"Кость Войны" - читать интересную книгу автора (Корнилов Антон)ГЛАВА 1Тьма – там, в непроглядном нутре пещеры, перестала шипеть и извиваться. И погасли красные огоньки – сначала один, потом другой. Драный запалил было факел, но Капрал зычно окликнул его: – Не соваться! – командирским басом, выработанным, должно быть, еще в бытность взаправдашним капралом в Дворцовой Гвардии Метрополии. И добавил потише: – Может, там эта тварюга не одна? Драный тут же сбил пламя факела о ближайший камень. Капрал подождал еще немного и опустил арбалет. Осторожно ослабил спусковой механизм, но стрелу, наконечник которой был густо вымазан вязкой зеленой дрянью, вытаскивать не стал. – Не сразу подействовало, а?! – сказал он Берту, кивая на наконечник. Берт рассеянно мотнул головой. Пока издыхала тварь, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, облизывал губы и то и дело опускал ладонь на рукоять короткого меча, укрепленного на поясе. Оскаленная зазубренными камнями черная пасть входа в пещеру притягивала его. – Поджигай! – негромко воскликнул Берт. Драный лязгнул огнивом и через минуту протянул Берту зажженный факел. Второй факел он оставил себе. Капрал вскинул арбалет на плечо и шагнул в сторону, уступая Берту право идти первым. Драный, держащий в одной руке факел, а в другой кривой нож, должен был замыкать процессию. Пламя заиграло лоснящимися пятнами на каменных стенах пещеры, выхватывая из тьмы изломанные очертания громадного неподвижного тела: корявые, словно гигантские сучья, лапы, оканчивающиеся длинными когтями, упруго раздутое, видимо, вследствие действия яда, брюхо… Берт постарался быстрее пройти мимо, не разбирая тошнотворных подробностей, – но через несколько шагов споткнулся обо что-то мягкое и тяжелое и едва не упал. Посветив себе под ноги, он увидел тушу горного барана с отгрызенной головой и задними копытами. – Ого, – хрипло проговорил идущий сзади Капрал. – Мясо-то свежее..: Видать, стражи совсем недавно были здесь. Кормили этого гада… Берт оглянулся. Капрал, пряча лицо во тьме, непонятно усмехался. Беспрестанно озирающийся Драный был бледен так, что уродливый шрам на его лбу светился, подобно рубиновой диадеме. Они двинулись дальше. Очень скоро пещера превратилась в широкий коридор, камни стен которого были обтесаны до зеркального блеска, – стены отражали свет, и теперь слабых лоскутов факельного пламени хватало, чтобы освещать путь на много шагов вперед. Впрочем, это не значило, что идти стало легче, чем в полутьме: пляска огненных отсветов завораживала, мешая сосредоточиться на дороге. Они шли довольно долго – и вдруг Берт резко остановился. На длинном железном колу, торчащем из щели в плитах пола, висел полуистлевший труп человека в кожаном плаще путешественника. – Оп-па! – хмыкнул Капрал, заглянув Берту через плечо. – Это он? Берт молча кивнул. Да, это был Франк. Старина Франк, половину жизни положивший на то, чтобы отыскать Последний Приют Дикого Барона – то самое место, где они сейчас находились. Подумать только, потратить полжизни на поиски и погибнуть в первой же ловушке… Правда, мимо охраняющей вход твари ему тогда удалось проскользнуть… Разбирая бумаги в осиротевшем жилище Франка, Берт наткнулся на обрывок древнего пергамента. Выцветшими чернилами на пергаменте была нанесена карта расположения Последнего Приюта, потерянного в этих скалах. Пергамент был разорван надвое – и, судя по линии разрыва, очень давно. Через несколько месяцев Берта посетил Капрал, которому в руки невесть каким образом попала вторая половина карты. Продать свою половину пергамента Капрал отказался, а ведь Маргон давал для перекупки хорошие деньги… Идти вместе и добычу делить пополам – таков был уговор… Словно порыв ледяного ветра ударил в затылок Берту. Он замер, понимая, что не успеет обернуться. «Не стоило заключать союза с этими ублюдками, – подумал он в ту же секунду. – Да ведь иного варианта не было…» Если он хотел заполучить Глаз. – Кру-угом! – насмешливо разрешил Капрал. Берт осторожно повернулся лицом к нему. Капрал держал арбалет на уровне груди. Острая стрелка, смазанная ядом, словно змея, смотрела в глаза Берту. За спиной Капрала маячил, шумно дыша открытым ртом, Драный. – Будете лежать рядышком, – сказал Капрал. – Ты и твой приятель Франк. Последний Приют найден, теперь ты нам без надобности. И, кстати… – Он предупредительно колыхнул арбалет, когда Берт двинул руку к мечу на поясе. – На месте стой! Раз-два! Вот так… Мне даже на рычаг жать не надо, ткну стрелкой, и все дела… Жаль, корчиться будешь не так долго, как та тварь. А шляпку сними сразу. Не хочу, чтобы она испачкалась. Хорошая у тебя шляпа. Понравилась она мне. Холод в затылке исчез. И это сразу успокоило Берта. Значит, дела не так уж плохи… – Тебе раньше приходилось бывать в подобных местах? – спросил он. – Где мне только не приходилось бывать! – Чистить лавки и купеческие дома – вовсе не то же самое, что посетить усыпальницу демона-полукровки. Ты не пройдешь все ловушки. Ты не пройдешь и половины. Капрал, не сводя глаз с лица Берта, скривил рот и плюнул на труп Франка. – Я не дряхлый старикашка. Я о себе позабочусь, не беспокойся. – Погоди! Хочешь, кое-что покажу? Несколько секунд Капрал колебался. – Валяй, – сказал он наконец, – если приспичило. Только имей в виду… – не договорив, он двинул пальцем на рычаге арбалета. – Смотри… Берт уронил факел, медленно опустил левую руку к поясу, снял кожаную фляжку с водой и поднял ее над головой. – Ну? – Капрал чуть отодвинулся, перехватывая арбалет. – Давай скорее, мне тяжело держать… Берт швырнул фляжку за спину. Кувыркаясь, она полетела вдоль по коридору, шлепнулась на пол и покатилась по каменным плитам. Капрал хмыкнул, отступил на шаг, упер приклад арбалета в плечо и зажмурил левый глаз… Пронзительный скрип заметался в коридоре от стены к стене. Округлое лезвие, взметнувшись из щели между напольными плитами, разрубило фляжку в клочья, разбрызгав струйки воды далеко вокруг. Драный испуганно завопил. – Оп-па… – вымолвил Капрал, и ничего больше сказать не решился, потому что острие меча Берта легло ему под подбородок. – Опустил бы арбалет, – посоветовал Берт. Капрал, напряженно сглотнув, разжал руки. Тяжелый арбалет брякнулся о каменные плиты, сочно треснула тетива, и стрела с отравленным наконечником разбилась о стену. – Пошел вон, – сказал Берт. – Только быстро и не оглядывайся. Капрал исполнил приказание с истинно гвардейским рвением. Когда стук его торопливых шагов стих, Берт надвинул поглубже на лоб широкополую кожаную шляпу и перевел взгляд на Драного, который после происшествия с фляжкой словно впал в какую-то дурнотную оторопь – подогнув колени, растопырив руки, беззвучно шлепая губами, он тупо смотрел перед собой. Но, углядев блеск клинка в непосредственной близости от своего носа, Драный очнулся. – Нет, господин! – закричал он, для пущей убедительности прижимая руки к груди. – Я ничего такого не знал!.. Я, господин, и не думал даже ни о чем таком!.. Этот Капрал, он всегда был ненормальным, еще даже до того, как ему в армии голову прошибли алебардой… Если б я знал, что он затевает, я бы вам всенепременно… Не сомневайтесь, господин! Тут только заметив, что все еще держит в руках нож, Драный немедленно отшвырнул его в сторону и даже плюнул вслед – как бы уверяя, что сама мысль применить оружие против Берта ему отвратительна. – Ладно, – сказал Берт. – Пойдешь впереди. Идти медленно, смотреть под ноги и по сторонам. Скажу: «бежать» – беги. Скажу: «лечь» – вались снопом. Скажу: «стой» – не вздумай двигаться ни мгновения после того, как тебя застал окрик, даже если б ты оказался на одной ноге и на цыпочках. Понял? – Понял! – истово ответил Драный. – Вперед. Очень скоро Берт и думать забыл о Капрале. Глаза и уши его работали на пределе возможностей. Заметив трещину между плитами чуть шире других трещин, он приказывал Драному сменить курс – и они осторожно огибали подозрительную плиту. Несколько раз останавливались и, прежде чем сделать очередной шаг, броском какого-либо предмета перед собой определяли возможность безопасного продолжения пути. Так, последовательно, Драный лишился ножен, поясного ремня, куртки, башмаков, курительной трубки и огнива. Дважды стены плевались дротиками, трижды из щелей в полу взлетали к потолку острые колья; под огнивом плита вдруг легко раскололась надвое и с жутким свистом улетела в бездонный колодец, а трубку раздавил громадный валун, рухнувший с потолка… И остался бы Драный не только без куртки, но и без штанов, если б коридор неожиданно не закончился. Они остановились на пороге зала, как на краю пропасти, пораженные невероятной громадностью пространства, заполненного лишь размытым белесым светом, источник которого определить было трудно. Потолок скрывался в серой дымке, противоположной стены совсем не было видно, а боковые стены оказались закрыты гигантскими колоннами, высившимися почему-то в два ряда. Колонны слева были угольно-черными, а справа – мутно-белыми. Пол зала состоял из чередующихся черных и белых квадратных плит, на каждой из которых легко можно было разместить полсотни человек. – О-о… – протянул Драный и с натугой сглотнул. «Капрал сказал бы: „оп-па“, – подумал Берт и тотчас забыл об этой своей мысли. Надо было идти, но в этом зале непременно таились ловушки и – скорее всего – опаснее, сокрушительнее и хитрее тех, что они уже прошли. Идти по черным плитам? Или по белым? Или строго по прямой, прыгая с черной плиты на белую, с белой опять на черную? Двигаться осторожно, нащупывая каждый шаг мыском сапога или наоборот – бежать со всех ног, надеясь на то, что древние механизмы не успеют сработать вовремя? А может быть, долго стоять на пороге – это тоже опасно? Те, кто строил Последний Приют, могли сделать ловушку на самом пороге, разумно рассудив, что незваные гости, попав из коридора в громадный зал, от неожиданности и изумления не сразу решатся ступить на первую плиту… Холод опять коснулся затылка Берта. – Вперед, – проговорил он сквозь зубы и, не раздумывая, прыгнул на белую плиту. Драный, взмахнув факелом, скакнул за ним – и тут же укрепленный на толстенной ржавой цепи каменный шар, утыканный железными шипами, со свистом рассек тот кусок пространства, где только что находились их головы. Берт даже не оглянулся назад. Затылок еще холодило, и холод не становился слабее… Куда дальше? Прямо, на черную плиту? Или наискось, на белую? Пустота над ними сгущалась, приобретая незримую форму угрожающей тучи. Абсолютная тишина поползла трещинами непонятных скрипов и шорохов. Надо было решать, и решать мгновенно. – О-о… – снова послышалось сзади. Берт рывком развернулся – но схватить за руку Драного не успел. Дрожащим пальцем тот тронул одну из фигурок, стоящих на высоком столике, поверхность которого имела вид шахматной доски. Берт мог поклясться, что никакого столика еще мгновение назад тут не было – откуда он, разорви его Дикий Барон, мог появиться?! Фигурка, выточенная из черного янтаря, чуть шелохнулась от слабого прикосновения человеческого пальца – и неожиданно подалась вперед сразу на две клетки – от своих рядов к рядам противника на противоположном краю столика. – Кретин! – прохрипел Берт. Хотя ничего в зале не изменилось, он ясно чувствовал, что произошло непоправимое. – Да я ж только… – умоляюще отозвался Драный. – А оно само… Протяжный душераздирающий скрип хлестнул со стороны угольно-черных колонн. «Если эти фигурки – рычаг управления… – мелькнуло в голове Берта, – тогда…» Он развернулся к столику и выругался, едва сдержавшись, чтобы не закатить придурку Драному хорошую оплеуху. Столик вместе с фигурками исчез, как его и не было. – Я ничего не трогал! – трясясь от страха перед Бертом не меньше, чем от ужаса перед неведомым, закричал Драный. – Я больше и пальцем… Скрип, нарастая, приближался. Драный завыл, закрывая руками изуродованное шрамом лицо. Берт и сам с трудом удержался от вопля. В голове его промчалась мысль, что, если сейчас снять шляпу, волосы его будут торчать вверх, как иглы дикобраза. Из белесого сумрака, словно гигантский морской корабль, выплывала черная колонна. Она шла прямо, и громадные плиты перед ней дыбились и ломались острыми осколками, она шла с чудовищным скрежетом и скрипом, оставляя в фарватере широкую черную полосу пустоты, которая беззвучно пожирала осколки плит… Драный дернулся куда-то бежать, но Берт ухватил его за ремень: – Стой. Колонна, как он и предполагал, размолов три плиты, остановилась на четвертой. Берт перевел дух. – По-по-почему?.. – заквохтал Драный. – По-почему встала?.. Берт не отозвался. – По-по-пошли назад?.. – с надеждой предложил Драный. – По-по-жалуйста, а? Скрежет и скрип рванулись на них с другой стороны. Белая колонна, круша плиты на своем пути, тронулась навстречу покинувшей свой строй черной колонне. «Партия началась, – подумал Берт. – И она, конечно, будет крайне непродолжительной…» – Бежим! – крикнул он и первым кинулся вперед. – По-по-подожди! – умолял прыгавший за ним по плитам Драный. – Не отставай! А то по-по башке по-по… тьфу, чтоб тебя… получишь! Они преодолели всего пять гигантских плит, когда их нагнала черная колонна, двигавшаяся наискосок. Берт отпрыгнул в сторону – несколько острых осколков просвистело мимо него. Черная колонна замерла, едва не столкнувшись с рядами белых. Оставленный ею след – длинная яма, доверху наполненная черной пустотой, откуда веяло ледяным смрадом, преградила дорогу путникам. Одна из белых колонн задрожала, начиная движение. Берт отступил назад, разбежался и не думая прыгнул. Дыхание смерти опалило ноги, когда он летел над пропастью – он крепко приложился грудью об иззубренный край пропасти, широко загреб руками… Ему повезло: прежде чем он начал сползать вниз, ногти впились в косую трещину. Застонав от напряжения, единым отчаянным рывком он забросил тело на хрустнувшую под ним плиту. И поднялся. Драный полуприсел по ту сторону пропасти. Факел валялся у него под ногами, Драный безмолвно воздевал руки к затянутому белесой дымкой невидимому потолку, тоскливо кривил рот и закатывал глаза. Было понятно, лучше он останется на своей плите ждать неминуемой смерти, чем решится повторить прыжок Берта. – Ну и черт с тобой… – успел подумать Берт, прежде чем белая колонна покинула свой ряд и со всего маху врезалась в опасно приблизившуюся черную. Ужасающий грохот потряс зал. Берт уже бежал дальше по дрожащим под ним плитам – только один раз он оглянулся: белая колонна, чуть пошатываясь, стояла на месте черной. Угольные осколки окружали ее… Партия продолжалась. Белые фигуры крушили черные. Черные разбивали в пыль белые. Скрежет, взрываясь то слева, то справа, подгонял Берта. Грохот заставлял подпрыгивать, затыкая уши пальцами. Впереди, окутанный голубоватым свечением, возник невысокий саркофаг. Берт напряг последние силы, чтобы перемахнуть очередную плиту скорее, чем ее разнесет белая колонна, плывущая наперерез. Это удалось – и, когда крупные осколки запрыгали по полу, догоняя его, а мелкие – забарабанили в спину, защищенную толстым кожаным плащом, он только рассмеялся. Еще несколько прыжков, и Берт ступил на плиту, где стоял саркофаг. Плита оказалась намного больше других – и была не белой и не черной. Краска, покрывавшая ее, глухо хрустела под сапогами, легко осыпалась ломкими кусочками. Хна – не хна… Ржавчина – не ржавчина… «Кровь, – догадался Берт. – Давно запекшаяся кровь. Давным-давно запекшаяся кровь… Кровь Дикого Барона. Который, если верить древним преданиям, продолжал околевать, испытывая жуткие муки, еще долго после того, как застыло его тело… Такова судьба каждого существа, принадлежащего обоим мирам сразу…» Скрежет и грохот за спиной стихли. Подземная тишина вновь окутала чрево усыпальницы. Берт обернулся, чтобы посмотреть на громадное пространство зала, изборожденное бездонными рвами. Колонны – черные и белые – вперемежку возвышались на немногих уцелевших плитах, а из рвов поднимались тонкие струйки серого полупрозрачного дыма. Входа в коридор отсюда не было видно, и не было видно Драного. Впрочем, о его судьбе Берт сейчас не думал. Сдерживая дыхание, он направился к саркофагу. И, чем ближе подходил, тем больше становился этот саркофаг. Он не рос, просто здесь, вблизи останков Дикого Барона, странным образом нарушались законы перспективы… Или это так искажало действительность голубое свечение, сгустившееся над мертвым демоном-полукровкой? Берт остановился, подойдя вплотную к саркофагу. Только теперь оказалось возможным верно оценить его размеры: борт приходился Берту выше груди, а от изголовья до изножья можно было сделать не меньше десятка шагов. Голубое свечение не излучало ни тепла, ни холода, ни какого-либо запаха. Берт осторожно вдохнул, готовый – если почует что-либо неладное – тут же, отплевываясь и кашляя, прыгнуть в сторону. Никаких изменений в себе он не ощутил. Значит, свечение безопасно, а ведь оно могло оказаться и смертельно ядовитым газом, который испускал прах Барона. Берт заглянул в саркофаг. Дикий Барон, закованный от горла до пят в золотые доспехи, был почти втрое больше самого высокого человека. Окостеневшими пальцами с кривыми желтыми когтями Барон сжимал на груди изъязвленный косыми засечинами двуручный меч… Берт скользнул взглядом по телу Барона вверх. – Вот оно… – прошептал он. И улыбнулся. Больше всего на свете он любил такие моменты. Он сам часто говорил, что именно ради таких моментов стоит жить… Когда последние опасности оставались позади, когда раны, ссадины и синяки еще саднили, но эта боль не стоила ничего по сравнению с радостным ощущением, что достиг цели. Он хотел это сделать, и он это сделал… Громадный голый череп величиной с купол средней сторожевой башни скалился длинными клыками, налезающими друг на друга. На месте носа был черный провал, а в глазницах переливались идеально выточенными гранями кроваво-красные камни – каждый размером с кулак взрослого мужчины. На первый взгляд камни выглядели совершенно одинаково. К тому же сверкали они так ярко, что определить какую-либо разницу между ними было очень трудно. Берт закусил губу. Кажется, рано праздновать победу. Возможно, это и есть последняя ловушка. Самая последняя и самая сложная… По легенде лишь один глаз Дикого Барона был человеческим, а сквозь призму другого демон-полукровка мог прозревать тайны далекого прошлого. Как определить, какой из этих камней – Глаз? А что, если оба камня – подделки, а истинный Глаз хранится где-нибудь еще? Где-нибудь под доспехами? Или вообще не в этом зале, а в каком-нибудь тайнике укромного коридора?.. Берт поежился. Затылок его все еще холодило, но этот холод был не острым и сильным, как всегда, когда предвещал близкую серьезную опасность, а промозглым, словно под шляпой сидела жирная мокрая жаба… Он занес руку сначала над одним глазом, потом над другим. Поджал пальцы, колеблясь… В легенде говорилось что-нибудь о том, каким глазом Барон мог смотреть в ушедшее: правым или левым? Если и говорилось, то сейчас Берт ничего подобного вспомнить не мог. Этот Маргон! Великий многознатец и маг Маргон! Один-из-Четырех! Что ему стоило, давая задание, пересказать легенду о Диком Бароне подробнее? Ну почему все эти многознатцы, добившиеся расположения внеземных сил, прочих людей считают безмозглыми тупицами и ничтожными червями? Что бы они могли, когда б не такие, как Берт или тот же Самуэль? «Что бы они могли, когда б не мы, «Ладно уж, – остановил себя Берт. – В бумагах Франка наверняка можно было найти легенду о Диком Бароне, да еще, вероятно, в нескольких вариациях. Ты сам поленился порыться подольше. Увидел карту, схватил ее… И тут появилась Марта, и тебе стало не до бумаг…» Он снова склонился над исполинским черепом. Дикий Барон беззвучно скалился длинными изогнутыми клыками, словно потешаясь над мучимым раздумьями Ловцом. «Допустим, – размышлял Берт, – ловушка поставлена таким образом, что убьет всякого, кто коснется фальшивого Глаза. Хотя логичнее будет предположить, что смерть непременно грозит тому, кто тронет настоящий Глаз. Строители усыпальницы наверняка предусмотрели оба варианта… В таком случае, выбора нет. Нужно либо уходить ни с чем, но живым, либо попытаться рискнуть. Берт попытался сконцентрироваться на своем внутреннем Строители Последнего Приюта, скорее всего, предусмотрели оба варианта… Да, точно! Но зачем тогда пускать в ход подделку? Берт даже зарычал от охватившего его бессилия. И мгновенно в голове сверкнула внезапная мысль. Не давая сомнениям погасить ее, он запустил руки в саркофаг, схватил гигантский череп Барона за виски и рванул изо всех сил. Раздался громкий неприятный хруст – будто обломилась гнилая коряга, торчащая из болотной топи. Пустой череп Дикого Барона оказался неожиданно легким, Берта откачнуло назад и, чтобы удержаться на ногах, пришлось сделать несколько шатких шагов. Только восстановив равновесие, он повернулся и побежал. Спрыгнул с кровавой плиты на ближайшую белую и ринулся прочь, оставляя на белом камне багровые следы. Череп зашевелился в его руках. Берт вскрикнул, но бега не остановил. Опустив глаза, он увидел, что изжелта-серая кость стала покрываться сетью тончайших трещин, словно рисунок паутины проступал на черепе. На пути разинул черную пасть широкий ров. Берт повернул и побежал вдоль рва – к черной колонне, застывшей в полусотне шагов; дальше, за колонной, белела нетронутая плита. Один за другим длинные зубы Барона обламывались у основания и с клацаньем сыпались под ноги. Грохнулась и разлетелась в пыль нижняя челюсть, о которую Берт едва не споткнулся. Потом треснул извилистой трещиной мертвый лоб. Потом побежали, словно струйки крови, змееподобные расколы от висков к уцелевшей верхней челюсти. Череп стремительно превращался в прах – ладони Берта в какой-то момент перестали ощущать твердость кости. Между пальцев Ловца посыпалась труха. Еще мгновение – и черепа не стало. Берт чертыхнулся, едва успев подхватить большой сверкающий камень – истинный Глаз Дикого Барона. Фальшивый Глаз исчез без следа. И сейчас же холод ударил в затылок Берту с такой силой, что он застонал. Когда пальцы его сомкнулись вокруг ледяных граней, от саркофага потянулся к далекому потолку натужный вопль, переполненный страданием, болью и нечеловеческой ненавистью. Ни в коем случае не следовало терять времени на то, чтобы обернуться, но Берт все-таки обернулся. На следующий день он признался Самуэлю, что зрелище, открывшееся ему тогда, прибавило несколько белых нитей к его и без того обильно посеребренным вискам. …Безголовый Дикий Барон одним поворотом чудовищного туловища раскалывает саркофаг надвое – половинки, тяжко грохоча, рушатся на плиту и рассыпаются множеством осколков. Барон подтягивает закованные в золото ноги, со страшным скрипом разгибает спину. И поднимается. От золотых доспехов исходит голубое сияние, в этом сиянии бешено пляшут мириады пылинок. Между наплечных пластин, вооруженных тремя изогнутыми шипами каждая, из высокого ворота, выкованного в виде клыкастой звериной челюсти, вместе со струей черного дыма, бьющей высоко вверх, вырывается вопль, в котором теперь больше ненависти, чем боли. Барон взмахивает мечом, подхватывает длинную рукоять обеими когтистыми лапами и шагает вперед – на Берта, небывало огромный, безголовый, непереносимо жуткий. Вот она – последняя ловушка. Никто не смог бы унести Глаз из усыпальницы. Прикосновение к сверкающему камню пробуждает дух полудемона, против которого бессилен смертный. Но Берт выиграл небольшую фору по времени. Сжимая в руке Глаз, он помчался к черной колонне. Достигнув, обогнул ее и побежал дальше, через всю необъятную ширь зала. Шаги золотых доспешных сапог гремели колоколами, Берт больше не оборачивался, но чувствовал, что Барон идет следом, не сбиваясь ни на пядь, – золотому исполину ничего не стоит просто перешагнуть бездонную пропасть, оставленную разрушительными колоннами. Еще несколько отчаянных скачков – и перед Бертом зачернела дышащая ледяным смрадом дыра, та самая, которую ему один уже раз каким-то чудом удалось перепрыгнуть. Не останавливаясь, Берт сунул Глаз за пазуху и ускорил бег, разгоняясь для прыжка. И прыгнул. Как и в прошлый раз – грудью врезался в острую кромку, ноги повисли над смертельной пустотой, а руки, обламывая ногти, зашарили по ровной поверхности плиты, ища трещины, выступа – хоть чего-то, за что можно зацепиться. Но ничего не находили. Берт начал уже сползать в черноту, с ужасом чувствуя, как ледяная мгла облизывает ему ноги, поднимаясь к бедрам, – как вдруг запястье его захватила крепкая рука. Драный, задыхаясь, лоснясь перекошенным от напряжения и страха лицом, потянул Берта наверх, прочь от небытия тьмы. – Давай!.. – выдохнул Берт. – Скорее… Шаги Дикого Барона громыхали за спиной все ближе и ближе… Драный не отвечал. Он почему-то замер, хотя ему оставалось сделать хотя бы еще один сильный рывок, чтобы втащить Берта на спасительную твердь. – Молодец, парень! – захрипел Берт, стараясь ободрить. – Давай тяни! Я-то уж думал, что ты меня бросил, а ты вон как, оказывается… Не смотри туда, не смотри… Тяни, говорю! Давай! – Глаз… – сдавленно проговорил вдруг Драный. – Что?! – Отдайте Глаз, господин. Отдайте мне Глаз, и я вас вытащу. «Черта с два ты меня вытащишь, если получишь Глаз», – подумал, сразу все поняв, Берт, но последние два шага Барона стукнули так близко, что он решился. Уцепившись правой рукой за Драного, левой сунулся за пазуху и достал камень. Глаза Драного вспыхнули. – Держи, парень… – проговорил Берт. – Держи его и тащи! Заполучив Глаз, Драный резко отпрянул, выдернув свою руку из пальцев Берта. – Прощайте, господин! – закричал он, пятясь, глядя на то, как Ловец, оставляя израненными пальцами на плите кровавые дорожки, сползает все ниже и ниже. – И идите к дьяволу! А вернее, дьявол сам придет к вам! Драный захохотал – надрывно, со всхлипом. Берт еще успел заметить, как мелькнула его голая спина – и пропала из поля зрения. Шаги Барона теперь сотрясали плиты. И эта дрожь камня передала телу Берта отчаянную решимость, а с ней – дополнительную силу. Держась на кончиках пальцев, Берт два раза качнул себя – назад-вперед, назад-вперед. И на излете последнего толчка подтянулся и закинул локти на плиту. Дальше было просто. Торопясь, но не делая ни одного лишнего движения, он дотянулся коленом до края пропасти, перевалил свое тело на плиту и вскочил. Барон стоял прямо за его спиной – по ту сторону рва. Струя черного дыма рванула вверх из того места, где когда-то шея демона-полукровки соединялась с туловищем. Яростный вопль ворохнул шляпу на голове Берта. Дикий Барон поднял громадную ногу и вскинул над головой меч – готовясь одновременно перешагнуть пропасть и ударить. Берт прыгнул вперед, споткнулся, упал, перекатился, тут же вскакивая, и снова побежал. Страшный удар меча Барона пустил по плитам волну вибрации, едва не сбившую Ловца с ног. Берт больше не оглядывался. Он несся, не чувствуя дыхания, поймав в фокус зрения пляшущую дыру выхода из ужасного зала. Дымные нити, поднимавшиеся из трещин в плитах, становились все гуще, они сплетались в змеиные клубки, зачерняя окружающее пространство. «Да что там, под этим залом? – пронеслась в голове испуганная мысль. – Преисподняя?» Ворвавшись в коридор, он пробежал еще несколько шагов и остановился. Бежать без оглядки дальше было бы настоящим самоубийством, потому что – он отлично знал – строители сооружений, подобных этому, всегда оставляют ловушки, предусмотренные для уходящих. Но и оставаться на месте не стоило… Берт сплюнул горькую слюну и вдруг понял, что не слышит больше громоподобных шагов. Он развернулся. Дикий Барон застыл на пороге. В проеме входа были видны только его ноги и небольшая часть корпуса. И клинок чудовищного меча. Дикий Барон не двигался, точно превратившись в изваяние. Какая-то сила не пускала его из зала. Несмотря на то, в ушах звонко билась кровь, в груди саднило, гудели ноги, а во рту ощущался противный солоноватый привкус, Берт рассмеялся. Все не так плохо! Он жив. И он имеет шанс выбраться отсюда невредимым. Теперь – не спешить. В таких местах никогда не нужно торопиться без веских на то оснований. Он вытащил меч, оторвал от рубахи порядочный лоскут, намотал на клинок и поджег. Подсвечивая себе импровизированным факелом, продолжил путь, скрупулезно высматривая каждую трещинку, каждый камень, каждую неровность в полу или стене… Уже у самого выхода он увидел то, что ожидал. Драный, безвольно раскинув руки и широко распахнув рот, висел на длинном клинке, горизонтально торчащем из стены, – словно большая диковинная бабочка. Шрам на его лбу, всегда багровый, точно налитый кровью, теперь словно потух, сливаясь с лицом смертельной серизной. – Вот так-то… – не придумав ничего другого, проговорил Берт и вытащил из-за пазухи у мертвеца Глаз. Через несколько шагов он выбрался на чистый воздух. Солнце давно закатилось за отроги скал, но небо еще не почернело. Оно было сочно-фиолетовым, как черничный сок, очень чистым, а поперек него струйкой подмерзшего молока белел Млечный Путь. Берт вздохнул полной грудью и опустился на первый попавшийся камень. Поднес ближе к лицу Глаз. Несмотря на предночную полутьму, камень сверкал ослепительно, лучики красного света, точно искры, пробегали по острым граням. «Словно внутри у него – мощный источник света, – невольно подумал Берт. – Интересно, как он действует? Просто посмотреть сквозь него и увидишь тайны прошлого? Какие угодно или какие пожелаешь увидеть?» Впрочем, сидел он недолго. Поднявшись, сунул Глаз за пазуху, надвинул на брови шляпу, запахнулся в плащ и пошел вниз по едва видимой горной тропке, петлявшей, словно нитка, меж острых скальных клыков. Неприятный холодок вновь коснулся затылка, и Берт поморщился: что там еще ждет впереди? Вывернув из-за очередного уступа, он остановился резко, будто ударился лбом о незримую преграду. – Этого следовало ожидать, – медленно проговорил он. На тропинке стоял Капрал. Но в руках его не было оружия, да и стоял он как-то неестественно прямо, глядя на Берта широко распахнутыми глазами, полуоткрыв рот, словно готовясь что-то сказать. – А я думал, ты до самой Метрополии бежишь без оглядки, – осторожно проговорил Ловец, под плащом положив руку на рукоять меча. Капрал ничего не ответил. – Меня ждал? – продолжал Берт, приближаясь мелкими шажками. – Желаешь помириться и напомнить условия договора? Капрал безмолвствовал. И это Берту очень не понравилось. – Прочь с дороги! – рявкнул он, распахивая плащ, чтобы Капрал увидел его побелевшие пальцы, стиснутые вокруг рукояти меча. Капрал едва заметно вздрогнул. Что-то заклокотало в его горле, он мучительно перекосил лицо, и красная пена заклубилась на его губах. Потом Капрал стал клониться набок, точно и на самом деле хотел уступить дорогу, но почему-то тело перестало его слушаться. И, хрипнув в последний раз, он повалился между двух валунов. Берт стиснул зубы, когда увидел, кто стоял за спиной Капрала. Низкорослый человечек в косматой одежде из шкур, с нечесаной копной черных волос, почти полностью скрывающей грубое лицо цвета скального камня. Длинные, свисающие ниже колен руки человечка оканчивались непропорционально массивными кистями, огромными, с корявыми пальцами, вооруженными устрашающе загнутыми когтями, которые сейчас касались земли. С когтей на правой руке капала кровь. Берт сморгнул. Это был… Страж? Страж, и никто другой. Один из немногочисленного горного народца, обращенного Диким Бароном в рабство несколько столетий назад. Об этом тоже было в легенде о Последнем Приюте. Когда строительство усыпальницы близилось к завершению, Дикий Барон сам отобрал тринадцать достойнейших и сам выковал тринадцать пар когтистых рукавиц. С тех пор внуки тех первых Стражей и внуки их внуков надевали рукавицы в день совершеннолетия и не снимали до самой смерти. Стражи не ведали ни страха, ни печали, ни радости, ни любви: ни одно человеческое чувство не было им доступно, кроме звериной ревности своего повелителя ко всему живому и неживому. Стражи не смели входить в усыпальницу, они должны были неотступно бродить вокруг, сторожа окрестности, без всякой жалости убивая каждого, кто приблизится к Последнему Приюту… До сих пор Ловец сильно сомневался в том, что эта часть легенды – правда. Берт медленно потянул меч из ножен. Хоть Страж был вдвое ниже его ростом, выглядел он довольно устрашающе. И дело было не только в жутких железных когтях. Лицо воина словно навеки замерло, превратившись в безжизненную грозную маску. Только глаза горели ровным черно-красным пламенем сквозь переплетения косматых волос. Странное клацанье раздалось за спиной Ловца, слева и справа, откуда-то издалека и где-то очень близко. Берт шарахнулся назад, озираясь. Скальные валуны оказались усыпаны воинами в звериных лохматых шкурах. С размаху вонзая когти в щели меж камней, Стражи ловко и быстро перебирались по почти отвесным стенам; словно гигантские пауки, они со всех сторон окружили свою добычу. – Альберт Гендер, Ловец Теней из Карвада, – прозвучал среди скал негромкий, очень спокойный и какой-то даже укоризненный голос. Берт дернулся, как от укуса ядовитой змеи. Страж, стоящий на тропинке, вдруг согнувшись, отступил в сторону, давая дорогу высокому человеку в черной монашеской одежде. – Сет, – откликнулся Берт. Как и всегда, имя черного в его устах прозвучало плевком. – Сет, – повторил Берт, крутя головой и не веря. Человек, обернутый с ног до головы в черную хламиду, зябко поводил плечами, будто ему было невесть как холодно. Руки его блуждали под одеждой, как две большие крысы. Лицо скрывалось под глубоко надвинутым капюшоном. – Ты все-таки достал его, – утвердительно проговорил Сет. – Ты о чем? – притворно удивился Берт. – Глаз, – спокойно сказал Сет. – Какой еще Глаз? – буркнул Берт, понимая, что отнекиваться сейчас глупо и небезопасно. – Откуда ты знаешь, что я вышел из Приюта не с пустыми руками? – С пустыми руками ты бы из Приюта не вышел. Мне ли тебя не знать, Альберт Гендер, Ловец Теней из Карвада. – Следил за мной? – Это было нетрудно. Твою знаменитую шляпу можно различить издалека. – Самому войти в Приют было недосуг? Сет усмехнулся. – Каждый должен делать то, что у него получается лучше других, – сказал он. – А сейчас ты попросишь отдать тебе Глаз, – угадал Берт. – В противном случае Стражи убьют меня, верно? – Неверно, – усмехнулся Сет. – Они в любом случае убьют тебя. Думаешь, Стражи смогут простить такое святотатство? Но в моих силах сделать так, чтобы ты умер быстро. Или так, чтобы ты умирал медленно и мучительно… как Дикий Барон. – Отличная перспектива, – кивнул Берт, лихорадочно соображая, как бы еще оттянуть время, чтобы что-нибудь придумать. – Ты хотя бы честнее Драного. – Что еще за Драный? – Теперь в голосе Сета прорезалось раздражение. – Прекрати болтать. Отдай мне Глаз! – Хочу предупредить, – сказал Берт, – Драный говорил то же самое. И знаешь что? Он плохо кончил. – Достаточно, – резко выговорил Сет. – Где Глаз? Стражи заклацали железными когтями по скальным камням, подбираясь ближе. – Они думают, что ты отдашь им Глаз? – поинтересовался Берт. Сет хмыкнул. – Наивные дураки… – вздохнул Берт. Он сунул руку за пазуху. И вытащил камень, ярко заблиставший в ночном холодном воздухе. Тринадцать Стражей испустили протяжный стон. Сет скинул капюшон, обнажив крупную облысевшую голову, покрытую лишь серым пушком. Бледное его лицо, с острыми чертами, словно вырезанное из древней кости, слегка порозовело. Сет выпростал из-под одежды тонкую белую руку с длинными, очень подвижными пальцами, и протянул к Берту: – Отдай! Заскрипев зубами, Берт сделал шаг вперед. И еще один шаг. Остановился. – Чтоб ты сдох, гадина, – сказал он и вложил Глаз в узкую ладонь. Сет стиснул камень, глубоко задышав. Стражи медленно поползли вниз по скальным стенам – сверкающий камень словно тянул их к себе. – Глаз… – тихо проговорил Сет. Этого момента упускать было никак нельзя. Не тратя времени на то, чтобы обнажить меч, Берт прыгнул вперед и толкнул изо всех сил долговязого Сета плечом в грудь. Стражи, все еще завороженные блеском Глаза, не успели даже пошевелиться, когда Сет, крепко прижимая к груди камень, с визгом полетел наземь. Берт перемахнул через него и бросился бежать. Не сразу, но очень скоро вслед ему полетели злобные вопли и громкое клацанье – будто десяток подкованных жеребцов мчались по плоской равнине из цельного гранита. Раз обернувшись, Берт увидел, как Стражи, с невообразимой ловкостью перебирая руками и ногами, настигают его, двигаясь по отвесным стенам по обе стороны тропинки. Эта картина изумила и напугала его. Напугала сильнее, чем изумила… Тропинка, по которой бежал Берт, словно горная извилистая речка, разбивалась о большой валун на две тонких струйки. Первая вела почти отвесно вниз, вторая поднималась вверх. Берт не раздумывая повернул на вторую. Вопли злобного торжества ударили ему в спину. Тропинка вела на голый утес, обрывавшийся глубокой пропастью, на дне которой неслышно плескалось широкое низинное озеро, – и Стражи, всю жизнь проведшие в этих скалах, не могли не знать об этом. Впрочем, и Берт об этом знал. Ловец выбивался из сил. Подъем дался ему очень трудно, зато преследователям было все равно, ведет тропинка вверх или вниз, – они передвигались по вертикальной плоскости. Стражи настигали. Скалы расступились, открыв фиолетовое небо, на котором уже налились крупные желтые звезды. Край обрыва чернел всего в сотне шагов. На нем, как громадные бородавки, громоздились несколько приземистых валунов. – Самуэль!!! – закричал Берт. Один из валунов шевельнулся. Стражи начали спрыгивать со скал. Они видели свою жертву – совершенно беспомощный человек на открытом голом пространстве, прижатый к обрыву, за которым гудит ночным ветром неминуемая смерть. Все тринадцать, растянувшись полукругом, медленно приближались к Ловцу, волоча за собой длинные руки, утяжеленные когтистыми рукавицами. Железные когти скребли по камням, высекая короткие пронзительные взвизгиванья. Но Берт почему-то не спешил обнажать меч. – Самуэль! – крикнул он снова. Темный валун на краю пропасти зашевелился, изменяя форму, переставая быть валуном. Вот он выпрямился, приняв вид человека, – но вдруг распахнул огромные крылья, сразу став похожим на чрезвычайно крупного нетопыря. Стражи смыкали полукруг в гибельное кольцо. Они заметили странное существо на краю пропасти и встревоженно загомонили, опасаясь найти в нем конкурента. И впрямь – нетопырь повел правым крылом, и от его силуэта отделился комок багрового света. Словно комета, неся за собой лохматый хвост пламени, комок прочертил в черном воздухе пылающую дугу и шлепнулся под ноги Берту, взорвавшись снопом ярчайших брызг. Берт отскочил, полоща по ветру загоревшийся плащ. – Самуэль! – в третий раз крикнул он. Нетопырь опять махнул крылом. Следующий сгусток багрового пламени угодил в одного из Стражей. Лохмы его шкуряной куртки вспыхнули мгновенно. Заорав от боли и испуга, воин повалился на камни. Он бил себя руками, стараясь потушить пламя, но железные когти, видно, ранили его сильнее огня – Страж орал все тише, пока не затих совсем. Цепь нападавших разбилась. Оставшиеся двенадцать заметались по площадке. Еще несколько сгустков пламени полетели в их сторону, но не достигли цели. Стражи ловко уворачивались. И подходили все ближе. Они оглушительно завопили, когда Берт кинулся прямо на нетопыря. Они рванулись к нему, но опоздали. Обхватив существо обеими руками, Ловец покачнулся и вместе с нетопырем рухнул вниз с обрыва. Стражи сгрудились на краю пропасти. Некоторое время они смотрели, как два тела, плотно сцепившись друг с другом, кувыркаясь, летят вниз, к далекому озеру, над которым клубился молочный туман. Поймав восходящий воздушный поток, Самуэль расправил кожаные крылья, зубами потянул рычаг, который зафиксировал крылья на одной плоскости. Берт, уже успевший втиснуть свое тело в прочную петлю под сложной конструкцией из деревянных планок, ремней и дубленой кожи, наконец, обрел дар речи. – Я уже, признаться, прощался с жизнью, – откашлявшись, сообщил он. – Почему, хозяин? – мелодично отозвался Самуэль, висящий на ремнях между Бертом и прочной деревянной рамой, на которую были натянуты кожаные крылья. – Думал, если в ловушку не попаду, так эти бандюги прирежут, если бандюги не прирежут, сам Дикий Барон выпотрошит, чтобы вынуть душу… А если уж от Барона уйду, так Стражи настигнут. Ну, коли и Стражи остались с носом, так старый добрый Самуэль спалит своими Шум ветра не мешал им говорить. Воздушный поток нес их, они летели с той же скоростью, что и сам ветер, и поэтому не слышали ветра. – Прости, хозяин, – Самуэль говорил тоном печальным и извиняющимся – обычным своим тоном; вкупе с такими интонациями нежный тембр его голоса напоминал пение одушевленной флейты, – прости, хозяин, я задремал. А спросонья не смог верно прицелиться. Вы достали то, за чем шли? Берт промолчал на это. Он молчал до тех пор, пока они не перелетели озеро и не приземлились у болотистой впадины, где паслись их стреноженные кони. |
||
|