"Гаs" - читать интересную книгу автора (Лебедев Andrew)

Глава 5


Yellow River Он окликнул меня. Я не обернулась. Не обернулась, потому что не оборачиваюсь на окрики вроде "эй ты" или "постой, девушка". Хотя, а как он еще должен был меня окликнуть, если не знал, как меня зовут? Заорать типа "эй, девушка из вагона метро, о попу которой я так привык отираться"?

Вобщем, он догнал меня, когда я уже спустилась в переход, догнал и схватил за локоть. Я даже перепугаться толком не успела. А он – герой. Он так самоотверженно бросился меня догонять, что даже машину свою не закрыл.

Сперва он минут пять извинялся, потом минут пять уговаривал поехать с ним…

Смешная история. Сперва испытываешь к человеку брезгливое равнодушие и подозреваешь его во всех тяжких, потом проявляешь какое-то любопытство…

Неужели и правда, все браки и все любовные альянсы предопределены на небесах?

Все-таки мы бабы народ одинаково бездарно глупый и дешевый. Уговорил он меня сесть к нему в машину. Потому что с утра, какой женщине не захочется подремать на мягком теплом сиденье иномарки, нежели стоймя трястись в переполненном вагоне метро и еще бегать по этим длинным коридорам на станциях пересадок?

Уговорил.

И где она наша патентованная осторожность?

Сама же поперву подозревала его в том, что он чуть ли не сексуальный маньяк, а теперь по доброй воле без принуждения села к нему в машину! Никакой рассудочности нет у бабы! Никаких мозгов, одни только чувства и эмоции.

Как увидит баба иномарку, так и разомлевает…

Я ее караулил во все глаза глядел, едва не проглядел.

С работой уже решил – хрен с ней с работой, опоздаю на час, сошлюсь как всегда на пробки, у начальства тоже автомобили, все в этом солидарны.

И едва её не проглядел.

Засёк её курточку и беретик уже со спины, уже когда она стала спускаться вниз по ступенькам в подземный переход. И тут, словно молодой олень, откуда только прыть, да силы взялись? Выпрыгнул из машины, перемахнул напрямую через парапет, словно пэтэушник молодой, и что самое смешное и нелепое, как заору что-то такое немыслимое, типа "эй, постой, эй, не уходи"…

Её зовут Лёля.

Хорошее имя. И очень ей подходит.

Она работает в центре возле Трёх вокзалов в высотке Министерства Транспортного строительства на Садовом кольце.

Я когда прикинул, как мне ехать, подумал, что вряд ли мы на машине доедем быстрее, и побоялся, что она не согласится. Но она согласилась. Как это было здорово! Как это было чудесно! Это была самая большая удача моей жизни в этом году. А может, и не только в этом году, а самая большая удача вообще всей моей жизни?

А знаете, на работу она в этот день не опоздала!

Я по проспекту Мира до Сухаревской доехал почти не простояв нигде. А по Садовой мы до ее Высотки домчались буквально за пятнадцать минут. Когда она уже собиралась выходить, я взял-таки у нее номер мобильного телефона. Сказал, что завтра за ней утром обязательно заеду в Свиблово и заверил ее, что мне это совершенно по пути. Она засмеялась и кокетливо так заметила, что мол, к хорошему быстро привыкают.

Это я хороший?


***

В доме на рю Франсуа Роз их ждал сюрприз.

И этим сюрпризом был Митрохин.

– Откуда ты здесь? – совершенно бесстрастно спросила Вероника.

– Покуда вы на поездах от Парижа катались, да на машине от Марселя, я из Москвы прямым рейсом на Ниццу, – весело отвечал Митрохин.

– Но ведь у тебя желтуха, – удивился Бакланов, – гепатит "А".

– Нет, это я морковки переел и каратином окрасился, – возразил Митрохин, – врачи меня вчера вечером отпустили и вольную мне дали.

– Значит, как сексуальный партнер, ты опасности более не представляешь? – поинтересовалась Вероника.

– Я чист, как мальчик Робертино Лоретти, – во весь рот улыбнулся Митрохин, – я свеж и надушкан, как жертвенный жених культа Афродиты Критской.

– Давайте мы его все теперь трахнем! – воскликнул Бакланов и подмигнул Сухинину,

– Сухинин, первым будешь?

Сухинин хоть и не питал никаких иллюзий, но приезд Митрохина его расстроил.

Не было счастья с Вероникой до смерти Пузачева, не будет и после, – так он сам для себя решил и предопределил, так что, какая уж это помеха – Митрохин?

– Что нового на Москве? – томно закинув голову и пуская тонкую струйку дыма, спросила Вероника, – что говорят?

– Что говорят про тебя? Или что говорят про Путина? – уточнил Митрохин.

– Вообще, – неопределенно ответила расслабленная Вероника.

– Вообще говорят, что мы развиваемся динамично, – сухо сказал Митрохин и вдруг решительно предложил, – а не поехать ли нам теперь же в Монако в казино?

Странно, но идея понравилась всем.

И даже индифферентному Сухинину.


***

Когда живешь в поле – у тебя есть три радости: – почта с материка.

Каждый прилёт вертолёта с начальником партии или – бери выше – с начальником экспедиции, ждёшь со смешанным чувством. Начальство прилетает обязательно для того, чтобы устроить тебе головомойку. В этом состоит закон полевого бытия. Но начальство с большой долей вероятности, помимо пиздюлей привозит еще и почту. А это радость!

Письма от родителей, это как обязательная часть праздника. Их не особенно ждёшь, потому что они непременно будут. Ведь родители никогда не подводят, они пишут с безотказной непременностью восхода и заката. И от этой непременности, радость получения конверта, заполненного узнаваемым отцовским каллиграфом, не столь велика, как от письма, написанного институтским приятелем или подружкой. Да и в письмах их – ничего особенного. Новости про шалости кота Мурзика, да советы одеваться потеплее, есть больше витаминов и беречься от недобрых людей. Зато письмо от друга, какую бесконечную радость и теплоту для сердца приносит оно!

Друг напишет именно о том, чего здесь в поле так недостает и о чем по неосведомленности своей никогда не напишут родители. Друг напишет и о последнем концерте группы Кино с Виктором Цоем, что был две недели назад в клубе завода Трубосталь, друг напишет и о новых дисках "AC-DC", которые привез из Амстердама морячёк Женя Смирнов, друг сообщит и новые сплетни про Веронику и про Пузачёва…

Эх… Теперь вот у геологов спутниковые телефоны, спутниковые антенны к компьютерам и круглосуточный Интернет. Посылай, да отправляй мэйлы всем друзьям, а то и вообще – беседуй с ними он-лайн через гарнитуру и веб-камеру!

Ясно теперь, как жил Пушкин в Михайловском – от письма до письма… И интересно, вообще написал бы он что-либо, если бы в Болдино у него был Интернет и круглосуточная он-лайн связь с другом Пущиным и с милой Натали?

В поле была еще и радость номер 2.

Коротковолновый приёмник ВЭФ-СПИДОЛА.

Вечером, когда Сухинин залезал в свой спальный мешок, он включал приёмник, всегда настроенный либо на Би-Би-Си, либо на Голос Америки и слушал Севу Новгородцева… Или концерт поп-музыки, составленный Юрием Осмоловским.

Сева-Сева Новгородцев,

Город Лондон Би-Бе-Си-и-и-и…

Сколько раз пьяный он засыпал в своем комарином краю под эту припевку лондонских барышень!

Да! В этой связи еще и про полевую геологическую радость номер 3…

Водка, коньяк, спирт…

В принципе, в поле существовал сухой закон. Но практически, никто из начальства его не соблюдал. Если уж даже вертолетчики, и те не всегда трезвыми летали!

У начальника партии был спирт. Кстати, спирт выдавали и геофизикам – на протирку контактов, на протирку, ха-ха! – микросхем…

А руководитель группы геофизиков Дядя Митяй знал куда расходовать этиловый ректификат. На контакты в приборы – ни единой капли не попадало!

Зато Дядя Митяй умел делать удивительные, и как он утверждал – целительные настои. На "встань-корне", который он выменивал у местных охотников на патроны к карабину, на простой морошке с сахаром… Это называлось у него "ликером для девочек". Опытный острослов и балагур (а по мнению многих – просто пиздобол) техник-геодезист Саша Востряков, тот во время импровизированных пьянок всегда кричал Дяде Митяю, – не наливай Сухинину на "встань-корне"! Ему это совсем ни к чему, он и здесь в поле баб не трахает, и там на материке в Питере его Вероника ему не даёт!

Порою хотелось набить морду этому Вострякову. Но Сухинин просто надувался и надутый-обиженный уходил в свою палатку предаваться радости номер 2. Включал СПИДОЛУ и слушал музыку.

А кстати! Думаете, слушать музыку на кассете это одно и тоже, что по волнам Би-Би-Си ? Нет, совсем иное это удовольствие. По волне радио, оно, может и не так качественно, может и волна убегает и музыка то громче – то тише, и треск разрядов, и помехи мешают. Но есть в этом слушании по радио – что-то живое. Это как на картинку красивой девушки, повешенную шофером Колей в кабине вездехода смотреть, или как смотреть на живую геологиню-практикантку Валю Маланину, когда она на полуденной жаре, снимает свитер и футболку, оставаясь в шароварах и топике своего красного бикини…

И еще:

Для многих в поле была еще и радость номер 4.

Это картишки.

Причем, здесь в этой доступной всем радости просматривалось классовое расслоение, получившееся в следствии неравенства в полученном некогда образовании и вообще неравенство в умственных способностей обитателей полевого лагеря.

Так, если работяги-бурильщики и шоферня резались в своей палатке в примитивный набор игр вроде "буры" и "шмэна" и "трёх листиков", то интеллектуальная элита – геологи, геодезисты и ночевавшие иногда здесь начальники, предпочитали "кинга",

"тысячу" и "преферанс". Однажды, даже, кто-то из заночевавших в лагере вертолётчиков пытался научить всех игре в покер, но сложные и путаные объяснения фигур не достигли глубин понимания, и лётчика "раздели" в обычную "сочинку" по десять копеек за вист.

Вообще, до определенного момента своей биографии Сухинин считал, что он не азартен.

– Какой ты нахрен дворянин и гусар! – кричал на него балагур Саша Востряков, – если ты в карты не играешь и за девками не бегаешь! Тебе в монахи или в попы, а не в геологи и не в гусары!

Пытался Сухинин играть с товарищами и в преферанс по десять копеек за вист, пытался и в Кинга, и в тысячу. Не забирало. Не брало! Думал уже про себя, что прав Саша Востряков – нет в нем в Сухинине азарта, нет в нем куража.

Но приключился с ним однажды такой случай.

Было это в Ленинграде. Только-только тогда стали появляться в некоторых барах столы для игры в американский бильярд. И занесло как-то пьяного Сухинина в его вечных скитаниях по зимнему Питеру, когда он просто не знал, куда потратить деньги, где найти утешение своей измученной любовью к Веронике душе, занесло его в один бар на Пионерской. Играла музыка, лондонским туманом клубился сигаретный дым. Бандиты играли на русском бильярде. Студенты с девочками катали разноцветные шарики в американский пул. Девочки картинно и красиво отклячивали попочки, когда наступал их черед бить кием по шарику и бандиты часто сталкивались своими жесткими корпусами с округлыми выступами девичьих форм.

Живая музыка, представленная поющим "чекловеком-оркестром", наяривала на своей ямахе про "владимирский централ-ветер северный".

– Девочки, погодите, дайте послухать, – говорили бандиты, – потому как я сидел, а ты не сидел…

За стойкой Сухинин разговорился с какими то студентами и те взяли его четвертым в игру в пул двое на двое.

Его напарницей была разбитная хохотунья с четвертого курса первого меда. Против их пары играли нагловатый белёсый парень с тёмненькой, похожей на индианку девушкой в черных вельветовых джинсах и с блёстками в волосах.

– А сыграем на деньги? Чего нам! – предложил белёсый.

Сухинин не возражал.

За проигрыш их пары платил он. Девушка – медичка ограничивала свой взнос тем, что целовала Сухинина в щеку.

– Она тебе потом укол в попу бесплатно сделает, – хохотал белёсый в очередной раз пряча в свой бкмажник деньги, что перекачевывали туда из Сухининского кармана.

– Ты чего? Подпольный миллионер? – стреляя глазками, спрашивала похожая на индианку девушка с блёсками в волосах.

– Нет, он геолог, газ на Ямале ищет, – отвечала за Сухинина его медичка-напарница.

Хоть и много денег, выходя из дому, брал с собою Сухинин, но и на много приходит свой конец.

– Что? Может в долг сыграем? – спросил белесый, убирая в свой бумажник пять последних тысячных купюр, проигранных Сухининым.

– Повезет в любви, – хмыкнула индианка с блёстками в волосах.

– Ему уже везёт, – заметил белесый, кивая на то, как студентка-медичка все лезла к Сухинину лизаться и обниматься, все так и льнула к нему, потому как и он и она были уже пьяны.

– А если много проиграю, то много в любви повезет? – спросил Сухинин.

– Это прямая пропорция, – ответил белесый, – хош, проверим!

Спрашивая, Сухинин, разумеется, думал о Веронике.

Вот если он проиграет все, что имеет, тогда, быть может, там на небесах.

Ответственный за его Сухинина счастье Ангел получит инструкцию от своего начальства, и откроет кран перелива эмоций и любви, чтобы изменить баланс ощущений на земле в пользу бедного Владимира Павловича? И перекроет Ангел одни краны и откроет другие. И почувствует вдруг Вероника, что любит Сухинина…

Почувствует, проснувшись среди ночи, откроет глаза, увидит лежащего подле себя Пузачева и крикнет в ужасе, – поди от меня прочь, постылый!

И тут же засобирается, бросившись метаться по квартире в поисках одежды, чтобы немедленно в ночь на такси ехать к нему – к Сухинину…

– Ну, тогда сыграем по-крупному, – почти без сомнения, сказал Сухинин белесому.


***

Сели в какое-то наспех пойманное такси.

Ехали-ехали. В машине было душно от жаркой "волговской" печки и выкуренных сигарет. И вместе с тем, сырым от питерской погоды ногам было холодно-прехолодно.

Это потом он понял, что просто горьковская "волга" машина такая с русскими парадоксами.

Белёсый ехал на переднем сиденье рядом с "мастером", а Сухинин, которому было бесконечно плохо, трясся зажатый между жестко колючей шубой индианки с блёстками в волосах и негнущейся дублёнкой студентки-медички.

Наконец, приехали хрен знает куда.

Машина стояла в заснеженном неуютном дворе какого-то обшарпанного дома. Справа голодные собаки растаскивали что-то из раскрытого помоечного контейнера. Слева какие-то бомжового вида мужичонки не то меняли на Жигулях колесо, не то попросту в наглую воровали с Жигулей резину.

Белёсый о чем-то долго договаривался с парнем, вышедшим их встречать, потом махнул всей компании рукой, и они стали подниматься по обшарпанной лестнице с некогда крашеными зеленой масляной краской стенами, по которым теперь богато было расписано русским и заграничным матом.

Вошли в квартирку.

Девицам было предложено пройти в одну комнату, а господам… белёсому и Сухинину – в другую.

В комнате, под классическим розовым абажуром пятидесятых годов с висюльками и бахромой, стоял покрытый зеленой скатертью стол, за которым сидели трое мужчин.

Армянин, узбек и еврей. Как в анекдоте на этническую тему.

– Вы играете? – спросил Сухинина еврей.

– У меня с собой нет денег, – ответил Сухинин.

– Это ничего, – ответил еврей, – нам ваш друг сказал, что вы вернулись из экспедиции и теперь располагаете средствами, он ручается за вас, – еврей кивнул в сторону улыбавшегося белёсого, – мы готовы дать вам необходимое для игры количество наличных под расписку. У вас паспорт есть с собой?

Паспорт у Сухинина был.

Еврей еще объяснил, что наличные выдаются под десять процентов… Только не годовых, в ежедневных. Десять процентов в день. Взял тысячу, завтра отдашь тысячу сто. А послезавтра отдавать надо будет уже тысячу двести.

– Мы же не Внешторгбанк какой! – осклабился армянин, отсчитывая Сухинину тридцать тысяч рублей, – мы люди небогатые, нам на старость, да на бедность, свести бы концы с концами.

Расписка, написанная Сухининым, быстренько исчезла в недрах катрана.

Зато на столе появилось пять нераспечатанных колод игральных карт, водка и закуски.

Когда Сухинин проиграл уже всю свою зарплату этого и прошлого летне-полевого сезона, а потом проиграл и все накопления, отложенные на будущую кооперативную квартиру, и когда уже написал вексель на квартиру, в которой жили его отец и мать, Сухинин вдруг понял, что его карточный азарт – это погоня за своим счастьем.

– Чем больше проиграешь, тем больше повезет в любви, – повторял улыбчивый белёсый.

– Чем больше повезет в любви, тем больше проиграешь, – повторял улыбчивый армянин.

– Счастье тебе улыбнется, ты мне старому поверь, – приговаривал еврей.


***

Домой его отправили на такси под утро.Он проиграл две квартиры и все деньги. И кроме того, каждый день ему щелкал счетчик. Десять процентов, десять процентов, десять процентов…Сухинин почему-то надеялся, что дома его будет ждать Вероника.

Но нет.

Не сработала примета, что если не везет в карты, то повезет в любви. Или…


***

– Ставь "корнер бет"! – посоветовал Митрохин.

Казино в Монако – второй по значению дом во всем княжестве. Это вроде как Здание Обкома Партии где-нибудь в Новосибирске – второе по значению, после регионального КГБ. Так и здесь – неизвестно еще что важнее – дворец князя Альберта или местное Казино?

– На четыре цифры ставь, не проиграешь, – продолжал советовать Митрохин, шансы тридцать восемь к четырем и выплата восьмерная.

– А может, я хочу проиграть, – возражала Вероника, но все-же прислушивалась и поставила "корнер бет" (25, 26, 28 и 29).

– Медам, месьё, фэт вотр шуа, фэт вотр жуэ, медам месьё, – с дежурной бесстрастностью автомата повторял крупье.

– Сухинин, играть будешь? – как показалось Сухинину, не без подковыки спросил Митрохин, – ставочку по -маленькой?

Митрохину конечно же была известна история про то, как Пузачев покрыл долги некогда в пух и прах проигравшегося Сухинина и как благодарный ныне покойному Пузачеву Сухинин, поклялся тогда здоровьем матери, что никогда более не сядет играть ни по маленькой, ни по большой.

Сухинин сухо улыбнулся и ничего не сказал.

Он просто смотрел.

Еще можно было делать ставки, и Андрей Бакланов поставил "на большое". Риск минимальный, но и выигрыш один к одному. Поставил фишку сто евро, и выиграешь стольник.

Митрохин подмигнул Сухинину и пояснил, – Андрюха у нас американец и он искренне верит в то, что европейцы жульничают и ставят здесь кривые рулетки с косыми подогнутыми осями, тогда если угадать, куда перекошена ось колеса, можно все время выигрывать, ставя "лоу энд хай".

Крупье крутанул колесо, щелчком выбросил шарик и все замолчали, заворожено глядя как шарообразная реинкарнация эссенцированной удачи совершает свои мистические прыжки.

Выиграло число "двадцать шесть".

Вероника издала какой-то сдавленный писк и обеими руками принялась сортировать выигранные фишки, что специальной шваброчкой аккуратно пододвинул к ней вежливый крупье.

– Я восемь тысяч выиграла! – крикнула друзьям Вероника.

– Ставь "Сплит бет", – посоветовал Митрохин "зеро плюс один" – А чего он ей все советует? – спросил Сухинин Бакланова, покуда тот теперь делал ставку на "лоу".

– А потому что у них теперь деньги общие, вот почему, – ответил Бакланов.

Выиграла единичка. Бакланов удвоил выигрыш, а Вероника выиграла шестнадцать тысяч.

– Пойдем в бар, отметим? – аккуратно собрав фишки, предложила Вероника.

И все отправились пить "Чивас Ригал".