"Эпоха бедствий" - читать интересную книгу автора (Мартьянов Андрей, Кижина Марина)

Глава первая. Неприятности продолжаются

Шад Саккарема, солнцеликий и царственно-рожденный Даманхур атт-Бирдженд, единовластный повелитель Восхода и Полудня, владыка всех земель от побережья Полуденного океана до Вечной Степи и Самоцветных гор, великий эмайр Междуречья и Дангары, теперь мог смело прибавить ко всем своим титулам поганенькое словечко "бывший". Бывший шад, бывший повелитель, бывший эмайр... Впрочем, под его рукой пока оставались Дангара и Дангарский полуостров, но разве может сравниться эмайрат, лишь на одну пятую превосходящий размером какой-нибудь занюханный Нардар, с великой державой, исчезнувшей с лица земли всего за три луны?

Даманхур скучал. Ему надоело общество льстивых эмайров, в глазах которых постоянно плескался страх, не хотелось смотреть на однообразные золотисто-желтые песчаные дюны Альбакан-ской пустыни и выслушивать однообразные донесения гонцов: "Мергейты взяли еще один город в Междуречье, мергейты перешли Урмию на полудне, мергейты готовятся к штурму Мед дай... Мергейты то, мергейты се..." Не улучшали настроения и последние новости: некогда верные подданные шада, давным-давно добровольно признавшие его власть кочевые джайды и племена каталибов, вкупе с горцами, родственными манам из Аша-Вахишты, вдруг примкнули к неистовому войску степного хагана. Не поймешь, мятеж сие или просто некая колдовская сила, стоящая за Гурцатом, подтолкнула бывших саккаремцев обратиться против своего владыки и своей страны? Или это безнадежная попытка сохранить семьи и племена, которым в случае неповиновения грозило беспощадное истребление? Какая, собственно, разница... Армия Гурцата пополнилась новыми тысячами сабель, и ничего с этим не поделаешь.

Шад скучал. Солнце жгло немилосердно, вздымаемый ветром песок горячими иглами колол лицо, а из-за жары не хотелось поднимать до глаз оконечье черно-белой клетчатой каффы, укрывавшей голову. Горло пересохло, глаза слезились от попавшей пыли, а до Священного города оставался еще полный день пути. Даманхур изредка ругался полушепотом, проклиная самого себя за то, что последние десять лет если и выезжал из Мельсины, то только на охоту. Да и вообще, никакая это не охота, а так, одно название. Все делают сокольничие, загонщики, псари. Тебе остается лишь всадить стрелу из лука в заранее выгнанную на открытое место газель или подозвать ловчую птицу, сумевшую заногтить цаплю. А тут - долгий тяжелый переход, и не по прохладным лесам или наезженным дорогам срединного Саккарема, но через пустыню, где даже пропыленная зелень оазиса ничуть не радует глаз. И вдобавок постоянное ощущение опасности и сознание того, что почти все потеряно. Бывший шад, бывший повелитель... Бывший.

Не обнадеживало даже знание того, что за твоей спиной, возле Дангарских гор, раскинулась лагерем огромная, отлично вооруженная армия, собранная из наемников, остатков изрядно потрепанной в бессмысленных боях с мергейтами Саккаремской конницы, да и просто желающих повоевать нардарцев, нарлаков, аррантов и даже мономатанцев. Более семидесяти тысяч оторвиголов со всего света, на содержание которых расходуется последнее золото казны, чудом вывезенной из гибнущей столицы. Абу-Бахр надеется, что решительное сражение сможет переломить ход войны со степняками, и ждет момента, когда сможет двинуть свое разношерстное воинство, в котором можно встретить даже такую диковину, как легион из аррантского города воинов Аэтоса ("Ничего себе, чьими услугами приходится пользоваться! - недовольно подумал шад, вспомнив необычных аррантов. - Пакость какая... Воюют они отлично, никто не спорит, но... Странные традиции в этой Аррантиаде..."), носящий совершенно непримечательное наименование "Сизый беркут".

Шад скучал. Он понимал, что планируемая наследником Золотого трона Абу-Бахром битва, пусть даже она завершится победой, мало что изменит. Мергейты, может быть, и будут уничтожены, но потом предстоит восстанавливать все разрушенное и сожженное, наводить порядок в своих землях, надзирать за соседями, которые, пользуясь смутным временем, обязательно захотят оттяпать себе малую толику саккаремских владений, придется расплачиваться с аррантами (однако стоит заметить, островитяне честно выполнили все условия договора), а казна пустеет со стремительностью столь же невероятной, с какой бежит по небесам падающая звезда.

...Отряд, возглавляемый Даманхуром, двигался по Альбаканской пустыне уже пять дней, а за седмицу до того шад с приближенными выехал из города Дангара, быстро миновал невысокий, но скалистый хребет, отделяющий полуостров от материка, направляясь в сторону Мед дай. В прошлом оставались рискованное бегство из Мельсины и два дня плавания по обширному заливу Богини.

Когда галера "Альгалиб" прибыла в Дангарский порт в окружении нескольких десятков купеческих и военных кораблей, вывезших беженцев из столицы, шад ступил на доски пристани в гневе, который не мог усмирить даже вечно спокойный и рассудительный дейвани Энарек, ни на шаг не отходивший от господина. Даманхур жаждал крови, безразлично чьей. Следовало наказать хоть кого-то за бездарно проигранное сражение в Мельсине и сдачу столицы шаданата степнякам. Даманхур лишь злобно и молча кивнул встречавшему его наследнику трона шадов, любимому сыну Абу-Бахру, прибыл во дворец наместника и потребовал немедленно доставить к нему всех благородных эмайров, которые вместе с дружинами бежали из Мельсины.

Действительно, какое право имели высокорожденные трусливо покинуть столицу морем в самый тяжелый миг? Десятки благороднейших мужей, родственников шада, пали, защищая город! Вероятнее всего, младший брат Даманхура Хадибу тоже убит или, упаси Атта-Хадж, попал в лапы мергейтам. Под развалинами Башни Газзала погибла вся семья шада - жены, маленькие дети, наложницы... А эти?! Даманхур метал громы и молнии; Абу-Бахр, опасаясь, что гнев отца случайно падет и на него, на всякий случай покинул Дангару, отправившись в лагерь наемного войска. А шад распорядился показательно казнить, посадив на кол на главной площади города, девятерых эмайров, приговорив их к смерти за трусость и измену. Он намеревался продолжить казни, однако глава государственного совета Энарек и посол великолепной Аррантиады Гермед, неотлучно находившиеся при шаде, уговорили Даманхура оставить это бесполезное занятие и приняться за неотложные дела. Все-таки у повелителя Саккарема еще имелась в распоряжении армия и небольшая, но отлично защищенная горами и выстроенными там неприступными укреплениями Дангарская область. Одна беда - продовольствия на полуострове оставалось всего на пять седмиц, казна постепенно истощалась, и следовало предпринимать решительные действия ради победы над мергейтами.

Следующим утром шад выехал из Дангары осмотреть наемное войско, уже готовое двинуться к полуночи, чтобы занять склоны гор и там дать решительный бой степнякам.

"Неплохо, неплохо, - размышлял Даманхур, рассматривая выстроившиеся специально к его появлению в лагере аррантские легионы, сотни конницы и отряды варваров-сегванов (эти никогда не упустят случая поучаствовать в ратной потехе и в придачу заработать серебра своим мечом). - Жаль только, что кавалерии у нас осталось слишком мало. Но пехота в плотном строю выдержит все атаки легкой конницы мергейтов, лучники, вне всякого сомнения, нанесут степнякам изрядный урон, а если Абу-Бахр сумеет загнать войско Гурцата в капкан... Впрочем, мы точно так же рассуждали под Мельсиной. И чем закончились наши благостные надежды?"

Бедняга Энарек! Именно на него уставший и измотанный Абу-Бахр свалил дела по обеспечению собранного воинства провизией и обязанность распределять плату между наемниками. Когда дейвани ознакомился с состоянием сокровищницы шада, заблаговременно вывезенной из столицы, то ужаснулся: если так пойдет и дальше, к началу осени Даманхур превратится в нищего. Следует немедленно пополнить казну. Но как? Население Дангары и без того обложено самыми высокими налогами, подати взимаются едва ли не за право дышать воздухом. Сегваны и мономатанцы, привозившие на кораблях зерно и мясо, подняли цены, бесстыдно наживаясь на бедах Саккарема. Нарлаки так вообще отказались поставлять хлеб в шаданат - у них, видите ли, в этом году неурожай. И тогда Энарека осенила светлая мысль.

Кто богаче всех в этом мире? У кого запасено столько золота, серебра и драгоценностей, что хватит буквально до конца света, даже при самой роскошной жизни? Кто много столетий накапливал сокровища, подарки царственных особ, рачительно складывал в бездонные закрома самые невзрачные монетки, прекрасно зная, что по капле собирается море?

- Солнцеликий, выслушай меня. - Энарек вихрем ворвался в шатер Даманхура, лишь мельком кивнув собравшимся там командирам воинства. Более всего обращали на себя внимание двое легатов из аррантского "Сизого беркута", ибо в соответствии со своими непонятными обычаями ходили полуобнаженными, нося лишь ослепительно белые короткие туники. - Я придумал!

- Что? - недовольно повернулся к дейвани шад. - Прошу извинить меня, почтенные. Мне необходимо переговорить с уважаемым Энареком.

- Надо отправляться в Меддай, как можно быстрее! - горячо зашептал Энарек Даманхуру. - Аттали эт-Убаийяд не откажется помочь нам. Господин, у мардибов Священного города накоплены огромные богатства. Они властвуют над душами людей. И наконец, аттали ближе, чем любой смертный, стоит к божественным силам. Сейчас, когда мергейты угрожают Меддаи, эт-Убаийяду потребуется защита войск. Полагаю, для мудрейшего не секрет, что за каждый меч придется заплатить...

- Я думал об этом, - тихо проговорил в ответ Даманхур. - Шадов отнюдь не зря называют Львами Провозвестника и Хранителями веры. Вечером ты узнаешь мое решение.

Каким оно еще могло быть, это самое "решение"? И шады, и священнослужители из Белого города не раз выручали друг друга, тем более что династия саккаремских владык, по преданию, вела свой род от самого Провозвестника Эль-Харфа. Даманхур, оставив армию на попечение наследника и взяв с собой двести гвардейцев эскорта, Энарека и своих личных телохранителей, спешно выехал в Меддаи. Вместе с отрядом отправился младший сын кониса Нардара Юстиния Асверус Лаур, бывший послом своего отца в Мельсине. Молодой человек собирался немедленно вернуться в Нардарский конисат, чтобы предупредить соотечественников об опасности, а путь из Дангары через Меддаи и далее на полночь, хотя из-за войны стал опасен, всегда считался самым коротким.

Проводники из кочевых племен джайдов, обитавших в пустыне Альбакан, вели конников шада от оазиса к оазису, и вскоре отряд должен был прибыть под стены Белого города.

* * *

- Нашел что-нибудь?

- Сплошную ерунду, и ничего более. Кроме, пожалуй, трактата Авестиниана Аэтрийского "О древнем волшебстве, магии, искусствах колдовства и ворожбы, а такожде о способах общения с силами демоническими". Хочешь послушать? Редкостный бред. Это о детородном уде некоего козлоподобного демона, вызванного безымянной колдуньей: "...он был обычно извилистым, остроконечным и змееподобным, сделанным иногда наполовину из железа, наполовину из плоти и обычно расщепленным, наподобие языка змеи". И далее: "...колдунья сказала, что соитие не доставило ей никакого удовольствия, поскольку она испытала скорее страх и очень сильную боль от члена козла, который был холодным как лед..."

- Кто, козел или уд?

- Прекратите, пожалуйста, вы двое! Кэрис, убери эту отвратительную книгу!

- Да погоди возмущаться, тут еще есть... ага, даже с миниатюрами в аррантском стиле. Иди посмотри.

Фарр атт-Кадир только поморщился и неодобрительно покачал головой. Его приятель-вельх по непонятной причине находил в обширнейшей библиотеке Меддаи самые мерзкие трактаты и рукописи, наподобие только что процитированной, и зачитывал отрывки из них вслух. Почему-то они казались ему очень забавными.

В прохладном сумрачном помещении библиотеки стоял кисловатый запах старой кожи, вылежавшейся несколько столетий. Большинство полок занимали деревянные футляры со свитками, ибо в Саккареме предпочитали не переплетать пергамент, но сворачивать длинные листы в плотные рулоны, помещаемые в искусно отделанные тубусы. Однако изрядная часть книгохранилища содержала толстенные неподъемные гримуары, фолианты и инкунабулы, созданные в Нарлаке, Вольных конисатах или Нардаре. Отнюдь нельзя сказать, что хранители библиотеки Священного града сваливали рукописные сокровища без всякого порядка и системы, ибо рукописям каждой страны отводилось отдельное помещение, а полки имели таблички с указаниями тематики - здесь трактаты о сущности мироздания, а здесь, к примеру, труды богословов. Тут описания путешественников, бывавших в отдаленных незнаемых землях, на соседней полке громоздились испещренные яркими рисунками "бестиарии" и "физиологии", повествующие о живом мире, дальше трактаты о волшебстве. То, что и нужно.

Драйбен Лаур-Хельк из Кешта, высокий светловолосый нардарец, прибившийся к Фарру и Кэрис у в Самоцветных горах, первые два дня попросту не желал покидать библиотеку. Вельху приходилось бегать на суматошный и невероятно дорогой базар Меддаи за едой для Драйбена, который, не отрываясь от старинных рукописей, поглощал лепешки с медом и жаренные в горячем масле колобки из мяса и теста с пахучими травами, а глазами пожирал побледневшие от времени строки. Вскоре и Фарр заразился от нардар-ца "библиотечной хворью", как это назвал Кэрис; и даже ночами не являлся на отдых в гостеприимный шатер старого джайда Бен-Аххаза.

Фейран, старшая и любимая дочь погибшего от рук мергейтов управителя маленького Саккаремского городка Шехдада, тоже навещала библиотеку (спасибо аттали эт-Убаийяду, согласившемуся допустить женщину в святая святых города Провозвестника), но более интересовалась книгами многоразличных предсказателей, ибо сама владела даром предвидения. В свободное время Фейран помогала семье саккаремцев, устроивших свой небольшой шатер рядом с импровизированным постоялым двором Бен-Аххаза. У этих беженцев из Междуречья было много маленьких детей, муж трех женщин лежал не вставая, ибо страдал от раны, нанесенной степной саблей, а его престарелый отец мог, самое большее, добрести до базара за покупками и вернуться обратно, не растеряв по дороге приобретенные лепешки и копченое мясо.

Видя усердие Фейран, Кэрис - дэв, или, как он сам называл своей народ, броллайхан - внезапно расщедрился и начал помогать семейству беженцев серебром, извлекаемым из своего волшебного (похоже, бездонного) мешка. Правда, это не мешало Кэрису по-прежнему утверждать, что помочь всем не сможет никакая магия и расширять благотворительность он не собирается. Однако вельх все-таки купил по просьбе Фейран осла, на котором было проще возить воду от хрустально чистых источников Меддаи и ездить к рынку, расположенному в другой части города. Вельх выложил за эту никчемную скотину целых двадцать халисунских сиккиллов, что прежде равнялось стоимости неплохого домика с садом на окраине Мельсины.

В полном соответствии с советами мудрейшего правителя Священного города, аттали Касара эт-Убаийяда, Фарр, Драйбен, а с ними и Кэрис от рассвета до захода солнца изыскивали в гигантской, насчитывающей десятки тысяч томов и свитков библиотеке Меддаи любые упоминания о Небесной горе и событиях Столетия Черного неба. Скорее всего, подобные упоминания могли встретиться в книгах о магии, или в исторических хрониках, или списках с летописей разных государств, но пока обнаруживались лишь глупые трактаты, которые вельх не уставал высмеивать, - как-никак, Кэрис не являлся человеком, прожил незнамо сколько столетий и разбирался в магии куда больше, нежели все живущие сейчас смертные. Блаженная тишина библиотеки периодически разрывалась в клочья искренним хохотом вельха, приводившим в ужас престарелого мардиба, присматривавшего за книгохранилищем и неожиданными гостями, которые по воле аттали получили в его владениях полную свободу. Кэрис умирал со смеху, пролистывая старинные пергаменты: самые уважаемые, чтимые многоученые мужи, по чьим трудам десятилетиями обучались послушники храмов и ваганты многочисленных учебных заведений полуночных держав, оказались примитивными шарлатанами, любителями распространять слухи и самые невероятные домыслы, более достойные неграмотных деревенских старух. Однако Кэрис, без обиняков высказав Фарру и Драйбену свое мнение, заметил, что иная старуха осведомлена в вопросах истинной магии ("Каковая является подвластной человеку силой природы", - заметил вельх) куда больше, нежели самый многомудрый и образованный аррантский логик.

Многоуважаемые мэтры нарлакского Университета, мудрецы Аррантиады и Шо-Ситайна, звездочеты Аша-Вахишты, саккаремские мардибы, да и все прочие, славные своей ученостью мужи на придумывали, по словами вельха, такое количество нелепых баек (из которых затем сами начинали делать еще более дурацкие выводы), что все эти книги и свитки давно стоило бы выбросить в выгребную яму.

- Пергамент жалко, - ухмыльнулся Драйбен. - Можно счистить чернила и на палимпсесте записать твои речи, кои, несомненно, истинны.

Говорилось это с невероятным сарказмом, но Кэрис не обратил на ерничество нардарца никакого внимания.

- Может быть, ты и прав, - кивнул вельх. - Я удивляюсь, как ты сумел извлечь из этого скопища вопиющей чуши необходимые знания. Все-таки ты владеешь основами волшебства...

- Терпение, долгая работа, отсеивание плевел, - дернул плечом Драйбен и сморщил нос.

Кэрис задел его за живое - нардарец с юности мечтал стать волшебником и прекрасно понимал, что его грезы неосуществимы. Магия в этом мире сошла на нет, исчезла в глубине веков или, возможно, была уничтожена при падении Небесной горы. Нардарец, вместо того чтобы развлекаться, управлять своим леном или, в конце концов, жениться и завести семью, посвятил свою молодость исследованиям остатков магического искусства, по каплям выцеживая из старинных книг сведения о древнем искусстве. По сравнению с шарлатанами, выдающими себя за магов, он сумел достичь изрядных высот: мог обратить медную монету в золотую или серебряную (но подобное заклинание отнимало у него столько сил, что приходилось отсыпаться два дня), наслать короткий мелкий дождик (только потом отлеживался не меньше седмицы) или создать кратковременные иллюзии противник, допустим, мог увидеть перед собой разъяренного тигра и, испугавшись, бежать. Однако иллюзия - не настоящее волшебство, а всего лишь воздействие на воображение другого человека мысленным внушением. Боевая магия, о которой ходили легенды, оказалась Драйбену недоступна: несколько лет назад он ради интереса решил создать огненный шар и запустить его в ближайшее дерево, дабы посмотреть, что получится, но... Случилось это в Аррантиаде, и, хвала богам, на другой день после неудачного опыта неподалеку проходил козопас, который обнаружил валяющегося без сознания чужеземца и доставил его к лекарю. Драйбена пришлось выхаживать полтора месяца, а аррантский целитель недоумевал, почему человек, чей кошель оказался набит золотом, дошел до последней стадии истощения.

Огненный шарик, кстати, получился, и даже пролетел десяток шагов, не поразив, однако, своей цели.

Иногда, во время краткого отдохновения от трудов в библиотеке, Драйбен секретничал с Кэрис ом - он знал, что Фарр атт-Кадир (мальчишка, несмотря на свой шестнадцатилетний возраст, уже был самым настоящим священнослужителем бога Атта-Хаджа, и сам аттали эт-Убаийяд подтвердил его права), как посвященный мардиб, не одобряет волшебство, ибо считает, что чудеса могут творить только люди, отмеченные божественной дланью, все же остальное - от Тьмы. Кэрис называл такую позицию "бараньей тупостью", Драйбен разводил руками и говорил, что чужие верования следует уважать, Фейран полностью поддерживала Фарра, а сам атт-Кадир искренне верил только в одно: все, сказанное в Книге Провозвестника Эль-Харфа, истинна.

- Вся незадача в том, что ты не умеешь использовать силу окружающего тебя мира, а употребляешь свою, - полушепотом втолковывал Кэрис Драйбену, когда они коротали вечера в лучшей (а значит, и самой дорогой) чайхане Меддаи. Сюда редко заглядывали беженцы, наводнившие теперь окрестности Священного города, и чистенькое заведение, принадлежащее опять же джайду, посещали только мардибы или очень богатые люди. Чего нельзя было сказать по внешнему виду о вельхе или нардарце. Однако Кэрис исправно платил серебром за любимый в Саккареме зеленый чай, вино, мясные пироги и даже за запретную травку, чей запах дарил странные видения. Драйбен отказывался употреблять дымное зелье, а вот вельх, ныне переодетый саккаремцем, время от времени прикладывался к чубуку, утверждая, что это помогает ему думать.

- Не получается, - огорченно ответствовал Драйбен. - Хоть убей, не выходит! Я чувствую, как природная сила льется со всех сторон, от земли, деревьев, источников... От солнца исходит просто целая река. А вот собрать ее и направить... Никак. Не понимаю, как у тебя получается?

- Ты забыл, - посмеивался Кэрис, - что я не человек, а броллайхан. Каждый воплощенный дух - источник силы сам для себя. У меня другая природа, нежели у человека. В то же время некоторые великие маги древних времен, волшебники из рода людей, достигали таких вершин, о которых я даже мечтать не могу. Знаешь почему?

Потому что мои силы не безграничны, а вы, люди, можете пропускать через свое сознание бесконечную мощь природы, значит, и творца Вселенной, мысль которого воплощена в этот мир. Понимаешь? Нет? Тогда давай заново.

- Давай, - хмыкнул Драйбен и приложился к чаше с вином. - Только каким образом? Я умею собирать силу от окружающих меня людей. Вон, посмотри на чайханщика... - Нардарец указал взглядом на владельца заведения, который, вопреки представлениям, был отнюдь не толстым с сальными щеками и жирными губами евнухом, но высоким и худощавым мужчиной. Среди людей говорили, что хозяин чайханы своим ске-летоподобным видом только отпугивает посетителей мол, сам тощ и других уморит.

- И что чайханщик? - поинтересовался вельх. - Я прекрасно знаю, что ты собираешься сделать. Забирать силу у людей, которые в большинстве своем слабовольны и не могут сопротивляться, почти то же самое, что пить кровь подобно гхолям, - знаешь таких вампиров? Я их видел несколько раз, неприятные твари... Сделаем по-другому: вот тебе... - Кэрис порылся пальцами в поясе и извлек блеснувшую монету, - серебряный сиккилл. Сделай из него два золотых, да мельсинской чеканки.

- Ты что?! - вылупился Драйбен и даже приоткрыл рот от изумления. - С ума сошел? Ты меня потом отсюда потащишь на своем горбу? Да я седмицу буду лежать в лежку! Кроме того, я не умею делать из одной монеты две! И вообще - заметят! Видишь тех мардибов, они на нас весь вечер косятся.

- Ничего они не заметят, - помотал головой вельх. - Это я обещаю. И сейчас постарайся использовать не свою личную силу, которой у тебя, как и у любого смертного, очень мало, и не силу другого человека, а мою.

- Твою? - изумился нардарец. - Каким образом? Я знаю, как вытянуть силу из людей, но ведь ты...

- Я, как ты правильно хотел сказать, почтенный Драйбен, как раз не человек. Я - часть природы, великого творения. Если ты научишься забирать силу у меня, значит, сумеешь взять ее у дерева, звезды или, на самый худой конец, навозного жука. Хотя у жука я бы брать не стал: подохнет. Я попробую тебя подтолкнуть. Формулу заклинания помнишь? Вот и отлично. Начинай. На нас никто не будет смотреть.

Кэрис сделал в сторону подозрительных мардибов и чайханщика небрежный жест ладонью (те мигом завели какой-то непонятный разговор о священных сурьях Провозвестника и нынешних тяжелых временах, якобы предсказанных Эль-Хар-фом еще восемьсот лет назад) и положил перед Драйбеном крупную монету из потемневшего от времени серебра. Как и принято в Халисуне, на ней красовались выведенные замысловатой вязью слова Провозвестника: "Пусть серебро служит жизни", обрамлявшие изображение лука с пучком стрел.

Драйбен закрыл глаза и расслабился. В Аррантиаде его учили, что волшебник в момент творения магического акта обязательно должен быть спокоен и безмятежен - не следует отвлекаться на окружающий мир, посторонний разговор, шум, яркий свет. Нужно уйти в себя, увидеть собственное сознание как бы изнутри, и только тогда в сосуд, являющийся человеческим телом, польется сила снаружи. Когда ее накопится достаточно, нужно направить мощь природы в необходимое русло определенным сочетанием частенько бессмысленных звуков, именующихся заклинанием.

Нардарец, как и прежде, ощутил потоки силы, неподвластные ему, но пронизывающие все окружающее бытие. Магия изливалась со всех сторон: от людей, пламени светильников и очага, в меньшей степени - от досок пола чайханы и ковров (мертвая материя куда менее сильна, нежели живая). Драйбен смутно видел пятна колдовского пламени, исходящие от расположенных неподалеку храмов, слепящий факел магии и величайший источник силы, расположенный в храме-крепости, - Камни Атта-Хаджа. Могущество лилось с небес, от вечных звезд; зеленый, тягучий и очень теплый огонь истекал от земли... Окружающий мир являлся безбрежным океаном волшебства, зачерпнуть из которого, увы, большинство обычных смертных не могли.

Чтобы начать превращение, Драйбен сознательно отказался от использования силы чужих людей и попытался обратиться к небу - звезды обладают невиданным могуществом. Но бело-синие струи магии протекали сквозь его тело, не задерживаясь в нем. Не удалось сосредоточить внутри ни одной капли огня...

В голове Драйбена зазвучал раздраженный голос Кэриса - дэв не использовал речь, он владел мыслью:

"Дубина! К чему обращаться к звездам, когда источник силы сидит прямо перед тобой! Проверь!"

Нардарец сосредоточился и увидел: в непосредственной близи - только руку протяни! - полыхал яркий красивый костер из фиолетового с малиновыми прожилками огня. Сила Кэриса. И эта сила сама старалась войти в него.

Драйбен, отдавшись полностью этому потоку, такому спокойному, постоянному и дружелюбному, начал впитывать лиловое пламя с жадностью недоучки (каковым, впрочем, и являлся), желающего получить для себя новые знания. И вот шар теплого, мирного огня образовался у него в голове, губы сами прошептали затверженное наизусть заклятие... Хотелось еще и еще. Только сейчас Драйбен начал понимать, что значит быть волшебником: магия подобна дурманящим снадобьям, с каждым разом хочется все больше и больше...

- Эй, эй, достаточно! - Из волшебного полусна нардарца пробудил сильный тычок кулака в грудь. Кэрис смотрел неодобрительно. - Я тебя что просил сделать? Две монеты. Две! Куда тебе столько?

Драйбен помотал головой, стряхивая последние остатки наводнившей его тело силы, и оторопело посмотрел на ковер. Да-а...

- Не меньше двухсот золотых шади, - фыркнул вельх, как и Драйбен, глядя на кучу золотых, валяющуюся между ними. - Можно купить эту чайхану, постоялый двор Бен-Аххаза и потом безбедно существовать целый год. Нам всем вчетвером, вместе с Фарром и Фейран. Впрочем, я сам виноват. Надо было тебя вовремя остановить. Я слышал твои мысли - ты совершенно прав, приятель. Владение силой завораживает. Каждому хочется хоть немного побыть в роли создателя.

- Что делать? - сквозь зубы процедил очухавшийся Драйбен. - Чайханщик заметит, и эти мардибы... Воображаю, какие слухи поползут по Меддаи! В карман ведь не положишь - оторвется.

- А ты закрой глаза, - вкрадчиво сказал вельх. - Представь себе площадь у Восходных ворот... Понимаешь?

- Кажется... - Драйбен широко улыбнулся. - Кажется, понимаю. Я попробую.

- Только не отправь туда всю чайхану вместе с нами, а то шум поднимется на весь город.

...На следующее утро мардибы в храмах возвестили о чуде Атта-Хаджа: неподалеку от водоема, где брали воду самые нищие и оставшиеся без единого медяка беженцы из Междуречья, просыпался золотой дождь. Чудо чудом, но немедля вспыхнула безобразная драка, где за каждую монету пришлось пролить кровь. Халитты - стражники Священного города - с трудом навели порядок. К счастью, обошлось без серьезно раненных или убитых.

- Хотели как лучше, а вышло... - сокрушенно вздыхал Кэрис на рассвете, когда он, ничего не понимающий Фарр и безмерно гордый собой, совершенно уподобившийся бойцовому гусю Драйбен отправились из постоялого двора Бен-Аххаза к библиотеке. - За столько лет можно было как следует изучить человеческую натуру. Для вас, людей, самое желанное - дармовщина. Впрочем, ты, чудотворец, тоже хорош. Мог бы сначала хоть немного подумать, прежде чем делать. Я, между прочим, тоже могу ошибаться.

* * *

Через несколько дней шатер Бен-Аххаза почти опустел. Саккаремские гвардейцы переселились в военный лагерь на окраине города, многочисленное купеческое семейство уехало в Акко Халисунский, к родственникам, а нарлакский торговец Бжеско из Влощева, купив на последние деньги запас еды, отбыл на полночь, к границам Вольных конисатов.

- Никто не в силах долго выносить наше общество, - смеялся Кэрис. - Вот и нарлак уехал... Старина Бен-Аххаз, почитай, остался без постояльцев. Знаете, что сегодня он поднял цену за постой на два сиккилла? Ой, Драйбен, только не строй такое лицо! Чего-чего, а денег у нас в достатке.

- Зато времени совсем нет, - угрюмо промычал бывший нардарский эрл. Вскоре приезжает шад, я видел в городе гонцов. Мардибы объявили о прибытии Солнцеликого во всех храмах. Мне что-то это все не нравится.

- И у меня нехорошее предчувствие, - поддержала Драйбена Фейран, хлопотавшая возле котла. Ей было немного стыдно оттого, что их бесшабашная четверка каждый день плотно и вкусно кушает (неиссякаемый поток серебра, производимый Кэрисовым мешком, позволял жить, мягко говоря, безбедно. Кэрис, у которого напрочь отсутствовало малейшее представление о рачительности, швырялся деньгами направо и налево, покупая для Фейран дорогие украшения, самую лучшую баранину, безумно вздорожавшие специи и книги для Драйбена с Фарром), а в то же время семьи, жившие в палатках по соседству, голодали. Фейран тайком от своих друзей носила беженцам то овсяный хлеб, то требуху, и это при условии, что Кэрис только сегодня выбросил целых тридцать сиккиллов на серебряную посуду и фигурный чайник, выкованный мастерами-джайдами из Акко.

На вопрос "Зачем?" вельх ответил:

- Мир надо спасать с комфортом. Никому не будет хуже, если мы станем есть не грязными ложками прямиком из закопченного котла, а шо-ситайнскими палочками красного дерева из серебряных тарелок. Знаешь, сколько людей в Мед дай скорбны животом из-за царящей вокруг грязи?

На заявления Фейран о "дурных предчувствиях" все, а особенно Кэрис, непременно обращали самое пристальное внимание. Ее пророческий талант вельх оценивал как "потрясающий", ибо существа, именуемые у вельхов броллайханами, а в Саккареме - дэвами, куда острее чувствовали магические способности других. Если Кэрис в глаза обзывал Драйбена "зазнавшимся типчиком со способностями, но без знаний" (на что тот непременно обижался), то к девушке из Шехдада дэв, принявший обличье человека, относился с редкостным уважением, ибо дар пророка редок даже у волшебных существ.

- Ну-ка, ну-ка. - Полулежавший в позе аррантского патриция вельх насторожился и приподнялся на локте. - Фейран, ты можешь выразить свои мысли более четко? Что не нравится? Почему?

- На закате, - прошелестела девушка, машинально помешивая громадной серебряной ложкой в котелке пахнущее травами и мясом варево, - я выходила к водоемам, за чистой водой... Кэрис, ты знаешь о магических часах ночи?

- Я знаю, - влез Фарр. - Читал. Всего существует четыре подобных часа, причем каждый из них длится куда дольше, чем простой оборот клепсидры. Время от заката до полуночи - час Совы. Тогда появляются первые просыпающиеся вслед за ясным днем ночные твари. Затем - час Волка, от полуночи до захода луны. Самое опасное время. Оборотни, гхоли, призраки выходят на охоту за живой кровью. Вслед за волчьим временем следует час Быка - наиболее таинственная Грань перед самым рассветом, когда на восходе небо оранжевое, а на закате черное. Тогда происходит смешение миров Тьмы и Света и приходит время волшебников, придерживающихся Равновесия. И последний - час Жаворонка, торжество света и благородного волшебства, когда новорожденное солнце отдает свою силу тем, кто почитает добро.

- Молодец, - похвалил Фарра Кэрис. - Все смотрю на тебя и не перестаю удивляться. Нахватался самых разных знаний из мельком прочитанных книжек, но запомнил самое важное и умеешь изложить свои мысли простым и доходчивым языком.

Вельх развернулся к Фейран:

- Так что ты хотела сказать о магических часах?

- Я стояла, - медленно, будто нехотя начала Фейран, - у ограды водоема Священных Камней и, когда край солнца исчез за гранью пустыни, отчетливо увидела бурый туман, наползающий на Меддаи со стороны восхода и полуденного восхода. Он охватывал город полукольцом. Не простой туман, живой. Он словно скрывал неких тварей, подбирающихся к нам...

- Что ж ты мне сразу не сказала, глупая женщина?! - взвился Кэрис, вскакивая на ноги, будто его тетивой баллисты подбросило. - Великие боги, почему молчала?

- Никто не спрашивал, - робко прошептала Фейран, слегка напуганная появившейся в глазах вельха яростью. - И потом, мы в Священном городе, под охраной Камней и самого Атта-Хаджа... Никакая нечисть не может сюда проникнуть. А... а что?

- Никакая нечисть! - Кэрис заходил вперед-назад, приминая босыми ступнями пышный ворс ковров, устилавших шатер старого джайда. - Нечисть!.. Драйбен, если ты вякнешь хоть слово о том, что я непочтительно отнесся к женщине и нагрубил ей, зарежу! Фарр, молчи! Пусть меня раздерет когтями в клочья самый зубастый демон Нижней Сферы! Фейран, коричневый туман, говоришь? Коричневый цвет ночных животных. Но при чем здесь ночь и часы?..

- Перед моими глазами мелькнул силуэт волка, - просто ответила Фейран. Волка, бегущего среди звезд.

- У-у, прорицательница несчастная! - взвыл вельх и тут же опомнился: Извини, пожалуйста.

- Да объяснишь ты, в чем дело, или нет? - возмутился Драйбен, сжав кулаки. - Что видела Фейран?

- Это истинное прозрение, - скороговоркой ответил Кэрис. - Поймите вы, олухи, Меддаи действительно невозможно взять обычной военной силой, даже с помощью волшебства. Но есть животные, понимаете? Зверям наплевать на богов, веру человека и Священные Камни. У мира волков, шакалов, гиен и прочих зверюг, обитающих в пустыне, свои божественные пастыри, главенствующие над стаями. Если кто-то найдет средство повелевать этими духами, то вполне в состоянии направить животных против своего врага. Сумбурно объясняю, конечно, но даже вашего ума хватит, чтобы ухватить суть. Стены Меддаи укрывают от силы десятую часть людей, собравшихся возле священного града... - Вельх запнулся и, хмурясь, что-то неслышно забормотал себе под нос.

Фарр начал понимать, о чем толкует Кэрис.

Око, существо из Самоцветных гор, может управлять людьми, значит, сможет верховодить и над животными.

- Ничего себе... - пискнул атт-Кадир, бледнея. - Кэрис, ты понимаешь, что может случиться? Коричневый цвет звериной магии, подступающий к Меддаи, завтрашний приезд шада, множество людей уже легли спать в полной уверенности, что в Белом граде им не грозит никакая опасность...

- Именно, дорогой мой, именно. Полночь еще не миновала. - Кэрис грыз ногти, уставившись своими глубоко посаженными глазами в колышущуюся матерчатую стену шатра. - Если верить пророческому видению Фейран, опасность придет в час Волка, то есть уже вскорости.

- И что же делать? - подал голос Драйбен. - Какая опасность? Мы ничего о ней не знаем! Вдобавок нас только четверо и предупредить несколько тысяч беженцев нам просто не под силу!

- Я уже сталкивался однажды с подобным, - меланхолично ответил вельх. Очень давно. В годы Черного неба некоторые колдуны - из тех самых, прежних, владевших Силой, нам теперь недоступной, - часто защищали свои племена с помощью животных. Можете себе представить, каково это, когда на отряд твоего врага бросается стая обезумевших волков или медведей, не щадящих ни себя, ни противника? Похоже, наш общий враг, отлично изучивший страхи человечества, доподлинно вызнал, откуда появились легенды о Диком Гоне, и собирается проверить свои догадки на нас. Оно прекрасно знает, что на сегодняшний день Меддаи - единственный город, способный всерьез сопротивляться его колдовской мощи и войску, набранному из обманутых мергейтов и кочевников Полуночного Саккарема. Оно намеревается провести первую атаку, попробовать нас на зубок, навести ужас, которым будет питаться...

- А делать-то что? - Фарр широко раскрытыми глазами посмотрел на вельха. Полночь наступит через полтора оборота клепсидры или даже раньше. Халитты, Священная стража, запрещают ходить по улицам Меддаи и лагерям беженцев после наступления темноты. Только мардибы могут...

- Есть! - Кэрис поднял указательный палец. - Фарр, забирай Фейран и беги к аттали. Он наверняка еще не спит, проводит ночной молебен Атта-Хаджу. Все-таки у тебя есть бумага от самого эт-Убаийяда, тебя пропустят, Фейран тоже. Расскажи обо всех наших подозрениях, пусть мудрейший начнет действовать.

- А он поверит? - скривился нардарец.

- Поверит, - отрезал Кэрис. - Скажите, что я послал. Эт-Убаийяд отлично знает, кто я, и не оставит предупреждение без внимания. Драйбен, поднимайся, хватит сидеть! Залезь в мой мешок, там одежда халитта на тебя и на меня. Тебе я придам облик сотника Священной стражи, этого, как его... Джасура, я вчера с ним вино пил. Поднимем все отряды халиттов, какие найдем. Надеюсь, это нам сойдет с рук. Потом - в лагерь войска. Всех беженцев, конечно, предупредить не сможем, начнется паника...

- Еще худшая паника, - яростно огрызнулся Драйбен, развязывая горловину чудесного Кэрисова мешка и вытаскивая оттуда багрово-черные халаты Священной стражи, - поднимется, когда на спящих людей налетит Дикий Гон. И еще хуже станет, если мы всю авантюру затеваем напрасно и ночью ничего не случится. Учти, я буду твердить, что это ты во всем виноват!

- Заткнись, - рыкнул вельх. - У меня самого появилось не слишком хорошее предчувствие. Оно действительно решило попробовать на крепость Священный град, я ощущаю Его присутствие, вернее. Его мысль, витающую где-то над нами. Быстрее, дубина! Фарр, Фейран, марш в город!

Ошарашенный атт-Кадир, сопровождаемый перепуганной девушкой, выбежал из шатра, и они вдвоем быстро зашагали, минуя священный водоем, в сторону храма-крепости. Вокруг Мед дай едва теплились желтовато-красные пятнышки угасающих костров, было очень тихо, мерцали на своде Верхней Сферы Очи богов звезды... И Фарр краем уха вдруг различил пока что очень отдаленный волчий вой.

...Кэрис и Драйбен, поругиваясь сквозь зубы, наконец облачились в просторные, не сковывающие движения одеяния Священной стражи, напялили небольшие тюрбаны, составлявшиеся из красных и черных полос ткани, бросили в ножны кинжалы, вынутые опять же из мешка.

- Стой спокойно, - скомандовал вельх нардарцу, сложил из пальцев правой руки замысловатую фигуру, левой отмахнул в воздухе и шепнул несколько слов на неизвестном Драйбену языке. - Во-от... Господин сотник, мое почтение. Драйбен, извини, твой голос я не могу изменить, поэтому говори поменьше, а только командуй. Идем. Первый дом стражи - возле Верблюжьих ворот. Выведем всех халиттов на окраины лагеря беженцев со стороны полуденного восхода. Эх, нам бы еще парочку знающих мардибов для воодушевления войска... Ладно, двинулись.

- Авантюра чистой воды, - зло шептал Драйбен, затягивая потуже широкий пояс сотника. - Нам не поверят! Обязательно спросят, где приказ самого эт-Убаийяда! И вдруг мы нарвемся на настоящего сотника Джасура?

- Приказ аттали привезут не позже полуночи, - уверенно ответил вельх, поднимая полог шатра. - Фарр его уговорит. Так, а это что?

- О почтеннейшие халитты! - донесся из полумрака скрипучий голос Бен-Аххаза. Старый джайд, как видно, решил проверить своих подозрительных постояльцев и вдруг наткнулся на сотника Священной стражи, сопровождаемого вооруженным воином. Старик подбежал поближе и, не глядя в лица, поклонился, зашептав: - Вы тоже приходили посмотреть на людей, живущих в моем шатре? Правильно, правильно, почтенные, таким господам не место в Священном городе! Я подозреваю, что это колдуны...

- Р-разберемся, - рявкнул Кэрис. - Уважаемый Бен-Аххаз, запалите как можно больше костров и соберите всю свою семью в одном месте. Грозит нападение мергейтов.

- Какой ужас! - взвыл джайд. - Какие расходы! Вы знаете, сколько стоит сейчас топливо? Да за одно полено я плачу столько, сколько мог бы заработать за год в лучшие времена!

Но две фигуры в облачении Священной стражи Меддаи уже канули во тьму. Бен-Аххаз, поразмыслив, потрусил к своей шелковой палатке, выкрикивая:

- Манассия, бездельник! Зажги три... нет, два костра! Приказ сотника халиттов!