"Невидимое солнце" - читать интересную книгу автора (Андерсон Пол Уильям)

6

Опасность возникала, когда до цели оставалось около одного светового года: на таком расстоянии пространственно-временные импульсы, создаваемые гиперпространственным двигателем, могут быть зарегистрированы приборами. Корабль Бельягора остался за пределами этой опасной зоны; все его датчики были настроены на максимальную дальность. Впрочем, шанс случайного обнаружения такой пылинки, как космолет, был пренебрежимо мал; Фолкейну на обратном пути придется преодолеть немало трудностей, чтобы встретиться с Бельягором, хоть ему и было известно примерное место встречи. Если же приборы джалилеянина засекут гиперпространственную «волну», созданную другим кораблем, ему следует поостеречься и не включать собственные вспомогательные двигатели до тех пор, пока незнакомец не удалится на безопасное расстояние.

Фолкейн не имел такой возможности. Он должен был приближаться к бете Центавра на максимальной скорости.

Солнце все росло и росло на экранах прямо по курсу. Вскоре в телескоп уже стал виден диск, вскипающий бурями, выбрасывающий на миллиарды километров протуберанцы, зловеще-голубой и яростный. Масса светила в одиннадцать раз больше солнечной; светимость превосходит солнечную в сто сорок раз; даже на расстоянии в сто девяносто световых лет бета Центавра — одна из самых ярких звезд земного неба. Фолкейн попытался насвистывать мелодию, но прекратил: уж очень тоненьким и испуганным получился звук.

Ближе. Ближе. Теперь уже можно включить камеры, фотографирующие изображения на экранах, устраняющих искажения и влияние эффекта Доплера. На фоне неменяющихся созвездий планеты оставляли следы, похожие на следы метеоритов: да, вот они! Фолкейн изменил курс и повторил наблюдения. Вскоре у него было достаточно данных, чтобы корабельный компьютер смог вычислить орбиты планет.

Фолкейну удалось засечь лишь часть захваченных Бетой миров, возможно, не все они были обитаемы. Однако и того, что он имел, было достаточно, особенно если учесть, что одна из обнаруженных планет оказалась на расстоянии примерно тридцати семи астрономических единиц от светила и имела диаметр, соответствующий тому, что должен бы иметь Ньюхейм. И — ага! — вон они, импульсы, испускаемые гиперпространственными двигателями; пространство вокруг звезды прямо-таки кишело ими.

Один из источников импульсов оказался чертовски близко — гораздо ближе, чем Фолкейну хотелось бы, и к тому же расстояние между ними все сокращалось. Похоже, сторожевой корабль обнаружил его и собрался выяснить, в чем дело. Что ж, только очень быстрый космолет сможет сравниться в скорости с его милой малюткой, подумал Фолкейн.

Вражеский космолет оказался быстрым.

Удаляясь от звезды, Фолкейн видел на экранах приборов, как наращивает скорость его преследователь. Дэвид нахмурился, яростно затянулся табачным дымом и принялся размышлять. Он мог встретиться с Бельягором, прежде чем его перехватит патрульный корабль, но при этом анторанит окажется всего в одном световом годе от них и засечет обоих.

Что ж, придется разделиться…

На приборной панели ожил второй детектор. Фолкейн выругался. Еще один корабль включился в погоню. Экстраполяция направлений движения и скоростей показала Фолкейну, что ему самому Номер Два не страшен, но легко перехватит неповоротливый «Холберт» Бельягора.

Ну так. Что следует сделать — так это выключить двигатели и затаиться. Космос огромен, в нем можно затеряться… Угу… но только если эти ребята хоть что-то смыслят в своем деле, они засекут точку, в которой он «исчезнет», — на таком удалении они будут знать, где он, с точностью всего в несколько миллионов километров. Им останется только тоже перейти на субсветовую скорость и выследить его по нейтринному излучению его реактора. Или просто обнаружить при помощи радара.

— Братец, — сказал себе Фолкейн, — ты влип.

Он оглядел разворачивающуюся перед ним величественную панораму Вселенной, блистающую солнцами, сияние которых, сливаясь, образовывало пылающий поток Млечного Пути. Он вспомнил, как отблески солнечных лучей играют в колеблемой ветром листве деревьев, какое вкусное пиво в славной маленькой швейцарской таверне, как весело развлекаться в компании друзей, какой нежной бывает рука девушки, и ощутил полное отсутствие желания становиться героем.

«Лучше их не раздражать. Сдаться. Иначе они вычислят, где ты окажешься при следующем, гиперпространственном прыжке, и влепят ракету точнехонько тебе в лоб».

Бельягор сможет передать информацию Лиге, когда вражеские корабли повернут к дому. Конечно, у него не будет подтверждения того, что их подозрения по поводу беты Центавра верны. Неявка Фолкейна на место встречи — это еще не исчерпывающее доказательство: мало ли что с ним могло случиться. Так что Лиге придется послать собственных разведчиков, а их тоже скорее всего засекут. Конечно, используя сверхскоростные корабли, они не попадут в руки анторанитов, но враг будет начеку и усилит оборону своих планет. Если после этого война все-таки начнется, она будет более безжалостной, чем можно себе представить: в атомном пламени могут погибнуть целые планеты, от Ютты останется только облачко радиоактивного газа, а сам Фолкейн окажется иудой.

И почему только не существует радиоволн, распространяющихся быстрее света! Он передал бы все данные резиденту Лиги, перед тем как сдаться. Черт бы побрал законы физики!

Корпус его корабля гудел и вибрировал от невероятной скорости. Фолкейна сводила с ума жажда, зуд между лопатками, необходимость постричься. Сейчас не время для человеческих слабостей! Думай, чтоб тебе лопнуть!

Это было выше его возможностей. Он метался по рубке, докурился до того, что язык стал как подошва, чуть не насильно запихнул себе в глотку какую-то еду и вновь и вновь смотрел на приборы, пока наконец не решил послать все к дьяволу, не прикончил последнюю бутылку виски и не завалился спать.

Он проснулся несколькими часами позже, и перед ним было решение проблемы. Несколько мгновений он просто таращился в потолок, потрясенный собственной гениальностью. Но, согласно вычислениям, он скоро доберется до того места, где его ждет Бельягор. Это значит, что сейчас его приборы могут засечь корабль джалилеянина, а тот наверняка ругает его последними словами, наблюдая на собственных экранах окрашенную лучами Беты в голубой цвет точку. Уж он-то не уснул бы в подобных обстоятельствах!

— Куй железо, пока горячо, — сказал Фолкейн, доказывая тем самым, что оригинальность мышления все-таки имеет пределы. Он вскочил с койки и принялся лихорадочно делать расчеты.

— За дело, приятель, — скомандовал он себе, садясь в пилотское кресло.

Выключить двигатели и перейти на субсветовую скорость. Через минуту включить их снова. Через тридцать секунд выключить. Через минуту включить.

Код Торгово-технической Лиги. Стрелки всех приборов, следящих за его кораблем, должны прыгать туда-сюда. Тире-точка-тире-тире-точка. ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ ПОДТВЕРДИЛОСЬ. Ф. Теперь повторить, для уверенности, что Бельягор понял. И еще раз. Пусть-ка поломает голову над тем, может ли Ф. значить что-то еще, помимо инициала отправителя. Остальное он поймет, это главное. С Божьей помощью антораниты ничего не разберут: код Лиги держался в строгом секрете.

Двигатели начали возражать против такого издевательства. Фолкейн уловил запах горящей изоляции, из реакторного отделения донесся зловещий скрежет. Фолкейн резко изменил направление движения и продолжал полет.

Достаточно простой арифметики, чтобы вычислить: когда Номер Один догонит его, корабль Бельягора будет гораздо дальше от них, чем в одном световом годе. Так же как и от Номера Два: тот любезно повернул за Фолкейном. Дэвид включил автопилот, не спеша принял душ, тщательно оделся и приготовил себе роскошный завтрак.

Потом он уничтожил фотографии, записи приборов, показания курсографа и некоторые записи в судовом журнале; место последних заняли артистически выполненные подделки. Корабли Лиги имеют все необходимое для самых разнообразных операций.

Корабль анторанитов, космолет класса «Комета», вооруженный весьма впечатляюще, был уже близко. Его прожектор просигналил требование остановиться. Фолкейн подчинился. Преследователь тоже выключил гиперпространственный двигатель, уравнял скорость и затормозил на безопасном расстоянии. Прозвучал сигнал радиовызова. Фолкейн включил прием.

На него с экрана таращился офицер — человек с тяжелым подбородком и сплошь покрытой медалями грудью.

— Хелло, — приветствовал его Фолкейн. — Говорите ли вы на англике или на латыни?

— Да, — ответил тот, выбирая англик. — Себя идентифицируй.

— Скоростной космолет «Промасленная молния», следую из Трикорна в Хоупвелл, на борту агент Себастьян Тумс. А вы кто такие?

— Ньюхеймский крейсер «Граф Хельмут Карл Бернгард фон Мольтке». Командир Землевладелец Отто фон Лихтенберг. Говорит вахтенный офицер обер-лейтенант Вальтер Шмидт.

— Ньюхейм? Что еще, к дьяволу, за Ньюхейм? Никогда о таком не слышал.

— Цель ваша какова есть? Скрыться почему пытался?

— Моя цель — добраться с моего поста на Трикорне до станции Торгово-технической Лиги на Хоупвелле, чтобы запросить срочной помощи. У нас было наводнение, есть пострадавшие. Что же касается попытки скрыться, то что прикажете делать, когда за тобой гонится непонятно кто?

— Решил ты, что мы враги есть. — В голосе Шмидта звучал скорее гнев, чем сожаление. — Не есть ли ты враг нам, ха?

— Нет, ха. Если вы посмотрите навигационную карту, то убедитесь, что бета Центавра почти в точности посередине между Трикорном и Хоупвеллом. Я летел именно на Хоупвелл, а не куда-нибудь поближе, потому что только там наверняка есть то, что нам нужно. В районе беты Центавра я обнаружил неполадки с двигателем. — Слава Богу, так оно и есть, благодаря использованию двигателя в качестве передатчика. — Чтобы проверить исправность рулей, я несколько раз менял направление, как вы, возможно, заметили. Ну а потом, , раз — и за мной гонится корабль, и все это в секторе, где никаких кораблей быть не должно. Может быть, вы и правда мирная научная экспедиция, членам которой захотелось поболтать. Только я не собирался рисковать. Пираты ведь еще не перевелись, знаете ли. Я газанул. Тут двигатель начал спонтанно включаться и выключаться. Я кое-как наладил его и попытался изменить курс в надежде, что вы отвяжетесь. Не повезло. Вот и вся история.

Фолкейн придал лицу оскорбленное выражение и стукнул кулаком по приборной панели.

— И мне кажется, что это вы должны объяснить свои действия, — прорычал он. — Что это еще за сказочка про Ньюхейм? С какой это стати военные корабли околачиваются около голубого гиганта? И почему вы гоняетесь за безобидным купцом? Я пожалуюсь в Торгово-техническую Лигу.

— Посмотрим, — ответил Шмидт. — К высадке отряда на твой корабль приготовь себя.

— Проклятье, вы не имеете права!..

— У нас есть несколько атомный пушка. Дает право?

— Дает, — вздохнул Фолкейн.

Он помог соединить шлюзы кораблей герметичной трубой. Шмидт явился в сопровождении солдат и потребовал корабельные документы.

Просмотрев их, офицер сказал:

— Карошо, херр Тумс. Может, ты есть честный. Решать не я буду. Приказ есть. Необходимо тебя на Ньюхейм интернировать.

— Что?! — завопил Фолкейн. Он задерживал дыхание до тех пор, пока его лицо не побагровело, а глаза не выпучились. — Да знаете ли вы, кто я такой? Я зарегистрированный член Торгово-технической Лиги!

— Тебе сочувствую, — пожал плечами Шмидт. — Пошли. — Он обхватил Фолкейна за талию, Фолкейн высвободился и выпрямился во весь рост, благословляя своего отца за то, что тот научил его, как себя вести в подобных ситуациях.

— Сэр, — обратился он к офицеру, и жидкий гелий был бы не холоднее его голоса, — если меня захватили в плен, то я заявляю о незаконности такого акта, но вынужден подчиниться. Тем не менее позвольте напомнить вам, что существует такое понятие, как законы чести. Кроме того, я наследник баронского титула Драконшо в Объединенном королевстве Новой Азии и Рагадах. Потрудитесь обращаться со мной с должным почтением.

Шмидт побледнел. Он щелкнул каблуками, поклонился и отдал честь.

— Яволь, мейн херр, — выдохнул он. — Нижайше прошу прощения. Если бы вы соблаговолили сказать мне раньше… Землевладелец херр фон Лихтенберг почтет за честь пригласить вас на чай.