"Скрытой камерой" - читать интересную книгу автора (Андерсон Сьюзен)

Глава 6

Надин подняла взгляд на Эмму.

– Четвертого июля я отправляюсь в Мемфис. Мы едем с одним моим другом. Сначала посмотрим местные достопримечательности, а потом, конечно, на родину короля. Правда, на церемонию поминовения мы не сможем попасть.

– Помино.. – Эмма тут же оборвала себя. Ни о чем не спрашивать! – Как жаль, миссис Доннелли. Это, наверное, большое разочарование для вас. Но в остальном ваше путешествие обещает быть.., приятным.

Эмма вдохнула пряный аромат духов, обволакивавший Надин. Обернулась к дочери.

– Миссис Доннелли – мама шерифа, мой ангел.

– Я знаю. Я свышава.

Грейси вспрыгнула на колени к матери. Чмокнула ее влажными губами в щеку.

– А это моя мамочка.

– Эмма, прошу вас, – снова повторила Надин, – не надо этих «миссис Доннелли». Просто Надин.

– Мама! Ты что здесь делаешь?

Обе женщины вскинули глаза. К столику подошел Элвис, глядя на мать так, словно не верил своим глазам. Какого черта она здесь делает? О чем разговаривает с Эммой?

Заметив слегка затуманенный взгляд Эммы, он сразу понял, о чем у них шел разговор. Элвис Пресли! Снова Элвис Пресли! Черт побери!

– Элвис! Привет, моя радость. Я тут рассказывала малышке Грейси о нашем короле рока. Можешь себе представить, она ничего о нем не слышала!

Не выпуская шею матери, Грейси развернулась и несколько раз подпрыгнула у нее на коленях.

– Пливет, шелиф! А ваша мама говолит, что вы коволь.., как это…

Воцарилась полная тишина. Потом губы Элвиса расплылись в широкой добродушной ухмылке. Он подхватил Грейси на руки и прошелся с ней тустепом вокруг столика. Крутанулся на каблуках. Вцепившись в его плечи, Грейси задохнулась от смеха. Он расхохотался вместе с ней.

Неподалеку от них, за столиком номер пять, Руби изумленно застыла с кофейником в руке. Две домохозяйки, которым она собиралась налить кофе, раскрыв рты, уставились на шерифа. Двое фермеров за стойкой положили вилки к не мигая глядели на Доннелли.

Эмма почувствовала себя так, словно получила удар ниже пояса. Она уже поняла, что накануне вечером среагировала слишком сильно. Если вспомнить его слова, можно сделать вывод, что он в своей жизни повидал такое, что ей даже трудно вообразить. По-видимому, у Элвиса были причины заподозрить ее. По крайней мере у него, вероятно, есть оправдание для этого. Поэтому к моменту их сегодняшней встречи Эмма почти созрела для того, чтобы простить Элвиса. Возможно, они и не станут лучшими друзьями, но могут вести себя как нормальные, цивилизованные люди.

Однако того, что произошло сейчас, она никак не ожидала. Элвис хохочет и танцует с ее дочерью! Эмму словно пригвоздили к месту.

– Да нет, Грейси, малышка, ты не правильно поняла. Мой Элвис получил свое имя в честь короля рока. Король – это Элвис Пресли, а не Элвис Доннелли. Понимаешь? Он король рок-н-ролла, а не…

– Ну хватит, ма. Отдохни. Ей всего три года. Ее это не…

Грейси одарила его сияющей улыбкой:

– Мне тли года, ты знаешь.

Элвис ответил ей нежнейшей улыбкой.

– Знаю, радость моя. Ты уже совсем большая девочка.

Эмма растерянно смотрела на них. Господи… Что же это происходит? Неужели она влюбилась? Нет, этого не может быть! В ее жизни и без того все перепутано.

– Я нашел ее, босс.

Грант поставил стакан с виски на подлокотник кожаного кресла, выпрямился и вытолкнул из-под ног скамеечку, отчего ступни резко ударились об пол.

– Рассказывай.

Нетерпеливо постукивая кольцом о хрустальный стакан с виски, он напряженно слушал подробный рассказ о жизни Эммы в Порт-Флэннери.

Когда Хэккет закончил, наступила полная тишина, нарушаемая лишь ритмичным постукиванием кольца о хрусталь. На другом конце провода откашлялись.

– Я думаю, – предупреждающе произнес Грант.

– Да, сэр.

Еще некоторое время Грант молчал. Потом ногами пододвинул к себе скамеечку и сделал глоток из стакана.

– Ну хорошо. Вот что я думаю. – Он неторопливо заговорил. – Что ты на это скажешь? Это возможно?

– В зависимости от двух обстоятельств. Сначала я должен кое-что выяснить.

– Хорошо. Выясни и сразу доложи мне.

Грейси умирала от нетерпения. Крепко сжав одной рукой флажок, а другой – руку матери, она приплясывала на месте на краю тротуара, поминутно переводя взгляд в конец улицы.

– Ну когда же? Когда это начнется, ма?

– Сейчас, сейчас, моя сладкая.

Где-то неподалеку послышались звуки настраиваемых инструментов школьного оркестра. Грейси еще отчаяннее завертелась на месте. Окружающие с сочувственными улыбками смотрели на Эмму.

Тротуар, ведущий вдоль набережной и вверх по холму к площади, быстро наполнялся народом. До этого момента Эмма и не предполагала, что население острова так велико. Намного больше, чем она думала. И казалось, все люди, живущие в Порт-Флэннери, сегодня собрались здесь, перед универмагом Мэкки.

Вначале Эмма пыталась уговорить Грейси посмотреть ежегодный парад Четвертого июля из окна гостиницы. Их окна выходили прямо на площадь, где должна состояться кульминация праздника. Но Грейси уже видела, как собирается народ, знала, что она прекрасно выглядит в синем платьице-матроске и белых кружевных колготках, и поэтому яростно настаивала на том, чтобы присоединиться к толпе. Однако когда людской поток буквально вынес их на дорогу, Эмма очень пожалела о том, что уступила требованиям трехлетнего ребенка.

Кто-то столкнул Грейси с тротуара на мостовую.

– Ох, простите! – воскликнула незнакомая молодая женщина и помогла Эмме вернуть ребенка обратно. – Кто-то налетел на меня, так что я потеряла равновесие. А ты, наверное, Грейси, да? – Она наклонилась, отряхнула платьице девочки. Подняла глаза на Эмму. – Я Мэри Келли, дочь Руби, миссис Сэндс.

– О.., очень рада познакомиться, дорогая моя!

Эмма почувствовала невероятное облегчение. «Возьми себя в руки», – приказала она себе. Что за идиотизм! Это же просто парад в маленьком городке. Кажется, у нее начинается самая настоящая паранойя.

– Я Глейси, – услышала она голос дочери. – Мне тли года.

– Да-да я уже об этом слышала, – усмехнулась Мэри. Она оправила пелеринку матроски и туго накрахмаленную нижнюю юбочку Грейси. – Какое у тебя красивое платье.

– Да, касивое.

– Она так любит наряжаться, – призналась Эмма. – Я в ее годы одевалась как мальчишка. Иногда меня поражает, как это у меня могло родиться такое женственное создание.

Мэри восхищенно смотрела на высокую светловолосую женщину. На ее взгляд, Эмма Сэндс – воплощение самой женственности. Все в ней идеально, от изысканной стрижки – светлые вьющиеся волосы спускаются до уровня подбородка – до снежно-белой майки с кружевной отделкой у V-образного выреза, клетчатых шорт светло-оливкового цвета и белых кед. Эта внешность в сочетании с легким акцентом придает ей экзотический вид. Казалось, она залетела в Порт-Флзннери из каких-то далеких, неведомых краев.

– Лето у вас когда-нибудь бывает? – спросила Эмма. – В Новом Орлеане сейчас все уже задыхаются от жары, а здесь все еще прохладно.

– Точно! – фыркнула Мэри. – Это же северо-запад Тихого океана, что же вы хотите.

– На самом деле мне это даже нравится, если честно. Так приятно вдыхать настоящий прохладный воздух. Можно спать по ночам с открытыми окнами. На юге летом воздух такой знойный и влажный, что с начала июня и до конца сентября дышать можно только с кондиционером. Настоящего воздуха не вдохнешь.

– Зато там можно почувствовать настоящее лето. Хотя и у нас оно теперь очень скоро наступит.

Оркестр грянул марш. Оркестранты военным шагом двинулись по улице. Грейси завизжала от восторга и вытянула шею, желая получше разглядеть, что происходит. Испугавшись, что дочь рванется на мостовую, Эмма подняла ее на руки и посадила себе на плечи, крепко держа девочку за лодыжки. От восторга Грейси вцепилась матери в волосы. Эмме показалось, что маленький флажок, купленный у ветерана вьетнамской войны, впивается прямо ей в скачьп. Она подняла руки, чуть сдвинула флажок, зажатый в руке Грейси, поймала на себе взгляд Мэри и улыбнулась.

– Это у нее первый парад в жизни. Сразу видно, правда?

За оркестром следовали отряды барабанщиков и трубачей. Грейси так старательно хлопала в ладоши им в такт, что даже выронила свой флажок. Мэри подняла его.

За трубачами и барабанщиками проследовал кортеж Принцессы Дня независимости с ее двором. На дверцах новеньких автомобилей с откидным верхом красовались яркие бирки с названием дилерской фирмы по продаже «бьюиков». Молодые женщины на задних сиденьях медленно поворачивались в разные стороны, одаряя всех окружающих улыбками королев красоты. Грейси смотрела как завороженная. Особенно поразила ее сама Принцесса, брюнетка с ямочками на щеках, с затейливой диадемой из фальшивых бриллиантов, в длинном белом атласном вечернем платье. Она ехала на верхнем сиденье ярко-красного автомобиля.

Потом появились клоуны. Эмма ожидала, что от них Грейси получит больше всего удовольствия. Так оно и было, пока один кз них не приблизился к ней. Он хотел всего лишь угостить девочку конфеткой, однако, по-видимому, подошел слишком близко. Эмма не поняла, в чем дело – в его чересчур ярком гриме или взъерошенном парике, – но только Грейси перепугалась до смерти, пронзительно закричала, отшатнулась от раскрашенного лица и еще крепче вцепилась в волосы матери. Эмма сняла ее с плеч, прижала к своей груди, попыталась успокоить. Однако Грейси никак не могла успокоиться. Спрятала лицо на груди у матери, крепко обхватила ее неожиданно сильными маленькими ручонками и безутешно зарыдала.

Эмма взглянула на Мэри и пожала плечами.

– Пойду к Мэкки, куплю ей мороженого. Хотите, пойдем с нами, Мэри. Я и вам куплю рожок. – Эмма огляделась вокруг, привлеченная какофонией звуков. – Хотя что это я! Вы же пришли посмотреть парад. Он, наверное, только на середине.

Мэри презрительно фыркнула.

– Ну и что из того? Я видела все парады в Порт-флэннери. Каждый год, с самого рождения. А мороженого я поем с удовольствием.

На самом деле Мэри привлекало не столько обещанное мороженое, сколько возможность побыть еще немного в обществе этой обворожительной экзотической женщины и ее ребенка. Она начала прокладывать для них дорогу в толпе, направляясь к универмагу.

В тепле и тишине магазина Грейси почти сразу успокоилась, перестала истерически всхлипывать и лишь изредка вздрагивала, полулежа на руках у матери. Наверное, просто перевозбудилась, решила Эмма. Поглаживая Грейси по спине, она прошла в дальний конец магазина к старомодному фонтанчику из содовой воды. К своему удивлению, Эмма неожиданно увидела там Элвиса Доннелли и Сэма Мэкки, сидевших на высоких табуретах, обитых искусственной кожей. Мужчины пили кофе и болтали – так, как обычно разговаривают старинные друзья.

– Привет! – Эмма уселась на соседний табурет, усадила Грейси. – Похоже, в этом городе все близкие друзья. Я даже не думала, что вы знакомы.

Она сразу поняла, что сморозила глупость, поскольку пробыла на этом, хоть и небольшом, островке совсем недолго. И все же.., бывший городской хулиган, пусть и ставший шерифом, и респектабельный владелец магазина?.. Как-то не очень вяжется.

– В этом городке все знают друг друга, – заметила Мэри, усаживаясь рядом.

– Верно, – согласился Сэм. – Но мы с Элвисом знаем друг друга ближе всех остальных. Мы с ним дружим.., давным-давно. Верно, Эл?

Губы Элвиса изогнулись в легкой усмешке.

– Точно. С детского сада. Вместе ели макароны у миссис Олзен.

Сэм расхохотался.

– Да уж. И он был свидетелем на моей свадьбе с Клер.

– О Господи, так вы муж Клер?!

В следующую же минуту после того, как этот вопрос сорвался с ее губ, Эмма почувствовала себя полной идиоткой. «Осади назад, Эмма Тереза. Полегче, полегче». Она ведь уже видела этого парня и знала, что он из семьи Мэкки. Видела, что Клер работает вместе с ним. Просто.., ее новая подруга вела себя с ним скорее как с братом…

Как же ей выйти из этого дурацкого положения? Эмма сглотнула слюну, погладила Грейси по голове – скорее для собственного успокоения – и сделала глубокий вдох, как будто перед прыжком в воду.

– Простите меня. Это, наверное, прозвучало ужасно глупо. Почему-то я решила, что вы деверь Клер, брат ее мужа.

– Да нет. Перед вами единственный уцелевший представитель мужского племени Мэкки. – Не показывая, как больно задет ее скоропалительным предположением, Сэм встал, с легкой мужской грацией прошел за фонтанчик. – Что вам принести, милые дамы?

– Три мороженых, пожалуйста, три рожка. Мне французский ванильный, Мэри…

Эмма вопросительно посмотрела на Мэри.

– Шоколадный, «Рипль».

– А Грейси.., сейчас подумаем…

Эмма окинула задумчивым взглядом синее платье-матроску дочери. Грейси вынула палец изо рта.

– Хочу кубничное мооженое, мама.

– Хорошо, значит, клубничное. Нам по одной порции, а Мэри…

Мэри подняла два пальца.

Эмма усадила Грейси поудобнее и, демонстративно отвернувшись от единственного оставшегося посетителя, начала болтать с Мэри, стараясь не думать о том, что это напускное безразличие похоже на школьные игры. Чрезмерной застенчивостью она никогда не отличалась. Однако каждый раз при воспоминании о том, как она прижималась к нему тогда в своей комнате, ее всю словно сковывало от стыда. А потом еще его поведение с Грейси, на следующий день.., то, как он танцевал с ней на руках. В общем, Эмма изо всех сил старалась вести себя с ним холодно и отстраненно. Безразлично. Но сохранять холодность и безразличие было труднее всего. Она даже не могла встречаться с ним глазами.

Что касается Элвиса, то он, похоже, не собирался играть в эту игру. Элвис встал со своего табурета, подошел к Эмме, протиснулся между ее стулом и соседним и остановился, пристально глядя на нее. Теперь уже Эмма не могла делать вид, будто не замечает его. Это выглядело бы совсем глупо. С холодной улыбкой она устремила взгляд куда-то мимо Элвиса. Едва заметно кивнула.

– Шериф…

– Эмма… А что это случилось с нашим детенышем?

Эмма с трудом перевела на него взгляд:

– Ее клоун напугал. Грейси повернулась к Элвису:

– Он мне не понавийся. – Правда? Что, очень страшный?

– Ага. – Грейси умирала от желания сообщить ему самую большую новость. – А я ем мооженое пеед обедом!

– Да ну? Вот это да!

– Да, вот это да.

Эмма с улыбкой пожала плечами.

– В жизни не то еще случается. Ешь свой десерт перед ленчем.

Элвис, не отрываясь, смотрел на нее, даже облизнул губы. Эмма тоже не могла оторвать от него глаз. Все тело обдало жаром.

– А вот и я, милые дамы, – раздался жизнерадостный голос Сэма. – Шоколадный «Рипль» две порции, клубничное – одна порция.,..

– А почему это Мэли две полции, а Глейси только одну?

Девочка подняла глаза на мать с выражением крайнего негодования.

– Потому что Мэри не уронит вторую порцию на свое красивое платье, – спокойно отозвалась Эмма. – А если Грейси будет капризничать, не получит ни одной порции. Когда вырастешь такая же большая, как Мэри, тоже будешь есть по две порции.

Грейси надула губы, пристально глядя на мать.

– Тогда я буду сидеть с шелифом.

Зная по опыту, что доводить мать до крайности рискованно, она решилась лишь на такую форму протеста и протянула руки к Элвису.

Эмма взглянула на его чистую, отглаженную рубашку цвета хаки, на новые джинсы. Однако не успела она предупредить, что его одежда не станет выглядеть лучше от клубничного мороженого, которым неизбежно испачкает его Грейси, как он поднял девочку на руки, удобнее уселся на табурете и посадил ее к себе на колени. Потянувшись к салфеткам, лежавшим на столе, Элвис достал одну из пачки и обернул ею рожок с мороженым.

– Значит, говоришь, клубничное?

– Это мое юбимое. Хочешь изнуть?

– Спасибо, Грейси, с удовольствием.

– Тойко бойшую кубничину не ешь. Она моя.

– Зажав рожок обеими руками, Грейси поднесла его к губам Элвиса.

Глядя на Эмму поверх головы ее дочери, Элвис провел языком вдоль рожка. Взгляд его опустился на грудь Эммы. Он втянул мороженое в рот. Глаза снова встретились с ее глазами.

– Хорошо, – хрипло пробормотал он.

Все тело Эммы обдало жаром. Она яростно откусила от рожка, ощущая, как вспыхнуло лицо, ощущая стеснение и боль в тех укромных местах своего тела, которые оставались в полном забвении вот уже три года. Черт бы его взял! Что за игры он затеял?! Демонстративно повернувшись к нему спиной, Эмма заговорила с Мэри.

Когда Грейси покончила с мороженым и они ушли из магазина, Эмма чувствовала себя выжатой как лимон. Если Элвис Доннелли не хотел, чтобы о нем забывали, он не давал о себе забыть. Всякий раз, когда Грейси задавала ему какой-нибудь вопрос – а она задавала их постоянно, – он отвечал, но тут же добавлял: «Но я могу и ошибаться, малышка. Давай лучше спросим маму».

Ведь прекрасно знал, хитрец, что Грейси сразу обратится к матери и Эмме придется обернуться к ним.., к нему.

Наконец она сбежала от него и в сопровождении Мэри направилась к пансиону. Задержавшись на несколько минут с семейством Келли, Эмма поднялась к себе в комнату, извинившись и сказав, что должна привести Грейси в порядок. Впрочем, неохотно призналась она себе, Элвис справился со своей задачей как нельзя лучше. Извел, наверное, уйму салфеток, но аккуратнее накормить Грейси мороженым не удалось бы даже ей.

Окончание парада они досмотрели из окна своей комнаты. Вскоре наступило время ленча. Эмма видела, что щечки дочери пылают – верный признак переутомления. Хотя она и поела мороженого совсем недавно, все равно надо перед сном накормить ее чем-нибудь более существенным.

Они спустились в кафе и поторопились занять столик, прежде чем хлынет толпа людей, насмотревшихся на парад. После того как они покончили с едой, Грейси, как обычно, пошла бродить по залу, тогда как Эмма задумчиво пила кофе и просматривала газеты, оставленные кем-то на их столе. На несколько секунд подошла Руби, налила ей еще кофе. Наконец Эмма отодвинула стул и встала. С улыбкой огляделась в поисках дочери. Им обеим сейчас не мешает хорошенько вздремнуть. Вечером еще предстоит фейерверк.

Эмма нагнулась и заглянула под стол:

– Пойдем, моя сладкая. Пора спать.

Грейси под столом не было. Эмма подошла к седьмому столику, ближайшему к кухне. И здесь дочери не оказалось. Улыбка Эммы погасла. Она лихорадочно осмотрела все кафе, каждый уголок и закоулок, но убедилась, что Грейси в кафе нет. Ее залило холодной волной страха. К горлу подступила тошнота.