"Черный тюльпан" - читать интересную книгу автора (Дышев Андрей)

Глава 6

Разумеется, я не стал вызывать милицию. Ну что я скажу следователю? Что у меня украли слиток золота, который я контрабандным путем вывез из Перу? Начнутся расспросы, почему я отстал от группы, чем занимался в Приамазонии почти год, почему, в конце концов, живу здесь без прописки и отчего моя покойная бабуся забыла написать на меня завещание. Если я расскажу ментам все, то у них волосы встанут дыбом и меня моментально депортируют в Россию и передадут в службу безопасности.

Однако я не был намерен так просто расстаться со своей реликвией. Человека, который вломился ко мне, можно просчитать, если в самом деле составить цепочку, по которой слух о золотом драконе просочился в среду домушников. И в этом деле никого нельзя сбрасывать со счетов. Даже Клима.

Я прекрасно выспался следующей ночью, хотя проснулся где-то около шести. Никто мне не звонил, не советовал готовить себе алиби, и хорошее настроение подпортила только голая стенка c одиноким гвоздем, на котором еще вчера висел золотой дракон.

Я взял ведро с размоченным хлебом и пошел на дачу. Похоже, солнце даст нам сегодня передохнуть. При полном безветрии небо было затянуто тучами, и оттого край моря, выглядывающий между Крепостной горой и Болваном, был серым и унылым.

За художественным музеем я свернул налево и пошел вниз. Перед чугунным ограждением санатория на секунду остановился, после чего изменил своей привычке, не стал сокращать путь по его территории и снова пошел по шоссе.

Когда я сравнялся с проулком, мое внимание привлек человек, бегущий по серпантину в мою сторону. Точнее, не сам человек, а его ярко-красные спортивные трусы, горящие, как люминесцентный светильник. Рыжеволосый, кудрявый, с бледной, слегка порозовевшей кожей. Э, да это тот самый тип, который, если верить словам Марийки, звонил мне вчера утром!

Я застыл со своим ведром на обочине дороги, не зная, что предпринять. Как заговорить с бегущим человеком? О чем спросить его? Времени на раздумья у меня не было, человек приближался с каждой секундой.

Я закинул ведро в кусты, отвел руки за спину и стал прохаживаться от одного края дороги к другому. Бегун вильнул в сторону, чтобы не налететь на меня. Я понял по его индифферентному лицу: он меня не знает и никогда раньше не видел. Я сделал широкий шаг и снова оказался на его пути.

- Стой! Стой! - махнул я рукой, как жезлом, будто останавливал машину.

Наверное, у рыжего были неважно отрегулированы тормоза, и он все-таки задел меня плечом, чертыхнулся, хотел было побежать дальше, но я крепко схватил его за влажное запястье. От бегуна пахнуло потом. Он вытаращил на меня глаза и, брызгая слюной, крикнул:

- Чего?! Ты что хватаешь? Взбесился?

- Стоять, стоять, - спокойно ответил я ему, внимательно разглядывая его кроссовки. - Бегаем, значит? Природу топчем?

- Да кто ты такой? - взвизгнул рыжик. - Отпусти руку!

- Я старший егерь судакского лесхоза Бодунко. Еще вопросы есть? Разъяснения не требуются?

- Ну и что? - Рыжик все еще дергал свою руку, но уже не столь агрессивно. - А что я такого сделал?

- Щит перед подъемом видели? Читать умеете?

- Какой щит? - заморгал глазами рыжик, хотя совершенно ясно было, что он знает, о каком щите я говорю.

- Ну, обернитесь и посмотрите. Он и отсюда виден.

Рыжик повернулся, убедился, что щит в самом деле отсюда виден.

- А что там особенного? - зашлепал он мясистыми губами. На кончике его носа дрожала капелька пота. Безбровый, лишенный ресниц, он почему-то напоминал мне верблюда. Убедившись, что он не станет убегать от меня, я отпустил его руку и, расхаживая перед ним, монотонным голосом пояснил:

- На щите написано: «Государственный ботанический заказник «Новый Свет». Посещение леса, разбивка палаток, разжигание костров строго воспрещается». Так?

- А я что, разжигал костры?

- Нет, вы посещали лес.

- Да я только по дороге, - не меняя нагловатого тона, ответил рыжик и показал рукой, по какой дороге он носился.

- Ай-яй-яй! - покачал я головой. - Ну зачем вы обманываете? Все говорят, что только по дороге, а сами в лес ходят. Вот и вы тоже. У вас же кроссовки в глине.

Рыжик посмотрел на свои кроссовки, пожал плечами, но ответил уже другим тоном:

- Да я только на обочину сошел. Там даже трава не росла.

- На обочину, - опять покачал я головой, с удовольствием играя роль егеря. - Да у нас обочина - до самого моря обочина. Это вам не Козельск. Здесь экология, а она у нас одна. А вот вас, приезжих, как собак нерезаных. Каждый сойдет на обочину, и через два года леса не станет. Ясно? Придется жаловаться на вас администратору санатория. Вы ведь из «Сокола»?

- Да, - ответил рыжик, погрустнев.

- И штраф с вас полагается. Триста тысяч купончиков.

- Ничего себе штрафы! - вытянул верблюжье лицо рыжик.

- А вы как думаете? Топтать природу легко. А попробуйте вырастить хоть один кипарис или можжевельник. Не пробовали? Ну вот и молчите.

- А у вас есть какие-нибудь документы? - насторожился рыжик.

- А зачем мне документы? Меня начальник санатория знает как облупленного. Сейчас сходим к нему, составим акт - копию, кстати, вышлем по месту вашей работы, - а потом уже уплатите штраф. Не знаю, какие меры к вам начальник применит. Одного такого марафонца в прошлом году досрочно выгнали из санатория. Гербарий собирал, ботаник хренов.

Рыжик заволновался, завертел кудрявой головой по сторонам, стал почесывать волосики на груди. Вот ведь простофиля, думал я, с некоторым сочувствием глядя на его растерянный вид. Если Марийка сказала неправду и этот верблюд никогда не звонил мне, то я просто заболею от жалости к нему.

- А может быть, - заговорщицки сказал мне рыжик, - обойдемся без начальника? Я уплачу вам штраф, и на этом поставим точку?

Я вздохнул.

- Все вы ищете какие-то пути, чтобы увильнуть от закона. Ладно. В порядке исключения. У вас деньги с собой? - спросил я, хотя было совершенно очевидно, что в трусах спрятать деньги невозможно.

- К сожалению. - Он похлопал себя по ягодицам. - Если вам нетрудно, здесь недалеко.

- Ну идемте, только быстрее, - поморщился я.

Я конвоировал рыжика по санаторной аллее, моля бога, чтобы не повстречался кто-нибудь из знакомых. Мы зашли в жилой корпус, я громко поздоровался с дежурной, которую видел первый раз в жизни, и, не давая ей опомниться, поинтересовался, купалась ли она сегодня в море и какова водичка. Кинув ей напоследок, что обязательно позвоню вечером, я быстро затащил рыжика в лифт.

- Какой этаж?

- Пятый.

У него в номере могут оказаться жена, дети, и поговорить нам не удастся, подумал я.

Дверки лифта разъехались в стороны. Холл с пальмой в ящике, балкон с открытыми настежь дверями. В конце коридора с пылесосом в руках над ковровой дорожкой склонилась уборщица. Дверь в подсобку, заставленную пустыми бутылками, вениками, швабрами и ведрами, открыта. Уборщица - спиной к нам, и, пока она поравняется с подсобкой, пройдет не меньше пятнадцати минут.

Я резко толкнул плечом рыжика в подсобку, но он успел отреагировать и расставил руки в стороны, упираясь в стенки. Слабый аргумент - его руки несложно было вернуть на прежнее место легким ударом в солнечное сплетение. Рыжик негромко вскрикнул, но я уже втолкнул его в подсобку, мягко закрыл за собой дверь и использовал швабру в качестве запора.

- Вы… вы… - пытался он озвучить свой испуг и вялое возмущение. - Я сейчас закричу! Вы ничего не сможете со мной сделать! Я сейчас…

- Тише, - перебил я рыжика и приставил указательный палец к его груди. - Я не причиню вам вреда, если вы ответите на мои вопросы. Отвечаете - и мы расходимся. Все ясно?

- Что вам надо? Я вас не знаю! Я отказываюсь говорить в этом месте!

Мне пришлось дать ему несильную пощечину. Рыжик сразу замолчал, а я, приблизившись к нему почти вплотную, сказал:

- Вы меня не знаете, но тем не менее звоните мне по утрам и пытаетесь запугать какими-то глупыми угрозами. Вы думали, что я вас не найду и ваше хулиганство пройдет безнаказанно?

Вот только сейчас он по-настоящему испугался. Раскрыл рот, выдавил что-то нечленораздельное. У меня отлегло от сердца: звонил он, в этом можно было уже не сомневаться.

- Ну так о чем вы хотели меня предупредить?

- Бога ради, простите меня! - взмолился он, прижимая ладонь к ладони, будто молился на меня, как на икону. - Я совсем не желал вам зла. У меня и мысли не было угрожать вам. Я только хотел предупредить вас… то есть не я, а один молодой человек…

- Говорите спокойнее и внятнее. Вас только на митинги выставлять.

- Я не знаю вас совсем, - начал он, как ему показалось, с самого главного. - А так часто звонил потому, что мне все время мешали. Один раз я звонил из кабинета заместителя по финансам, но не успел ничего вам сказать, так как мне помешали, во второй раз я звонил из библиотеки, но там нельзя было говорить громко…

- Вы больной? Маньяк? У вас навязчивые идеи? - совершенно серьезно спросил я рыжика.

- Да нет же! Как вы не понимаете! Мне до вас вообще никакого дела нет! Я не по своей воле звонил вам. Меня попросили об этом, ну, как оказать небольшую услугу.

- Кто вас просил об этом?

- Один молодой человек. Я совершенно его не знаю, мы повстречались на пляже.

- И о чем он вас попросил?

Рыжик пожал плечами, будто этот вопрос очень его удивил.

- Позвонить вам и сказать, чтобы вы проявляли осторожность и обеспечили себе алиби.

- И все?

- Клянусь: ни слова больше.

- Он вам назвал мою фамилию?

- Да. Вацура, если не ошибаюсь?

- А телефон?

- Телефон он мне продиктовал, чтобы я записал номер своей рукой.

- А почему вы согласились выполнить такую странную просьбу?

Рыжик замялся, и я помог ему:

- Он вам заплатил?

Рыжик с усилием кивнул.

- Да. Простите меня, ради бога! Я думал, что этот звонок вам во благо.

- Как он выглядел?

- Молодой, не больше двадцати пяти. Крепкий, коренастый. «Качок», как их сейчас называют.

- Особые приметы?

Рыжик задумался, наморщил лоб.

- Вы знаете, у него было настолько типичное лицо, что я вряд ли узнал бы его даже сейчас. Короткая стрижка, голова низко посажена. Крупный нос.

- С горбинкой?

- Нет, нос обычный, картошкой.

- Наколки на руках, груди?

Рыжик отрицательно покачал головой.

- Не припомню. По-моему, не было.

- А почему он выбрал именно вас? Что, на пляже больше никого не было?

- Да что вы! Полно людей. А он, собственно, меня и не выбирал. Это я к нему подсел. Рядом с ним место свободное было.

- Он был один?

- Да. Сидел на полотенце, смотрел на море. Спросил о какой-то ерунде, вроде нет ли у меня спичек? А я ведь не курю.

- А как он потом перешел к своей просьбе?

- Поинтересовался, в «Соколе» ли я отдыхаю? Я ответил: да, в «Соколе». А он говорит, что очень хороший санаторий, он тоже в нем отдыхал и вообще любит море, но сегодня уезжает, а до своего дружка, мол, дозвониться не успел, а сообщить ему надо нечто очень важное. И спрашивает, не могу ли я завтра позвонить по местному телефону? Ну и тут же портмоне раскрывает, достает двадцать долларов. Мне, знаете, так стыдно стало… - Ладно, хватит, мне все ясно, - сказал я, почему-то испытывая к рыжему не самые добрые чувства.

- Только из лучших побуждений, - еще раз заверил он меня.- Так что примите меры и готовьте, так сказать, алиби…

- Я это уже слышал, - перебил я его и вытащил швабру из дверной ручки.

Мы вышли из подсобки и тотчас нос к носу столкнулись с уборщицей. Она воинственно наставила на нас шланг от пылесоса и спросила:

- Чего это вы там делали?

- Туалет искали, - ответил я.

- Туалет в номерах! - завопила уборщица. - Гадят где попало, как коты драные! Взрослые люди, и как не стыдно!

Рыжему стало стыдно, и лицо его покраснело.

- А ловко вы меня насчет штрафа надули, - сказал он мне, когда мы дошли до лестничной площадки. - Я в самом деле поверил, что вы егерь.

Я уже не слышал, что он там бормочет. Коренастый, нос картошкой, голова низко посажена, мысленно повторял я словесный портрет человека, который предупреждал меня об опасности. Таких коренастых десятки только в нашем поселке. А этот рыжий - олух. Если он только не притворяется мастерски.