"Дахут, дочь короля" - читать интересную книгу автора (Андерсон Пол Уильям)

Глава шестая

Воздух после дождя стал влажным. Когда солнце заходило, облака окрасились в алый цвет, но вряд ли до рассвета станет прохладней. Грациллоний был почти рад войти с улицы в дом Малдунилис.

Зиза, дочь от нее, впустила его с небрежным: «Привет». В этом году девушке пришло Приглашение, но для нее этот этап жизни ознаменовался замкнутостью, возможно, оттого, что она располнела и у нее выступили прыщи.

— Как прошел день? — заставил он себя спросить. Она скривилась и пожала плечами.

— День в храме. Ты опоздал. Слуги пытаются спасти ужин от гибели.

— У меня были свои дела, — отрезал он. До того, как король успел упрекнуть дочь за дерзость, в атрий вошла Малдунилис. Это было как нельзя кстати. Грациллоний прошел вперед, чтобы ее встретить и соединить в приветствии руки.

Королева внимательно на него посмотрела.

— Опять гроза на твоем лице, — сказала она. — Что плохого случилось за это время?

Он бросил на нее пронзительный взгляд. С годами она прибавила в весе, хотя ее телосложение было крупным настолько, что ее нельзя было назвать тучной. Черты лица королевы по-прежнему оставались привлекательными в своих тяжелых формах, а волосы все еще сверкали рыжевато-каштановым. Прическа была в беспорядке; точно так же, как и одежда на ней. Он уже привык к этому. Еще он привык к тому, что она мало интересовалась как гражданскими делами, так и любыми другими; она пассивно соглашалась с теми решениями, которые принимали ее сестры.

— Сейчас нет необходимости тебя беспокоить, — ответил он, как и раньше. — Вскоре услышишь.

Если бы это были Бодилис, Ланарвилис, Виндилис, с которыми можно посоветоваться; Форсквилис, Тамбилис, заряжающие энергией; Иннилис, даже Гвилвилис, воспитывавшие своим спокойствием. Но сегодня вечером была очередь Малдунилис. Что ж, у нее были свои права, и, хотя она была человеком недалеким, мужчина должен нести свою ношу не скуля.

Она кивнула.

— Входи, — сказала она. — Еда ждет.

Она, или скорее всего ее кухарка, содержали превосходный стол. Этим вечером Грациллоний едва ли заметил, что было перед ним, за исключением вина. Его он наливал щедро. Малдунилис щебетала за двоих; это тоже было обычно для их супружеской жизни.

— Затем, Давона — ты знаешь Давону? Эта белокурая жрица, которая припомнила свои клятвы после того, как стала вдовой два года назад, но поверь мне, она — охотящаяся за мужьями потаскушка — заявила мне, что наперстянка хранилась слишком долго и утратила свое действие, вот почему несчастный, которого мы приютили, умер, но я знаю, что она хочет быть среди сборщиков, которые пойдут освящать траву, потому что с ними пойдут симпатичные молодые моряки… Граллон, почему ты такой хмурый?

Он покачал головой.

— Это не так. Продолжай.

— Что еще? Да. Позднее в тот же день я видела свою портниху. Мне нужно новое одеяние к Середине лета, и цена, которую она назвала …

Зиза молчала, методично поглощая пищу. Она все время наблюдала за родителями. Глазки у нее были маленькие; глядя на них Грациллоний представлял себе глаза свиньи.

Иногда ему казалось, что он сможет дочь полюбить, или, по крайней мере, не питать отвращение к этому своему ребенку. Остальные были славные, уверенные в себе больше, чем эта. Уна у Бодилис, которой только что исполнилось пятнадцать, и Истар у Томбилис, четыре года почти соперничали с Дахут. Естественно, они были ее ближайшими родственницами. Он уклонился от воспоминания. Августина у Виндилис во время ученичества стала немного странной, несомненно идя по стопам своей упорной матери. То же самое можно сказать о Нимете Форсквилис, но она была энергичной девушкой и всегда веселой. Старшая дочь Томбилис, Семурамат, и Юлия Ланарвилис были довольно серьезными, но не утаивали от него своей привязанности. Шестеро Гвилвилис, в возрасте от трех до пятнадцати, были весьма заурядными, питавшими к нему такое же благоговение и в своем роде такую же любовь, как и она … Малдунилис доела засахаренные фрукты.

— Ты закончил, дорогой? Время спать, — сказала она лукаво.

Грациллоний поднялся. Вино едва ударило ему в голову: пчелы на клеверном лугу, где юноша со своей возлюбленной нашли уединение.

— Да, — ответил он, — мне надо рано вставать. Королева хихикнула.

— Тебе действительно надо будет встать.

Он отвернулся от Зизы, чтобы девушка не видела, как он покраснел. Малдунилис всегда не доставало сдержанности. Он знал, о чем его дочь думала — вы собираетесь заняться любовью, — и не позаботилась о том, чтобы не выдать своего злорадства. Быстрые взгляды, которые она на отца кидала, интонации и жесты заставляли его подозревать, что она могла подслушивать под дверью спальни.

Ариман побери! Как бы он хотел, чтобы его жизнь была свободна от людских разглядываний, догадок, сплетен, подавленных смешков, которые намного лучше его самого делали свое дело, что ж, тогда бы он давно ускользнул из Иса и стал отшельником, как в былое время Корентин.

Грациллоний сопровождал Малдунилис из триклиния. Вино помогало ему игнорировать окружающее. То же самое было с возбуждением, которое начинало пульсировать в пояснице. Когда у королевы Иса был король, боги входили в них обоих; и у Белисамы было превосходство над Таранисом.

Сразу после того, как за ними закрылась дверь, Малдунилис накинулась на Грациллония. Она жадно целовала его, широко открыв рот и проникая языком.

— Я так долго томилась, — стонала она.

Его руки блуждали. Его ум тоже, еще меньше поддаваясь контролю. В тысячный раз он ломал голову над своими девятью женитьбами. Силы галликен проявлялись через их сдерживаемые потребности? Хотя та масса, которую он поддерживал, могла принадлежать любой торговке рыбой. Другие тоже не требовали большего — случайное исцеление Иннилис, случайное видение Форсквилис и ее заклятье — на такое была способна любая варварская ведьма. Вместе они призывали новых королей, низвергали Колконора, топили флот скоттов, или так им казалось, о Митра, шестнадцать лет назад, и они искренне сомневались, что смогут сделать еще что-нибудь в этом роде. Они не чувствовали, что могут. Пора Бреннилис уходить.

Грациллоний освободился от Малдунилис и нащупал свою одежду. Большую часть вечеров они тушили свечи до того, как отправиться в постель. Так не было принято у исанцев правящих классов, включая его собственных жен, но эта ни о чем не заботилась, и в темноте он мог притвориться. Однако в это время года дневной свет медлил. Королева сбросила свою одежду на пол. Что ж, его член отреагировал, и он утопил лицо в мягкости промеж тяжелых грудей.

— Минутку, — засмеялась она. Прозаично сняла крышку с горшка и села. Каким-то образом бульканье возбудило его еще больше. Нет, не вся сила Девяти его оставила.

Страсть словно была плотиной, и когда она прорвалась, всего его затрясло. Лежа в постели, на отсыревших от пота простынях, он задерживал дыхание.

Она шевельнулась позади него.

— Что-то не так? — спросила Малдунилис.

— Ничего, ничего, — возразил он.

Порой она могла его удивлять. Поднявшись на локте, жена заглянула ему в глаза и неуверенно спросила.

— Я знаю, что я недоумок, но если ты хочешь поговорить, если это поможет, я способна помолчать и послушать.

Грациллоний вздохнул. Она улыбнулась и погладила его бровь, взъерошила волосы. Возможно, если он поделится с ней, то лучше заснет.

— Никакого секрета, — поведал он ей. — Я поставлю вопрос перед Советом. Сегодня из Туропа пришло послание.

Она ласкала его голову и ждала.

— Римляне, — Грациллоний задыхался в поисках слов, — правитель и гражданский губернатор вместе послали мне приказ, мне, префекту Рима. Примерно месяц спустя будут проходить военные учения, которые будут длиться… некоторое время, как они сказали. Оно будет проходить совместно с регулярными войсками Иса. Наши корпуса моряков и военно-морские суда, которые не находятся за пределами города, обязаны явиться в Дарпоритум Венеторум и поступить под римское командование на время маневров.

— Что? А раньше такое когда-нибудь случалось?

— Никогда. И сейчас Арморике ничего не угрожает. Малдунилис бросила хмурый взгляд в пространство.

— Я не понимаю. Что в этом плохого?

— Да потому что ситуация совершенно новая, приказ не имеет видимых причин. О, в письме говорится, что это ради подготовки к будущему, и ссылается на наше предложение готовить экипажи для тех кораблей, что мы будем строить для Рима. Я не могу отказаться подчиниться и обратиться к высшим авторитетам. Как король суверенного Иса я должен убедить город действовать так, как приказано мне, префекту Рима. Время искусно выбрано, накануне Совета Середины лета. Я застану суффетов неподготовленными и смогу принудить к соглашению. Я обязан.

— Конечно же, я проголосую, как ты пожелаешь. Но это неплохо. Наши люди дадут грандиозное представление! Ты тоже поедешь?

Он покачал головой под ее пальцами.

— Нет. Об этом в приказе ясно сказано. Я остаюсь дома выполнять свои обязанности — интересы империи. Что они замышляют, эти люди?

— Может, лишь то, о чем говорят?

— Ты хочешь этому верить. Я сам бы хотел. Ну я не вижу перед собой выбора.

— Тогда больше не мучайся. — Малдунилис снова легла. Ее рука блуждала по груди и животу, вверх-вниз. — Сегодня ночью будь просто мужчиной, Граллон.

Впадая в морс где-то в десяти милях от Иса, река Гоана образовывала юго-восточную границу внутренних владений города; дальше лежала Озисмия. Тем не менее Рим претендовал на Аудиарну, город на правом берегу. Обитатели были преимущественно галлами, включая небольшой гарнизон. Он был направлен вместе с исанскими моряками отчитываться в Венеторум. Это казалось странным, ведь тогда вся оконечность полуострова останется без охраны. Однако исанский военно-морской патруль должен был оберегать земли от пиратов, не так ли? Вдобавок, учения станут еще одним шагом к восстановлению эффективной обороны Арморики.

Был солнечный день, когда в Аудиарну вошли вновь прибывшие. Солнце вспыхивало на пиках, высоких шлемах, кирасах; линии и орнамент на них навевали воспоминание о морских волнах. Дул бриз, знамена хлопали, перья качались. Насчитывая всего несколько сотен, моряки Иса являли собой самое впечатляющее зрелище, которое мог припомнить маленький сонный городок. Они промаршировали через главные ворота и вниз но центральной улице, не в машинальный, а плавный унисон, как движение многоногой пантеры. Ими командовали офицеры, сидящие на чистокровных конях. Животные, везущее снаряжение, были почти такими же статными, телеги с запасами изящны, шутливо украшены, сродни колесницам. Не было туб, издававших неприятный звук; гремели барабаны, тревожно визжали свирели, в голосах которых звучал ритм, близкий волнам и ветру.

Во главе войска сияла красавица, молодая женщина на огромном гнедом жеребце, ее волосы с золотистыми и янтарными прядями были распущены. Изгибы фигуры бесстыдно обтягивали яркая, отделанная серебром голубая туника и лайковые бриджи; за плечами развевался алый плащ, над бровями возносился обруч с драгоценными камнями. Когда на форуме она натянула поводья, вздох пронесся среди собравшихся посмотреть на невиданное войско людей.

Местный отряд и римский кадровый состав были построены в ожидании. Неожиданно снаряжение их показалось убогим, а строй неровным. Главный центурион, сам верхом, поднял руку, отдавая честь. Исанский предводитель сделал то же самое. Сбоку ехала девушка, и первой заговорила она. Обладая полномочиями сюзеренного государства и правом командования верховными войсками, исанцы должны были руководить обоими до самого Венеторума, эта уступка помогла ослабить нежелание ехать. Когда центурион официально подал жезл в виде виноградной лозы, его приняла девушка и, в свою очередь, передала его спутнику.

После этого она повернула коня, подъехала обратно к передней линии моряков и закричала, в то время как жеребец под ней фыркал и переступал:

— Прощайте, дорожные спутники! Теперь я должна вернуться, а вы продолжать путь. Но мысленно я всегда буду ехать с вами. Легионеры, пришедшие в Ис вместе с моим отцом, королем, зовут меня своей Удачей. Позвольте мне быть и вашей удачей, раз вы оказались среди иноземцев. Высоко держите честь Иса!

— Дахут! — закричали из рядов. — Дахут! Дахут!

— Девять галликен будут наблюдать и молиться за вас, — поклялась она, — и каждая весталка, и я больше всех. Придите домой с радостью. Да будет ваша сила в именах Тараниса, Лера, и Белисамы, королевы Битв!

Они вновь ликовали.

Центурион нахмурился. Для епископа Аудиарны это было чересчур. К тому же Дахут говорила на собственном языке, большинство из присутствующих знали его достаточно, для того чтобы понять; он не сильно отличался от их собственного. Некоторые выражали негодование, делали знаки или бормотали молитвы. Но многие, казалось, были возбуждены, у многих из них даже поднялось настроение. Они тоже подняли крик.

Епископ покинул церковь, с портала которой наблюдал за встречей, и проталкивался сквозь толпу, окружившую квадратную площадь. Здоровяк с выбритой в стиле Мартина тонзурой в седых волосах, он шагал, пока не очутился перед конем и возвышающейся над ним прекрасной наездницей. Он поднял руки и на латыни закричал:

— О люди Аудиарны, солдаты Рима, что это за творение сатаны? Берегите свои души! Этой языческой ведьме мало того, что она щеголяет, как шлюха, в мужской одежде, так она взывает к демонам, которым поклоняется, среди нас, нас, подданных августа. Отшвырните ее, пока она не увела вас в самое пламя ада!

Над строем исанских моряков пронесся рык. Большинство из них поняли епископа. Руки сжали оружие.

Дахут успокоила волнение. Она откинула голову и рассмеялась. Смотря вниз на церковника, она ответила ему тоже на латыни:

— Не бойся, старик. Если б я кого-то позвала с собой, то не куда-нибудь в жаркое место, а к морю, к исанскому. Кроме того, я сейчас уезжаю. Позвольте мне только предложить вам, из доброты, поучить латинскую грамматику. То, что вы говорили вашей пастве, звучало ужасно. Но ведь Иисус не заметит разницы, правда?

До того, как раздался смех исанцев, который мог обидеть римлян, Дахут крикнула войскам:

— И вновь прощайте! Прощайте! — она пришпорила Фавония и понеслась с площади. Ее эскорт из четырех человек едва за ней поспевал. Через несколько мгновений ее уже не было. Стих стук копыт по камням. Люди щурились друг на друга, безмолвные, растерянные, словно только что пробудившись ото сна.

— «Затем, когда поднялся туман, измерив глубину, мы обнаружили дно на глубине сорока морских саженей. Здесь было изобилие рыбы. Мы видели густые косяки маленьких рыбешек наподобие кильки, и бросились их ловить, пока они не рассеялись, и не появилась многочисленная треска, двадцати или тридцати фунтов каждая рыба. Три дня мы рыбачили, чистили и солили улов, пока не собрали достаточно. Между тем, хотя и нечасто, мы наблюдали птиц, отчего начали полагать, что суша не слишком далеко. Уровень воды в бочонках у нас был низкий, а вода грязной, поскольку дождь не шел и не собирался в парус, как раньше. Поэтому мы направились на запад».

Бодилис прервала чтение вслух. Грациллоний поглядел через стол, где они сидели на одной скамье.

— Это все еще звучит правдоподобно? — спросил он.

Маэлох, расположившийся напротив, кивнул лохматой головой.

— Да, — громко произнес он, — это слова ученого, но вы в них слышите лишь то, как простой капитан рыболовного судна рассказывал ему свою историю. Ни русалок, ни волшебных островов и вблизи только бесконечная пустыня моря до тех пор, пока команда не доплыла до берега.

Грациллоний взволновался. Не оттого, что он сомневался, попадало ли в произведении Сафона судно «Кестрел» три столетия назад в странное приключение. На протяжении всей исанской истории команда оказывалась беспомощной за горизонтом, когда с востока вырывался капризный шторм. «Кестрел» был среди немногих, которым удалось вернуться. Оживляло сказку то, что возвращение произошло спустя месяцы, как будто бы из мертвых. Грациллоний не видел причин оспаривать утверждение, что эти люди нашли сушу. Единственное, что его интересовало, это как их описание выросло с повествованием год за годом, жизнь за жизнью.

Когда он заговорил об этом с Бодилис, она сказала, вполне возможно, что кто-то записал эту версию, вскоре после того, как Сафон вернулся домой. Королева предложила найти книгу. Это требовало терпения; свитки и старые рукописи бесчисленными тысячами громоздились на полках. Наконец, торжествуя, Грациллоний отыскал один документ. Внимательно прочитав его самостоятельно, он пожелал спросить мнение капитана торгового судна, предпочтительно тоже рыбака. Случилось так, что «Оспрей» разгружал улов в порту.

Библиотека была любопытным местом. Высокие окна между колоннами впускали в прохладный полумрак достаточно света, чтоб возле них можно было читать. На мозаичном полу изображены сова и эгида Минервы. Если сама богиня и была нарисована на стене, то достававшие до потолка книжные шкафы давно уже ее скрыли. Рядом слонялся смотритель, вытирая пыль. За другим столом читал мужчина, и весталка что-то списывала с тома, возможно, по настояниям младшей жрицы, которая предпочитала информацию в удобном виде. Никаких звуков не проникало внутрь с форума. Тут была пещера истин.

— Прошу вас, продолжайте, моя госпожа, — нетерпеливо сказал Маэлох.

— Вам может не понравиться то, что дальше последует, — предупредил Грациллоний.

— А? Отчего же нет, сэр?

— Потому что это может обратить в фальшь те чудеса, что звучат сегодня на устах рассказчиков этой истории. Там нет гигантского угря, нет королевы эльфов во дворце миражей, нет стада единорогов, — ничего из Потустороннего мира.

Маэлох оскалился.

— Что ж, я бы больше удивился, если бы они были. Все сверхъестественное, что я видал, — это хвастовство попрошаек и мальчишечьи грезы. Вы не притащили бы меня сюда, если б не приукрашенные бликами истинные чудеса.

— Поистине чудеса, — пробормотала Бодилис. — Роем теснятся острова вдоль изрезанного побережья, которое все тянется и тянется, за ним необъятность, еловые пихтовые и березовые леса, кишащие лосями, медведями, бобрами, выдрами, и невиданными в Европе зверьми и птицами, широколицые и черногривые соплеменники с каменными орудиями. — Она прочистила горло.

— Слушай хорошенько, — обратился к Маэлоху Грациллоний. — А потом хорошенько подумай. Получается, что «Кестрел» добрался до огромной, богатой и девственной страны. Насколько большой, мы можем лишь гадать; к тому же, как ты сказал, правда покажется меньшей, чем все наши представления. Моряк бросил на него пронзительный взгляд.

— Вы бы с радостью снарядили экспедицию.

— Да. Специально для путешествия построено два или три корабля. Путь на запад кажется трудным, а восток куда проще, если океан — это и впрямь река, опоясывающая мир, как предполагали древние. Зная об этом, мы можем планировать разумно. Однако сначала мне нужно, чтобы опытный человек сказал, можно ли подобное осуществить, или это лишь моя бредовая идея.

— Вам не дано думать опрометчиво, король Граллон. Продолжайте, моя госпожа.

У Грациллония вспыхнула надежда. Там новая земля, нет, новый мир, в ожидании Иса, лишь у его мореплавателей хватит умения и отваги добраться до него, — колонии, в которых нет древней ненависти, жестокости, нужды и ереси, где может возродиться цивилизация, и вырастет дворец как у эльфов для королевы Дахут!

— «Мы видели все больше и больше птиц, — читала Бодилис, — и, чуть погодя, сплавную древесину».

В комнату вошел человек и поспешил к столу.

— Прошу прощения, сэр, — на латыни пробормотал он. — Срочное.

Раздосадованный Грациллоний повернулся на скамье и узнал своего легионера Верику. Когда ушли моряки, в городе остались две дюжины солдат в качестве охранников на стенах и блюстителей порядка на улицах. «Конечно, — утомленно подумал он, — кто-нибудь всегда знает, где найти короля».

— Ну? — выкрикнул он.

— Сэр, зажегся сигнальный огонь. За Потерянным Замком. На море никого кроме рыбаков и пары купцов. Отряд беспокоится, как бы чего-нибудь не случилось на Редонской дороге.

Грациллоний выпрямился. Только недавно в мирное время восстановили сигнальные башни, разрушенные варварами, но он хотел, чтобы по цепочке вдоль побережья были наготове костры. Они предупреждали о пиратах. Раз в поле зрения не было неприятельского флота, то исанский наблюдатель встревожился тем, что увидел на суше. Но, по-видимому, на озисмийской территории сигнал не горел. Его было бы видно с мыса Ванис. Что означало: римляне не видят никакой угрозы. И вероятнее всего причин для серьезного беспокойства не было. И все же — и все же воины Иса далеко.

Грациллоний встал.

— Мне нужно идти, — сказал он, — вы можете продолжить вдвоем.

— Я плохо слышу, — мрачно ответил Маэлох. Лицо Бодилис исказило огорчение. На секунду она сжала руку Грациллония.

Вместе с Верикой, шедшим за ним по пятам, он вышел на Форум и мимо Верхних ворот направился по дороге Лера к Дому Воинов. Он говорил себе, что глупо надеяться на то, что тревога будет ложной и все как-нибудь само разрешиться; но он не был философом. Грациллоний был военным, и у него всегда есть план для непредвиденных обстоятельств.

На звук его шагов в пустых казармах отозвалось эхо. Там была лишь парочка юношей из нового набора, взятых в качестве запасных в отсутствие регулярной армии.

Понадобится некоторое время для обучения их новым обязанностям, чтобы они выполняли их и передавали остальным, чтобы все его легионеры держались вместе, и таким образом на стенах было какое-то пополнение. Он отправил Верику привести из дворца коня Фавония, а затем в Доме Дракона слуга помог ему облачиться в обмундирование. Теперь надо было ждать.

Один за другим они прибывали, его британские римляне. Его больно задело, что уже никто из них не был молод, Даже у Будика на лице глубокие морщины, а Админий уже весь седой, почти беззубый и худой как зимний хворост. Но все пришли выполнить свой долг и вышли вслед за ним через ворота с бодростью, какую едва ли могли бы сейчас продемонстрировать имперские силы в Венеторуме.

Уже видны были чужеземцы, направлявшиеся от южного поворота Редонской дороги к старой станции на мысе Ванис.

Пока Грациллоний вел свою горстку ветеранов им навстречу, он увидел, как человек двадцатыми около того отделились и съехали с дороги к югу, по тропам, пересекавшим возвышенность.

День был солнечный. Ветер гнал маленькие белые облачка от оливкового моря, где о рифы разбивались барашки волн. На мысе стремилась вверх по-летнему зеленая трава; овцы на расстоянии казались пятнышками, так далеко их увел пастух. Свистел ветер. Он приносил соленый аромат. За утесами сновали чайки, а высоко-высоко в небе парил сокол.

Подойдя ближе, Грациллоний прикинул, что захватчиков было около сотни. Это не имело особого значения, когда в распоряжении Иса были его обычные защитники. Но послать за помощью в Аудиарну он не мог. У префекта холодок пробежал по спине при мысли о том, что нет в этой ситуации ничего случайного, ничего утешающего. Это были франки.

Крупные, в основном светловолосые и голубоглазые, они шли свободным строем за несколькими предводителями, двигавшимися верхом. У варваров было не много вьючных животных, да и телег, что говорило о том, что длительную кампанию они затевать не собираются. Некоторые были в шлемах с закрытыми носами и в кольчугах, некоторые в шляпах-котелках и кожаных доспехах, но все вооружены — кто мечом, кто топором и у каждого у пояса ужасная франциска. Волосатые, ссутулившиеся, зловещие, все же они были кошмарным зрелищем; римская дорога словно вздрагивала под их поступью.

Грациллоний натянул поводья и поднял руку. Спустя мгновенье франк поднял ободранный белый шест. Грациллоний счел это добрым знаком. Хрипло прозвучала команда, и лаэты с грохотом остановились. От авангарда простучал копытами один всадник. Грациллоний поехал ему навстречу.

Они встали, сердито смотря друг на друга.

— Я зовусь Федерихом, сыном Меровеха, — сказал франк на никудышной латыни. Он был огромный, грозный и злой. — Я говорю от имени людей Редонии, которых возглавляю.

— Вы говорите с Грациллонием, королем Иса, префектом Рима. Что вы здесь делаете? Посягательство на союзников это нарушение имперского закона.

Федерих рассмеялся.

— Поди, пожалуйся, в Турон, или Треверорум, или Медиолан, куда захочешь еще, — усмехнулся вождь. Он поднял руку. — Не пугайся. Мы не причиним вреда. Позвольте лишь ненадолго разбить лагерь, и у вас не будет никаких проблем. Мы здесь только для того, чтобы все шло как надо — чтобы была справедливость, — добавил он, наверняка отрепетировав свою речь заранее. Напряжение Грациллония слегка ослабло. С ним часто такое случалось, когда ожидание заканчивалось и его втягивали в противоборство.

— Поясни свои слова.

— Ну, господин, — самодовольно сказал Федерих, — королевство Иса открыто для каждого, кто бросит вызов и убьет старого короля, как это сделал ты, а? Мы, франки решили, что пришло время занять престол кому-нибудь из нашего народа, чтобы все пошло как надо. Вот мы все и пришли. Ваши коварные исанцы не сделают ничего вероломного нашим претендентам — по одному на каждый день, верно, мой господин? Решат боги. Своих мы уже спросили: вытянули жребий, кому идти первым, кому вторым и так далее. Храмн, сын Клотейра, его выбрал Вотан. — Он бросил взгляд на темнеющий за ним круг леса. — Думаю, он уже прибыл.

Словно в ответ со стороны Священного леса послышалось, как медленно и мерно Молот ударяет о Щит.