"Бэби, я твой" - читать интересную книгу автора (Андерсон Сьюзен)

Глава 8

Автобус остановился в Покателло на ленч на сорок пять минут, потом снова вырулил на автостраду. Внезапно раздался вой сирены, пассажиры, сидевшие с левой стороны автобуса, выгибали шеи, рассматривая патрульную машину с голубыми мигалками. Вдруг сирена смолкла, а голос, усиленный громкоговорителем, приказал автобусу остановиться на обочине.

Пневматическая дверь с шипением открылась, и в салон вошел полицейский. Он о чем-то поговорил с водителем, тот снял с крюка микрофон, и его громкий голос загрохотал в наступившей тишине:

– Мэри Сандерс, пройдите, пожалуйста, вперед.

Женщина, с которой общалась Кэтрин языком жестов, прошла к кабине водителя и о чем-то заговорила с дорожным полицейским. Потом оба повернулись и посмотрели в салон. Женщина что-то продолжала говорить тихим настойчивым голосом. Полицейский ответил ей наконец, и они направились вдоль прохода – Мэри впереди, а полицейский следом, придерживая пистолет на бедре.

Почти ни на кого не глядя, Мэри прошла мимо Кэтрин и Сэма, а полицейский встал прямо перед ними.

– Будьте добры, пройдите, пожалуйста, со мной, сэр, мэм.

У Сэма внутри все сжалось. Вот сукин сын! Что Рыжая натворила на этот раз? И как, черт побери, ей это удалось?

Противясь огромному желанию посмотреть на нее и попытаться понять, он спросил:

– А в чем дело, офицер? – Его голос звучал ровно, спокойно, он потянулся к заднему карману брюк за документами.

Но не успел их вынуть. Полицейский смотрел на пистолет Сэма, болтавшийся на боку.

– Держите руки так, чтобы я мог их видеть, – отступив на шаг, приказал он, держась подальше от Сэма. Парень был совсем молодой, необстрелянный. – А теперь медленно вставайте.

Сэм подчинился.

– Повернитесь и положите руки на поручень. – Офицер ощупал Сэма сверху донизу, вынул оружие, засунул к себе за пояс. По его позе стало ясно, что он расслабился, разоружив Сэма.

Мак-Кэйд стоял так, что ему была видна Кэтрин.

Он не обращал внимания на других пассажиров, во все глаза наблюдавших за драмой, которая разыгрывалась перед ними, его внимание было сосредоточено на ней одной. Если только на небе есть Бог, Рыжая должна сейчас же провалиться сквозь землю.

Но она была живой и хорошенькой, повернула голову в его сторону и невинно моргнула. Продолжая сверлить ее взглядом, Сэм чувствовал, как полицейский завел ему руки назад и защелкнул наручники на запястьях. Он ожидал увидеть победоносное выражение на лице Рыжей, но оно оставалось совершенно бесстрастным и было таким до тех пор, пока внимание полицейского не переключилось на нее.

– С вами все в порядке, мэм?

Сэм увидел беспомощное личико, как у ребенка. Она смотрела на молоденького полицейского во все глаза, будто тот был единственным спасителем в огромном мире.

– Да, – слабым голосом ответила она. – Я так рада вас видеть.

Сэм готов был ее убить.

Глубоко вздохнув, он повернулся к офицеру дорожной полиции. Совершенно ясно, сейчас не самое подходящее время давать волю своему гневу.

– Послушайте, – начал он рассудительно, – вы совершаете ошибку. Давайте я покажу вам свое удостоверение. Я…

– Всю свою печальную историю изложишь в полиции, приятель. – Парень взял Сэма за локоть и отвел его в сторону, давая Кэтрин дорогу. – Мэм? – сказал он вежливо. – После вас.

– Ну хотя бы вещи свои мы можем взять? – строго спросил Сэм и с удивлением посмотрел на Кэтрин, изображавшую, что ей боязно даже идти рядом с ним.

Но Рыжая тут же повернулась к полицейскому, указала на свой чемодан, и при этом у нее был вид женщины, почти потерявшей надежду на спасение. Сэм заворчал, когда почувствовал, что ремень его спортивной сумки накинут на скованные металлом руки. Он с раздражением заметил, что чемодан Кэтрин заботливо взял офицер дорожной полиции.

В патрульной машине он еще раз попытался объясниться, и ему снова посоветовали замолчать. Он закрыл рот и уставился в окно.

К тому времени, когда они подъехали к патрульному пункту, Мак-Кэйд уже едва сдерживался. Офицер подтолкнул его в большую комнату, заставленную столами, жестом указал на стул. Сэм сел и тут же заявил, что хочет поговорить с начальством. Он ожидал, что молодой человек ему откажет, но тот, немного поколебавшись, повернулся и вышел.

Сэм повернулся к Кэтрин, которая вознаградила его ехидной улыбкой, отчего кровь бросилась ему в голову.

– Я не знаю, как, черт побери, тебе это удалось, подруга, но рано или поздно они нас отсюда выпустят, а когда они это сделают…

– Прекратить разговоры! – рявкнул офицер за соседним столом, и Сэм обмяк, откинувшись на спинку стула, наручники ударились о жесткий пластик. Желая найти позу поудобнее, Сэм глубоко дышал, сопел, едва сдерживаясь от бессилия и злости. О Господи! Он всегда считал свой характер довольно легким, но сейчас чувствовал, что с огромным наслаждением отлупил бы эту стерву. Единственным оправданием для него может служить только одно обстоятельство: никогда прежде ему не доводилось иметь дело с подобными женщинами. Она и квакера вывела бы из терпения. Казалось, Рыжая точно знает, какие именно кнопки надо нажать, чтобы этого добиться.

Молодой офицер вернулся с седовласым мужчиной с идеальной выправкой и по-военному подстриженным ежиком. Без сомнения, старший офицер – человек серьезный и обстоятельный.

– Майор Баскин, – представился он, – давайте разберемся.

– О, майор! – тут же воскликнула Кэтрин, прежде чем Сэм успел открыть рот. – Даже передать не могу, какое облегчение я испытываю здесь, у вас. Этот человек, – сказал она таким тоном, что было ясно, какое именно слово хотела она употребить: животное, – украл меня из моего дома в Сиэтле…

– Да нет, сэр, – перебил ее Сэм. – Я ее взял на законных основаниях…

– И он постоянно досаждал мне…

Сэм резко повернулся и уставился на нее.

– Что?

– Он снял с меня шорты и трусы, касался моего голого тела и публично насильно ухаживал за мной, говорил посторонним людям, что мы собираемся пожениться…

– Погоди минутку! Да помолчи наконец! Она…

– И знаете, майор, – Кэтрин перебила Сэма, – хуже всего было вчера вечером. Он меня приковал наручниками к спинке кровати, и я оказалась совершенно беспомощной, чтобы помешать ему… О Боже мой… помешать ему… – Она словно задохнулась от ужаса, что надо эту фразу закончить.

Сэм вскочил со стула в ярости.

– Ты хочешь сказать, что я тебя изнасиловал? – Господи, эти губы такие невинные на вид, но всякий раз, когда они открываются, из них исторгается ложь, ложь и еще раз ложь. Ослепнув от ярости, он подался вперед и заткнул бы ей рот, если бы…

Сильные руки отшвырнули его обратно. Наручники уперлись в твердый пластик и вдавились в запястья. Острая боль вернула ему здравый смысл. Тяжело дыша, Сэм встряхнулся, чтобы освободиться от сжигающей ярости, и посмотрел прямо в лицо майору, приказывая себе сосредоточиться только на нем.

– Нападение на беззащитную женщину не лучший способ изложить свои доводы, – сказал он спокойно. Три офицера, уже стоявшие на ногах и готовые кинуться на помощь при необходимости, засунули свое оружие обратно. Все, кроме молодого патрульного офицера, который привел их сюда. Он продолжал держать свой пистолет, прицелившись в голову Сэма.

– Беззащитную? – Сэм громко захохотал. – Вот черт побери, это здорово! Да вы можете бросить ее в озеро, кишащее пираньями, и бьюсь об заклад, они перед ней расступятся из уважения к ее хитрости. Она такая же беззащитная, как барракуда. – Сэм продолжал глубоко дышать, но вдруг его внимание с майора переключилось на молодого офицера, все еще стоявшего с пушкой, нацеленной на него. Гнев Сэма переметнулся на новый объект. – Убери к чертовой матери эту штуку от моего лица! – зарычал он. – Боже мой, мальчик, если бы ты дал мне сказать всего несколько слов еще в автобусе, мы бы избежали всего этого.

– А сейчас вопрос для протокола, мэм, – сказал майор Кэтрин резким тоном, не отводя прямого взгляда от Сэма. – Вы обвиняете этого мужчину в изнасиловании? – Он повернулся и посмотрел на нее.

– Нет, конечно, нет, – ответила Кэтрин, словно удивившись, как такое им могло прийти в голову; – Я просто рассказала вам, как он наручниками приковал меня к кровати, отчего я чувствовала себя беспомощной, – печально ответила она майору. – Ну вы ведь сами видите, какой неуравновешенный у него характер, майор. Малейшее замечание выводит его из себя.

– Да, – насмешливо согласился майор.

– Видит Бог, это был самый унизительный миг в моей жизни. – Она не отводила взгляда от офицера. – Ну если и было что похуже, то и оно тоже связано с ним.

Майор Баскин не совсем ее понимал. За годы работы с людьми у него выработалась прекрасная интуиция. Именно она помогала ему распознать ложь. Эта женщина, он был уверен, очень умело играла на чувствах мужчины, которого обвиняла в похищении. Он вел себя именно так, как ей хотелось, но что-то искреннее и правдивое слышалось и в ее голосе. Интересная головоломка.

Сэм, словно пытаясь втянуть в себя собственный гнев и раздражение, глубоко вздохнул. Не обращая внимания ни на кого, кроме майора, он сказал:

– Пожалуйста, – он едва сдерживался, – поймите, я только делаю свое дело. В моем правом кармане лежит бумажник. В нем удостоверение, разрешающее доставку беглеца. В отделении для денег обязательство этой «бедной униженной женщины».

– Так вы из тех, кто силой принуждает исполнять закон? – Майор потянулся за бумажником Сэма.

– Да, сэр.

Майор Баскин в упор посмотрел на него, потом на бумажник в своей руке. Открыв его, прошелся по содержимому и обнаружил доказательства словам задержанного. Три бумажки он отдал молодому офицеру.

– Задержанный вами человек пытался все это рассказать? – строго спросил он.

Со страдальческим лицом офицер поднял глаза от документов. Молодой человек прямо встретил взгляд своего начальника, чем вызвал уважение Сэма Мак-Кэйда, и ответил без колебаний:

– Да, сэр. Я не дал ему говорить.

Майор резко махнул в сторону Сэма.

– Снимите с него наручники! – приказал он. – Немедленно. – Потом он просверлил своего подчиненного недовольным взглядом. – Мне очень интересно было бы узнать причину, Джонсон.

Но Сэм считал, что обвинять надо того, кто на самом деле виноват.

– Может быть, потому, что мисс Макферсон чертовски искусная актриса и патологическая лгунья, – сказал Сэм, прежде чем молодой человек попытался найти слова в свою защиту. – Я сомневаюсь, что хотя бы одно честное слово слетело с губ этой женщины со дня ее рождения. Я понял это совершенно точно с самой первой минуты, как арестовал ее в Сиэтле.

– Абсолютная ложь, – возразила Кэтрин, – и более того – клевета.

– О, тебе надо отдать должное. Рыжая, ты чертовски ловкая штучка! – Сэм не верил, что сможет смотреть на нее, и потому даже не повернулся в ее сторону. Он осторожно повел плечами, подался вперед, когда руки избавились от наручников. Потерев запястья, он поднял глаза на майора. – Она так убедительно говорит, так уверенно держится, потому что это уже второй автобус, из которого ей удалось нас вытряхнуть. – Потом повернулся на стуле и посмотрел на Кэтрин. Зло кипело в нем, но он нашел в себе силы взглянуть на нее, не опасаясь, что накинется и, схватив за изящную белую шейку, примется трясти, как терьер крысу. – Ну я спрашиваю тебя только из любопытства. Как, черт побери, тебе удалось, вызвать полицию?

Кэтрин спокойно посмотрела на Мак-Кэйда и промолчала. Вместо нее ответил майор Баскин:

– Нам позвонила миссис Мери Сандерс. Она сказала, что женщину, знающую язык глухонемых, против воли удерживают в автобусе компании «Грэйхаунд» под номером 1175.

– Что является абсолютной истиной, – спокойно вставила Кэтрин.

У Сэма в животе снова все закрутилось. Язык глухонемых? Неужели она действительно его знает?

– И когда это было? – спросил он, глядя на нее, желая услышать хотя бы раз чистую правду. – Это когда ты отправилась в туалет в автобусе?

И снова она не удостоила его вниманием. Она говорила со старшим офицером.

– Мое имя Кэтрин Макферсон, – сказала она и снова завела свою песню про сестер-близнецов, об учительнице в школе для глухих детей.

Сэм закатил глаза.

– О Боже мой! Все снова-здорово!

Но, по правде говоря, впервые с тех пор, как он ее взял под свою охрану, он не сказал бы со стопроцентной уверенностью, что у него в руках именно та женщина, которая ему нужна. Никогда в жизни он не мог бы предположить, что девица из кордебалета может знать язык глухонемых.

– И где вы изучили этот язык, мисс Макферсон? – поинтересовался офицер. – В колледже?

Сэму показалось, что на секунду уверенность Кэтрин поколебалась, и она задумчиво посмотрела на своего пленителя.

Он сидел очень прямо, внезапное волнение заставило его сердце забиться. Не думает ли она, что он должен знать нечто, способное опрокинуть ее ложь?

Рыжая колебалась не дольше секунды, а потом сказала:

– Нет, сэр, я знала язык глухих до колледжа. Я научилась у матери, она была глухая.

Да! Слабость внутри Сэма исчезла. Черт побери, он никогда не должен в себе сомневаться. Он прекрасно разбирается в людских характерах.

– У мисс Макферсон действительно есть сестра-близнец, которая преподает глухим, майор, но когда я наведался в школу, где она работает, мне сказали, что Кэтрин Макферсон путешествует по Европе.

Кэтрин уже собиралась рассказать, как ее надуло туристическое агентство и почему сорвалась ее поездка, но быстренько закрыла рот и промолчала. Как же, поверят они, особенно при Сэме, на полном серьезе рассказавшем о ее поимке в Сиэтле, в окне ванной комнаты, под которым во дворике стояли чемодан Кейли и сумка с документами сестры. К побегу было все готово!

Вообще-то, подумала Кэтрин, она допустила ошибку, включившись в игру. Ей надо было сразу доказать, кто она на самом деле, и не дать Сэму Мак-Кэйду никакого шанса выставить ее в столь неприглядной роли прирожденной лгуньи.

Еще два часа пятьдесят минут ушло на то, чтобы наконец дорожная полиция смогла походатайствовать о переоформлении билетов на автобус. А через двадцать минут после этого молодой полицейский, который привел их, держась теперь подчеркнуто по-деловому с Кэтрин, сопроводил их в очень скромный отель.

Когда Сэм подтолкнул ее в комнату, Кэтрин внезапно пожалела, что не рассказала полицейским об отмененном путешествии в Европу. Серьезное упущение с ее стороны. Они могли бы проверить и без труда убедиться, что она не лжет. Вот тогда-то и все остальное прояснилось бы. Надо было действовать решительно и сразу.

Сэм пропустил ее в комнату и швырнул вещи на ближайшую кровать. Он был в ярости, взвинчен и понимал, что если бы у него были мозги, он бы снова приковал ее к кровати и пошел прогуляться, унять нервы. Вместо этого, даже не пытаясь снять свою ехидную улыбочку с лица, он повернулся к ней. И уж конечно, не отказал себе в удовольствии уколоть ее.

– Ты, наверное, думала, что я знал о твоей глухой матери, не так ли, Рыжая? Справедливость очень хорошая вещь! – Он подошел к ней ближе, покровительственным жестом тронул за подбородок. – Знаешь что, дорогая, это единственный факт, который не был мне известен. – Он наклонился еще ближе, между их лицами оставалось несколько сантиметров. С торжественным лицом и притворным сочувствием в голосе он спросил:

– Ну разве тебе самой не противно, когда твоя ложь оборачивается против тебя же и кусает за маленькую хорошенькую попочку?

В это самое время их бывший автобус собирался сделать остановку на ужин точно по расписанию.

На противоположной стороне парковочной площадки Кейли Макферсон сидела в арендованном автомобиле, подавшись вперед.

– Ну давайте, давайте, – шепотом подгоняла она пассажиров, выходивших из автобуса. И когда наконец последний ступил на горячий асфальт, Кейли поняла: Кэтрин среди них нет. Глядя через ветровое стекло, она мысленно молила Бога, чтобы сестра ее появилась, и понадобилось еще несколько секунд, чтобы до нее окончательно дошло, что сестры нет среди приехавших.

– Так ее нет? – Она повернулась к Бобби, ее голос звенел, глаза горели. – Ну где же она, Бобби? О Господи! Черт побери! Да где она? Ее нет в автобусе! – Кейли была в панике.

– Не знаю, детка. – Бобби удивился не меньше ее. – Скотт сказал, что они с тем типом катят на этом, на «Грэйхаунде». – Он потянулся погладить Кейли по пылающей щеке, но она отбросила его руку. Он снова лег грудью на руль. – Какого черта? Чего я тут делаю? – вдруг спросил он себя, словно в раздумье.

Кейли искоса поглядела на него.

– Через поцелуи и нежности, вот как ты мне все это продал, дружок.

– Да? А вроде немного было поцелуев. Видно, я тут зря трачу время, дорогуша. – На кой черт ему эти догонялки? Вокруг полно девок, которые от него без ума – сами вешаются на шею!

А Кейли, наверное, его не любила. По крайней мере теперь больше не любит. В глазах никакой нежности, посмотрит – просверлит до самых печенок.

– Никто не тащил тебя со мной силой, – холодно заявила она. – Если не нравится – одно слово, и я отвезу тебя в аэропорт.

– Будешь шпынять меня, Кейли, и скажу. – Вообще-то ему надо так и сделать. Если он не дурак, то должен поскорее выпутаться и рвануть в другую сторону. Пускай Кейли сама гоняется за сестрой.

Но черт побери, он ведь поехал к ней из-за собственной гордости. Да, он волновался за нее из-за тех неприятностей, в которые она вляпалась, но в основном из гордости. Он заметил, что Кейли отдаляется от него, а это грозило нарушить его собственные принципы, что не могло не раздражать.

Он обладал шармом, который помогал ему из каждой связи выходить, оставаясь в дружеских отношениях с бывшими любовницами. Из-за истории с машиной, якобы арендованной, Кейли попала в беду. Вот и все. Гордость потребовала от Бобби добиться у нее прощения. Вот единственное объяснение, почему он мотался вместе с ней по стране. Ну что ж, может, и правда не стоит добиваться вечной дружбы с Кейли, а просто рвануть по хайвэю к себе, в свою нормальную жизнь?

Вдруг Кейли шлепнула его по руке.

– А чего ты тут сидишь? – спросила она. – Ты придумал, что нам теперь делать?

– Наверняка тут есть телефон, и я еще раз позвоню Скотту. – И он выскользнул из-за руля.

Через пять минут Бобби снова сел в машину, Кейли ожидала услышать что-то новенькое, но никаких новостей не было.

– Ну? И что? – нетерпеливо спросила она.

– Скотта нет дома.

– Бобби!

Он повернулся и схватился за руль.

– Ну чего ты, черт побери, от меня хочешь? Его нет дома! Что я-то могу сделать?

Кейли продолжала смотреть на него, а потом ее гнев улетучился. Она протянула руку и коснулась пальцами его руки.

– Да, я понимаю. Я просто очень волнуюсь за Кэт. Какой кошмар, я снова заварила кашу и снова не знаю, как ее расхлебывать.

Бобби не понимал, как ему справиться с забавным смущением, которое он внезапно почувствовал.

– Мы найдем способ, – услышал он свой голос, обещающий невозможное, и стиснул челюсти. Заткнись, Лабон! Он протянул руку и погладил Кейли по щеке, испытав необъяснимую благодарность за то, что на этот раз она не оттолкнула его руку. – Ты хочешь есть, детка?

Она покачала головой.

– Ты же совсем не отдыхала, – заметил он и сам себе удивился: черт побери, с каких это пор он превратился в няньку? – А почему бы нам не снять комнату в мотеле и не подумать в спокойной обстановке, что делать дальше?

– Как хочешь, – равнодушно ответила она.

– Детка, – услышал он свой голос, – ты сама говорила, что Кэтрин очень благоразумная.

Кейли повернулась к нему всем телом и уперлась коленом в сиденье.

– Это точно. Она такая изобретательная, – затараторила Кейли, словно опасалась, что он начнет спорить. – И еще – нет человека осторожнее ее. Моя сестра всегда, абсолютно всегда ведет себя осмотрительно. – Она нежно улыбнулась Бобби, и ему пришлось взять себя в руки, чтобы не потянуться к ней.

– Значит, с ней будет все в порядке.

– Да, с ней будет все в порядке, – согласилась Кейли, задумчиво покачав головой. Она повела круглыми белыми плечи, и ее упругие труди, обтянутые эластичной тканью, как перчаткой, колыхнулись. – Давай снимем комнату, – вдруг предложила она уверенным тоном. – Я приму душ, поправлю макияж. Ты прав, с Кэт будет все в порядке. В конце концов, осторожность – ее вторая натура. Она девушка с головой.