"Ростки мёртвого мира" - читать интересную книгу автора (Артемьев Р. Г.)

Глава 4

Две ночи прошли тихо и спокойно, насколько существование в условиях борьбы всех со всеми может быть спокойным. Во всяком случае, банды или чудовища монастырских не беспокоили. Обе девушки старались не попадаться на глаза Карлону, да и остальным сородичам тоже, хотя Селеста попросила у жреца разрешения пользоваться библиотекой. Под предлогом изучения священных книг землянин собирался научиться читать и писать, благо учительница рядом. Которая, кстати сказать, теперь носила на голове косынку, чтобы не привлекать внимания к изменившемуся цвету волос.

Планы немного изменились, стоило Андрею увидеть географический атлас. Светской литературы в библиотеке оказалось не так много, пожар уничтожил почти все, уцелели только спрятанные в особой комнате раритеты. Вот уж действительно — рукописи не горят. Книжку с картами кто-то забыл в спецхране, вернуться же и поставить на место не смог, поэтому девушки и получили возможность вместе рассмотреть очертания прежнего мира. Одна вспоминала, другая видела впервые.

На планете до Чумы существовало три материка — один, огромный Бирель, в восточном полушарии, и два поменьше, Кикин и Оссиланни, в западном. В океанах также существовало несколько крупных островов. Несмотря на имевшие место землетрясения, Аларика не считала, что очертания материков сильно изменились, катастрофа слабо отразилась на природе. Цивилизация зародилась в трех очагах, одним из которых стали берега Доброго моря, постепенно эти центры культуры подчинили своему влиянию остальной мир. Естественно, любимым развлечением людей стала война. Именно благодаря войнам первые маги стали во главе государств, основали династии, научились передавать часть своего могущества обычным людям. С различными вариациями государственного устройства, равновесие сохранялось на протяжении веков. Вся история человечества складывалась вокруг Трех Великих — Срединной Империи, сателлитом которой являлась Сальватия, Зирхаба на западе и Ро на востоке. Две последних страны недавно в очередной раз переделили между собой малые материки, наиболее кровопролитные сражения происходили между ними.

Людям, погибшим в последней войне, по сравнению с выжившими повезло.

Срединная Империя располагалась на берегах Доброго моря, двумя проливами связанного с Холодным и Темным океанами. Фактически император главенствовал над конклавом более мелких, почти самостоятельных правителей, в большинстве своем приходящихся ему близкой родней. Армия тоже считалась единой и, судя по успешным войнам с соседями, была не самой худшей. Подробностями Андрей не заинтересовался. Органы власти не действовали, императорская семья мертва, как почти все маги, так зачем забивать голову ненужной информацией? Не считая Талеи, бывшие властители продолжали править своими землями всего в трех прибрежных городах, во всех остальных аристократов истребили. Как следствие, воцарились хаос и анархия. Если относительный порядок поддерживался где-то еще, то о таковых местах ничего не было известно. Скорее всего, на побережье больше не осталось тихих мест — моряки плавали по всему морю, слухи стекались в Талею со всех сторон.

— Жаль, нет подробной карты окрестностей — высказалась Селеста.

— Толку с нее — откликнулась Аларика. — Надолго отходить от укрытий мы не можем, людей за пределами города тоже не слишком много. Я месяц назад разговаривала с одним морагом, пришедшим из деревни. Он сказал, таким, как мы, путешествовать некуда, незачем и слишком опасно.

— Все-таки хотелось бы понять — откуда приходят корабли, где границы владений герцога, старые городки наверняка еще не разграблены. Вдруг понадобиться, потом? Хорошо бы захватить одного из солдат, они всегда в курсе текущей обстановки.

Красавица посмотрела на Селесту с веселым удивлением, к которому примешивалась толика страха. Заглядывать в будущее, не зная, удастся ли увидеть следующий закат, умеет не каждый. Нужно быть либо очень уверенной в себе, либо малость безумной, чтобы строить планы в их положении. С другой стороны, это самое положение имеет преимуществом полную свободу выбора, ибо как ни поступай, хуже не станет. Убьют во время очередной охоты, или бродяга случайно забредет в монастырь и перебьет спящих упырей? Смерти Аларика давно не страшилась. Просто надеялась, что в конце-то концов что-нибудь изменится, потому и жила.

Робкая надежда на перемены вкупе с редким в последнее время чувством приязни заставили ее предложить:

— Здесь неподалеку есть дом одного мага, в котором сохранились кое-какие книги. Внутри, конечно, страшный бардак, все ценное утащили мародеры, но почему-то огня не подпустили. Если хочешь, можем сходить, поискать.

Сказала, и сама испугалась. Она уже привыкла проводить все время в своей келье, или бродить вблизи монастыря без особой цели. Селеста ее волнения не заметила.

— До восхода еще часа четыре. Успеем обернуться?

— Конечно.

— Тогда пошли.

Карлон проводил удаляющуюся пару долгим взглядом. С тех пор, как новенькая пришла в монастырь, что-то пошло наперекосяк. Он не мог сказать, что конкретно, просто чувствовал. С одной стороны, есть видимая польза — девка перестала смущать Артака, и это хорошо. В мыслях жрец называл Аларику именно так, девкой. Он помнил, кем она была в прошлой жизни, и не понимал решения своего господина вернуть ей жизнь. Не сомневался, безусловно нет, ибо кто он такой, чтобы оспаривать Его волю? Возможно, бог решил дать непристойнице еще один шанс, которым та не воспользовалась. А ведь он приложил немало усилий, объясняя ей пагубность избранного пути, запретил петь и не давал крови, пока она не прочла весь Великий Канон. Бесполезно. Девка на словах демонстрировала послушание, саботируя тайком все приказы. Да еще и соблазнила его единственного по-настоящему преданного помощника.

Однако чутье заставляло внимательнее приглядываться к Селесте, и чем дольше жрец смотрел, тем меньше девушка ему нравилась. Ее спокойствие и решимость не удивляли, их легко объяснить свойствами характера. Иное дело — знания, склад ума, построение фраз. Не может потерявший память и превратившийся в сосуд для демона человек вести себя с тем хладнокровием, с которым действовала, изучала обстановку Селеста. Невозможно надеяться только на себя, вытравить преклонение перед высшими силами до конца. Карлон мог сравнивать, он уже встречал потерявших память восставших. Для них, как и для него самого, магия была реальностью, пусть и разрушенной, но реальностью. Люди не сомневались в существовании богов, точнее говоря, им и в голову не приходило сомневаться. Они гадали, искали знаки в плывущих по небу облаках, советовались со специалистами по поводу удачных и неудачных дней, во всем видели проявление сверхъестественного. Для новенькой же привычной культуры верных примет не существовало, она о них не то, что не помнила — не считала нужным учитывать, действуя исключительно из собственных прагматичных соображений. И, как чувствовал жрец, словам о наказании прогнившего рода людского не верила, словно знала что-то иное, недоступное остальным.

Старший брат задумался: «Надо что-то предпринять».

— Ты говоришь, человечество выживет — если бы жрец мог подслушать разговор, он удивился бы, насколько ход его мыслей совпадает с выводами Аларики. — Звучит похоже на высказывание из работ Пикрана из Самонеи, жил такой философ. Считал богов творениями людей. Он писал, что «разумное животное уцелеет там, где погибнет простое», за что его и казнили.

— Умный был человек. Люди часто сваливают свои грехи и беды на неведомую силу, им так проще. Проповедники сейчас потому так популярны, что предлагают удобное объяснение происходящему. Заметь, не правильное, но удобное и доступное большинству.

— Тихо!

Обещавший стать интересным разговор прервался, обе восставшие жадно прислушивались. Наконец, Аларика издала легкий смешок:

— Это что-то новенькое. — Поколебавшись, предложила. — Сходим, посмотрим? Тот дом три года простоял, не развалится же он за одну ночь.

Хрупкая девушка кивнула, не открывая глаз. Так ей было проще сосредоточиться на звуках: скрипе колес, жалобном хныканье детей, мычании немногочисленных домашних животных. Звонко, как маленькие колокольчики, позвякивали металлические предметы, носимые на поясе, глухо шуршали куртки с нашитыми металлическими пластинами, поскрипывала кожа сапог. Люди, много. Не обычная банда, намного больше.

Что-то происходит. Селеста кивнула:

— Посмотрим.

Андрей намеревался, привычным порядком, забраться куда-нибудь повыше и оттуда рассмотреть происходящее, когда Аларика буквально потащила его за собой. Женщина прекрасно ориентировалась в местных дворах, чем и воспользовалась. Попетляв между разрушенными строениями, они в конце-концов забежали в двухэтажный дом с дырявой крышей и нырнули в подвал. Пробравшись в самый конец длинного широкого подземелья, они прильнули к небольшому оконцу, из которого открывался хороший вид на улицу и идущих по ней колонну людей.

— Понимаешь что-нибудь?

Аларика недоуменно покачала головой:

— Никогда прежде такого не видела. Лишенцы какие-то.

«Лишенцы» — сокращение от «лишенный прав», говоря проще, заключенный. Действительно, похожи. Из пятидесяти понуро бредущих человек сорок были мужчинами, в разной степени изможденными, десяток женщин вел на веревках четырех коров, тащили прочую живность, кое-кто нес на руках детей. Четыре коровы в современном мире представляли собой целое состояние, охранять колонну стоило ради одних только животных. Хотя у человека, приказавшего соорудить этот необычный караван, были свои планы, и для исполнения этих планов по обочинам шли вооруженные воины. С мечами и копьями, в грубых, но крепких доспехах. Надо полагать, впереди тоже, но голова отряда с наблюдательной позиции, где сидели девушки, просматривалась плохо.

— С чего бы это они ночью путешествуют?

— Торопятся, хотят уйти побыстрее. — Аларика устроилась поудобнее на жестких камнях, философски утешаясь, что могло быть хуже. — Или будут идти целый день, чтобы к вечеру оказаться подальше от города и успеть поставить лагерь. Ночевать спокойнее в укрепленном месте, знаешь ли.

— Здесь рабство существует? — внезапно поинтересовалась Селеста.

— Теперь, похоже, да.

— Тогда это рабы, или добровольно-принужденные колонисты. Крестьянствовать кому-то же надо, землю копать, обрабатывать. А солдаты станут их охранять, и заодно присматривать, чтобы не разбежались.

— Женщин мало — не согласилась Аларика. — Скорее, мужчины должны построить дома для поселенцев. Чего гадать, все наши предположения не более чем замок без фундамента, слишком мало известно. Герцог вполне мог задумать что-то еще, совершенно для нас неожиданное.

Селеста зашевелилась, вытягивая шею. Шум в конце отряда привлек ее внимание.

— Сдается мне, насчет статуса этих людей мы точно не ошиблись. Смотри.

Одна из женщин оказалась слишком слаба и не смогла поддерживать заданный темп. То ли долго голодала, то ли больна, но постепенно она начала отставать. Сначала охранники с шуточками погоняли ее, подталкивая древками копий, затем перегрузили часть ее вещей на других заключенных. Не помогло. В конце концов, женщина свалилась от усталости, идти дальше у нее не хватило сил.

Три охранника задержались возле ее неподвижно лежащего тела, в то время как остальной отряд медленно уходил вперед. Оставшиеся рисковали. На большие группы не осмеливались нападать ни бандиты, ни упыри, ни чудовища, живущие в городе, хотя в сельской местности встречались стаи существ, способные растерзать несколько десятков подготовленных бойцов. В большинстве своем твари свет недолюбливали, но встречались исключения. Здесь же, в городе, вполне хватает опасностей для трех, пусть и вооруженных, людей. Поэтому охранники, совещавшиеся возле полумертвой от усталости женщины, совершенно справедливо не хотели оставаться вдали от своих слишком долго.

Немного поговорив, они пришли к согласию. Двое встали на страже, третий подошел к женщине и перевернул ее на спину. Первым делом он снял с нее обувку, повертел в руках, отложил в сторону, затем так же аккуратно стянул юбку и размотал укрывавшие верхнюю часть тела тряпки. Слабые попытки помешать ему он успешно игнорировал, явно не в первый раз занимаясь своим делом. Выглядели вещи старыми и рваными, если сравнивать с привычными Андрею, в местных же условиях носилось и не такое. В конце-концов, женщина оказалась полностью обнажена, ее имущество кучкой пристроилось рядом. Внезапно Аларика схватила Селесту за руку и крепко сжала, не отрывая взгляда от происходящего. Мародер же почесал голову, примериваясь, затем поднял на руки и перенес женщину на обломок стены, пристроив таким образом, что согнутые в коленях ноги крепко упирались в землю, остальное же тело животом лежало на поверхности обломка. Задрал рубаху, устроился поудобнее…

Насиловал он деловито, словно выполнял какой-то привычный ритуал, не обращая внимания на поощрительные высказывания подельников. Те, впрочем, не особо усердствовали, пристально вглядываясь в темноту. Боялись неожиданностей. Все-таки места опасные, несмотря на близость к населенным районам, нападение могло последовать в любой момент. Но нет, ночная тишина нарушалась только звуками ночных насекомых да тихими стонами мучимой женщины. Наконец насильник на мгновение замер, выдохнул, отвалился от неподвижного тела и привел себя в порядок, его место немедленно занял второй. История повторилась с той только разницей, что на сей раз жертва не стонала совсем. Кажется, она потеряла сознание.

Третий солдат, лет шестнадцати на вид, так вовсе торопился, подельники подгоняли его, советуя заканчивать побыстрее. Колонна ушла уже далеко, даже острый слух восставших не различал ее движения. Зато Селеста прекрасно слышала тяжелое дыхание Аларики, обычно еле различимое, и видела ее прикушенную губу, по которой стекала струйка крови. Что с ней творится? Обычное зрелище, женщины в бандах вообще считались чем-то вроде всеобщей собственности, почему происходящее вызвало такую реакцию?

Нервничающий насильник так торопился, что, попытавшись встать, споткнулся и чуть не упал, подхватился у самой земли. Остальные сдержанно засмеялись, глядя, как он неловко пытается завязать штаны. Первый, по-видимому, вожак, подошел к неподвижно распластанной женщине.

Достал нож.

Аларика схватилась рукой за шею.

Буднично, равнодушно мужчина перерезал жертве горло.

Селеста еле успела схватить подругу, рванувшуюся к солдату. Прямо с места, как зверь. Удивительно, но от ее удара из стены вывалилось достаточно кирпичей, расширив отверстие до серьезного пролома. Осколки веером брызнули упырице в лицо, но та не заметила, продолжая тянуться на улицу. Ее голова и туловище оказались снаружи, за стеной, в то время как ноги и повисшая на них Селеста оставались внутри подвала. Землянин не понимал происходящего. Зато был уверен — с тремя вооруженными людьми им не справиться.

Аларика неожиданно перестала биться, пытаясь вырваться из держащих ее объятий. Из ее глотки раздался полувой-полустон, в то время как тело закаменело в неподвижности. Руками, однако, она крепко вцепилась в стены, и Селеста бросилась отдирать пальцы по одному, иначе не получалось. Что происходит снаружи, она не видела, могла только предполагать, что солдаты бегут сюда со всех ног. Трусы давно вымерли, выжившие же знали — надо нападать, если противник в плохом положении. Упыри оправлялись от ран, смертельных для простых людей, но отрубленная голова служила окончательным пропуском на тот свет.

Вой нарастал, переходил в неслышимый простым ухом диапазон. Нечто древнее и мудрое внутри Селесты, первобытный инстинкт, недовольно заворочалось, требуя уходить. Бежать. Казалось, тоскливый и одновременно яростный звук издает не молодая привлекательная женщина, а опасное мифическое существо. Впрочем, после катастрофы некоторые мифы ожили. Когда же у нее воздух закончится, нельзя же орать без перерыва? Действительно, Аларика на мгновение замолчала — чтобы вздохнуть и снова затянуть свою внушающую ужас песню.

Только напрягшись, Селесте удалось отцепить подругу от стены, последний рывок опрокинул обоих на спину. Не видя перед собой объектов своей ненависти, или просто устав, Аларика замолчала и обмякла. Может быть, сыграл свою роль ушиб, полученный при падении, хотя основная тяжесть пришлась на оставшуюся вменяемой подругу. Как бы то ни было, красавица потеряла сознание, Селесте пришлось закинуть ее на спину и в таком положении тащить к выходу из подвала. Сколько времени прошло с момента убийства? Совершенно не понятно. На ходу обернувшись, Андрей посмотрел на пролом. Никого, только перед самым отверстием блестит что-то металлическое. Рисковать и задерживаться, несмотря на жгучее желание узнать, что делают люди, он не решился. Сначала следует скрыться от возможной погони, привести в порядок Аларику. Размышлять будем потом.

Поговорить удалось лишь завтра. Отбежав на приличное расстояние, девушка сгрузила бессознательную ношу на землю, постаравшись устроить поудобнее. Попытки привести Аларику в чувство щадящими методами ничего не дали, пришлось отвесить пару оплеух, после которых красавица пришла с сознание. Впрочем, она по-прежнему слабо воспринимала окружающую обстановку и вообще выглядела так, словно не питалась минимум два дня. Ответов от нее добиться не удалось, думать она могла об одной только крови.

Пришлось идти на охоту.

Как и следовало ожидать, охота вышла неудачной. Вопль разнесся далеко окрест, люди проснулись и сидели настороженные. Подобраться к ним незамеченным никак не удавалось, маленькие группы, человека по три-четыре, как назло, не попадались. Связываться же с большим количеством оборванцев было бы сущим безумием, каковое обстоятельство, к сожалению, никак не доходило до затуманенных мозгов Аларики. Женщина упорно лезла на рожон, Селесте постоянно приходилось ее одергивать. Страшно подумать, что будет завтра. Ночь подходила к концу, первые, еще слабые лучи солнца согревали воздух. Следовало как можно быстрее вернуться в монастырь, переждать ночь и уже утром снова выйти на поиски добычи. В нынешнем состоянии Аларика проснулась бы жаждущим крови сумасшедшим, поэтому любым способом следовало передать ей силы. Андрей немного подумал, прикинул последствия и с внутренней дрожью рассек запястье перед самым лицом подруги (впрочем, в данный момент правильнее назвать клыкастой мордой). Упыри могли питаться кровью друг друга, хотя она не нравилась им на вкус.

Женщина так крепко вцепилась в предложенное угощение, что Селесте пришлось силой отрывать ее от запястья. Слава богу, соображать та стала немного лучше, кровь оказала нужное действие. Правда, всю дорогу до монастыря упорно отмалчивалась и старалась не встречаться с подругой взглядами. Зато со всей силы приложила Палтина о стену, когда тот обратился к ней с каким-то вопросом, так, что спина мужчины противно треснула. Андрей даже испугался — сломанный позвоночник залечивается очень долго, Карлон жестоко накажет за подобное своеволие.

Следующая ночь началась с жестокой боли у обеих, организм настойчиво требовал энергии. Одна еще не оправилась от вчерашнего истощения, вторая делилась своей кровью, в результате ни о чем, кроме поисков добычи, думать они не могли. Сразу уйти не удалось, пришлось отвечать за вчерашнюю драку. Старший брат встретил их по пути на охоту, во дворе, но после первых вопросов отстал. Увидел, что спрашивать о чем-либо или ругать бессмысленно, на его слова женщинам откровенно наплевать, более того — еще немного, и они набросятся на вставшего преградой на пути к желанной добыче жреца. Поэтому взамен проповеди пришлось сопровождать непутевых чад в город.

Карлон слышал жуткий крик, раздавшийся незадолго перед рассветом. Изможденное состояние девушек, испытываемая ими слабость заставляли предположить, что они каким-то образом связаны со странным явлением. Конечно, опасностей в городе полным-полно, пострадать можно от любой, но… Интуиция заставляла сомневаться в непричастности Селесты и Аларики к происшествию. Желание поскорее допросить их вкупе с беспокойством (как бы жрец не относился к девушкам, он все-таки считал своим долгом заботиться обо всех членах маленькой колонии) заставили его помочь в поисках жертвы.

Труп спрятали в подвале разрушенного дома. Подобная осторожность объяснялась вовсе не желанием избежать человеческого внимания. С тех пор, как появились первые восставшие, люди начали сжигать своих мертвых, поэтому численность упырей росла за счет умерших от голода или холода бродяг, погибших от несчастных случаев, иными словами, тех покойников, чьи тела не успели уничтожить. Иногда восставали убитые холодным оружием или зверьми, но такое происходило редко — только если раны были не слишком велики. В результате тела жертв монастырские упыри укрывали поудобнее, рассчитывая на прибавление в своем проклятом семействе.

Только тогда Карлон смог приступить к допросу.

— А мы не знаем! — Селеста смотрела чистыми честными глазами. — Шли по городу, искали живых, когда напоролись на странную тварь. Похожа на висящую в воздухе простыню, с краями рваными. Она как заорет! Аларика первой шла, основной удар на нее и пришелся, мне самой стороной досталось.

Аларика кивала, разглядывая собственные сандалии.

— Я сестру подхватила и бежать — продолжала рассказ младшая. — Повезло, что чудище нас не преследовало, отвлеклось на солдат.

— Каких солдат?

Жрец корил себя за глупость. Следовало допросить девушек по отдельности, тогда им не удалось бы сговориться и врать. Он не сомневался в лживости выслушанной истории, хотя и не понимал, зачем его обманывают.

— Ночью колонна поселенцев вышла из города. Судя по всему, преступники с охраной — Аларика по-прежнему не поднимала глаз. — Там, женщина… отстала…

— И трое охранников ее убили — подхватила Селеста. От жреца не укрылся брошенный ей на подругу тревожный взгляд. — Не знаю, выжили они или нет, мы сбежали слишком быстро.

— Каких размеров оно было?

— Кто?

— Чудовище.

— Мне показалось, с меня ростом — пожала плечами новенькая. — Хотя не поручусь.

— Сестра Аларика, ты что скажешь?

— Я не помню. Старший брат.

Красавица отступила в сторону и отвернулась. Всем своим видом она выказывала нежелание разговаривать, в отличие, кстати, от ее подруги. Расспрашивать которую не хотелось уже Карлону, жрец ценил свое время.

— Я понимаю ваш испуг, сестры. Однако вы забыли: все в этом мире происходит по воле нашего Господина. Он позволил вам возродиться, он же уберег вас от гибели. Следует помнить и верить в это. Ваша же вера слаба, посему страх и овладел вашими душами. Не следовало срываться на брате Палтине, желавшем всего лишь проявить заботу! Извинитесь перед ним. Искуплением же назначаю вам натаскать воды и вымыть полы храма, не следует дому Господина приходить в запустение.

Жрец усмехнулся про себя. Девка ненавидит Палтина, извиняться перед ним для нее станет худшим наказанием. Пока же девушки будут заняты — а работы им предстоит много — старший брат сможет сходить на место происшествия, проверить их рассказ. И, пожалуй, следует приказать Артаку последить за Селестой. Бывший художник сердит на нее из-за утерянного расположения Аларики, он исполнит приказание тщательно, на совесть. Пусть поищет, возможно, заметит нечто любопытное.

Дождавшись, пока Карлон отойдет на приличное расстояние, Андрей потянул за собой Аларику:

— Идем.

Женщина не сопротивлялась, хотя шла медленно. Ответов на вопросы Селесты у нее не было, а те, что имелись, не хотелось озвучивать. Слишком уж личные воспоминания. Наконец, они забрались на крышу относительно крепкого дома, с которой открывался хороший вид на окрестности. В таком месте разговор сложно подслушать.

— Какого черта тебя понесло к солдатам?

Кто такой (или что такое) «черт» Аларика не знала, но смысл вопроса уловила верно. Только ответить ей было нечего:

— Я… Когда я увидела, как они ту девушку убивают… Ты знаешь, как я умерла? Хотя откуда тебе… Почти так же. В банде была, нас двадцать человек собралось. Зима, пищи нет, согреться негде. Долго рассказывать. Меня так же — раздели, отымели всем скопом и глотку перерезали. Тех, правда, побольше было.

Говорила Аларика сбивчиво, делая долгие паузы между словами. Выплескивала из себя давно сокрытые воспоминания, ту черноту в памяти, о которой безуспешно старалась забыть. Красивое лицо исказилось гримасой боли, по гладким щекам текли слезы.

— Как увидела… Кажется — я это, там, меня снова убивают! Так страшно стало, не передать! Тогда… кажется, набросилась, попыталась ударить, меня держал кто-то. Дальше не помню, ты лучше знаешь.

Селеста слушала, молча обняв рыдающую подругу и успокаивающе поглаживая ее по волосам. Кто бы мог подумать. Прежде Андрей не задавался вопросом, как прожила его новая подруга эти проклятые три года. Конечно, он понимал, и из оброненных скупых намеков, коротких рассказов, и простая логика подсказывала, что судьба у Аларики тяжелая. Молодая девушка, всю жизнь проведшая под крылом заботливых родителей, состоятельных и любящих, красивая, талантливая, внезапно оказалась одна. Защитить ее было некому, к диким законам изменившегося общества она оказалась неготовой. Наверняка ей трудно пришлось, с ее-то внешностью.

Странно, как она не озлобилась, не очерствела душой, не сошла с ума. Сквозь носимую циничную маску постоянно проглядывало нежное и ранимое существо, от умения сострадать Аларика тоже не смогла избавиться до конца. Да, она эгоистка, но эгоистка добрая, как ни парадоксально это звучит.

Одновременно в голове ворочались иные мысли. Итак, ничего путного по поводу своего жуткого вопля Аларика поведать не смогла. Интуиция подсказывает, что продолжать расспросы бессмысленно, все равно девушка ничего не вспомнит. Только измучается окончательно. Жаль, Андрей хотел бы получить оружие, сопоставимое по силе со способностями Карлона, иметь козырь в рукаве всегда полезно. Землянин помнил, какое действие оказал на него вырвавшийся из горла разъяренной женщины звук, и тихо радовался, что основной удар пришелся не на него. Эта способность требовала серьезных затрат сил, однако — если рассуждать логически — по мере овладения применять ее станет легче. Может быть, потренироваться? Андрей представил себя, стоящего посреди разрушенного города и орущего во все горло, губы невольно растянулись в мрачной гримасе. Совершенно бредовая картина.

Надо навестить тот подвал. Осмотреть. Вдруг что-то проясниться.

— Успокойся — Аларика перестала рыдать, просто обхватила Селесту руками и тихо выла. — Все в прошлом. Больше с тобой никто так не поступит, обещаю. Тебя больше никто не обидит, слышишь?

— Правда?

— Да. Слово даю.