"Ураган" - читать интересную книгу автора (Хайасен Карл)

Глава 4

Тело Тони Торреса, похожее на фаршированного тунца, заполнило весь шезлонг. Он приказал Иди Марш и Кусаке рассказать все детали их неудавшегося мошенничества. Глядя на обрез Тони, они согласились.

Кусака с кислым видом махнул в сторону Иди, которая и объяснила:

– Все очень просто. Я падаю на вашей подъездной дорожке и притворяюсь пострадавшей. Мой «братик» угрожает подать на вас в суд, а вы, испугавшись, предлагаете нам деньги.

– И вы, друзья, затеяли эту авантюру, потому что знаете – я должен получить кучу денег от страховой компании в качестве компенсации за ущерб, причиненный ураганом, – продолжил Тони, пришлепнув ладонью москита, сидевшего на его толстой шее.

– Совершенно верно, – согласилась Иди Марш. – Ваш дом разрушен, судебная тяжба с нами вам сейчас совсем ни к чему, вот Кусака и решил, что это неплохая идея. Вы получаете деньги от страховой компании, отстегиваете часть нам, и мы расходимся мирно.

Развеселившийся Тони зацокал языком.

– И сколько вы намеревались выколотить с меня, дорогая?

– Сколько смогли бы.

– Ох! – воскликнул Тони.

– Мы надеялись, что вы включите нашу сумму в исковое заявление, которое будете составлять для страховой компании. Завысите ущерб на несколько тысяч, кто об этом узнает?

– Прекрасная идея, – одобрил Тони.

– О, да, конечно, – подал голос Кусака, – чертовски гениальная. Сами видите, что из нее вышло.

Кусака и Иди сидели на полу, прижавшись спинами к стене гостиной. Кусака поджал свои длинные ноги, а Иди вытянула свои, сжав коленки. «Сама невинность», – подумал Тони, глядя на Иди. Дополнительным штрихом к ее портрету были дырки на колготках.

Ковер промок от дождя, но Иди это не трогало, а вот Кусака чувствовал, как намокли на заднице его парадные брюки. И еще его досада усугублялась тем, что у него сейчас не было возможности убить Тони Торреса.

Погрузившись в раздумья, торговец потягивал импортное пиво из запотевшей бутылки. Своим пленникам он предложил бутылку теплого вина, от которой те молча отказались. Влажный ветер дул через проломы в стенах, раскачивая на шнуре голую 60-ваттную лампочку. Иди Марш вскинула голову и увидела россыпь звезд там, где когда-то был потолок гостиной. От шума портативного генератора у Кусаки ужасно разболелась голова.

Наконец Тони Торрес заговорил:

– Вы понимаете, что никакая полиция здесь не появится. Сейчас им не до этого.

– Значит, вы можете убить нас и решить таким образом все проблемы. Вы это имеете в виду, – предположил Кусака.

Иди Марш сердито взглянула на него.

– Спасибо за подсказку.

– Я предпочел бы не убивать вас, у меня несколько иные планы, – ответил Тони. – Завтра, а может быть послезавтра, дом придет осмотреть представитель страховой компании «Мидвест Кэжьюелти». Думаю, что он посчитает ущерб стопроцентным, если только он не слеп, как летучая мышь. Но как бы там ни было, все долги за дом у меня выплачены, и это очень хорошо. Все выплатил в прошлом марте. – Тони прервался, чтобы рыгнуть. – Я хорошо зарабатывал, так какого же черта. Я полностью рассчитался по закладной.

– Продавец года, – промолвила Иди Марш, заметившая грамоту.

– Мистер, – вмешался Кусака, – у вас есть что-нибудь, что я мог бы подложить под задницу? Ковер совершенно мокрый. Может быть, газету?

– Ох, думаю, ничего с тобой не случится, – ответил ему торговец. – Поскольку банк не является владельцем дома, то вся страховка пойдет мне. Как я уже говорил, это хорошая новость. А плохая новость заключается в том, что половина страховки причитается моей жене. Ее имя указано в страховом договоре.

Кусака поинтересовался, где же жена Торреса, и Тони объяснил, что три месяца назад она сбежала с университетским профессором-парапсихологом. Беглецы поселились в Юджине, штат Орегон.

– Они уехали в моем «фольксвагене». – Тони усмехнулся. – Но за своей долей она явится. Тут нет никаких сомнений. Нерия вернется. Понимаете, куда я клоню?

– Да, – отозвался Кусака. – Вы хотите, чтобы мы убили вашу жену.

– Господи, что за бредовая идея. Нет, я не хочу, чтобы вы убивали мою жену. – Тони обратился к Иди Марш: – Вот ты меня понимаешь, да? Прежде чем выписать чек, страховая компания потребует наши подписи. Мою и моей мадам. И еще я думаю, что оценщик захочет встретиться с нами обоими лично. Как, ты сказала, тебя зовут?

– Иди.

– Отлично, Иди, у тебя есть шанс сыграть роль. Когда появится человек из страховой компании, ты будешь Нерией Торрес. Моей любимой женой. – Тони самодовольно усмехнулся. – Договорились?

Иди Марш поинтересовалась, что она будет иметь за это, и Тони Торрес пообещал ей десять тысяч. Иди сказала, что ей надо подумать. На принятие решения ей понадобилась одна сотая секунды. Иди очень нуждалась в деньгах.

– А как насчет меня? – спросил Кусака.

– Мне всегда требовался телохранитель, – ответил Тони.

Кусака скептически хмыкнул.

– Сколько?

– Тебе тоже десять тысяч. Вполне справедливо.

Кусака согласился, что цена хорошая.

– А зачем вам нужен телохранитель? – поинтересовался он с некоторой издевкой.

– Многие покупатели разозлились на меня. Это длинная и скучная история.

– Сильно разозлились? – спросила Иди.

– Я не намерен это выяснять. Как только получу чек, сразу смоюсь отсюда.

– Куда?

– А вот это, черт побери, не твое дело. Смыться Тони намеревался в центральную часть страны. В симпатичный двухэтажный домик с верандой и камином на участке в три четверти акра в окрестностях Талсы. Центральная часть страны привлекала Тони потому, что там не бывало ураганов. Случались сильные ветры, но никто не требовал от построек (а уж тем более от трейлеров), чтобы они могли противостоять ужасной силе торнадо. И никто не станет там обвинять человека за то, что проданный им трейлер развалился на куски, потому что такова уж небесная природа стихии. Тони считал, что в Талсе он будет в безопасности, там ему не грозит гнев покупателей.

– Но если я буду телохранителем, то мне понадобится моя пушка, – подал голос Кусака.

Тони улыбнулся.

– Нет, не понадобится. Хватит и твоей рожи, чтобы до смерти напугать большинство простых смертных. И это хорошо, потому что покупателей, которые злы на меня, надо будет не убивать, а именно пугать. Понимаешь, о чем я говорю?

Тони взял кусок водопроводной трубы и расколотил им пистолет Кусаки.

– У меня есть еще вопрос, – обратилась Иди Марш к продавцу.

– Давай, выкладывай.

– А что будет, если приедет ваша жена?

– У нас есть в запасе дней шесть, может быть, семь. Именно столько потребуется, чтобы доехать сюда на стареньком «фольксвагене» из Орегона. Самолетом Нерия не полетит, она ужасно боится самолетов.

Кусака заметил, что деньги могут заставить человека ехать гораздо быстрее, чем обычно, или даже преодолеть страх перед самолетами. Но Тони ответил, что в этом плане он спокоен.

– Крупные страховые компании уже начали выплаты за причиненный ураганом ущерб, не отстанет от них и «Мидвест». Перед лицом национальной катастрофы ни одна компания не захочет выглядеть скупой.

Иди Марш поинтересовалась у Тони Торреса, намерен ли он держать их в качестве пленников. Рассмеявшись от души, Тони заявил, что они могут уйти из его дома в любой момент, когда пожелают. Тогда Иди встала и сообщила, что возвращается в мотель. Кусака тоже осторожно поднялся, не сводя глаз с обреза Тони.

– Почему вы так поступаете? Отпускаете нас, – спросил он у Тони.

– Потому что вы вернетесь, – пояснил торговец. – Обязательно вернетесь. Я вижу это по вашим глазам.

– Неужели? – поддела его Иди.

– Да, дорогая. Ведь именно этим я зарабатываю на жизнь. Распознаю людей. – Заскрипел шезлонг, и Тони поднялся. – Мне пора пописать, – заявил он и добавил небрежно: – Надеюсь, дорогу вы найдете.

Медленно двигаясь в машине к мотелю, Иди Марш и Кусака обменивались впечатлениями. Оба были подавлены, но оба согласились, что по десять тысяч долларов на брата хороший заработок за неделю.

– Вся беда в том, что я не доверяю этому негодяю, – заметила Иди. – Что он продает?

– Трейлеры.

– Господи.

– Тогда давай смоемся, – предложил Кусака без всякого энтузиазма. – Попытаемся провернуть наш трюк в другом месте.

Иди бросила взгляд на безобразную царапину на руке, которую сама нанесла гвоздем. Лежать под обломками оказалось не так удобно, как она рассчитывала, и у Иди не было никакого желания повторять все сначала.

– Я понаблюдаю за этим придурком денек-другой, – обратилась она к Кусаке. – А ты делай что хочешь.

Кусака задвигал сломанной челюстью, изображая подобие усмешки.

– Я знаю, что ты задумала. Я хоть и не продавец, но тоже могу читать твои мысли. Ты считаешь, что из этой истории можно будет извлечь побольше, чем десять тысяч, если только все сделаешь правильно. Если мы все сделаем правильно.

– А почему бы и нет. – Иди прижалась щекой к прохладному стеклу окна автомобиля. – Пора уже удаче прийти и ко мне.

– Прийти к нам, – поправил Кусака, крепко сжав руками руль.

До наступления сумерек Августин помогал Бонни Лам искать мужа. Макса им обнаружить не удалось, но в ходе поисков они наткнулись на сбежавшего самца макаки. Он сидел на грейпфрутовом дереве и швырял оттуда в прохожих неспелыми плодами. Августин выстрелил в животное шприцем со снотворным, и оно рухнуло с дерева, словно кукла. Но Августин страшно смутился, обнаружив на ухе обезьяны бирку, на которой было указано, что животное является собственностью университета Майами.

Он поймал чужую сбежавшую обезьяну.

– Что будем теперь делать? – спросила Бонни. Она протянула руку, намереваясь погладить неподвижное животное, но передумала. Полузакрытые глаза обезьяны смотрели на нее одурманенным взглядом. – А вы хороший стрелок, – похвалила она Августина.

Но он не слушал.

– Нехорошо, – пробормотал Августин, отнес неподвижное животное к дереву и осторожно уложил его в расщелину между двумя сучьями. Затем он отвел Бонни к своему фургону. – Скоро совсем стемнеет, а я не взял с собой фонарик.

Минут пятнадцать они разъезжали по кварталу, пока Бонни не заметила свой автомобиль. Макса в машине не было. Кто-то взломал багажник и украл все вещи, в том числе и сумочку Бонни.

Августин предположил, что это работа мальчишек-хулиганов. Бонни слишком устала, сил не было даже плакать. У Макса остались ключи от машины, кредитные карточки, деньги и билеты на самолет.

– Мне надо позвонить, – сказала Бонни, собираясь попросить родственников выслать ей деньги.

Августин подвез ее к полицейскому посту, где Бонни Лам заявила об исчезновении мужа. Но для полиции он был одним из многих, и не самым важным из пропавших. Встревоженные родственники разыскивали тысячи людей, исчезнувших из своих домов во время урагана, и для спасателей важнее было воссоединение семей местных жителей, чем поиск заезжих туристов.

Возле поста имелось шесть телефонов, но к ним стояли длинные хвосты. Выбрав очередь покороче, Бонни поблагодарила Августина за помощь и приготовилась ждать.

– А что вы будете делать ночью? – спросил Августин.

– Со мной все будет в порядке, – ответила Бонни и насторожилась, услышав, как Августин сказал:

– Я так не думаю.

Он взял Бонни за руку и повел к фургону. Она подумала, что ей следовало бы испугаться, но против всякой логики Бонни чувствовала себя в безопасности в обществе этого совершенно незнакомого ей человека. И еще она подумала, что с ее стороны вполне уместной реакцией на исчезновение мужа была бы паника, а вместо этого она ощущала странное спокойствие и ясность. «Наверное, я просто очень устала», – решила Бонни.

Вернувшись к ограбленной машине, Августин написал записку и сунул ее под одну из щеток ветрового стекла.

– Я написал свой номер телефона, – сообщил он Бонни Лам. – Это на тот случай, если ваш муж придет сюда ночью. Тогда он будет знать, где вас искать.

– Значит, мы едем к вам домой?

– Да.

В темноте Бонни не могла видеть выражение лица Августина.

– Тут царит сплошное сумасшествие, – промолвил он. – Эти идиоты стреляют во все, что движется.

Бонни кивнула. Она слышала звуки выстрелов, доносившиеся со всех сторон. «Графство Дэйд – это военный лагерь», – предупреждал их агент туристического бюро. Он назвал эту поездку «маршрут для самоубийц». – Только нога глупца может ступить к югу от Орландо.

«Макс свихнулся, – подумала Бонни. – Что на него нашло?»

– А знаете, для чего мой муж приехал сюда? – обратилась она к Августину. – Рассказать вам, чем он занимался, когда пропал? Он снимал видеокамерой разрушенные дома. И людей тоже.

– Зачем? – удивился Августин.

– Чтобы потом показать пленку своим друзьям.

– Господи, но это же...

– Болезнь, – оборвала Августина Бонни. – Это называется болезнь.

Августин ничего не сказал, он молча вел машину в направлении шоссе. Бесполезность охоты на обезьян была очевидной, Августин понимал, что большинство животных его покойного дяди потеряны безвозвратно. Крупные млекопитающие – африканский буйвол, медведи, ягуары – непременно где-нибудь объявятся, и их появление чревато несчастными случаями. А вот змеи и крокодилы сейчас, наверное, празднуют освобождение, совокупляясь на радостях в болотах Эверглейдс и обживая для потомства новую тропическую среду обитания. Августин чувствовал, что с точки зрения морали было бы неправильным мешать им. Сбежавшая кобра имеет точно такое же право жить во Флориде, как и вышедшие на пенсию портные из Куинса. Естественный отбор все поставит на свои места. Не мешало бы и этому Максу Ламу пройти естественный отбор, но Августину было очень жаль его жену. Он отбросит в сторону свои принципы и поможет ей найти пропавшего мужа.

Августин вел машину, включив дальний свет, потому что фонарные столбы попадали, а на улицах валялись обломанные сучья деревьев, куски досок и прочего строительного материала, покореженные металлические листы, исковерканные бытовые приборы, распотрошенные диваны. Увидели они здесь и домик куклы Барби, кровать с балдахином, антикварную фарфоровую горку, детский стульчик на колесах, пишущую машинку, сумку с клюшками для гольфа, деревянную кадку, расколотую пополам, словно это была ореховая скорлупа. Бонни сказала, что у нее такое впечатление, будто какая-то фантастически огромная рука подняла вверх сотни тысяч домов и вытряхнула из них все вещи.

Августину эта картина больше напоминала налет бомбардировщиков «В-52».

– Вы впервые сталкиваетесь с ураганом? – спросила Бонни.

– Вообще-то нет. – Августин притормозил, объезжая труп коровы. – Я был зачат во время урагана «Донна», по крайней мере так утверждает моя мать. Дитя урагана. Это было в 1960 году. Ураган «Бетси» я помню очень плохо, потому что мне было всего пять лет. У нас погибло несколько лип, но дом совершенно не пострадал.

– Как это романтично, – промолвила Бонни, – быть зачатым во время урагана.

– Мать говорит, что в этом есть смысл, учитывая, что из меня получилось.

– И что же из вас получилось?

– Разное говорят.

Августин влился в поток машин, медленно двигавшихся под уклон к шоссе. В этот момент их «подрезал» ржавый «форд» с погнутым номером штата Джорджия. «Форд» был набит бродячими строителями, которые добирались сюда несколько дней и наверняка всю дорогу пили. Водитель «форда», лохматый блондин с гнилыми зубами, бросил похотливый взгляд на Бонни и выкрикнул непристойность. Августин сунул руку за сиденье и вытащил оттуда небольшое ружье. Выставив ствол ружья в форточку, он всадил шприц со снотворным прямо в живот наглому водителю «форда», который завопил и свалился на колени одного из своих дружков.

– Ну и манеры у них, – промолвил Августин. Он дал полный газ, оставив остановившийся «форд» у обочины.

«Боже, что же я делаю?» – подумала Бонни Лам.

В полночь они сделали привал – Макс Лам, обезьяна и человек, называвший себя Сцинк. Макс был благодарен одноглазому за то, что тот позволил ему надеть ботинки, так как им пришлось идти несколько часов в полной темноте через глубокое болото и колючие заросли. Голые ноги Макса жгло от царапин и укусов насекомых, он ужасно проголодался, но молчал об этом, поскольку знал, что похититель предложит ему остатки дохлого енота, сваренного на ужин, а Макс не желал даже притрагиваться к такой пище.

Они подошли к каналу. Сцинк развязал Максу руки, расстегнул ошейник и приказал плыть. Макс доплыл уже почти до середины, когда увидел сине-черного аллигатора, выскользнувшего из зарослей меч-травы. Сцинк приказал Максу не хныкать и плыть быстрее. На голове Сцинка сидела повеселевшая обезьяна, одной рукой он греб, а другой держал над водой драгоценную для Макса видеокамеру и дистанционный пульт ошейника.

Когда они выбрались на берег, Макс предложил:

– Капитан, может быть, отдохнем?

– Ты видел раньше пиявок? К твоей щеке присосался хороший экземпляр.

Когда Макс закончил отдирать пиявку, Сцинк снова связал ему руки, надел ошейник, а затем побрызгал с головы до ног жидкостью от насекомых. Макс выдавил из себя «спасибо».

– Где мы находимся? – спросил он.

– В Эверглейдс, – ответил Сцинк. – Или где-то рядом.

– Вы обещали, что я смогу позвонить жене.

– Скоро позвонишь.

Они направились на запад, пробираясь между пальмами и соснами, потрепанными ураганом. Обезьяна бежала впереди, собирая дикие ягоды и плоды.

– Вы намереваетесь убить меня? – спросил Макс.

Сцинк остановился.

– Каждый раз, когда ты станешь задавать свой глупый вопрос, будешь получать вот это. – Сцинк положил палец на кнопку минимального шока. – Готов?

Макс Лам сжал губы, стоически выдержав легкий разряд. Вскоре они пришли в индейскую деревню, которая не так сильно пострадала от урагана, как представлял себе Макс. Так как индейцы уже проснулись и готовили пищу, Макс предположил, что скоро наступит рассвет. В дверных проемах домов толпились ребятишки, разглядывая двух странных бледнолицых – Сцинка с его стеклянным глазом и облезлой обезьяной и Макса Лама в грязном нижнем белье и в собачьем ошейнике.

Сцинк остановился возле деревянного дома и пошептался со старейшиной, который принес сотовый телефон. Развязывая Максу руки, Сцинк предупредил:

– Только один звонок. Индеец сказал, что батарейки садятся.

И тут Макс осознал, что не знает, как связаться с женой. Он понятия не имел, где она находится, поэтому позвонил в их квартиру в Нью-Йорк и начал диктовать автоответчику:

– Дорогая, меня похитили...

– Увели силой! – вмешался Сцинк. – Похищение предполагает выкуп, Макс. Не льсти себе, черт побери.

– Хорошо, увели силой. Дорогая, меня увели силой. Многого сказать не могу, но я в порядке. Пожалуйста, позвони моим родителям, а еще позвони в агентство Питу насчет проекта афиши. Скажи ему, что гоночный автомобиль должен быть красным, а не голубым. Папка у меня на столе... Бонни, я не знаю, кто напал на меня и почему, но, наверное, я скоро это выясню. Господи, надеюсь, ты получишь это сообщение...

Сцинк выхватил у него телефон.

– Я люблю тебя, Бонни. Макс забыл сказать тебе об этом, поэтому говорю я. Пока.

Они поели вместе с индейцами, которые отказались от предложенного им Сцинком вареного енота, но с удовольствием поглотали жареную рыбу, батат, кукурузные оладьи и апельсиновый сок. Макс Лам уплетал за обе щеки и помалкивал, помня о шоковом ошейнике. После завтрака Сцинк привязал его к стволу кипариса и отправился куда-то с несколькими индейцами. Вернувшись, он объявил, что им пора уходить.

– А где мои вещи? – спросил Макс, тревожившийся за бумажник и одежду.

– Все здесь. – Большим пальцем Сцинк указал на рюкзак, висевший за его спиной.

– А видеокамера?

– Я отдал ее старику. У него семь внуков, так что она ему пригодится.

– А что с пленками?

Сцинк рассмеялся.

– Они ему понравились. Нападение обезьяны смотрится просто здорово. Подними руки, Макс. – Сцинк обрызгал своего пленника жидкостью от насекомых.

– Но моя видеокамера стоит почти девятьсот долларов, – унылым тоном произнес Макс.

– А я не просто так ее отдал. Я поменялся.

– На что?

Сцинк похлопал Макса по плечу.

– Готов поспорить, что ты никогда не летал на гидроплане.

– Ох, прошу вас, только не это.

– Эй, да ты же хотел посмотреть Флориду.

Нелегко быть темнокожим патрульным полицейским во Флориде. И уж тем более тяжело, если состоишь в интимной связи с белой женщиной-патрульным, а именно такие отношения были у Джима Тайла с Брендой Рурк.

Они познакомились на учебном семинаре, посвященном новейшим техническим средствам определения скорости автомобилей. В аудитории они сидели рядом, и Джиму Тайлу сразу понравилась Бренда Рурк. Она была умной, хорошо разбиралась в их работе, забавляла Джима своими рассказами. Они обменялись историями о необычных случаях возникновения пробок на дорогах, посетовали на небольшое жалованье и ужасный бюрократизм Управления дорожной полиции. Поскольку Джим был одним из немногих темнокожих патрульных, он не слишком уютно чувствовал себя в обществе белых полицейских, но рядом с Брендой Рурк ему было очень хорошо, отчасти потому, что она тоже принадлежала к меньшинству. Ведь женщин в дорожной полиции было еще меньше, чем темнокожих или латиноамериканцев.

Во время одного из занятий наглый полицейский-расист презрительно посмотрел на Джима и напомнил ему, что патрульная Рурк белая девушка, а во Флориде это до сих пор имеет большое значение. Но Джим не отреагировал на эти слова и продолжал сидеть рядом с Брендой. Разъяренный расист успокоился только через два часа.

Во время перерыва на обед Джим Тайл и Бренда Рурк отправились в ресторан «Арбис». Бренду беспокоил ее предстоящий перевод на службу в Южную Флориду, и Джим мало чем мог утешить ее. Бренда сообщила, что для будущей патрульной службы в Майами она изучает испанский язык, и первым делом выучила фразу: «Sale del carro con las manos arriba» – Вылезайте из машины с поднятыми руками!

В то время у Джима Тайла еще не было никаких романтических намерений. Он видел в Бренде Рурк просто хорошего человека, вот и все. Даже не поинтересовался, есть ли у нее друг. Спустя несколько месяцев, когда ему пришлось присутствовать на судебном заседании в графстве Дэйд, Джим неожиданно встретил Бренду в штаб-квартире Управления дорожной полиции. Они поужинали вместе, а потом поехали домой к Бренде, где болтали на всевозможные темы до трех часов ночи, а затем, не сдержавшись, занялись любовью. Судебное заседание продлилось шесть дней, и все ночи Джим проводил у Бренды. По утрам они просыпались точно в тех же позах, в каких и засыпали, – голова Бренды покоилась на правом плече Джима, а ступни Джима свешивались с короткой кровати. Никогда еще Джиму не было так хорошо. После завершения суда и возвращения Джима в Северную Флориду они стали по очереди приезжать друг к другу на выходные.

Джим не любил говорить о службе, но все же Бренде удавалось вытягивать из него кое-что. Особенно ее интересовал тот период, когда Джим служил в охране губернатора Флориды, но не просто губернатора, а именно того, который оставил свой пост, исчез и стал легендарным отшельником. В то время, когда это случилось, Бренда училась в школе, но она хорошо помнила все события. Газеты и телевидение трубили об этом без остановки. «Психически неуравновешенный» – так отозвался о сбежавшем губернаторе их преподаватель гражданского права.

Когда эти слова услышал Джим Тайл, он запрокинул голову и рассмеялся. Бренда сидела на ковре, скрестив ноги и опустив подбородок на руки, она внимательно слушала рассказ Джима о том, кого теперь называли Сцинк. Из соображений предосторожности Джим не упоминал о том, что они остались очень близкими друзьями с этим человеком.

– Я хотела познакомиться с ним, – сказала Бренда, употребив прошедшее время, как будто Сцинка уже не было в живых, потому что Джим Тайл, возможно, и сам того не подозревая, внушил ей подобную мысль.

И вот теперь, спустя два года, невероятное желание Бренды, похоже, могло осуществиться. Губернатор появился в зоне урагана.

По дороге назад из Кард-Саунд Бренда спросила у Джима:

– Зачем он привязал себя к мосту во время урагана? – Это был вполне логичный вопрос.

– Он ждал сильный ураган.

– Зачем?

– Бренда, я не могу этого объяснить. Если бы ты знала его, то сама бы все поняла.

Примерно пару миль Бренда молчала, затем вновь завела разговор.

– Почему ты не говорил мне, что вы до сих пор общаетесь?

– Потому что это бывает очень редко.

– Ты не доверяешь мне?

– Разумеется. – Джим одной рукой обнял Бренду и притянул поближе, намереваясь поцеловать.

Но Бренда отстранилась, в ее светло-голубых глазах сверкали искры.

– Ты ведь пытаешься найти его. Послушай, Джим, будь откровенен со мной.

– Я боюсь, что у него не все в порядке с головой. А это плохо.

– Но такое случается не в первый раз, да?

– Не в первый, – согласился Джим.

Бренда поднесла его ладонь к своим губам и нежно поцеловала костяшки пальцев.

– Все в порядке дорогой. Я знаю, что такое друзья.