"Эпоха бедствий" - читать интересную книгу автора (Мартьянов Андрей)

Глава седьмая. По дороге на закат

Океан...

Рассказывают, будто несчетные тысячелетия назад воды Великого моря ласкали совсем другие берега, очертания континентов отнюдь не напоминали нынешние, над сизо-голубыми водами вздымались города иных народов, среди которых человеческая порода лишь с большой натяжкой почиталась за "разумную. Сохранившиеся летописи Золотого века прямо указывают: люди приобрели господство над землей не столь уж давно. Благодаря свой плодовитости и живучести человек вытеснил и отчасти растворил в своей крови многих других разумных существ. Альбов, файри, данхан, двергов, кро мара, дайне... Менее всех повезло нечеловеческим расам, разумным, но выглядящим чуждо и чуждым по самой своей сути людям существам наподобие бравни или, к примеру, обитавших в горах Шо-Ситайна полулюдей-полуящериц.

Как утверждают мудрецы, составлявшие старинные хроники, центром зарождения сообществ людей стали полуночные области материка Восхода - где-то там, в отдалении, в холмистых областях ныне занятых многочисленными племенами вель-хов, однажды увидел свет солнца первый человек, а потом... Кто знает? Достоверно известно: приблизительно за десять-пятнадцать тысяч лет до падения Небесной горы люди заселили большинство известных островов и материков, расселяясь в новых землях иногда с разрешения Старших рас, а зачастую завоевывая плодородные угодья бронзовым мечом. Конечно, примитивное оружие человека не шло ни в какое сравнение с творениями альбов, в совершенстве владевших всеми тайнами оружейного ремесла и боевой магии, но людей было слишком уж много. Одна из четырех сохранившихся доселе хроник альбийских королевств гласит, что во время битвы при Аэльтунне (неподалеку от нынешней столицы Нардара) на каждого латника альбов приходилось не менее чем по тридцать варваров. Бессмертные проиграли сражение, несмотря на всю их внешнюю мощь и опыт долгих веков.

К коротким столетиям Золотого века (продолжавшегося, судя по всему, не более трехсот лет) цивилизация пришла почти разоренной и уничтоженной ордами волосатых, немытых тварей, называющих себя людьми. Однако нельзя не учитывать, что волшебство - величайший дар богов - жило и действовало. Предки нынешних аррантов, заселившие Великолепный Остров, сумели перенять от прежнего населения благочинные традиции и любовь к красоте; дальние родичи нарлаков вобрали в себя альбийскую военную культуру и построили великую империю, пускай и на костях своих предшественников; нынешние мономатанцы по сей день остерегаются заходить в глубинные области своего небольшого материка, зная, что там живут боги... Правда, в действительности "боги" Черного континента отнюдь таковыми не являются, хотя бы потому, что остатки древнейшей расы керимбуту, представители которой лишь отдаленно схожи с человеком, заставили двуногих варваров уважать себя и даровали им часть своих знаний. Доныне кер-имбуту - странные темнокожие существа - сохраняют свое королевство, изредка появляясь в пределах владений людей, однако не пуская варваров в свои исконные вотчины...

- Как интересно, - восхищенно присвистнул фарр, слушая эти речи Кэриса. Мальчишка прекрасно знал, что его попутчик и друг - великолепный рассказчик и знает об этом мире куда больше, нежели самые просвещенные мужи, а то и сам Учитель Веры, коему Атта-Хадж открыл все тайны мира. - Никогда не думал, что обитаемые пределы скрывают в себе такое количество тайн!

- Понимаешь ли... - Вельх нагнулся, подхватил плоскую округлую гальку и, примерившись, запустил ее в набегающую волну. Камешек ударил по горбу морского бархана раз, другой, третий, а затем исчез в тысячах переливающихся в лунном свете брызг. Сейчас как раз восходила вторая луна, называвшаяся по-саккаремски Фегда, первая же, Сиррах, находилась в зените. Лучи обоих ночных светил скрещивались, играя в сотворенных океаном недолговечных водяных алмазах. Дело в том, мой дорогой Фарр, что в мире не существует никаких тайн, но твои сородичи люди так любят их придумывать! Без сомнения" вокруг нас множество загадок, однако надо различать понятия "загадка" и "тайна".

- Кажется, понял, - кивнул Фарр, не уставая любоваться на невиданное ранее зрелище - океанский прибой. Они стояли в пределах аккон-ской гавани, несколько в стороне от главных пирсов, там, где начинался длинный, уходящий на многие лиги к полудню пляж. Где-то справа светились огоньки галеры-либурна аррантского купца Пироса, согласившегося перевезти двух путешественников в далекую Аррантиаду. Отплытие должно было состояться завтра в полдень.

Кэрис, услышав слова Фарра, рассмеялся:

- Я живу несколько подольше тебя и до сих пор не могу понять, в чем замысел Единого творца, а ты утверждаешь, будто понял все с первого раза! Ладно, не обижайся. Окружающее нас бытие столь многолико и глубоко, что и за десять тысячелетий мы не сможем объять своим разумом даже половины сущего. Между прочим, тебе никогда не попадалось в руки сочинение некоего Сигобарта Нарлакского "О природе мира"?

- Не-а, - помотал головой атт-Кадир. Несмотря на то что близилась полночь, спать вовсе не хотелось. - О чем оно?

- Древние люди, - поучающим тоном начал Кэрис, - верили, будто Творец мира, которого у вас называют Атта-Хаджем, в Нарлаке - Вечным Пламенем и вовсе по-другому у иных народов, отнюдь не создавал эту Вселенную, но стал ею сам. Всеве дающий и всемогущий бог обратил свое тело в эти камни, в эти волны, воздух, звезды... То есть скрипящая у нас под ногами галька, золотые монеты в твоем кошельке, сам кошелек, твое тело, твои или мои мысли, да хотя бы сам хаган Гурцат, наконец, - есть частицы самого Творца. Ясно?

- Куда уж яснее, - нахмурился Фарр. - То есть когда дикий мергейт убивает беременную женщину, значит, Атта-Хадж сам уничтожает в себе самом частицу самого себя, и вдобавок частицу неродившуюся? Что-то я запутался... Твой Сигобарт, как мне кажется, перемудрил. И еще: например, ты или я думаем и действуем совершенно отлично от какого-нибудь степного сотника или живущего в тысячах лиг к полуночи сегвана, не говоря уж о мономатанцах, меорэ или, допустим, горных дэвах. Разве могут столь невероятные противоречия раздирать тело Атта-Хаджа, из которого построена Вселенная?

- Могут, - уверенно ответил вельх. - Ибо Творец непознаваем и бесконечен, а бесконечность включает в себя как добро и зло, так и тысячи тысяч мыслей, действий, поступков, граней, отражений... Все это составляет один гигантский, непостижимый нами замысел, настолько грандиозный, что представить его хотя бы отчасти нет никакой возможности...

- Да ну? - усмехнулся Фарр и, почувствовав, что ему надоело стоять на своих двоих, опустился на прохладную гальку побережья. Кэрис последовал его примеру, сел и обхватил укрытые клетчатым пледом колени руками. - Атта-Хадж, называемый тобой Творцом, по неизъясненной доброте своей не смог бы допустить всего того, что происходило минувшими весной и летом. Сожженные города, смерти, насилия, бесконечное зло, та самая тварь, которая сидит в пещере Самоцветных гор и которую мы с тобой видели...

- Насчет зла - не согласен, - упрямо заявил Кэрис, растягиваясь на гладких, шелковистых камешках, устилавших пляж. - Зло необходимо, ибо без него не будет добра. А жить в аморфном, скучном мире, где нельзя побороться за то, что вы называете "справедливостью" или "честью", я не хотел бы. Но сейчас, малыш, ты умудрился брякнуть очень интересную мысль, вернее, не мысль, а замечание: Оно, существо из горного Логова... Его наличие разрушает теорию Сигобарта, не оставляя от нее и камня на камне. Помнишь, мы говорили о чуждости этого чудовища? О том, что оно не принадлежит Большому Творению? Я имею достаточно большой жизненный опыт...

- Во, а сколько все-таки тебе лет? - блеснул глазами атт-Кадир, всегда желавший побольше узнать о своем необычном приятеле.

- Двадцать семь, - фыркнул вельх. - По крайней мере, именно стольким количеством солнечных кругов исчисляется возраст Кэриса из Калланмора. А как броллайхан... Признаюсь честно - не знаю. Иногда мне кажется, что я был всегда, иногда чудится, что мое первое воспоминание об этом мире приходится на год, когда Эриданн, владыка великого царства альбов, ушел в Мир Соседний... Не помню.

- А что такое Мир Соседний? - мигом заинтересовался Фарр, но увидел, как Кэрис отрицательно качает головой:

- Прости, но людям об этом лучше не знать. Просто это не ваши тайны. О чем бишь мы?.. Правильно, о Самоцветных горах, их Хозяине, а заодно о труде Сигобарта Нарлакского, датируемом, кстати, пятисот шестым годом от падения горы. Наш знакомец из Логова, насколько я понимаю, вообще никаким боком не относится к нашей Вселенной. Это мы уже выясняли неоднократно. Затем. Я не ощущаю в нем зла в привычном понимании. Зло, им порождаемое, - лишь последствие, а не первопричина. Он не понимает, что делает. Вернее, мы не понимаем, почему он делает то, чему мы вынужденно становимся свидетелями. Питается страхом, заставляет смертных убивать друг друга, уничтожает соперников - магических существ этого мира, пожирает энергию волшебства... Нелогично. Я давно отказываюсь серьезно верить в тварей - что людей, что не-людей, - которым нужна власть над миром. Хотя бы потому, что ее никогда не добиться. Если мне говорят - вернее, говорили раньше: "Некий волшебник хочет завоевать власть над Вселенной", - я смеюсь! В этом случае ему придется уподобиться Творцу, а это по определению невозможно. Однако вернемся к нашему призрачному дружку. Он поступает так, что кажется, будто он ничего не смыслит в строении мира, а самое главное - не хочет это осмыслить. Без сомнения, здесь играет сила привычки. Просекаешь мысль?

- Немножко, - пробурчал Фарр. - Помню, ты говорил слово "чужой". То есть получается, будто Оно пришло к нам вообще из другого мира? Чужой Вселенной? Сотворенной другим Творцом? Где страх - то же самое, что для нас радость, добро - то же, что и зло?.. Вместо счастья - беда, люди радуются неурожаю и смерти своих близких. - Атт-Кадир поежился и вытер вспотевший лоб рукавом халата. - Ничего себе! Не хотел бы я там жить.

- А если бы ты там родился? - запальчиво вопросил Кэрис. - Получив в наследство все радости и горести того антиподного мира? Привык бы к ним и считал, что именно так и должна быть устроена Вселенная? А потом по непостижимой причине, из-за непонятного стечения обстоятельств попал бы сюда? Что произошло бы?

- "Бы, бы"... - хрюкнул Фарр, наскоро соображая. - Ненавижу это словечко! Оно подразумевает, что можно было бы что-то изменить, но теперь не получится. Если же серьезно... Я стал бы действовать так, как привык.

- Вот оно! - закричал вельх, вскакивая. Казавшиеся отполированными разноцветные камешки скрипнули под его подошвами. - Перед нами антипод! Для него все наоборот. Может быть, у себя он был добрым богом, искреннее помогавшим своим подданным. А здесь, оказавшись в абсолютно чужом мире, Оно стало действовать привычно, по инерции, не желая понять и постичь законы нашего бытия.

- Постой, - снова перебил Фарр. - При чем тут учение этого старинного нарлака, как его?..

- Сигобарта, - напомнил Кэрис. - Наши с тобой выводы разрушают все представление о мироустройстве. Множество Вселенных, множество Творцов... Хотя я не прав. Снова различия слов: Творец и демиург. Неважно. Вывод один: подобное лечится подобным. Чужое изгоняется только чуждым!

- Но... - заикнулся атт-Кадир, окончательно запутываясь. Каша в его голове стала не только гуще, но и наваристее. - Где взять еще одну такую тварь, чтобы стравить с нашим Хозяином?

- Гениально! Просто непостижимо! Надо будет заглянуть к этому джайду Бен-Эшшефу, который продал нам вино, и выложить на стол полсотни мельсинских шади за кувшин с источником мудрости! Если б мы не напились и не пошли на побережье проветриваться, такая мысль пришла бы к нам в голову только тогда, когда ничего исправить было бы невозможно!

Кэрис ходил взад-вперед, пиная ногами камешки, отчего те извергались из-под носков его обуви мягко шелестящими взбрызгиваниями. Фегда уже значительно поднялась над горизонтом, а одолевший полпути Сиррах начинал склоняться к восходу.

- Оно... Оно прежде всего воздействует на людей, как на существ, по-видимому, наиболее близких его пониманию. Мы, броллайханы, пока можем сопротивляться, ибо Хозяин Самоцветных гор недостаточно изучил нас. Если взять в качестве противников Хозяина древних богов, которые к людям не имеют вообще никакого отношения?.. Богов или духов, покровительствующих тем же самым альбам или двергам, давно покинувшим этот мир? Они чужие как для людей, так и для нашего, пусть его задерут огненными когтями демоны Нижней Сферы, Хозяина? Столкнуть чужое с чуждым? Фарр, посмотри, в бутыли что-нибудь осталось?

Атт-Кадир протянул руку и потряс сосудом из толстого зеленого стекла, приобретенным в трактире "Морской змей", содержавшемся молодым и развеселым джайдом Бен-Эшшефом.

- Пусто.

- Тогда залезь в мешок! - отмахнулся Кэ-рдс. - Ради такого вечера можно пожертвовать запасенным кувшином с черным мономатанским фруктовым вином! Никогда не пробовал?

Фарр уже привычным жестом потянул за кожаные тесемки мешка и без всякого удивления извлек холодный, покрытый скользкой плесенью кувшин.

- Где найдем? - орал Кэрис, разговаривая больше с самим собой. - Мы ведь только что говорили о том, что тайн не существует! Да где угодно! Древние боги Аррантиады, еще живые, но не общающиеся с людьми, помнят лишь о своем народе, некогда заселявшем остров Великолепных! Мономатана! Сегваны? Нет, Храмн теперь покровительствует людям, не получится... Надо вспоминать. Не вся чужая сила ушла из пределов нашего мира!

- Ничего не понимаю, - пожалуй, уже в сотый раз вздохнул Фарр и выбил пробку из кувшинчика. Понюхал. Пахло чем-то сладким и... и чужим.

* * *

Многочисленные путешественники неоднократно указывали, что Акко Халисунский трудно отнести к числу тихих и сонных приморских городков, окутанных безмятежным спокойствием, но В то же время справедливо отмечали, что порядка на его улицах куда больше, нежели в прочих крупных гаванях, принадлежащих закатным джайдам. По сравнению с Акко порты Рамла или Ношев, располагавшиеся, соответственно, к полуночи и к полудню от морских ворот Халисуна, заслуживали названия настоящих разбойничьих вертепов, где уважающему себя купцу или страннику делать было просто нечего. Отец нынешнего шада, благородный Бирдженд, некогда попытался прибрать к рукам гавани на закатном побережье, но встретил такое стойкое сопротивление многоразличных береговых братств (в документах саккаремского судопроизводства именовавшихся куда более просто и неприглядно - пиратами), что оставил свою затею и предоставил города-государства приморского Халисуна самим себе. Конечно, казна Полуденной державы теряла огромные суммы от контрабанды и беспошлинной торговли, разрешенной поместными элоимами - "отцами городов", правителями, избираемыми пожизненно, однако лишенными права передавать власть по наследству. Незаконный ввоз товаров в Халисун и дальнейшее их распространение по континенту (от далекого и почти сказочного Галирада до Аша-Вахишты) были делом прибыльным, а каждому известно, что никакой джайд не упустит выгоды.

Нынешний элоим, носящий имя Бен-Иоаффам, пожилой, но энергичный единовластный правитель Акко, еще лет двадцать назад навел в своих владениях порядок. Где подкупом, где хитростью, а где силой усмирив береговые братства и наняв за деньги, которые приносила ему беспошлинная торговля любым товаром в пределах города, несколько отрядов сегванских и сольвеннских наемников, Бен-Иоаффам превратил некогда опасный и вольный город во вполне цивилизованную сатрапию, где уважали акконские законы, чужую собственность и силу правителя.

Торговля - вещь хитрая. Почтеннейший джайд Бен-Иоаффам, некогда являвшийся вождем племени ахимов, получив в пожизненное владение полуразвалившийся и наполненный как сухопутными, так и морскими бандитами змеюшник, за неполное десятилетие перестроил Акко, снес огромные кварталы грязных хижин, возвел новые стены и позволил каждому, будь он соотечественник или инородец, зарабатывать деньги своим умом, а не мечом или ядом.

Главным принципом Бен-Иоаффама стал постулат одного из древних пророков: "Нет ни арранта, ни джайда, но есть только их золото". А посему... Капитаны судов, подходивших к пирсам Акко, отдавали городу небольшую подневную плату за стоянку, купцы, разгружавшие в гавани товары, не должны были отчитываться о содержимом тюков выкладывая подать только за количество груза, а налогами (правда, большими) облагались только питейные заведения, верфи, где ремонтировались корабли, да многочисленные "дома отдохновения", по-простонародному именуемые вертепами или по-аррантски - лупанариями. Однако Бен-Иоаффам ввел строжайший закон, в первых положениях которого перечислялись товары, категорически запрещенные к продаже внутри стен города: различные дурящие зелья, колдовские предметы, книги, проповедующие чуждые религии, ну и так далее. Любой человек, замеченный в пределах Акко с трубочкой "степной травки", мог запросто отправиться на эшафот, не говоря уж о любителях "ароматических втираний", составлявшихся из вызывавших буйное и веселое безумие травяных экстрактов, производящихся в Аррантиаде. За стенами Акко, на Вольном рынке, - торгуйте сколько угодно, но в самом городе подобные товары запрещены. Если поймают - повисишь в петле либо на столбе. В назидание прочим.

Хуже всего было другое: иноземная стража Акко - дикари с полуночных островов или из Галирада - была неподкупна. Бен-Иоаффам платил наемникам достаточно, для того чтобы мрачные светловолосые громилы почитали за оскорбление любое предложение о взятке, а каждого нарушителя закона без всяких разговоров отправляли в Яму - крайне неприглядную и вонючую тюрьму Акко, располагавшуюся за кварталом нищих у Полуночных ворот города. Из Ямы открывалось лишь два пути: гребцом-кандальником на торговые суда благороднейшего Бен-Иоаффама, чьи бело-голубые знамена узнавали во всех портах мира, от Толми до Мономатаны, или же на столб - долго умирать на солнце привязанным ко вкопанному в землю деревянному бревну.

...Фарр и Кэрис, выехавшие из Меддаи двенадцать дней назад и благополучно пересекшие Аль-баканскую пустыню вдвоем, без сопровождения каравана или охраны в виде саккаремских или халисунских воинов, подошли к желтоватым стенам Акко на рассвете первого дня осени. Впрочем, то время года, что у вельхов или прочих варваров с полуночи называлось осенью, здесь не ощущалось. Ближе к морю, правда, ночи стали менее холодными, а жара более непереносимой из-за витавшей в воздухе сырости, затем появились скудные рощицы кипарисов и селения оседлых джай-дов... Фарр атт-Кадир благодарил вечносущего Атта-Хаджа, что ему в попутчики досталось столь чудесное существо, как броллайхан, а средством передвижения они выбрали медлительных, но до невероятия выносливых двугорбых верблюдов Альбакана. На двух ехали сами Фарр и Кэрис, а третье надменное и упрямое животное волокло запасы еды. Вельх заявил, что его чудесный мешок отнюдь не бездонен и сможет поставлять только самое необходимое - воду. И точно, три раза в день мешок с исправностью мельсинского дворцового распорядителя производил бурдюк с водой, коего хватало весьма надолго. Когда уставший от пустынной жары Фарр окончательно впал в уныние, невзрачная темно-коричневая котомка, видимо посочувствовав компаньону своего хозяина, внезапно разродилась глиняным кувшином с чудесным кислым шербетом, в котором еще и плавали кусочки настоящего льда. Но это случилось всего один раз и не особо порадовало уставшего и начинавшего злиться молодого мардиба.

В то утро Кэрис поднял Фарра задолго до рассвета, едва не насильно затолкал в удобное седло-кресло, устроенное меж двух верблюжьих горбов, и заявив, что "океан близко, я это чувствую", погнал до смешного маленький караванчик вперед, ориентируясь на яркий блеск заходящей закатной звезды Дехны. Фарр, обняв свою котомку с книгами и свитками и облокотившись на жесткий вырост, украшавший спину скотины, попытался заснуть, но сквозь полудрему все одно проскакивали беспокойные мысли: "Как здоровье шада? Оправился ли? Состоялась битва или нет? Может быть, мергейты уже подошли к храмам Меддаи?"

Было отчего тревожиться. Слишком много неприятностей свалилось на Священный город, пока странная компания в составе самого Фарра, Кэрис а, Драйбена и Фейран находилась в пределах Меддаи. Дикий Гон, явление чудовища в виде черного волка, оскорбительное посольство мергейтов и как результат покушение на Солнцели-кого, едва-едва не стоившее шаду Саккарема жизни. Вдобавок - необъяснимое решение аттали, выразившего готовность покориться мергейтам... Впрочем, эт-Убаийяда могут судить только сам Атта-Хадж и Провозвестник Эль-Харф.

- Фарр? Фарр! Просыпайся! Взгляни на это! Атт-Кадир вздернулся от резкого голоса вельха, помотал головой и вперился взглядом в простершийся перед ним окоем. Небо на закате пока оставалось черно-синим, лишь самые яркие звезды будто нехотя посматривали на пределы Средней Сферы. Но где-то за спиной, за красно-желтыми барханами Альбакана, показало свой край оранжевое солнце, и первый луч света залил отдохнувший за ночь мир. Верблюды стояли на возвышенности, полого спускавшейся к черному океану, и потому было отлично видно, как день приходит в обитель людей.

- Красиво, правда? - тихо сказал Кэрис. Фарр не ответил, слишком занятый невиданным ранее зрелищем.

Светило поднималось быстро, и вот полоса света, сбежав по обширному склону гряды, окружавшей Акко, зажгла золотистым светом стены города, небо внезапно посветлело, на глазах меняя цвет с черного на фиолетовый, затем глубокий синий и в финале на голубой. Звезды, уступая место старшему брату, гасли. Но более всего поразило преображение океана. Буквально только что его воды были непроглядной линией черноты, простершейся от полудня до полуночи, но вот небеса отдали вечному морю свои лучи, и мрак исчез, превратившись поначалу в молодую зелень, затем в невероятную по своей красоте голубизну, а вслед - в блеск изумрудной и сапфировой пыли, неустанно перемешиваемой рукой богов. Венчали это зрелище белые полосы набегавших на золотистый песок и коричневатые изгибы гальки волн, над ними же порхали снежно-серебристые квадраты и треугольники парусов, цветные вымпелы, пурпурные собиратели ветра аррантских кораблей и казавшиеся грубоватыми, однако сильные и уверенные в себе ветрила сегванских "драконов" в красно-белую полоску. Несмотря на великую войну, Акко по-прежнему оставался одним из главных портов континента Длинной Земли.

- Ой, а можно будет пойти на берег? - моментально начал канючить Фарр, никогда прежде не бывавший на море, но Кэрис одним словом отмел ненужные желания своего подопечного.

- Сначала в город, - непререкаемо приказал вельх. - Особых осложнений я не ожидаю, у нас подорожные, подписанные самим аттали. И потом, мешку, как я понимаю, надоело производить бурдюки с водой и очень хочется подарить нам плотный мешочек с серебряными сиккиллами. - Вельх с улыбкой посмотрел на свою собственность, притороченную к седлу верблюда, и дружелюбно погладил мешок по шершавому кожаному боку. - Будут сиккиллы - будет оль. В Акко можно купить все что угодно, от самой красивой на всем свете рабыни до напитков, созданных вельхами - великими мастерами в приготовлении оля и пива.

Расстояние было обманчивым - золотисто-коричневый Акко, над башнями которого полоскались на океанском ветру полосатые знамена, составленные из белых и голубых горизонтальных полотнищ, находился дальше, чем казалось, - а потому подойти к воротам, именуемым по названию пустыни Альбаканскими, удалось лишь к полудню. Кэрис умело провел Фарра и верблюдов через столпотворение, царившее рядом с городом, - снова беженцы, снова рынок, снова военные - и бухнул на каменный столик стражи ворот впечатляющие свитки подорожных.

Фарра очень заинтересовала стража - нечто подобное он уже видел. Перед ним стояли отнюдь не благородные саккаремские воины в синих или темно-красных халатах с саблями и перевязями метательных ножей, но... Настоящие варвары! Часть - в полосатых штанах, кольчугах и с мечами на левом боку. Понятно, сегваны - такими их описывал Кэрис. Другие... Похоже, вельхи, только не равнинные, а горные, родичи Кэриса. Белые или сероватые рубахи, клетчатые отрезы тканей, обернутые вокруг бедер, а затем переброшенные через левое плечо и укрепленные широкими поясами, волосы, заплетенные в косички. Что у сегванов, что у вельхов на груди бляшка из сплава серебра и бронзы с изображением тонколучевой звезды о шести концах - знак стражи элоима Бен-Иоаффама.

- Кто, по какому делу? - скучно осведомился на самом распространенном здесь саккаремском языке десятник-сегван. Вельхи посмотрели на Кэрис а, не снимавшего свой багрово-черный плед, крайне заинтересованно. - Продаем, покупаем, ввозим товар, ищем работу, путешествуем?

- Путешествуем, - бросил вельх и как бы невзначай глянул на пергаменты, лежавшие перед русобородым сегваном. - В Аррантиаду. Хотим сесть на корабль.

- Ближайшее судно уходит завтра в полдень, галера купца Пироса, сына Никоса, именуемая "Плеск волны", - как бы невзначай сообщил десятник. - Так, три верблюда, два человека. Если не собираетесь торговать в городе - поклажу досматривать не будем. По закону весь товар, не распаковывая, вы должны погрузить на корабль. Хотите что-то продать беспошлинно - валите на Вольный рынок. Полуденные ворота. За вход в город - два сиккилла с человека, один с верблюда.

- Наши верблюды потратили все свои деньги, - ухмыльнулся вельх. Стражники города, те, что в пледах, начали фыркать под нос. - Ну да ладно, я им одолжу три сиккилла.

Кэрис скривил щеку в ухмылке и подмигнул сородичам. Те расхохотались в голос, а один, невероятно здоровенный детина, в одежде, состоящей из зеленых, синеватых и красных с черным клеток, вдруг заорал:

- Ага, вот тебя-то мне и нужно! Калланмор?

- Калланмор, - нагнул голову Кэрис, не забывая, однако, выкладывать серебро на подставку, за которой стоял хмурый сегван. Островитянин, служащий ныне Бен-Иоаффаму, только выполнял свои обязанности командира стражи ворот и сборщика пошлины. Разбирательство меж вель-хами его интересовало меньше всего. И кроме того, сегваны всегда считали вельхов немного сумасшедшими. - Тебе-то что? Ты, как я погляжу по цветам пледа, из клана Иннесов? Вроде бы родич, но недоделанный?

- Иди сюда! - продолжал орать вельхский стражник Акко. Его приятели, уже предвкушая интересное действо, радостно ухмылялись. - Мой прапрадед Конар сто шестьдесят лет назад плюнул на следы влаэка Калланмора и не получил сдачи! С тех пор где калланморца встретим, там и лупим!

- Приехали, - прошептал Фарр себе под нос. - Кэрис, может быть, как-нибудь отвяжемся?

- Честь рода! - громко возмутился вельх. - Сейчас я его по-быстрому...

Фарр ничуть не сомневался в победе Кэриса, благо знал, что среди вельхов поединки на холодном оружии не приветствуются, а больше почитается кулачный бой. В конце концов, Кэрис броллайхан, а не человек, хотя и старательно прикидывается последним. Десятник-сегван зевнул и отвернулся, предупредив только:

- Драться будете? Ну хорошо, только быстро. И отойдите к стене, нечего тут мешать.

Судя по всему, ему уже изрядно надоели попавшие в сослуживцы вельхи со своей привычкой выяснять отношения по любому поводу. А тут подвернулся такой случай!

Фарр, держа за поводья всех трех верблюдов, свободной рукой сгреб так и не пригодившиеся подорожные эт-Убаийяда и отошел в сторону - понаблюдать.

Кэрис и незнакомый вельх, в цветах пледа которого прослеживались следы родства с кланом Калланмор, якобы родным для покровителя Фар-ра, отошли подальше, не сговариваясь, положили мечи и кинжалы на песок возле крутой стены города, сжали кулаки и...

Что-то тут было не так. Кэрис отнюдь не жульничал, но вел поединок честно. Хотя и поединка-то как такового не было. Приятель Фарра был просто меньше и подвижнее противника, а потому запросто нырнул последнему под руку, наносившую в пустоту удар, вполне способный свалить быка, и легонько ударил его в нижнюю челюсть. Черноволосый здоровяк почему-то отлетел к стене, выложенной золотистым песчаником впечатался в нее, сполз на землю, помотал головой и вдруг поднялся, громко и по-доброму рассмеявшись:

- Хороший удар! Ладно, пусть за моего прадедушку отомстит мой сын. Но потом. И вообще, когда он появится на свет. Сильно бьешь, уважаю. А вообще-то меня зовут Браном из Иннесов.

- Кэрис из Калланмора, - кивнул головой вельх. - А скажи-ка. Бран, где в Акко продается самый лучший оль?

Прежде Фарр никогда не бывал в по-настоящему крупном городе. Шехдад, захолустное селение, больше напоминавшее деревню, в расчет можно не принимать, равно как и Мед дай. В Священном городе даже во времена войны жизнь текла благочинно и размеренно, соотносясь с древними законами, кои неустанно поддерживали халитты и духовная власть Хранителя Веры. Но здесь...

Бран, человек, которого и Кэрис, и Фарр видели первый раз в жизни, но отчего-то мгновенно ставший и проводником, и едва ли не закадычным приятелем (вельхи всегда славились своей открытостью, а заодно и редкостным добродушием к родичам и друзьям), благополучно провел гостей Златостенного Акко через усиленные заставы стражи, благо на клетчатый плед и белый халат мардиба, в кои были облачены вельх и невысокий мальчишка, не обращали внимания. Здесь встречались персонажи и подиковин-нее. Вот проходит мимо человек в красном, расшитом жемчугом и красивым растительным узопом халате, только не длиннополом, а коротком, до колен. Видны сапоги с острыми, загнутыми кверху носами, широкий кожаный пояс с тиснением и почему-то меховая шапка.

- Из Галирада, торговец, - громко, на всю улицу пояснял Бран, но, так как он говорил по-вельхски, его никто не понимал, исключая Кэриса и слегка выучившего наречие полуночных варваров Фарра. - Этим медведям из страны кнеса все нипочем. Война не война - только бы торговля шла. О, гляньте! Кэрис, посмотри, как он разоделся! - И Бран превесело рассмеялся, указывая на меднокожего чужеземца в крайне необычном наряде. Если тело закрывала зеленоватая туника, то странный плащ составляли тысячи разноцветных перьев неизвестных на континенте Длинной Земли птиц, а голову украшал пестрый до рези в глазах султан. О десятках украшений - ожерельях, браслетах и невероятно красивой шейной гривне из обрамленной в золото яшмы - можно было бы даже не упоминать. Заметив, что на него смотрят, странный человек улыбнулся и необычно поприветствовал незнакомцев - слегка поклонился и приложил пальцы рук к вискам. Воспитанный Фарр ответил по-Саккаремски, перекрестив ладони на груди и отвесив короткий поклон.

- С Заката, - объяснил Бран. - Есть там такая страна. Названия не помню, знаю только, что очень далеко. Это еще ничего, ближе к гавани, в торговых кварталах, кого только не встретишь! Я позавчера даже вилий видел, с ихними крылатыми псами.

- Они-то что тут делают? - поразился Кэрис, ужом пробираясь через уличную толчею и отпихивая настырных торговцев, предлагавших что угодно, кроме, разумеется, запрещенных элоимом товаров. - Вилии вроде бы крайне редко выбираются из своей горной страны...

- Знаешь, родич, - вздохнул Бран, - нынче такие времена настали, что, того и гляди, дверги из-под земли полезут. А уж если явятся альбы - никто не удивится. Знаешь, что купцы из Нардара намедни говорили? Будто в старых серебряных шахтах, у склонов Самоцветных, мерцание видели и следы необычные. От силы полторы луны назад. Не иначе как дверги. Меняется мир, ох меняется... Война эта... Дождемся нового столетия Черного неба!

- Верно старые люди говорят, - желая вступить в разговор, добавил Фарр, стареет мир, к закату ощутимо близится.

- Точно! - согласился Бран и свернул на одну из боковых узеньких улиц. Здесь народу было поменьше, и Фарр почувствовал, что они вошли в своего рода город в городе: дома необычной постройки, иные лица, даже запах. А когда на глаза попалась открытая ткаческая лавка, на стойке которой лежали свернутые отрезы цветных клетчатых тканей, и неискушенный в подробностях городской жизни атт-Кадир догадался: в этой части Акко живут вельхи. Купцы, мастера, нанятые элоимом Бен-Иоаффамом стражники, да и просто занесенные судьбой в столь дальние пределы сородичи Брана и Кэриса.

Корчму "Морской змей", однако, содержал не вельх, а представитель вездесущих джайдов по имени Бен-Эшшеф. Хозяину насчитывалось от силы лет двадцать пять, но почему-то бывший житель пустыни и кочевник был облачен отнюдь не в длинный хитон и полосатую накидку - таллес, а в рубаху и плед, единственно, не клетчатый, а однотонный, серовато-черный. Дом, в котором помещался трактир (если верить словам Кэриса), в точности повторял постройки равнинных вельхов. Длинное одноэтажное и крытое сухой травой здание с низкими, обмазанными глиной стенами и засыпанным соломой земляным полом.

Посетителей оказалось немного - всего-то двое, да и те никак на вельхов не тянули. Типичные джайды, явившиеся в квартал иноземцев по торговым делам. Однако и джайд может оценить несравненное качество вельхского оля - мутного напитка, пахнущего и пивом, и вином, и травяной настойкой, приятно пьянящего, но не вызывающего тяжелой мути в голове.

- Эшшеф! - воззвал Бран, едва переступив порог. - Ты где, скряга? Я привел друзей! Накормить, напоить и...

- Вот за "и" ступайте в дом напротив, - раздался из прохладной полутьмы насмешливый голос. - В "Морском змее" такие услуги не оказывают. Меня и так пиявит весь Акко за то, что я изменил вере предков и связался с дикарями. К обюдной выгоде как меня, так и дикарей. Бран, если я правильно изучил символику вельхской одежды, ты привел родственника? О, да еще и почтенного служителя Атта-Хаджа?

Высокий и худощавый Бен-Эшшеф материализовался перед гостями. Кэрис фыркнул, увидев намотанный на чресла джайда плед, однако сдержался. В "Морском змее" было неплохо: столы из настоящего дуба, стены выложены сосновыми плашками, пахнет олем и свининой (которую джайды на дух не переносят, почитая нечистой пищей), а зал украшен очень неплохим, хотя и подержанным оружием, куют которое только далеко к полуночи, за Самоцветными горами.

Фарр, понимавший вельхский с пятого на десятое, предпочитал молчать, прислушиваясь к застольной беседе Брана и Кэриса. Первый многословно жаловался на скупость акконского элоима, платившего страже всего двенадцать сиккиллов "со стрелами" за седмицу (месячный доход простого саккаремского крестьянина, между прочим, не превышал полутора сиккиллов за целую луну); Кэрис, наоборот, возмущался жадностью родича, а заодно, не раскрывая главных тайн, рассказал о ходе войны.

- Плохо. - Бран, выслушав Кэрисовы излияния, задумчиво уставился на кружку с олем. - Значит, степняков от Акко отделяет только пустыня и русло Урмии. Двадцать один день перехода. Если это ваше пугало, Гурцат, вздумает оставить за спиной армию Даманхура и ринется грабить халисунское побережье, купцы, едва заслышав такую новость, ринутся прочь из города. Знаешь, сколько сейчас стоит продовольствие? Не здесь, в Акко, а на Вольном рынке? Зимой за меру хлеба брали сиккилл, сейчас - пять. Мясо стало дороже в три раза. Почтенный элоим Бен-Иоаффам запретил поднимать цены внутри стен города, но, боюсь, это не спасет. Начали подходить беженцы, рассказывают всякие ужасы...

- Ужасы, - буркнул Кэрис, - ставшие жизнью. Саккарем пал, под рукой Солнцеликого осталась только Дангара, хотя полуостров вряд ли сможет взять и воинство богов, если вдруг решится сойти с небес. Степной повелитель целит на полночь, к богатым землям Империи. Я слышал, будто у Гурцата наготове две армии, - одна ударит через Нардар к Галираду, вдоль закатных склонов Самоцветного кряжа, другая обойдет горы через Вечную Степь, уже завоеванную Аша-Вахишту и попробует соединиться с главным войском в наших землях.

- Пусть попробуют. - Бран насмешливо скривился, помотав головой. - Кто решится воевать с вельхами? Равнинных или морских сородичей мергейты, может, и побьют, но соваться в горы? Сам знаешь, ради противостояния общей опасности кланы всегда объединяются. Степняки привыкли воевать на равнинах, но не в горах. Что получится, понимаешь?

- Сколько их, а сколько нас, - вяло возразил Кэрис. - Для Гурцата целый тумен не потеря. А для вельхов сто человек - целый вырезанный клан.

- Нарлаки их растопчут, - самоуверенно высказался Бран, отхлебывая из кружки. - Ты не видел что такое закованная в броню конница кнехтов!..

- Зато я видел, что такое конница мергейтов, и мне этого хватило. - Кэрису надоели пустые разговоры, и он поднялся, бросив на стол два сиккилла. Стоявший за стойкой Бен-Эшшеф, не глядя, кивнул. Деньги большие, а почтенный сородич господина городского охранителя сдачи не требует. - Ладно, пока не завечерело и если тебе не нужно на службу, проводи-ка нас в гавань.

- И что ты забыл в Аррантиаде? - недоуменно протянул Бран. - Пусть меня Лугг вразумит! Конечно, если степняки заявятся на побережье, всем придется удирать, - если уж Мельсину взяли, что говорить об Акко... Но уезжать тогда, когда можно поучаствовать в хорошей драке?..

- Кто сказал, что я уезжаю? - Эти слова Кэрис произнес уже на улице, щурясь от слепящих солнечных лучей. - Пять дней до Лаваланги, четыре дня там, пять обратно. Две седмицы. За это время Гурцат не успеет перейти пустыню, а заодно получит щелчок по носу от Даманхура. Его армия, как я слышал, готова принять решающую битву. Только бы полководцы шада не наделали прежних ошибок...

Фарр молчал. Подобные разговоры он слышал уже не раз и не два, и обычно они его жутко раздражали. Как можно трепать языком о вещах вселенского значения, когда никак не можешь повлиять на ход событий? Поэтому юного мардиба более занимала городская жизнь и непременные верблюды, которых приходилось тянуть за собой ("Продать бы их, что ли? - думал Фарр. - Не потащим же мы проклятых тварей с собой в Аррантиаду?").

Отлично знавший город Бран, который, как выяснилось, служил элоиму уже полных два года не стал выводить новых приятелей на главные улицы, отходившие лучами от центральной площади Акко, где размещались столь необходимые постройки, как Храм - титаническое сооружение под золотым куполом, главная обитель веры джайдов, почитавших куда более древние законы, нежели последователи Провозвестника Эль-Харфа. Люди говорили, будто в Храме поклоняются Пустоте, ибо маленькая комната - сердце Храма, где, по вере жителей пустыни, обитал их бог, - не содержала в себе ничего. Но, наверное, это всего лишь досужие вымыслы.

Под святилищем, что вполне разумно, располагался другой храм - более прозаический и приближенный к реальной жизни. Гигантский базар, выстроенный в виде амфитеатра, крытого ажурным переплетением кованых металлических полос, пространство меж коими заполняла прозрачная слюда. Здесь поклонялись не невидимому богу, но вполне осязаемому - золоту. Или, на худой конец, серебру. Бран рассказал, что, по последней переписи, углубленное в землю торжище размещает в себе восемь тысяч двести тридцать пять лавок, заведений и трактиров, где человек с толстым кошельком найдет все, что душе угодно, не считая того, что можно приобрести на Вольном рынке за городом.

Эти два сооружения зажимали между собой площадь и довольно скромный двухэтажный дворец элоима, одновременно служивший и местом собраний Совета города, созываемого при крайней надобности. В соответствии с традициями джай-дов, от площади вели шесть лучей - главных улиц, заканчивавшихся у стен города воротами и делящих Акко на шесть крупнейших кварталов.

Гораздо проще было пройти по окраинам, вдоль крепостных стен. Безусловно, в Акко нещадно капалось любое покушение на личную собственность горожан или приезжих, как основу благосостояния и репутации столь известного торгового поселения и одного из крупнейших океанских портов материка, но чтобы в Акко и без воров?.. Извините, такого быть не может. Впрочем, темных личностей, сшивавшихся рядом с низкопробными питейными домами или украшенными фонарями с красными стеклами вертепами, отпугивал нагрудный знак Брана (все знали, что со стражниками-вельхами лучше не шутить, мигом по мозгам получишь и закончишь свои дни в Яме), да и вообще связываться с трезвыми и вооруженными людьми, тем более посреди дня, не стоило. Правда, дальние кварталы способствовали избавлению Фарра от его мучителей - верблюдов. Заметив хороших и здоровых животных, к нашей троице подбежал какой-то человечишка, национальность которого было невозможно определить по причине редкостно запущенной одежды и безносого лица, свидетельствовавшего о проказе, входящей в последнюю стадию. Безносый угодливо предложил за вьючную скотину сумму, с которой даже обожавший торговаться Кэрис безоговорочно согласился, - пять золотых саккаремских шали.

Когда сделка завершилась и Фарр со вздохом удовлетворения отдал поводья упрямых горбатых тварей в руки нового владельца, вельх коротко объяснил атт-Кадиру, в чем дело:

- Они готовятся. Готовятся к исходу из Акко. Между прочим, ты не слушал разговоры на улицах? До меня долетела фраза, что на Вольном рынке верблюд стоит уже два шади, хотя Саккаремское золото постепенно обесценивается. Теперь монеты шада - только небольшие золотые слитки. По причине отсутствия государства Саккарем его деньги перестают считаться ценными. Главное - золотое содержание, почти без примесей. Не удивлюсь, если вскоре все обращающиеся на материке монеты заменят кесарии Аррантиады - государства настолько устойчивого, что его деньги будут ходить всегда и везде.

- Слишком заумно, - легкомысленно бросил Фарр, радуясь, что сбросил со своих плеч обузу. - Мы сейчас потеряли всего один шади, а на эти пять можно будет купить еды в дорогу, причем самой лучшей.

...Порт Акко, Песчаную гавань, обустроили еще лет триста назад со всем тщанием. Морские ворота Халисуна стояли распахнутыми для каждого желающего привезти свой товар и забрать с собой покупки. К длинным пирсам могли подходить тяжелые аррантские дромоны, имевшие настолько глубокую осадку, что в иных портах садились на мель, не доходя нескольких стадиев до гавани, и "драконы" сегванов, способные шустро идти по любому мелководью. Сине-зеленые знамена Саккарема, изумрудные хоругви Аша-Вахишты, красные с белым соколом штандарты Галирада, черно-золото-алые стяги Нарлака, багровые вымпелы Аррантиады и пестрые, многоцветные бунчуки мономатанцев отражали эти воды на протяжении долгих столетий. Десятки наречий, тысячи лиц, счастье купца и неудачу наемника, надменность посла и безнадежность невольника - все это видели желтоватые сторожевые башни аккон-ского порта.

- Восемь главных пирсов. - Бран, вытянув руку, показывал. Все трое стояли на обрыве, где заканчивались постройки города и под которым простиралось пространство гавани. - Два боковых находятся в распоряжении светлейшего элоима. Видите бело-голубые знамена в полоску? Это его торговый и военный флот. Остальные пристани - для гостей. У башенок с белыми флагами стоят галеры лоцманов. Арранты выкупили у предыдущего правителя Акко четвертый пирс - самый удобный. Смотрите, он выдается в море почти на полулигу, куда длиннее остальных!

- Только что-то аррантов там не особо много - мрачно заметил Кэрис.

И точно, вдоль огромного мола, вдававшегося далеко в море и заканчивавшегося узкой башней, на вершине которой были установлены серебряные зеркала, отражавшие свет постоянно поддерживаемого костра, покачивалось всего четыре корабля. По сравнению с остальной толкучкой в гавани, где, например, галирадские или нарлак-ские суда выстроились в три ряда борт о борт, аррантская пристань выглядела скучной и заброшенной. Два грузовых онерария, на палубы которых сейчас переносились какие-то тюки. Военный корабль, судя по всему охрана, - двухмачтовая бирема с двумя рядами весел. И всего одно явно купеческое судно. Острый, вдающийся в волны нос, низкий борт, один ряд весел, свернутые паруса - один на мачте, второй на носу. Прямо как с картинок в книгах - "аррантский либурн". И, конечно, на бортовой обшивке юта вырисованы крупные синие глаза, превращавшие узкий корабль в эдакого добродушного океанского зверя.

- Пойдем познакомлю. - Бран подтолкнул Кэриса. - Я как раз стоял десятником стражи гавани, когда явился этот аррант. Очень почтенный и многоученый человек, с первого раза и не скажешь, что купец.

- А остальные кто? - поинтересовался Фарр.

- Военные, - ответил вельх. - Бирема "Слава басилевса" из Арра. Серьезный кораблик: пять катапульт, две баллисты, куча горшков с аррантским огнем, экипаж - восемьдесят латников. Сегван-ские пираты, если вдруг появятся в этих водах, пожалеют, что свяжутся с Великолепными, скажу я вам. "Слава" сопровождает вон те сундуки - в них закупленное тетрархом аррантской столицы сукно для доспехов и плавленая некованая бронза. Сами знаете, копей на Великолепном острове нет. Пошли?

Стража порта оказалась куда более суровой. Во-первых, охраняли гавань не вельхи или сегваны а галирадская дружина - немногословные бородатые дядьки в кольчугах и с короткими копьями. Брана они пропустили беспрепятственно, благо знали, что он из своих, а вот подорожные Фар-ра и Кэриса рассматривали долго и пристрастно. Наконец пропустили, пожелав удачи в пути на ломаном джайдите языке местных племен.

- Они неплохо знают аррантский и саккаремский, - не уставал разъяснять Бран, - но язык джайдов уж больно тяжел даже для нас, вельхов, хотя мы граничим с Аша-Вахиштой и наречие манов стоит близко к джайдиту. Давайте налево, по набережной. Вот, смотрите, аррантский мол обозначен каменной пикой с усевшимся на ней золотым орлом...

Сначала налево, потом направо, по широкому, вымощенному гладкими и опять же желтоватыми плитами песчаника молу. Строгие аррантские легионеры, стоявшие на страже возле кораблей тетрарха, проводили варваров оценивающими взглядами. И вот она, парусная галера-либурн "Плеск волны", принадлежащая малоизвестному купцу. У сходней, однако, стоит охрана - четверо без-доспешных, хотя и вооруженных короткими мечами аррантов.

- Стража светлейшего элоима! - с присущей лишь вельхам самоуверенностью провозгласил Бран, хотя прекрасно знал, что сейчас он не на службе. - Десятник Бран Макиннес. Позовите хозяина.

Великолепные переглянулись, но, не видя никакой угрозы (да и что может угрожать купеческому судну в самом охраняемом порту материка?), отослали одного из своих за купцом. Тот не замедлил появиться.

- Бран! - Как видно, торговец с Острова был наделен великолепной памятью и запоминал едва ли не каждого встречного по имени. - Не ожидал, но все равно рад.

На верхних ступенях сходней появился сорокалетний мужчина с темной курчавой бородой. Облачение его было достойно самого кесаря Аррантиады: бело-золотая тога с темно-зеленой тесьмой и украшение, усмирявшее буйные, вьющиеся волосы, - венец из кованого золота в виде листьев винограда.

- Я могу чем-то помочь страже Златостенного Акко? - участливо вопросил купец. - О, я вижу, с тобой пришли друзья? Не подниметесь ли, уважаемые, на палубу моего бренного судна и не отведаете ли ароматного вина?

- Поднимемся, - легко согласился Бран и взял Кэриса за плечо. - Перед тобой мой родственник, Кэрис из Калланмора, и его многоученый спутник служитель саккаремского бога. Как там тебя, назовись. - Эти слова Бран прошипел, обращаясь к Фарру.

- Фарр атт-Кадир из Шехдада, посвященный мардиб и священнослужитель Всесущего Атта-Хад-жа. - Пришлось поклониться. Купец, однако, ничуть не смутился и тоже склонил голову.

- Пирос, сын Никоса, из Арра, рад приветствовать. Что же вы стоите? В моей стране отвергнутое приглашение почитается за обиду... Отплываем мы завтра, но, если досточтимые друзья господина Брана желают отправиться на моем корабле в Арр, я могу предоставить ночлег на грядущую ночь. Совершенно бесплатно, разумеется.

Оба вельха вступили на сходни едва не одновременно, а Фарр понял: столь гостеприимный хозяин будет гарантией того, что Аррантиада, Великолепный Остров, предстанет перед его глазами не позднее чем через седмицу.