"Книга темной воды" - читать интересную книгу автора (Егоров Андрей Игоревич)ТроицаПринять лиловую таблетку – и провалиться в иную реальность, где краски смазаны, а голоса звучат напевно и волнующе. На тощем теле лохмотья, бывшие когда-то военным мундиром, в прорехи проглядывает нечистое тело. В членах легкость, но нет никакого желания двигаться быстро, лучше вот так – плыть в киселе воздуха, стелиться над землей медлительной птицей, чье тело невесомо, и полет лишен цели. Он бредет по пустынной улице, мимо черных домов. Выбитые окна, осколки на тротуаре. Холодный ветер носит обрывки газет, целлофановые пакеты, сухие листья. Перешагнул поваленный столб, разорванные провода силовой линии – электричества в городе нет почти шесть месяцев. У магазина прямо на мостовой сидят люди. Все с пустыми лицами. Глаза прикрыты, зрачки поблескивают. Некоторые сжимают стаканчики с питательной смесью – она поддерживает в них жизнь. Он собирается тоже присесть. Но вдруг слышит необычное: в отдалении звучит музыка. Мелодия напоминает ему нечто давно забытое. Он начинает было ускорять шаги, но тут же его охватывает чувство абсолютной апатии. Он едва волочит ноги. К чему спешить, если все неважно? Даже собственная жизнь, принесенная в жертву любви. Все же добрел до угла здания, задрал подбородок, уставился в размываемое радужным дождем небо. Мелодия льется из окон второго этажа. Кто-то выставил на подоконник старый дисковый магнитофон. В голове колыхнулись воспоминания, и почти сразу исчезли, словно их никогда и не было. А существовала одна только иная реальность, расцвеченная дивными красками, насыщенная сладостными ощущениями. Он садится на бордюр, стараясь воскресить в памяти хоть что-то… Не получается. Прошлое сгинуло навсегда. Через некоторое время мелодия смолкает. Появляются тени в темных балахонах. Между ними, суетливо оглядываясь, бежит, подгоняемый электрошокером, человек. – Эй, – кричит он, – вы слышали? Скажите мне только одно, слышали?.. – Этот парень – контрабандист, – поведал полковник Жигалин. – Он поставляет наркотики на планеты Солнечной системы. При этом его совершенно не интересует, кому он сбывает свой товар. Ему плевать, где будет продаваться синтетическая дурь. Возможно, в школах или на детских площадках. Его не интересует, кто будет принимать наркоту. Только не надо думать, будто он думает нагреть руки. Вовсе нет. Он считает себя посланником бога в Солнечной системе. Он гордится тем, что делает. И неоднократно упоминал, согласно нашим данным, что совершает богоугодное дело. Мессия, твою налево. Мы имеем дело с фанатиком. Подсевшие на бутанадиол за пару недель превращаются в жалкое отребье… Четверка оперативников федеральной службы внимала командиру спецотряда, сохраняя молчание. В паузах между чеканными словами тишина становилась такой глубокой, что было слышно, как жужжит и бьется в стекло муха. Каким-то образом насекомое оказалось в космической станции на орбите Меркурия. Полковнику она действовала на нервы. Прежде чем продолжить инструктаж личного состава, Георгий Жигалин взял папку с отчетами и одним ударом прихлопнул источник раздражения. На стекле остался след. Полковник швырнул папку на стол. – Его неоднократно пытались взять, – продолжил он, – но всякий раз мерзавцу удавалось ускользнуть. Сейчас задание по поимке преступника поручено нашей группе. Есть мнение, что у парня корабль с форсированным фотонным ускорителем. У нашего командования есть и еще кое-какие идеи… совсем уже фантастические. Кое-кто уверен, что он и от нас ускользнет. Но лично я не верю, что его нельзя взять. Наша задача – сделать так, чтобы на этот раз капкан захлопнулся. Теперь предметно. По нашим данным, завтра в районе двенадцати часов по земному времени наш парень будет в районе Луны. Выйдет на орбиту и на некоторое время зависнет там. Будет ожидать стыковки с коллегами, твою налево, с Венеры. Судя по всему, он их поставщик. Катер наркоторговцев перехвачен. Вместо них к кораблю пристыкуемся мы. Действовать надо быстро и аккуратно. Он нужен живым. Нас интересует не только он, но и его сеть. Возьмем всех разом. – Жигалин сжал кулак и поднес к лицу. – Можно вопрос? – Со своего места поднялся высокий брюнет с костистым носом и широкими плечами. В оперативный отряд он был принят всего пару недель назад, но успел заслужить прозвище Калач, в смысле «тертый», после того, как во время проведения операции по обезвреживанию банды налетчиков в рукопашной уложил трех вооруженных до зубов бандитов. Правда, немного перестарался. Одному сломал шею. Другому – кисти обеих рук. – Валяй, – разрешил Жигалин. Самоуверенностью и явной склонностью к насилию парень его здорово раздражал, но он предпочитал своего истинного отношения пока не выказывать. Может, новичок еще покажет себя с лучшей стороны. Такое бывает. Хоть и нечасто. Взять хотя бы его самого. Сколько дел наворотил, пока понял, что следует уделить внимание самоконтролю, если хочешь добиться в жизни успеха. – Странно как-то, – сказал Калач. – Пытались взять – не смогли. Хотели арестовать – не арестовали. Что-то я не припомню, чтобы федералы так лажали, – перешел новичок на молодежный сленг – сразу видно, недавно из академии. – Может, посвятите нас в детали? Что с ним не так? Жигалин замялся. Стоит ли предоставлять подчиненным всю информацию, полученную от командования?.. – Ладно, – решил он. – Имеете право знать. Есть еще кое-что. По слухам, наш контрабандист – не человек. – А кто? – задал дурацкий вопрос капитан Анатоль Лукаш, бывший космодесантник, самый старший в отряде. Лукаш принимал участие в освоении Плутона, имел несколько правительственных наград. В том числе Золотого орла за проявленный на Плутоне героизм. – Есть мнение, это последний из гобов. На сей раз тишина в конференц-зале повисла мертвая. И несчастная муха, приходящаяся гобам в некотором смысле родственницей, будучи раздавленной в лепешку, не могла ее нарушить… В ближайшие несколько месяцев настроение Георгия Жигалина отличалось завидной стабильностью – он был раздраженным и злым двадцать четыре часа в сутки. Эмоциональный настрой полковника напрямую зависел от того, насколько хорошо ему удавалось выполнить очередное задание командования. Если что-то шло не так, он становился невыносим. Подчиненные старались не попадаться ему на глаза. Знали – чревато. Хотя в отряд присылали самых опытных бойцов. После академии крайне редко. Только в случае отличной учебы и блистательно проведенной практики. Калач, к примеру, закончил академию с высшим баллом по всем дисциплинам, и имел лучшие характеристики от педагогов. И все равно, Жигалин был уверен, что надолго парень в его группе не задержится. Оперативная группа под командованием полковника Жигалина подчинялась непосредственно руководству Славянского союза. Отряд создавался как специальная правительственная группа быстрого реагирования. Жигалин знал, что от его работы порой зависит слишком многое, и не мог позволить себе провал операции. При малейшей оплошности гнал провинившегося из отряда. Текучка кадров в подразделении составляла одну боевую единицу в год. Единственная, кто задержалась в его группе надолго, капитан Елена Слуцкая. Вовсе не потому, что отличалась безупречной службой. Или умением не попадаться полковнику на глаза в периоды его дурного настроения. А лишь по причине того, что к платиновым блондинкам с четвертым размером груди Георгий Жигалин стал питать слабость, едва достигнув возраста половой зрелости. Несмотря на стойкую уверенность, что в жизни бывает все, кроме чудес, если бы полковник Жигалин услышал, что ему предстоит стать одним из последних защитников человечества, он бы, разумеется, не поверил. После инструктажа личного состава он прошел в рубку управления станцией и задал с пульта ряд команд. Роботы должны подготовить капсулы для перелета и экипировку для экипажа. Медлительные механизмы неспешно покинули коридорные ниши и покатились на гусеничном ходу выполнять работу. Георгий с удовлетворением проследил, как они слаженно двигаются короткой цепью по главному коридору, затем проверил, все ли узлы исправны – судя по системе тестирования, роботы в норме. Только у номера девять барахлил локтевой сустав левой конечности. Он сломался еще неделю назад. Жигалин сразу отослал запрос на получение новых деталей. Но доставка отчего-то задерживалась. То ли деталей не было на военном складе, то ли командование посчитало, что робота проще списать в утиль, прислав нового. Такие меры часто применялись, если выходил из строя один из незначительных механизмов. Министерство обороны не экономило на мелочах. Благо, бюджет позволял. До старта оставалось полтора часа. Георгий решил провести их с толком. Кое-кто из высшего командного состава полагал, будто секс перед операцией не способствует ее успеху. Только не полковник Жигалин. В коридоре он к своему неудовольствию столкнулся с Сергеем Стукаловым. Последний отличался не самым приятным характером. В оперативном отряде Жигалин терпел его только по причине великолепной боевой выправки. Впрочем, раздражения Жигалин не скрывал, часто придираясь к подчиненному по мелочам. Стукалов действовал не как человек, а словно оживший механизм. Приказы выполнял точно. Но стоило ситуации выйти из-под контроля, проявлял себя, мягко говоря, неправильно. В прошлый раз, к примеру, бандитам удалось применить электромагнитную пушку. После чего продолжающий безрезультатно спускать курок Стукалов получил удар парализатором в грудь. Пришлось новичку брать инициативу на себя. Хорошо, парень оказался крепким, и справился с тремя противниками. – Что ты здесь делаешь?! – поинтересовался Жигалин. – Почему не отдыхаешь? Стукалов вытянулся в струну. – Не могу перед операцией… – Добавил виновато: – Вы же знаете. – Отставить шатания по коридору! Марш в свою каюту! – Есть. Проводив подчиненного сердитым взглядом, Георгий направился дальше. Приложил ладонь к сенсорному замку – у него был доступ. Створка двери мягко отъехала в сторону. Полковник стремительно пересек каюту и заключил Елену в объятия. Губы любовников слились в страстном поцелуе. Девушка была значительно ниже полковника, ей приходилось запрокидывать голову, отливающие белым шелком волосы ниспадали до пояса. Сколько раз он просил ее сделать уставную прическу – для женщин в армии это аккуратный полубокс. Но Лена упиралась. Знала, что из отряда он ее все равно не выгонит. Говорила, что волосы под шлемом не мешают. И, в общем-то, была права. Жигалин в силу характера не любил предварительных ласк, и в подруге ценил умение обходиться без них – страстная натура, она возбуждалась от одного его прикосновения. Он решительно расстегнул молнию комбинезона, сорвал с девушки одежду. Подхватил ее ниже линии бедер и опрокинул на кровать… Ровно через полчаса полковник покидал каюту Елены Слуцкой. Обнаженная девушка лежала на горячей от любви постели. Пышная грудь продолжала манить полковника. Но он умел при необходимости взять себя в руки. – Будь готова. Через час вылет! – бросил Жигалин. С подчиненной он оставался подчеркнуто жестким, хотя душа отзывалась нежностью, стоило ему только подумать о Елене. От странного теснения в груди полковник старательно бежал, его пугало даже предположение, что это, возможно, любовь. Не время сейчас, говорил себе Жигалин, и отчаянно тосковал от того, что, твою налево, действительно не время. Родина в опасности. Стыковка прошла нормально. На подлете загрузили бортовой компьютер корабля контрабандиста информацией от арестованных пару недель назад торговцев наркотой – все они уже отправились по этапу на Тритон. Картинка продемонстрировала преступнику несколько отвратительных рож в тюрбанах. Только сидящий за пультом уроженец Венеры выглядел более-менее презентабельно. У него имелся диплом пилота торгового флота, и во время ареста он был куда разговорчивее подельников. Спецотряд полковника Жигалина проник в корабль контрабандиста. Внешне – стандартная комплектация «Титана»: никаких фотонных ускорителей Георгий не заметил, да и других технических усовершенствований на первый взгляд видно не было. Миновав узкий коридор, оперативники ворвались в рубку управления. Впереди – полковник Жигалин. Сразу за ним Калач. Парень проявлял заметное рвение. Следом Лукаш и Елена. Сергей Стукалов по приказу командира остался в капсуле. Не хотелось, чтобы он завалил дело. Про себя Жигалин уже решил – в ближайшее время списать его на берег. Свесив две пары конечностей, гоб сидел без движения в крутящемся кресле, возле пульта. На непроницаемом темном лице сложно было что-то прочесть. Оно так не похоже было на человеческое и выглядело безжизненной маской. Отчего-то Жигалину показалось, что если сдернуть ее, то за ней обнаружится гладкая мертвенно-белая поверхность. Визуальный образ был настолько отчетливым, что Георгий ощутил, как по позвоночнику пробежал холодок. – Сидеть! – Жигалин огляделся, стараясь не выпускать инопланетянина из поля зрения. Кто знает, что может выкинуть гоб. В свое время он просмотрел немало записей многочисленных интервью и ток-шоу с участием пришельцев, но так и не смог разгадать их странной природы. О чем они думают, чего хотят от людей, все это так и оставалось загадкой по сию пору. Гоб ничего не отвечал, – хотя, судя по записям, по-русски пришельцы изъяснялись вполне сносно, – только смотрел желтыми фасетчатыми глазами, лишенными век, да слабо шевелил щупальцами над неровной щелью рта. Жигалин медлил. Его что-то настораживало. Казалось, пора отдать приказ об аресте, но язык словно прирос к небу. И сердце колотилось учащенно, что было ему совсем не свойственно… Контрабандист вдруг резко поднялся и пошел на людей. Ощутив мгновенный укол страха, Георгий попятился… Калач вскинул автомат и дал по преступнику очередь. Но вместо того чтобы откинуться назад, обливаясь желто-зеленой кровью, тот исчез в яркой вспышке света. Прикрыв ослепленные глаза, Жигалин пару секунд тупо разглядывал кресло, в котором только что сидел инопланетянин, потом процедил сквозь зубы: – Я же сказал, брать живым! – Он обернулся к стрелку. – Ты что, не слышал?! – Он хотел напасть на нас… – Парень выглядел обескураженным. – На базе разберемся, – пообещал Жигалин и отдал приказ: – Обыскать тут все! Мерзавца брать живым! Поиски дали самые неожиданные результаты. Хвостовой отсек оказался под завязку забит бутанадиолом, чья точная формула пока оставалась для земных ученых загадкой. А вот самого контрабандиста на корабле не оказалось. Он попросту исчез. Встреча с инопланетянином произвела на полковника Жигалина неизгладимое впечатление. Впоследствии он неоднократно вспоминал черную физиономию без тени эмоций и свои странные чувства. «Он умеет контролировать наши эмоции, – думал полковник, – и делает это мастерски». Тот искусственный страх, который испытал Жигалин, ничуть не походил на естественный. Так, должно быть, ощущает себя подопытная крыса с вживленным в кору головного мозга электродом… Первый контакт состоялся больше десяти лет назад. Появление корабля гобов поначалу вызвало панику. Человечество оказалось не готово к общению с инопланетным разумом. Люди только недавно успели освоить Солнечную систему. О полетах к иным звездным системам пока можно было только мечтать. А гобы явились из таких космических глубин, о которых и мечтать не приходилось. Восторженные заявления некоторых энтузиастов-уфологов не в счет. Их голос потонул в реве перепуганной перспективой вторжения толпы. Контакт состоялся в мае 2102 года. Корабль инопланетян вышел на связь с одним из грузовых танкеров, следующих от Меркурия к Земле. Корабль ничего не ответил на призыв к общению – у военного пилота просто не было таких полномочий. Все, что он сделал, – запросил позывные незнакомого судна и отправил отчет командованию. Затем пришельцы решили обратиться ко всему человечеству. Причем, сделали это сразу на всех каналах связи. Высокотехнологичное оборудование, разработанное на далеких планетах, позволяло осуществлять подобную трансляцию. После обращения к людям Солнечной системы скрыть появление инопланетян стало невозможно. Правительство Соединенных Штатов Америки и Европы попыталось было представить трансляцию с космического корабля шуткой зарвавшегося хакера. Но руководство других стран, и в частности Славянского союза, незамедлительно объявило, что контакт состоялся. Американо-европейцам ничего не оставалось, кроме как заявить, что присутствие инопланетян в Солнечной системе – свершившийся факт. Гобы приземлились на одной из марсианских военных баз. На борту их было трое. Прежде всего, исследованием пришельцев занялись ученые. Они установили, что имеют дело с негуманоидной формой разумной жизни. Членистоногие беспозвоночные. Физиологически гобы ближе всего к земным насекомым. Но при этом прямоходящие. За счет двух пар ног. Верхние конечности снабжены тремя пальцами и в состоянии осуществлять хватательную функцию. На голове расположены сложные фасетчатые глаза и пара щупалец над ротовым отверстием. Их окрестили Insecta Sapiens. Выяснилось, что внешний вид гобов способен вызывать стойкое отвращение у людей. Началась натуральная эпидемия акарофобии. Опросы показали, что куда больше население было бы счастливо, если бы в контакт с человечеством вступила гуманоидная раса. К представителям же вида Insecta Sapiens люди испытывали необъяснимое подозрение. К столь подробному изучению их физиса инопланетяне отнеслись спокойно. Они вообще проявляли благодушие. Так, во всяком случае, казалось поначалу. Свой корабль гобы также покорно отдали для изучения. Технологии, примененные при его строительстве, оказались настолько сложными, что было принято решение разобрать его на части, чтобы исследовать каждый узел по отдельности. Инженеры и кораблестроители также зашли в тупик. После визита инопланетян прошло больше десяти лет, но не был получен ответ ни на один вопрос. Тем более что сами гобы не торопились оказывать поддержку техникам и разъяснить, как работает тот или иной прибор. В ответ на все вопросы они только качали уродливыми головами и говорили, что человечеству пока слишком рано владеть подобными технологиями. Переговорный процесс зашел в тупик. Одним из основных свойств личности гобов, согласно отчетам земных психологов, оказалось сострадание. Столь глубокое, что временами инопланетяне впадали в состояние, близкое к истероидному и принимались натурально стенать, прикрывая глаза трехпалыми верхними конечностями. Столь странное поведение пришельцев вызвало глубокое беспокойство у высокой комиссии, созданной специально для налаживания контакта с пришельцами. Уже через несколько недель пребывания в Солнечной системе гобы сносно говорили на нескольких языках. Но и многочисленные интервью ничего толком не объясняли. Пришельцы не сообщали, откуда прилетели. Не желали поведать о социуме, к которому они принадлежат. Один из них вдруг заявил, что ничего об этом не знает. Другой сообщил, что их миссия – научить человечество любви. Его слова многие сочли издевкой. Раздражение в обществе росло. Все чаще звучали голоса, что инопланетян надо принудить говорить силой. «Не желают дать нам знания так, значит, мы их заставим, – вещал со сцены известный политик. – Они не вправе скрывать от нас технологии, которые позволят человечеству совершить стремительный рывок вперед». Во время многочисленных ток-шоу толпа была почти единодушна – из гобов необходимо вытянуть научные данные. Любой ценой. Ведущий вечернего ток-шоу на одном из государственных каналов: – Итак, вопрос, который мы задаем нашим гостям не в первый раз. Поможете ли вы человечеству в освоении космоса за пределами Солнечной системы? – А зачем вы хотите оказаться за пределами Солнечной системы? – интересуется тихим голосом один из гобов. – Как это зачем?! – восклицает ведущий. – Мы хотим и дальше развиваться. Расти вширь. Человечество самостоятельно освоило Солнечную систему. Но нам этого мало. Обладая вашей технологией, мы освоим и другие миры. Мы будем повсюду… Зал отвечает одобрительным гулом. – Я знаю, чего вы хотите, – гоб проговаривает слова медленно, тщательно подбирая их, чтобы ничем не исказить смысл сказанного. – Вы хотите выкачать из недр других планет полезные ископаемые, приручить их биосферу, подчинить себе все живое на этих планетах или убить. То есть сделать иные планеты безжизненными, а существ, обитающих на них, уничтожить. За ради чего вы хотите пожрать их плоть и кровь?! Ради насыщения плоти тех, кто обитает ныне в Солнечной системе? Люди, вы либо хищники, либо неразумные дети. Вы не достигли той степени сострадания и любви, которая сделает возможным контакт с другими мирами. – Гоб прижимает к фасетчатым глазам конечность и всхлипывает – его снова охватило сострадание. – А вы, конечно, достигли?! – восклицает уязвленный ведущий. Толпа в студии возмущенно рокочет. – О да, мы достигли, – отзывается другой гоб. – Мы явились с тем, чтобы научить вас любви, люди. – Вы напоминаете мне проповедников, – отвечает ведущий, – у нас на Земле их и так предостаточно. Не так ли? – бросает он в зал. – К черту проповедников! – кричат из толпы. Голоса сливаются воедино. Все проклинают инопланетян. Будущий контрабандист и беглец от закона Кречмар, физически насекомое, происхождением – гоб, искренне недоумевал, наблюдая усилия правительства пресечь его деятельность. Люди, вооруженные примитивным оружием, преследовали его не первый год. С тем, чтобы наказать за то, что он делает для человечества. Неужели они не видят, все, что он совершает, направлено исключительно на благо уроженцев Солнечной системы?! Слепые существа, несчастные в своей ненависти и корысти, они травят его год за годом, не зная, что тем самым отдаляют наступление нового мира и явления высшего существа. В его задачу входило дать людям то, в чем они нуждаются. Разумеется, это не технологии кораблестроения, в которых он и сам мало что смыслил. С самого рождения Кречмар верил в любовь и сострадание. Эти эмоции жили в его генах. И именно эти эмоции он жаждал передать людям. Нет, они не хищники. Они – неразумные дети, не сознающие истинного смысла бытия. Его природа качественно изменилась после смерти старших братьев. Именно тогда перед ним возникла цель. Кречмар ощутил, как их тела цепенеют, сведенные судорогой, и исчез во вспышке света. Он остался совсем один – паломник из шарового скопления в поясе Ориона, несущий людям свет истины. Впоследствии он часто мысленно возвращался к происшедшему. И приходил к выводу, что братья приняли смерть намеренно. Такой поступок явился для них единственно верным. Этот поступок был им предназначен свыше. Они взяли на себя бремя человеческих грехов, ненависти, их предназначение – заставить людей каяться в содеянном. Как бы то ни было, смерть братьев изменила Кречмара, запустила в нем дремавший ранее механизм, заставила действовать. Кречмар не без удивления обнаружил, что умеет телепортировать. Вторым открытием для него стали те поразительные знания, которые всплыли из глубин подсознания после смерти братьев. Кто и когда заложил их ему в голову, Кречмар не знал. Не помнил он и своего рождения. И даже цивилизации, к которой принадлежал. Он словно существовал всегда. Жил, дожидаясь того времени, когда сможет осуществить то, что должен. Синтезированный по рецепту, всплывшему из глубин его подсознания, бутанадиол вызывал в употребляющем его человеке стойкую многодневную эйфорию. Наркотик, поставляемый гобом прямиком из подпольных лабораторий на Луне и Плутоне, делал человека лучше, склонял к состраданию и любви. Для Кречмара же бутанадиол представлял единственную пригодную к употреблению пищу в условиях Солнечной системы, снабжал организм всеми необходимыми питательными веществами, существенно улучшал метаболизм. Кречмар перемещался по крышам громадного мегаполиса, столицы Славянского Союза, телепортируясь с одного здания на другое. На сталинской высотке у Красных ворот гоб остановился, сел, свесив две пары ног, над вечерней Москвой. Он жестоко страдал. Ему было жаль убогое человечество. Внизу не происходило ничего необычного. Люди направлялись по своим делам, спешили по широким тротуарам. Низкие автомобили сплошным потоком тянулись по трехъярусной автостраде Садового кольца. Катера проносились в синем уродливом небе. Неподалеку возвышались прозрачные купола гигантского московского зоопарка. Здесь были представлены выведенные в генетических лабораториях диковинные существа – как млекопитающие, так и насекомые. Многие образцы обладали интеллектом, куда более причудливым, чем представлялось людям. Кречмар доподлинно это знал – в зоопарке он бывал довольно часто. Некоторые насекомые в своем восприятии были гобу куда ближе человека. И все же, в его задачу входил контакт с доминирующим видом. А в Солнечной системе пока доминировали люди. В это самое время Георгий Жигалин, так и не сняв штурмовой комбинезон, направлялся в комнату связи, чтобы отчитаться перед командованием. Ему предстоял тяжелый и неприятный разговор. Операция провалена. Несмотря на то что им удалось накрыть крупную партию наркотиков, контрабандист снова ушел. Больше всего Жигалину сейчас хотелось оказаться на расстоянии выстрела от этой уродливой образины. Уж он бы не промахнулся. Спустил курок и посмотрел, как разлетается продолговатая черепушка. Полковник так завелся, думая о пришельце, что стал завидовать тем, кто был в толпе, растерзавшей тех двоих. Он вошел в переговорную, ткнул кнопку интеркома. На экране возник длинный стол, за ним несколько человек – первые лица государства, военные шишки, премьер-министр Славянского союза и сам президент. Собрались по случаю сеанса связи. – Операция прошла неудачно, – сообщил Жигалин, – преступнику удалось уйти. Повисла пауза. – Позвольте мне, – попросил премьер-министр, Алексей Борисович Камской. Он был значительно старше присутствующих. В народе его уважали. К словам Камского прислушивались даже крайне правые и экстремисты. – Пожалуйста, – разрешил президент. – Как это случилось? – поинтересовался Камской. – Там был гоб. Вспышка света. И он исчез. – Жигалин рапортовал как всегда кратко. – Погиб?! – Думаю, телепортировался. – Думаете, или уверены? – Имея дело с гобами, ни в чем нельзя быть уверенным. Премьер-министр склонился к президенту, что-то тихо проговорил в самое ухо. – Мы свяжемся с вами, – сообщил президент спустя мгновение. Экран интеркома погас. Вот и весь сеанс связи. Жигалин ожидал чего угодно, но только не такой реакции со стороны командования. Столь краткий сеанс связи предвещал неприятности. Не иначе, распустят, подумал полковник. Но оказался неправ. Через пару часов пришло сообщение, что на станцию направляется премьер-министр Славянского союза для конфиденциального разговора. Эта информация еще больше насторожила полковника. Обычно Жигалин имел дело с военным генералитетом, в крайнем случае, выходил на связь со всеми сразу, как сегодня. Но никогда еще не беседовал с премьер-министром с глазу на глаз. Значит, ему предстоит услышать нечто крайне важное. Алексей Борисович Камской прибыл тем же вечером. В сопровождении военизированной охраны. На время разговора телохранители остались за дверью. Премьер-министр расположился в кресле. Жигалин сел у стола. – Приятно с вами встретиться лицом к лицу, полковник, – заговорил гость, – я буду с вами предельно откровенен. Речь пойдет о гобах. Как они вам, кстати? – Не очень, – сознался Жигалин. – Мне тоже. Да и всем нам. Кому нам?! Руководству Славянского союза. Видите ли, полковник, все гораздо мрачнее, чем представляется простому обывателю. Вам я могу сказать. Вы свой человек. Проверенный в деле. В толпе, растерзавшей двух пришельцев, было несколько наших людей. Специально подготовленных людей. Они получили приказ – вызвать агрессию масс, убить инопланетян. Потом все можно было бы списать на несчастный случай. Дескать, пришельцев прикончили зарвавшиеся молодчики. Вы, вероятно, сочтете, что мы совершили плохой поступок. Но я полагаю, после того, как я расскажу вам кое-что, вы поймете, в этом была необходимость. После проведения исследований объединенная комиссия пришла к выводу, что гобы опасны. Сама цель их визита в Солнечную систему крайне туманна. Они ничего не рассказывали о себе. То есть они намеренно утаивали от человечества любую информацию о своей цивилизации. Сейчас уже понятно, что скрывали и некоторые способности. К примеру, способность к телепортации. А нам они говорили только то, что считали возможным для того, чтобы будоражить умы. Все эти высокопарные речи о любви, сострадании… При этом они активно использовали гипнотическое внушение. То, что у них есть к этому особые способности, безусловно. Вы, наверное, почувствовали на себе, на что способен гоб, если он находится вблизи от человека? – Что-то такое было, – пробормотал Жигалин, в том, что он испытал страх, признаваться не хотелось, – а потом он просто исчез… Я глазам не поверил. – Представляете, какая начнется паника, если люди об этом узнают. Даже не хочется думать о том, что будет, если мы допустим утечку информации. Надеюсь, все ваши люди надежны? – Я доверяю им, как самому себе, – ответил полковник и подумал о Калаче – подвел один раз, может снова выйти из-под контроля. – Вот только новичок… – Что с новичком?! – Он тоже все видел. Парня прислали две недели назад. Прямо из академии. Невыдержанный, склонный к агрессии. Я бы хотел убрать его из отряда. – Правильное решение, – одобрил Камской. – Пусть отправляется на Землю. Я за ним пригляжу… – Премьер-министр замолчал. Некоторое время он задумчиво разглядывал Жигалина, потом поинтересовался: – Вы мне не доверяете? Думаете, все, что я говорю, бред старого параноика? – Мое дело не думать, а выполнять приказы. – Только не надо считать, будто я один измыслил все это. Это не так. Решение о ликвидации пришельцев было принято советом Союза. Поймите, иногда надо действовать решительно, чтобы спасти государство. Да что там государство. Спасти все человечество. – Я понимаю. – Вот и хорошо. Операцию мы провели относительно успешно, но одному из них все же удалось ускользнуть. И это притом, что все три гоба были предварительно отравлены, чтобы замедлить их реакцию. Я не говорил, что они обладают огромной физической силой? Мы боялись, что среди людей могут быть жертвы. Каким образом этот третий вывел из организма яд, ума не приложу, но теперь очевидно, контрабандист – это наш гоб. – Может, не тот самый, а какой-то еще, – предположил Жигалин. Ему сделалось не по себе. Слишком чудовищным выглядело предположение, что Солнечную систему время от времени навещают корабли инопланетян-насекомых, преследующих здесь неведомые цели. – Исключено, – ответил премьер-министр. – Мы намного тщательнее следим за космосом, чем раньше. Мы полагаем, эти трое были единственными. Есть мнение, они – кто-то вроде лазутчиков. Их специально готовили для того, чтобы, оказавшись в Солнечной системе, они повергли нашу цивилизацию в хаос. Поймите, полковник, мы не исключаем, что гобы готовятся к вторжению, но произойдет оно не сегодня и не завтра. Эта троица нас здорово взволновала, когда мы поняли, какую опасность они представляют. Вы понимаете, чем мы рискуем? – Мое дело выполнять приказы, – повторил Жигалин. – Ради бога, не стройте из себя солдафона. Я тщательно изучил ваше личное дело. Там есть и неподчинение приказам среди прочего, и многие другие проступки… – Это было давно. – Хорошо. Тогда выполните приказ правительства. Убейте его. Да, он остался один, но и один он способен на многое. Знаете ли вы, что физиологически гобы насекомые? Полковник кивнул: – Слышал. – Мы рассуждали так. Насекомые – самый многочисленный класс живых организмов в Солнечной системе. Они размножаются с огромной скоростью. На каждого человека приходится двести пятьдесят насекомых в год. Научно задокументированный факт. А что если они решили избавить своих родственников от господства гуманоидной расы? Речь уже не идет о его поимке. Вы и ваша команда должны уничтожить пришельца, пока еще не слишком поздно. «Легче сказать, чем сделать», – подумал Жигалин, но вслух высказался совсем иначе: – Будет сделано. – Вы молодец, полковник, я и не ожидал другого ответа. Со своей стороны могу обещать вам абсолютную поддержку. В средствах вы больше не ограничены. – Как вы сказали? – Я сказал, у вас будет все, что потребуется, чтобы уничтожить гоба. И запомните, выйти на него можно через людей. У него уже есть сторонники. Много сторонников. Не забывайте о гипнотическом внушении. – Какой у вас источник? – не поверил Жигалин. – Ищите свои, – посоветовал премьер-министр, – считайте мои ненадежными. Еще кое-что. Проинструктируйте своих людей. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь из них оказался на дисциплинарной станции. – Конечно. – Жигалин подумал, не уволить ли заодно Сергея Стукалова, но решил дать ему второй шанс. В конце концов, он уже несколько лет в отряде. Проверен в деле. А характер – у кого из нас он простой. – Полагаю, мне не нужно говорить, что о нашей беседе лучше не упоминать. – Можете на меня положиться. – И на ваших людей тоже? Я не имею в виду упомянутого вами новобранца. – Да. – Рад слышать. А теперь я, пожалуй, пойду. У меня много дел. Да и мои костоломы заждались. – Где вы таких нашли? – поинтересовался полковник. – Такое ощущение, что их специально растили для службы в охране. – Генная инженерия творит чудеса, – пошутил Камской. – Только я сильно сомневаюсь, что они помогут, если мне действительно будет угрожать опасность. Наш с вами враг, полковник, куда хитрее рядового киллера, и методы уничтожения живых гуманоидных существ у него иные. У меня самые дурные предчувствия. А они никогда еще меня не подводили. Верите ли, ни разу за все мои восемьдесят шесть лет. – Постараюсь сделать так, чтобы они вас, наконец, подвели, – пообещал Жигалин. Проводив премьер-министра, полковник отправился уладить важное дело. Калача он застал в мини-баре на нижней палубе. Парень расклеился, предчувствовал, что его ожидает увольнение, – опрокидывал рюмку за рюмкой и ругался с роботом-барменом. Тот, как обычно, на оскорбления не реагировал. Жигалин ожидания новичка не обманул. – Подавай рапорт! Калач еще больше сник. – Слушай, полковник, я не знаю, что случилось. Я, как его увидел, в голове что-то перещелкнуло… Как будто это не я был… – Рапорт, – мрачно проговорил Жигалин, обращение на «ты» ему не понравилось. Он совсем не был уверен, что поступает правильно. Впервые чувствовал себя паршиво, выгоняя бойца из отряда. То, что произошло на корабле контрабандиста, выглядело очень странно. Неестественный страх, внушенный гобом. Видение гладкого лица под маской… Искусственное желание убить контрабандиста… Или не искусственное?.. Впрочем, парень проявил нездоровую агрессивность не в первый раз. А значит, должен уйти. Бойцам спецотряда для хорошей службы требуются не только тяжелые кулаки и умение метко стрелять, но и крепкие нервы. Елена ждала полковника в своей каюте. Сидела в одних трусиках на кровати, полировала ногти. Жигалин присел на стул, ощутил, как спинка прогибается, принимая очертания тела. – Все в порядке? – девушка чувствовала его, как никто другой. – Пришлось выгнать Калача. Почему-то чувствую себя виноватым. Скажи мне, только честно, когда ты смотрела на этого, там, на корабле, ты ощущала что-нибудь необычное? – Отвращение, – Елена ответила сразу. И Жигалин понял, что она тоже думала о неудачной операции. – Очень сильное чувство. И еще страх. Как будто в этом пришельце есть нечто такое, от чего к нему нельзя относиться, как к чело… нет, не человеку, а разумному существу. Как будто он ненастоящий. Как говорящая кукла. Знаешь, все эти ожившие куклы в голографических постановках… Обычно они выглядят очень страшно. – Что-то такое и я почувствовал, – согласился Жигалин… – Пойдем в постель, – предложила Елена, – тебе надо расслабиться. Хочешь, сделаю тебе массаж? – И откуда ты всегда знаешь, что мне нужно?! – Полковник припал небритой щекой к мягкому животу. Он и сам не знал, как это произошло. Долго лежал рядом с Еленой, не говоря ни слова, размышлял об ощущениях во время операции, и слова вырвались сами собой: – Выходи за меня. – Ты уверен? – Когда я был не уверен?! И подумал, что был. Совсем недавно. Когда брали гоба. Да и потом… Если уж совсем откровенно, то после происшедшего у него появились сильные сомнения, что когда-нибудь ему удастся взять это странное инопланетное существо. Но он обязательно сделает все возможное, чтобы поймать гоба! И уничтожить! На Луне Кречмар чувствовал себя в безопасности. Всякий человек из его окружения полагал гоба великим мессией нового времени, пришедшим со звезд, чтобы научить людей любви и наделить их высшим смыслом бытия. Они гордились тем, что избраны им для служения великой цели, для того, чтобы идти первыми и вести за собой остальных. Все они принимали бутанадиол и следовали дорогой любви. Глядя на них, гоб чувствовал умиротворение и покой. Души ближайших сподвижников Кречмара размягчились, в них обнажились лучшие стороны, они уже не помышляли об освоении космоса, их не привлекали межзвездные дали, а занимали совсем другие помыслы – дорога к иному существованию, где все они будут бесконечно счастливы. Кречмар просунул верхние конечности в рукава темного балахона, накинул на голову капюшон. Одеяние сшили для него специально, взамен старого космического комбинезона паломника. Внизу балахон расширялся, скрывая две пары «ног» с острыми отставленными назад коленями. В сопровождении четверки людей, пожевывая бутанадиол, он двинулся в храм, размышляя о том, что крушение старого мира не за горами. Уроженцы Солнечной системы стремительно обращаются в новую веру. «Скоро наступят такие времена, – думал он, – когда люди обретут подлинную любовь, растворятся в ней и познают истину, и примут высшее существо». Храм представлял собой скрытую от глаз грандиозную постройку. Семнадцать подземных ярусов, с молельным залом в самом низу, несколькими лабораториями в центре и комнатой уединения под самой поверхностью. Здесь Кречмар установил самостоятельно собранный передатчик – из деталей, изготовленных подпольно уже в Солнечной системе. Передатчиков было несколько. Один на лунной базе, один на Плутоне, два спрятаны на Ганимеде, спутнике Юпитера. Впрочем, пока приборы бездействовали. В них не было необходимости. Время еще не пришло… В подвенечном платье Лена выглядела необычно. Слишком женственно, что ли. Георгий привык наблюдать ее в военной форме, ну или в нижнем белье. Заметно было, что девушка и сама смущается. Еще бы. Кадровая военная. Выросла в семье отставного полковника астродесанта. Он всегда хотел сына. А когда родилась девочка, воспитывал ее жестко, с детских лет приучал к дисциплине и спорту, готовил к военной службе, не видел для дочери иной карьеры. Хотя жена и противилась. Боялась, что такое воспитание выйдет девочке боком. Однако опасения оказались напрасны, природная страстность взяла свое. Подавить в Лене женственность отцу не удалось. Когда ей было шестнадцать, отец и мать погибли во время аварии пассажирского транспортника, следующего рейсом с Сатурна. Виновником трагедии стал обыкновенный астероид, каким-то образом он преодолел силовое поле и повредил обшивку. Об этой чудовищной катастрофе говорили по сию пору. – Жигалин, – сказала Лена, – скажи честно, ты меня любишь? – А что, незаметно? – пробурчал Георгий. – Не очень. Полковник задумался. По-хорошему, надо было бы выдавить из себя те самые слова. Но почему-то не получалось. Не привык он к сантиментам. Рубленые командные фразы – вот его привычная интонация. – Давай потом об этом, – выдавил полковник. – Нет, сейчас, – девушка притопнула ножкой. Жигалин смерил ее внимательным взглядом. Это уже что-то новенькое. Возражать своему командиру?! Но и будущему мужу, поправил он себя. И тихо сказал: – Люблю. – Я не слышу, – заупрямилась Елена. – Люблю! – рявкнул полковник, так, что окружающие заозирались. Потом засмеялись – можно не сомневаться, эта пара брачующихся будет счастлива. – И я тебя тоже очень люблю, – проговорила невеста и под бурные аплодисменты обвила шею жениха и поцеловала в губы. Медовый месяц занял ровно три дня. Спустя этот срок началась операция по захвату опасного преступника. Отстранить жену от работы отряда не удалось. Лена потребовала, чтобы он ставил ее при себе. Жигалин согласился скрепя сердце, но решил, что до опасной работы ее не допустит. Конечно, бойцов немного. Но с некоторых пор эта девушка была ему дороже всех на свете и даже, стыдно признаться, важнее успеха правительственной операции. Полковник Жигалин действовал решительно. Для начала в одном венерианском городе взяли парочку бутанадиоловых наркоманов. Через них удалось выйти на курьеров, осуществляющих поставки наркотиков с Плутона. Торчки раскололись без особых проблем, достаточно было подержать их пару дней в закрытом бункере. Без бутанадиола они стали покорными, как овечки, и разговорчивыми, словно ведущие утреннего шоу. Цепочку проследили до Плутона. А потом и на Плутоне. На планету сначала высадился один Жигалин. Инфраструктура здесь была развита слабо, немногочисленные колонисты жили глубоко под землей и в шутку называли друг дружку снежными кротами. Несмотря на постоянный подогрев колонии термоядерными реакторами, в отдельных областях температура опускалась до минус тридцати. В задачу Жигалина входило найти лежбище контрабандиста, как он его называл. Он исходил из простого соображения, что у любого живого существа должен быть дом, место, где он может укрыться и отдохнуть. В конце концов, должен же гоб когда-то спать. Впрочем, уверенности не было и здесь. У контрабандиста могли быть сотни лежбищ по всей Солнечной системе, а могло не быть ни одного. За пару дней удалось выяснить, что на Плутоне пришелец появляется нечасто. Дела здесь и так шли полным ходом. Бутанадиол производился в десятке подпольных лабораторий и расползался по Солнечной системе как на кораблях, замаскированных под грузовики государственной службы, так и на многочисленных частных яхтах, перестроенных для дальних рейсов. Полковнику удалось добыть сведения о точной дате появления гоба. Контрабандист в одной из лабораторий дал указания, когда его следует ожидать. По приказу Жигалина на Плутон высадились остальные бойцы спецотряда. Без Калача их насчитывалось всего четверо, включая Жигалина, но, по его расчетам, и троих должно было хватить. Елене он приказал оставаться на орбите. С тех пор, как они надели обручальные кольца, полковник не давал жене участвовать ни в одной серьезной операции, к ее явному неудовольствию. Контрабандист всегда появлялся в одном и том же месте – дальнем левом углу обширного цеха, между контейнерами с сырьем. За эту информацию Жигалин пощадил информатора и прострелил ему только левую ногу, а не обе сразу. В указанное время бойцы спецотряда были на позиции, в пустой лаборатории – людей заранее согнали в смежное помещение и заперли. Ждать пришлось долго. Несколько суток. Но гоб так и не появился. Жигалин не знал, что пошло не так. То ли допрашиваемый дал заведомо ложную информацию, чтобы пустить оперативников по неверному следу, то ли инопланетянин почувствовал ловушку. Жигалин связался с командованием, и на Плутон выслали войска быстрого реагирования. С ними прибыл и премьер-министр Камской. – Неудача? – он внимательно смотрел на полковника. Жигалин хмуро кивнул. – Похоже, он все время опережает вас на пару шагов. – Твою налево! – выругался полковник. – Ничего-ничего, Георгий. Мы все понимаем. Продолжайте в том же духе. – Камской похлопал командира спецотряда по плечу. – Я верю в вас. Вы справитесь. Лунную базу брали с усилением из двух штурмовых бомбардировщиков. Поначалу операцию хотели провести силами диверсантов, но на высшем уровне решили, что рисковать больше не стоит. Со спутника было получено несколько высокоточных записей с поверхности Луны: факельные шествия с участием гоба, действа, напоминающие обряды сектантов. Он будто специально делал так, чтобы базу обнаружили. Бомбардировщики прошли над целью, превратив равнину, под которой предположительно находилась база преступников, в пылающий кратер. Глубинные бомбы зарывались в землю и там взрывались, обращая каменистую лунную почву в жидкий расплав. Полковник Жигалин руководил операцией. После первого же удара сканер поверхности показал, что никого живого внизу не осталось. Да и как может кто-то уцелеть, если воздушный купол разрушен – воздух с хлопком покинул базу после первого же попадания. Операция с применением тяжелой артиллерии выглядела эффектно, но на деле напоминала акт отчаяния. Уничтожить всех ради того, чтобы прихлопнуть одного. Такое даже в военное время не всегда возможно. Но и эта грандиозная бомбардировка, призванная застать гоба врасплох, ничего не дала. Через неделю поступили новые сведения. Контрабандист объявился на Марсе с новой партией бутанадиола. Затем один из схваченных курьеров сообщил, что ведется строительство новой подземной базы на Дионе, спутнике Сатурна. Информация о бомбардировке Луны просочилась в прессу. Журналисты писали, что правительство обезумело, уничтожая собственных граждан ради каких-то мифических операций по борьбе с наркотиками. Начались массовые беспорядки. На Земле их удалось подавить быстро. Но в отдаленных колониях творилось такое, что никто уже толком не мог сказать, кто именно осуществляет их руководство. По мнению полковника Жигалина, именно там теперь располагались подпольные лаборатории. Потоки бутанадиола стали намного обширнее. Ими насыщались все без исключения планеты Солнечной системы, где существовала разумная жизнь. Цена на наркотик сделалась такой низкой, что среднего достатка гражданин Славянского союза при желании мог бы закупить бутанадиол на несколько лет вперед. В посадочном модуле Жигалин был один. Снаряд врезался в ледяную корку и, не прекращая вращения, внедрился в поверхность. Двигался он по принципу бура. Лед кололся легко, цифры глубиномера так и мелькали. Затем «бур» провалился в одну из подземных пустошей искусственного происхождения и застыл – все, как запрограммировал полковник. Он выждал полчаса после посадки, по инструкции. Нажал сенсор разгерметизации. Отпихнул ногой крышку люка и выбрался наружу. Эластичный скафандр почти не сковывал движений, а вот шлем был тяжеловат – к нему крепился мощный фонарь. Георгий поднял руку, включил наручный сканер. В радиусе нескольких километров не обнаружилось живого – ни вверх, ни вниз, ни по горизонтали. Неудачная высадка. Придется топать через ледяную пустошь. Переохлаждение ему, правда, не грозит, но удовольствие то еще. Полковник вытащил из корабля рюкзак, закинул на спину и двинулся по пустынному подземному ходу. Стенки тоннеля были явно искусственного происхождения, все в крупинках льда, так и сверкающего алмазной россыпью, словно кто-то специально инкрустировал коридор драгоценными камнями. Жигалин знал, что тоннель пробурен несколько лет назад с целью поиска полезных ископаемых и должен, по идее, вывести к небольшому поселению колонистов. Впрочем, блуждание в подземном лабиринте может и затянуться. Подобная неопределенность вызывала у Жигалина серьезные опасения. С этими лунами всегда проблема: погрешность в координатах может быть колоссальной. Особенно если колонисты выбрали кочевой принцип размещения. Лишь бы добраться до аквалитической мембраны, удерживающей под землей воздух. Человек сквозь нее проходит свободно, а частицам кислорода проникнуть не удается. Если бы не это изобретение, сделанное почти сотню лет назад, о колонизации Солнечной системы можно было бы забыть. На мембрану Георгий набрел только спустя четыре часа безостановочного путешествия по подземному тоннелю. Жара за ней стояла невообразимая. Даже отключив подогрев скафандра, полковник весь взмок. «Хоть бы терморегулятор отладили, – подумал Георгий, и тут же пришла новая мысль: – А если все работает, как надо? Если подобный режим поддерживается специально? Для комфорта гоба». Полковник тут же подобрался. Если предположение и неверное, все равно – надо быть начеку. Шагать по тоннелю было крайне неприятно, луч блуждал по ровным стенам, выхватывал из мрака всего десяток метров. А дальше царила кромешная тьма, и все время казалось, будто кто-то в ней прячется, готовый в любой момент шагнуть полковнику навстречу. Чтобы победить страх, Жигалин стал вспоминать Лену в подвенечном платье. Если бы не Лена, он, наверное, так бы никогда и не узнал, что однолюб. А продолжал клеить женщин на лунной базе и в барах на Земле, когда бывал в отпуске. Теперь все эти приключения казались полковнику чем-то далеким, от чего веяло беспутной юностью. Он ни за что бы не променял горячие объятия любимой женщины на прохладную четко выверенную механику секса с незнакомкой. Именно так, механику. В этом присутствовало что-то искусственное, нечто из области робототехники. Животную страсть Жигалин испытывал только к Елене. И в его влечении к ней присутствовала одна только естественность… Первый человек встретился ему спустя сотню метров. Сначала присутствие живого тела продемонстрировал тепловой сканер – отозвался серией коротких звуковых сигналов. На всякий случай Жигалин достал пистолет, но оружие не пригодилось. Человек оказался так накачан наркотой, что попросту не обратил на диверсанта никакого внимания. Только пялился в стену и делал странные пассы, будто силился кого-то поймать. Судя по частоте движений, этот некто летал медленно и крайне неуклюже. Через пару сотен шагов встретилась целая группа торчков. Человека в скафандре они упорно игнорировали. Только один показал на него пальцем и растянул рот в щербатой улыбке. Жигалин скривился. Если так выглядят все колонисты, предосторожности напрасны. Впрочем, расслабляться не стоит. Пока он среди своих – обыкновенных граждан Солнечной системы. На преступников никто из них не похож. С виду – безобидные торчки. А вот дальше могут встретиться совсем другие люди: торговцы этой самой дурью, держатели подпольной лаборатории, если конечно данные были верны, и она здесь действительно имеется. Больше всего полковника пугала, и он не желал себе в этом признаваться, встреча с гобом. Тот уже продемонстрировал ему однажды свои уникальные умения по воздействию на органы чувств. Испытывать снова искусственный страх и чувствовать себя крысой с вживленным в мозг электродом Жигалину совсем не хотелось. Лабораторию он обнаружил через пару часов. Никакой подпольной деятельности. Люди трудились, синтезируя наркотик, открыто. Как будто его производство разрешили законом. Первоначально полковник даже не понял, что нашел именно то, что искал, настолько просто оборудована была лаборатория. Жигалин допросил пару работников. Оказалось, что гоб здесь почти не появляется. Наркотик вывозят с планеты специально для этих нужд зафрахтованные транспортники. Жигалину осталось только взять в руки рацию и передать команду. Вскоре в городе колонистов высадились федеральные войска. Город оцепили. Началась уже ставшая стандартной процедура – людей допрашивали и отпускали, оборудование лаборатории и запасы наркотика вывозили и уничтожали. После десятка неудачных операций по поимке контрабандиста и потери одного из бойцов отряда – его убили во время бунта на Тритоне – Жигалина отстранили от дел. Положа руку на сердце, он и сам уже был рад такому ходу событий. Надоела безрезультатная беготня за вечно ускользающим преступником. К моменту отстранения он окончательно утратил уверенность, что когда-нибудь сможет убить гоба. Ему стало казаться, что пришелец был видением, голографической проекцией, да мало ли что может измыслить причудливый человеческий разум. Неожиданно для полковника, его перевели в главный штаб, поближе к руководству. Что можно было расценить как повышение. А для поимки контрабандиста создали новое подразделение – не группу оперативников из нескольких человек, не способных справиться со столь сложной задачей, а целый отряд военизированной пехоты – двести человек с полным комплектом самого современного вооружения. Насколько было известно Жигалину, бойцов спецподразделения снарядили даже экспериментальными гипнотическими шлемами. Помогли сведения полковника о способности гоба воздействовать на эмоциональную сферу. О противостоянии властей с контрабандистом и бунтовщиками доходили какие-то обрывочные сведения. Кое-что сообщали в новостях. В основном, данные об удачно прошедших операциях по изъятию очередной партии наркотиков. Некоторую информацию поставляло непосредственное руководство. Иногда о гобе упоминал Алексей Борисович Камской. Впрочем, полковник видел его теперь крайне редко. Свое обещание премьер-министр выполнил. Калач тоже оказался при штабе. Служил кем-то вроде адъютанта и личного секретаря при генерале. С полковником парень поздоровался приветливо, обиды по поводу прошлых дел не выказал. На Земле у Жигалина дела шли поначалу очень неплохо. Несмотря на обилие бумажной работы и отсутствие настоящего боевого дела он заметно приободрился. Оклад ему положили вдвое прежнего. Сильно не нагружали. Относились с уважением к его опыту и заслугам. Единственное, что несколько докучало полковнику, ежедневные расспросы о его контактах с гобом. Казалось, он уже рассказал все, что только можно. Но несколько специалистов психологов ежедневно давили из него сведения, документируя все сказанное Жигалиным на голограмму. После этих выматывающих бесед он чувствовал сильную головную боль. – Как вы думаете, тогда мог иметь место обман зрения? – Я уже говорил. Наверное, мог. – Вы не уверены? Странно. А ведь сначала вы демонстрировали изрядную убежденность. Говорили, что он телепортировался? Откуда вы это взяли? – Мне так показалось. – А может, вам кто-то это сказал? Или внушил? – Не знаю… Все возможно, – потирая виски, отвечал Жигалин. Он и в самом деле зашел в тупик в своих воспоминаниях. Иногда ему начинало казаться, что гоб вовсе не телепортировался, что ему привиделась эта вспышка света… Несмотря на головную боль, против допросов полковник не возражал. Воспринимал их значимой частью своей работы. Возможно, полученные от него сведения помогут уничтожить пришельца. Елена уволилась из органов, устроилась секретарем-референтом в одну московскую фирму. Платили ей хорошо. Да и график напряженностью не отличался. В пять часов она уже прилетала домой из офиса, готовила ужин. Отношения в семье наладились почти идеальные. Теперь Жигалин уже не боялся проявлять нежность. Он был уверен – так и выглядит настоящая любовь… Потом с женой что-то произошло. Жигалин поначалу не замечал перемены, хотя холодность в ее голосе проскальзывала и раньше. Затем произошло страшное… Однажды вечером она начала заговариваться. «Я кажется плыву… Я плыву… Я вижу яркий свет… Он идет ко мне… О боже, как хорошо…» Георгий решил, что сказалось переутомление. Попытался уложить жену спать. Но она дико закричала, забилась на кухне в угол и не желала оттуда выходить. Пришлось вызвать санитарную службу. Диагноз поставили сразу – бутанадиол. К тому времени клиники открылись по всей стране. Их становилось все больше. Никакого домашнего лечения. Только стационар. Жигалин очень хорошо запомнил этот первый разговор с врачом. Нарколог выглядел усталым. Будто проговаривал давно заученный текст: – Привыкаемость к крэку, по подсчетам специалистов, в десять раз больше, чем к кокаину. Привыкаемость, к бутанадиолу в пятьдесят раз выше, чем к крэку. Почти стопроцентная привыкаемость. Это означает, что вы подсаживаетесь на него сразу и бесповоротно. Без этого наркотика вы просто не сможете дальше жить. Умрете. Люди готовы все отдать, чтобы существовать дальше. При этом им и не требуется что-то отдавать. Бутанадиол продают всюду по бросовой цене. Понимаете? – Не понимаю. – Чего вы не понимаете? – врач вздохнул. – Не понимаю, зачем она это сделала… На свидании с Еленой, полковник встряхнул жену: – Зачем?! Объясни мне, зачем? Женщина выглядела вялой и отстраненной. На Жигалина смотрела с удивлением. Ему даже показалось – не узнала. От предложения отправить жену в резервацию Георгий решительно отказался. Уже существовало несколько специализированных зон, для принимающих бутанадиол наркоманов. Но после того как Елена оказалась дома, кошмар продолжился. Без наркотика она в буквальном смысле сходила с ума, умоляла принести ей хотя бы одну лиловую таблетку, а когда он продержал ее в запертой комнате в течение трех суток, наивно полагая, что это поможет, впала в кому. Пришлось срочно вызывать врачей. А затем подписать все бумаги. Без Елены дом казался пустым. Жигалин возвращался с работы, падал в кресло перед телевизором, цедил пиво и молчал. Злоба копилась. Объявления о продаже наркотика заполонили даже кабельные каналы. Его можно было заказать на дом, доставка курьером в течение получаса. Все газеты пестрели заголовками «Бутанадиол – ваше будущее в любви». Для Жигалина бутанадиол оставался злом, забравшим его любовь. Однажды на выходные он поехал навестить Елену. Одного раза вполне хватило, чтобы понять – больше он никогда этого не сделает. Когда-то привлекательная стройная женщина, она превратилась в развалину. Рыхлое лицо, бледные глаза – раньше они казались Жигалину ярко-синими, теперь выцвели, став бледно-голубыми. На аэровокзальной площади к нему приблизился тощий тип, предложил купить бутанадиол. Полковник сорвался. Ударил мерзавца кулаком в зубы, несколько раз пнул тяжелым армейским ботинком в лицо… Огляделся вокруг. За ним вяло наблюдали. Кучки людей, переступая с ноги на ногу, толпились возле деревьев, лежали на газоне, мальчуган лет десяти водил ладонью по радужной поверхности лужи. Лицо у него было пустым. Жигалину стало страшно… Вскоре все рухнуло. Привычный мир разрушался на глазах, осыпался осколками, будто чья-то громадная каменная ладонь сжимала его хрупкую сущность. По телевидению теперь вещал всего один канал. Тот самый, по которому круглосуточно транслировались объявления о продаже бутанадиола. Газет выходило несколько, и все они были далеки от реальности полковника Жигалина. Кинотеатры закрывались один за другим. Продуктовые магазины пустовали. Их сменили точки выдачи питательной жидкости – одурманенной наркотиком толпе было все равно, что поглощать для поддержания жизни. На улицах царило постоянное движение – люди бродили без всякой цели, натыкались на стены и друг дружку. На службу можно было больше не ходить. Коридоры штаба опустели. Зарплату перестали платить. И все же, сохраняя хоть какое-то подобие нормальной жизни, он ежедневно выбирался из дома, и с упорством фанатика шел пешком по Ленинградскому проспекту. Приходилось распихивать сонных зевак. Они таращились по большей части в небо, и целеустремленный Жигалин поминутно на них натыкался. В один из дней полковник услышал объявление по радио. Выступал премьер-министр Камской. Одурманенные толпы стягивались к зданию конгресса, и он призывал всех трезво мыслящих встать на его защиту. Жигалин надел мундир штурмовика, начистил пуговицы и решительным шагом направился к выходу. Вокруг пятиэтажного длинного строения, обнесенного железным забором, собрались тысячи. Ими явно кто-то управлял, заставляя стягиваться сюда из всех улиц и переулков свихнувшегося города. Среди защитников было множество гражданских лиц и несколько десятков военных. Полковник Жигалин самый старший по званию. Премьер-министр Камской представлял правительство умирающей сверхдержавы. Остальные высшие чины давно уже перешли в лагерь противника, утратив человеческий облик. Все до единого. Включая президента Славянского союза. – Последний оплот человечества, полковник, – премьер-министр сидел в мягком кресле, крутил в пальцах кубинскую сигару. Кроме них в зале заседаний на высшем уровне не было никого: – Знаете, что мы сейчас с вами наблюдаем? Крушение человеческой цивилизации. И воцарение власти гобов над Солнечной системой. И все это силой трех паломников. Подумать только, какое зловещее хитроумие. – Все еще исправится, – Для Жигалина объяснения происходящему не находилось. Он просто чувствовал, что живет в сумасшедшем доме, когда-то бывшим его домом. – А я предсказывал это еще во время первого контакта, который, заметьте, выглядел, как наглое вторжение в эфир. Знаете, что сделали гобы? Они пришли и основали в Солнечной системе новую религию. Это не ортодоксальное христианство, не консервативный католицизм, не многоликий ислам, не сектантская сайентология. Это экспансивная чужая религия, пришедшая к нам извне. Ее измыслил инопланетный разум. Звучит чудовищно. Но это свершившийся факт. – Мы не допустим, – угрюмо проговорил полковник. – Вы не допустите? – премьер-министр посмотрел на Жигалина с недоумением. – Вы что, действительно, считаете, что в силах что-либо изменить? Только посмотрите на них. Вы как раз стоите у окна. Посмотрите-посмотрите… Полковник повернул голову. Чудовищное зрелище. Толпа внизу безмолвствовала. Никаких видимых беспорядков не происходило. Люди казались абсолютно спокойными. Отсюда можно было наблюдать, что они поделены на равные четырехугольники. Ближайший стоял у самых ворот здания конгресса, но штурма не предпринимал. Другие рассредоточивались по периметру, отрезая осажденным путь к отходу. Атака живых мертвецов. В отдалении выделялась фигура в темном балахоне. Гоб восседал на висящем в десяти метрах над землей катере и наблюдал сверху за перемещением все подходящих к зданию конгресса масс. Время от времени он поднимал черную конечность, похожую из-за ширины рукавов на крыло, и что-то выкрикивал, отдавая команды. – Знаете, полковник, я много размышлял о природе вторжения. По служебным делам мне приходилось отслеживать сигналы извне. Я знал, что война не будет такой, как ее представляли прежде. Если наш противник будет обладать подлинной мудростью древнего народа, такого народа, который сможет нас найти, то сначала он изучит человечество, познает все его слабости, уязвимые стороны, выработает верную стратегию борьбы, и только тогда будет действовать. Малыми силами, но с наибольшим результатом. Как мечтали полководцы древности. Вы, кстати, знаете, какие главные слабости есть у человечества? – Слабое техническое развитие? – предположил Жигалин. – При чем тут технический прогресс?.. – Премьер-министр поморщился. – Помилуйте. Разве вы не видите, что происходит. Все же предельно очевидно. Слабости у человечества в целом те же, что и у отдельной личности. Человеком можно властвовать с помощью двух вещей. Эти вещи – религия и наркотик. Обе они порабощают сознание. Делают человека зависимым. Религия дает ощущение защищенности, над тобой есть высшее существо, и оно о тебе позаботится. Наркотик вызывает те же чувства, плюс эйфория, радость жизни. Почему бы не объединить две составляющих? Если их свести воедино, они дают абсолютную власть над массами. Нами можно управлять. Понимаете теперь? Я полагаю, они запланировали все, даже убийство тех двоих пришельцев озверевшей толпой. А мы на это купились. Упростили им задачу. Жертвенный момент. Он очень важен. И отражен во всех религиях. Возьмите, хотя бы, жертву Христа во имя людей. В Исламе всевышний требует у пророка Ибрагима принести в жертву сына Ислама, а потом прощает его, разрешив принести в жертву животное. Всевышний милостив, но все равно требует жертвы. Понимаете? В ведической традиции первочеловек – жертва, в Буддизме жертвуют то, от чего труднее всего избавиться – собственное Я. Смотрите, как все тщательно продумано и выстроено. С точки зрения общечеловеческой психологии. И потом – после того, как жертва принесена, и люди начинают осознавать содеянное, тот самый третий, контрабандист по-нашему, преступник, поставщик наркотика, начал выполнять заложенную в него программу. – Вы что, думаете, он – не живое существо? – поинтересовался Жигалин. – Отчего же не живое? Продукт генной инженерии, синтезированный в лабораториях далеких планет, где обитают гобы. Вполне живое. Только вся его эмоциональная сфера, весь совершенный физис, позволяющий даже телепортировать, – кто способен на такое чудо, кроме настоящего мессии, – направлены на то, чтобы выполнить поставленную задачу. Он, как солдат от религии, призванный одержать победу над человеческой паствой. Быть может, эта троица (заметьте, троица) представляла собой взаимозаменяемые экземпляры, кто знает. Но физиологи, помнится, утверждали в отчетах, что обнаружили в них некоторые явные различия. – Мне сложно все это осмыслить, – Жигалин нахмурился. – Я запутался. Я не верю в то, что это возможно. Если только представить, что где-то есть разум, способный измыслить такое, тогда… тогда эти самые пришельцы, и вправду подобны богам. Нет, я не верю. – А вам и ни к чему верить. Это всего лишь мои предположения. Полагаю, я не далек от истины. – Что же будет дальше? – Признаться, мой друг, я и представить не могу, как будут развиваться события. И к чему они хотят привести людей. Я вам больше скажу. Мне это не очень интересно. Как вы могли заметить, я очень стар. К тому же, совсем недавно врачи обнаружили у меня неоперабельную опухоль. Так что меня ничто не волнует и не пугает. Даже эта безмолвная толпа под окнами здания конгресса. Если бы у меня были дети, я волновался бы за их будущее, но у меня нет детей. – У меня тоже, – буркнул Жигалин. Ему вспомнилось лицо Елены, какой она стала после отправки в резервацию, и сердце защемило. Последнее время он часто думал о детях. Какими они могли бы быть. – Вам повезло, – сказал премьер-министр. – Впрочем, не берусь утверждать. Возможно, все, что я вам сейчас говорю, измышления больного старика. Не представляю, что с нами сделают эти толпы нелюдей, но полагаю, они обойдутся без крови. Обратите внимание, они пришли без оружия. И, судя по всему, в ближайшее время не собираются идти на штурм. Возможно, вообще не собираются идти на штурм. – Что вы предлагаете?! – хмуро поинтересовался Жигалин. Его охватили самые дурные предчувствия. – Предлагаю?! – премьер-министр улыбнулся. – Лично я пущу себе пулю в лоб. Сегодня же. Только добью бутылку коньяка, припрятанную у меня в кабинете. – А как же борьба до победного конца? Я слышал вашу речь по радио, когда вы призывали защищать здание конгресса. Вы были полны надежд на победу. – Разве для вас не очевидно, что мы уже проиграли? – Я так не думаю. – А вы упрямец. Впрочем, вы человек действия. Помню-помню, как вы усердствовали, чтобы поймать контрабандиста… Хотя для нас уже тогда было ясно, что ничего у вас не выйдет. Во всяком случае, силами одного небольшого отряда. Не ваша вина, полковник, что наш противник оказался так силен и коварен. Знаете, почему я хочу уйти из жизни сегодня? Дальше ничего интересного уже не будет. Взгляните на эти лица внизу. Всегда неприятно наблюдать агонию, как отдельного человека, так и всего человечества. Хотите совет? Когда меня не станет, отдайте им здание. Вы здесь будете за главного. Вы же старший по званию. Вам подчиняются солдаты. – Мы будем драться до последнего! – твердо сказал Жигалин. – И умрете от жажды? Не работает даже канализация. Борьба закончена. Как вы не понимаете?! А впрочем, как знать, – премьер-министр поднялся, тяжело оперся на трость и сделался вдруг очень старым и усталым, – мне пора, полковник, прощайте… – Подумайте еще раз, – попытался удержать его от фатального шага Жигалин. – Не мешайте мне, молодой человек, – резко проговорил премьер-министр. – Это будет очень благородно с вашей стороны, дать мне уйти спокойно… После ухода премьер-министра Жигалин долго сидел в кресле, размышлял. Потом ему показалось, что он услышал выстрел. Слух не обманул полковника. Камского он нашел на полу, в его кабинете. Удивительно, но даже после смерти голубые глаза сохранили ясность. «Теперь почти не встретишь таких глаз», – подумал Жигалин. Ему мучительно захотелось выпить, он вспомнил, что видел в шкафу в зале заседаний бутылку водки. – Сначала сделаем дело, потом выпьем, – пробормотал полковник. Он спустился на пару этажей по темной лестнице. В здании царил хаос и паника. Военных насчитывалось человек тридцать-сорок. Их удалось собрать далеко не сразу. Жигалин сообщил, что премьер-министр застрелился, убедился, что они готовы подчиняться его командам, и отдал приказ стрелять по толпе. Благо оружия имелось в избытке. Согласились далеко не все. Кое-кто проявил неповиновение. – Дело ваше, – пожал плечами Жигалин. – Трибунала не будет. Но лично я буду защищать здание до последнего. Что нам еще остается? Он первым взялся за автомат, выбил окно и принялся палить по безмолвной толпе. К нему присоединились другие. В ответ не прозвучало ни единого выстрела. Людей даже не удалось разогнать. Они просто вскрикивали едва слышно и ложились под пулями. Настоящее кровавое побоище. Без всякой цели. Гоба видно не было. Как только началась стрельба, он в очередной раз исчез. Взамен убитых осаждающих подходили новые, шли плотными рядами, по бездыханным телам, оскальзывались на лужах темной крови. Одного из них Жигалин с содроганием узнал. Калач. Всего мгновение, и точным выстрелом ему снесло пол головы. Через пару часов здание конгресса оказалось завалено трупами. У некоторых особенно впечатлительных началась истерика. – Не останавливаться! – орал Жигалин. – Огонь! Огонь! Огонь! Стреляли из ружей, пулеметов, пистолетов и гранатометов до поздней ночи, пока не израсходовали все боеприпасы. Метали гранаты – осколочные и со слезоточивым газом. Кольцо оставалось таким же плотным, как и днем. После полуночи выстрелы стихли. Над площадью повисла оглушительная тишина. Все фонари были разбиты. Под светом Луны выделялись почти неподвижные силуэты людей, стоящих на мертвецах. Жигалин чувствовал себя убийцей. Походкой смертельно усталого человека он поднялся в зал заседаний, достал из шкафа бутылку водки, налил стакан до краев и опрокинул в себя. «Камской прав, – думал он. – Гобы уже победили. Контрабандист? Как бы не так. Диверсант вражеской армии. Только взорвал он не штаб противника, а все человечество. Что мешает этому существу перенестись в здание конгресса, перебить всех защитников цивилизации? Но зачем ему это? Нет. Он никого не убивает, но действует хладнокровно и методично, не проявляя при этом и тени агрессии. Напротив, он делает вид, что олицетворяет добро и любовь. Любовь и сострадание – вот, что отнимает у человека жизнь, само право на существование». Жигалин ужаснулся. В этих измышлениях было нечто извращенное. После второго стакана родилась крамольная мысль: «Может, этот гоб – не такое уж и зло. Может быть, зло – это я?» Рано или поздно придется открыть дверь. И принять любовь и сострадание такими, какие они есть. «Мы и есть зло, – понял Жигалин, – человечество. Каждый из нас. И все мы в целом». На полу он заметил лежащие россыпью лиловые таблетки. Ничего удивительного. Бутанадиол был повсюду. Жигалин подобрал одну и, думая о любимой жене, которой давно уже нет рядом, положил бутанадиол на язык. «Самоубийство можно совершить разными способами, – пронеслось в голове, – некоторые предпочитают убивать себя медленно». Кречмар передавал сигнал: «Любовь пришла к людям. Любовь пришла…» Теперь может явиться Божество во всем многообразии единого разума существ, по образу и подобию которых сотворен и он сам. Кречмар физически ощутил ответ. Трехпалая конечность дрогнула на сенсоре. Брюшко и грудь гоба с треском лопнули, выплескивая гемолимфу. Трубчатое сердце, продолжая сокращаться, вывалилось из разорванного тела. Жизнь миссионера закончилась. Мелодия льется из окон второго этажа. Кто-то выставил на подоконник старый дисковый магнитофон. В голове колыхнулись воспоминания, и почти сразу исчезли, словно их никогда и не было. А существовала одна только иная реальность, расцвеченная дивными красками, насыщенная сладостными ощущениями. Он садится на бордюр, стараясь воскресить в памяти хоть что-то… Не получается. Прошлое сгинуло навсегда. Через некоторое время мелодия смолкает. Появляются тени в темных балахонах. Между ними, суетливо оглядываясь, бежит, подгоняемый электрошокером, человек. – Эй, – кричит он, – вы слышали? Скажите мне только одно, слышали?.. Георгий Жигалин поднимает на незнакомца пустой взгляд. Лишь на мгновение его охватывает удивление и что-то еще, похожее на сожаление о собственной слабости. Затем краски реальности смазываются, и он забывает о странных ощущениях. Приходит давно ожидаемая эйфория. Его опьяняет безграничная любовь, хочется рыдать от восторга и восславлять великое божество – гоба всего сущего. |
||
|