Пол Андерсон Буря в летнюю ночь

Глава 1

День был унылым и мрачным; противостоящие друг другу армии время от времени обменивались пушечными выстрелами. Но в остальном было тихо, словно и не шла война. Сначала принц Руперт ждал йоркширцев; потом он ждал наступления утра, чувствуя усиливающийся голод и мучаясь воспоминаниями о поражении.

К вечеру небо затянули иссиня-черные облака. Холодный ветер завывал и хихикал в кустах. Сумерки прорезали вспышки огня. «Теперь Господь пустил в ход собственную артиллерию», — мелькнуло в мыслях Руперта. Но вот сквозь вой ветра донесся другой звук — более глубокий и резкий. «Круглоголовые начали артобстрел. Похоже, решили, что шторм — добрый знак для них».

Принц пришпорил коня и поскакал вдоль рядов своих кавалеристов и мушкетеров в поисках нужного ему человека.

— Ветерок пахнет дракой! Эй, капеллан! — окликнул Руперт. — Пора прочесть молитву. — Ветер заглушал его слова. Развернув коня, чтобы отправиться обратно, принц сухо добавил: — Мы должны сделать все, что в наших силах.

Когда Руперт вернулся на командный пункт, его пес выбежал навстречу и, обнюхав башмаки принца, с жалобным видом завилял хвостом. Принц наклонился и погладил большую белую голову.

— Ну-ну, Бой, — пробормотал он, — ну-ну, успокойся, старина. За три года нас все-таки не разбили.

Но тут же душу Руперта пронзила боль. «Однако под Эйлсбери я не решился атаковать и при отступлении потерял четыре сотни человек — в снегу и на переправе… да, тогда была скверная погода — и сейчас тоже».

Началась служба. Принц, сняв шлем, положил его на седло. Белый плюмаж, эмблема Руперта, смутно виднелся в полумраке, вспыхивая лишь при свете молний. Принц едва слышал слова короткой молитвы: «…Великий Создатель, он знает, и Израиль будет знать; и Он убережет нас от бунта и от нарушения Божеских законов, ныне и присно…» Мысли Руперта постоянно возвращались к полю битвы.

Принц возглавлял Спасателей, расположенных слева, его отряд скрывался среди рвов и густых живых изгородей. Всадники Горинга находились на правом фланге. При свете вспышек там поблескивали кирасы, смутно виднелись светлые гривы коней, замершие в неподвижности копья и мушкеты. А за ними, как живые, притаились длинные стволы пушек; запальные шнуры, словно факелы, трепетали в руках солдат. Дальше белесой массой толпились Йоркширские Овечки. Всадников Бирона и ирландцев, стоявших в арьергарде, почти не было видно.

Руперт посмотрел в ту сторону, где располагались враги. Они занимали плавно вздымающийся склон холма, спрятавшись среди ржаных полей, почти уже готовых к жатве в тот момент, когда англичане, восставшие против англичан, принялись топтать их. Бунтовщиков поддерживали союзники — шотландцы; Руперт со своим отрядом стоял как раз напротив кавалерии пресвитериан. Левее, у подножия Фэрфакса, находились конники конгрегационалистов. Разведчики сообщали, что главной надеждой пуритан был отряд, возглавляемый самим Оливером Кромвелем… В сумерках Руперт мог разглядеть не слишком много. Возможно, бунтовщики и были вооружены хуже, чем королевские части, но зато их было слишком много.

Принц вздрогнул.

— Похоже, Круглоголовым ожидание на руку, — пробормотал он, не сознавая, что говорит вслух. — Холодная игра холодных душ…

— Ну, вы их переиграете, — послышался рядом голос, произносивший слова протяжно, на южный манер.

Обернувшись, Руперт увидел оборванного тощего всадника на таком же тощем коне.

— Потише, Уилл, служба идет, — сказал он, но тут же спохватился. — Впрочем, она уже кончилась.

Драгун хихикнул:

— Ну, мой лорд, теперь-то вы сможете пострелять вволю… ну, я хочу сказать, эти лысые башки теперь почуют, что такое Огненный Руперт, принц драгунов, да, сэр, я слыхал, их писаки так вас называют в своих подметных письмах.

На обеих сторонах полыхнули огни, грохнули пушечные выстрелы. Завывающий холодный ветер донес острый запах дыма, выкрики офицеров, ругательства солдат, визг раненого животного.

— Ты слишком много болтаешь, — сказал Руперт. — Не понимаю, почему я терплю тебя, разве что из-за того, что ты умеешь обращаться с животными.

Солдат передернул плечами:

— Что-то стрелять стали гуще и громче, мой лорд. Словно бы ружья спорят, и логика у них грубовата! Хорошо бы, если бы все эти ружья-пушки друг в друга целили, так ведь нет, норовят пристукнуть кого-нибудь вроде старины Уилла, и сдается мне, нашему брату здорово достанется. — Он снял с пояса кожаную фляжку. — Может, хотите согреться, ваше высочество, и вот что, не забудьте запастись подкрепляющим, когда мы будем реквизировать кое-что у пуритан. Тут можно не бояться — напитки у них адской крепости, но хороши. Кто первым успеет, тому и спиртяшки чистого достанется, лишь бы фляжек хватило.

— Ну довольно, — сказал Руперт. — Отправляйся на свой пост, шут.

Мгновение-другое солдат, наклонившись вперед, вглядывался в своего генерала, словно пытаясь как следует запомнить его черты.

Несмотря на его высокий рост, драгуну все же приходилось смотреть снизу вверх, потому что в Руперте было шесть футов и три дюйма; к тому же он обладал широкими плечами и атлетически сложенным телом. Черные локоны падали на обветренное лицо и на плечи. Он не следовал моде Рыцарей носить бороду и был гладко выбрит. Из-за этого казался старше своих лет, поскольку суровость черт его лица слишком бросалась в глаза. Но принц был красив: ровные брови над карими глазами, прямой нос с высокой переносицей, полные губы и слегка раздвоенный подбородок. В речи Руперта слышался тяжеловатый датский акцент.

Принц нетерпеливо схватил шлем, надел его и застегнул ремешок. Солдат отступил в сумерки. Принц глянул вниз, на собаку.

— Присматривай за Малышом как следует! — крикнул он.

Небеса начали обстрел. Дождь хлынул водопадом, град колотил по железу и прыгал по земле, в свете молний окружающее на мгновения становилось похожим на гравюру, а гром сыпал проклятия на промокшие ружья.

Но вот шквал пронесся, а вслед за ним умчались и облака. Странный зеленоватый полусвет сочился с неба и из-за горизонта. И тогда армии пришли в движение.

Сабля Руперта взлетела в воздух. Из уст принца вырвалось:

«За Бога и короля!» — и клич этот повторили сотни глоток. Крики и топот копыт слились в сплошной гул; Руперт и его Спасатели бросились в атаку.

Как бешеный поток, они промчались сквозь ржаное поле, вверх по склону холма. На скаку принц мимоходом глянул вправо. Он заметил отряд, скакавший параллельно его всадникам, и тяжело вооруженный отряд врага, несущийся навстречу. Мгновенный страх охватил принца: «Бирон, этот дурак, оставил свои позиции и решил влезть в драку прямо сейчас…» Руперт задохнулся от возмущения глупостью шотландцев.

Рявкнули пистолеты. Ни Руперт, ни его отряд не обратили на них внимания. Мечи ударили по латам, рассекая вражескую плоть. На принца навалилась масса тел, окружив его; приподнявшись в стременах, Руперт врезался в них. Громыхала сталь, кричали люди, храпели и ржали кони, время от времени слышался звук трубы. Над кровавым побоищем развевались флаги короля и Парламента.

Руперт не мог видеть ход сражения в целом. Но в гуще шлемов и безумных лиц он видел знаки, которые ему нетрудно было прочесть. «Справа люди Горинга напирают, как и мой отряд. В такие мгновения этот хромой и хвастливый мерзавец становится отчаянным бойцом, и я готов любить его, как родного брата… О брат мой, Маврикий, неужели и ты сражаешься этой ночью?»

Снова и снова парламентаристы бросали новые силы на сторонников короля. На мгновение роялисты, столкнувшись с очередным резервным отрядом, пришли в замешательство.

Внезапно слева от Руперта с громким лаем выскочил из тьмы большой белый пес.

— Малыш! — вскрикнул принц. — Ты сбежал от грума? Иди сюда, Малыш, сюда!

В плотном строю вражеских солдат сверкнула вспышка, злобно рявкнул выстрел. Пес подскочил, взвизгнул и упал в грязь. Атакующие промчались над его неподвижным телом.

По щеке Руперта сползла слезинка. Сабля принца бешено врубилась в неприятеля. Шотландцы-парламентаристы дрогнули; Спасатели погнали их с холма и дальше через торфяник; сотня врагов полегла рядом с белым псом.

Руперт направил коня на гребень холма, чтобы взглянуть, как идет сражение на других участках.

Он оглядел поле боя.

Злобные волны людского моря бушевали вокруг, озаряемые вспышками выстрелов. Грохотали пушки, сухо щелкали мушкеты; ни на секунду не умолкали барабаны пуритан; гремел боевой клич Спасателей… Конь Руперта вздрагивал и тяжело дышал от усталости, а принц вглядывался в сумерки, пытаясь понять, что происходит.

«Круглоголовые разбили правый фланг роялистов, — решил наконец Руперт. — Они прижали нашу артиллерию и напирают в центре, и отряд Овечек истекает кровью на алтаре преданности…»

— Нам здорово досталось там, впереди, мы задыхаемся, — послышался рядом хриплый от усталости голос. Руперт резко обернулся.

— Тебе бы помолчать, — резко бросил он. — Ты не способен уследить даже за собакой!

Уилл тронул поводья, заставив лошадь отойти в сторону, но не слишком далеко.

— Ну, я не стану болтать по-пустому, ваше высочество, — сказал он. — Лучше просто исчезну.

Руперт тут же забыл о нем, яростно пытаясь собрать остатки своего отряда. Люди медленно подтягивались к принцу. Немалая часть отряда рассыпалась на протяжении многих миль, преследуемая пуританами. А те, кого Руперту удалось найти, были до глубины души потрясены тем, что им довелось увидеть в свете встающей луны.

Воины принца были привычны к кровавой резне. Но даже их поразило то, как действовали парламентаристы. Командир пуритан приказал не тратить время на стрельбу из пистолетов. Они просто врубались в гущу врагов, и их предводитель всегда мчался впереди.

И нынешней ночью он оказался в выигрыше. Одетый в камзол из буйволовой кожи, он упорно продвигался — не галопом, а неторопливой рысью, и его всадники плотным клином следовали за ним в гробовом молчании, похожие не на боевой отряд, а на мертвую машину, изобретенную Кромвелем.

— За Бога и короля! — крикнул Руперт. Голос его потонул в громе пушек. Лишь несколько голосов подхватили призыв принца, лишь малая кучка всадников последовала за ним.

Парламентаристы разбили их ряды, их мечи и топоры взлетали в воздух, разя Рыцарей.

Руперт вышиб из седла одного противника, другого… Он увидел, что его окружают, и попытался вырваться. В ледяном лунном свете он видел степь и гибель своего эскадрона. Латы Рыцарей сверкали, словно капли ртути. На принца со всех сторон напирали враги. Но принц избежал их, чтобы вновь собрать свой отряд и вновь бросить его в бой…

И это повторялось, и повторялось… но наконец силы иссякли.

В густом грязном месиве валялись разбитые лафеты, изломанные ружья, растянулись убитые… раненые молили пуритан о милосердии. Королевские силы были разбиты, север принадлежал парламентаристам.

Луна неторопливо плыла в серо-голубом небе, прячась иной раз за редкими облаками. На землю легли косые тени. Руперт и Уилл сидели на своих конях среди павших во время последней схватки. В сотне ярдах от них стояли кругом, направив на них оружие, всадники Круглоголовых.

— Сдается мне, куда умнее было бы, если бы мы вовремя унесли отсюда ноги, — едва дыша, пробормотал драгун. — Конечно, если бы мы сумели.

— И если бы мне удалось собрать достаточно людей, чтобы прикрыть отступление большинства… и мое бегство, — сказал Руперт.

Неподалеку от них находилась высокая деревянная изгородь. Сквозь дыры в ней виднелось бесконечное унылое поле бобов. Вдали можно было разглядеть отступавших с боем роялистов;

Рыцари приближались к путанице изгородей и узких проулков, где им поневоле пришлось бы спешиться и схватиться с преследователями врукопашную… Принц повернул коня и дал ему шпоры.

— Ну, попробуй в последний раз, мой храбрец! Как бы мне хотелось, чтобы у тебя были крылья!

Измученное животное рванулось вперед. Но силы коня были на исходе. Изгородь смутно вырисовывалась в полутьме. Руперт вонзил шпоры в бока коня, и тот взвился в воздух. Но не смог перескочить на другую сторону.

Руперт, падая, высвободил ноги из стремян. Ударившись о землю, он покатился среди бобовых стеблей. Вскочил на ноги — и увидел, что его конь бьется в грязи. Одна из его ног была сломана.

Конь Уилла просто остановился перед барьером. Пуритане стремительно приближались. Возможно, они узнали белый плюмаж? Земля гудела под копытами их лошадей. Металл доспехов бросал ледяные отсветы.

Уилл соскочил на землю. Облако, укрывшее луну, на какое-то мгновение сделало драгуна невидимым. И даже стоя рядом с ним, невозможно было разглядеть, как он сорвал с себя знаки различия королевских войск и скользнул сквозь изгородь.

Руперт, слышавший его шаги, воскликнул:

— И ты бьешь меня ножом в спину! Я-то думал, что хоть ты предан как пес, хотя и не так умен, как Малыш, которому ты позволил погибнуть! Фарвелл, Уилл Фарвелл… прощай, бывший друг!..

Принц, вынув из ножен кинжал, склонился к своему боевому коню и оказал ему последнюю услугу. А потом выхватил меч.

Круглоголовые окружили принца. Он переводил взгляд с сабли на саблю, с пистолета на пистолет. Один из пуритан вгляделся в Руперта.

— Да это и в самом деле принц Руперт с Рейна! — выдохнул он.

И тут же он выпрямился и отдал честь.

— Ваше высочество, вы, наверное, не помните меня, — сказал он. — Я был одним из смиренных рыцарей при дворе в те времена, когда вы, совсем еще мальчиком, приезжали навестить короля, вашего дядюшку… он и теперь наш король, а мы — его любящие подданные, мы сражаемся лишь с его злобными и порочными советниками…

— Таким потоком слов можно сбить с ног, — заметил Руперт.

— Умоляю, ваше высочество, сдайтесь! Вам будут оказаны все подобающие почести. Руперт скривил губы:

— И меня не повезут, как труп, или как свинью, связанную для убоя? — На лицах пуритан, окружавших его, отразилось сдержанное веселье. Принц опустил меч, помедлил мгновение, а потом протянул оружие капитану пуритан. — Что ж, возьмите его, сэр Как-Вас-Там, до лучших времен. — Руперт резко вскинул голову. — В конце концов, нет бесчестья в том, чтобы проиграть такому, как Кромвель. Под буйволовой кожей ваших кафтанов скрываются воистину железные бока!