"«Мы от рода русского…»" - читать интересную книгу автора (Сахаров Андрей Николаевич)

12. Крах миссии Адальберта

Мучившие княгиню после отъезда из Константинополя чувства получили, наконец, простор, когда веской следующего года византийские послы явились в Киев закрепить договоренность об обещанной военной помощи.

Русская княгиня припомнила грекам все. И то, как она неделями ждала приема во дворце, и то, как она получила отказ в связи со сватовством Святослава. Русская летопись лаконично передала эти чувства княгини: когда послы напомнили ей, прибыв к киевским причалам, что русская княгиня, прощаясь, обещала Константину VII «вой в помощь», а также собиралась отдариться челядью, воском, мехами, то Ольга велела сказать ему: «Постоиши у мене в Почайне, яко же азъ в Суду, то тогда ти дам».

Горькая обида, уязвленное самолюбие, едкая ирония слышатся в этих словах, приведенных летописью.

Возможно, летописец расцветил события по собственному разумению, возможно, воспользовался какой-то древней легендой или прежними записями. Но ясно одно: в этом эпизоде отразилась большая неудовлетворенность русской княгини результатами визита в Византию, несмотря на видимые успехи и оказанные ей высочайшие знаки внимания.

Но несомненно и другое: политические отношения между двумя странами продолжали оставаться дружественными, греческие послы, натерпевшись в Киеве страхов и неудобств, все-таки, наверное, получили и челядь, и меха, и воск для своего императора, как и согласие послать воев в помощь. И такие вой действительно появились в империи в конце 50-х н начале 60-х годов, помогая грекам в войнах с арабами.

Но уже окончательно возмужал Святослав Игоревич. Не за горами были его перзые военные походы, не за горами был реванш над высокомерными греками, о котором он, видимо, мечтал со времени тех печально памятных для него летних дней 957 года.

В 961 году в Киеве появился пришелец из Германского королевства - монах Оратин святого Максимпна по имени Адальберт. Вместе с ним прибыли другие представители немецкого клира, охрана, слуги. С удивлением смотрели киевляне на бурную деятельность, которую развернул Адальберт в русской столице. Он мало бывал на своем немецком подворье, но часто появлялся в палатах видных бояр и купцов, бывал и в великокняжеском дворце у княгини-христианки. И повсюду Адальберт вел настойчивые разговоры о том, что пора уже Руси принять христианство из рук самого христианнейшего правителя в Европе - германского короля Оттона I,.который не сегодня завтра объявит свое государство Священной Римской империей в противовес погрязшим в пороках грекам. Только империя Оттона может претендовать на великое наследие Рима, только она является первой державой мира и только там живет подлинная и чистая христова вера.

Пытался Адальберт обращаться с проповедями и к киевским мирянам. Те стояли, мрачно слушали, а потом шли к холму Перуна и клали к его ногам свои скромные приношения.

Но Адальберт не успокаивался, предпринимая все новые и новые попытки обратить руссов в христианство по западному образцу, усилить в Киеве позиции немецкого духовенства, политического влияния Германии, поставить прочный заслон на пути грекам, пытавшимся также христианизировать Русь. С каждой неделей пребывания немцев в Киеве они делались все увереннее н наглее, а Адальберт зел себя уже как глава местной христианской общины, хотя эта община долгими десятилетиями была связана с константинопольской патриархией. Его друзья и приспешники даже именовали бойкого монаха епископом Руси. II уже шел ропот против разгулявшихся в Киеве немецких миссионеров среди простых людей - на Подоле, в ремесленных слободах и на горе. Открыто насмехались над ним дружинники Святослава, преданные своему Перуну, и Волосу, и другим древним богам, и сам Святослав не раз уже говорил с матерью, настаивая на изгнании немецких миссионеров, которые вели себя как полноправные духовные хозяева и наставники Руси. В Киеве назревал взрыв…

Этим событиям предшествовала довольно странная и неясная история, которая восходит к 959 году.

Под этим годом в немецкой хронике Продолжателя Регинона было записано: «:В лото воплощения господня 959… послы Елены, царицы ругоз (руссов), которая при Романе1, императоре константинопольском, крестилась в Константинополе, приходили притворно, как впоследствии оказалось, с просьбой к императору поставить епископа и пресвитеров их народу».

А далее начались непонятные события. Во Фрапк-фурте-на-Майне, где Оттон I праздновал рождество Христово, монах Лнбуций нз монастыря святого Альба-на был посвящен в епископы для народа руссов достопочтенным епископом Адальгадом. bio Либуций не рвался в предназначенную ему епархию. Напротив, он всячески тянул дело с отъездом, а потом заболел и 15 марта следующего года скончался.

Начались поиски нового кандидата в русские епископы. И тут выбор пал на энергичного, предприимчивого брата Адальберта из монастыря святого Максимпиа.

Выяснилось, что выбор этот был сделан не случайно. Адальберт чем-то не угодил высшим церковным властям королевства, и «по интригам и навету архиепископа Вильгельма» он был выдвинут в качестве кандидата на поездку в далекую Русь.

Император снабдил новоиспеченного епископа необходимым содержанием, дал ему верительные грамоты к княгине Ольге, и тот, проклиная, видимо, свою судьбу, бросившую его на неведомый восток Европы, отправился в путь.

Для чего же русское посольство появилось в германских землях в 959 году, действительно ли оно просило у Оттона I епископа на Русь или это было его благим пожеланием, остается неизвестным. Неясно также, что означают слова хрониста о «притворной» просьбе руссов. Анализируя этот латинский текст, ученые пришли к выводу, что слово «притворно» относится именно к просьбе о направлении епископа на Русь. Но теперь возникает другой вопрос. Русь ли просила «притворно» или немцы ошибочно трактовали эту просьбу, с которой руссы вовсе и не обращались к Оттону I, и, сделав хорошую мину при неважной игре, снарядили в путь своего духовного клеврета, которого в общем-то никто в Киеве н не ждал, А может быть, русские послы превысили полномочия и под нажимом Оттона I согласились принять епископа на Русь?

Начнем с последней версии. Совершенно исключается, чтобы руссы без ведома своего правительства, без соответствующих на это инструкций могли обратиться с просьбой о поставленни епископа на Русь. Русские дипломатические каноны, как, впрочем, и многие другие, такое самоволие полностью исключали. Вспомним,:;:н; формулировались цели русских посольств в Византию, как строго они регламентировались, с какими четкими наказами-речами послы являлись в Константинополе и сколько туров переговоров и долгих путешествий между двумя столицами требовалось, чтобы принять какие-то серьезные решения. А тут ведь речь шла о новой религиозной и, следовательно, политической ориентации Руси. Нет, своевластно решиться на подобный шаг послы в Германии не могли.

Совершенно невероятен и такой поворот событий, чтобы Ольга сама просила епископа у Оттона I. Весь строй русско-византийских, русско-болгарских культурных и религиозных связей восставал против этого приглашения. Русские христиане давно уже были связаны с константинопольским патриархатом; греки прочно пустили свои религиозные корни на русской земле. Еще в IX веке руссы трижды получали крещение из рук греков, и вовсе ке исключается, что Русь вслед за Болгарией или вместе с ней в 860-е годы приняла христианство, и Аскольд с Диром были первыми киевскими князьями-христианами, смытыми впоследствии языческой волной.

В византийских источниках есть упоминания о направлении па Русь греческого епископа-миссионера в 60-е годы IX века. Наконец, и сама русская княгиня приняла христианство из рук византийского патриарха, а ее крестным отцом был сам император. Все это прекрасно знали в Риме п в Германии, которые уже в это время, до официального раскола церквей, стали соперниками византийской патриархии и императора, считавшего себя главой и светской, и религиозной власти. Недаром в одной из булл X века папа Иоанн XIII, утверждая пражское епископство, наказывал чешскому князю Болеславу II, чтобы он выбрал для богослужения в Праге «не человека, принадлежащего к обряду или сс::те болгарского или русского народа, или славянского языка, но следуя апостольским установлениям и римским, выбрал лучше наиболее угодного всей церкви священника, особенно сведущего в латинском языке, который смог бы плугом вспахать сердца язычников. Славяно-греческий вариант епископа для Праги был, как видим, ненавистен римскому престолу и тесно связанному с ним немецкому духовенству.

Невероятно и еще одно предположение: что Ольга, пусть и раздраженная неудачными переговорами в Константинополе, осмелилась вопреки Святославу, его языческой дружине, набирающей силу вместе со своим молодым князем в общественной жизни Руси, учредить епархию во главе с немецким монахом в Киеве, где уже было немало христиан, связанных с константинопольской патриархией, и стояла церковь святого Ильи.

Все эти вопросы неоднократно ставились в специальной научной литературе и у нас в стране, и за рубежом, но ученые так и не пришли к единому мнению по этому поводу. В этой дискуссии мы тоже высказали свою точку зрения, и здесь, не претендуя на ее неопрозержнмость, нам хочется высказать свой взгляд на дело, побудив читателя к самостоятельным размышлениям.

Понять смысл происходивших в конце 50-х годов событий можно лишь в том случае, если мы обратимся к столетней давности отношениям Руси и империи франков.

Со времени русского посольства в Ингельгейм, когда послов заподозрили в шпионаже, взяли под стражу, а потом решили выслать обратно в Византию, откуда они пожаловали к франкам, прошло сто с лишним лет. И за ссе это время мы ни разу не встречаем в источниках, ни русских, ни иностранных, ни единого упоминания, прямого или косвенного, о новых дипломатических контактах с Франкским государством или с образовавшимся на его оснозе Германским королевством.

Шли посольства к хазарам и печенегам, венграм и болгарам, к варягам и в Византию. Запад будто бы оставался за семью печатями. Но, наверное, это было не так. Двигались между Русью и немецкими землями купеческие караваны, проезжали послы и гонцы. В Киеве прекрасно знали, судя по летописи, о том, что происходило буквально во всех сопредельных странах. И все же постоянных дипломатических контактов между Германией и Русью так и не установилось. И это не могло tie заботить киевское правительство.

В Киеве, как мы видели, весьма ревниво относились к государственно-престижным вопросам, заботились о том; чтобы занять достойное место в сообществе сопредельных стран, и многого добились в политическом и экономическом отношениях, расчистив широкий и регулярный доступ своим послам в соседние страны. Стереотипные договоры «мира и любви», «дружбы» связывали Русь того времени со многими соседями, и лишь набирающее силы Германское королевство до сих пор было вне дипломатических контактов Руси. Между тем Германия играла все большую роль в европейской политике; история Чехии, Польши, Венгрии оказалась тесно связанной с историей Германии, а ведь это были ближайшие соседи Руси, и учитывать их отношения с Оттоном I было совершенно необходимо. Поэтому русское посольство а Германию могло быть миссией доброй воли, стремившейся установить с сильной европейской страной дипломатические отношения смира и любви», т. е. на тогдашнем языке - провести так называемое дипломатическое признание друг друга. Но такое признание не было просто ритуальным актом. Оно обычно наполнялось совершенно реальным содержанием: устанавливалось правило свободного доступа купцов обеих стран па своп рынки, декларировался беспрепятственный проезд посольских миссий п, возможно, обеспечивался транспорт для послов дружественной державы. Именно после неудачи посольства в Иигельгейме Русь, пережившая за эти десятилетня смену династий, длительные войны, собирание Еосточно-славянских земель в единое целое под эгидой Киева, обнадеживающую борьбу за выходы на восточные торговые пути и закрепление в Северном Причерноморье, теперь стремилась вовлечь в сферу своей внешнеполитической деятельности и далекую Германию.

Оттон I должен был ухватиться за эту возможность. Сильный правитель, религиозный фанатик, он мечтал о возрождении славы поверженной Римской империи, И действительно, в 962 году он объявил свое королевство империей, Священной империей, вобрав вместе с этим названием все светские и религиозные претензии на европейскую гегемонию: кресту в этих претензиях уделялось едва ли не первостепенное место. И когда русское посольство появилось в землях Оттона I, это могло быть расценено как возможность не только установления с Киевом дипломатических и торговых отношений, но и как широкое поле деятельности для немецкой церкви на Востоке. Конечно, во время переговоров з Германии возник вопрос о допущении немецких христианских миссионеров на Русь, н вовсе не исключено, что

руссы могли согласиться с этим в общем-то невинным предложением. Известно, что в Киеве жили и греки, и немцы, и варяги, и мусульмане, и евреи. В X веке, задолго до крещения, упоминается христианская церкоьь, позднее, уже во время безраздельного господства христианства, там существует синагога, где молились еврейские купцы и ростовщики; широко было представлено и язычество, которое как-то довольно спокойно уживалось с христианством, и власти не торопили события - не устраивали крестовых походов против волхвов и прибегали к оружию лишь в тех случаях, когда те поднимали народ на антифеодальные выступления. Все это свидетельствует об известной веротерпимости на Руси. Не случайно согласно легенде, включенной в «Повесть временных лет», Владимир, крестя Русь, не сразу остановился на христианстве, «испытывал» веры, выслушивал мнение о них пришельцев из разных стран, посылал СБО-их людей по белу свету, собирая сведения о греческом православии, мусульманстве, иудаизме, немецкой •хпапежской» вере, и лишь после этого решил крестить Русь по византийскому образцу.

Поэтому нет никакого дива в том, что немецкий епископ получил возможность появиться на Руси. Но у воинственного, религиозного фанатика Оттона I с этой миссией наверняка были связаны далеко идущие планы. На Востоке находились обширные, богатые и густонаселенные славянские земли. Всего было вдоволь в этих землях, только не было там, но мнению немецких цивилизаторов, надлежащего порядка, и им предстояло просветить, обратить в свою веру эту огромную языческую массу и тем самым неизмеримо раздвинуть сферы влияния Священной империи. За армией священников должны были двинуться армии рыцарей. Задолго до зарождения религиозно-рыцарских орденов немецкая феодальная верхушка вынашивала планы завоевания

крестом и мечом востока Европы. Так появилась идея о посвящении в епископы Руси одного из деятельных немецких монахов, о чем, кстати, никто не просил и просить не мог.

Как видно из немецкой хроники, дело это было хлопотливое и ненадежное, и недаром первый кандидат медлил с отъездом, да и второй воспринял свое назначение без восторга, обвинив архиепископа Вильгельма в наветах и интригах. Действительно, что мог ждать для себя Адальберт за тридевять земель, в неведомом языческом краю? Но, судя по всему, человек он был предприимчивый и волевой: недаром его деятельность была отмечена (правда, в негативном плане) высоким духовным лицом. Да и позднее, уже вернувшись из Киева, он был обласкан императором, прощен архиепископом Вильгельмом и не затерялся срез и многочисленного немецкого клира, а пробился наверх, стал даже архиепископом Магдебурга. Многие исследователи также сошлись на том, что анонимным продолжателем хроники Регинона и являлся сам претендент в русские епископы. Он же сам и описал в хронике всю эту историю.

И вот рукоположенный в епископы Руси Адальберт прибывает на Русь. Возможно, что он осуществлял и дипломатическую миссию, отдав, так сказать, киевскому правительству ответный визит смира и дружбы» и затвердив устанавливающиеся добрососедские отношения между странами. Но все повернулось по-другому. В Киеве ждали скромного монаха, а явился властный и неугомонный креститель, ждали спокойного миссионера, а пришел человек, облеченный не только религиозными, но и политическими полномочиями.

Позднее, под 962 годом, незадачливый епископ записал о дальнейшей судьбе своей миссии в Киеве: «;…Адальберт, посвященный в епископы для ругов, не сумев преуспеть ни в чем, для чего он был послан, и видя свой труд тщетным, вернулся назад. На обратном пути некоторые из его спутников были убиты, и сам он с большим трудом едва спасся, и прибыв к императору,-был принят им с любовью. Архиепископ Вильгельм, как бы в вознаграждение за такое неприятное путешествие, обласкал его как брат брата и оказал ему поддержку всеми зависящими от него средствами».

Как видим, Адальберт молчит о том, что произошло в Киеве. Но, зная общую обстановку в русской столице того времени, острейшие противоречия между идущими в наступление христианами so главе с Ольгой и языческой дружиной, возглавляемой Святославом, за которыми была еще мощная народная традиция, можно предположить, что бурная, неосмотрительная, высокомерная деятельность Адальберта в Киеве вызвала взрыв со стороны языческой партии. Немецким миссионерам пришлось спасаться бегством, и многие соратники епископа погибли - то ли во время расправы с ними в Киеве, то ли во время бегства на пути в Германию.

И все же обмен посольствами, несмотря на серьезные недоразумения, не прошел даром. Дипломатические контакты Руси с Германской империей были установлены. И уже в 973 году на имперском съезде в немецком городе Кведлинбурге среди прибывших на съезд посольств из папского Рима, Италии, Византии, Венгрии, Данин, Польши, Болгарии, Чехии значилось и посольство от Руси. Причем немецкий хронист, сообщивший об этом, подчеркнул, что русское посольство явилось с богатыми дарами.

Завязались отношения, которые вылились уже в XI - XII веках в прочные межгосударственные контакты двух государств.