"Сексуальный миф Третьего Рейха" - читать интересную книгу автора (Васильченко Андрей)

Портрет в интерьере. Чреватая страсть к мужчинам. (Эрнст Рём)

Не будет преувеличением сказать, что самым известным гомосексуалистом Третьего рейха был Эрнст Рём, шеф штурмовых отрядов. Как и его земляки, Геринг и Гиммлер, Рём происходил из баварской буржуазной семьи. Это был довольно полный, массивный человек сангвинического темперамента. Но под слоем жира у него скрывалась крепкая мускульная основа. Рём не отличался тучностью, как Геринг, но бесконечные банкеты, где пили и ели часами, делали свое дело, и компенсировать их верховой ездой, которой он усердно занимался, не удавалось. На этом мощном теле красовалась великолепная голова зверя. У него было почти круглое, налитое кровью лицо с двойным подбородком и отвислыми щеками, покрытыми синими прожилками. Под низким, но широким лбом поблескивали маленькие, очень живые глазки, глубоко сидящие в орбитах и полускрытые жирными щеками. Глубокий шрам пересекал лицо, еще более подчеркивая его грубые черты. Широкой бороздой он шел через левую скулу и заканчивался у носа, почти разрубая его надвое. Переносица была раздавлена, расплющена, а конец носа, округлый и красный, торчал как бы отдельно и имел бы комичный вид, если бы не зловещее выражение всего лица. Короткий и твердый треугольничек усов скрывал длинную и тонкую верхнюю губу, приоткрывая широкий рот. Вопреки прусской военной традиции Рём не брил голову. Его коротко остриженные волосы были всегда гладко причесаны. Крупные уши, заостренная верхняя часть которых резко выгибалась наружу, придавали его лицу нечто от фавна.

Ради некой наглой бравады Рём подбирал в свою свиту юнцов редкой физической красоты. Он заботливо развращал их, если они еще не были испорченными. Его окружение, не исключая шофера и денщика, составляли гомосексуалисты. Парадокс заключался в том, что в программной декларации нацистов во время избирательной кампании 1928 года говорилось: «Те, кто допускает любовь между мужчинами или между женщинами – наши враги, потому что такое поведение ослабляет нацию и лишает ее мужества». Гитлер, разумеется, знал о гомосексуальности предводителя штурмовиков, но пока тот был нужен, защищал его от нападок антифашистской прессы, говоря: «Его частная жизнь меня не интересует».

Буржуа и обыватель, слова, ставшие в нацистском жаргоне ругательствами, были прикреплены к Эрнсту Рёму, человеку, который меньше всего подходил под эти определения. В своей автобиографии 1928 года, громко названной «История предателя», он обрушивался на буржуазные устои Германии. В своей критике он доходил до того, что заявлял, будто «скорее найдет согласие с солдатом противника, нежели немецким гражданским, так как последний – свинья», а Рём не собирался говорить на его свинском языке. Неудивительно, что руководство НСДАП тут же запретило эти мемуары.

Для капитана Эрнста Рёма «компромисс» был грязным словечком, а война никогда не заканчивалась. Это явилось одной из причин, почему фюрер выбросил его за борт, когда ему потребовалась неограниченная власть. Но перед этим он максимально выгодно использовал способности Рёма.

Эрнст Рём начал свою борьбу против Веймарской республики в 1919 году, когда перешел из добровольческих корпусов в штатный состав рейхсвера. Именно он направил мелкого агента, работавшего в политическом бюро рейхсвера, на заседание одной немногочисленной политической группировки, которая назвалась Немецкая рабочая партия. Агента, подрабатывавшего агитатором, звали Адольф Гитлер. Именно Рём, поначалу как начальник Гитлера, помог будущему фюреру познакомиться с баварскими деятелями, которые считали, что Версальский мир и Веймарская республика – это национальный позор Германии. Именно Рём помог Гитлеру организовать в 1923 году «пивной путч», создавая тайные склады боеприпасов, подбирая необходимые кадры и координируя действия правых революционеров. Именно Эрнст Рём преобразовал штурмовые отряды в частную армию Гитлера, которая со временем превратилась в инструмент запугивания политических противников.

Первый конфликт между Гитлером и Рёмом произошел во время пребывания фюрера в тюрьме Ландсберг. Рём не был способен к какой-то политической деятельности – он привык прибегать только к силе, а единственным средством борьбы он считал вооруженный конфликт. Гитлер же, находившийся в шоке от провалившегося переворота, решил, что необходим легальный путь проникновения в демократическую систему и уничтожения ее изнутри. В новых условиях Рёму как бескомпромиссному и безжалостному борцу не нашлось места.

Уже в 1924 году Гитлеру поступали многочисленные жалобы на штурмовиков, которые устраивали дикие оргии, попойки, вели себя вызывающе и недостойно. Вокруг шефа штурмовых отрядов витали многочисленные сомнительные слухи. Но не стоило удивляться поведению штурмовиков. «Коричневая милиция» состояла в основном из бывших солдат, недисциплинированных обитателей городских трущоб. Подобное поведение для них было скорее естественным, нежили предосудительным. Вооружение СА больше напоминало арсенал преступников – ножи, кастеты, резиновые дубинки, револьверы, железные цепи. Штурмовые отряды Рёма доказали свою эффективность в уличных стычках, нередко перераставших в форменные сражения. В те времена для лидеров партии это был очень весомый аргумент.

Эрнста Рёма никогда не волновала его репутация. Его гомосексуальные склонности были общеизвестны. Рём «освоил» этот порок в армии, где гомосексуализм был в большой моде. Он даже послужил поводом для судебного разбирательства в Центральном окруженном суде Берлина – дело 197 D 18/25. В нем шеф СА проходил по делу о краже, совершенной 17-летним Германом Сигизмундом. Согласно показаниям последнего, в январе 1925-го Рём пригласил его в пивную, а затем в гостиничный номер, где «предложил участвовать в отвратительной сцене», от которой юноша отказался. Якобы случайно юноша прихватил с собой номерок от камеры хранения, в которой находились чемоданы Эрнста Рёма. Историю удалось с трудом замять.

В мае 1932 года генерал Людендорф, бывший политический союзник Гитлера, написал: «Я имею в своем распоряжении свидетельства, что герр Гитлер уже в 1927 году был знаком с теми безобразиями, которые творились в организации. В основном речь шла гомосексуализме Рёма и Хайнеса и процветавшей в „Гитлерюгенде“ педерастии. Но в то время Гитлер отказался избавиться от этих людей». Но, видимо, распутная жизнь руководителей штурмовиков и нацистской молодежной организации настолько дискредитировала НСДАП, что Гитлер в итоге все-таки приостановил полномочия Рёма и Хайнеса. Такая ситуация длилась недолго. Четыре года спустя, в 1931 году, когда берлинские штурмовики взбунтовались против Гитлера, фюрер очень нуждался в энергичном деятеле, который бы заменил лидера мятежных штурмовиков Вальтера Стеннеса. Преемник Рёма Франц Пфеффер фон Заломон не мог справиться с этой задачей.

Но в тот критический момент сам Рём пребывал в Боливии. Бывший капитан рейхсвера оказался в штабе Боливийской армии, где получил чин лейтенанта-полковника. После обвинений Людендорфа он охотно уехал в Южную Америку, где требовался опытный военный советник. Рём был очень доволен работой военного советника, но в Боливии он очень страдал из-за фактического отсутствия в этой стране гомосексуалистов. Подобные переживания он описывал в своих письмах другому гомосексуалисту – доктору Хаймзоту: «Я бедный дурак, который не знает, что делать. Я мечтаю вернуться обратно в печально красивый Берлин, где может быть счастлив мужчина». Хаймозота он просил найти мужскую порнографию и выслать ему несколько фотографий в Боливию.

Но Рёму не пришлось долго переживать свой «сексуальный упадок». Осенью 1930 года Гитлер отправил в отставку фрондера Пфеффера фон Заломона и сам встал во главе штурмовых отрядов. Ситуация в СА стала накаляться. В Берлине полыхнул мятеж. Теперь «гомосексуалист из Ла-Паса», как за глаза называли в то время Рёма, стал просто необходим, чтобы успокоить и реорганизовать 100-тысячную коричневую армию. В январе 1931 года Гитлер написал «дорогому Эрнсту», что тот мог вновь занять пост руководителя штаба СА. Но теперь закавыка состояла в том, что фюрер назначал Рёма именно начальником штаба, а не главнокомандующим штурмовых отрядов, который обладал бы всей полнотой власти.

3 февраля 1931года Гитлер сделал несколько заявлений, тон которых не оставлял никаких сомнений – он готовил возвращение Рёма. «Верховное командование СА рассмотрело множество сообщений и обвинений в адрес штурмовиков и различных чинов СА, которые в основном сводятся к констатации их неприличного поведения». А дальше шло поразительное заявление, что подобные наветы совершаются по политическим мотивам либо же личными врагами штурмовиков. Или другие высказывания Гитлера на этот счет: «Некоторые штурмовики ожидают от командования СА принятия решений по вопросам их личной и частной жизни. Я категорически отвергаю подобные намерения»; «Очень много времени, которое можно было бы посвятить борьбе за свободу, я трачу на то, чтобы доказать, что штурмовые отряды это формирование, созданное с определенной политической целью. Это – не институт для благородных девиц, где следуют определенным моральным установкам. Это – отряды закаленных бойцов. Совать нос в их жизнь можно лишь только с одной целью – установить, действительно ли тот или иной штурмовик выполняет свои официальные обязанности в СА. Его личная жизнь не может быть объектом наблюдения, если в своей деятельности штурмовик не противоречит основным принципам национал-социалистической идеологии».

На время Гитлер согласился с подобными установками. «Старая гомосексуальная гвардия» СА вновь собиралась в мюнхенской пивной «Братвурстлгок». Гитлеру с трудом удавалось сдерживать негодование штурмовиков. После мятежа Вальтера Стеннеса берлинские СА чуть вновь не восстали, когда к ним одним из командиров был назначен Карл Эрнст, гомосексуалист из окружения Рёма. И снова потребовалось личное вмешательство Гитлера.

Но в марте 1932 года разгорелся новый скандал. В прессу просочились «жалостливые» письма, написанные Рёмом в Боливии. Именно в тот момент партийный «судья» Вальтер Бух пожаловался своему старому другу, штурмовику-ветерану, головорезу Эмилю Данцайзену, что штурмовые отряды превращаются в притон гомосексуалистов, которые только позорят партию и дискредитируют идеи национал-социализма. Данцайзен решил исправить ситуацию. Он тут же сформировал «эскадрон смерти», который возглавил безработный архитектор Карл Хорн. Заговорщики намеревались расправиться с наиболее видными гомосексуалистами, оказавшимися с СА. Вначале планировалось убить некого Георга Белла, затем сотрудника штаба штурмовых отрядов Ула, а потом должна была наступить участь Эрнста Рёма. Но заговор провалился. Было проведено внутреннее расследование, выявлена причастность к планируемому убийству Вальтера Буха, который выдержал нелицеприятный разговор с Генрихом Гиммлером, тогда уже ставшим рейхсфюрером СС.

Но сохранить завесу тайны над этим делом не удалось. Члены «эскадрона смерти», миновав партийный трибунал, попали под обычный государственный суд. В той ситуации Эмиль Данцайзен взял на себя всю ответственность за подстрекательство к убийству, за что получил шесть месяцев тюрьмы. Эрнст Рём и Георг Белл, всерьез опасаясь за свои жизни, предпочли на время скрыться.

Одновременно с этим Рём послал своего информатора к бывшему сослуживцу Карлу Майеру, дабы выудить компрометирующие его письма с гомосексуальными признаниями. Проблема заключалась в том, что Майер состоял в республиканском «Имперском знамени», а стало быть, был политическим противником Рёма. В то же время Рём начал проводить свое собственное расследование, намереваясь расправиться с теми, кто хотел его убить. Информатор Рёма опасался за свою жизнь. Действительно, он был опасным свидетелем. Именно поэтому письма, все-таки полученные от Майера, он отдал не Рёму, а в социал-демократическую газету «Форвартс!». Опубликовав их, он снабдил материал небольшим комментарием, который обличал верхушку штурмовых отрядов. Цель подобной публикации была банальной – таким образом информатор пытался обеспечить себе безопасность. Произойди с ним что-нибудь, всем бы стало ясно, что с ним расправилось руководство СА.

Дело зашло настолько далеко, что зять Вальтера Буха, Мартин Борман, направил письмо Рудольфу Гессу, своему непосредственному шефу, в котором просил повлиять на фюрера. Но фюрер разобрался с Рёмом и штурмовикам только два года спустя. В тот момент Гитлер выпустил листовку, в которой решительно заявлял, что Рём оставался и останется руководителем штаба СА, а письма, опубликованные социал-демократами, назвал фальшивкой. Но Гитлер допустил ошибку – он потребовал провести расследование по факту дискредитации его партии. И вот во время судебного заседания Рём под присягой заявил, что все опубликованные письма принадлежали именно ему. Гитлер оказался в крайне дурацкой ситуации. Факт гомосексуализма Рёма был оглашен чуть ли не на все страну. В тот момент ультрареакционный издатель Леман, давно уже поддерживавший НСДАП, направляет ультимативное письмо фюреру с требованием избавиться от Рёма и его окружения. Письмо заканчивалось фразой: «Рыба гниет с головы».

Но гниение в тот момент не интересовало Гитлера. Он очень нуждался в способном командующем и не мог подвергать опасности свой политический успех из-за морализаторства отдельных субъектов. Для прихода к власти ему требовался весомый аргумент наподобие коричневой частной армии. Но, даже став рейхсканцлером, Гитлер не сразу смог избавиться от Рёма. Он вряд ли бы смог удержать полмиллиона штурмовиков, которые были угрожающей силой не только для политических противников, но даже вооруженных сил. Рём же, упиваясь своей властью, хотел показать «гражданским свиньям», что «революция будет выиграна не обывателями, не фанатиками, а революционными борцами». Он не мог позволить, чтобы «штурмовики стали марионетками морально извращенных эстетов (!)».

Весь 1933 год и начало 1934 года Эрнст Рём провел в возлюбленном им Берлине, проводя ежедневные оргии в казино «Клейст», «Силуэт» или «Турецких банях». Штаб СА перестал быть командным пунктом коричневой армии. Там можно было нередко заметить полупьяных смазливых юнцов. Но этого Рёму показалось мало, и он начинает подготовку ко «второй революции». Гитлер решил, что пришло время избавиться от верхушки СА.

Всю вторую половину июня 1934 года в Германии стояла удушающая жара. 29 июня небо вдруг покрылось тучами, приближалась гроза. К вечеру она разразилась, на землю обрушился ливень, и немного посвежело. Говорят, именно тогда Гитлер принял решение, от которого уклонялся уже не один месяц.

Ночью на трехмоторном самолете он вместе с Геббельсом и еще четырьмя верными людьми вылетел из аэропорта «Хангелер». 30 июня в четыре часа утра самолет приземлился в Обервизенфельде, недалеко от Мюнхена. Едва фюрер сошел по трапу, как заявил присутствовавшим офицерам рейхсвера: «Это – самый тяжелый день в моей жизни. Но я поеду Бад-Висзее и буду держать там строгий суд». Еще в полете рейхсверу был дан приказ занять партийную резиденцию нацистов, «Коричневый дом». Около пяти часов утра Гитлер и его свита, сопровождаемая эсэсовцами, агентами гестапо и военными, отправились на машинах в Бад-Висзее. Длинную колонну машин прикрывал бронеавтомобиль рейхсвера – предосторожность явно излишняя, так как на всем пути длиною в шестьдесят километров им не встретилось ни одной, хотя бы незначительной, вооруженной группы. Когда около семи часов утра караван прибыл в Бад-Висзее, маленький городок на берегу озера мирно спал.

Колонна направилась к отелю «Курхаймс Хансбауэр», где остановились Рём и его товарищи. Караул СА, который охранял вход в отель, был арестован без сопротивления. В отеле никто еще не вставал. В состоянии сильного возбуждения Гитлер проник в здание во главе своего войска. К нему присоединились также несколько его старых соратников времен баварского путча. Первым человеком, встретившимся Гитлеру в отеле, был юный граф фон Шпрети, адъютант Рёма, известный своей смазливой внешностью. Разбуженный шумом, он выскочил, чтобы узнать, что происходит. Гитлер ринулся к нему и своей собачей плетью из кожи гиппопотама, подаренной ему когда-то его почитательницами, с такой силой ударил графа по лицу, что фактически рассек его надвое. Хлынула кровь. Передав его эсэсовцам, Гитлер устремился в седьмой номер к Рёму, который мирно спал и был арестован под аккомпанемент ругательств фюрера, не успев и пальцем пошевельнуть. По словам Геббельса, который также принимал участие в операции, но держался на втором плане, старый друг Рёма, обергруппенфюрер Хайнес, был обнаружен в соседней комнате также спящим, но в компании со своим шофером, которого Геббельс назвал «мальчиком для радостей». Хайнес пытался сопротивляться, и оба любовника были застрелены на месте.

Тем временем сопровождавшие Гитлера эсэсовцы и полицейские врывались в другие комнаты гостиницы, где арестовывали руководителей «штурмовых отрядов». Арестованных сгонял в подвал гостиницы. Позже они были перевезены тюрьму Штадельхайм, находившуюся около Мюнхена. К полудню в тюрьмах Германии оказалось около двухсот высокопоставленных штурмовиков. Вечером того же дня шестеро из них были расстреляны в Штадельхайме.

В списке на расстрел 30 июня 1934 имя Эрнста Рёма не значилось. Когда Гитлер поздно вечером вернулся в Берлин, то объяснил своему окружению, что решил помиловать начальника штаба «штурмовых отрядов». Но утром следующего дня Рём был казнен. Дело в том, что ночью Герман Геринг, Генрих Гиммлер, Йозеф Геббельс и Рейнхард Гейдрих уговорили Гитлера избавиться от этого человека. В адрес его были выдвинуты обвинения в развратном поведении и гомосексуализме. На самом деле его сексуальные пристрастия были всего лишь поводом. Они были искусно использованы для того, чтобы избавиться от неугодного политического соперника.

Кровавая расправа над людьми, неугодными Гитлеру, прокатившаяся по всей Германии, получила название «Ночи длинных ножей». Под председательством Германа Геринга берлинский суд издавал смертный приговор за смертным приговором. Арестованных тут же расстреливали. Более сотни людей станут жертвами убийств, которые длились в течение трех дней. Этой решительной «чисткой» Гитлеру удалось избавиться от нежелательных соперников и старых политических противников.

Тем временем Гитлер прибыл в «Коричневый дом» и после короткой речи перед наспех собранными партийными бонзами тут же начал пропагандистское управление процессом. Он несколько часов подряд диктовал в защищенном сильными отрядами здании распоряжения, приказы, а также официальные заявления, в которых он сам фигурировал в третьем лице, как «фюрер». Но в спешке маскировки и подтасовок он допустил примечательную оплошность: вопреки более поздней, официальной версии событий, ни в одном из многочисленных заявлений 30 июня не шла речь о путче или попытке путча Рёма – вместо этого упоминаются «тяжелейшие оплошности», «противоречия», «болезненные предрасположения», и хотя порой появляется формулировка «заговор», создается все-таки впечатление, что акция имела в своей основе моральные мотивы: «Фюрер дал приказ беспощадно удалить эту чумную язву, – описывал Гитлер свои действия при помощи неудачного образа, – он не потерпит больше в будущем, чтобы репутация миллионов приличных людей страдала и компрометировалась отдельными лицами с болезненными наклонностями».

Понятно, что прежде всего многие руководители СА до последнего момента не могли постичь, что происходит; они не планировали ни путча, ни заговора, а их мораль никогда не была предметом обсуждения и тем более критики со стороны Гитлера. Например, берлинский группенфюрер СА Карл Эрнст, который, согласно донесениям Гиммлера, планировал на вторую половину дня нападение на правительственный квартал, на самом деле находился в Бремене и собирался в свадебное путешествие. Незадолго до отплытия судна его арестовали и он, полагая, что это грубая шутка его товарищей, смеялся над ней от всей души. Самолетом его доставили в Берлин, после посадки он, смеясь, показывая наручники и перебрасываясь шутками с командой эсэсовцев, сел в подкатившую полицейскую машину. Специальные номера газет, которые продавались перед зданием аэропорта, уже сообщали о его смерти, но Эрнст все еще ничего не подозревал. Через полчаса он упал мертвым у стены в Лихтерфельде, не веря до последнего мгновения в случившееся, с недоуменным «Хайль Гитлер!» на устах.

Вечером Гитлер вылетел назад в Берлин. Там его встречала большая делегация. Один из участников события записал по свежим следам свои впечатления от прибытия: «Звучат команды. Рота почетного караула берет винтовки „на караул“. Геринг, Гиммлер, Кернер, Фрик, Далюге и около двадцати офицеров полиции идут к самолету. И вот открывается дверь и первым выходит Адольф Гитлер. Он являет собой „уникальное“ зрелище. Коричневая рубашка, черный галстук, темно-коричневое кожаное пальто, высокие черные армейские сапоги, все в темных тонах. Непокрытая голова, бледное, как мел, лицо, по которому видно, что эти ночи он не спал, небритый, лицо кажется одновременно и осунувшимся и опухшим… Гитлер молча подает руку каждому стоящему поблизости. В полной тишине – кажется, все затаили дыхание – слышно только щелканье каблуков».

Полный нетерпения и возмущения, Гитлер прямо в аэропорту затребовал список ликвидированных. «Раз уж подвернулась такая „уникальная возможность“, как показал позже один из участников событий, Геринг и Гиммлер расширили круг убийств далеко за пределы „рёмовских путчистов“. Папен ушел от смерти только благодаря своим личным связям с Гинденбургом, тем не менее он был взят под домашний арест, невзирая на его пост вице-канцлера и все протесты. Два его ближайших сотрудника, личный секретарь фон Бозе и Эдгар Юнг, были застрелены. За своим рабочим столом в министерстве транспорта был убит министериаль-директор Эрих Клаузенер, руководитель объединения „Католическое действие“, другая группа отыскала Грегора Штрассера на фармацевтической фабрике, препроводила его в центральное здание гестапо на Принц-Альбрехт-Штрассе и убила в подвале дома. В обед группа убийц проникла на виллу Шляйхера в Ной-Бабельсберге, спросила сидящего за письменным столом, он ли генерал фон Шляйхер и сразу, не дожидаясь ответа, открыла огонь; была застрелена и фрау фон Шляйхер. В списке убитых были далее сотрудник экс-канцлера генерал фон Бредов, бывший генеральный государственный комиссар фон Кар, о „предательстве“ которого 9 ноября 1923 года Гитлер никогда не забывал, и патер Штемпфле, который был одним из редакторов „Майн кампф“, но потом отошел от партии; затем инженер Отто Баллерштедт, который перешел дорогу партии Гитлера в период его восхождения, и, наконец, не имевший ровным счетом никакого отношения к этим делам музыкальный критик доктор Вилли Шмид, которого спутали с группенфюрером СА Вильгельмом Шмидтом. Самая жестокая волна убийств прокатилась по Силезии, где руководитель СС Удо фон Войрш потерял контроль над своими частями. Примечательно, что людей часто убивали прямо на месте, в конторах, частных квартирах, на улице, со звериной небрежностью, многие трупы обнаруживались лишь спустя несколько недель в лесах или водоемах.

Жестокость, с которой происходила расправа 30 июня 1934 года, оправдывалась национал-социалистической прессой как необходимость жесткого подавления гомосексуализма. В передовице «Фёлькише беобахтер», вышедшего на следующий день после убийств, можно было прочитать: «Во время проведения арестов выявились такие отвратительные картины, что само собой исчезли любые следы сочувствия. Некоторые из руководителей СА удовлетворяли свою похоть сразу в двумя юнцами». Еще в Бад-Висзее Гитлер отдал приказ беспощадно искоренить эту «заразную опухоль».