"Открытое окно" - читать интересную книгу автора (Пивоварчик Анджей)

Глава 19

С центрального вокзала в Варшаве я сразу же позвонил Кристине. Информация, полученная от нее, звучала весьма утешительно:

– Позавчера старик отложил свои удочки и отбыл в Краков. Оттуда должен сегодня вылететь в Гданьск… К счастью, какие-то дела для него гораздо важнее твоих убийств и он полностью поглощен ими.

– Обо мне не спрашивал?

– Спрашивал. Я ответила, что у тебя все в порядке. А НД сегодня поехал за «зимом», оставил тебе письмо в лаборатории. Ковальский и Емёла сидят в твоем кабинете вдесь, в управлении. Возятся с какими-то марками…

– Гм, – хмыкнул я себе под нос – На полковника снизошло вдохновение, и он поехал кого-нибудь инспектировать. По мне, лучше встретить десяток убийц со шприцами, наполненными ядом, чем его!

С Ковальским и Емёлой я решил встретиться позже. Сейчас меня интересовали новости, оставленные НД.

Вскоре на правах гостя я попивал в кабинете НД кофе, поданный секретаршей, и читал:

«Вчера мне пришло в голову, что, возможно, у Беранека есть в Польше родственники с той же фамилией и он обещал через них передать обоим подлецам долг за серию „Где моя родина“. Наведя справки в адресном бюро, мы узнали, что адвокат Беранек проживает на том берегу Вислы, в Праге, на Французской улице (Олесь его знает, это весьма уважаемый филателист). Беранека сейчас в Варшаве нет, он поехал с туристической группой в СССР. Мингель и Трахт вчера утром, когда ты летел в Прагу, были у него и ушли ни с чем. Разумеется, своего адреса не оставили. Беранек возвращается в Варшаву через неделю… Постарайся пойти по следам Аля. Сам я о нем ничего не узнал. Нужно бы наконец как следует изучить мальчишек-перекупщиков. Помнится, твой 10зек, который должен был предупредить Мингеля, говорил о каком-то Генеке…»

Как следовало из дальнейшего содержания записки НД, Ковальский и Емёла, в то время когда я выходил из самолета в Праге, закончили обыск в комнате Трахта и в бывшем. номере Мингеля в отеле «Бристоль».

«Единственное, что мы еще не смогли отыскать, – это коллекцию „За лот“. Ты должен любой ценой добраться до Аля. Других возможностей предотвратить новое убийство нет», – подчеркивал в конце письма НД.

Меня воодушевило известие о том, что благодаря подслушанному разговору Мингеля и Трахта из тех марок, что пропали после убийства, удалось найти почти все.

Я срочно должен был заняться компанией мальчишек-перекупщиков и добраться до Генека.

Юзек, который был послан предостеречь Мингеля, видел Генека, говорившего с Трахтом. Значит, если Генек знал Трахта, он мог знать и Аля. Чтобы совершить еще одно убийство и грабеж, Мингель или Трахт должны связаться с Алем.

Адвокат Беранек был реабилитирован и находился вне подозрений. Он, покупая серию марок «Где моя родина», наверняка не знал об убийстве коллекционера.

Такова была ситуация, но, прежде чем пойти в свое управление и поговорить с Ковальским и Емёлой, я решил… допросить маму!

Другого человека, контакты которого с мальчишками-перекупщиками были бы столь же тесными, я не знал.

По дороге домой я па всякий случай купил цветы. Букет должен был облегчить установление взаимопонимания. Я рассчитывал, что мне удастся вымолить прощение за белые «Дилижансы».

Мама была не слишком любезна.

– Кажется, тебе нравится не ночевать дома? Тебя не было два дня, – заметила она. – Если совместное ведение хозяйства тебя не устраивает, то, пожалуйста, мы даже можем поделить горелки на газовой плите. Могу также купить кусок мела и обозначить в обеих комнатах границы наших интересов. За цветы благодарю. Они символичны, так как завяли и выглядят такими же замученными, как и ты!

«Уф-ф! – вздохнул я про себя. – О женщина, неужели разговаривать иначе ты уже не можешь?»

Чтобы чего-нибудь добиться, я решил быть любезным.

– Может быть, у тебя есть… новые классики, мама? Мама раздумывала: «Войти с ним по довольно-таки интересному вопросу в контакт или нет? Показать или нет?»

Победило первое.

– Если хочешь, могу тебе показать, – сказала она любезно.

Я подошел к столику.

– Вот «Ньюфаундленд» с моржом, вот «Фолклендские острова» с королевой Викторией, «Бразилия» с Дон-Педро, «Мексика» с императором Максимилианом… – листала мама страницы альбома, где у нее были размещены первые выпуски марок.

– У тебя это… тоже от перекупщиков?…

– Нет. После неприятности с «Дилижансами» я со спекулянтами дела не имею. На этот раз мои классики из солидных источников. Большую партию я приобрела совместно с симпатичной блондинкой из филателистического магазина. У серьезного коллекционера…

Она вынула из сумки лист бумаги и, водя по нему карандашом, рассказывала:

– «Барбадос», «Бермуды», «Тобаго», «Занзибар», «Тринидад» и другие мне пришлось уступить моей приятельнице, так как не хватило наличных денег. Но классики, которые ты сейчас смотришь, ведь хороши?

– Конечно. Позволь мне посмотреть по списку, что там вообще было?

– Пожалуйста!

Я взял лист и, усевшись в кресло, начал просматривать. Список ни в чем не сходился с тем, который был составлен четыре недели тому назад на вилле. Очевидно, убийца – Посол (я узнал его руку по характерному написанию цифр 4 и 7), – помимо того, что предлагал мне при встрече в «Бристоле», имел и менее ценные дублеты.

– Можно узнать, когда ты это купила, мама?

– Три дня назад…

Сделка была совершена до моего неудачного ужина в «Бристоле». Дальнейшие расспросы об атом были бессмысленны.

Пока мама по случаю «визита чужого мужчины» парила кофе, я раздумывал над тем, каким образом встретиться с «симпатичной блондинкой». Поскольку она была клиенткой Мингеля, то, может быть, она договорилась с ним о встрече и, возможно, вчера или сегодня уже встречалась.

– Я вижу, у тебя серьезные заботы? – сказала мама, принеся нам но чашке кофе. – А ты не думал о том, что коллекционирование тоже может отвлекать от забот и монотонности будней?

– Пожалуй, да… Кстати, спекулянт, который продал тебе в долг белый «Дилижанс», приходил за деньгами?

– Пока нет. Если явится, я отведу его к майору Ковальскому. Я со своей стороны считаю дело законченным.

– Интересно… Как звали этого спекулянта?

– Как? Не знаю. Официантки в «Золушке» называли его Генеком. А почему, разреши спросить, тебя интересует этот Генек? Может быть, он тоже замешан в убийстве?

– Постольку поскольку.

– Очевидно, так же, как доктор Кригер или я! – скептически усмехнулась мама.

Меня интересовал Генек.

Этот клубок так и не был до конца распутай. Емёла и Ковальский теперь были прикреплены к моему делу. А дело о белых «Дилижансах», которыми торговал Генек, было прекращено…

Я решил, что сначала спрошу о Генеке в кафе «Золушка».

Мама не проявляла охоты к дальнейшим излияниям. Поэтому я допил кофе и, попрощавшись, направился в «Золушку».

Но прежде следовало узнать, что успели выяснить о Генеке Ковальский и Емёла. Поскольку Генек распространял белые «Дилижансы» и продал их даже моей маме, но исключено, что он занимается и другими делами.

Я зашел в телефонную будку и позвонил к себе в кабинет.

Через минуту отозвался Емёла:

– Понимаешь, в комнате Трахта я не мог заснуть. Во-первых, потому, что на новом месте. Во-вторых, жилище Трахта так – пардон, мне пришлось почесаться – заселено блохами, что я попрошу обсыпать меня снизу доверху ДДТ… Так вот, в первый раз я поступил как новичок, не проверив при обыске матраца. Когда ты позвонил и через комиссариат передал мне информацию о разговоре в «зиме», я уже ничего не говорил, но половина работы была сделана. Я вернулся с товаром, когда ты летел в Прагу… И даже хватило времени зайти к Генеку. Как явствует из блокнота, который я нашел в комнате Трахта, у Генека с Трахтом были общие интересы. Это любопытный парень… Как сказали официантки в «Золушке», его называли то Генеком, то Фуником, и вообще трудно во всем разобраться. Как только где-то что-то натворит – берет новое имя. Теперь, кажется, его зовут Алем…

– Как?! – заорал я в трубку.

– Ну, ясно ведь тебе говорю: Аль. Это якобы сокращение от Аль Капоне, понимаешь?

– Ты сказал об этом НД?

– Нет. Он меня не спрашивал…

Подвела координация! Откуда Емёла мог знать, что мы теперь ищем Аля?

– Говори, где Аль?

– Насыпь ему соли на хвост! Я бы поймал его уже неделю назад, если бы не осложнение с твоей уважаемой мамой! Потом полковник прикомандировал нас с Ковальским к тебе. Генек, он же Аль, уже несколько дней был настороже. И когда, найдя его адрес, мы вчера пошли туда, его уже и след простыл. Его мать, языкастая баба, каких свет не видывал, сказала, что он взял какие-то книжки и марки, уехал на велосипеде и не известно, когда вернется… Кажется, что-то его тревожило. Вчера утром какой-то паренек принес ему письмо. После этого Генек, он же Аль, смылся… Письмо это у меня. Только его сам черт не разогрет. Это, наверно, шифр. Полковник тоже эту записку вчера видел…

– Как это полковник? – прервал я его. – Ведь его нет в Варшаве?

– Да, сейчас в Варшаве его нет. Но вчера он забежал на несколько минут н спросил, что нового…

– Значит, ему известно, что Мингель убежал?

– Да… Он даже переписал содержание записки… Я прервал разговор. Видимо, Кристина не знала о беседе Емёльг с драгоценным шефом. Не знал об этом и НД.

Когда я вбежал в свои кабинет, Емёла рассматривал марки, обнаруженные в комнате Трахта во время обыска. Ковальский помогал ему записывать номера марок но каталогу. Марки, найденные в номере Посла в «Бристоле», ждали своей очереди.

– Присмотрись хорошенько, Глеб. Такое можно увидеть только раз в жизни! – сказал Емёла, увидев меня. – Вот это и есть знаменитая марка «Десять краковских крон!»

– Вот это «Батон-Руж» номер один, «Миллбери», «Цюрих» номер один и два… – пробовал объяснять Ковальский.

Они были как помешанные.

Я не мог позволить себе рассматривать марки. То, что Генек, он же Аль, получил во время моего отсутствия послание и тут же выехал, могло, вернее, должно было свидетельствовать о том, что шайка изменила срок планируемого убийства.

Мы знали, что они его готовят. Отсутствие Аля говорило о том, что это может произойти ближайшей ночью! Мы не знали только – где?

Мингель н Трахт вернулись в город, это было установлено, но разыскивать их в многолюдной Варшаве было бессмысленно.

– Где письмо? – взорвался я, даже не взглянув на «Десять краковских крон».

– Какое? – спросил Ковальский. – Есть семь писем с первой «Саксонией» на конвертах.

– То, что получил Аль! – заорал я на весь кабинет.

– А-а! Так ты разоряешься из-за этой шифрованной записки? И обязательно надо орать?! – Емёла почесал за ухом. – Где тут она… была… – Он полез в один, затем в другой карман.

Я выхватил у пего из рук серый конверт.

На листке, вырванном из блокнота, рукою Посла были написаны символы:

«PD 4 РР 5 СМ 354 + СМ 354 SD 6 СМ 72 + СМ 72 – f + CM 72».

Посол передавал Алю свои указания с помощью номеров каталога. Несомненно, это был шифр из изображений на марках!

Мне показалось, что трижды повторенный в конце СМ 72 выражает поспешность и означает быстрое действие. Я схватил телефонную трубку. Сигнал коммутатора оглушил меня, словно пожарная сирена. Протяжные гудки повторялись. Больница не отвечала.

Я набрал номер домашнего телефона доктора Кригера.

Он оказался дома.

– У меня просьба, доктор…

– Я как раз хотел вам звонить, – прервал меня доктор Кригер. – Я чувствую себя немного виноватым за тот ужин. Кроме того, марка «За лот» на конверте, который принес мне Юзек…

Не давая ему продолжать, я поспешно спросил:

– Что означают символы каталога: PD 4 РР 5 СМ 354 SD 6 СМ 72? Не представляете, как это важно!

– PD 4 РР 5 СМ 72?… Что бы это могло быть? – начал он раздумывать. – СМ, как мне кажется, является сокращением… Да, это, наверно, сокращение слова «Commemorative», то есть памятный. Означает выпуск по случаю какого-либо события, это издание серий, которые называются «памятными». Это, очевидно, номера каталога Минкуса… Скотт, Гиббонс, Ивер, Михель и другие не употребляют в своих каталогах подобных символов.

– Вы не можете одолжить мне каталог Минкуса, доктор?

– Если бы он у меня был… Но я сейчас спрошу у знакомых. Если у них нет, они скажут, где искать. Через десять – пятнадцать минут я позвоню вам.

Через десять – пятнадцать минут…

Перед глазами встали стеллажи с каталогами на вилле. Но я не мог вспомнить, был ли там каталог Минкуса…

– Алло?… А, это вы? Что вам нужно? – неохотно откликнулась наследница.

– Это не моя частная просьба, я вам звоню по делу. Очень прошу посмотреть, нет ли у вас каталога Минкуса?

– Каталог Минкуса? Мне и смотреть не нужно. Был, но куда-то пропал. Его искала еще моя хозяйка…

Эта на первый взгляд пустяковая подробность убедила меня в том, что ключом всего дела являются индексы PD 4 РР 5 СМ 354 SD 6 СМ 72.

В душе я проклинал свое бесполезное чехословацкое путешествие. Если бы не оно, я приступил бы к расшифровке записки еще вчера.

– С этим каталогом и шифром дело будет нелегкое, – отозвался Емёла. – Тебе лучше всего обратиться в контрразведку. Они страсть как любят такие загадки. И нужно подождать возвращения полковника и НД. Данные, которые привезет с собой НД…

– Нет! – прервал я. – На это у нас нет времени. Мы должны знать все до приезда НД. Обязательно должны знать. – Я начинал нервничать…

– Наконец-то! – прыгнул я к телефону, едва раздался звонок.

– Есть две возможности добраться до каталога Минкуса, – услышал я голос доктора, – Один экземпляр имеется в Филателистическом агентстве, а второй – у коллекционера, он живет за городом, фамилия его Тракт…

Я поблагодарил доктора и тут же спросил Емёлу:

– Слушай, ты во время обыска не видел у Трахта каталога Минкуса?

– Нет. Были Цумштейн, Ивер, Михель… Но Минкуса не было. Я еще никогда не видел этого каталога и, уж конечно, обратил бы на него внимание.

То же самое повторил Ковальский, который проводил обыск в номере Мингеля.

– Ждите меня здесь! – крикнул я, выбегая в коридор.

– Да, конечно, у нас был такой каталог, – сообщили мне в Филателистическом агентстве, – но, кажется, кто-то его взял. Подождите, пожалуйста. Директор на совещании…

Я уселся в углу у стола и, ожидая, пока закончится совещание, стал перелистывать проспекты.

Наконец дверь отворилась, один за другим начали выходить «спецы по отечественным маркам».

– Заходите, пожалуйста, – пригласил меня улыбаясь директор. – Чем могу помочь?

Я сразу выложил свою просьбу.

– Каталог Минкуса? Вы ужо второй человек, кто просит об этом. Первым был ваш начальник. Он звонил мне вчера…

Пока у меня от разочарования вытягивалось лицо, директор, играя пинцетом, продолжал:

– Мы написали филателисту, который уже второй раз взял у нас каталог Минкуса. К сожалению, он еще не ответил…

Итак, я очутился в заколдованном круге. Чтобы понять содержание записки, которую Мингель и Трахт послали Алю, чтобы добраться до обоих мерзавцев, мне нужен каталог Минкуса. А чтобы заполучить каталог Минкуса, я должен добраться до Мингеля и Трахта. Первый взял экземпляр каталога из виллы, второй – в Филателистическом агентстве.

– Не знаете ли, у кого еще может быть этот каталог?

– В Варшаве – ни у кого. По просьбе вашего начальника я наводил справки в Почтовом музее во Вроцлаве, но и у них нет этого каталога…

Так передо мной закрылась последняя возможность разгадать тайну рокового шифра.

У меня не было надежды, что записку каким-то способом расшифрует полковник. Правда, сейчас его в Варшаве не было, но то, что он лично включился в акцию, заставляло задуматься.

Я вышел из здания Филателистического агентства ровно в двенадцать часов. Шагая через центр города, я думал:

«Известно, что они вернулись и находятся здесь. Собираются совершить еще одно убийство. Известны подробности подготовки. Но до сих пор не известно где. В письме, посланном Алю, наверняка указан адрес человека, которому грозит опасность…»

– Добился чего-нибудь? – спросил меня спокойный, как всегда, Ковальский.

– Ничего! – отрезал я.

Емёла сочувственно покачал головой.

Они не спрашивали о результатах разговора в агентстве. Поскольку делом руководил я, а полковник откомандировал их обоих в мое распоряжение, направление расследования зависело от меня.

Воспользовавшись моим приходом, они оставили марки и пошли обедать.

Инвентаризация марок была наполовину закончена.

Минут через десять открылась дверь и па пороге появился запыхавшийся НД.

Он сел напротив меня и начал рассказывать, словцо выходил лишь на минутку:

– Значит… так, как ты слышал. Учтя количество и род помех в передачах из «зима», мы выяснили, что речь может идти о трех местностях. После рассмотрения карты энергоснабжения я дал телефонограммы в районы. Ответ комиссариата из Шидловда подтвердил верность моих предположений. «Зим» был найден в лесу, в нескольких сотнях метров от станции Шидловец. Вернувшись в Варшаву, я разыскал кондукторов поезда, которым ехали бандиты. Один нз кондукторов обратил внимание на двух пассажиров в купе первого класса – у них не было багажа. Они вышли где-то под Варшавой, но где, он не помнит… Об адвокате Беранеке ты знаешь из моего письма, которое я оставил тебе в лаборатории. Твой отчет о поездке в Прагу я выслушаю в другой раз… Дай сигарету и говори, что ты раскопал сегодня.

Я беспомощно развел руками. Увы! Я ничем не мог похвастать.

НД взял у меня шифр и, барабаня по столу пальцами, слушал мой рассказ о поисках каталога Минкуса…

В кабинет вошли майор Ковальский и поручик Емёла.

Мы вместе работали над марками около полутора часов.

Нервы мои были напряжены. Почти автоматически записывал я номера марок по каталогу и состояние каждого экземпляра из категории редчайших марок мира… Я обещал себе, что рассмотрю их и запомню по крайней мере но хуже, чем доктор Кригер.

Марки лежали передо мной. Я вкладывал их пинцетом в двойной конверт, на котором мы расписывались. А через минуту все забывал.

Для меня существовало только одно: где?

Беспокойство все нарастало. Надо успеть, надо, чтобы мы были первыми.

Около пяти часов зазвонил телефон. Говорила мама:

– Только что пришла странная телеграмма. Может, ты что-нибудь поймешь, диктую…

Я бессознательно взял в руки карандаш и лист бумаги.

– Слушаю, мама.

– Это из Нью-Йорка. II кажется, какой-то шифр…

– Из Нью-Йорка? Мне? Я в самом деле… ничего не понимаю.

Мама начала терять терпение:

– Записывай наконец. Неужели мне час стоять у телефона?

Дрожащей рукой я записывал: «Numbers explanation according to Yvert[4]… США, 4, 5, 563, 8 экспресс, 268.

С уважением, Джек Мипкус».

Я пришел в себя.

– Кто мне это прислал?

– Не знаю, – ответила мама.

Я бросил трубку, схватил лежащий тут же каталог Ивера. В течение минуты тайна зашифрованного письма была раскрыта.

– Сошлось! Все сошлось!!!

– Интересно, что сходится? – буркнул ошеломленный ходом событий Емёла.

– Убирайте марки! Едем!

Я схватил телефонную трубку.

Очевидно, НД, как и я, караулил в лаборатории у телефона. Не было времени объяснять, кто и почему прислал мне телеграмму. Я сам этого не знал!

– Есть! Юлек! Собирай ребят, грузи все необходимое. Дорога через Мосты. Это должно случиться сегодня, в Дзвонах!

– В Дзвонах? Дорога через Мосты? Подожди…

Очевидно, у него в кабинете был еще кто-то.

– Мослы, тридцать одни, – повторял он. – Дзвоны, на восток, одиннадцать… Жди перед зданием управления, Глеб! Через две-три минуты выезжаем!

«А может… может, удастся выяснить адрес коллекционера, который не подозревает, что со вчерашнего дня ему грозит смертельная опасность? Этот коллекционер, вероятно, покупает марки в Варшаве. Ведь Дзвоны всего в часе езды от Варшавы. Мама, очевидно, уже успела войти в контакт со всеми филателистическими магазинами», – подумал я.

Я позвонил маме и сказал, чем она может мне помочь.

Когда Ковальский и Емёла, заперев марки в сейф, вышли, чтобы переодеться в штатское, позвонила мама:

– Ты говорил о Дзвонах? Да, есть такой адрес. Блондинка из магазина сказала, что в Дзвонах марки собирает ксендз Иоахим Войтик. Приезжает к ней каждые трп месяца получать марки по абонементу.

«Так, значит, ксендз Иоахим Войтик – тот филателист, которому мы должны сохранить жизнь!»