"ЭмоБой" - читать интересную книгу автора (Соя Антон)

ГЛАВА 2 Егор

Абсолютно безбашенная — это, пожалуй, самая точная характеристика Кити», — думал Егор, выходя из метро, чтобы встретить подружку после концерта. Так долго его еще никто не динамил, но все-таки он добился своего. Он всегда своего добивался, и в спорте, и в жизни. До пятого класса он был невзрачным белесым увальнем, но, устав от насмешек, пошел на чойквандо и уже через год стал самым сильным в классе. Ну и природа помогла, рос как бамбук и к восьмому классу вымахал за сто восемьдесят. Боец, красавец, первый парень в купчинском дворе. На учебу забил, на маман забил — пиво, сигареты, ну а если есть трава — тоже пойдет. Спасибо тренеру, что выгнал. Еще и мозги напоследок вправил по-мужски — словом, в грубой форме. В общем, начал Егорушка новую жизнь. В новой школе, с новыми друзьями. Еще спасибо маме, нашелся у нее знакомый тренер по плаванию, согласился посмотреть дылду-переростка — в таком возрасте в пловцы не берут. Ему повезло. Через год выиграл городские, а потом и на региональных засветился. После школы — в Лесгафта. Правда, спортивная карьера накрылась из-за дурацкой травмы — прокатился с другом на мотике. Ну и ладно, будет педагогом. Тренер по плаванию — тоже неплохо. Зато можно и в клуб с друганами завалить, и в Сети ночами позависать. На сайтах знакомств, там он с Марго и познакомился, перед концертом «Distemрег», а на самом концерте — с Кити. Случилось это всего месяц назад. Всего месяц, а он и сессию сдал, и двух таких красивых чиксух развел. Раньше у него с девчонками таких долгих отношений не бывало, рекорд — неделя. А тут — месяц. Лучшие подружки, а что он с обеими — Кити не знает, а если пронюхает, что будет — лучше не думать… Кити — она же крезанутая. Одно слово — эмо. Может, убьет себя… или его, или его и Марго. Егор мысленно похихикал, представив себе такую кровавую развязку.

Он встал поближе к серому павильону метро и стал смотреть на цепочку людей, потянувшихся от дворца. Концерт закончился. Егор смотрел на разгоряченных, возбужденных, счастливых парней и девушек, пунцовых, напрыгавшихся школьниц, которых встречали родители, и уже начинал жалеть, что не пошел на концерт. Против «MCR» он ничего не имел. Музычка у них довольно бодрая, а когда он узнал, что их вокалиста в школе считали толстым лузером, то вообще почувствовал к группе личную симпатию. Но Кити ему запретила идти с ней. Она хотела зажечь и проститься со своей юношеской любовью в гордом одиночестве, а с Егором встретиться именно после концерта. Хотя прислала уже дюжину MMS. Вот телефон опять провибрировал и на этот раз выдал SMS: «Чуть задержусь, жду автограф. Лю.» Ну что ж, он потерпит. Месяц ждал, чего уж теперь. Тем более что наблюдать за толпой, валившей с концерта, очень даже прикольно. Такие фрики попадались — закачаешься. Вот прошла группа готов, как будто массовка из плохого ужастика категории «Б»: «Гламурные вампиры и ведьмы из космоса». Длинные кожаные плащи, набеленные лица, черные волосы, ногти и подводка для глаз, альпинистские очки-бинокли, сапоги на гигантских платформах, девицы с яркими — зелеными и красными — дредами. Нечисть, одним словом. Мысли Егора ассоциативно перескочили на Ритку. Близость с ней пугала его. И не без оснований. Девушка она, прямо скажем, мрачноватая. «Готовься к боли, готовься к смерти» — это все не для жизнерадостного парня Егора. Если б не Кити, он давно бы завязал с готической королевой Ритой-Ритуал, как она сама себя называла. Но Егор боялся, что, как только он ее бросит, она сразу же озвучит их историю подруге. А пока он с Ритой, та на его стороне, даже жалеет его, что связался с эмо-фифой. Ритка баба неплохая, этакая боевая подруга, если бы ее на готике не переклинило, цены б ей не было — высоченная красавица, брюнетка с голубыми глазами и чувственными до болезненности холмами роскошных грудей, между которыми красовался черный анкх. Ритка говорила про себя, что она настоящая ведьма и даже бисексуалка. В общем, напускала на себя все возможные готические понты. Держалась при общении очень независимо, порой даже несколько высокомерно, всячески напирая на небывалый жизненный и сексуальный опыт, и, хотя Егор и Рита были ровесники, ему казалось, что она намного старше его. К Кити, своей школьной подружке, Рита относилась со снисходительной улыбкой типа: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Про ее эмо-забавы отзывалась так: «Ну кто такие эмо? Жалкие плагиаторы, которые стибрили у нас — готов — и стиль, и имидж, только философии у них никакой нет. Слащавые плаксы. Готы, которых родители не пустили на кладбище». Но что касается Кити, то ее она любит. Кити клевая, она ее лучшая подруга, несмотря ни на что. Да и вкусы на мужиков у них общие. Сначала Егора удивляло, что Рита мирится с его отношениями с Кити, но потом он списал это на ее природный мазохизм и успокоился. Секс с Ритой тоже был весьма своеобразный. Вроде бы до обоюдного изнеможения, но слишком инициативна и самозабвенна в постели была ведьмочка, иногда Егору казалось, что она его просто использует, как предмет из секс-шопа. То ли дело Кити: близость с ней, пусть и не совсем полная, всегда праздник — коррида и фиеста одновременно. Ее запах пьянил сильнее любого вина, она мокла от одного его взгляда, она — такая смешная, милая, взбалмошная… И еще, она отдастся ему сегодня, не выходя из катарсиса, помножит экстаз на оргазм. Ха-ха.

Поскольку данный оборот мыслей создал неуправляемое растущее напряжение в джинсах, Егор вернулся к рассуждениям о Рите. Дома у нее жили ворона и три черные кошки. И настроение у нее всегда было меланхолическое, что не мешало им с Егором регулярно трахаться. От Кити он просто шел к Рите, и так целый месяц. Правда, за последнюю неделю он побывал у Риты всего два раза. Каким-то странно изможденным он себя чувствовал после нее. Довольно жесткие, даже грубоватые манеры готки в постели все больше его напрягали. Она любила доминировать, а Егор был мужиком априори. Поэтому Рита ему явно не подходила, несмотря на то что после ее бурных оргазмов, завершавшихся тем, что она как мертвая замирала на пару минут, он чувствовал себя половым гигантом. Что ж, после сегодняшней ночи он сможет смело попрощаться с обеими подружками, все цели будут убиты. Хотя с Кити…

Его внимание отвлекли два женоподобных эмо-боя, которые шли с концерта, держась за руки. Анорексичные тельца, кеды в ромбик, драные челочки, полосатые футболочки — эти парни вызывали у него тошноту, несмотря на все доводы Кити. Егор не относил себя к урле, не стал фанатом «падонкаф и гопнегов» и смеялся, когда друзья всерьез предостерегали его: «Ты еще тусуешь с этой мелкой эмочкой? Главное — обходи ее приятелей-ахтунгов! Эмо — это же последнее прикрытие пидорков!» Егор был достаточно умен, чтобы понимать, что число любителей однополой любви пропорционально раскидано по всем субкультурам. Достаточно вспомнить кумиров танцполов Боя Джорджа и «Pet Shop Boys», Роба Хэлфорда — вокалиста-металюгу из «Judas Priest», или клавишника из «Rammstein», не говоря уж о великом Фредди, гениальном Чайковском или глянцевой поп-тусовке. И что-то он не помнил, чтобы к гла-мурно одетым девочкам и мальчикам-мажорам кто-нибудь подбегал и кричал: «Попса — сакс! Сдохните, гламурные ушлепки!» Но несмотря на все аргументы собственного разума, Егор не мог справиться с рвотным рефлексом при виде «сладких» эмо-боев. То ли Дело девчонки, просто секси-ангелочки. Егор с радостью переключился на созерцание соратниц своей подружки Кити. Эх, Китёнок, где же ты застряла, твой парень уже совсем застоялся. Егор стал в подробностях вспоминать их последний кроватный спор, когда он попытался дать бой Кити по поводу ее эмо-дружков. Они только что расцепили объятия и лежали, тяжело дыша, красные и разгоряченные. Егор решил, что это подходящий момент, чтобы поставить точку в прошлом прерванном разговоре.

— Кит! Ты прошлый раз сказала, что я настоящий эмо, но просто не знаю об этом. Это чушь. Не надо больше так говорить. Я нормальный парень.

— Ну-ка, ну-ка!

— Да, и не язви. Мне нравятся девчонки эмо-киды, нравишься ты, но ваши чуваки-ахтунги — отстой! Эмо-культура — девчоночьи розовые сопли. Тощие эмо-бои с черными ногтями, челкой на пол-лица и подведенными глазами — просто грустные клоуны, а миром правят рассудок, целесообразность и жизнерадостность. То, что хорошо для девочек, для мальчиков просто смех. Возьмем, к примеру, русский рок. Многие русские рокерши — лесби, активно пропагандирующие свою половую дефиницию. Существует даже неофициальная иерархия: наверху Зема, дальше снайперши — Динка и Сурик, пониже Мара, ну и потом прочие Бучи. Хорошо, хоть фолк-рокерши натуралки. Надеюсь. Ну вот, и никого эта ситуация особо не смущает. Публика розовая на концертах прекрасно смешивается с гетеросексуальной толпой. А представь себе ситуацию зеркальную, с мужской половиной русско-рокерского воинства. Не можешь? Правильно.

Кити от смеха начала кататься по кровати. А Егор продолжил:

— Вот Мик Джаггер может сказать, что у него с Дэвидом Боуи что-то было, ну разок или два. А представь-ка на его месте Костю Кинчева или Кипелова?

— Блин, Егор, я вижу, ты серьезно подготовился. Ну хватит, я сейчас от смеха барбеллой подавлюсь.

— Так-то, Кити. У нас такие тендерные фокусы не прокатывают. У нас все жестко: или нормальный пацан, или отклонение от нормы. Я против клоунов ничего не имею, хоть веселых, хоть грустных. Но их место в цирке, а цирк — по выходным.

— Значит, и мое место в цирке?

— Твое место со мной на кровати, здесь и сейчас.

— Ну да, ведь сегодня выходной?

— Кит, мы не будем ссориться из-за твоих эмо-боев. Нам так хорошо вместе.

— Нет, не будем. Но эмо все равно правят миром.

— Но ты пока со мной, а не с каким-нибудь эмо.

— Я уже говорила тебе и снова повторю: ты — эмо, просто еще не знаешь об этом. Ты не видишь, что шатер шапито накрыл весь мир.

Кити прикрыла смешливые глаза и показала острый кончик языка, облизав и без того влажные губы. Дальнейший разговор стал невозможен в связи с взаимной занятостью двух ртов…

От воспоминаний Егора отвлекло отвратительное действо, которое вдруг развернулось прямо перед ним. Все происходящее, в том числе и себя, он видел словно со стороны, как будто смотрел кадры видеохроники. Ему казалось, что это какой-то дурной сон… Но, к сожалению, все было самой настоящей явью.

Вот группа молодых людей преследует девушку. По одному выбегая, из толпы, они кидают ей прямо в лицо яйца, обсыпают мукой, поливают какой-то дрянью из пластиковых бутылок из-под колы. «Неужели мочой?» — мысленно ужасается Егор. Никто вокруг ничего не понимает и не предпринимает, кроме того, что многие улюлюкают и почти все, вытащив мобилы, жадно снимают эту казнь.

«Что за прикол? Может, это их подружка, которая в чем-то провинилась? Но все равно, уж слишком крутое наказание». Жертва, осыпанная мукой, прикрывая лицо, пробирается к метро, не пытаясь сопротивляться, она в шоке, ее трясет мелкой дрожью, глаза белые, безумные: «Вы что? Вы что?» Она чуть не налетает на Егора, который машинально отступает, боясь, что случайно попадут в него, целясь в нее. Егор расстраивается, испугавшись своего страха: «Что за хрень? Вот дерьмо». Он злится на себя, на толпу, валящую с концерта, на праздных свидетелей бесчинства, на отсутствующих ментов и на подонков, которые выглядят как обычные подростки. Это не бонхеды, не хуллсы, не трэды и не анти фа. Это десяток нормальных парней и девушек, с закрытыми повязками лицами, которые с садистской настойчивостью выбирают из толпы одиноких эмо-гёрл и устраивают на них настоящую охоту. Егор встает как вкопанный, он должен что-нибудь предпринять, так не должно быть, но атака закончена, охотники просто растворились в толпе. Егор стоит, ждет. Вот опять метрах в двадцати от него какая-то суета. Из толпы выскакивают две девицы с пакетами, подбегают к маленькой эмо-кид с розовым рюкзачком, так похожей на Кити. Два эмо-боя, идущих позади нее, радостно смеются, когда девчонка оказывается в муке. Взвизгнув, она бегом мчится к метро, а за ней с десяток преследователей. И опять ухмылки толпы и снимающие телефоны. Егор понимает, что опять остался на месте, переминается на свинцовых ногах, надеясь, что кошмар уже закончился. И тут звонит Кити:

— Ну, где ты?

— У метро, жду тебя.

— Что-то случилось?

— Нет.

— Ну ладно, жди, я скоро.

Из- за разговора он пропускает начало следующей атаки. На этот раз все идет по другому сценарию. За очередную жертву вступается парень, типичный эмо — тощий, в черной майке-сеточке, перчатках без пальцев, в узких проклепанных джинсах. Он ловит одну из метательниц за рукав и сразу получает тычок в спину и падает лицом на асфальт. Не давая ему подняться, его тотчас начинают пинать пять пар ног. Девочка, за которую он вступился, в ужасе стоит метрах в десяти от этого месива и тихонько скулит. Толпа со снимающими мобилами в руках уважительно обтекает место драки. Пожилая женщина, видимо встречающая свое чадо с концерта, пытается как-то образумить избивающих, виснет у одного из них на руке. Но волки уже учуяли запах крови, и через секунду эта женщина лежит спиной на асфальте. Егор видит это уже на бегу, боковым зрением, он торпедой врезается в кучку хулиганов и несколькими ударами укладывает троих, причем у одного из упавших на секунду слетает повязка с лица, и Егор видит его перекошенную от боли и страха физиономию. Он отвлекается и получает в глаз. Боль, искры. Егор кричит. Он страшен, он прекрасен. Бойцы орут на него:

— Ты что, дурак? Это ж эмо-чмошники! Мы же им вкус к жизни прививаем!

Недобитый эмо-бой в сеточке вскакивает, как резвый козлик, и вцепляется в горло одному из мучителей. Теперь перед Егором всего два противника: маленький и крепкий в бандане, закрывающей низ лица, и раскрасневшийся блондин в футболке «СССР», с умными холодными глазами, под которыми повязана арафатка.

— Да кто вы такие? — хрипло кричит Егор.

— Не твое дело, — резко отвечает блондин. А крепыш добавляет:

— Проваливай.

— Ну уж нет.

Егор бьет крепыша ногой в грудь, но тот юрко уворачивается. Зато прямой правый Егора сбивает блондина с ног. Из сломанного носа на асфальт капает кровь. Блондин всхлипывает:

— Сука, ты покойник.

— Эй, заканчивайте, — кричат из толпы, но снимать не прекращают и близко не подходят.

Егор оборачивается на пронзительный крик и видит, как сквозь толпу к нему бежит Кити, размахивая над головой сумкой-почтальонкой. Он видит краем глаза, как к блондину подбегает девушка и сует ему в руку пульверизатор и зажигалку. Егор оборачивается и получает в лицо струю огня. Он слышит свою боль, слышит, как горят кожа его лица, волосы и захлопнувшиеся веки, и не слышит своего предсмертного крика. Горло Егора исторгает настоящий эмо-скрим — рык, переходящий в ультразвук, от которого лопаются резонирующие перепонки и по телу бегут цунами страха. Мир взрывается огненным шаром.

Тренированное доброе сердце спортсмена, которому не страшны любые физические нагрузки, не вынесло боли и страха и разорвалось. Юноша с головой-факелом упал на колени и умер. Наступила полная тишина. Толпа завороженно молчала и смотрела на место, где только что шла драка, а теперь лежало мертвое тело, над которым рыдала несчастная Кити.

— Вот они, не дайте им уйти! — проснулся кто-то.

И правда, за круглую станцию метро улепетывала стайка разноцветных агрессоров. Человек двадцать из толпы сорвались в погоню, но поздно — юных террористов след простыл.

— Ой, горе-то какое, — сокрушенно шептала женщина, поучаствовавшая в побоище. — Убили мальчика, ни за что убили.

Она заглянула в глаза Кити, которая стояла на коленях рядом с Егором и уже не рыдала, а чуть слышно по-бабьи выла, покачиваясь из стороны в сторону. Женщина в ужасе отшатнулась — в зрачках Кити кружился и хохотал отвратительный красный клоун.