"Как убить золотого соловья" - читать интересную книгу автора (Стеклач Войтек)30Перед кинотеатром никого не было. А я вышел из трамвая около статуи святого Вацлава в двадцать семь минут шестого. Я разозлился. Скорее всего, потому, что обманул самого себя. Закурив, я стал рассматривать кинорекламу. Что хоть идет? Оказалось, французский фильм, экранизация какого-то детектива с парадоксальным названием «Без мотива». Могу ли я верить Бонди? Может, нужно было позвонить капитану Грешному и все ему рассказать? Не лгал ли мне Бонди, был ли он действительно откровенен? Без двадцати шесть я докурил сигарету. Ждать дольше явно не имело смысла. Все билеты проданы, около касс толпилось еще немало желающих. Может, Яна пошутила. Может, вчера у нее никаких билетов еще не было и она сказала мне о кино просто так. Только потому, что я собирался сбежать из кондитерской. – Какой ты милый! Я обернулся. Она вовсе не выглядела запыхавшейся. На ней была короткая белая шубка. – Ты не слишком рано? – раздраженно спросил я и показал ей на часы. Она вытащила из сумки билеты. Мы молча прошли через вестибюль. Места наши были на балконе, да еще и в Последнем ряду. Двое влюбленных, усмехнулся я. Навязанные этой веснушчатой девушкой правила игры просто приводили меня в отчаяние. Когда мы проходили мимо буфета, я не удержался: – Тебе мороженого или леденцов? Она молча взглянула на меня, и я осекся: у нее в глазах стояли слезы. – Извини, – пробормотал я. Наши места были в середине, и нам пришлось ждать конца документального фильма. Журнал уже показали, а этот фильм рассказывал о каком-то затерявшемся возле Австралии островном рае. Я попытался успокаивающе положить Яне руку на плечо, но она вывернулась и стала искать что-то в сумочке. Наконец зажегся свет, и я заметил, что Яна уже успела надеть очки. Мы уселись. – В очках ты выглядишь совершенно по-другому, – примирительно заметил я. – Еще противнее, да? Руки она сложила на коленях, села неестественно прямо и стала мять в пальцах платочек. Она и раньше тайком утирала им слезинки, но все было бесполезно. Глаза у нее опять повлажнели. – Я думал, – тихо сказал я, – что это детектив. Но, наверное, нам покажут мелодраму… Раз ты заранее плачешь… Ты это уже видела, да? Свет снова погас. Пока шли титры, я украдкой попытался взять девушку за руку. Она не сопротивлялась. Но ее рука лежала в моей холодная и мертвая. Я быстро отпустил ее. – И вовсе ты не стала противнее в этих очках, – прошептал я, – они тебе, кстати, идут. Она ничего не ответила. И мы, невзирая на места в последнем ряду балкона и на поведение некоторых парочек, сидевших рядом с нами, стали смотреть фильм. Что касается меня, то мне он понравился. Когда фильм кончился, то нам – благодаря удобным местам в середине – пришлось выстоять длинную очередь в гардеробе. – Ты сердишься? – спросил я. Яна покачала головой. – Мне только неприятно, что… Она не договорила и передернула плечами. Мы с ней составляли исключение, потому что в очереди стояли в основном мужчины, а женщины ждали в сторонке у зеркал, где прихорашивались или с вызовом зевали. Семейные и влюбленные пары. Она стояла рядом со мной. – Что тебе неприятно? – Ты вчера тоже опоздал. И больше, чем я… – сказала она с упреком. – Ладно, – примирительно ответил я. Но прикоснуться к ней уже не решился. Я помог Яне одеться, и мы вышли на улицу. Я закурил. Курю я вообще-то не много, но после кино меня всегда тянет к сигарете. Прохожие торопились на трамваи и на ужин. Было около восьми. – Что дальше? – спросил я. Она так и сжалась в своей шубке. – Что же еще… Мне очень жаль, что я опоздала… Ну, пока. Быстро сунув мне руку, она пошла на остановку. – Подожди! Она даже не оглянулась и продолжала идти. Мне пришлось догнать ее. – Я так обидел тебя? – Я не сержусь, – сказала Яна, – и оставь меня. Я еду домой, я… – Ты торопишься? – спросил я. – Но ведь еще не очень поздно… Восемь. Ты что, к восьми должна быть дома? – Это зависит от того, – строго сказала Яна, – с кем я и где, понимаешь? С меня было достаточно. Не хотелось больше играть роль жестокого обидчика. – Ах, вот как? – сказал я. – Родители, значит, отпускают тебя гулять хоть на всю ночь, но с условием, что кто-нибудь надает тебе в «Ротонде» пощечин, так ведь получается? Она рванулась к подъезжающему трамваю, но я схватил ее за руку. – Пусти. Больно! Как только трамвай отъехал, я ее отпустил. – Уй, – сказала она с досадой, растирая запястье. – Ты что, псих? – Не знаю, – сказал я, – мне еще этого никто не говорил. Но если хочешь, могу на эту тему подумать. – Я усмехнулся. – Вчера было холодно тебе, а сегодня мне. Пойдем со мной, может, я и расскажу кое-что об этом. Но не здесь, здесь дует. – А где? – спросила она осторожно. – Есть масса возможностей, – я огляделся по сторонам. – Только не говори, что ты ужинала. – Нет, – улыбнулась Яна, – но сбитых сливок мне не хочется. – Как это? – подозрительно взглянул я на нее. – Я просто болтаю, – она снова улыбнулась, – да и вообще все кондитерские уже закрыты. До меня наконец дошло. |
||
|