"Жизнь Человека" - читать интересную книгу автора (Андреев Леонид Николаевич)

Разговор старух

– Здравствуйте!

– Здравствуйте. Какая славная ночь!

– Вот мы и снова собрались. Как ваше здоровье?

– Покашливаю.

Тихо смеются.

– Теперь недолго. Он сейчас умрет.

– Взгляните на свечу. Пламя синее, узкое и стелется по краям. Уже нет воска, и фитиль догорает.

– Не хочет гаснуть.

– А когда вы видели, чтобы пламя хотело гаснуть?

– Не спорьте! Не спорьте! Хочет оно гаснуть или не хочет, а время идет.

– А вы помните его автомобиль? Он однажды чуть не задавил меня.

– А его пятнадцать комнат?!

– Я сейчас только была там. Меня чуть не съели крысы, и я простудилась от сквозняков. Кто-то украл рамы, и ветер ходит по всему дому.

– А вы полежали на кровати, где умерла его жена? Не правда ли, какая она мягкая?!

– Да, я обошла все комнаты и помечтала немного. У них такая милая детская. Жаль только, что и там выбиты рамы и ветер шуршит каким-то сором. И кроватка детская такая милая. В ней крысы теперь завели свое гнездо и выводят детей.

– Таких миленьких, голеньких крысяток.

Тихо смеются.

– А в кабинете на столе лежат игрушки: бесхвостая лошадка, кивер, красноносый паяц. Я немного поиграла с ними. Надевала кивер – он так ко мне идет. Только пыли на них ужасно много, вся перепачкалась.

– Но неужели вы не были в зале, где давался бал? Там так весело.

– Да, я была там, но, представьте, что я увидела! Темно, стекла выбиты, ветер шуршит обоями…

– Это похоже на музыку.

– А у стен, в темноте, на корточках сидят гости, но в каком виде, если бы вы знали!

– Мы знаем!

– И, ляская зубами, лают отрывисто: как богато, как пышно!

– Вы шутите, конечно?

– Конечно, я шучу. Вы знаете мой веселый характер.

– Как богато! Как пышно!

– Как светло!

Тихо смеются.

– Напомните ему.

– Как богато! Как пышно!

– Ты помнишь, как играла музыка на твоем балу?

– Он сейчас умрет.

– Кружились танцующие, и музыка играла так нежно, так красиво. Она играла так.

Становятся полукругом около Человека и тихо напевают мотив музыки, что играли на его балу.

– Устроим бал! Я так давно не танцевала.

– Вообрази, что это дворец, сверхъестественно красивый дворец.

– Зовите музыкантов. Нельзя же хороший бал давать без музыки.

– Музыкантов!

– Ты помнишь?

Напевают. В то же мгновение по ступеням спускаются те три музыканта, что играли на балу. Тот, кто со скрипкой, аккуратно подстилает на плечо носовой платок, и все три начинают играть с чрезвычайной старательностью.

Но звуки тихи и нежны, как во сне.

– Вот бал, как пышно!

– Как светло!

– Ты помнишь?

Тихо напевая под музыку, начинают кружиться вокруг Человека, манерничая и в дикой уродливости повторяя движения девушек в белых платьях, танцевавших на балу. При первой музыкальной фразе они кружатся, при второй – сходятся и расходятся грациозно и тихо. И тихо шепчут:

– Ты помнишь?

– Ты сейчас умрешь, а ты помнишь?

– Ты помнишь?

– Ты помнишь?

– Ты сейчас умрешь, а ты помнишь?

– Ты помнишь?

Танец становится быстрее, движения резче. В голосах поющих Старух проскальзывают странные, визгливые нотки; такой же странный смех, пока еще сдержанный, тихим шуршанием пробегает по танцующим. Проносясь мимо Человека, бросают ему в ухо отрывистый шепот:

– Ты помнишь?

– Ты помнишь?

– Как нежно, как хорошо!

– Как отдыхает душа!

– Ты помнишь?

– Ты сейчас умрешь, сейчас умрешь, сейчас умрешь…

– Ты помнишь?

Кружатся быстрее, движения резче. Внезапно все смолкает и останавливается. Застывают с инструментами в руках музыканты, в тех же позах, в каких застало их безмолвие, замирают танцующие. Человек встает, выпрямляется, закидывает седую, красивую грозно-прекрасную голову и кричит неожиданно громко, призывным голосом, полным тоски и гнева. После каждой короткой фразы короткая, но глубокая пауза.

– Где мой оруженосец? – Где мой меч? – Где мой щит? – Я обезоружен! – Скорее ко мне! – Скорее! – Будь прокля… (Падает на стул и умирает, запрокинув голову.)

В то же мгновение, ярко вспыхнув, гаснет свеча, и сильный сумрак поглощает предметы. Точно со ступенек ползет сумрак и постепенно заволакивает все. Только светлеет лицо умирающего Человека. Тихий, неопределенный говор Старух, шушуканье, пересмеивание.

Некто в сером. Тише! Человек умер!

Молчание, тишина. И тот же холодный, равнодушный голос повторяет из глубокой дали, как эхо:

– Тише! Человек умер!

Молчание, тишина. Медленно густеет сумрак, но еще видны мышиные фигуры насторожившихся Старух. Вот тихо и безмолвно они начинают кружиться вокруг мертвеца, потом начинают тихо напевать, начинают играть музыканты. Сумрак густеет, и все громче становится музыка и пение, все безудержнее дикий танец. Уже не танцуют, а бешено носятся они вокруг мертвеца, топая ногами, визжа, смеясь непрерывно диким смехом. Наступает полная тьма. Еще светлеет лицо мертвеца, но вдруг гаснет и оно. Черный, непроглядный мрак.

И во мраке слышно движение бешено танцующих, взвизгивания, смех, нестройные, отчаянно громкие звуки оркестра. Достигнув наивысшего напряжения, все эти звуки и шум быстро удаляются куда-то, замирают.

Тишина.