"Приговор любви" - читать интересную книгу автора (Гордон Люси)

Глава шестая

К дому Брайана Андерсона, расположенному на внушительном расстоянии от дороги, вела широкая подъездная аллея. Деревья плотной зеленой стеной защищали особняк от посторонних взглядов, и Дэниэлу пришлось довольно долго ехать, прежде чем за узорчатой листвой показались его очертания. Судя по размерам особняка и стилю, хозяином был состоятельный и преуспевающий человек, ценящий прежде всего внешний лоск. Дэниэл сразу же ощутил неприязнь к этому вычурному строению – он на дух не переносил всякий показной шик, – попытался подавить в себе это чувство и подойти к делу непредвзято, но тут же вспомнил Меган в крохотной обшарпанной комнатушке, и попытка не увенчалась успехом.

Он нажал кнопку и услышал, как звонок гулко раскатился по дому. Ему тут же отворила средних лет женщина в платье горничной.

– Могу я увидеть мистера Андерсона? – спросил Дэниэл.

– Как о вас доложить?

– Инспектор полиции детектив Дэниэл Келлер.

Горничная замялась.

– Минутку, я узнаю. – Она скрылась за дверью, оставив Дэниэла на крыльце, но скоро возвратилась. – Проходите, вас примут.

– Благодарю, – с утрированной вежливостью поклонился Дэниэл. – Очень великодушно с его стороны.

– Справедливо заметили, – поджала губы горничная, не уловив иронии. – Мистер Андерсон принимает далеко не каждого.

Она провела Дэниэла в просторный, обшитый дубовыми панелями кабинет, где за массивным столом восседал Брайан Андерсон. Его глаза были прикованы к экрану компьютера, а пальцы быстро бегали по клавиатуре. Прежде чем уделить гостю внимание, он выждал ровно десять секунд, что дало Дэниэлу возможность бегло осмотреть комнату. Он заметил стоящую на краешке стола большую фотографию молодой женщины лет двадцати пяти. Черты ее холеного лица были доведены до совершенства умелым макияжем, но, на взгляд Дэниэла, в красоте этой было что-то жесткое и неестественное, а бросавшаяся в глаза чувственность казалась слишком тщательно рассчитанной. Дэниэлу куда милее была красота Меган – гордая, тонкая и в то же время какая-то беззащитная, – но Брайан Андерсон явно не разделял его вкуса. Мнение Дэниэла об этом типе, и без того невысокое, упало совсем низко.

Наконец Андерсон поднял голову и сложил губы в некое подобие любезной улыбочки, никак не сочетавшейся с пустым взглядом его глаз.

– Инспектор Келлер, – медленно кивнул он, тщательно подбирая слова. – Примите мои поздравления.

– Поздравления?..

– Поскольку вы представились инспектором, я сделал вывод, что вас восстановили в должности. Вы не находите, что это повод для поздравления?

– Охотно принял бы его, если б вернулся в полицию.

Дэниэл проклинал себя за допущенный промах. Загоревшись неприязнью к Андерсону, он задумал припугнуть его полицейским званием, но только навредил делу, дав в руки Андерсону козырь.

Тот холодно улыбнулся.

– Догадываюсь: все мы иногда говорим, не подумав. – Он выдержал паузу, давая понять, что осуждает поступок Дэниэла. – Значит, полиции еще предстоит принять вас обратно. Что ж, тогда разрешите предложить вам выпить. Что вы предпочитаете? – Он подошел к бару.

Дэниэл едва не отказался – скорее сдохну, чем приму что-нибудь из твоих рук, – но вовремя вспомнил, что пришел завоевать его расположение, и, изобразив улыбку, произнес:

– Пожалуйста, что-нибудь безалкогольное. Я за рулем.

– И как каждый добропорядочный полицейский, не водите машину после выпивки.

Помолчав, Дэниэл коротко согласился:

– Именно так.

Андерсон налил ему лимонада.

– Позвольте узнать, чем я обязан вашему визиту, инспектор Келлер?

В двух последних словах Дэниэл почуял скрытую насмешку, но решил все же не поддаваться.

– Я пришел поговорить о вашей жене, – сказал он.

– Вы хотите сказать – о моей бывшей жене. Год назад мы развелись.

– Тем не менее, вам наверняка было приятно узнать о ее освобождении, – не отступал Дэниэл.

Андерсон замялся:

– Буду с вами откровенен: это спорный вопрос.

– То есть вы не испытали облегчения, узнав, что она невиновна?

– А разве тому есть подтверждения? – вкрадчиво осведомился Андерсон. – Ее выпустили… но не оправдали, не так ли?

– Суд освободил ее за недостаточностью улик. По закону это равносильно признанию невиновности.

– Раз такое говорит слуга закона… но ведь закон рассматривает ситуацию слишком ограниченно. У общественности иная точка зрения.

– То есть для вас она остается виновной?

– Меня больше интересует, как к этому относитесь вы, инспектор. Какова истинная цель вашего визита? Три года назад вы сформировали свое мнение о Меган, достаточно твердое, чтобы… э… потерять свидетельские показания.

Дэниэл с силой стиснул стакан и поспешил поставить его на стол, едва удержавшись от соблазна запустить им в стену. Его переполнила ненависть к этому типу, который когда-то поклялся до конца своих дней любить и оберегать Меган, а сейчас так безразличен к ее судьбе.

– Вы намекаете, что я намеренно потерял показания? – спросил Дэниэл, из последних сил стараясь сохранять спокойствие.

Андерсон самодовольно улыбнулся.

– Скажем, я верю утверждению психоаналитиков, что нет ничего случайного. Каждая случайность есть порождение наших подсознательных порывов.

– Эта случайность была следствием усталости и переутомления, – отрезал Дэниэл. – Полицейские тоже совершают ошибки, но они привлекают к себе больше внимания, чем ошибки других людей.

– Хорошо, примем потерю свидетельских показаний за непреднамеренную ошибку, – пожал плечами Брайан. – Но что они доказывают? Что свидетель видел женщину, которая могла оказаться кем угодно?

– А я верю, что он видел Меган, – горячо возразил Дэниэл. – И значит, она непричастна к убийству Генри Грейнджера.

– Зачем вы явились сюда? – Тонкие губы Брайана скривились в подозрительной усмешке. – Надеюсь, не потому, что вас замучили угрызения совести? Или вы трудитесь на благо общества?

– Скажем, потому, что мне хотелось бы узнать, по какой причине вы не отвечаете на ее звонки.

– С какой стати я должен с ней разговаривать? Нам нечего сказать друг другу.

– А мне кажется, есть, – произнес Дэниэл, еле сдерживая гнев. – Ваша жена – ваша бывшая жена – потеряла все, когда ее посадили. Теперь она свободна и хочет предъявить свои права на кое-что из утраченного.

– Я не ослышался? – с язвительным смешком спросил Андерсон. – Вы хотите, чтобы я встретил ее с распростертыми объятьями?! Принял обратно в семью? Этого она добивается?

Дэниэл едва перевел дыхание. Секунду назад он был уверен в собственной беспристрастности и полном самообладании, но этот вопрос, заданный таким самодовольным тоном, поверг Дэниэла в отчаяние, нарисовав перед ним отвратительную картину: Меган и ее самовлюбленный муж, они живут под одной крышей, спят в одной постели, она разрешает ему ласкать себя. Она сказала: «Я пойду на все… я отдалась бы самому дьяволу, лишь бы вернуть Томми…» Неужели это правда? Я пойду на все…

– Мне неизвестны… ее намерения, – через силу выдавил из себя Дэниэл.

– Но вы действуете от ее имени?

– Я только хочу сообщить вам, что хватит игнорировать Меган. Она вправе увидеться со своим сыном.

– Похоже, она переманила вас на свою сторону… Мне ли не знать, сколь убедительной она может быть, когда захочет. Ведь я знаю Меган как облупленную, а вы – нет. Скажите, вы уже испытали на себе всю силу ее темперамента или она пока благоразумно не выдает своего пикантного порока?

– Я видел ее очень расстроенной. – Дэниэл вспомнил, как в первый вечер Меган набросилась на него с кулаками. – И на это у нее есть тысяча причин.

Брайан пропустил последнюю фразу мимо ушей.

– Когда она выходит из себя, это впечатляющее зрелище, не правда ли? – любезно осведомился он. – Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Просто так ее бы не прозвали Тигрицей. Генри Грейнджеру следовало остерегаться ее.

– Боже правый! – с отвращением воскликнул Дэниэл. – Да вам просто удобно считать ее виновной! А как же ваш сын?

– Мой долг – защищать сына от этой женщины. Как и подобает отцу, я добросовестно выполняю свои обязанности. Что касается Томми, то он вполне успешно забывает Меган, и я не допущу, чтобы какая-то неуравновешенная истеричка испортила ему жизнь. И еще сообщаю вам, что в ближайшем будущем я намереваюсь снова жениться. – Он кивнул в сторону молодой женщины на фотографии. – Моя будущая жена станет Томми отличной матерью. Если… – Зазвонил телефон, и Андерсон умолк. – Прошу прощения. – Он поднял трубку – до Дэниэла долетел тонкий женский голосок – и, мгновенно сменив тон, заворковал: – О, Селена, дорогая! Как поживаешь?..

Дэниэлу был отвратителен этот лицемер: едва Андерсон заслышал женский голос в трубке, как весь затрепетал, преисполнился фальшивой нежностью. Нет, то, чему Дэниэл стал невольным свидетелем, нельзя было назвать любовью. Дэниэл уже понял, что Андерсон неспособен к глубоким и искренним переживаниям – просто он был под властью чувственного и холеного существа с фотографии. И, как и положено хорошему полицейскому, принял это к сведению.

Андерсон повернулся к нему и резко спросил:

– Не изволите подождать за дверью?

Оказавшись таким образом за порогом кабинета, Дэниэл вышел в холл и осмотрелся. Роскошная, подобранная со вкусом обстановка говорила о том, что хозяин дома удачлив в бизнесе, живет в достатке и ни в чем себе не отказывает. Да, не часто Дэниэл с первого взгляда и столь решительно не воспринимал кого-нибудь, как это случилось с Брайаном Андерсоном…

Поняв, что тот долго будет занят увлекательной беседой, Дэниэл неторопливо двинулся в глубь дома и набрел на залитую солнцем комнату. Яркие лучи, в которых танцевали пылинки, проникали в комнату сквозь два больших окна; повсюду на стенах были развешаны рисунки. Дэниэл задержал взгляд на одном из них – щенок высоко подпрыгнул за мячом. Художник явно был очень юн, и хотя ему еще недоставало мастерства, в четких и уверенных линиях угадывался подлинный талант.

Напоенного солнцем безмолвия не нарушил ни единый шорох, но чутье подсказало Дэниэлу, что он тут уже не один. Обернувшись, он увидел мальчика лет девяти, замершего у открытых дверей в сад. Мальчик пристально смотрел на него, и по спине Дэниэла пробежали мурашки – в лице ребенка он уловил что-то знакомое, хотя большого сходства с Меган не было. Черты мальчика, как и черты всех детских лиц, были еще неопределенны. Он выглядел так же, как любой мальчуган в свои девять лет. И все же, без всякого сомненья, это был сын Меган. В его позе чувствовалась унаследованная от матери напряженная грация, схожая с пружинистой грацией кошки, выглядывающей из травы. В полной тишине мальчик не сводил с Дэниэла глаз, пытливо изучая его.

– Здравствуйте, – проговорил он наконец. – Это мои картинки.

– Ты хочешь сказать, что сам нарисовал их?

Ребенок кивнул.

– Здорово! У тебя настоящий талант.

– Это портрет Джэко, моего щенка. Я люблю рисовать животных и вообще все живое. Рад, что вам понравилось. – Помолчав, ребенок добавил: – Я Томми.

Мозг Дэниэла лихорадочно заработал – необходимо действовать быстро, ведь времени у него маловато!

– Я так и подумал, – сказал он. – Ты в точности такой, каким тебя описала твоя мама.

Радость озарила лицо ребенка.

– Вы знаете мою маму? – громко воскликнул он.

«Так-так, значит, он «вполне успешно» забывает Меган…» – подумал Дэниэл.

– Да, я знаком с нею.

– Скажите, она придет повидать меня? С тех пор как маму отпустили, я каждый день жду ее… но она не приходит.

– Ты знаешь, что ее отпустили?.. – как бы невзначай поинтересовался Дэниэл.

– Я не знал, пока ребята в школе не показали мне газету. Папа говорил, что она уехала и бросила нас… мама будто бы меня разлюбила.

– Не вздумай этому верить, – поспешно прервал его Дэниэл, но ребенок покачал головой.

– А я и не верил, – произнес он не по годам просто и с достоинством. – Когда я узнал правду, папа очень рассердился и сказал, что больше не пустит меня в ту школу. Теперь я хожу в другую, только мне там не нравится.

– А в какую школу тебя перевели? – тихо спросил Дэниэл.

– В «Бакбридж Джуниор».

Дэниэл присел на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с мальчиком.

– У нас немного времени, малыш, поэтому слушай внимательно, – предупредил он, и Томми с готовностью кивнул. – Твоей маме нездоровилось, и она не могла прийти проведать тебя. Вот она и послала меня, чтобы я переговорил с твоим отцом и… и передал тебе, что она по-прежнему очень тебя любит. И не забывает о тебе ни на минуту.

– Тогда почему она не приходит повидать меня?

– Как только появится возможность, она обязательно придет.

– Вы хотите сказать – как только папа разрешит ей, – печально хмыкнул ребенок. В его словах сквозила такая недетская мудрость; и прежде чем Дэниэл успел это понять, у него промелькнула мысль, не, он ли и виноват в этом?..

– Скучаешь по ней, малыш? – с нежностью спросил он.

Томми кивнул, не отводя от него взгляда, и Дэниэл заметил, что глаза у него материнские – такие же лучисто-карие с золотистыми крапинками.

– Пойдемте. – Томми потянул Дэниэла за рукав к невысокому шкафчику и выдвинул ящик. Достав оттуда альбом для рисования, он пролистнул несколько страниц и нашел женский портрет. Как и картинки на стене, портрет был явно нарисован рукой ребенка, но в повороте женской головки и в изгибе губ чувствовалась гармония. У Дэниэла защемило сердце – как, должно быть, одинок этот бедный малыш, если рисует свою мать, чтобы сохранить память о ней, не дать взрослым стереть эти дорогие воспоминания.

– Я могу взять этот портрет? – быстро спросил Дэниэл.

Томми понял его с полуслова, вырвал листок из альбома и, сложив его вчетверо, протянул Дэниэлу.

– Передайте ей… передайте… – его голос дрогнул.

– Не волнуйся, – с нежностью сказал Дэниэл. – Рисунок расскажет ей о твоей любви лучше всяких слов. И не слушай никого, кто говорит, будто мама забыла тебя. Она не забыла. Она ведь твоя мать, а матери не забывают. – Что-то шевельнулось в его душе, и он добавил: – И отцы тоже.

Томми недоумевающе посмотрел на него, но не успел ни о чем спросить – в коридоре послышались шаги. И тут Дэниэла осенило. Он достал ручку, торопливо нацарапал в альбоме несколько цифр и, захлопнув его, вернул мальчику, шепнув:

«Телефон». Томми ответил ему понимающим взглядом, а в следующее мгновенье из дверей выползла темная тень. Томми и Дэниэл обернулись – перед ними стояла чопорная престарелая дама с суровым каменным лицом.

– Мне кажется, ваша беседа чересчур затянулась; – сказала она ледяным тоном.

Дэниэл стоял так близко, что почувствовал, как Томми вздрогнул. Конечно, как он сразу не догадался! Вошедшая дама была как две капли воды похожа на Брайана Андерсона, те же напыщенные манеры, а надменный подбородок вздернут еще выше. Шагнув вперед, дама гневно сверху вниз уставилась на Томми.

– Отвечай, чему я тебя учила? – строго спросила она. – Я обращаюсь к тебе, Томми! Чему я тебя учила? Никогда не упоминать эту женщину в нашем доме!

– Она вовсе не «эта женщина», – прервал ее Дэниэл. – Она – его мать!

Миссис Андерсон не удостоила его даже беглым взглядом.

– Стыдись, Томми, ты же такой послушный мальчик! Прекрати сердить меня и выброси из головы плохих людей, которых давно следует забыть… – Она услышала тихий ропот. – Повтори, что ты сказал?!

Избегая ее взгляда, Томми склонил голову. Дэниэл не мог видеть лица мальчика, но догадывался, что тот глотает слезы.

– Томми! – Голос миссис Андерсон, как и ее лицо, обрел твердость скалы. – Что ты сказал?

– Ради Бога, довольно! – в отчаянье взмолился Дэниэл. – Какое гнусное издевательство над ребенком – принуждать его забыть родную мать!

Миссис Андерсон будто только теперь заметила присутствие Дэниэла и косо глянула на него.

– Мне неизвестно, кто вы и что здесь делаете, но не имеете никакого права будить в ребенке болезненные воспоминания. Вы попусту расстраиваете его.

– Если мальчик расстроен, то по вине жестокой толстокожей старухи, которая постоянно его запугивает! – процедил Дэниэл сквозь зубы.

У Томми вырвался короткий приглушенный возглас, словно в знак согласия со словами Дэниэла, и миссис Андерсон тут же напустилась на него.

– Какая вульгарность! А ты просто маленький испорченный мальчишка! – со злостью выпалила она. – Подумай, как отнесется к такому поведению твоя новая мамочка?

Мимолетное торжество исчезло с лица мальчика, он упрямо насупился.

– Никакая она мне не «мамочка», – буркнул он. – Я не люблю ее. А она не любит меня.

– Я запрещаю тебе городить подобную чушь! – строго приказала старуха. – Ты глупый маленький мальчишка. Сам не понимаешь, что несешь.

– Я же чувствую, когда меня не любят, – упорствовал Томми. – Она называет меня «это отродье».

– «Она» – это, надо полагать, мисс Брейсвелл? Ты разве забыл, что отец велел называть ее мамочкой?

– Она мне не мамочка, – повторил Томми, чуть не плача, но не желая сдаваться.

– Что здесь происходит?! – раздался с порога голос Брайана Андерсона.

– Брайан, тебе следует быть более разборчивым, когда пускаешь к себе в дом, – высокомерно заявила старуха. – Этот человек вообразил, что может нагло совать свой нос в чужие дела!

– Он сразу показался мне подозрительным, – угрюмо согласился Андерсон. – Все в порядке, мама. Положись на меня – уж я разберусь с мистером Келлером… Уведи Томми.

Миссис Андерсон схватила мальчика за руку и выволокла его из комнаты, но прежде Томми успел бросить на Дэниэла последний умоляющий взгляд. Дэниэл ободряюще улыбнулся ему вслед, постаравшись вложить в эту улыбку все, что не успел пообещать: что обязательно передаст Меган рисунок и расскажет, как Томми любит ее. Улыбка далась ему с огромным трудом – на душе у Дэниэла скребли кошки.

– Прошу вас немедленно покинуть мой дом, – процедил Андерсон весьма решительно.

– Покину, но напоследок предупреждаю вас…

– Давайте обойдемся без угроз. Передайте Меган: если только она осмелится обратиться в суд, против каждого нанятого ею адвоката я выставлю десять своих, я очерню ее перед судьями так, что ей никогда не отмыться, я сделаю все, чтобы процесс затянулся на долгие годы! Томми станет взрослым, прежде чем она снова его увидит! Надеюсь, я ясно изложил свою позицию?

– Более чем, – мрачно ответил Дэниэл.

– Тогда не смею вас больше задерживать.

Андерсон шел за Дэниэлом до машины и в последнюю секунду небрежно бросил:

– Позвольте дать вам дружеское напутствие, держите с Меган ухо востро. Она вас использует – такова ее натура. За личиной этакой милой и беспомощной дамочки, которую она любит надевать, скрывается интриганка, жесткий делец, готовый на все ради достижения цели. Странно, что вы, человек с богатым жизненным опытом, не раскусили ее…

– Счастливо оставаться! – огрызнулся Дэниэл, захлопывая дверцу автомобиля и нажимая на газ. Ему стоило больших усилий удержаться от соблазна свернуть челюсть Брайану Андерсону.

– Что сказал Брайан? – набросилась Меган на Дэниэла, едва он добрался до дома.

– Он действовал в своих лучших традициях и заявил, что не собирается идти на уступки. Но не печальтесь – я привез вам некое послание, которое непременно поднимет ваш дух. Держите. – Он вынул из кармана пиджака альбомный листок и развернул его. – Томми послал вам этот рисунок.

Ее лицо озарилось радостью.

– Вы видели Томми? – воскликнула она.

– Мы провели наедине всего несколько минут, потом нас прервали. Он в курсе всех ваших проблем, Меган. Какой-то школьный приятель дал ему газету со статьей о вашем освобождении.

– Томми знает, что я сидела в тюрьме? О Господи!..

– Он знает, что вы невиновны и вышли на свободу, и очень ждет встречи. Томми любит вас. – Дэниэл поторопился с хорошими новостями, заметив, что печать страдания снова легла на ее лицо. – Кое-кто пробовал стереть вас из его памяти, но просчитался – мальчик не забыл вас, а для вас это должно быть самым главным.

Меган не слушала его, целиком погрузившись в изучение своего портрета.

– Неужели он сам нарисовал это?.. – восхищенно прошептала она.

– Согласитесь, это лучшее доказательство тому, что, какие бы козни ни строили опекуны, мальчик бережно хранит память о вас.

– Значит, он по-прежнему любит меня? – Глаза Меган заблестели.

– Всем сердцем, – подтвердил Дэниэл. Переход Меган от подавленности к надежде поставил перед ним непростую задачу. Как ему собраться с духом и сказать ей, что, прежде чем обрести хотя бы малую долю утерянных ею прав, придется свернуть не одну гору? Какие подобрать слова, чтобы рассказать о намерении Брайана жениться во второй раз? Дэниэл боялся увидеть, как лицо Меган вновь омрачит тень отчаянья, и не только потому, что ощущал свою неизгладимую вину перед ней. Боль этой женщины проникла в его сердце и слилась с его собственной болью, и хотя Дэниэл не вдумывался в причины происшедшего, оно тяготило его. – Слушайте, – произнес он, – мне удалось выяснить еще вот что. Томми рассказал, что Брайан перевел его в новую школу – в «Бакбридж Джуниор».

– Значит, я смогу увидеть его! – Меган не сдержала радостного возгласа. – Сейчас же едем!

– Сегодня воскресенье…

– Тогда завтра! Господи, хоть бы одним глазком увидеть моего мальчика, хотя бы издалека! Я должна повидать его, и пусть кто-нибудь посмеет помешать мне!

– У меня и в мыслях нет мешать вам, напротив, я сам отвезу вас к школе.

– Когда? Давайте завтра, прямо с утра!

– Когда пожелаете, Меган. Успокойтесь.

– Разумеется, успокоюсь, ведь я наконец-то свижусь с сыном! Я не могу передать, какое это мученье… думать о нем каждую минуту, страдать в разлуке…

– Можете не объяснять мне, – проговорил Дэниэл. – Я знаю, что такое горечь и сладость этих воспоминаний.

– Да, конечно, – сразу погрустнела Меган.

Дэниэлу показалось, что она сочла его признание за тоску по жене, но его душа была полна памятью о сыне. Что можно сравнить с любовью ребенка, плоти от плоти твоей?! И с той пустотой, в которую погружаешься, когда понимаешь, что его ручонки никогда больше не обнимут тебя в порыве самой искренней и бескорыстной любви? Возможно, если бы он открылся Меган, они бы стали ближе, но – как всегда в такие минуты – у него словно отнялся язык.

Меган вдруг улыбнулась, и в этой улыбке было столько веры в победу, что Дэниэлу стало страшно при мысли о том, что ему предстоит сейчас отнять у Меган единственную надежду…

– Не стоит преждевременно радоваться, – выдавил он. – Для преодоления препятствий вам потребуется призвать на помощь все свое мужество.

– Я все снесу! – с воодушевлением воскликнула Меган. – Скажите, ведь мне удастся вернуть Томми?

Дэниэл понятия не имел, чем кончатся их попытки, но погасить теплившуюся в ней искорку надежды было выше его сил. Она помогала Меган жить и бороться.

– Нам удастся, – наконец сказал он. – Мы найдем способ… вернуть Томми.

Он отвел со лба Меган шелковистые пряди и взял ее лицо в ладони. Внутренний голос велел ему рассказать ей страшную правду, слова уже готовы были сорваться с языка и…

– Все образуется, – ласково пообещал он. – Верь мне.

Дэниэл презирал себя за трусость, но поделать ничего не мог.

Следующим утром они отыскали школу Томми и, припарковавшись напротив входа, стали ждать. Скоро обоим стало ясно, что они зря теряют время – из машины были видны лишь часть чугунной ограды и вереница автомобилей, проезжающих через ворота. Не было ни малейшего шанса хотя бы мельком увидеть Томми. Меган сидела как на иголках, но изо всех сил старалась сохранять спокойствие; в ее лице не было ни кровинки.

– Подождите меня в машине.

Дэниэл вышел и отсутствовал полчаса, а вернувшись, сообщил:

– Я нашел школьную спортплощадку, она огорожена проволокой, и оттуда очень удобно вести наблюдение.

Они переехали на новое место и простояли у забора три часа. За все это время Меган не шевельнулась. Ее пальцы вцепились в проволоку, слегка сжимаясь, когда очередной класс выводили на площадку, и ослабляя хватку, когда Меган, оглядев детей, не находила среди них Томми.

– Кажется, мысль приехать сюда была не самая удачная, – вздохнул Дэниэл. – Может, в сегодняшнем расписании уроков у Томми нет игр… Поехали.

– Вы езжайте. – Меган не сводила глаз с площадки. – Я еще постою.

– Раз так, я тоже постою, – спокойно сказал Дэниэл.

Но Меган не услышала его. Ее пальцы хрустнули, с силой впились в решетку, а из горла вырвался короткий хриплый вздох. На поле, в самый дальний его конец, высыпала детвора, и Меган не сводила взволнованного взгляда с одного из мальчишек.

– Это он, – шептала она. – Он, мой Томми…

Дэниэл прищурился, вглядываясь в гоняющихся друг за другом ребятишек. Казалось бы, они ничем не отличались друг от друга, но потом Дэниэл понял, что материнский инстинкт не подвел Меган. Даже спустя три года, хотя Томми вытянулся и повзрослел, сердце матери безошибочно угадало его среди всех остальных мальчишек.

– Пусть они подбегут хоть немного поближе… – шепотом заклинал Дэниэл, напрягая всю свою волю. Какая чудовищная несправедливость – после долгого и терпеливого ожидания довольствоваться столь жалким вознаграждением. Скоро до него дошло, что классу Томми отвели для игр самый дальний конец поля и ближе ребята не подойдут. Застывшая рядом с ним Меган, за полчаса ни разу не выпустив мальчика из виду, молча следила за Томми, и взгляд ее был страшнее любых слез.

Потом детей увели. Озорная детвора со смехом убегала, чтобы поскорей добраться до раздевалки, принять душ и переодеться.

Но один мальчик остался.

Замерев, он вглядывался через поле в проволочную решетку и был так же неподвижен, как и стоявшая по другую сторону ограды женщина. Их взгляды, преодолев расстояние, встретились, и тогда он рванулся ей навстречу, но тут учитель заметил, что мальчик отстал, и позвал его. Томми увели вслед за остальными.

Меган продолжала неподвижно стоять. Ее глаза были прикованы к месту, где еще совсем недавно находился ее сын, словно по ее желанию он мог снова там появиться.

– Скажите, ведь это был Томми? – прошептала она. – Я не обманулась?

– Не обманулись, – мягко успокоил он. – Именно этого мальчугана я видел вчера.

– И он узнал меня? – Меган почти умоляла.

– Конечно, узнал. А теперь поедем домой.

Пока возвращались, Меган сидела очень тихо, но, занявшись приготовлением ужина, воспрянула духом, вновь почувствовала прилив сил.

– Идемте в гостиную. Я принесу туда кофе, – сказала она.

Когда они уселись, Дэниэл не мог удержаться:

– Ужин был выше всех похвал.

– В угоду Брайану я выучилась готовить, – пожала плечами Меган. – Умение стряпать входило в список качеств, которыми, по мнению Брайана, должна обладать образцовая жена. Признаться, я думала, что за это время разучилась, но, представляете, руки сами все вспомнили. Вообще произошло столько удивительного… я будто снова ожила. Мы с Томми легко узнали друг друга, а ведь прошло без малого три года!.. Почему-то я нисколько не сомневаюсь, что все образуется.

Наконец она заметила подавленность, весь вечер не отпускавшую Дэниэла.

– Вы сидите как в воду опущенный. Что случилось? Я понимаю… я настроена до неприличия оптимистично, но я сознаю, в какую битву ввязалась. Да, Брайан – крепкий орешек, но я чувствую себя такой сильной… такой уверенной, что смогу преодолеть любые преграды! Именно вам я обязана своей уверенностью, и прошу вас, не надо разрушать ее столь удрученным видом.

– Я не хочу ничего разрушать, – растерянно пробормотал Дэниэл, – только борьба может оказаться гораздо серьезнее, чем вы предполагаете…

Меган присела рядом с ним на софу и заглянула ему в глаза, желая угадать причину его беспокойства.

– Что произошло, Дэниэл? Вы что-то скрываете от меня? – Тягостное молчание подтвердило ее догадку, и Меган крепко взяла его за плечи. – Все в порядке, не бойтесь, рассказывайте. Теперь я сильная, действительно сильная!

– Хорошо, – с тяжелым вздохом согласился Дэниэл. – Мне следовало рассказать вам раньше, но я не мог найти нужные слова… Брайан снова собирается жениться.

От лица Меган отлила кровь, и Дэниэл ощутил, как ее бросило в дрожь.

– Все хорошо, Меган, – настойчиво проговорил он. – Обещаю, мы найдем способ вернуть мальчика.

– Полноценная семья… – упавшим голосом прошептала она. – С одной стороны судьи увидят обеспеченных родителей, а с другой – безработную мать-одиночку с запятнанной репутацией…

– Мать, которую он любит! – горячо воскликнул Дэниэл. – Мальчик сам сказал мне, что ненавидит ту женщину, что никто и никогда не заменит ему его маму. В наши дни, Меган, судьи считаются с мнением ребенка. Послушайте, ничто не должно сломить нас! Мы непременно докажем вашу невиновность и вернем Томми!