1

ТАТУИН

Банты брели гуськом, оставляя за собой лишь узкую полоску осыпающихся следов поперек дюны. Двойные солнца безжалостно молотили по процессии. Волны жара покрывали мир плащом, туманя горизонт и обращая Дюнное море в раскаленную печь. Местные твари использовали как убежище любое подобие тени в ожидании, когда огненный шторм иссякнет в более прохладных сумерках.

Банты двигались совершенно беззвучно, если не считать приглушенного поскрипывания песка под ногами. Укутанные в полоски ткани, на косматых животных восседали верхом тускенские разбойники, оторожно поглядывая по сторонам.

Полностью обмотанный длинными полосами ткани, но все еще беспокоясь о маскировке, Хэн Соло посматривал сквозь узкие металлические трубки, предназначенные для защиты глаз от слепящего песка. Рот его прикрывал ржавый металлический противопесчаный фильтр; в фильтр был встроен маленький увлажнитель, делающий яростный воздух Татуина более пригодным для дыхания. Остальные Песчаные люди имели при себе крошечные вентиляторы, которыми тут и там была утыкана их пустынная одежда. Лишь сильнейшие из тускенов доживали здесь до взрослого возраста, чем и гордились.

Хэн ехал на банте, надеясь остаться неузнанным в середине процессии. Лохматое животное колыхалось на ходу, и Хэн старался сжимать его крутую изогнутую шею не чаще, чем это делали другие туcкены. Острый спинной хребет банты был покрыт меховой попонкой, а возмутительно крошечное седло причиняло ездоку мучительные неудобства. Хэн сглотнул сухим горлом, отпил глоток из своих скудных запасов воды и подавил жалобный стон. В конце концов, все это было его собственной бредовой затеей. Он даже и не предполагал, с какой готовностью Люк Скайуокер ухватится за нее, так что теперь Хэн просто влип. Миссия эта была жизненно важна для Новой Республики, и ему придется ее выполнить.

Пробормотав команду, старший тускен понудил своего банту идти быстрее. Процессия потащилась сквозь тонкий песок, сдуваемый с хребта косой дюны - часового в безводном океане. Хэн и не мог оценить ее размеров, пока они не потратили добрую часть часа на восхождение, так и не достигнув вершины. Солнца раскочегарились еще сильнее, если такое было вообще возможно. Наконец он больше рке не смог хранить молчания и прошептал в комлинк, встроенный в дыхательную маску:

- Люк, в чем дело? У меня появились дурные предчувствия относительно их намерений.

Мгновение потребовалось Люку Скайуокеру, чтобы дать ответ. Хэн увидел, как худощавый всадник двумя банту впереди него сел прямее; похоже, что Люк чувствует себя в маскировке получше Хэна. Конечно, Люк вырос на Татуине… Голос, прозвучавший из комлинка, был смертельно усталым.

- Ничего с нами не сделают, Хэн,- ответил он.- Лишь немногие из Народа Песка питают смутные подозрения, но их пока рядом нет. Я использую Силу, чтобы отвлечь любого, кто проявляет слишком большой интерес. Нет, здесь что-то совсем другое. Великая трагедия… увидим.Люк сделал долгий вдох сквозь маску. - Не могу сейчас говорить. Должен сосредоточиться. Пока они так озабочены, будем ждать. Потом объясню.

Люк ссутулился впереди в тускенской маскировке. Хэн знал, что его друг тратит невообразимое количество энергии на то, чтобы заставить Народ Песка не замечать непрошеных гостей. Люк способен смутить разум слабой личности, но никогда еще Хэну не приходилось видеть, чтобы друг его манипулировал таким количеством умов сразу.

Фокус был в том, чтобы не дать людям Песка заметить их; в этом случае Люку нетрудно улавливать и гасить несколько заблудших мыслей. Если же кто-нибудь забьет тревогу, и люди Песка обнаружат пришельцев, тогда даже мастер-джедай не в состоянии будет дальше играть в шарады. Что ж, тогда не миновать боя.

Скорчившись в своих лохмотьях, Хэн проверил бластер. Он не знал, сумеют ли они с Люком справиться со всей бандой, но они задорого продадут себя, если обстоятельства сложатся таким образом.

Головной всадник добрался до вершины песчаной горы. Широкие ноги банты разломали заостренный ветром гребешок дюны. В воздухе разлилась оглушающая тишина. Песок сверкал, словно миллиард миниатюрных звезд.

Хэн поправил ржавые фильтры на глазах. Добрели остальные банты, окружили своего вождя, который поднял укутанную в ткань руку и взмахнул гадерффаем. Позади вождя, угрюмо сгорбившись, сидел единственный пассажир. Впрочем, довольно трудно понять примитивный язык этих чужестранцев, к тому же скрытых масками.

Каким-то образом Хэну стало ясно, что этот вдруг объявившийся пассажир и есть центр церемонии. Какой-нибудь важный тускен облеченный особым почетом, или наоборот, изгоняемый из племени? Пассажир соскользнул с косматого животного. Словно бы в отчаянии уцепился он за шерсть, но ни звука не сорвалось с забинтованного лица, ни хотя бы краткого гортанного мычания. Хэн все не мог привыкнуть к странным, напряженным, непонятным звукам тускенского языка. Склонив голову, уставясь своими зрительными трубками в рыхлый, продавленный песок, образовавшийся под ногами банты на месте, где была раньше девственная поверхность дюны, пассажир удрученно стоял перед вождем всадников.

Вождь молча ждал рядом со своим верховым животным, по-прежнему воздев к небу гадерффай; остальные Песчаные люди тоже принялись слезать с бантов. Теперь они тоже размахивали своим оружием в воздухе. Хэн с Люком повторяли их жесты, стараясь не выделяться.

В своем маскировочном наряде Люк двигался куда медленнее и утомленнее, чем обычно. Миссия эта потребовала от джедая тяжелой дани, и Хэну оставалось надеяться, что до цели им уже недалеко.

Несчастный пассажир медлил в нерешительности у края дюны, вглядываясь в простирающийся перед ним океан бескрайних песков, уходящих к горизонту. Песчаные люди стояли полны внимания, не опуская своих гадерффаев.

Пока все они были сосредоточены на величии момента, в ухе Хэна зашуршал голос Люка:

- Все в порядке, они заняты, теперь могу объяснить. Один из разбойников потерял своего банту - три дня назад, крайт-дракон убил его,- и, к несчастью, наш друг убежал.

- Что значит "к несчастью"? - пробормотал сквозь зубы Хэн, надеясь, что его голос не выделяется в гомоне Песчаных людей.

- Тускены связаны очень тесными отношениями со своими банта,- пояснил Люк.- Это и ментальная связь, и симбиоз, почти как брак. Они становятся частью друг друга - банта и тускен. Когда один из пары погибает, второй становится неполноценным, словно после ампутации.

Люк непроизвольно дернул кибер-протезом правой руки.

- Ему нет больше места в племени, хотя он скорее является объектом жалости, чем ненависти. Многие считают, что ему следовало умереть рядом со своим банта, невзирая на обстоятельства.

- Так сейчас они собираются его убить? - спросил Хэн.

- И да, и нет, -ответил Люк.- Они верят, что решать должен дух погибшего банты. Если дух захочет, чтобы он соединился с новым верховым животным, наш друг станет искать нового банту в пустыне, найдет и с триумфом вернется в племя, где будет полностью принят и даже станет пользоваться особым уважением. Но если дух банты пожелает, чтобы его всадник воссоединился с ним в смерти, тогда изгой будет безнадежно блуждать по пустыне, пока не умрет.

Хэн едва заметно покачал головой.

- Не похоже, чтобы его шансы были очень уж высоки.

- Возможно и так,- отозвался Люк,- но такова их жизнь.

Песчаный народ дожидался первого движения изгнанника. Наконец с тоскливым криком, какой мог быть и криком торжества, и криком вызова, тот ринулся с кручи вниз и заскользил по склону дюны.

Тускены запрокинули головы к пылающему небу и издали такой громкий вой, что Хэн содрогнулся. Разбойники воздели гадерффаи в прощальном жесте, желая удачи своему товарищу. Банты подняли прямоугольные косматые головы и взревели в унисон. Переливчатый утробный рев всколыхнул Дюнное море.

Одинокий тускен ковылял вниз по склону кручи. Золотой песок тонкой пылью взвивался вокруг него, по мере того, как вглубь погружались его ноги. Одежды вились за ним, он упорно продолжал свой путь. Спотыкался, падал, помогал себе руками, глубоко втыкал гадерффаи в ненадежную поверхность, отставляя далеко в сторону свободную руку, чтобы удержать равновесие. И за ним оставался широкий след взрыхленного песка.

Изгнанник споткнулся и с трудом удержался на ногах. Песок тонкими струйками ссыпался с его полощущегося плаща. Но он продолжал идти, ни разу не оглянувшись. Пустое пространство съело звуки, а бурый песок поглотил контуры удаляющейся фигуры.

Вождь тускенов отвернулся и одним сильным прыжком взлетел на своего банту. Остальные Песчаные люди вскарабкались в седла. Банты принялись отфыркивать песчинки. Хэн вернулся на свое место. Люк задержался, снова приводя себя в равновесие. Тем временем вождь тускенов уже развернул косматое животное и принялся спускаться по пологому склону с другой стороны дюны. Остальные последовали за ним, старательно держа строй.

Хэн отважился оглянуться. Он едва разглядел уменьшающуюся фигурку изгнанного разбойника, его все хуже было видно, волны жара накатывались на него. И скоро безжалостная пасть Дюнного моря полностью его поглотила.

Дневной жар, казалось, навечно утвердился в мире, и Хэн уже ехал в полузабытьи, словно путешествуя по переливам вселенской фуги, поддавшись гипнозу литании убаюкивающих шагов. Люк впереди по-прежнему держался прямо в седле банты, хотя и покачивался время от времени.

Отряд сделал привал у пространного окончания каменистой пустоши, испещренной оспинами камней, иглами, торчащими из выветренного песка. Два солнца спускались все ниже и ниже, вдруг рухнула темнота. Воздух сразу стал холодным. Какое-то время камни еще излучали накопленное тепло, но вскоре и они остыли.

Мыча и взрыкивая на своем малопонятном языке, тускены разбили лагерь. Каждый из них знал свои обязанности - Хэн не умел различить меж ними мужчин и женщин. Люк как-то объяснял ему, что лишь супруги имеют право видеть лица друг друга открытыми.

Двое тускенов помоложе огородили мелкими камешками ровную площадку и принялись складывать на ней из ровных камней нечто, что Хэн определил для себя как сушилку для помета бант - единственно доступное топливо в этой бесплодной пустыне.

Хэн с Люком кружили по лагерю, изображая занятость. Банты, нестреноженные, были просто отведены к краю ущелья, где могли отдыхать ночью. Другие разбойники разломали брикеты длинных полос сушеного мяса. Хэн с Люком получили свою долю и присели на валуны.

Очень осторожно приподнял Хэн свою маску и положил в рот кусочек мяса. Пожевал и запил несколькими глотками воды - жесткая солонина не проглатывалась.

- Из чего это? - пробормотал он с набитым ртом.

- Сушеный и просоленный окорок рососпинника, полагаю,- отозвался, не глядя на него, Люк.

- На вкус, как кожа,- пробормотал Хэн.

- Питательнее, чем кожа… надеюсь,- заметил Люк.

Он повернулся к Хэну зрительными трубками, и тот не увидел никаких эмоций на укутанном лице. Что касается Хэна, тот вечно терял ориентацию, если слишком быстро поворачивал голову, ведя наблюдение сквозь узенькие зрительные трубки.

Покончив с трапезой, Народ Песка стали собираться к костру, где у самого яркого его края сидел, сгорбясь, высокий тускен. Очень осторожно он пошевелился, медленно распрямляя конечности, словно бы и не замечая того молчаливого почтения, которым дарил его каждый из тускенов - Хэн подумал, что человек этот очень стар.

- Сказитель, - прозвучал в ухе голос Люка. Другие подошедшие тускены принесли длинные шесты и развернули яркие клановые знамена с оборванными краями - на них было что-то изображено, может быть, какие-то тускенские тотемы или своеобразная дикая письменность, нигде во внешнем мире не встречающаяся.

Молодой гибкий тускен сел рядом со сказителем. Остальные принесли со своих седел трофеи. Люди Песка хранили то, что упоминалось в их сказаниях: порванную одежду, окровавленные знамена. Хэн увидел искромсанные, разбитые шлемы штурмовиков, словно черепа поверженных врагов; светящийся молочным цветом драгоценный камень размером с кулак, в котором Хэн сразу признал жемчужину крайт-дракона, одно из редчайших сокровищ Татуина.

Старик воздел свои обмотанные тканями руки и принялся говорить. Остальные тускены восторженно внимали мычащим, рычащим и хрюкающим звукам. Они ритмично покачивались и жестикулировали, входя понемногу в экстаз.

Люк переводил Хэну.

- Он рассказывает об их подвигах. О том, как они победили целый полк штурмовиков много лет тому назад. О том, как убили крайт-дракона и вынули жемчужины из его горла. Как разбили другой тускенский клан, перерезали там всех взрослых, а их детей забрали в свой клан, увеличив таким образом свою численность.

Сказитель закончил историю и сгорбился еще ниже, махнув в сторону молодого ученика, блуждавшего взглядом по сторонам. Два разбойника встали по обеим сторонам от мальчика, указывая наконечниками гадерффаев на ученика. Сказитель поднял трясущуюся руку и повернул ее, словно клинок ножа. Ученик мгновение поколебался и принялся медленно говорить.

- Что теперь? - спросил Хэн.

Люк объяснил:

- Этот мальчик учится на следующего сказителя племени. Тускены очень сильно привержены незыблемым традициям. История, рассказанная однажды вслух, должна оставаться всегда неизменной. Этот мальчик выучил былину - теперь он рассказывает о фермере, что пытался положить мир между человечеством, йавами и Народом Песка.

- Но при чем здесь оружие? - удивился Хэн.- Смотри, они, кажется, готовы убить бедолагу.

- Так они и сделают, если он допустит хоть одну ошибку. Искази он лишь слово, и сказитель махнет рукой, а тускены немедленно убьют ученика. Но их мнению, пересказ истории в отличном от первоначального варианте есть величайшее святотатство.

- Нет места ошибкам, так? - заметил Хэн.

Люк покачал головой.

- Пустыня суровое место, Хэн. Она не оставляет места ошибкам, а Песчаные люди - продукт этой среды. Образ жизни их жесток, но эта жестокость работает на них.

Мальчик закончил, и старый сказитель поднял другую руку в поздравительном жесте. Молодой ученик ссутулился, дрожа от облегчения, и тут же остальные тускены забормотали свои поздравления. Через некоторое время костер прогорел и засветился тусклым светом. Разбойники принялись устраиваться на ночь.

- Я собираюсь немного отдохнуть,- сказал Хэн.- Ты не спишь уже два дня, Люк. Разве ты не можешь подремать, пока они все спят?

Люк отрицательно покачал головой.

- Не могу себе этого позволить. Если я ослаблю слежку за их мыслями, если сниму мою узду с их разумов, они могут внезапно осознать, что нас не должно быть среди них. Как только кто-нибудь забьет тревогу, мы пропали. Кроме того, джедаи могут довольно долго обходиться без сна.

- Как скажешь, приятель,- ответил Хэн.

- Завтра мы доберемся до дворца Джаббы,- пообещал Люк с надеждой в голосе.

- Не могу дождаться,- отозвался Хэн.- То есть хочу сказать, мы получили массу удовольствия за время пребывания здесь.