменой полотенец, блонди всё так же за плечи отвёл монгрела обратно в комнату.

— Ложись на живот и не дёргайся.

Катце послушно перевернулся на живот.

— Рауль, — тихо прошептал он, — мне нужно быть у Ясона… в любом виде. Это было правдой. У Ясона были какие-то планы относительно Рики, и он назначил дилеру встречу. С первого дня в Эосе, Катце ни разу не позволил себе не выполнить поручения Элиты, даже если порой они казались невыполнимыми. Может именно потому Ясон дорожил им.

— Я придумаю, что ему сказать, если он спросит о… — Катце прикоснулся кончиками пальцев к своим припухшим от укусов губам и, обернувшись через плечо, посмотрел на Рауля, — …синяках. Никто не узнает о том, что здесь было. Но я должен быть у Ясона в восемь. Это очень важно.

Катце знал, что говорит — он и на четвереньках пополз бы к Минку, если бы того требовали обстоятельства.

Блонди достал мазь и сел на кровать рядом с Катце.

— Сомневаюсь, что Первый Консул тебе поверит — по твоему лицу за километр ясно: что и где с тобой происходило, а я не могу рисковать своей репутацией, да и вообще жизнью, — безоговорочно и властно. — С Ясоном я поговорю — скажу, что ты по моему приказу уехал из города.

Рауль обмакнул пальцы в крем и аккуратно ввёл их в повреждённое отверстие в теле монгрела, смазывая изнутри:

— Слизистая сорвана, — констатация, — ты точно никуда пойти не сможешь.

Катце немного поморщился и напрягся. В правоте слов Рауля у него не возникало никаких сомнений, и сильная болезненность в области анального отверстия была лишним тому подтверждением. Катце вдруг показалось, что Рауль заботится не только о своей репутации, но и о нем. Сначала душ, теперь он собственноручно делает обработку поврежденных участков, хотя мог бы просто отдать монгрелу флакон с мазью. В конце концов, Катце не настолько беспомощен, чтобы не намазаться самому. Эта мысль вызвала слабую, но счастливую улыбку — монгрел спрятал лицо в подушку, чтобы не дать Второму Консулу новый повод для холодных издевок.

Рауль проснулся от того, что ему прямо в глаза светил солнечный свет, неведомым чудом пробившийся через щель между тяжелыми шторами. Было ранее утро, но Эм уже должен был быть на своем рабочем месте.

Взглянув на часы, блонди вздохнул — проспал, но не катастрофически, ещё можно было успеть вовремя. Советник плавно сев в кровати, тут же обнаружил странное несоответствие с обычным утром — в постели Эма, помимо её хозяина, явно находился кто-то ещё. Толком не проснувшись, Рауль откинул одеяло и с удивлением — впрочем, быстро сменившимся воспоминаниями о прошлой ночи, — узрел рядом с собой того рыжего монгрела. В сознании болью тут же всплыло всё, чем они занимались прошлой ночью.

Не дав себе времени опомниться, блонди быстро поднялся с кровати и накинул халат, принимая более благопристойный вид, но тут же замер — будить Катце не хотелось, возникло желание осторожно присесть на кровать и рассмотреть каждую чёрточку того, с кем он нарушил всё и вся в своей жизни. Отогнав непрошенные мысли, Рауль откинул непослушную прядь с лица и, на удивление тихо, позвал:

— Катце?

Монгрел шевельнулся и слабо застонал. Пол ночи они провели с Раулем вместе, другую половину он проворочался — тело безбожно болело от самых плеч и до икр — словно его избили. Дилер задремал только под утро, и ему снилось, будто Рауль зовет его. Кое-как приоткрыв глаза, монгрел увидел над собой Второго Консула. Этого вполне хватило, чтобы проснуться окончательно.

— Который час? — дилер бросил мимолетный взгляд на синие бархатные шторы, сквозь которые скудно просачивался солнечный свет.

— Достаточно рано для тебя и достаточно поздно для меня, — невозмутимо ответил Эм, стараясь не опускать свой взгляд ниже лица и шеи мужчины — неизвестно к чему это приведёт.

Блонди обошёл кровать и, взяв с кресла одежду монгрела, кинул её Катце.

— Но тебе лучше одеться, — безэмоционально, — и выслушать всё, что я тебе скажу…

Этот разговор был необходим — кто его знает, что мог подумать монгрел после этой ночи. Нужно было прояснить все и сразу.

Катце озадачено посмотрел на Рауля, но спорить не стал — у него появилось плохое предчувствие: Эм то ли не в духе, то ли опять что-то придумал.

Медленно откинув одеяло, Катце с трудом сел. Поглядывая время от времени на Второго Консула, он оделся — эта процедура, надо признать, далась ему очень нелегко.

Давая себе передышку, а монгрелу — отдых, Рауль отвернулся от Катце и, подойдя к стойке бара, налил себе минеральной воды. «Нельзя позволить себе и ему нарушать заповеди Юпитер…»

— Что ты намерен делать сейчас? — не оборачиваясь и не удосужившись проверить, оделся ли монгрел. — После этого опыта, — вынужденное уточнение после нескольких вдохов и ещё одного глотка воды.

Блонди понимал, что монгрел вряд ли расскажет кому бы то ни было о вчерашнем происшествии, но рисковать было нельзя.

— А это был опыт? — неловко переспросил Катце, оборачиваясь. От такого вопроса монгрел несколько растерялся — раньше Рауля особенно не интересовали его планы. Собраться с мыслями было сложно. Глядя в спину Советника, Катце невольно начинал сердиться. Последние слова блонди что-то обидно задели в нем. — Значит… я — только вещь, — дилеру стало трудно дышать.

«В его голосе прозвучала обида? Так я и думал, — мысленно усмехнулся без издёвки блонди. — Вот почему монгрелы так и не смогли отвоевать себе достойные права — слишком много полагаются на эмоции».

— Разумеется, ты — вещь, — наконец-то обернувшись к Катце, чтобы увидеть всю гамму чувств на его лице, — а у тебя есть свои версии? С удовольствием выслушаю.

С последними словами Катце, к Эму стало возвращаться дурное настроение.

— Ты объект для изучения, — словно прописную истину, — вот и всё… И ничего более этого.

Катце с минуту просто смотрел на Рауля, пытаясь осознать: что происходит. Версии были одна хуже другой. Вчера вечером ему показалось — слабо, но все же — что между ними есть какая-то тяга. Катце оказался наивным дураком — это ему сейчас было яснее ясного.

— Да… Конечно, — Катце прикрыл глаза, стараясь выровнять участившееся от волнения дыхание. — Значит, вы заранее планировали сделать со мной все это, — губы монгрела подернулись в нервной ухмылке. — Ваше любопытство ученого достаточно удовлетворено или надо повторить еще раз?

Монгрелу все труднее и труднее удавалось сдерживать злость, но к ней примешивалась странная боль, не позволяющая сорваться.

— Не дерзите мне, Катце, — не растрачиваясь на эмоции, — это вас абсолютно не красит — будете копировать поведение монгрела так явно, отношение получите соответствующее. Уже, правда, не от меня, но всё же… цените то, что имеете.

Рауль оставил бокал с водой на столе и прошёл в гардеробную.

— На сегодня вы свободны, — раздался чуть приглушённый голос блонди. — Когда вы мне понадобитесь — я дам знать.

— Благодарю за честь, господин Советник Первого Консула, — беззвучно прошептал монгрел, ощущая подступивший к горлу ком. Иронии в этой фразе хватило бы и на десять блонди. Да, Катце по достоинству оценил то, что имел — точнее то, что имели его. Как выяснилось: разница была только в формулировке. Из головы выбило весь сон, и теперь мягкая широкая постель с измятыми шелковыми простынями казалась самым отвратительным зрелищем на свете. Даже сидеть на ней было противно. Дилер хотел просто встать и уйти, но и этого он не мог сделать в силу некоторых обстоятельств. И хотя сейчас монгрелу было сложно передвигаться, не ощущая боли между ягодиц, он твердо решил покинуть спальню Второго Консула до того, как тот вернется с работы.

Катце уже больше часа сидел за стойкой в баре, медленно потягивая из бокала бренди и задумчиво уставившись в одну точку. Перед ним стояла пепельница, полная окурков и уже усохший несъедобного вида бутерброд на серебряном фарфоровом блюдце.

Эм не давал о себе знать больше двух месяцев, а Катце старался по возможности не появляться в Танагуре.

Время уже близилось к полуночи и хотелось спать, но дилер в последнее время довольно часто засиживался допоздна либо за работой, либо в баре. Причиной тому были — не много, ни мало — его сны. Катце с юности не видел эротических снов, а тут — они словно вырвались из небытия, чтобы мучить его смутным образом Рауля Эма. Во сне блонди целовал его, ласкал, а потом они занимались любовью, забыв обо всем на свете, но всегда неизменно наступало утро и чувство обиды возвращалось. Катце даже не понимал, почему днем при мысли о Втором Консуле он испытывал отвращение, а ночью странную тоску, от которой курить хотелось особенно сильно.

Из глубокой задумчивости его вырвал приятный вкрадчивый голос.

— О чем задумался, красавчик?

Катце повернул голову и скептически посмотрел на обладателя этого самого голоса — это был парень лет двадцати, в легкой, прилегающей к телу черной водолазке, джинсах, металлическим браслетом на правом запястье, указывающим на то, что он является собственностью этого заведения — чей-то бывший пэт, теперь работающий проституткой в Мидасе. Длинные каштановые волосы, правильные черты лица и цепкий взгляд карих глаз не пробуждали никаких эмоций. Про таких говорят — «обыкновенный»… Обыкновенный — если бы не улыбка — теплая, лучезарная, озорная. Именно тепла сейчас не хватало Катце больше всего. Но жил же он раньше как-то без этого! А вот с недавнего времени что-то изменилось — привычное одиночество вдруг стало тяжелым.

— Ни о чем, — дилер вернулся к своему прежнему занятию — а именно пить и при этом пронзать пустое пространство прямо перед собой отсутствующим взглядом.

— Хочешь поговорить?

— Нет.

— Тогда — выпить?

Уже собираясь рассердиться, Катце посмотрел на парня — тот по-прежнему приветливо улыбался, словно грубость монгрела ничуть не задела его. В карих глазах светились мягкость и понимание, и дилер почувствовал странное спокойствие — словно на душе стало не так тяжело.

— Почему бы и нет? — ответная улыбка вышла скупой и натянутой, но доброй.

— Ник, принеси два Вултана, — парень живо махнул рукой толстому лысому бармену, и тот, кивнув, полез под стойку за заказом.

— Я не потенциальный клиент, — предупредил Катце, — так что зря время тратишь.

— Мой рабочий день на сегодня закончен, — мягко ответил парень, не отрывая заинтересованного взгляда от лица монгрела. — Мое общество ни к чему тебя не обязывает.

— Хотелось бы верить.

— Я Ёхито, — молодой человек протянул дилеру руку.

— Катце.

Рукопожатие вышло коротким и совсем ненавязчивым.

Монгрел совершенно не пожалел об этом знакомстве. Они выпили, отчего Катце хотя бы изредка начал улыбаться, потом долго болтали о всякой ерунде, начиная от одежды и заканчивая дорогими компьютерами. Надо признать, что познания собеседника в этом деле были отнюдь не рядовыми, чем дилер был приятно удивлен. Потом Ёхито перезнакомил монгрела едва ли не с половиной обслуживающего персонала. Веселый и живой — Ёхито жил одним днем, и Катце ему почти завидовал. С ним было просто и легко, даже не смотря на то, что судьба этого молодого человека складывалась не радужно — он родился в нормальной семье, но родители погибли, и одиннадцатилетний Ёхито вскоре оказался на рынке рабов, где его и купили. Так он стал пэтом одного зажиточного бизнесмена, который приторговывал компьютерами где-то в Сазане. В борделе Минос Ёхито находился всего полгода, но за это время он уже успел стать всеобщим любимчиком.

В ту ночь они попрощались сухо и коротко, и Ёхито даже не позволил Катце оплатить выпивку. Но через три дня дилер снова пришел в этот бар — и на этот раз выпивку заказывал Катце. Они нравились друг другу без всяких намеков на секс или выгоду. Ёхито любил подолгу разговаривать с монгрелом, а тому в свою очередь с новым знакомым было просто и легко. Мешало лишь одно «но», которое омрачало их дружбу — Ёхито часто был занят клиентами и Катце вскоре понял, что лично его это отчего-то совершенно не устраивает. Через две недели он пошел к хозяину заведения и договорился с ним о том, чтобы во время его пребывания в Миносе Ёхито всегда был свободен.

С тех пор они виделись гораздо чаще — и практически все свое свободное от работы время Катце проводил в этом баре.

И все-таки, не смотря на это, ночи монгрела оставались неизменными — полными все той же тоски и снов о Рауле.

— Все, хватит! — однажды дилер не выдержал — целую неделю к ряду ему снилось, что они с Эмом занимаются любовью в его квартире. В который раз, проснувшись в холодном поту на рассвете, Катце вдруг отчетливо понял, что с этим надо кончать. Именно тогда ему пришла в голову эта сумасшедшая идея — завязать серьезные отношения с Ёхито. Монгрел взвесил все «за» и «против», и все же решился сделать предложение.

— Ты не хотел бы провести со мной ночь? — спросил он однажды вечером, придя в бар, где его по обыкновению встретил кареглазый парень. Они, как обычно разговаривали, сидя за уединенным столиком, где их никто не мог побеспокоить и эти слова вырвались у Катце сами по себе.

Неожиданным стало то, что сам Ёхито искренне удивился. К тому времени он уже знал, что Катце кастрирован и молодого человека это особенно не волновало. Когда же первое потрясение прошло, он спокойно улыбнулся дилеру и виновато сказал:

— Не зависимо от того, что подвигло тебя на это, тебе в любом случае придется заплатить. Мне жаль, Катце. Но правила…

— Это не проблема, — твердо ответил монгрел, глядя в глаза Ёхито и улавливая в них плохо скрываемую искорку радости. — Так ты не против?

— Конечно — нет, — Ёхито расплылся в улыбке. — Просто ты так спросил об этом…

Парень тихо рассмеялся и тряхнул головой — словно отгоняя какую-то глупую мысль.

— Как?

— Ну, будто я, — Ёхито замялся, — нормальный, что ли. Ты странный Катце — меня никогда и никто не спрашивал, чего я хочу.

— Меня тоже, — дилер странно усмехнулся, припомнив властного и жестокого блонди. — Так что в этом мы с тобой — друзья по несчастью. Как на счет — завтра?

— Прекрасно. В одиннадцать вечера, — Ёхито довольно кивнул. В отличие от Катце он совсем не умел прятать собственных эмоций даже в простом общении. Он поддался вперед, облокачиваясь локтями о поверхность стола, и нежно накрыл ладонь монгрела своей. — Я скажу хозяину, что заболел — и устрою себе выходной. А ты приходи, как освободишься. Я буду ждать.